Текст книги "Дети Спящего ворона. Книга первая"

Глава 6

Талмериды только-только показались на дороге, ведущей ко дворцу, но даже отсюда было заметно, как они измучены. Ссутуленные спины, опущенные плечи, вялые движения и хмурые лица говорили сами за себя. Еще бы, воины столько дней провели в море и на холоде.

Джефранка щурилась, спасая глаза от мелких брызг, смешанных со снежными крупицами, и смотрела на всадников, не в силах дождаться, когда они приблизятся к главному входу… когда наконец она сможет поприветствовать Виэльди.

Как он поведет себя при встрече? Может, улыбнется ласково, несмотря на усталость? Или будет столь же холоден и резок, как при отъезде?

Так хотелось обнять его, уронить голову на его грудь, и чтобы он обнял в ответ, сказал что-нибудь нежное.

Наивные желания… Скорее, Виэльди отделается церемониальными словами, которые должен говорить муж и князь после долгого отсутствия. Тогда Джефранке придется ответить ему тем же, однако она постарается вложить в приветствие всю свою нежность и… любовь? Ну да, любовь, о которой он не догадывается и, наверное, не догадается никогда.

Виэльди отправил своих людей к боковому входу, сам же подъехал к главному и, спешившись, бросил слуге поводья. Помотал головой, стряхивая воду с волос – бесполезно: капли дождя, как прозрачные бусины, сверкнули на черных прядях и снова впитались в них.

Если бы Джефранка могла, то бросилась ему на шею – увы, страх, что Виэльди не ответит на объятия или ответит холодно, помешал это сделать.

Видимо, она не ошиблась в своих опасениях: муж не улыбался, его лицо выглядело одновременно рассеянным и серьезным. Сейчас он скажет подобающие слова и…

Нет, он не сказал даже их. Вместо этого бросил чуть ли не на ходу.

– Хорошо, что ты меня встретила. Отец говорил, в княжестве неспокойно. Идем, расскажешь подробнее.

Он все-таки коснулся ее плеча, а по телу Джефранки пробежал такой трепет, будто Виэльди самое малое поцеловал. Ну надо же быть такой влюбленной дурой!

– Конечно, – ответила она и вместе с ним зашла во дворец. – Но, может, ты сначала отдохнешь, выспишься?

– Успеется. Пока все не узнаю, уснуть будет сложно. К тому же надо еще… – он расчихался, затем шмыгнул носом и прогнусавил: – Проклятое море…

– Я велю, чтобы приготовили согревающее питье.

Виэльди посмотрел ей в глаза и наконец-то удостоил улыбкой.

– Спасибо тебе.

Он мимолетом сжал ладонь Джефранки, затем отвернулся и двинулся наверх – надо думать, в свои покои.

Она отправилась следом, но у входа помедлила, ведь муж не сказал, стоит ли ей зайти, или он сам придет к ней позже.

Стражники-талмериды кивнули, приветствуя своего князя и рин-каудихо, открыли дверь, и лишь тогда Виэльди оглянулся на Джефранку.

– Прошу, княгиня, – он шагнул в сторону, пропуская ее.

Значит, и впрямь решил не откладывать беседу. До чего радостно! Пусть он станет говорить и спрашивать о делах, зато будет рядом!

Джефранка вошла в опочивальню и, оглядевшись, опустилась на покрытое шкурой кресло с высокой спинкой. Виэльди закрыл дверь и прямо у порога сбросил мокрый плащ, затем стянул и обе рубахи, оставшись в одних штанах.

До чего красив! Красиво и это смуглое тело, и чуть блестящая от влаги кожа, красивы отточенные движения и скуластое лицо, красив даже шрам на щеке…

Джефранка резко отвернулась: еще заметит ее восторженный взгляд и все поймет… хотя нет, куда там: маска-то ничего не выражает.

Виэльди достал из сундука свежую рубаху из некрашеной шерсти, быстро надел и, подстелив под себя шкуру, уселся напротив Джефранки прямо на пол и скрестил ноги. Степные привычки давали о себе знать.

– Ну, расскажи мне обо всем.

Она рассказала, попытавшись ничего не упустить.

– И что сейчас с советником Изиром? – спросил Виэльди, когда она закончила.

