Текст книги "Генеральный"

– Спасибо! – поблагодарил Герман Марата.

– Береги ее, – хмуро ответил тот.

Мужчины пожали руки.

Фургон тронулся. Алена дрожала, одеяло не спасло. Герман крепко обнял ее, прижимая к себе. Алена не противилась. Хотя в этом тоже было мало толку, он и сам промок до нитки. Они ехали молча. Герман не совсем понимал, почему ее реакция была такой резкой, и не знал, что следует говорить.

В инструкторской они сняли с себя мокрую одежду, и снова укутались в одеяла. Алена поставила чайник. Ждали Марата, такого же продрогшего и мокрого.

– Поедем ко мне, поговорим спокойно, – решился нарушить молчание Герман.

– Не сегодня, – отказалась Алена, голос ее был уставшим.

– Ну а когда? – расстроился Герман. – Ты хочешь меня расспросить о многом и я тоже. Давай сейчас все выясним, чтобы не накручивать друг друга и не придумывать лишнего.

– А они нужны, выяснения эти…

– Мне нужны! И тебе нужны! – горячился Герман. – Иначе, зачем это все, – он указал на одежду, сохнувшую на обогревателе.

– Ты прав, поговорим после, я устала и хочу домой.

– Давай хотя бы я отвезу тебя, не хорошо, если водитель увидит тебя такой.

– Да, хорошо.

Зашел Марат. Его тоже колотило от холода. Не стесняясь присутствующих, он скинул всю одежду, кроме, разумеется, нижнего белья. Достал из шкафа сменную форму, в которой обычно чистил лошадей и убирался в конюшне, сухие носки, из того же шкафа, только с нижней полки вынул бутылку водки.

Сурово осмотрел присутствующих и предложил, обращаясь к Герману:

– Для согрева будешь?

– Давай.

Он наполовину наполнил кружки водкой и одну протянул сопернику.

– Мне тоже налей, – робко попросила Алена, глядя в пол.

Марат достал из шкафчика, висящего на стене рюмку и контейнер с бутербродами, которые захватил себе на перекус.

Наполнил рюмку до краев и протянул Алене. Присутствующие молча чокнулись. Мужчины только поморщились, проигнорировав закуску, Алена взяла бутерброд из контейнера.

– Ну, вот теперь и чаю можно! – выдохнул Марат.

Она, было, подскочила, но он удержал ее.

– Сиди, сам я налью, нечего тут голыми ляжками светить.

Германа передернуло от такой грубости, это слово совершенно не подходило для определения стройных ног Алены.

Она послушно потупила взгляд.

– Отвезти тебя? Или он? – Марат указал глазами на Германа.

– Он, – едва слышно ответила Алена.

Она принесла брошенные в деннике костюм и туфли. Отвернула двубортный воротник пиджака так, что отсутствие блузки стало незаметным. Туфли пришлось одеть на босую ногу.

Герману вынужденно облачился в еще не досохшие брюки и рубашку. Пиджак был безнадёжно испорчен.

Его водитель сделал вид, что ничего не заметил, хотя брови его старательно ползли вверх.

В конце поездки выяснилось, что Амалия Анатольевна и Герман Эммануилович соседи и живут в одном и том же элитном поселке.

Автомобиль остановился у ворот.

– Может все-таки ко мне? Тут недалеко, соседняя улица.

– Не сегодня, прости.

Она уже открыла дверку, чтобы выйти, но обернулась:

– Спасибо, что поехали за мной, Герман Эммануилович.

– Не делайте так больше никогда, Амалия Анатольевна.

Тиканье часов отдавалось в его голове подобием набата и грозило, казалось, проломить череп своим размеренным ходом. Уже неделю он не мог нормально спать. Возвращался с работы как можно позднее, ужинал, принимал контрастный душ, ложился в свежую постель, на шелковые простыни огромной кровати, давящей своей пустотой и попадал в плен собственных мыслей.

Она не звонила и не писала вот уже целую неделю.

Каких только предположений не состроил его живой ум. Он приписал Амалии и мужей и сотни любовников и еще не бог весть что, но сам Герман тоже не звонил ей.

