Текст книги "Дети Спящего ворона. Книга первая"
Автор книги: Марина Аэзида
Жанр: Приключения: прочее, Приключения
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
– Согласен? – Ишка прервала ход его мыслей.
– Я уже ответил: да! Только один вопрос: про Ворона я более-менее понял, но зачем тебе нужно, чтобы мы с Данеской друг друга полюбили?
– Вот еще! Это не мне нужно, а жрицам, – фыркнула девчонка.
– Зачем?
– Не знаю, не спрашивала, – она пожала плечами. – Мне все равно, зачем.
– То есть можно не выполнять это их… желание?
– Можешь не выполнять, если не боишься оказаться у них в плену после смерти.
– А ты… ты ведь можешь сделать так, чтобы не оказался?
– Могу, но не буду. Мне это неинтересно.
Проклятая нечисть!
– Тогда убирайся! Оставь меня в покое!
– Хорошая-добрая-честная Ишка всегда выполняет свои обещания. Я уйду – и не вернусь никогда-никогда, если не обманешь.
– Куда уж мне… – буркнул Ашезир.
Тварь исчезла, а он сразу же толкнул дверь в покои Данески: на совет все равно опоздал на несколько часов, так хоть одно дело решит сейчас, чтобы забыть о нем и не думать.
Жена была у себя, слава Гшарху: сидела за столом и, подперев руками подбородок, читала какую-то книгу.
– Ты все еще хочешь поехать на равнинные земли? – спросил Ашезир.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Почему ты спрашиваешь?
– Отвечай: да или нет?
– Да… – пролепетала она.
– Тогда поедешь.
Данеска вскочила, а в ее глазах засияло такое счастье, будто он сообщил… Вообще-то сложно представить, что такое он мог сообщить, чтобы она так обрадовалась.
Вот бы и его кто-то любил так, как она своего не-брата… С другой стороны, что бы он стал делать с этой любовью? Ну, в первое время было бы приятно, льстило самолюбию… А потом? Потом начало бы тяготить.
– Ты… не лжешь? – спросила Данеска и посмотрела с пугливой надеждой. – Почему ты передумал?
– Много думал, вот и передумал. А теперь присядь. Перед тем, как ты уедешь, нужно серьезно поговорить.
Жена опустилась обратно на табурет и побледнела – будто поняла, что разговор и впрямь будет нешуточным.
Ашезир помолчал, подбирая слова, и наконец заговорил:
– Ты не сможешь вернуться из Талмериды в Шахензи раньше середины весны… А я не настолько наивен, чтобы думать, будто все это время ты или он будете удерживаться от соблазна. И ни один мой соглядатай не сумеет находиться возле тебя круглые сутки… даже если этих соглядатаев будет десяток. Поэтому я хочу отк… – он осекся, не в силах выговорить роковые слова.
– Что ты хочешь? Чего? Какой-нибудь клятвы?
– Если бы я точно знал, что клятва подействует, то потребовал бы ее. Но нет… я не уверен. Я не желаю воспитывать чужих детей.
– И?..
– Постараюсь быть откровенным. Я – император, поэтому не могу отпустить тебя к нему – могу только отречься от тебя, отказаться. Но для этого нужен повод. Я его придумаю, если понадобится, но будет лучше, если ты сама его дашь. Когда будешь там, в Талмериде… то не скрывайся со своим не-братом. Мне об этом «донесут». Я многим рискую сейчас, отправляя тебя на равнины, и рискну потом, отказываясь от императрицы и дочери каудихо. Тебе же грозит всего лишь гнев отца.
– Ну-у… я бы не назвала это «всего лишь».
– Можешь остаться здесь, я буду рад.
Только вот Ишка вряд ли обрадуется, начнет мучить уже тебя, и ты, увы, быстро передумаешь. Нет у нас выхода, нет…
– Я поеду…
– Ты точно поняла, что это значит?
– Да. Не такая уж я глупая. Поняла, что не буду императрицей. Либо сама дам повод, либо ты его придумаешь, потому что не веришь мне… В любом случае, я окажусь виноватой. Вопрос только в том, за дело или…Уж лучше за дело – не так обидно.
Ашезир вскинул брови и в удивлении покачал головой.
– На многое же ты готова ради…
– Да я на все готова! – прервала его Данеска. – Почти на все.