– Имидио присматривает за ним, да и я тоже. Еще я велела всем советникам не покидать дворец. Якобы в княжестве неспокойно, и они могут понадобиться в любую минуту. Ну и для подтверждения и правда почти каждый день собирала их в тронной зале.

Виэльди одобрительно качнул головой и улыбнулся.

– Да ты у меня умница!

Как же согрело душу это «у меня», хоть оно ничего и не значило. Что ж, любимой она никогда, наверное, не станет, зато может понравиться Виэльди тем, что разумна. Он князь и рин-каудихо – должен оценить.

Вот и Андио Каммейра хвалил ее за ум. То есть, не совсем, конечно… Он сказал: «Хорошо, что тебе хватило ума меня послушать». Ну и ладно! Приятнее думать, что каудихо просто не так выразился.

– Что ты будешь с ним делать? – спросила Джефранка. – Пытать?

Виэльди покачал головой и поднялся.

– Нет пока, сначала побеседую, а там видно будет. Не верю я, что младший советник в одиночку все это устроил, должен быть кто-то еще. Этого «кого-то» не хотелось бы спугнуть раньше времени.

– Андио Каммейра тоже говорил о чем-то подобном. Он заезжал сюда, знаешь?

– Конечно, – Виэльди схватил с полочки костяной гребень и принялся расчесывать волосы, приподнимая те пряди, в которые были вплетены бусины. – Он опять заедет. На обратном пути. По крайней мере, так он сказал, когда мы виделись в Империи.

Империя… Джефранка совсем забыла, а надо было сразу сказать… Ничего, сейчас скажет:

– Виэльди, я очень рада, что с твоей сестрой все хорошо. Я волновалась… не хотела, чтобы ты ее потерял.

Муж почему-то вздрогнул, а рука с гребнем застыла, не закончив движения.

– Я ее никогда не потеряю, – глухим голосом сказал он и, словно очнувшись, добавил: – Спасибо, что беспокоилась.

Что такое с ним было только что? Не иначе, так тревожился за сестру, что это до сих пор живо в памяти.

Виэльди наконец отложил гребень и снова присел, теперь уже на кровать. Прокашлялся, похлопал себя ладонью по груди, и Джефранка вспомнила:

– Ой, я же хотела, чтобы тебе приготовили согревающее питье! Сейчас прикажу. – Она встала, сделала несколько шагов к мужу и спросила: – Мы же договорили? Так может, ты поешь? Если хочешь, я велю слугам, и они все принесут.

Виэльди посмотрел на нее с легким изумлением, засмеялся и сказал:

– Да я бы и сам мог… Но спасибо за заботу.

Вот и все. Можно и нужно уходить, а не хочется.

…Поцелуй меня… хотя бы обними.

Словно догадавшись о ее мыслях, Виэльди подошел, приобнял за плечи и поцеловал – в лоб, как сестру.

– Я… загляну к тебе вечером.

Джефранке почудилось, будто в его голосе прозвучало сомнение.

Она не ошиблась: сомнение у Виэльди, похоже, и впрямь было, а к вечеру переросло в уверенность, потому что он так и не пришел.

Не пришел и не увидел, как поблескивают в уютном свете масляных ламп золотистые шелковые простыни и покрывало, не увидел, какая красивая на ней сорочка из тончайшей бирюзовой ткани, не почуял аромат розового масла, нанесенного на кожу и волосы…

Джефранка прождала пол ночи, кусая губы сначала от нетерпения, потом от отчаяния – он не пришел.

Она легла на пустую кровать, в холод шелковых простыней и заплакала. Как всегда, беззвучно, как всегда, не искажались черты – просто слезы стекали из глаз.

Сегодняшний день вдруг предстал в ином свете: Виэльди приехал, а она… Да она чуть ли не заискивала перед ним, пытаясь заслужить хотя бы улыбку! Какой же жалкой, никчемной она ему, наверное, казалась!

Кто она для него? Всего лишь довесок к Адальгару. Ему не нужна ее любовь, не нужна даже привязанность. Ведь это был династический союз, не более. Наверняка Виэльди считает, что и Джефранка должна смотреть на это так. А она не может… Увы, спаситель оказался молодым, красивым и ласковым. Как тут было устоять? Ей, которая прежде не любила?

О, лучше бы ее мужем стал каудихо – насмешливый, хитрый и не очень-то добрый, в чьем присутствии она всегда терялась. Его она не полюбила бы и не пришлось страдать.