В конце концов, он обижен. Герман встречался с простой девушкой из конюшни, а получил директора завода, практически свою копию. И никаких объяснений. Она даже не захотела поговорить.

– У тебя что-то случилось, Гера? – спросил заместитель, после утренней планерки, видя отсутствующий взгляд Германа.

– Нет, ничего просто устал… – отговорился генеральный.

– Ну, смотри, бутылка знатного виски и моя скромная компания всегда к твоим услугам, – он тепло улыбнулся.

Зам знал, что друзей у Германа Эммануиловича в городе нет, а по работе ближе всего он общается только с ним.

– Спасибо, Петь… – Герман замялся. – А ты знаешь что-нибудь про Амалию Анатольевну?

– Директорша теплоцентрали?

– Она самая.

– Огонь женщина! Но в плане шуры-муры я бы не рекомендовал.

– Почему?

– Жесткая баба с кучей тараканов. Мужа нет. Зато ума плата, а для женщины это горе. Покровитель у нее очень влиятельный. А ты, что ли симпатизируешь?

– Да я собственно, не для личных целей. Просто на штабе в мэрии увидел и…необычная она.

– Если как профессионал, то она грамотная, дело иметь приятно, если что пообещала – сделает. Ну и вообще порядок держит.

Герман усмехнулся.

– Сегодня кстати снова штаб в мэрии, ты не забыл?

Герман кивнул, хотя на самом деле он напрочь, позабыл о штабе.

Генеральный шел в столовую на обед. Весна бушевала в полную силу. Возле заводоуправления, колыхаясь на ветру нежно сиреневыми, налитыми соцветиями, опьяняюще пахла сирень. В клумбах красовались заботливо посаженные цветы.

Вот уже больше недели он не дарил цветов Алене или Амалии, черт ее разберет.

Обед прошел как в тумане. За вторую половину дня Герман пролистал весь ежедневник и отработал все отмеченные там вопросы, даже самые незначительные и дурацкие, занимаясь своим самым нелюбимым занятием – докапыванием.

Вечером на штаб его должен был отвезти водитель.

Герман остановился возле зеркала в приемной. Новый костюм прекрасно сидел на его фигуре. Из-под рукавов пиджака выглядывали манжеты накрахмаленной белоснежной рубашки с дорогими запонками. На шее темный галстук с красивым узлом. Носы ботинок идеально начищены.

Когда Герман с водителем подъехали, черный мерседес уже стоял возле мэрии. Герман Эммануилович еще раз посмотрелся в зеркало на откидном козырьке машины, поправив и без того идеально сидящий галстук.

Она стояла возле окна, в зале для совещаний. Кремовый брючный костюм – дань теплому сезону, шел ей неимоверно. Герман задержал взгляд на, полюбившихся ему, упругих ягодицах, классические стрелки брюк как нельзя, кстати, подчеркивали округлые формы.

– Здравствуй, – тихо позвал он.

Амалия вздрогнула и обернулась:

– Здравствуйте, Герман Эммануилович!

Пушистые ресницы опустились, пряча глаза.

– Как ваши дела?

– Прекрасно! – она посмотрела на него, заставляя себя выдерживать его внимательный взгляд.

Ни единого слова совещания он не запомнил и не услышал, зато мог в хронологическом порядке воспроизвести жесты и движения Амалии Анатольевны. То как она шепталась с соседом справа, склоняя голову в его направлении, как будто они давно дружат. То, как она отстранялась от оппонента слева, явно не приятного ей, хоть известного в городе депутата.

Она держалась, говорила и улыбалась совершенно по-другому, не так как его Алена.

Из зала Амалия выходила в числе последних. Герман тоже долго копался в ежедневнике, не покидая своего кресла.

Он догнал ее в коридоре. В лифт они вошли вдвоем. Четвертый этаж не располагал к затяжным дискуссиям.

Амалия стояла, не дыша, старательно разглядывая его ботинки. Грудь под тонким шифоном блузки часто вздымалась.

– Не соскучилась? – прищурился Герман. – Совсем пропала…

– А ты, соскучился? Не звонишь, в конюшне перестал бывать, – Амалия метнула в него гневный взгляд.