– Тогда решено? Ты едешь на равнины и… никогда не возвращаешься в Шахензи.
– Да… Но, может, ты приедешь? Я ведь…Я буду скучать по тебе.
Впору растрогаться и расплакаться, но сейчас не до того.
– Может быть, приеду. Только помни: ты не просто так уезжаешь – тебе нужно сделать два дела: выяснить, там ли Хинзар, и передать Виэльди наши с тобой… назовем это посланиями.
– Да, конечно, я все сделаю, не сомневайся.
– Не сомневаюсь. А теперь извини, я должен навестить советников. На закате зайду к тебе и… мы обговорим все еще раз.
– Я буду ждать.
* * *
Она уехала через пять дней вместе с посланником-талмеридом. Не под своим обликом и именем, а переодетая под простолюдинку – ни к чему плодить среди подданных лишние слухи и догадки.
А спустя сутки из столицы выехала пышная процессия, сопровождающая «императрицу» в тихую провинцию: степнячка решила отдохнуть от дворцовой суеты. «Императрицей» стала рабыня Илианка: сейчас, зимой, ни у кого не вызывало вопросов, что дочь жарких стран натянула шапку и закрыла шерстяным платком лицо так, что виднелись только глаза.
Авось, невольница не предаст. Данеска верила ей, а девица выглядела искренне огорченной, расставаясь с госпожой. К тому же наверняка ей понравится хоть два-три месяца пожить «повелительницей», а не рабыней. Единственное неудобство – придется постоянно красить волосы в темный: пусть на лицо в провинции Данеску никто не знал, но о черных волосах и глазах могли слышать.
Прощание с женой вышло трогательным. Ашезир даже слегка расчувствовался, Данеска и вовсе прослезилась. Смех да и только! Ну кто бы мог подумать, что так будет? Они ведь не выносили друг друга, когда поженились… Кто знает: может, еще год-два, и полюбили бы друг друга как муж и жена. Она забыла бы своего не-брата, а он наконец узнал, что такое любить, а не просто желать женщину… Увы, у них не было этого времени и уже не будет – мерзкая тварь не позволит.
– Ашезир! – воскликнула Данеска и обняла его. – Я все-все сделаю, чтобы отыскать Хинзара, если он там! И я все сделаю, чтобы помешать отцу, если он вдруг задумает против тебя какую-нибудь гадость!
– Это каудихо-то помешаешь? – он усмехнулся, но по-доброму. – Ты и себя-то от его замыслов не спасла. Но спасибо.
– Ну… это когда было, – она отстранилась и нахмурилась. – Сейчас я если и не умнее, то уж точно упрямее.
– Дитя ты… до сих пор. Правда, иногда на диво сообразительное, – неожиданно для себя он добавил: – Я буду скучать.
– И я очень-очень буду! И… спасибо, что отпустил.
– О, не благодари. Мне пришлось… Та нечисть заставила, я же рассказывал. По своей воле я никогда бы…
– И все равно спасибо! И еще… – выражение ее лица стало просящим. – Не обижай мою Илианку, а? Тебе придется хотя бы раз-два посетить «императрицу» в провинции, я знаю. Но не обижай ее! Обещаешь?
– Да на твою Илианку такое везение свалилось, что…
– Обещай! – прервала Данеска.
– Ладно-ладно, обещаю.
– Нет, лучше клянись!
– Хорошо, клянусь.
Можно подумать, ему больше делать нечего, как обижать рабынь!
Данеска успокоилась, снова обняла и потерлась носом о его плечо. Мило!
Разум смеялся над происходящим, но в глубине души ворочалась печаль. О, великая сила привычки!
Помнится, когда Ашезир уезжал из ненавистного, казалось бы, горного лагеря, то поминутно оглядывался на скалистую долину, в которой провел столько лет, а на глаза наворачивались слезы. Вот и сейчас то же самое: привык он к степнячке, еще как привык. Стоит представить, что смежная комната будет пустовать, и становится неуютно. Зайдя в нее, он не увидит Данеску с книгой, не услышит ее возмущений, болтовни или смеха…
Ашезир прижал ее к себе и сказал:
– Пожалуйста, будь осторожна… Тварь обещала тебя уберечь в пути, но потом… осторожнее. Надеюсь, у тебя все будет хорошо.