Увы, ее муж – Виэльди. Виэльди, чье лицо так и стоит перед глазами, а спасения нет…

Утомленная слезами, она заснула под утро.

* * *

Джефранка сидела перед зеркалом, но смотрела не на отражение, а в окно. Руниса, как и всегда, расчесывала ей волосы долго и мучительно. Время близилось к полудню – скоро нужно спускаться к трапезе, и там поддерживать беседу с мужем и вельможами. Ни еды, ни разговоров не хотелось, но деваться от них было некуда. Все-таки Джефранка княгиня, а значит, несвободна в своих желаниях.

Руниса почти закончила с волосами и даже укрепила на голове тонкую золотую цепочку с изумрудами, но в эти мгновения в дверь постучал и вошел Виэльди. Джефранка аж вздрогнула. Совладав с собой, она глянула на мужа и ровным, доброжелательным тоном поприветствовала.

Он улыбнулся, прошел на середину комнаты и зажмурился от ударившего в глаза солнца, ненадолго пробившегося сквозь вязкую муть облаков.

– Извини, что не заглянул вчера, хотя обещал, – сказал он. – Увы, освободился уже около полуночи. Боялся, что ты уснула, не хотел тревожить.

О нет, она до утра не спала…

– Да, – протянула Джефранка. – Вроде примерно в это время я и задремала…

Ей показалось, или он вздохнул с облегчением? Наверное, рад, что его отговорка сработала.

Виэльди покосился на служанку и махнул ей рукой, чтобы вышла. Та послушалась и, отложив гребень, исчезла за дверью.

Интересно, зачем мужу понадобилось остаться с Джефранкой наедине? Сейчас, перед самой трапезой?

В смятении она схватила расческу и, чтобы чем-то занять руки, попыталась закончить то, что не закончила Руниса. Виэльди не дал этого сделать: перехватил запястье и забрал гребень.

– Я помогу, – сказал он и, отделяя прядь за прядью, принялся расчесывать ее волосы.

– Но ты же не… – начала Джефранка.

– Брось! – фыркнул Виэльди. – У меня после походов в волосах бывают такие колтуны, что, кажется, только выстригай. И ничего, как-то справляюсь, причем без помощи слуг. Мне не привыкать.

Джефранка расслабилась и закрыла веки, наслаждаясь его прикосновениями, такими осторожными, почти нежными. Лишь спустя несколько мгновений опомнилась: Виэльди же не просто так сюда пришел, явно не для того, чтобы расчесать ей волосы и извиниться за вчерашнее пренебрежение.

– Ты хотел о чем-то поговорить? – она открыла глаза и через зеркало посмотрела на мужа.

– Да. Вчера вечером я… беседовал с Изиром. Беседа, следует признать, затянулась.

Так значит, Виэльди и впрямь был занят?! Это не отговорка! Душу Джефранки заполнила тихая радость.

– Удалось что-то выяснить?

– Так, немного, – он пожал плечами.

– Ну же, не тяни! – воскликнула Джефранка. – Ты узнал, кто за всем этим стоит?

– Хашарут, конечно, – хмыкнул Виэльди. – Как я и предполагал.

Джефранка стиснула зубы, чтобы не зарычать от ярости. Хашарут! Ну конечно! Кто еще, как не ее главный враг и мучитель?!

– Будь он проклят, – прошипела она. – Пусть вороны выклюют ему глаза, пусть шакалы сожрут его внутренности, пусть…

– Эй-эй, тихо, успокойся, – Виэльди погладил ее по плечу. – Злость не поможет, а вот знание – да. А мы узнали наконец, против кого бороться. Скоро поймем, и как именно бороться. Потому я хотел посоветоваться с Лакором… Только вот беда: с утра не могу его найти. Может, ты знаешь, где он? Может, он заходил к тебе, предупреждал об отъезде?

– Нет… – Джефранка покачала головой, а в груди защемило от тревоги.

– Плохо. Видишь ли, ночью он, похоже, не появлялся в своих покоях, постель не смята. И слуги его не видели. Никто не видел.

Джефранка вскочила, отбросив руку Виэльди, и повернулась к нему.

– Лакор не мог сбежать! Он никогда бы меня не предал! Только не меня… Он… он меня любит и… – она осеклась, сообразив, что говорит недопустимое, и быстро пояснила: – Любит, как дочь, как младшую сестру, как…

Виэльди остановил ее взмахом руки.

