Текст книги "Искры между нами"

Искры между нами
Маргарита Дюжева

Пролог

Красивая ухоженная брюнетка сидела на высоком барном стуле и задумчиво крутила пальцем смартфон, катая его из стороны в сторону по гладкой, блестящей поверхности.

Ее раздражало все, абсолютно. Громкая музыка, слащавый бармен, люди, снующие вокруг. Мать с постоянными расспросами: где, что и как. Друзья тоже раздражали. До зубовного скрежета: сидят, ржут над какими-то глупостями. Сборище идиотов.

Но больше всех бесила Даша. Дашенька. Дашуля, мать ее. Лучик света, бл*дь, в темном царстве. Подруженька ненаглядная! Нацепила синий облегающий комбинезон, обтянула задницу свою круглую и накручивает ей, прикрыв глаза, плывя по музыке, приковывая к себе чужие взгляды. Балерина хренова! Что уж талант впустую тратить, разделась бы догола да к шесту. Все мужики слюной пол зальют. Глядишь, денег бы состригла.

Еле подавив брезгливую гримасу, Алена отвернулась от танцпола. Медленно выдохнула, растирая виски. Надо успокоиться, взять себя в руки. Как же все бесит!

– Текилу, пожалуйста, – сказала бармену.

– Чего? – он, не расслышав ее из-за громкой музыки, склонился ближе, вызвав новую волну раздражения.

– Текилу! – рявкнула она, недовольно сверкнув глазами. Понаберут идиотов!

Через минуту перед ней уже стоял напиток.

Еще раз бросив презрительный взгляд на подругу, плавно двигавшуюся под музыку, почувствовала, как зубы свело от злости, и залпом опрокинула стопку.

– Ненавижу, – тихо, на выдохе, сквозь стиснутые зубы.

Когда это все началось, она уже не помнила. Наверное, еще в школе, в средних классах, когда мальчики начали засматриваться на девочек. И большинство в качестве объекта воздыхания почему-то выбирали Дашу. Высокую худую девочку в потертых джинсах, без косметики, с волосами, стянутыми в конский хвост.

Тогда впервые кольнуло сердце от обычной человеческой зависти. В Никитиной не было ничего особенного. Тогда почему они все за ней увивались?

Уже позже, в старших классах, встречаясь с парнем, Алена ненавязчиво задала вопрос, что он думает о Даше. Тот, не задумываясь ни на секунду, ответил, что такую хочется схватить и унести в свое логово.

Такую – это какую? Фигуристую, осанистую? Так ведь и у нее самой такие перегибы, что любая позавидует. Тонкая талия, крутые бедра и пышная грудь, куда более приятная взору, чем Дашкина скромная двоечка.

Красивую? Таких красивых навалом…

– У нее свет в глазах. Смотришь и хочется утонуть, – пояснил уже другой парень, с которым встречалась в универе.

Что там светится? Лампочка Ильича? Факел на слоновьем жире?

Алена перевела сумрачный взгляд на свое отражение в зеркале, висящем напротив стойки. Хмурая темнобровая красивая шатенка. Ничуть не хуже Дашки. Даже лучше. Только почему все всегда тянуться к Никитиной?

Их «дружба» походила на тандем немого и слепого. Даша не замечала растущего с каждым днем раздражения, продолжая порхать беззаботной радостной птицей, а Алена молчала, с мазохистским кайфом травя себя и разжигая в душе ненависть.

Почему так? Непонятно. Дашка всегда была приветлива, открыта, заботлива, никогда не уводила у Рыжовой парней и не делала гадостей. Девочка-одуванчик. С ней даже поругаться не получалось, потому что во всех конфликтах Никитина выступала миротворцем.

Аленина мама тоже любила Дашу. Стоило только подруге прийти в гости и все – болтали, как подружки, а ей приходилось сидеть в стороне и наблюдать, как дорогая подруга секретничает с матерью. От этого становилось еще противнее и еще сильнее разгоралось в груди темное пламя.

– Аленка, пошли танцевать!

Погрязнув в своих мыслях, она пропустила момент, когда Даша оказалась рядом и приобняла за плечи.

Едва сдержав отвращение, Алена прохладно произнесла:

– Нет желания.

