Текст книги "Искры между нами"

– Узнаешь, запросто, – жму плечами, – только это уже не считается за знакомство.

Поджав губы, качает головой и отступает.

Все? Сдаешься? Даже немного обидно.

Но так будет лучше. Это действительно был просто танец. Я не хочу флиртовать, заигрывать, прекрасно понимая, что с такими, как он, игры быстро заканчиваются, и вовсе не как в сказке, когда все жили долго и счастливо.

Бросаю на него последний взгляд, и тихое «пока».

Пора возвращаться к Антону. Черт, теперь и не скажешь, что повода для ревности нет. Кожа до сих пор хранит огонь чужих прикосновений. Мне бы точно не понравилось, если бы мой парень с кем-то вот так танцевал, я бы ему потом всю плешь проела.

С опаской подхожу к столику ближе и присаживаюсь рядом с Антоном. Он все так же не смотрит в мою сторону, разговаривает с друзьями. С необычайным облегчением понимаю, что Тихонов ничего не видел, пропустит наш страстный танец. Пронесло. Медленно, сквозь зубы, выдыхаю, вытирая потные ладошки о брюки, беру его под руку и с улыбкой включаюсь в разговор.

* * *

– Ну ты и заже-ег! – протянул Марк, пригубив виски из широкого стакана. – Примы больших и малых театров нервно курят в сторонке. Что за девица с тобой была?

– Понятия не имею, – я пожал плечами, – так и не сказала, как зовут.

– Да, ладно? Она тебя прокатила?!

– Типа того, – усмехнулся, плюхаясь на диван.

– Серьезно? – друг засмеялся. – Вы там так друг к другу жались, что еще чуть-чуть – и ты вполне мог стать папашей.

– Да иди ты, – беспечно отмахнулся я, подхватив свой стакан.

– Серьезно, отказала? И чем мотивировала?

– Она здесь не одна. С каким-то хреном, – недовольно нахмурился, посмотрев на танцующих.

Прекрасной незнакомки не было видно, и непонятно, то ли радоваться этому, то ли печалиться.

– Значит, девочка занята, – подвел неутешительный итог Волшин. – Судя по заинтересованной морде, полезешь в их отношения?

– Понятия не имею, – я задумчиво потер шею, – у нее такая фигура, что хочется сжать и не отпускать. И глаза… черт, я не мастер красивых слов. Смотришь и падаешь куда-то, аж в животе сводит. Огонь, а не девочка.

– Влюбился, что ли? – со смехом поинтересовался приятель. Я посмотрел на него исподлобья, как на конченого придурка. – Понятно. Херню спросил. И какие планы?

– Пока никаких. Посижу, отдохну. Если отпустит, то наутро о ней даже не вспомню.

– Если не отпустит?

– То никуда она не денется, – самодовольно хмыкнул и, откинувшись на спинку дивана, сложил руки на животе.

– У нее же парень есть, – напомнил Волшин.

– Хреновый парень, раз она так жадно с незнакомцами танцует. Тюфяк или по жизни, или в постели.

– Может, у них любовь-морковь и полное доверие?

– Не мои проблемы. В сторонку со своей любовью-морковью подвинется и там доверчиво постоит, чтобы под ногами не путаться.

– Магницкий, ты – самая натуральная сволочь.

– Нет. Просто знаю, чего хочу, – я отсалютовал стаканом и против воли снова посмотрел на танцпол.

Глава 2

Зажмурившись, протянула дрожащую руку к столу, на котором лицом вниз разложены билеты на зачет.

Только не тринадцатый! Пожалуйста! Я не знаю тринадцатый билет! Вернее, я все не особо знаю… но тринадцатый особенно. Мало того что не знаю, так еще и традиция плохая – как только вытащу билет под номером чертовой дюжины, так непременно завалю, и неважно что именно: коллоквиум, контрольную, зачет, экзамен…

Пожалуйста! Пусть это будет не он!