– Не сомневаюсь. У меня и в мыслях не было подозревать Лакора в измене. Я опасаюсь другого – от него могли избавиться, потому что он мешал. Кому – мы знаем.

– Нет… Только не это… – она прижала ладони к щекам и замотала головой. – Только не Лакор…

– Извини, не хотел тебя пугать. Не беспокойся раньше времени, еще ничего не известно, я всего лишь строю догадки. Может, вот-вот найдется и Лакор, и объяснение, почему его не было во дворце. Тогда мы с тобой вместе посмеемся над нашими страхами. Теперь идем, пора спускаться к трапезе.

Муж взял ее за руку и повел к двери.

* * *

Нехорошо, даже немного стыдно обманывать Джефранку, но так надо. Лакор не вернется – его тело в море. Или его уже вынесло на берег. Или выловили рыбаки. Неважно. Рано или поздно княгиня об этом узнает – то есть опасения Виэльди окажутся как бы верными. Главное, чтобы она не догадалась, кто именно избавился от советника и почему. Пусть считает, будто это сделали приспешники Хашарута. Пусть никогда не поймет, что Лакор, которому так доверяла, несколько месяцев назад стал главным из этих приспешников.

Ничего этого Джефранке знать не следует – измена почти родного человека, ближайшего сподвижника отца станет для нее слишком жестоким ударом. Лучше пусть думает, что Лакор погиб за Адальгар, от рук врагов, а не Виэльди…

Главного советника сдал младший советник. Сначала Изир все отрицал, но когда Виэльди пригрозил лишить его жизни, а семью – имущества и достоинства, то заговорил, хоть и после некоторых колебаний. Правда, сказанное было настолько невероятным, что Виэльди до последнего не верил. Чтобы Лакор оказался изменником? Как так? Ведь казалось, он настолько верен Джефранке, что скорее умрет, чем предаст.

Увы, поверить в немыслимое пришлось, когда Изир предложил самому убедиться.

– Сегодня после полуночи мы должны встретиться с Лакором, – сказал советник. – У моря, где нас никто не услышит. Там он передаст мне письмо для Хашарута…

– Почему тебе? – Виэльди недоверчиво нахмурился. – Он не может не знать, что тебя подозревают, за тобой приглядывают…

– Все так. Но именно я еще раньше просил день, чтобы навестить родных на южной окраине города. Княгиня обещала, что позволит, когда ты вернешься…

Понятно. Джефранка не нарушила бы обещания, и об этом Лакор, конечно, тоже знал.

– Расскажи, где именно вы встретитесь.

Изир рассказал подробно, не забыв ни единого скального выступа – Виэльди словно наяву увидел нужное место.

– Хорошо, – он приблизился к советнику почти вплотную. – Надеюсь, ты понимаешь, что если попытаешься увидеться с Лакором до полуночи и предупредить его, то я об этом узнаю?

Изир сглотнул слюну, кивнул и пообещал, что до ночи не выйдет из своих покоев.

На указанное место Виэльди пришел незадолго до полуночи. Разумеется, пришел не одиночку – это было бы легкомысленно и потому опасно, – а взял с собой Имидио и Сарэнди. Втроем они засели за невысоким скалистым выступом. Отсюда хорошо просматривался берег, зато их самих в темноте и за укрытием было не разглядеть – остроглазый Сарэнди заранее в этом убедился.

Прислонившись спинами к камням, закутавшись в плащи, они сидели неподвижно и ждали. Долгое время ничего не слышалось, кроме рокота волн, шороха гальки и свиста ветра. Потом в мерные звуки вкрался еще один – неровный шелест и постукивание: так звучат шаги, когда человек идет по мелким камням.

Виэльди и его приятели встрепенулись и, стараясь не шуметь, сменили позы – повернулись лицом к выступу и чуть выглянули из-за него. Стоять приходилось на коленях, крутобокие голыши больно впивались в них, но это невеликая плата за то, чтобы выяснить правду.

Две темные фигуры, в одной из которых легко узнавался Лакор – горб и под плащом не скрыть, – приблизились к берегу и неторопливо, будто вышли прогуляться, двинулись вдоль него. Шли как раз в сторону укрытия.