– Ну, пожалуйста! – серые глаза с пушистыми ресницами проникновенно заглядывали в душу.

– Даш, отстань, – проворчала брюнетка и отвернулась.

– Ален, ты какая-то странная. У тебя все в порядке? – озабоченно спросила Никитина, усаживаясь на соседний стул. – Все в себе и в себе. Может, расскажешь?

Еще чего! Кто такая эта Никитина, что ей все рассказывать? Всего лишь заноза в одном месте.

– Все нормально, – даже не взглянув на подругу, Алена снова отмахнулась.

Даша тем временем чуть привстала и, склонившись к бармену, звонко попросила:

– Персиковый мартини, пожалуйста.

Твою мать! Персиковый мартини! А что уж не эликсир из волшебной пыльцы с задницы розовой феи?!

Бармен устроил целое шоу, готовя для нее коктейль. Крутился, вертелся, виртуозно играя шейкером. Потом налил напиток в бокал, украсил вишенкой и, поставив на круглую резную салфеточку, с улыбкой подвинул к девушке.

Почему-то эта салфеточка выбесила окончательно.

Скрипнув от досады зубами, Алена сползла со стула и направилась к выходу. Отчаянно хотелось курить. Залпом полпачки, чтобы уж вырвало по-настоящему, а то это состояние вечной тошноты при виде подруги уже угнетало.

К сожалению, Даша увязалась следом. Ну на хрена?! Почему она просто не может оставить ее в покое?! Шла бы занималась чем-то другим: покрутила бы задом на танцполе, поболтала бы с кем-нибудь, выпила свой персиковый мартини, закусив резной салфеточкой!

Выйдя на крыльцо, Алена поежилась. Колючий ветер ударил в лицо, принося с собой сноп брызг. Казалось, на дворе сентябрь, а не середина мая. Душа требовала солнца и жары, но, как назло, уже неделю небо было затянуто серыми тучами, а унылый дождь затихал лишь изредка и ненадолго.

Даша стояла неподалеку, обхватив себя руками и ежась от холода, но на ее губах по-прежнему играла спокойная, едва заметная улыбка.

Больная. На всю голову.

– Алена, что с тобой происходит? – снова спросила Никитина, и в ее голосе звучало неприкрытое беспокойство.

Все супер. Все просто супер.

– Не обращай внимания, – глубокая затяжка, и никотин окутал легкие, – ПМС накрыл.

Да, вечный ПМС, который моментально разгорался, стоило только увидеть счастливую Дашину физиономию.

– Ну ты даешь! – рассмеялась подруга. – Как начет того, чтобы загрузиться шоколадом для поднятия настроения?

Вот сама пусть и грузится! Это Никитиной можно сладкое тоннами жрать – и лишней жирины нигде не нарастет, а некоторым приходилось сдерживать себя, чтобы приятные округлости не трансформировались в бесформенные холмы и рытвины.

– Спасибо, не хочется, – дала сухой отстраненный ответ – на большее просто не было сил.

– А чего хочется?

– Ничего.

Разве только чтобы подруга, наконец, отвалила, а еще лучше – вообще испарилась из жизни, не оставив после себя и следа.

Даша на миг замолкла, а потом, хитро блеснув лисьими глазами, выдала:

– А может, ты переживаешь из-за того, что твой «суженый» возвращается из Европы. Как его там… Игорь, что ли?

Электрический разряд вдоль спины и жестокий укол током под ребра:

– Егор, – холодно произнесла брюнетка, делая очередную затяжку.

– Ваши родители по-прежнему мечтают вас поженить?

– Они могут мечтать о чем угодно – это их проблемы, – негодующе фыркнула Алена, старательно отводя в сторону глаза, – мне плевать.

Никому не обязательно знать, что больше всех на свете об этом браке мечтала она сама. И о том, что последний год, который он учился заграницей, дни считала до его возвращения. И что все эти диеты, тренировки в спортзале до изнеможения – только для него.

Первый раз идея поженить отпрысков Магницких и Рыжовых прозвучала много лет назад, когда они оба еще носились по двору, пугая голубей. Сколько бы они с Егором ни ругались и ни дрались, родители лишь умиленно вздыхали, убежденные, что из этого бедлама непременно должно родиться светлое крепкое чувство.