– И у тебя…
Он не мог проводить ее ни к выходу в город, ни даже к выходу из замка – комнату покидала не императрица, а освобожденная рабыня, которой позволили вернуться на родину.
Зато на следующий день пришлось провожать до ворот Илианку. К чести рабыни стоило отметить, что она хорошо сыграла роль: шла неторопливо, с достоинством, а рука, положенная на локоть Ашезира, не дрожала, в ней не чувствовалось напряжения. Молодец, девочка!
Когда вернулся, на него обрушилось одиночество. Никого не осталось рядом! Ни Данески, ни брата, а мать-императрица уже давно уехала в старую столицу. Чувство одиночества сменилось острой тревогой. Где Хинзар? Доберется ли Данеска до Талмериды? А вдруг кто-то поймет, что Илианка – не императрица? А как поведет себя каудихо, когда узнает о…
Хватит! Есть только один способ избавиться и от одиночества, и от беспокойных мыслей!
Ашезир выглянул за дверь и велел позвать наложницу.
Глава 9
Хинзар открыл глаза – и ничего не увидел. Темнота, хоть глаз выколи. Из горла едва не вырвался крик, но все-таки удалось его сдержать. Как же страшно! Может, это смерть? Может, он умер, но не понимает этого?
Из глаз покатились слезы. Хинзар попытался встать, но больно ударился головой обо что-то деревянное, если судить по звуку. В междумирье и ином мире вроде не должно быть ничего такого… Все сказки и легенды говорили, что там нет пределов.
Он вытянул руки, уперся ладонями в шершавую поверхность и тут же засадил занозу в большой палец. Бездумно засунул его в рот, чтобы смягчить боль. Заноза… Значит, все-таки дерево…
Где он? Что с ним?
Мысли спутались, потом их поглотил ужас. Хинзар изо всех сил замолотил кулаками о… крышку ящика?
– Выпустите! – он даже не сознавал, что кричит.
Тьма сдавливала и душила. Тьма? Да не в ней дело! Он никогда не боялся темноты, даже когда был совсем маленьким. Все дело в ящике… Он не мог полностью вытянуть руки – они упирались в дерево, куда ни ткни.
Нельзя плакать, ведь Хинзар уже взрослый. И вообще: он давно себе обещал, что станет таким, как Шейшуриз-воитель, который выдержал все пытки, а потом в одиночку победил всех врагов.
Хинзар сжал губы, насупился и спокойно принялся ощупывать ящик. Потом попытался открыть крышку. Не вышло.
Шейшуриз-воитель? Тот был героем! А кто такой Хинзар? Младший принц девяти лет от роду! На что он надеется?
Нет сил терпеть эту тесноту, нет воли! Кажется, даже дышать уже нечем!
Он разрыдался в голос, потом взревел:
– Пустите! Пустите!
Снаружи тишина.
Может, его закопали в землю? Тогда он скоро задохнется… Страшные истории о преступниках, зарытых заживо, они с приятелями часто друг другу рассказывали… Но ведь Хинзар не преступник! Он всего лишь младший принц! Он ничего плохого не сделал! Зачем зарывать его в землю? За что?!
Но зарыли же…
– Нет! Нет, я не хочу! – завопил он. – Спасите! Пожалуйста! Спасите! Я принц! Император вам много заплатит за меня! Спасите!
Слышит ли его хоть кто-то? Или он кричит для самого себя?
– Ну спаси-и-ите, – проскулил Хинзар и расплакался еще горше.
Стук поднятой крышки оглушил, а полоса света ослепила.
– А! – от неожиданности вскрикнул он, вскочил, а потом и выскочил из распроклятого ящика. – Ч-что… что… где я?
Поморгав и привыкнув к свету, увидел Иршиза – телохранителя. Тот преклонил колено и склонил голову.
– Мой принц! Умоляю, прости! Я совсем ненадолго отошел, но за это время ты успел очнуться и испугаться. Прости.
– Я н-не испугался, – просипел Хинзар. – Я разозлился!
– Конечно, мой принц.
– Где я? Что случилось?