С третьей попытки мне удалось подхватить тонкий листок, порядком его скомкав и раскидав все остальные.

– Номер билета? – бесстрастно спросил преподаватель, не поднимая на меня взгляда.

У него все строго. Бесконечно отсиживаться в уголке, надеясь урвать момент и что-нибудь списать, не получится. Берешь билет, он отмечает время и через сорок пять минут вызывает к себе. И ему все равно, готов ты, не готов. Написал, не написал. Иди и отвечай.

Приоткрыв один глаз, покосилась на лист, трепещущий в руках.

Четырнадцатый! Пронесло!

Торопливо прошла между рядами и заняла свободную парту у окна.

Черт, кто выбирал именно эту аудиторию со столами без задних стенок, скрывающих обзор на ноги? Как здесь списать? Все просматривается насквозь!

Скуксившись, прочитала вопросы в билете, и тут же закралось подозрение, что тринадцатый был не так уж и плох. Здесь я тоже почти ничего не знала.

В аудиторию зашла Рыжова. Я радостно помахала ей, а она в ответ лишь сдержано кивнула. Как всегда собранная, серьезная, деловая. Наверняка знает весь учебник от корки до корки. Молодец. Я ей всегда завидовала. И умница, и красавица. Мне бы такие мозги, как у нее. Хоть чуть-чуть.

– Тринадцатый, – произнесла Аленка, и в ее голосе ничего не дрогнуло. Даже темной идеальной бровью не повела. Села за парту прямо перед носом препода, достала красивую ручку из сумочки и начала писать, а я опустила взгляд на свой девственно чистый листок. Печально вздохнула и тоже приступила к работе.

Так. Для начала подписываем листик. Фамилия, имя, номер группы, номер билета.

Полдела сделано. Осталась ерунда. Переписала первый вопрос и, покопавшись на затворках памяти, наскребла немножко нужной информации. Потом еще немножко. И еще… Радуясь тому, что поймала кураж, начала строчить, высунув от усердия кончик языка. Писала, писала, писала. Излагала свою мысль, раскручивала ее, творила, обосновывала, делала выводы, а потом довольным взглядом окинула результат.

Что?! Всего пять строчек?! Я же писала, старалась! Тут мыслей минимум на полтора листа было! Хотелось обиженно надуть губы, но время поджимало – полчаса из отведенных сорока пяти минут уже прошли.

Торопливо переписала второй вопрос и начала копаться в памяти, пытаясь найти хоть что-то, хоть самую малость, хотя бы те же пять строчек.

Фига! С маслом! В голове пустота.

Я и так пыхтела, и эдак. И в окно тоскливо посмотрела, надеясь, что сочная листва натолкнет на мысль, и колпачок ручки погрызла, и губы все искусала. Бесполезно. Ничего не помогло. Тяжело быть бестолковой.

– Никитина, – прозвучало как гром среди ясного неба.

Я вздрогнула, подскочила на месте и тоненько пропищала:

– Да, Аркадий Георгиевич.

– Время вышло.

Блин!

Суетливо поднялась со своего места. Путаясь, собрала полупустые листики и на дрожащих ногах направилась к столу преподавателя. Незаметно, прикидываясь тенью, осторожно присела рядом с ним, бросив обреченный взгляд на Алену.

У нее уже исписано два листа и третий на подходе. Ну ничего себе!

Она тоже покосилась в мою сторону и, увидев жалкие криво нацарапанные строчки, удивленно вскинула брови. В ее взгляде прямой упрек. Дескать, как так можно? И мне стало совсем стыдно. Виновато улыбаясь, пожала плечами, а Рыжова лишь недовольно поджала губы. Она всегда такая строгая! Переживает за меня, волнуется.

Препод, закончив заполнять ведомость, наконец, обратил на меня внимание:

– Слушаю.

