Текст книги "Россия. Автобиография"

Похвала князю Ярославу и книгам, 1037 год
Повесть временных лет

После убийства Бориса и Глеба у Святополка остался единственный серьезный соперник – Ярослав. В 1016 году Ярослав разбил Святополка и занял Киев, а его брат бежал в Польшу, откуда выступил с большим войском, набранным на деньги польского короля Болеслава. Ярослав укрылся в Новгороде, а Святополк занял Киев и был вынужден подавлять восстание киевлян. Когда Ярослав вновь подступил к Киеву, оставшийся без войска Святополк – поляки к тому времени ушли – бежал к печенегам. В 1018 году Ярослав разгромил печенегов и окончательно занял Киев, а Святополк бежал в Польшу и далее в Чехию, где и умер.

Ярославу досталась раздробленная Русь: ему подчинялись Новгород и Киев, а вот Полоцк, Тьмутаракань и западноволынские земли киевского князя не признавали. Впрочем, несколько лет спустя Ярослав после ряда столкновений заключил союз со своим братом Мстиславом Удалым, правителем Тьмутаракани, и вместе они изгнали поляков из Западной Волыни. В 1036 году Мстислав скончался, не оставив наследника, и Ярослав объединил Русь под своим владением.

В том же году Ярослав наголову разгромил под Киевом печенегов – это было последнее нашествие печенегов на Русь, Ярослав же стал «самовластцем Русской земли». В ознаменование победы князь заложил в Киеве Софийский собор; он также построил в городе новые стены и множество церквей. В Софийском соборе хранилась княжеская библиотека: Ярослав был одним из образованнейших людей своего времени и покупал книги для библиотеки в Константинополе, а затем отдавал их переводить «с греческаго на славянский и на письмо». За глубокие познания, градостроительную деятельность и составление первого письменного свода законов князя прозвали Мудрым.

В год 1037. Заложил Ярослав великий город <городские стены> Киев, у того же города Золотые ворота; заложил и церковь святой Софии, Премудрости Божьей, митрополию, и затем церковь каменную на Золотых воротах – святой Богородицы Благовещения. Этот премудрый князь Ярослав для того создал <церковь> Благовещения на вратах, чтобы даровать навсегда радость городу тому благовещением Господним и молитвою святой Богородицы и архангела Гавриила. Потом <заложил> монастырь святого Георгия и святой Ирины. И стала при нем вера христианская плодиться и расширяться, и черноризцы стали умножаться, и монастыри появляться. И любил Ярослав церковные уставы, попов любил немало, особенно же любил черноризцев, и к книгам имел пристрастие, читая их часто и ночью и днем. И собрал писцов многих, и перелагали они с греческого на славянский язык и на письмо. Переписали они и собрали множество книг, которые наставляют верующих людей, и наслаждаются они учением Божественного слова. Как если один землю вспашет, другой же засеет, а иные жнут и едят пищу неоскудевающую, – так и этот. Отец ведь его, Владимир, землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же Ярослав, сын Владимиров, посеял книжные слова в сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное.

Велика ведь бывает польза людям от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния, ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Это ведь – реки, напояющие всю вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они – узда воздержания. Велика есть мудрость; ведь и Соломон, прославляя ее, говорил: «Я, премудрость, вселила свет и разум, и смысл я призвала. Страх Господень... Мои советы, моя мудрость, мое утверждение. Мною цесари царствуют, и сильные узаконяют правду. Мною вельможи величаются и мучители управляют землею. Любящих меня люблю, ищущие меня найдут». Если прилежно поищешь в книгах мудрости, то найдешь великую пользу душе своей. Ибо кто часто читает книги, тот беседует с Богом или со святыми мужами. Тот, кто читает пророческие беседы, и евангельские и апостольские поучения, и жития святых отцов, обретает душе великую пользу.

Ярослав же, как мы уже сказали, любил книги и, много их написав, положил в церкви святой Софии, которую создал сам. Украсил ее иконами бесценными, и золотом, и серебром, и сосудами церковными, и возносят в ней к Богу положенные песнопения в назначенное время. И другие церкви ставил по городам и по местам, поставляя попов и давая от богатств своих жалованье, веля им учить людей и постоянно пребывать в церкви, потому что попам достоит всегда наставлять людей, ибо им поручено это Богом. И умножились пресвитеры и люди-христиане. И радовался Ярослав, видя множество церквей и людей христиан, а враг сетовал, побеждаемый новыми людьми христианскими.