В подростковом возрасте ситуация стала еще хуже. Егор был редкостным козлом. То ввязывался в драки, и его приходилось вытаскивать из полицейского участка, то пропадал неделями из дома. Родители из сил выбивались, пытаясь найти на него управу.

Тогда все эти мысли о дальнейшем объединении семейств казались полным бредом. Пусть предки хоть на пену изойдут от негодования и сожаления, пусть хоть удавятся, но с таким типом ничего общего она иметь не собиралась. Мимо него даже пройти спокойно нельзя! Обязательно отвесит какую-нибудь пошлую шуточку, публично оскорбив перед толпой. Урод!

Одно радовало – что в разных школах учились, лишний раз не попадались друг другу на глаза. Получив свои аттестаты, они разбрелись в разные стороны. Алена направилась в тот ВУЗ, что выбрала сама, а Магницкого родители сбагрили учиться в Европу, устав от его бесконечных выходок.

Все вздохнули облегченно. И в первую очередь – сама Алена, потому что перед глазами больше не маячил неприятный хамоватый тип, которого ей пророчили в мужья. Такой жених и задарма не нужен, даже в придачу с семейным бизнесом. Лучше за бомжа выйти и в подворотне жить. О чем она и не преминула сообщить родителям.

Мать от ее слов расстроилась, расплакалась, а суровый отец оскорбился в лучших чувствах и посадил на неделю под домашний арест, чтобы поразмыслила о своем поведении.

Ха, можно подумать, что это могло что-то изменить!

Да она была готова на каждом углу кричать, что сдохнет скорее, чем посмотрит в сторону Егора. Собственно говоря, она и кричала, склоняла его и мысленно, и вслух, даже мысли не допуская, что когда-нибудь все может перевернуться с ног на голову.

Как-то прошлым летом, родители потащили ее с собой на ужин к Магницким. У Алены совершенно не было желания куда-то идти, особенно, когда выяснилось, что на каникулы приехал Егор, но избежать тоскливого мероприятия не удалось – предки даже слушать ее ворчание не стали. Пришлось собираться и идти, скрипя зубами от досады.

Каково же было ее удивление, когда вместо наглого придурка в потертых джинсах а-ля «семеро нагадили, один носит», хамящего по поводу и без повода, перед ней предстал спокойный, уверенный в себе парень.

Она тогда глазам своим не поверила, стояла, открыв рот, и смотрела на него, словно ненормальная.

Егор как раз собирался уходить, когда они пришли в гости. Поздоровался с родителями: пожал руку отцу, приобнял мать, а потом мельком глянул в ее сторону.

– Здорово, Мелкая! Отлично выглядишь, – и с этими словами, не оборачиваясь, ушел, а она весь вечер сидела как на иголках, не понимая, что с ней творится.

И это было только начало.

Теперь каждый ее день начинался с мысли о Магницком, о том, каким он стал.

Перебесился, успокоился, возмужал, преобразившись из неприятного тощего грубого подростка в охрененного парня, на которого заглядывались девицы. Конечно, он не превратился в пай-мальчика, ботана или сурового сдержанного мужика. Все тот же несносный взрывной тип… но уже другой.

От его взгляда в животе бабочки порхали… И постепенно брак с ним превратился из полнейшего бреда в самую желанную мечту.

Однако все оказалось не так просто.

Как-то, будучи в гостях у Магницких, ей выпал шанс пообщаться с Егором наедине. Осторожно завела разговор об учебе, о том, как оно там – в Европе. Магницкий-младший с удовольствием рассказывал, а она с каждой секундой приходила все в больший восторг. Оказывается, они могли нормально разговаривать!

Потом разговор перешел на нее, на родителей и в результате скатился к семейной идее фикс поженить их, на что Егор невозмутимо ответил, что это бред собачий и полная херня.

Эх, и зацепили тогда ее эти слова! Одно дело – в подростковом возрасте самой нос воротить, и считать, что с этим придурком ничего общего быть не может. И совсем другое – когда он, превратившись в шикарного парня, сам озвучивает такие же мысли, да еще и смеется над нелепостью такого расклада. А потом еще довешивает, что даже если бы она была последней девушкой на земле, у него бы ничего не шелохнулось. И все это с улыбкой, без желания обидеть или зацепить, как раньше. Просто констатация факта, никакой игры.