Ближе, еще ближе… Вот уже проходят мимо, но слов по-прежнему не разобрать, они заглушаются морем и ветром. Впрочем, слова не так уж важны – главное, не упустить мгновения, когда Лакор передаст письмо. Если передаст. Вдруг Изир все-таки солгал, пытаясь отсрочить собственную гибель? Но что бы ему дала эта ложь, эта отсрочка? Лишь усугубила бы и без того тяжкое положение… Значит, Лакор и впрямь предатель? До сих пор не верится!

Однако сложно не поверить собственным глазам. Вот старший советник оглянулся, достал из-за пазухи цилиндрический футляр и протянул Изиру.

Не сговариваясь, Виэльди с приятелями выскочили из-за укрытия и в несколько шагов подлетели к Лакору. Увы, все-таки недостаточно быстро: горбун отпрянул от Изира, так и не отдав послание, размахнулся и – выбросил футляр в море. В тот же миг Имидио ринулся в черноту волн, а Виэльди и Сарэнди выхватили кинжалы, приставили их к шеям Изира и Лакора. Не прозвучало ни вопросов, ни оправданий, ни возмущений – главный советник наверняка понимал, что это бесполезно. Он лишь пристально и как будто с вызовом смотрел Виэльди в глаза. Почему-то его взгляд оказалось сложно выдержать. Виэльди и не стал выдерживать, вместо этого чуть повернул голову, чтобы понять, где там Имидио.

Какое-то время друга не было видно, в пору забеспокоиться, не утонул ли. Талмериды не очень хорошие пловцы, ведь в степи не так много рек, все больше ручьи и речушки.

Наконец Имидио показался. Более того, он размахивал рукой, в которой сжимал футляр. Чудо, что умудрился его выловить во тьме и неспокойном море.

Виэльди вздохнул с облегчением.

Друг отдал футляр и, постукивая зубами от холода, пробормотал:

– Лишь бы письмо не намокло…

– Будем надеяться, что не успело, – сказал Виэльди и усмехнулся: – Да ты настоящий герой, дружище! Теперь проводи его, – он кивнул на Изира, – в покои. Поставь у дверей охрану: из наших, из талмеридов. Потом как следует согрейся.

Имидио кивнул и, схватив младшего советника под локоть, повел его ко дворцу.

Виэльди же обратился к Лакору.

– Тебя придется связать, пока мы все не узнаем.

– Конечно. Я понимаю.

Для преступника он вел себя на удивление спокойно, с достоинством. Может, все-таки не изменник? Но почему тогда выбросил послание? Ладно, это скоро выяснится.

Сарэнди связал советнику руки и ноги.

– Ноги-то зачем? – хмыкнул Виэльди.

Друг пожал плечами.

– Так, на всякий случай.

– Ясно. Принеси сюда факел или лампу, а я останусь с Лакором.

Приятель ушел, Виэльди же не выдержал и принялся срывать с футляра печать. Слова «лишь бы письмо не намокло» не давали покоя, не терпелось узнать, сухой ли пергамент, а если мокрый, то насколько.

Печать поддалась относительно легко, затем Виэльди открыл крышку. Открыл – и вскрикнул от неожиданности и боли: в ладонь вонзилась толстая игла. Прежде, чем он понял, что это такое, по телу разлилась слабость, сердце будто сковало льдом, колени и руки задрожали. Удержать и не выронить футляр он все же сумел, а вот себя – нет. Ноги подкосились. Виэльди, обессиленный, рухнул на камни. Затылок обожгло, словно по нему струилась лава. Это кровь…

Сквозь мглу, почему-то ядовито-зеленую, Виэльди увидел торжествующую улыбку на лице Лакора и услышал:

– Нужно знать, как правильно открывать такие футляры.

Веки закрылись, стук сердца гремел в висках. Сначала гремел. Но постепенно становился все тише и тише, реже и реже. То же самое происходило и с дыханием. Какое-то время Виэльди еще мог связно мыслить. Последнее, что мелькнуло в голове: «Ну хоть боли нет…»

А дальше не осталось ничего…

«Ничего» закончилось, когда в уши ворвались невыносимо громкие рыдания Сарэнди и его же голос:

– Ну как же так! Как?! Проклятье…

– Проклятье! – вторил Виэльди и прижал ладони к ушам. – Я сейчас оглохну…

Сарэнди отпрянул и воскликнул:

– Ты жив?!