Дети Ярослава также получили отличное образование, их принимали в Европе, дочь Анастасия вышла за короля Венгрии Андрея III, другая дочь, Елизавета, – за норвежского конунга Гарольда, того самого, который был разбит Вильгельмом Завоевателем в 1066 году при Стэмфорд-Бридже; третья дочь, Анна, стала супругой Генриха I Валуа и королевой Франции. Сын Ярослава Всеволод, вступивший в брак с византийской принцессой Анной, дочерью императора Константина IX Мономаха, укрепил тем самым русско-византийский союз, их сын, родившийся в 1053 году, в будущем стал князем Владимиром Мономахом.

В 1054 году, на смертном одре, Ярослав разделил Русь между сыновьями и оставил им наказ, как управлять страной.

Смерть князя Ярослава и его наставление детям своим, 1054 год
Повесть временных лет

В год 1054. Преставился великий князь русский Ярослав. Еще при жизни дал он наставление сыновьям своим, сказав им: «Вот я покидаю мир этот, а вы, сыновья мои, имейте любовь между собой, потому что все вы братья, от одного отца и от одной матери. И если будете жить в любви между собой, Бог будет с вами и покорит вам врагов. И будете жить в мире. Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов, которые добыли ее трудом своим великим; но слушайтесь брат брата, живите мирно. Вот я поручаю престол мой в Киеве старшему сыну моему и брату вашему Изяславу; слушайтесь его, как слушались меня, пусть будет он вам вместо меня; а Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль, а Вячеславу Смоленск». И так разделил между ними города, завещав им не переступать границы уделов других братьев и не изгонять их, и сказал Изяславу: «Если кто захочет обидеть своего брата, ты помогай тому, кого обижают». И так наставил сыновей своих жить в любви. Сам уже он был болен тогда и, приехав в Вышгород, сильно расхворался. Изяслав тогда княжил в Турове, а Святослав во Владимире, а Всеволод же был тогда при отце, ибо любил его отец больше всех братьев и держал его при себе.

И пришел конец жизни Ярослава, и отдал душу свою месяца февраля в 20-й день, в субботу первой недели поста, в день святого Федора. Всеволод же обрядил тело отца своего, возложив на сани, повез его в Киев, а попы пели положенные песнопения. Плакали о нем люди; и, принеся, положили его в гробе мраморном в церкви святой Софии. И оплакивали его Всеволод и весь народ. Жил же Ярослав всех лет семьдесят и шесть.

«Правда Ярославичей», 1072 год
Русская правда

Сборник законов, известный как «Русская правда» или «Правда Ярослава», был не первым правовым документом на Руси: ему предшествовал «Закон русский», к которому прибегали князья, заключая договоры с Византией, и которым они руководствовались в повседневной жизни. Ярослав взял за основу «Закон» и дополнил его скандинавскими и византийскими, а также церковными нормами. «Русская правда» стала основным законом Киевской Руси. Сыновья Ярослава, обнародовав ее, дополнили и видоизменили этот свод, в частности, удалив из него почти всякое упоминание о кровной мести, поэтому редакцию 1072 года (краткий вариант «Русской правды») еще называют «Правдой Ярославичей».

1. Если убьет человек человека, то мстить брату за брата, или сыну за отца, или отцу за сына, или сыну брата, или сыну сестры; если кто не будет мстить, то князю 40 гривен за убитого; если это будет русин, или гридин, или купец, или ябетник, или мечник, или изгой, или словенин, то назначить за него 40 гривен.

2. Или кто будет избит до крови или до синяков, то не искать этому человеку свидетеля; если на нем не будет никакого признака ударов, то пусть придет на суд свидетель; если же не сможет прийти, то тому делу конец; если кто за себя не может мстить, то взять за него князю за обиду 3 гривны и оплату врачу.

3. Если кто ударит кого палкой, или жердью, или кулаком, или чашей, или рогом, или обухом, то платить 12 гривен; если этого виновного не настигнут для немедленного отмщения, то ему платить, а тому делу конец.

4. Если кто ударит мечом, не вынув его из ножен, или рукоятью, то 12 гривен за обиду.