Тогда Алене с трудом удалось скрыть обиду. Полночи она ревела, уткнувшись в подушку, а на утро встала с четкой целью: она выйдет замуж за Егора.

Точка.

– Не переживай, Аленка, мы его на место поставим, – улыбаясь, подбадривала подруга, – мигом объясним, что такое убожество может катиться на все четыре стороны…

Дура! Это ее Антон – убожество. Очкарик интеллигентный. А Егор… Егор – это Егор. И они точно поженятся, и вовсе не потому что об этом мечтали их родители.

– …Когда он приезжает? – Никитина никак не могла заткнуться, еще больше распаляя внутреннее раздражение.

– В эту пятницу, – брюнетка выпустила тоненькую струйку дыма.

В пятницу! Наконец-то. Извелась уже вся. Измучилась.

– У вас, наверное, ужин семейный планируется в честь его возвращения?

– Наверное.

– Пойдешь?

– Нет, плевать я хотела на все эти ужины. Только время не пойми на что тратить, – фыркнула Алена, снова отводя глаза.

Она привыкла все скрывать и никому даже не заикалась о том, насколько изменилось ее отношение к Егору.

– Суровая ты, – протянула Дашуля, – неужели настолько не любишь его?

– Терпеть не могу! – резко ответила, отбрасывая в сторону тлеющую сигарету. – И вообще, хватит об этом. И так тошно!

– Хорошо. Ты, главное, не переживай, все образуется.

Конечно, образуется! Магницкий вернется и никуда от нее не денется. Уж она-то его встретит во всеоружии. А если вдруг возникнут сложности с его приручением, то прибегнет к помощи родителей. Они же хотели этой свадьбы? Хотели. Вот пусть и устраивают счастье единственной дочери.

Глава 1

– Ну как тебе? – я покружилась вокруг своей оси и с игривой улыбкой посмотрела на парня, ожидая как минимум восторженных взглядов и ворох комплиментов. Однако вместо этого Тихонов подошел ближе и бесцеремонно дернул кверху ворот блузки:

– Я настаиваю, что бы ты переоделась, – он продолжал дергать бедный вырез, одновременно с этим пытаясь застегнуть верхнюю пуговицу, – вообще никуда не годится!

– Антон, может, хватит?! – голос дрожал от негодования, несмотря на то, что пыталась удержать синтетическую улыбку на губах. Кое-как отпихнула от себя его руки: – Прекрати. Ты с ума сошел?!

– Я сошел с ума? – раздраженно переспросил он. – Ты себя в зеркало видела?

Нет, это просто уму непостижимо! Он ненормальный!

– Видела! – с вызовом, глядя ему в глаза.

– И как? Считаешь, что все нормально? – снова попытка подтянуть ткань выше.

– Да, – звонко шлепнула его по руке.

– Мне так не кажется!

Я отошла от него на пару шагов, сдавлено выдохнула и миролюбиво произнесла:

– Антош, я не понимаю, чего ты взъелся?

На мне синяя юбка-карандаш и блузка в тон. На пуговках, почти классического кроя. Только кружевные вставки на плечах делали ее стиль более фривольным. По-моему, достаточно целомудренно, но Тихонову не нравилось. Как всегда. Порой казалось, он был бы счастлив, если бы я ходила в темной парандже, опустив глаза в пол, а еще лучше если бы сидела дома, и никуда не высовывалась, по первому зову принося ему тапочки или чай.

Нет, мой милый, так не будет.

– Переодевайся! – прозвучало категоричное требование. Приказ в чистом виде. – Иначе мы никуда не идем.

Дернулась как от пощечины. Его ревность, его желание контролировать каждый мой шаг и держать взаперти угнетали. Может, пора заканчивать с этим?

Неприятный укол куда-то в живот. Может, пора, а, может, и нет… Я же люблю его? Или любила? Или нет? Уже не знаю. Наши отношения давно похожи на балансирование на самом краю пропасти – один неосторожный шаг и разобьешься в дребезги.

– И что? – уперла руки в бока и выжидающе посмотрела на этого тирана, – Останемся дома?

– По-моему, неплохой вариант для спокойного вечера, – прозвучало с таким одобрением, что меня даже передернуло.