Последнее, что помнил, так это как выезжал за ворота. А до этого бегал с ловкой императрицей по лабиринту… Вообще-то женщины не должны быть такими ловкими – они должны быть пугливыми, неповоротливыми и бояться мышей и букашек. Данеска точно неправильная женщина…
Там же, в лабиринте, ему навстречу выбежал Иршиз со словами:
– Мой принц, предательство! Во дворце смута! Император велел вывезти тебя из столицы!
– Но императрица…
– Ее тоже вывезут. Но это сделают другие, а я в ответе за тебя. Быстрее же! Пока не поздно, пока мы можем выехать, пока изменники не заменили стражников у ворот! Нельзя медлить!
Хинзар послушался телохранителя: с ним вместе выбежал из лабиринта, вскочил в седло заранее приготовленного коня, а на воротах сказал, что просто собирается прогуляться.
Затем, уже в городе, Иршиз протянул ему флягу.
– Это напиток для бодрости: нам ехать долго и без остановок. Предатели скоро пустятся в погоню.
Он снова подчинился, но вместо бодрости напиток явно принес что-то другое. Сделав несколько глотков, Хинзар больше ничего не помнил. Зато очнулся в темноте, в ящике…
Ой, как же много теперь вопросов!
– Где мы?
– На корабле, мой принц.
Корабле? Ну да, пол под ногами и впрямь ходит…
– Что?! Куда мы едем, зачем? Почему я оказался в ящике?
– Тебя похитили, мой принц.
– К-как? Кто? Ведь ты… ты собирался спасти меня от какого-то предательства… Нас догнали? Тогда почему ты не связан? Почему выпустил меня из… ящика? Как тебе позволили?
– Тебя похитили, но… не предали. Наоборот, – телохранитель ниже опустил голову. – Прости, но и я в этом замешан. Корабль везет нас в равнинные земли. Там, мой принц, ты станешь императором.
– Чего?! – Хинзар понимал все меньше. – Император – мой брат.
Иршиз вскинул взгляд, но с колен так и не поднялся.
– Твой брат и есть предатель. Он не истинный император! Это он убил твоего отца! Вот я и подумал…
– Твое дело не думать, а служить! – крикнул Хинзар: помнится, отец часто говорил эту фразу, и подданные сразу стыдились. – Как ты смеешь говорить такое о моем брате-императоре? Да ты изменник и лжец!
Глаза снова на мокром месте. Но нельзя плакать, нельзя! Однако спокойным быть не получается…
– Бесчестный лжец! – снова воскликнул Хинзар и отхлестал телохранителя по щекам.
Тот покорно это выдержал и повторил:
– Я верен тебе, мой принц, навсегда верен… Я охранял тебя с младенчества, и я приму от тебя любое наказание… Я солгал тебе лишь единожды: тогда, в лабиринте, когда сказал, что во дворце смута. Смуты не было… Но будет. Потому что твой брат убил твоего отца, многие об этом говорят, ты не мог не слышать.
Хинзар слышал, но не верил в клевету врагов. Неужто и Иршиз на стороне врагов?
– Неправда! Мой брат хороший, он никогда бы так не сделал, он…
Хинзар запнулся, вспомнив, как неласков отец был с Ашезиром и какие взгляды Ашезир бросал в спину отца. Нет… все равно это не может быть правдой…
Он так не хотел плакать и все же расплакался, да еще как маленький – громко, навзрыд. Заикаясь, сквозь всхлипы, повторял:
– Мой брат хороший… х-хороший… он бы никогда…
Иршиз обнял его, прижал к груди и, поглаживая по спине, приговаривал:
– Ну-ну, мой принц, успокойся. Тяжело, я понимаю, но…
Дальнейшей речи Хинзар не слышал, а точнее, не прислушивался. Сейчас непонятно, кому верить: то ли брату, то ли телохранителю. Раз так, он будет верить себе и только. По крайней мере, пока все не прояснится… А если не прояснится? Тогда что делать, что думать? Ведь и телохранитель, и Ашезир всегда были к нему добры, он даже не знал, кого больше любит. С одной стороны, брата, конечно… С другой, с Иршизом он проводил куда больше времени, и тот до сегодняшнего дня ни разу не обманывал.
Великий Шейшуриз не сомневался бы, а сразу понял, где правда, а где ложь. Хинзар же оставит сомнения на потом. А сейчас выяснит то, что можно выяснить. Вроде его везут на земли дикарей… Вот об этом и надо спрашивать.