– Завтра приезжай ко мне на обед, – прошептал он, неожиданно резко схватив ее за плечи и прижав к стене лифта.

Амалия испуганно округлила глаза и с силой уперлась ладонями ему в грудь:

– Не надо, прошу тебя, – отталкивала она Германа.

– Завтра в обед у меня на проходной, – повторил он.

Герман склонился, чтобы поцеловать ее. Амалия накрыла его губы своей ладонью. Нежный бархат ее пальцев всколыхнули волну мурашек, пронесшуюся по его спине.

– Хорошо, я приду. – Она снова опустила глаза и отвернула лицо. – Пусти!

Манжеты белоснежной рубашки, на руках, которыми он продолжал сжимать ее, блеснули запонками. Амалия Анатольевна обожала эту маленькую деталь мужского гардероба.

Он разжал руки, в тот самый момент, когда створки лифта распахнулись.

Амалия выпрямилась, одёрнула пиджак и торопливо покинула кабину лифта. Мраморный пол разносил по холлу стук ее шпилек.

Алена сдержала слово. Она подъехала к заводоуправлению Германа Эммануиловича в двенадцать часов пятнадцать минут. Ровно на пятнадцать минут позже условленного. Он стоял на крыльце. Мысль, что он стоит там уже более пятнадцати минут, заставила ее улыбнуться.

Водитель открыл дверку и подал Алене руку. Герман двинулся на встречу.

– Добрый день! Рад приветствовать вас, Амалия Анатольевна! – он протянул ей руку, как того требовал деловой этикет.

– Здравствуйте, Герман Эммануилович! – кивнула Алена.

Так вот откуда у этой хрупкой женщины такое крепкое рукопожатие.

На втором этаже здания столовой, там, где была комната для руководства, их уже ждали. Персонал был готов исполнить любой кулинарный каприз гостьи. Руководитель предупредил, что сегодня у них важный визитер.

Красиво сервированный стол не уступал ресторану. Шампанское подле стола в специальном ведерке со льдом на подставке. Официант в красивой форме, вытянулся вдоль стены.

Не хватало только цветов, но, наверное, это уже не входило в протокол деловых встреч.

Алена сделала заказ. К облечению кухни это был вполне стандартное блюдо по меню.

– Итак? – вопросительно посмотрела она.

– Желаешь сразу перейти к вопросам? – деловито склонил голову Герман.

– Да, пожалуй, не люблю терять время.

– Начинай!

Алена не спеша вынула красивое сервировочное кольцо из накрахмаленной салфетки, и расстелила ее на свои колени. Она обладала превосходными манерами, как же ей удавалось скрывать это.

– Ты женат? – спросила она, оперев запястья на край стола, и перебирая пальцами приборы.

– Нет.

– Был? – сухо продолжила допрос Алена.

– Да.

– Дети?

– Нет.

Она сделала глоток из объемного бокала, больше подходящего для вина. Но в нем была вода. Герман метнул взгляд в сторону официанта и тот тут же наполнил фужеры шампанским.

– Можете быть свободны, дальше я сам, – отпустил он парня в шелковой жилетке.

Дождавшись, когда официант скроется за портьерой, Герман задал свой вопрос:

– Могу я узнать ваше семейное положение?

– Свободна, – усмехнулась Алена.

– Разведена?

– Да.

– Дети?

– Да.

Она внимательно смотрела на него, пытаясь понять, какую реакцию вызовет эта информация.

Подали салат. Они приподняли бокалы с шампанским, в условном тосте, не соприкасаясь. Герман был невозмутим:

– Твоя очередь.

– Любовница есть?

– Нет.

– Не верю, – ухмылка, скорее похожая на издевку, промелькнула на ее лице.

– Не успел освоиться. Работы много. Нет времени на поиски, – сухо пояснил он. – Любовник?

– Нет.

– Я тоже склонен усомниться.

– Скажем так, он уволен по соглашению сторон.

– Давно?

– Меньше, чем полгода.

Официант подал горячее и, расставив тарелки на столе, тут же удалился. Герман обошел стол и наполнил фужер Алены шампанским. Напряжение сохранялось, и он упорно не мог понять его причины.