5. Если же ударит мечом по руке и рука отвалится или усохнет, то 40 гривен.

6. Если после удара по ноге будет нога цела или ударенный начнет хромать, тогда детей удерживать от мщения.

7. Если же по пальцу ударит какому-либо, то 3 гривны за обиду.

8. А за ус 12 гривен и за бороду 12 гривен.

9. Если кто вынет меч, а не ударит, то тот платит гривну. <…>

11. Если челядин скроется или у варяга, или у колбяга и его в течение трех дней не выведут, но обнаружат его хотя бы на третий день, то взять ему <господину> своего челядина, а 3 гривны за обиду.

12. Если кто поедет на чужом коне без спроса, то платить 3 гривны штрафа.

13. Если кто возьмет чужого коня, или оружие, или одежду, а хозяин опознает в своем миру, то взять ему свое, а 3 гривны за обиду.

14. Если опознает кто похищенное, то не берет его, и пусть не скажет тому, у кого находится опознанное: «Мое», но скажет ему так: «Пойди на свод, где взял». Если же не пойдет, то пусть предъявит поручителя, что пойдет на свод в течение пяти дней.

15. Если где-нибудь взыскивают на другом долг, а он начнет отказываться, то идти ему на извод перед 12 человеками; и если окажется, что он несправедливо не отдал ему, то истец должен получить свои деньги, а за обиду 3 гривны штрафа.

16. Если кто хочет забрать челядина, опознав его как своего, то при своде вести к тому, у кого этот последний по времени господин купил, а тот отведется к следующему, пока не дойдут до третьего; тогда пусть скажет третьему: «Отдай мне своего челядина, а свои деньги ты взыщи при свидетеле».

17. Если холоп ударит свободного человека и убежит в господский дом, а господин его не будет выдавать, то холопа господину взять, и пусть уплатит господин за него 12 гривен, а после того, где тот ударенный человек встретит его, пусть убьет его.

18. А если кто сломает копье или щит или повредит одежду и захочет, чтобы он <хозяин> оставил у себя, то взять с него <виновного> деньги; но если тот, кто сломал, захочет приобрести, то пусть заплатит деньгами столько, сколько господин заплатил за это.

19. Если убьют огнищанина за обиду, то убийца платит за него 80 гривен, а людям не надо; и за княжеского подъездного 80 гривен. <…>

22. А за княжеского тиуна 80 гривен.

23. А за старшего конюха при стаде 80 гривен, как постановил Изяслав за своего конюха, когда его убили дорогобужцы.

24. А за княжеского сельского старосту и за старосту, который руководит пахотными работами, 12 гривен.

25. А за княжеского рядовича 5 гривен.

26. А за смерда и за холопа 5 гривен.

27. Если роба-кормилица или кормилец, 12 гривен.

28. А за княжеского коня, если тот с тавром, 3 гривны, а за коня смерда 2 гривны, за кобылу 60 резан, а за вола гривну, а за корову 40 резан, а за трехлетку 15 кун, а за годовалую полгривны, а за теленка 5 резан, за ягненка ногата, за барана ногата.

29. А если кто уведет чужого холопа или робу, то платить ему за обиду 12 гривен.

30. Если придет человек окровавленный или с синяками, то не искать ему свидетелей.

31. А если кто крадет или коня, или волов, или обкрадывает клеть, то, если один крал, то заплатить ему гривну и тридцать резан; если их будет 18, то платить каждому человеку по три гривны и 30 резан. <...>

33. Если смерда будут истязать, но без княжеского повеления, то 3 гривны за обиду; а за истязание огнищанина, тиуна или мечника 12 гривен.

34. А если кто запашет межу или затешет межевой знак, то 12 гривен за обиду.

35. А если украдет ладью, то за ладью хозяину платить 30 резан, а штрафа князю 60 резан.

36. А за голубя и за курицу 9 кун, а за утку, гуся, журавля, лебедя 30 резан, а штрафа князю 60 резан.

37. А если украдут чужого пса, или ястреба, или сокола, то 3 гривны за обиду.

38. Если убьют вора на своем дворе, или у клети, или у хлева, то так тому и быть; если продержат до рассвета, то вести его на княжеский двор; а если его убьют, но люди видели, что он был связан, то платить за него. <...>

40. Если украдут овцу, или козу, или свинью, а 10 человек украли одну овцу, то пусть платят по 60 резан штрафа князю, а кто поймал воров, тому 10 резан.