– Поднимись, Иршиз! – телохранитель послушался. – Теперь скажи, что будет дальше? Равнинные земли огромны. Куда именно меня везут?
– К наместнику Хашаруту, мой принц. Он желает видеть императором тебя, а не твоего брата.
– Меня не волнуют его желания, – Хинзар пытался произнести это твердо и с достоинством, а получилось, что пискнул.
Дальше вести себя с достоинством тоже не получилось. Точнее, в мыслях-то достоинство было, но как его покажешь, если зубы стучат, губы трясутся, а по телу бегают мурашки?
– Мой принц! Вот! – воскликнул Иршиз и набросил на него шерстяной плащ, подбитый какими-то шкурами. – Клянусь, ты не замерзнешь! Для тебя такое место приготовлено, что жарко станет! Позволь проводить?
Хинзар кивнул. Телохранитель повел его между ящиков… Ящиков? Вот почему его в нем заперли: чтобы сделать незаметным на случай, если береговая охрана решит проверить «товар». Ну конечно, невелика вероятность, что откроют «тот самый».
Взойдя по короткой, в три ступени лестнице, Хинзар оказался на палубе. Ледяной мокрый ветер бил в лицо, холодными щупальцами пробирался под плащ.
– Идем дальше, мой принц, – сказал Иршиз.
Он привел его в надстройку на корме. В ней лежали шкуры, много шкур. Одни из них служили ложем, другие – одеялом. Хинзар не спорил и лег, зарывшись в мягкую овчину.
До чего чудесно! Уютно, тепло, веки слипаются, несмотря на страхи и тревоги.
Несколько мгновений, и Хинзар, обессиленный, уснул под завывания ветра и плеск волн.
* * *
В молочной дымке всплыла, словно из ниоткуда, серая полоска земли, а Хинзара заставили переодеться. Все прозвучало как просьба, да только ясное дело, что на самом деле это приказ. То ли наместник, то ли еще кто-то передал его устами Иршиза, а уж телохранитель облек повеление в мольбу.
– Мой господин, это ради тебя! Враги не должны узнать в тебе принца. Пожалуйста, извини, что прошу о таком…
Хинзар не противился и покорно переоделся: вместо подбитого мехом плаща и добротной шерстяной одежды – поеденные молью лохмотья и тонкая накидка, вместо теплых сапог – драные ботинки. Уже через несколько минут зуб на зуб не попадал, а спасения не было. Он мог отказаться, но кто поручится, что тогда его снова не заперли бы в ящике? Нет уж, лучше померзнуть, зато услышать и увидеть как можно больше и, если повезет, узнать, с кем и чем имеет дело.
Порт встретил возгласами береговой охраны и криками озябших чаек. То есть это Хинзару казалось, что птицы озябли, потому что сам чуть с ума не сходил от холода. Как, наверное, и две дюжины мужчин и женщин, среди которых он стоял.
– Предводитель береговой охраны Унрун, – поднявшись на палубу, представился на дурном шахензийском лысый черноусый великан. – С чем в Адальгар пожаловали?
Вперед выступил Иршиз.
– Мы из Шахензи, уважаемый. Вот, должников везем на поселение, – он кивнул на группу оборванцев, среди которой был и Хинзар. – Хотя… если честно, мы их просто заодно прихватили. Вообще же маслами разными торгуем, с ними и приехали.
– Больших торжищ и ярмарок по зиме нет, а ради мелких море пересекать… – воин недоверчиво фыркнул.
– О, у нас свой покупатель. Наместник Хашарут. Осенью к нему не успели, так хоть теперь… Иначе весны ждать, но тогда он нам точно головы оторвет.
– А дорожный указ есть?
– А то как же! Вот! – Иршиз протянул стражу запечатанный кожаный футляр.
Унрун сорвал печать, достал пергамент и уткнулся в него взглядом. Судя по выражению лица, прочел въедливо. Подняв глаза, пробормотал: – Масла, значит…
– Ну да, – Иршиз улыбнулся открыто, наивно, затем махнул рукой в сторону. – Вон там ящики. Видишь? Все кувшины стоят в них. Хочешь, проверь, мне скрывать нечего.
– Проверю, – пообещал великан и тут же выполнил обещание.