– Конечно, – в голосе ирония, которую не удалось скрыть, – отличный вариант. Ты даже представить себе не можешь, как я люблю смотреть на твою спину, когда ты сидишь за компьютером. А как радуется сердце, когда ты на своем танке одерживаешь лихую победу, – ядовито прошлась по его любви к компьютерным играм, – ты прав, лучше этого просто быть ничего не может. Остаемся. Однозначно.

Уловив в моих словах неприкрытый сарказм, он недовольно нахмурился и посмотрел строго, будто учитель на нерадивую школьницу. Я не отвернулась, не отвела взгляд, продолжала стоять и улыбаться широкой, восторженной и насквозь фальшивой улыбкой.

Тогда Антон с видом великомученика ответил:

– Хорошо. Идем, куда хочешь. Но только при одном условии – ты переодеваешься. Скромнее надо быть! Никаких вырезов до самой груди! Поняла меня?!

Уже открыла рот, чтобы высказать все, что думаю, но в последний момент проглотила колкие слова и растеклась в ласковой улыбке:

– Хорошо, Антош, – подошла ближе и игриво поцеловала его в губы, – сейчас переоденусь. Давай не будем ругаться.

Антон, уверовав в свою победу, с тихим стоном притянул к себе и ответил на поцелуй. Провел руками по спине, опустился на талию, сжал ягодицы…

Тут раздалось глухое утробное то ли ворчание, то ли рычание.

– Я куплю кошачьей отравы, – выдохнул мне в губы Антон.

– Сам будешь ее есть, большой ложкой, – парировала я, отступая в сторону.

– Это исчадие ада! Меня пробивает холодный пот, и волосы на руках дыбом встают, когда вижу ее!

– Да ну тебя, – с улыбкой взяла на руки свою любимую кошку – шоколадную бурму, – она просто не любит чужих, и терпеть не может, когда меня кто-то хватает. Да, Шишка?

Шишка ткнулась влажным носом мне в щеку.

– Девочка моя красивая, не понимают они тебя, да? Принцесса ты моя! – сюсюкалась с ней, почесывая за ушком.

Шишка сразу начала мурлыкать, не отрывая от Антона подозрительного янтарного взгляда.

– Как ты вообще не боишься с ней жить под одной крышей? – недовольно просипел он, – Это же сам дьявол в кошачьем обличии!

Опять уши торчком и низкое утробное ворчание.

Антон раздраженно поднял руки вверх, признавая свое поражение:

– …Все, я молчу.

– Молчи, молчи, – усмехнулась я, по-прежнему прижимая кошку к себе, – а то будет как на прошлой неделе. Разозлишь кисулю и придется тебе потом прятаться в туалете.

– Не напоминай. И, кстати, в тот раз ты могла бы помочь, а не сидеть за столом и пряники трескать!

– Нет. Не могла бы, – я категорично покачала головой, – вам надо было самим решить свои проблемы. Наладить дружеские отношения…

О том, что он меня тогда достал своими претензиями, и я тихо злорадствовала, наблюдая за тем, как Шишка его гоняет – говорить не стала. Мало ли… Обидится еще… Мужики – народ ранимый.

– Какие дружеские отношения?! Я же говорю, она – чудовище!

– Погладить хочешь? – преданно улыбаясь, поднесла Шишку чуть ближе.

Та сразу приподнялась и заурчала, а Антон отшатнулся в сторону:

– Нет, спасибо! Переодевайся и пошли, – скомандовал сердито, а потом, пытаясь сохранить грозный вид брутального мачо, с угрозой добавил, – А то я передумаю, и вообще никуда не пойдем!

– Конечно, милый, как скажешь, – хитро подмигнула и ушла к себе в комнату, унося с собой Шишку и радуясь тому, что Антом следом за мной не сунется. Не посмеет. Потому что у кого-то есть сторожевая собака, а у меня – сторожевая Шишка. Она меня в обиду н даст!

Антон пусть пока посидит в гордом одиночестве, подумает о своем поведении. Может проникнется. И вообще, пора уже ставить мальчика на место, а то заигрался в начальника. Он мне не муж, чтобы диктовать свои условия.

– Красавица ты моя, – положила кошечку на кровать и почесала шоколадное пузо.