Начала я бодро. Назвала номер билета, зачитала первый вопрос… На этом моя бодрость иссякла. Пык-мык, через пень колоду. Ответ ни о чем, сама это понимала и каждой секундой все больше приходила в уныние.

Завалю. Однозначно завалю.

Рыжова сидела, сложив руки на парте, как приличная ученица, и бесстрастно наблюдала за моими мучениями.

– Никитина, – Аркадий Георгиевич покачал головой, – в чем дело? Ты вообще не готова!

– Извините, – глаза в пол, и пальчики нервно вцепились в край подола.

– Бурные выходные?

– Нет, – еле слышно, себе под нос, – родителям помогала на даче, грядки полола, морковку сажала, свеклу.

Аленка пренебрежительно фыркнула и покачала головой. Преподаватель тоже покачал, только, в отличие от Рыжовой, снисходительно. Я заискивающе улыбнулась ему, всем своим видом демонстрируя искреннее раскаяние и лелея щенячью надежду на лучшее. Наконец, он вздохнул:

– Ладно, горе луковое! Последний вопрос. Так сказать, на засыпку. Какой предмет сдаешь, как точно называется учебник, и кто его автор?

Это я могу!

Быстро, пока он не передумал, и порыв невиданной щедрости не прошел, протараторила ответ.

Он хмыкнул, поставил в зачетку двадцать шесть вожделенных баллов и протянул мне ее со словами:

– Дарья, это было в последний раз!

Я была готова пищать, визжать от восторга и расцеловать его в лысеющую макушку.

– Спасибо, огромное спасибо! Вы самый-самый-самый лучший! – радостно причитала, уже собирая свои вещи. – Я вас очень-очень-очень люблю!

– Все, иди уже, Огородница!

Словно на крыльях устремилась к выходу, попутно подмигнув Аленке. Она лишь сердито глянула и отвернулась. Рыжова терпеть не могла вот таких поблажек, ее это всегда раздражало.

Ну а что поделаешь, если особой соображаловки нет? Не все же такие умные, как она! Некоторым просто не дано, прочитав один раз, тут же все запоминать.

* * *

Выйдя из аудитории, я облегченно выдохнула, поздравила себя с сомнительной победой и пристроилась на широком подоконнике. Мне хотелось дождаться Алену, поболтать с ней, узнать, как прошли выходные…

…Она появилась в коридоре ровно через десять минут, такая же невозмутимая, спокойная, собранная. Увидев меня, замерла на миг и недовольно нахмурилась.

Я сползла с подоконника и, накинув сумку на плечо, направилась к ней:

– Сдала?

– Сдала, – равнодушно кивнула подруга и, предвидя следующий вопрос, добавила: – Девяносто восемь.

– Ого, – мне оставалось только восхищенно вздыхать, – я так никогда не смогу!

– Конечно, не сможешь, если вместо подготовки к зачету будешь копаться на грядках, – сурово припечатала она.

– Как я могу отказать родителям? – беспомощно развела руками.

– Легко, Даш. Легко! – она прошла мимо меня. Я поплелась следом. – Твои предки дачу для кого покупали? Для себя! Это их земля притянула, а не тебя! Следовательно, с чистой совестью можно отказаться и не пачкаться.

– Ален, ну как я откажу? Это же родители, им помогать надо, – попыталась оправдаться перед ней.

– Ой, как хочешь, – отмахнулась она, – дело твое.

На пару секунд повисла тишина, после чего я решила подойти к ней с другой стороны:

– Как выходные?

– Супер, – скупой ответ и снова тишина.

– Как прошел ваш семейный ужин?

Ее передернуло.

Неужели все настолько плохо? Псевдоженишок, поди, все нервы истрепал? Аленка говорила, у него характер не сахар.

– Нормально, – наконец, выдавила из себя, но мне страсть как хотелось узнать подробности, поэтому я продолжала докапываться:

– Как «суженый»? Весь вечер держал тебя за руку?