Он вскрыл три ящика, из каждого откупорил по два-три кувшина, понюхал содержимое, затем обмакнул туда палец и попробовал на вкус.
– Вроде все нормально, – сказал предводитель охраны, но потряс пергаментом. – Однако здесь не указан покупатель. Кто он? Точно ли Хашарут?
– Раньше не требовалось указывать…
– То раньше. Теперь – другое. Новый князь – новые правила.
– О, уважаемый! – взмолился Иршиз. – Не заставляй нас возвращаться ни с чем по зимнему морю! Ну хочешь, отправь к Хашаруту своего человека! Клянусь, наместник подтвердит мои слова. А до этого мы на корабле побудем, на берег и шага не сделаем.
– Вот еще! – скривился воин. – Буду я в такую непогодь своих людей гонять! Наместника сейчас ищи-свищи…
Великан почесал лысину, на которой, как роса, сверкали дождевые капли, затем кивнул на группу переселенцев и спросил:
– Неужто и мальчонка должник?
– Ну конечно нет! – Иршиз хохотнул. – Просто за отцом увязался, а мы позволили. Не оставлять же мальца сиротой.
– И кто же из этих его отец?
– Тот, который…
– Молчи! – прикрикнул Унрун. – Пусть сам скажет.
«Ага, попались, заговорщики!» – обрадовался Хинзар.
Как оказалось, рано обрадовался. Тощий мужичонка положил руку ему на плечо и буркнул:
– Мой это сын, мой.
Интересно, что ему пообещали за такое «признание»?
Самое время выкрикнуть: неправда, я принц, меня похитили, спасите!
Возглас почти слетел с языка, но в последнее мгновение Хинзар сдержался: правда ничего не даст. Великан либо не поверит оборванцу, либо Иршиз его подкупит. А даже если нет, то страж отправит Хинзара к своему повелителю. Правит в Адальгаре брат Данески… Данеска, конечно, хорошая, но что известно о ее брате? Ничего. Если он такой же, как каудихо талмеридов, то добра ждать не стоит. Выходит, лучше подыграть похитителям: пусть начнут ему доверять, тогда сбежать будет легче.
Хинзар прижался к тщедушному мужичонке и простонал:
– Не забирайте меня, пожалуйста! Я хочу быть с отцом!
Великан ухмыльнулся, покачал головой, затем обратился к Иршизу:
– Ладно, спускайтесь на берег, но сразу уходите из Адальгара. Приюта вам здесь нет – в дорожном указе о нем не сказано, – он снова помахал пергаментом. – Поэтому идите вдоль побережья, пока не минуете земли княжества.
– Конечно. Нам и самим медлить не с руки, – Иршиз усмехнулся. – Наместник очень любит шахензийские масла… зато шутить не любит, сожри его тысячи бездн!
В порту похитители нашли и телеги, куда погрузить ящики с маслом, и коней-тяжеловозов. Долго же готовились, раз не пожалели денег.
Хинзар всегда думал, что в равнинных землях жарко летом и тепло зимой. Еще и Данеска этим хвасталась, объясняя, почему не может лепить снежки быстро: мол, не привыкла.
Кажется, его все обманули… Тепло? Как бы не так!
Мокрый ветер проникал сквозь одежду и обжигал тело. Поношенные ботинки промокли насквозь. Пальцы рук и ног немели. Конечно, ведь он не ехал верхом, а плелся среди переселенцев. Плелся долго. Колеса телег то и дело застревали в камнях, и это замедляло путь. Как сказал Иршиз, если бы их напрямки через Адальгар пропустили, то дорога сократилась вдвое, а то и втрое. Правда, телохранитель добавил:
– И хорошо, что не пропустили, а то пришлось бы отговорки придумывать. Нам через княжество не с руки ехать, внимание привлекать.
Хинзар испугался, что мучения продолжатся, пока они не дойдут до владений наместника. Благо, он ошибся. Похитители остановились в небольшом имперском поселении неподалеку от Адальгара. Там Хинзару вернули его одежду, дали два меховых плаща, а заодно разместили в жарко обогреваемом доме. Там же перед ним поставили горячую зерновую похлебку, в которой не виднелось даже редких мясных волокон.