После обеда их ждала экскурсия по заводу. Из-за особого положения, экскурсия проходила, не выходя из автомобиля.

На кофе он пригласил ее в свой кабинет. Это было завершающим пунктом визита Алены. Там-то он и преподнёс ей объемный букет, собранный из каких-то совершенно невообразимых цветов. Постарался, знакомый флорист.

Алена просияла, знакомые искорки замаячили в ее глазах. Она обожала цветы.

Огромный кабинет еще не успел обрести индивидуальных черт своего нового владельца, он был, по корпоративному огромным и солидным. Все казалось, шло замечательно, Германа устраивал результат их встречи, но Алена по-прежнему казалась напряженной.

Он пересел ближе к ней, за стол для совещаний, за соседний стул для посетителей. Притянул к себе, чтобы поцеловать. Она отстранила его, снова упираясь ладонями в грудь:

– Кто такая «Любимая»?

Герман нахмурился, несколько секунд пытаясь что-то сообразить.

– Тебе на телефон звонила Любимая, тогда, на совещании в мэрии.

Герман обхватил ладонями лицо и расхохотался:

– Так вот в чем причина! А я то, все не пойму!

Он подошел к своему рабочему столу, взял телефон и положил его перед Аленой. Склонился нал аппаратом:

– Привет, Сири, – обратился он к голосовому помощнику в своем телефоне. – Позвони контакту «Любонька»!

В трубке послышались гудки, вскоре женский голос услужливо ответил:

– Герман Эммануилович, слушаю!

– Люба, продублируй мне последнюю сводку еще раз, пишет: файл поврежден.

– Да сейчас, Герман Эммануилович.

– Любовь, а почему ты так высвечиваешься у меня в контактах?

– А как я высвечиваюсь?

– Любонька.

– О, это имя я указала давно, при регистрации в мессенджерах. Могу сменить!

– Будьте добры.

– Хорошо, Герман Эммануиловича.

Несколько секунд они молчали.

– Извини, Ален, но ты уверена в своем зрении на сто процентов?

Она расхохоталась, пряча лицо за ладонями. Герман поднял ее, притянул к себе в долгожданный поцелуй.

– Твой кабинет пишут полностью или только аудио? – шепнула она на ухо.

– Только звук.

– М-м-м…

– Что, «М-м-м»?

Алена запустила свои ладони, мягкие, словно кошачьи лапки, под его пиджак, и прижалась сильнее.

Она впервые проявила инициативу, и Герман, замерев, наблюдал за ее действиями. Её губы целовали его шею, не совсем нежно, скорее, на грани покусываний. Наконец, зубки добрались до мочки его уха, точечное надкусывание острыми резцами, казалось было четко спланированным. Она посмотрела на него так, что не оставалось сомнений, у Алены есть какой-то план. Она облизала губы и опустилась перед ним на колени. Оба прекрасно понимали, что это означает.

Комментарии были излишне, звук в кабинете писался в превосходном качестве.

Замок на брюках послушно расстегнулся в ее руках, так же как и ремень.

Горячие, губы Амалии были очень нежны, учитывая анатомические особенности Германа, это было не та уж и просто, однако для пикантности она иногда осторожно, напоминала ему об острых зубках. Способность к сильным рукопожатиям пригодилась ей и в этой ситуации. «Господи, что я делаю» – мелькнуло в голове у Германа, но в следующие двадцать минут, там больше не было никаких мыслей, только мучительно-томящее наслаждение, которое то сжимало его до невозможности, то плавно отступало, то накатывало, подобно волне жара, то пробегало мурашками по всему телу.

Она с жадностью выпила предложенный бокал воды, распухшими губами, налившимися кровью и получившими от этого глубокий, бардовый оттенок.

Он опустился перед ней на корточки и целовал ее худые руки.

– Теперь я жду твоего визита, но уже ко мне домой.

– Хорошо, – она запустила пальцы в его волосы.

– Когда? – требовательно спросил он.

– Послезавтра.

– Давай сегодня вечером?

– Надо было вообще сказать, что через неделю, но я столько не выдержу, – запросто улыбнулась девушка.

И сейчас это снова была его Алена.

Герман с нетерпением ждал условленного дня. Он встречал ее возле проходной на своем служебном автомобиле не желая терять ни минуты.