Эх, зря я на эту тему пошутила. Аленка смерила таким взглядом, что в пору сквозь землю провалиться.

– Суженый лучше всех, – едко ответила она, – мне повезло. Он проигнорировал ужин в свою честь и не явился. Так что вечер прошел нормально. Спокойно и в дружеской обстановке.

– Разве можно пропускать такие события? – я искренне удивилась тому, как беспечно отнесся парень к семейному сборищу.

– Это же Егор. От него другого и ждать не стоит.

Ее интонации мне не понять. Ясно только одно – подруга злилась, поэтому торопливо переключаюсь на другую тему:

– Мы в пятницу в клуб ходили.

– Рада за вас.

– Очень весело провели время.

– Представляю. Ты скакала на танцполе, а драгоценный Антон сидел в углу и гундел, что у тебя слишком яркая одежда, слишком широкая улыбка и вообще все слишком. Так? Угадала?

Я смутилась, опустив глаза в пол. Как же она хорошо меня знает! Даже не присутствуя в пятницу в клубе, абсолютно четко разложила ситуацию по полочкам.

– Ой, я там такого парня встретила! – мне захотелось сказать хоть что-то, что реабилитирует меня в глазах Алены. – Мы с ним так танцевали! Словно в горячем бразильском сериале.

– Да ты что?! – в ее голосе наигранное удивление. – Я надеюсь, ты с ним потом хоть позажималась, по-взрослому?

– Алён! Я же с Антоном была.

– Можно подумать, без него что-то бы изменилось, – Рыжова пренебрежительно сморщила нос, – вот скажи, что ты в своем Тихонове нашла? Зануда закомплексованный. Или, может, у него член золотой? До колен? И звенит при ходьбе?

– Обычный у него член, – пожала плечами я, – среднестатистический.

– Тогда это вообще за гранью моего понимания.

– Я его…

– Любишь? – прервала Аленка мое несостоявшееся признание. – Ну-ну, посмотрю я на тебя через лет десять, когда отъешься и будешь вечно сидеть дома, а он в растянутых трико и с лысеющей башкой будет все так же нудеть, почесывая задницу.

– Алёна, – с укором посмотрела на подругу, – а что ты предлагаешь? Надо было вцепиться в того парня с танцпола и по-быстрому перепихнуться с ним где-нибудь в туалете?

– Так у тебя хотя бы было что вспомнить на старости лет и внукам рассказать.

– Не уверена, что такое приключение – достойная тема для разговоров с внуками.

– Как знаешь, – отмахнулась от меня, как от надоедливой мухи, – я про Антона твоего больше ни слова не скажу. Как хочешь, так и поступай, мне все равно.

Я обиженно замолчала и притормозила, а она как ни в чем не бывало пошла дальше. И так бы, наверное, и ушла, не оглядываясь, но тут зазвонил телефон.

Рыжова раздраженно достала его из сумочки и нахмурилась, глядя на экран. Мне стало до жути интересно, кто ей звонил, но даже подойдя ближе и вытянув шею, не успела прочитать имя на дисплее.

– Да? – в голосе Алены сквозило неприкрытое недовольство. – Конечно, узнала. Чем обязана?.. Они ничего лучше придумать не могли?.. Все ясно, передай им пламенный привет и мой категорический отказ. Удачи… Я не могу тебя одного кинуть к ним на растерзание? Серьезно? Ты же в пятницу не пришел, и я отдувалась одна. Так что вперед и с песней… Что? Что они сделали с твоим мозгом?.. Здорово! Надеюсь, в особо извращенной форме и без вазелина… Я не злая… и не мстительная… что ты до меня докопался?..

Понятно, драгоценный женишок нарисовался.

–..Честно? Мой должник? Вот так прямо что угодно могу просить?.. Не боишься, что не потянешь?.. Ну-ну. Я записала, потом не говори, что такого не было… Ладно, подъезжай. Я в универе… Даже так? Хорошо, сейчас выйду, жди.