Хинзар вспомнил, что Шейшуриз-воитель в своих странствиях по безжизненным землям питался только сырыми корешками, и отважно зачерпнул похлебку. Поднес ложку ко рту, но само варево проглотил не так смело. Проглотив же, опустошил миску на раз. То ли он был очень голоден, то ли равнинники так вкусно готовили, что хоть вельможам на стол.
Насытившись, он осоловел и прикорнул прямо за столом. Сквозь дрему почувствовал, как Иршиз поднял его на руки и отнес на ложе.
В поселении они провели три дня. В следующие разы похлебка казалась уже не такой вкусной, но терпимой и, главное, сытной. Скучать тоже не приходилось. Хинзар поладил с мальчишками из дома, в котором его приютили. Их тут было пятеро. Двое – намного старше него, но и их он учил обращаться с мечом. Мечами, правда, служили палки, но все равно было приятно почувствовать себя наставником… Пожалуй, в этом месте он чувствовал бы себя счастливым, если не мысли о том, что его похитили.
Утром четвертого дня Иршиз сказал, наклонившись к его уху, чтобы никто не слышал:
– Мой принц, нам пора. Мы и так здесь задержались. Боялись, вдруг ты совсем замерз и захвораешь. Но ты здоров, значит, можно ехать дальше.
Вот же проклятье! А он только договорился вечером поиграть с мальчишками в бей-лови – этой игре они его научили.
– А может, завтра поедем?
– Мой принц, время не терпит.
Первым порывом было возмутиться, но потом Хинзар вспомнил: похитители должны видеть в нем послушного пленника, они должны ему доверять. Только так удастся выгадать время и сбежать. Куда сбежать? Об этом он сейчас не думал.
– Ну ладно, Иршиз…
Хинзару дали коня. Мужей-переселенцев, старых женщин и телеги с маслом оставили здесь, в имперском поселении. Молодых девиц забрали с собой. Иршиз сказал, они для наместника и его воинов.
Пятеро всадников, включая Хинзара, и шестеро пеших девиц покинули поселение.
Позади, из дымчатого сумрака выплывали верхушки прибрежных сторожевых башен, а в низких бледных тучах терялись конусные крыши княжеского дворца. Все было бурым и серо-бесцветным: и небо, и смешанный с грязью снег, и торчащие из него почернелые травы, и далекие адальгарские стены.
Хинзар отвернулся от них, и взгляд упал на переселенок, а потом на девицу немногим старше него, одетую в лохмотья. На остальных путницах были хоть плохонькие, но накидки, на ней же лишь платье. Бедная! Как ей, наверное, холодно! Если вспомнить, как мучился сам… А ведь на нем все-таки было подобие плаща, да и шел он не так долго…
– Иршиз!
– Да, господин?
– Отдай это вон той девице, – он кивнул на нее, затем скинул один из плащей и протянул телохранителю.
– Мой принц, зачем?!
– Я так хочу.
– Ты очень добрый, мой принц… Но эта девка заслужила свою участь. Не нужно ей помогать. Она – потаскуха. Пусть расплачивается.
Хинзар не очень понимал значение слова «потаскуха». Знал только, что это очень-очень плохо и что потаскухой может быть лишь та женщина, которая влюбилась в мужчину, не выйдя за него замуж.
Но ведь эта, в тоненьком платьице, наверное, уже расплатилась за свою ошибку?
– Иршиз! Почему ты называешь меня своим господином?
– Потому что ты мой господин! Ты мой принц.
– Это не так, – Хинзар вздернул подбородок. – Господинам и принцам не перечат, их приказы и желания исполняют.
– Господин… я всего лишь думал предостеречь…
– А ты не думай, а выполняй!
– Да, мой принц…
– Ну, так чего ты ждешь?! Отдай ей плащ. Долго мне держать его в руках?
Телохранитель наконец послушался и скорее швырнул, чем отдал девице плащ.
– Держи, шлюха, – буркнул он. – Возблагодари принца за великую милость.
Девица сперва опешила, потом закуталась в меха и шерсть и бросилась к Хинзару со словами благодарности. О нет, лучше не дожидаться, пока добежит: вот только дурацких девчачьих восторгов и повизгиваний ему не хватало! Пришпорив коня, он ускакал вперед. Вслед за ним понеслись и нагнали охранники.
Впереди расстилалась равнина, припорошенная снегом, на горизонте темнела роща. Может, там получится сбежать от похитителей?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