Знакомый флорист сотворила для него очередное произведение искусства. Плотная крафтовая бумага, теплого коричневого оттенка с одной стороны композиции поддерживала ниспадающие ветки орхидей, с объемными белоснежными цветками, с другой, симметрия букета уравновешивалась белым калом, в окружении темной зелени крупных листьев, имевших на своей поверхности узор из красных прожилок и некрупными коричневыми розами. Центр композиции содержал белые и пыльно розовые классические, распустившиеся розы в сочетании с чайными гвоздиками, белыми астрами и более мелкими калами. Бутоны перемежались темной зеленью листьев, но уже значительно меньших размеров.

Через проходную выехал черный мерседес представительского класса. Из него вышла женщина в строгом белом костюме. Высокий каблук вынуждал ее двигаться осторожно, но оттого по особенному изящно. Это была Алена.

Герман вышел навстречу, открыл дверку машины, прекрасно помня, что именно так всегда делал ее водитель, и Амалия, наверняка привыкла к подобному обращению. На сидении лежали цветы, он вручил букет Алене.

Она давно не держала в руках подобного цветочного изящества. Алена склонила голову, кончик ее носа скользнул по нежным лепесткам. У нее было не слишком чувствительное обоняние, Алена плохо ощущала запахи, но сейчас невероятно нежные ароматы приятно защекотали в носу.

– Они прекрасны, благодарю.

Он склонился и поцеловал ее руку, – с такой дамой нельзя общаться иначе.

Во всем, оказывается, обнаруживаются плюсы, даже в режиме самоизоляции граждан. Завод работал с минимальным количеством персонала. Проходная была пуста, четверть часа назад произошла пересменка дежурных.

Они могли позволить себе встречаться вот так, у проходной, не переживая, что кто-то увидит их, не боясь ненужных пересудов.

Он привез ее в дом, который арендовало для него предприятие, располагавшийся на соседней улице от коттеджа Амалии.

В других обстоятельствах он бы повез ее в самый дорогой и роскошный ресторан. Они бы ужинали, вели светские беседы за бутылочкой изысканного вина. Но пандемия нового вируса изменила жизнь людей на всем земном шаре, в том числе и в этом провинциальном городке.

Им уже приходилось раньше готовить вместе. Но Герман не мог и представить, что такой даме можно предложить ужин в формате барбекю. В его голове образ Алены и образ Амалии все еще разделялся. Он понимал, что это одна и та же женщина, но относился к Амалии по-другому.

Он заранее купил все необходимое, чтобы приготовить свое коронное блюдо. То, которое получалось у него в любых обстоятельствах, даже не смотря на волнение, которое он испытывал, находясь рядом с Амалией. Подобрал вино, которое ни Амалия, ни Алена еще не пробовала.

Дом, как и кабинет не говорили о своем обитателе ровным счетом ничего. Музейный порядок и идеальная чистота наблюдались во всех помещениях, интерьеры которых были по гостиничному минималистичны и лишены личных предметов владельца.

После короткой экскурсии они проследовали в гостиную. Герман открыл вино и наполнил фужеры.

– За встречу! – произнес короткий тост Герман, он сдержался, раньше в подобных обстоятельствах он сказал бы Алене гораздо большее.

Алена сняла белоснежный пиджак и бросила на барный стул. Сквозь плотно прилегающий топ проступало кружево бюстгальтера, тонкие бретельки обнажали декольте и плечи.

– За встречу! – она тоже ответила совсем не то, что вертелось на языке.

– Давай я займусь мясом, а на тебе овощной салат и нарезки, – предложил Герман, изучая свою гостью глазами так, словно видел ее впервые.

– Все как всегда, – согласилась с улыбкой Амалия, становясь похожей на Алену.

Он достал из кухонного шкафа тяжелый металлический молоток, чтобы отбить мясо, приготовил специи, черный перец, лук.

Она не могла не улыбаться, наблюдая, как он готовит.

– Заверни мне рукава, пожалуйста, – Герман стоял, вытянув руки, ладони были запачканы в мясе.