Виэльди едва не застонал: крик был настолько громким, что голова загудела.

– Молчи… – шепнул он. – Тихо…

Друг умолк, но это слабо помогло: оглушали и завывания ветра, и грохот волн, и стук гальки.

Сколько прошло времени, прежде чем они стали терпимее, Виэльди понятия не имел. Казалось, будто не меньше десятка часов. На самом же деле еще и небо над головой не посветлело, до зари далеко.

Он с трудом перевернулся и встал на четвереньки – от живота к горлу сразу прокатилась жгучая, горькая волна. Виэльди вывернуло. Потом еще несколько раз. Лишь когда изо рта начала выплескиваться жидкость без остатков еды, тошнота поутихла, хотя в животе по-прежнему булькало, а голова кружилась и болела.

Кое-как он встал на ноги. Держали они плохо, но все-таки держали.

– Где он? – первым делом спросил Виэльди.

– Футляр у меня, а советник вон, – Сарэнди кивнул за его спину, и Виэльди обернулся. – Недалеко улизнул: по камням-то особо не попрыгаешь и не поползаешь. А ты еще спрашивал, зачем ноги связывать. А вот зачем!

Виэльди почти не слушал друга и, не отрываясь, смотрел на Лакора. Тот потерял былое спокойствие – часто дышал, открывал и закрывал рот, а его глаза едва не вылезали из орбит.

– Как?.. – хрипел он. – Невозможно… Никто бы не выжил… Никто.

– Умолкни, предатель, – слова дались с трудом: после рвоты горло саднило, будто он съел не одну пригоршню песка. Виэльди обхватил ладонью шею, словно это могло помочь, затем обратился к другу: – Ты принес огонь?

– Да, – Сарэнди отошел и вернулся, держа в руке лампу.

– Достань письмо. Только осторожнее – в футляре была игла.

– Уже заметил, – он вытащил послание и развернул. – Мне прочесть? Или ты сам?

– Сам. Давай сюда.

Сарэнди отдал пергамент и поднял лампу повыше, освещая его. Виэльди впился глазами в строчки… точнее, хотел это сделать, но знаки расплывались. Не потому, что письмо намокло – оно было влажным только по краям. Просто яд еще не покинул тело.

– Держи, – он вручил послание другу. – Прочтешь, а потом скажешь в двух словах, что там.

Сарэнди глянул в письмо и присвистнул.

– На шахензийском написано. Я в нем не очень, долго читать буду…

– Пусть, – Виэльди махнул рукой. – Это даже хорошо: может, я хоть в себя успею прийти.

Друг начал читать, беззвучно шевеля губами, а Виэльди и впрямь попытался унять дурноту: присел, скрестив ноги, и принялся глубоко и медленно дышать. Все равно мутило, хоть и меньше. Голова по-прежнему болела, особенно затылок. Прикоснувшись к нему, он вляпался во что-то липкое. Нет, не во что-то – в полузапекшуюся кровь. Ну да, точно – когда падал, ударился. Будто одного яда было мало. И как удалось выжить? Да им, похоже, сама смерть брезгует: и тогда, во младенчестве не забрала, и сейчас прошла мимо, только слегка задев. А ведь оба случая должны были стать смертельными… Не может дите не задохнуться в дыму, не может человек не умереть от яда, которого наверняка было достаточно, чтобы уложить даже здоровяка-громилу.

А что там девка-нищенка болтала о крови смерти в его жилах? Вдруг Виэльди и не человек вовсе, а какая-то неведомая нечисть? Да нет… ерунда. Наверное, просто повезло. В жизни чего только не случается. Может, яд оказался плохим. А дым… может, там, где лежал Виэльди-младенец, была какая-нибудь щель, через которую проникал воздух… Если хорошо подумать, всему можно найти разумное объяснение.

От мыслей отвлек Сарэнди.

– Все, – выдохнул он.

– Ну?

– Там сказано, что ты вернулся. А еще, что он… Лакор то есть… постарается отвлечь тебя на волнения в столице. В это время Хашарут займет западные окраины Адальгара. Якобы чтобы подавить там мятежи против Империи. Даже не якобы… мятежи там и правда готовились, причем самим наместником. Ну, чтобы повод был…

– Умно. Длинные руки отрастил себе господин наместник, зря отец его недооценивал. А Хашарут аж до этого, – Виэльди кивнул на Лакора, – дотянулся.