– Егор? – поинтересовалась я.

– Он самый, – невозмутимо пожала плечами, – у родителей очередная идея-фикс, и нам обоим надо явиться пред их светлые очи.

Мы остановились у огромного зеркала в вестибюле. Аленка небрежно положила сумочку на лавку и придирчиво осмотрела себя с ног до головы. Поправила прическу, обновила помаду на губах.

Тем временем рядом со мной появилась знакомая девчонка. И пока мы самозабвенно болтали и делились последними новостями, Рыжова ушла. Ну и ладно…

Наконец, знакомая вспомнила, что опаздывает на консультацию, и торопливо метнулась вверх по лестнице, а я подошла к зеркалу.

На лавочке сиротливо лежал Аленкин телефон. Забыла! Я схватила его, бросила в сумку и торопливо выскочила на крыльцо. Подруга уже отошла на приличное расстояние, направляясь к темно-синей машине, нагло припарковавшейся прямо на тротуаре.

* * *

– Ален! – прокричала ей вслед.

Бесполезно. Рядом дорожные работники распределяли гравий под новый асфальт, поэтому мой голос потонул в жуткой какофонии звуков.

– Алена! – крикнула еще раз – с тем же результатом.

Тогда, махнув на все рукой, побежала следом за ней, надеясь настигнуть ее до того, как сядет в машину и уедет.

Когда она уже взялась за ручку, чтобы открыть дверцу, я опять закричала:

– Рыжова!

В этот раз мне удалось перекричать всеобщий гомон, и подруга меня услышала. Развернулась вполоборота и, вскинув темную бровь, наблюдала за моим поспешным приближением.

– Уф, еле догнала, – выдохнула, упираясь руками в свои колени, – кошмар, запыхалась.

– Это старость, – прохладно ответила она, глядя на меня сверху вниз.

– И не говори-ка, – с трудом распрямилась, – бег на каблуках – то еще удовольствие.

– Что такого срочного случилось, что ты тут скачки устроила?

– Ты… это… телефон забыла.

– Да? – она удивленно глянула и запустила руку в карман. – Действительно.

– Сейчас, секундочку, – я распахнула свою сумочку. От бега все содержимое перетряслось, и в сумке творился форменный бедлам, – сейчас…

Хлопнула дверца со стороны водителя, и я краем глаза уловила движение. Мне пока не до него – занята поиском телефона. Наконец, на ощупь нашла его в глубинах сумочки и протянула Рыжовой.

– Спасибо, – с отстраненной улыбкой поблагодарила она и забрала мобильник.

– Не за что, – беспечно отмахнулась и все-таки посмотрела на того, кто вылез из машины.

Мельком скользнув по нему взглядом, отвернулась, но тут, словно мешком пыльным по голове, прилетело узнавание: это он! Тот самый тип из клуба! С которым танцевали! Не может быть!

Он стоял, облокотившись одной рукой на машину, и смотрел на меня так, что толпа мурашек вдоль хребта пронеслась.

Подруга посмотрела не него, на меня и недовольно нахмурилась.

– Алена, – он насмешливо обратился к Рыжовой, – а представь-ка нас.

Она нахмурилась еще сильнее и резким тоном выдала:

– Даша, знакомься, это Егор! Егор, знакомься, это Даша! Еще пожелания будут? Или все? Доволен?

– Доволен, – улыбнулся он, – еще как.

Рыжова фыркнула и, не сказав больше ни слова, села в машину, громко хлопнув дверью.

– Надо же, вот и познакомились, – развел руками Егор, не отрывая от меня насмешливого взгляда, в котором сквозило снисходительное «дергайся, не дергайся, а все равно будет по-моему», – счастливо оставаться… Даша!

Напоследок хитро так подмигнул, аж в животе свело, и сел за руль. Визг шин по асфальту, и машина сорвалась с места. Я так и стояла на одном месте, провожая ее изумленным взглядом.