41. А из гривны мечнику куна, а в десятину 15 кун, а князю 3 гривны; а из 12 гривен ему 70 кун, а в десятину 2 гривны, а князю 10 гривен.

42. А это закон при сборе виры: вирнику взять 7 ведер солода на неделю, а также барана, или полтуши говядины, или две ногаты; а в среду резану или сыры, в пятницу то же, а хлеба и пшена сколько смогут съесть; а вирнику 60 гривен и 10 резан и 12 вирниц, а при въезде гривна, а если приходится на говение кормить рыбами, то считать за рыбы 7 резан; таким образом, всех кун 15 на неделю, а хлеба сколько смогут съесть; пусть вирники собирают виру не более недели. Таково постановление Ярослава.

43. А это постановление для мостников: если настелят мост, то взять за работу ногату, а за городню ногата; если же у старого моста надо будет починить несколько досок, 3, 4 или 5, то взять столько же.

Таковы были правила и законы Руси. О том же, как жилось знатным и простым людям той поры, рассказывают новгородские берестяные грамоты – русский вариант европейских граффити.

Берестяные грамоты, XI – рубеж XII в.

От Жировита к Стояну. С тех пор, как ты поклялся мне на кресте и не присылаешь мне денег, идет девятый год. Если же не пришлешь мне четырех с половиной гривен, то я собираюсь за твою вину конфисковать товар у знатнейшего новгородца. Пошли же добром.

Грамота от Жизномира к Микуле. Ты купил рабыню во Пскове, а теперь меня за это схватила княгиня. Но за меня поручилась дружина. А ты теперь пошли к тому мужу грамоту: есть ли у него рабыня? А я вот хочу, коня купив и посадив княжеского мужа, идти на очные ставки. А ты, если не взял тех денег, не бери у него ничего.

Поклон от Ефрема брату моему Исухии. Ты разгневался, не расспросив: меня игумен не пустил. А я отпрашивался, но он послал меня с Асафом к посаднику за медом. А пришли мы двое, когда звонили. Зачем же ты гневаешься? Ведь я всегда у тебя. А зазорно мне, что ты злое мне говорил. И <все же> кланяюсь тебе, братец мой, хоть ты и такое говорил. Ты мой, а я твой.

Грамота от Гюргия к отцу и к матери. Продавши двор, идите сюда – в Смоленск или в Киев: дешев хлеб. Если же не пойдете, то пришлите мне грамотку, как вы живы-здоровы.

От Нежки к Завиду. Почему ты не присылаешь то, что я тебе дала выковать? Я дала тебе, а не Нежате. Если я что-нибудь должна, то посылай судебного исполнителя. Ты дал мне полотнишко; если поэтому не отдаешь, то извести меня. А тогда я вам не сестра, если вы так поступаете, не исполняете для меня ничего! Так вкуй же в три колтка; его четыре золотника в тех двух кольцах.

Поклон от Душилы Нясте. Я пошел в Кучков. Хотят ли ждать или не хотят, а я у Федки, отдав ей браслет, свое возьму.

От Саввы поклон братьям и дружине. Покинули меня люди; а надлежало им остаток дани собрать до осени, по первопутку послать и отбыть прочь. А Захарья, прислав <человека, через него> клятвенно заявил: «Не давайте Савве ни единого песца с них собрать. Сам за это отвечаю». А со мною по этому поводу сразу не рассчитался и не побывал ни у вас, ни здесь, поэтому я остался. Потом пришли смерды, от Андрея мужа приняли, и <его> люди отняли дань. А восемь <человек>, что под началом Тудора, вырвались. Отнеситесь же с пониманием, братья, к нему, если там из-за этого приключится тягота ему и дружине его.

А сельчанам своим князь сам от Волока и от Меты участки дал. Если же, братья, вины люди на мне не ищут и будет дознание, то я сейчас с радостью послал бы грамоту.

От Кузьмы к Черню. Выдай слуге моему семнадцать гривен, не откажи, и пошли сюда. Да с берковец соли пошли сюда. А если тебе что-нибудь нужно из товара, то я пришлю.