Она тут же выгнулась, замурчала и податливо прижалась к рукам. Дома, с членами семьи – самое ласковое создание на свете, а вот чужих терпеть не могла. Хоть ты тресни. Тому же Антону от нее постоянно доставалось: то руки издерет, то ноги покусает, то ботинки его облюбует в качестве туалета.

Шишка, одним словом.

Обожаю ее.

Лениво моргая янтарно-золотистыми глазами, она наблюдала за тем, как я переодеваюсь.

– Ну как? – спросила у нее, – достаточно скромно?

Она крайне одобрительно зевнула и начала месить одеяло, сжимая по очереди то одну лапку, то другую.

Ну, раз Шишка дала добро, то все здорово, можно идти.

Я еще раз покрутилась перед зеркалом, удовлетворенно подмигнула самой себе и вышла из комнаты.

Хотел, чтобы переоделась? Пожалуйста. Потом никаких претензий.

– Вот теперь совсем другое дело! – довольным, я бы даже сказала – самодовольным, тоном произнес этот собственник, пройдясь взглядом по темным брючкам и черной блузке с американской проймой, поверх которой я накинула легкую джинсовую курточку.

Да-да, милый. Совсем другое. Тебе понравится.

* * *

Сегодня наша компания почти в полном составе. Не хватало только Аленки – родители все-таки победили и забрали ее на семейный ужин к Магницким. Бедная, так и придется ей терпеть присутствие «женишка».

Что это за дикость такая? Она же терпеть его не может! Зачем настаивать? Наверное, мне этого никогда не понять. Все-таки у богатых свои причуды.

– Даш, ты чего все в куртке сидишь? – поинтересовался Антон, спустя некоторое время, – тут жарко. Сопреешь. Давай сюда.

– Пожалуйста, – стащила курточку и отдала ему, еле сдерживая улыбку.

Антон по-джентельменски забрал ее и положил на сиденье рядом с собой.

– Ну а теперь, идем танцевать! – бодро предложил кто-то из девчонок.

Конечно же, я только за.

– Антон, ты идешь?

– Дашунь, ты же знаешь, я не танцую, – ожидаемо ответил он.

– Как знаешь! – с легким разочарованием кивнула и, развернувшись на пятках, направилась следом за остальными.

В тот же миг раздался гневный голос Тихонова:

– Даша!

Едва сдерживая улыбку и наивно хлопая глазами, я развернулась к нему:

– Да?

– Это что такое? – подскочил ко мне и рывком развернул к себе спиной.

– Что? – я опять сама невинность.

– Ты сзади голая! Вообще.

– Не преувеличивай, Антош. Там завязочки есть. Бантик.

– Завязочки?! Бантик?! Я же просил тебя!

– Твою просьбу я выполнила. Переоделась. Так? Так!

– Я просил надеть что-то поскромнее.

– Милый, ты говорил, что не должно быть выреза до самой груди. Его и нет. Про спину не прозвучало ни слова, – одарила его очаровательной улыбкой и мимолетно поцеловала в губы, – все, я танцевать!

– Даша, стой, – схватил меня за руку, – я тебя не пушу!

– Антон, – на меня внезапно нахлынула усталость, тоска зеленая от всей этой ерунды, – заканчивай со своей ревностью. Мы или вместе и доверяем друг другу, или расходимся. Решать тебе, а сейчас извини, меня ждут.

Холодно кивнув своему излишне ревнивому парню, я направилась к остальным, чувствуя сердитый взгляд между лопаток. Ничего, пусть побесится, подумает. Может, поймет, что доверие в отношениях – главное. Если его нет, то не стоит и мучиться.

Внутри червоточинкой сидела неприятная мысль. Что если психанет? Что если решит разойтись? У нас в последнее время и так все напряженно, на грани. Что если захочет поставить точку?

Стало грустно. То ли от того, что не хочу расставаться, то ли от того, что совершенно этого не страшусь.

Ритмичная мелодия сменялась медленной и плавной. И снова активная, и опять нежные переливы. Все как я любила. Сначала скачешь, а минуту спустя плавно ведешь бедрами, плывя, чувствуя себя свободной, растворяясь в музыке.

Кто-то пригласил на медленный танец. В ответ я лишь отрицательно мотнула головой, даже не открывая глаз, и несостоявшийся кавалер ушел, оставив в покое.