Главный советник, теперь уже бывший, вскинул взгляд и, поджав губы, уставился на Виэльди. Ясно – собирается хранить молчание. Однако заговорит, никуда не денется – если сам не развяжет язык, пытки помогут. Правда, сам Виэльди сейчас не в силах этим заниматься, но друг и один справится.

Но почему бы сначала не попробовать по-хорошему?

– Что же такое случилось, Лакор? – миролюбиво начал Виэльди. – Почему ты решил предать? Не меня – княгиню. Я всегда думал, что ты ей верен.

– Да! – выплюнул Лакор. – И я по-прежнему ей верен. Все, что я делал, я делал ради нее, ради ее блага… чтобы она наконец стала счастливой.

От изумления Виэльди вскинул брови и открыл рот.

– О! – воскликнул он и помотал головой, пытаясь осознать услышанное – от движения в затылке сильнее запульсировала боль. – Поясни.

Лакор издевательски изогнул губы и фыркнул:

– Зачем? Все равно я уже не жилец. Зачем должен хоть что-то тебе рассказывать?

– Ну, например, затем, что умереть можно по-разному: легко или в мучениях.

– Ты кое-чего не знаешь обо мне, талмерид, – ухмылка Лакора стала злораднее, а Виэльди все не мог взять в толк, откуда у советника такая к нему ненависть? Ведь он всегда был уважителен к Лакору. Тот продолжил: – Мое тело почти не чувствует боли. Думаешь, как я стал горбуном? Упал, повредил спину, а к лекарям не пошел – боли-то не было. У моей княгини лицо ничего не выражает и не чувствует, а у меня – тело. В этом мы с ней похожи…

– Наверное… И она к тебе привязана, ей будет больно узнать о твоем предательстве. Страшно представить, как она разочаруется…

Вообще-то Виэльди просто мыслил вслух, ни на что не рассчитывая – тем больше удивился, когда слова попали в цель. Лакор шумно сглотнул, его лицо исказилось от страха, почти ужаса.

– Раз ты в сговоре с Хашарутом сейчас, – продолжил Виэльди, – то, может, и раньше был? Участвовал в убийстве ее отца, например?

– Нет! – советник вскинул голову, в его глазах разгорелось пламя. – Я был предан моему князю! Я предан и княгине!

– Ну… – Виэльди пожал плечами. – Теперь-то Джефранка вряд ли поверит твоим словам.

– Чего ты хочешь? – процедил Лакор. – Что тебе нужно? Убей – и дело с концом.

– Разве можно убить такого знатного изменника просто так? О нет! Только прилюдно, только на площади.

– Чего. Ты. Хочешь?

Советник не отрывал от Виэльди напряженного взгляда. Значит, наконец готов к разговору. Похоже, он вообще на многое готов, лишь бы Джефранка не узнала правду. Жена говорила, что советник ее любит… только вряд ли эта любовь отеческая.

– Ты знаешь, что мне нужно. Ответь на все мои вопросы – и умрешь здесь. Джефранке я ничего не скажу. Я и сам не хотел бы ее расстраивать.

– Поклянись крылом Ворона!

– Клянусь.

– Ладно… спрашивай, я отвечу, – сдался Лакор. Его плечи поникли, он уставился в землю, но тут же встрепенулся и кивнул на Сарэнди: – Только не при нем! Пусть отойдет.

Виэльди глянул на друга. Тот хмыкнул, но, ничего не сказав, двинулся вдоль берега. Отойдя на приличное расстояние, присел на камни и принялся метать гальку в море. Голыши, издавая смачное «бульк», ударялись о волны. Этот звук почему-то раздражал, но не лишать же приятеля единственного сейчас развлечения, пока сам будет беседовать с Лакором. Тем более что разговор наверняка затянется.

– Почему ты предал? Признаюсь, для меня это стало полной неожиданностью. Я до последнего отказывался верить.

– Я всего лишь хотел для Джефранки свободы и покоя. С тех пор, как погиб князь, она сама не своя. Она ведь только кажется сильной и бесчувственной… – голос Лакора потеплел и наполнился грустью. – Тяжесть княжеского венца, тем более в это неспокойное время, не для нее. А тут еще и ты добавляешь…

– Я? Объясни. Да, я уезжал, но вернулся же.