Поклон от игуменьи к Офросении. Пришли привитку и повой. Если у тебя повоев много, то пришли их штук до пяти. А я сильно озабочена черницами: скоро постригать. Поэтому давай-ка разузнай, в монастыре ли Матфей.

Поклон от Пелаги Олфимье. Вот деньги твои от Домачка, для монастыря святой Варвары, в городе; а лежат у Жирослава. Поспеши же в город. А телка святой Варвары здорова ли?

Поклон от Янки с Селятой Ярине. Хочет-таки детище твоего. К празднику ее хочет. Пожалуйста, срочно будь здесь. А я обещала ему свое согласие <на то, чтобы было>, как ты сказала ему давеча: «Придешь – в тот же день сосватаю». А если у тебя там нет повойничка, то купи и пришли. А где мне хлеб, там и тебе.

От Гостяты к Василю. Что мне дал отец и родичи дали впридачу, то за ним. А теперь, женясь на новой жене, он мне не дает ничего. Ударив по рукам, он меня прогнал, а другую взял в жены. Приезжай, сделай милость.

От Смолига к Гречину и к Мирославу. Вы знаете, что я тяжбы не выиграл. Тяжба ваша. Теперь жена моя заплатила 20 гривен, которые вы посулили князю Давыду.

Поклон от попа к Гречину. Напиши для меня двух шестокрылых ангелов на двух иконках сверху деисуса. Приветствую тебя. А относительно платы – порукой Бог или же договоримся.

От Анны поклон Климяте. Господин брат, вступись за меня перед Коснятином в моем деле. Заяви ему теперь при свидетелях о его неправоте: «После того, как ты обвинил в поручительстве мою сестру и дочь ее, назвал сестру мою курвою, а дочь блядью, теперь Федор, приехавши и услышав об этом обвинении, выгнал сестру мою и хотел убить». А теперь, господин брат, посоветовавшись с Воиславом, скажи Коснятину: «Раз ты возвел это обвинение, так докажи». Если же скажет Коснятин: «Она поручилась за зятя», то ты, господин братец, скажи ему так: «Если будут свидетели против моей сестры, если будут свидетели, при ком она поручилась за зятя, то вина на ней». Когда же ты, брат, проверишь, в каких словах и в каком поручительстве Коснятин меня обвинил, то, если найдутся свидетели, подтверждающие это, – я тебе не сестра, а мужу не жена! Ты же меня и убей, не глядя на Федора! А давала моя дочь деньги при людях, с объявлением и требовала залога. А <Коснятин> вызвал меня в погост, и я приехала, потому что он уехал со словами: «А шлю четырех дворян <взять с каждого из обвиняемых (?)> по гривне серебра».

От Ремши поклон Климяте и Павлу. Ради Бога, пусть кто-нибудь из вас двоих доберется до архиепископа; скажите архиепископу о моей обиде – о том, как я был бит и закован в кандалы. А я ему <обидчику> ничего не должен. Прошу же вас.

Поклон от Домажира Якову. До моего слуха доходит то, что ты говоришь. Если она тебе не угодна, то отошли сестру ко мне. Я в прошлом году наделил, а теперь я бы послал. А теперь я слышу, что сестра больна. Если ее Бог приберет, то пришли сына ко мне с ее «знатьбой», пусть он побудет у меня за сына и я им утешусь, а потом отошлю его обратно в город. Если же не исполнишь этого, то я тебя предам святой Богородице, перед которой ты приносил клятву.

Среди берестяных грамот немало посланий, так или иначе связанных с монашеским бытом. Монастыри появились на Руси вскоре после крещения страны: так, киевский митрополит Иларион писал о времени правления Владимира, что уже тогда «монастыреве на горах сташа». Вероятно, первыми русскими монастырями были Пустынно-Николаевский в Киеве и Вознесенский в Менске, а впоследствии в одном только Киеве уже насчитывалось 22 монастыря. Судя по летописям, монастыри основывались прежде всего «князьми и боярами», однако, как замечал летописец, «не таковы эти монастыри, как те, которые поставлены слезами, постом, молитвою, бдением».

В числе первых русских монастырей был и Киево-Печерский, сохранившийся до наших дней: отшельник Антоний после длительного пребывания на Афоне поселился в одной из пещер киевского холма, а примерно в 1060 году уже несколько киевских отшельников объединяются в монашескую общину.