Мне и так хорошо, никого не надо. Я бы потанцевала с Антоном, но он не танцует, никогда. Жаль.

Еще несколько раз подкатывали разные субъекты, но результат один – отправляла их восвояси. Девчонки уже давно кружились по залу в парах. Кто со своим парнем, кто с незнакомым компаньоном. Только я одна.

Мельком бросила взгляд туда, где в глубине у стены на небольшом возвышении стояли диваны и столики. Те из нашей компании, кто не вышел на танцпол, сидели там, общались. Антон сидел с краю и даже не смотрел в мою сторону. Оскорбился, наверное. С досадой покачала головой.

Он так ничего и не понял. Жаль.

Снова медленная музыка. Опять прикрыла глаза, отпуская себя на волю…

* * *

…На бедра опустились чужие ладони. Антон? Вряд ли.

Напряглась, почувствовав, как руки тянут чуть назад, прижимая к крепкому телу. Та-а-ак, начинается. Очередной наглый да самоуверенный…

Обхватила его запястья и попыталась освободиться. Никакого отклика, только усмешка над самым ухом:

– Не крутись, а то на ногу наступишь. Просто танцуй.

Голос совершенно незнакомый, от этого напряглась еще больше. Что-то внутри меня тревожно зазвенело, и в голове будто табличка красная зажглась – «опасно».

Остановившись, развернулась лицом к обладателю рук, которые мало того, что не желали оставить мое тело в покое, так еще и сползли ниже дозволенного.

Рядом со мной стоял совершенно незнакомый парень. Черная футболка обтягивала весьма неплохой торс, на губах наглая полуулыбка. Он рассматривал меня, не стесняясь и, кажется, даже не сомневаясь, что я его не прогоню.

– Молодой человек, не соизволите ли убрать свои руки с моей филейной части? – поинтересовалась с нескрываемой иронией.

– Ах, простите, мадмуазель, я и не заметил, – ответил в тон мне и демонстративно медленно поднял свои загребущие конечности чуть выше, при этом теплые ладони легли на обнаженную поясницу.

Что-то странное и горячее булькнуло в животе и растеклось по венам. Я выгнулась и все-таки высвободилась из захвата, но уйти не получилось. Быстрым движением перехватил мою руку и потянул к себе:

– Потанцуй со мной, – открытый, блуждающий по лицу взгляд не оставлял сомнений, что парень не против не только потанцевать…

– Я бы с удовольствием, – грустно вздохнула, задумчиво стряхивая невидимые пылинки с его широкой груди, – но, понимаешь, не одна. И моему парню очень не нравится, когда ко мне липнут незнакомые…

– Егор, – перебил, широко улыбаясь.

– Чего?

– Меня зовут Егор. Теперь мы знакомы.

О, нет! Просто классика жанра. Типа назову свое имя – и все, уже не посторонний, уже могу лапать и говорить пошлости.

– Отлично, Егор. Только для знакомства надо, чтобы оба человека назвали свое имя.

– Так в чем проблема? – опять улыбка и хитрый взгляд исподлобья.

– Все в том же: моему парню не нравятся, когда я знакомлюсь с посторонними, – высвободила руку и, улыбнувшись настойчивому ухажеру самой искренней, полной сожаления улыбкой, отошла в сторону.

Он пару секунд пристально на меня смотрел, потом пожал плечами и растворился в толпе. Ничего, с таким напором один не останется, сейчас найдет себе развлечение.

Хотя «знакомство» с этим типом взбодрило, даже сердце забилось быстрее.

Невольно бросила взгляд на Антона. Сидит, разговаривает. Ну хоть бы раз подошел, обнял, потанцевал… Даже если не умеешь, чего стесняться? Здесь никто ни на кого не смотрит, каждый отрывается как может. Было бы здорово, если бы он, как вот этот посторонний парень, подошел, прижал к себе, жарко прикасаясь к обнаженной спине…

Бесполезные мечты. Он не подойдет.

Еще раз оглянулась по сторонам, новый почти знакомый исчез из поля зрения, оставив меня в покое, девочки продолжали танцевать, а мне на какой-то миг стало грустно.

Всего на миг.