Она обошла барную стойку и приблизилась к Герману. С особым замиранием сердца повернула в пальцах блестящую запонку, вывернула манжет и сделала первый отворот.

Он был так близко, Алена чувствовала на коже горячее дыхание мужчины, который планировал готовить отбивные в белой рубашке.

Она неспешно заворачивала рукава, сначала один, затем второй. У него оказывается такие сильные руки, вены напряжены. Алена обняла Германа за талию и прикоснулась губами к его губам. Ему тоже хотелось прижать ее к себе, но он не мог позволить себе дотронуться до нее, ведь руки его были испачканы.

Раздался телефонный звонок. Аппарат лежал рядом на столешнице. На экране высветилось «дежурный». Они тревожно переглянулись, оба понимали, звонок дежурного напрямую руководителю в не рабочее время не сулит ничего хорошего.

– Да! – взял трубку Герман. – Сильно?… Пострадавшие есть?… Понял. Еду.

– Внештатная?

– Горит установка…

Алена прижала ладони к губам.

– Чем-то я могу быть полезна тебе? – без особой надежды спросила она, скорее потому, что просто должна была спросить.

– Можешь! – неожиданно ответил Герман. – Дождись меня. Здесь. Пожалуйста.

– Хорошо. Конечно.

Он налил ей еще вина.

– Не скучай, я быстро!

Уже в дверях она окликнула его:

– Гера!

Впервые Алена использовала краткую форму его имени. Герман обернулся.

– Будь осторожен…

– Хорошо! – бросил он, скрываясь за входной дверью.

Амалия бы непременно поехала на саму установку. Полезла бы в самый эпицентр аварии. Она бы захотела увидеть все собственными глазами, чтобы узнать о произошедшем происшествии из первых уст, чтобы отпросить людей, когда они еще не способны на ложь из-за стресса. Она бы захотела сложить свое собственное мнение.

Герман был точно таким же.

Оказавшись в своем кабинете он, спешно переоделся в спецовку, и, к неудовольствию дежурной бригады, отправился на установку.

Сердце разрывалось при виде зарева и валящих клубов дыма. Ему было жалко производство, словно оно являлось живым существом, которому сейчас плохо.

Техника безопасности не позволила Герману зайти за предупредительное ограждение. Он видел, что все происходит по плану, так как много раз отрабатывалось на учениях.

Пожарные развернули шланги, подключились к ближайшим лафетным стволам и мощным напором воды и пены заливали очаг возгорания.

Очаг был не большой. Это порадовало Германа.

Дежурные операторы вовремя заметили возгорание, сообщили на пост, отключили подачу продукта.

Он был удовлетворен работой аварийной бригады и дежурившей смены. Осталось выяснить причины возгорания, оценить нанесенный урон и, конечно же, в самые короткие сроки восстановить работоспособность установки.

– Время позднее, езжай домой, Герман – посоветовал Петр Сергеевич, он впервые видел, что его шеф торопиться поскорее уехать с работы.

– Нет, я дождусь, когда полностью потушат очаг, надо решить, как будем восстанавливать, – отнекивался Герман, периодически поглядывая на часы.

– Это все уже завтра в рабочем режиме, – ответил заместитель. – Поезжай, женщины не любят ждать. Я все проконтролирую. Или ты не доверяешь мне?!

– Не говори ерунды, – Герман пожал руку своему заместителю. – Спасибо!

Через минуту в кабинете его уже не было.

Когда он вошел в дом, часы показывали полночь. Сомнение, что Алена не станет ждать его так долго, закрадывалось в сознание Германа.

Он обнаружил свое жилище, погруженным в полумрак, включенной осталась только подсветка кухонной столешницы. Стол сервирован на двоих. Вкусный аромат, говорил о том, что для него приготовлен аппетитный ужин. В гостиной на диване, подобрав под себя ноги, мирно спала Алена, одетая в его рубашку.

Он склонился и поцеловал ее в губы.

Алена открыла глаза и сонно улыбнулась. Он присел рядом с ней.

– Гера, – промурлыкала она, обвивая его шею. – Как на работе?

– Относительно неплохо.

– Ты голоден?

– Очень!