– Лучше бы не возвращался, – прошипел советник с такой ненавистью, что Виэльди передернулся. – От союза с тобой ей никакой радости – одни муки.

– Да ты бредишь. Ты же сам помогал ей договориться с моим отцом.

– И пожалел об этом. Хотя в то время выбор был невелик: либо наместник, либо каудихо. Хашаруту она была нужна, он не позволил бы ей сбежать, из-под земли достал бы…

Лакор замолчал, и снова слышались только волны, ветер и распроклятые «бульк». В конце концов Виэльди не выдержал и прикрикнул:

– Продолжай уже! Что изменилось? Ну, стал ее мужем не каудихо, а рин-каудихо. Какая разница? Все равно за моей спиной отец.

– Не понимаешь? – усмехнулся Лакор. – Хоть с наместником, хоть с твоим отцом, Джефранка была бы несчастна, но я всеми силами поддерживал бы ее…

…В надежде, что она от безысходности и благодарности падет в твои объятья? Несчастный дурень! Вообще-то отец обычно нравится женщинам.

– Ты не ответил: что изменилось?

– А то, что с тобой она будет несчастна вдвойне! Только сама еще этого не понимает. Но в этом несчастье я уже не смог бы ей помочь.

– Как это связано с твоим сговором с Хашарутом?

Ох, дайте духи терпения! Пока что слова Лакора никак не приближали к пониманию его поступка. Ну да, он безнадежно влюблен в Джефранку и, похоже, ревнует ее к Виэльди. Но какая ему разница, к кому ревновать?

Любовь, конечно, толкает на глупости, Виэльди ли не знать об этом… Но чтобы до такой степени? Чтобы разумный советник вдруг превратился в полного дурня?!

– Как связано? – Лакор прищурился. – Все просто: Джефранка больше не нужна Хашаруту. Он понимает, что уже не завладеет Адальгаром мирно, только с помощью смут и войны – скрытой или явной войны. Он обещал, что позволит мне… устроить побег для княгини. Я увез бы ее в Империю, туда, куда не докатятся невзгоды. У меня достаточно богатств, чтобы она жила безбедно, как привыкла. Там, в Шахензи, она обязательно встретила бы того, кто сумел ее оценить, полюбить…

…Ты сам себе веришь? Хотя если под «сумевшим полюбить» именно себя и подразумеваешь, то наверное. Или и впрямь говоришь от чистого сердца?

– Глупец! – воскликнул Виэльди. – Неужели ты думаешь, что Хашарут сдержал бы обещание?

– О, я вовсе не глупец! Ему пришлось бы. Я кое-что о нем знаю… И еще один человек знает. Если бы Хашарут меня обманут, тот человек все бы открыл нынешнему императору. И наместник знал об этом.

– Оч-чень интересно. Мне об этой тайне тоже расскажешь. Но сначала ответь: как вы собирались избавиться от меня?

– Тебя случайно убили бы во время одного из волнений в столице. Так случайно, что даже каудихо ни в чем не заподозрил бы Хашарута. Тебя убил бы простой адальгарец, его бы за это казнили… Княжество осталось бы без правителя и перешло Империи. А значит, наместнику.

Наконец все более-менее прояснилось. Пусть доводы Лакора по-прежнему казались нездоровыми и далеко не умными, но по крайней мере стали понятны. Теперь нужно выяснить главное: что такое известно предателю о Хашаруте и что намерен делать сам Хашарут.

Виэльди тут же задал эти вопросы. Лакор ответил. Кажется, и сам хотел, чтобы все побыстрее закончилось.

Оно и закончилось.

Виэльди снял с советника пояс, накинул на его же шею и рванул с такой силой, что не задушил предателя – сломал позвонки. Тело обмякло, рухнуло на камни.

Приятель, краем глаза следивший за происходящим, прервал свое развлечение и двинулся к Виэльди, не дожидаясь зова. Вместе они привязали к ногам советника большой камень.

– Поищешь лодку? Вроде где-то я видел одну…

– Ага, – кивнул Сарэнди. – Я даже знаю, где. Сейчас.

Он ушел, вернулся нескоро, но, главное, тащил за собой по воде добротную посудину.

Перед тем, как загрузить в нее тело и сесть самим, они взволнованно переглянулись.

– Как бы и нам на корм рыбам не пойти… – пробормотал Сарэнди.