* * *

Антон был прохладен, и даже когда я подлизывалась к нему, подходя со спины и обнимая, никак не реагировал. Неприятно, аж под ребрами давит. Может, зря я устроила это шоу с переодеванием? Может, надо было просто надеть водолазку и провести спокойный вечер? И не было бы вот этого натянутого молчания между нами.

Нет. Все правильно.

Тихонов всегда изводит тишиной, когда я делаю не по его. Не так оделась – недовольно молчит, не так посмотрела – опять молчит. Наверное, я и так была слишком мягкой, слишком уступчивой, слишком податливой, раз мы дошли до того, что он считает себя вправе указывать, что надевать, куда ходить. И это мы с ним даже не живем, встречаемся полгода! А что ждет нас дальше, если буду постоянно уступать, подстраиваться под него? Правильно, ничего хорошего.

Снова нахлынули сомнения. А будет ли что-то дальше? В последнее время у меня такое чувство, что мы с ним не совпадаем, вечно на разных волнах, каждый сам по себе.

Вздохнув, прижалась лбом к его спине. Если он мне не поможет, не сменит линию поведения, то нас уже ничего не спасет…

Стоять рядом с мрачным Антоном мне быстро надоело. Он так и не понял, не пошел навстречу, продолжая строить из себя северного принца. В результате я махнула рукой и снова сбежала к девчонкам на танцпол.

Как раз вовремя. Из колонок полились страстные латиноамериканские ритмы, проникая глубоко под кожу, вытесняя все тревоги и сомнения. По венам струилось жидкое пламя, разгоняя сердце до неимоверной скорости. Я прикрыла глаза, растворилась, отдалась во власть музыки.

…Снова руки на талии. Те же самые. Узнала, даже не оборачиваясь.

Отталкиваю от себя, два шага от бедра, резкий поворот и грожу пальцем. Все в такт, идеально попадая в ритм. Парень улыбается и моментально подхватывает.

Как он двигается! О, да!

В танце подкатывает, а его так же отшиваю. Играем друг с другом, оказавшись в круге. Девчонки пищат от восторга, что-то кричат, но я не слышу. Мое внимание приковано к этому субъекту. Ловит за руку, резко притягивая к себе. Двигаемся вместе, не отрывая друг от друга горящих взглядов. Прижимает, тело к телу, биение сердца одно на двоих. Подхватывает, отрывая от пола, крутится вокруг своей оси.

Ставит обратно и, едва касаясь пола, стекаю по его телу вниз чувственной кошкой.

Я не знаю, смотрит ли Антон, доволен ли он, злится ли. Мне сейчас все равно, что подумают другие. Просто танец, в котором тону.

Рывком притягивает к себе. Руки уверенно скользят по открытой спине, спускаясь ниже. Снова рывок на себя. Двигаемся в унисон.

Разноцветные огни скользят по нашим телам, музыка кипит к крови, заставляя забывать обо всем.

Выгибаюсь, откидываясь назад, прекрасно зная, что удержит, не даст упасть. Горячее дыхание на шее, и от этого шум в голове, и разряд вдоль хребта.

Финальные аккорды, и песня замолкает, сменяясь другой композицией, а мы так и стоим, вцепившись друг в друга, не в силах отступить. Сердце колотится в груди, в висках, под ладонями, сжимающими футболку на его груди.

– Имя! – дышит тяжело, как и я сама.

Горячая пятерня прижимается к оголенной спине, вызывая противоречивые ощущения, в глазах огонь полыхает.

В этот момент даже показалось, что по коже миллионы крохотных искр пробежали.

– Неважно, – выдыхаю, глядя ему в глаза.

Какого они цвета? Непонятно. Не могу разобрать, в них отражаются цветные блики.

– Просто скажи, как тебя зовут! – цедит сквозь зубы, не отпуская от себя.

– Нет, – упираюсь руками в грудь и легонько отталкиваю от себя. – Зачем тебе эта информация?

– После такого танца я просто обязан на тебе жениться, – усмехается мой партнер по безумию.

– Не бери в голову, это просто танец, – постепенно прихожу в себя, успокаиваю дыхание.

– Так как тебя зовут? – не отступает он, глядя сверху вниз.

– Секрет.

– Думаешь, не узнаю? – бросает выразительный взгляд в сторону моих подруг.