Алена хотела было подняться, чтобы скорее накрыть на стол и накормить голодного и уставшего мужчину. Но вместо этого, оказалась прижатой к дивану под тяжестью навалившегося мужского тела. Это был голод иного происхождения.

Ее бархатная, нежная кожа, покрывающаяся мурашками под его ладонями, округлая грудь в белом кружеве, плоский животик с родинкой у пупка, которую она не позволяла целовать, тонкие руки, обвивающие его шею, стройные, доведенные до идеала, верховой ездой ноги, покорно разведенные, навстречу его телу, колени – вот почему так сильно изголодался Герман.

По женщине с волосами в тон гриве своего вздорного скакуна. С глазами, в которых женская мудрость и девичья наивность сменялись с молниеносной скорость. С губами, слаще которых ему не приходилось пробовать прежде.

В полумраке изгибы женского тела, подчеркнутые мягкими тенями и рефлексами, делались еще более привлекательными.

Алена расстегнула его рубашку, провела ладонями по горячей груди. Герман не увлекался спортом, но природа наградила его стройным телом с развитыми, от природы мышцами, мужественным и сильным.

Герман раздевал Алену не спеша и с наслаждением. Он никогда раньше не видел ее тела полностью обнаженным. Он снимал с нее красивое кружево, слово развязывал бант на долгожданном подарке.

Она довольная, млела от его ласковых прикосновений. Алена любила себя и совершенно не стеснялась наготы.

– Отпустишь меня в душ, – шепнул Герман, пока еще находил в себе силы остановиться.

– Нет, – удержала Амалия, – мне нравится твой запах, не надо его смывать. Мы примем душ вместе. Позже.

Она притянула его с силой и обхватила ногами. Выход из этого сладкого плена был только один – экстаз.

Герман целовал долго до предела, так, что потом обоим приходилось жадно хватать воздух, обнимал крепко, практически до боли. Грубость, в резких движениях, на границе наслаждения и боли, свидетельствовали о желанности этой встречи и женщины.

Границы времени стерлись в их сознании. Страстные соло сменялись умиротворенным отдыхом, плавными, неторопливыми движениями, вновь перерастающими в бурю любовного поединка, победителями которого являлись оба партнера.

Алена не останавливала, горячий темперамент девушки выдерживал подобное настроение партнера, а достаточная степень бесстыдства, присущая Алене, позволяла осуществляться самым сокровенным желаниям Германа.

Отдышавшись на его груди, Алена встала, даже не думая прикрывать свое нагое тело, и потянула Германа за указательный палец, зажимая его в своей горячей ладони.

– Ты хотел в душ, – промурлыкала она, – сейчас самое время.

Он послушно пошел следом, Герман на тренировках в конном клубе привык доверять ей. Принятие совместного душа, когда действительно нужно помыться, было чем-то новым для него. Джакузи, полное пены, с холодным шампанским, еще, куда ни шло, но душ.

– Будешь мыть меня как Буцефала? – усмехнулся Герман, когда Алена затащила его под струю воды.

– Да, – ответила она совершенно серьезно. – Мне нравится ухаживать за своими мужчинами.

От такой женщины не мудрено потерять голову. И мужчины теряли.

Даже такой эмоционально сдержанный человек, как Герман, впервые за долгое время выключил защитную стену холостяцкого холода. Алена отключала его предохранители один за другим.

Рядом с ней он становился мягче, впечатлительнее, романтичнее. Он разрешал себе чувства и эмоции, которые раньше находились под строгим запретом.

Сегодня он привел ее к себе домой. Он и раньше приводил девушек к себе. Это было по-другому. Алена вошла в его дом так, словно всегда находилась тут. Ни в доме, нет, в его жизни. Как будто она всегда была рядом с ним.

Алена приготовила ужин, навела порядок на кухне, она отутюжила его рубашки.

Конечно, Герман сам не занимался хозяйством, приходила гувернантка. Готовила, убирала, гладила, стирала. Но это была чужая женщина, которая просто выполняла свою работу.

Алена вложила во все, что сделала за вечер частичку своей теплоты. Таких безупречно отпаренных рубашек он не носил давно и ужин был великолепен, и даже статуэтка передвинута так, что наконец-то перестала попадаться ему под руку.