Это что получается? Тот тип, с которым я так неосмотрительно зажигала на танцполе, и Аленкин «ненаглядный» – один и тот же человек? Ничего себе поворот!

* * *

Брюнетка недовольно смотрела в окно, еле сдерживая раздражение. Черт ее дернул забыть этот проклятый телефон! Лучше бы потеряла вообще, чем вот так. Даша эта, будь она неладна, как верная собачонка, в зубах притащила, виляя хвостиком.

Не могла себе оставить? Потом бы передала, не последний же раз виделись. К сожалению. Так ведь нет, побежала, и волосы назад.

Перед мысленным взором Егор, рассматривающий подругу, ковырявшуюся в сумочке. В глазах удивление, интерес неприкрытый. От этого взгляда у нее закололо глубоко под ребрами.

– Ален, – Егор бесцеремонно ворвался в ее мысли.

– Да, – она кое-как спрятала недовольство и развернулась к нему.

Парень сидел, одной рукой управляя машиной, а вторую вольготно расположив на бортике дверцы, лениво постукивая пальцами по обивке. На нем черные джинсы и темно-синяя джинсовая рубашка с закатанными рукавами, открывающими взгляду смуглую кожу. Кровь быстрее по венам бежит, когда смотришь на него…

– Эта Даша – твоя одногруппница? – поинтересовался, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги.

От досады скрипнула зубами. Проклятье! Этого только не хватало.

– Да, – ответила как можно более пренебрежительно, – а что?

– Ничего, просто интересно, – пожал плечами, задумчиво потер подбородок, – яркая штучка.

По венам будто кипяток запустили. Да как так-то?! В ее планах вообще не было встречи Егора с так называемой подругой, почему все наперекосяк-то идет?

– И как это ты умудрился рассмотреть ее яркость за те три секунды, что она мялась рядом с твоей машиной?

– Я ее раньше видел, – лениво отозвался Магницкий.

Дернулась, как от удара, и повернулась к нему, гневно сверкая темными глазами. Какого черта?

– Раньше? – невозможно передать, каких усилий стоило удержать голос на одной ноте, не сорваться на визг.

– В пятницу, в клубе, как раз когда предков прокатил и не явился на ужин. Мы с ней нехило так зажгли, – усмехнулся.

Чуть не подавилась, чуть не захлебнулась от нахлынувшей ярости. Везде влезет подруженька драгоценная! Сука!

Алена на этот ужин собиралась, как на прием к королю. Прическа, макияж, лучшее платье. Словами не описать, какое разочарование захлестнуло, когда выяснилось, что виновник торжества взял и не явился. Забил на всех, предпочтя уйти на гулянку с друзьями. И что в итоге? Она сидела с родителями, как дура, а Егор в это время, оказывается, отрывался с Никитиной!

Зубы ломить начало, когда фантазия подкинула картинки их танцев. Дашка умела двигаться так, что любую стриптизершу за пояс заткнет. Что даже у хронического импотента встанет! Проклятье! Неудивительно, что у Магницкого интерес проснулся к этой дуре!

– Она там с парнем была, – процедила сквозь зубы, так сильно сжав кулаки, что на ладонях кровавые полумесяцы от ногтей остались.

– Что за перец?

– Отличный парень. Они вместе уже полгода. Любят друг друга до беспамятства. Даша в нем души не чает, а он в ней.

– Даже так? – хмыкнул Магницкий. – Что-то я не заметил влюбленного блеска в ее глазах, когда танцевали.

– Так она же на тебя смотрела, а не на него. Вот и не было никакого блеска, – Алена снисходительно улыбнулась, а внутри клокотало пламя.

– Ну и ладно, – отмахнулся Егор, – хрен с ней. Но, отрицать было бы глупо, штучка горячая, с огоньком.

С огоньком?! Так тебе огонька захотелось?! Да?!

Будет тебе такой огонек, что обо всем на свете забудешь!