В каждом ее жесте, в каждом действии он ощущал заботу и теплоту.

Алена проснулась утром и первым делом посмотрела на время.

– Господи, восемь утра! – она хотела было куда-то рвануть, но Герман вовремя ухватил ее за запястье.

– Амалия, сегодня суббота. Доброе утро!

Они проспали всего пару часов, страстные кульбиты отняли много времени и едва, оставили сил на ужин.

– Ох, и правда! – она вернулась обратно в постель, и Герман снова обнял ее так, как обнимал в течение всего сна. – Я совсем заработалась. Ты поедешь на завод сегодня? Наверное, будет экстренное совещание?

– Я назначил на десять, хочу спокойно позавтракать в обществе одной прелестной девушки.

Она улыбнулась и прижалась к нему сильнее:

– Я не успела вчера расспросить, что все-таки произошло?

– Предварительная версия – разгерметизация сварного шва трубопровода с последующей утечкой продукта. Тебе это о чем-то говорит? – он осекся. – Хотя тебе, наверное, о многом говорит.

– Все не привыкнешь?

– К хорошему быстро привыкаешь. А какие у тебя планы?

– Я поеду в конный клуб, хочу потренировать прыжки. Да и лошадей нельзя оставить без ухода и корма.

– Я проведу планерку и приеду. Помогу тебе.

– Это не обязательно, тебе лучше находиться на месте.

– Там не все так страшно. Нам повезло, что дежурные операторы сразу заметили возгорание, и огонь не успел распространиться на соседние линии трубопроводов.

Завтрак Герман готовил сам, искупая вину за проваленный ужин, и ломая стереотипы Алены, относительно мужчин на руководящих должностях.

Ей трудно было представить, чтобы, кто-то из ее поклонников хлопотал у плиты. Словом, она и сама готовила не для каждого. Алена не получала кайфа от сотворения кулинарных шедевров, в ее жизни было много других увлечений. Она вставала у плиты исключительно из-за необходимости, но при этом превосходно готовила, в этом Герман имел возможность убедиться накануне. Для него она готовила с душой, ведь из любого правила бывают исключения.

Он сделал потрясающие гренки и омлет, а еще Герман сварил кофе в турке, по своему особому рецепту, чем окончательно поразил Алену.

В обед он приехал в конный клуб. Полюбоваться на тренировки Алены. На ней снова был красивый черный редингот, белые бриджи с замшевыми вставками, высокие сапоги и каска. Алена иногда тренировалась в парадной форме, чтобы потом, на выступлениях чувствовать себя привычно.

Он наслаждался ее грациозными движениями и бесстрашием, с которым она и Буцефал преодолевали препятствия.

Конь повиновался ей беспрекословно. Неудивительно, раз у нее получалось управлять целым заводом, подчинить себе животное было не так уж и сложно. Хотя в конном клубе Алена становилась совершенно другой, раскрепощенной, открытой, такой, какой она понравилась ему с самого начала. А теперь снова придется привыкать и перестраиваться.

В мэрии от нее веяло холодом и аристократизмом. Там она напоминала ему фарфоровую статуэтку – прекрасная, но взять в руки страшно, да что там взять, даже прикоснуться. А в клубе Алена расслаблялась, ругала питомцев, хохотала над ними и целовала гнедую морду Буцефала, иногда с такой нежностью, что Герман ревновал.

И такая Алена пленяла его, особенно, когда после занятий она целовала уже его.

За вечерним распитием вина в беседке Герман наконец-то выяснил, как Алена добиралась до дома, после их дегустаций. Именно из-за этих дегустаций обязанностей у Марата прибавилось. Она прекрасно водила, но не позволяла себе садиться за руль в нетрезвом виде.

В этот раз Герман, конечно же, повез ее сам.

Воскресенье застало влюбленных в постели. Солнечные лучи, пробились сквозь не зашторенные портьеры и гуляли по обнаженным телам. Алена проснулась первой, и некоторое время лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к собственным ощущениям. Мужская рука приятной тяжестью лежала на ее бедрах, словно охраняя покой гостьи. Она осторожно выскользнула из-под нее. Накинула любимую рубашку Германа и на цыпочках спустилась в гостиную.