Текст книги "Россия. Автобиография"

17. Как детей учить и страхом спасать

Наказывай сына своего в юности его, и упокоит тебя в старости твоей и придаст красоты душе твоей; и не жалея бей ребенка: если прутом посечешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти. Если дочери у тебя, направь на них свою строгость, тем сохранишь их от бед телесных: и ты не посрамишь лица своего, коли в послушании ходит, и не твоя вина, если по глупости нарушит она девство свое и станет известно знакомым твоим, и тогда посрамят тебя перед людьми. Ибо если отдашь дочь свою беспорочной, будто великое дело совершишь и в любом обществе похвалишься, никогда не посетуешь на нее. Любя же сына своего, учащай ему раны, и потом не нахвалишься им; наказывай сына своего с юности и порадуешься на него потом в зрелости, и среди недоброжелателей сможешь им похвалиться, и позавидуют тебе враги твои. Воспитай дитя в запретах и найдешь в нем покой и благословение; не улыбайся ему, играя: в малом послабишь – в большом пострадаешь, скорбя, и в будущем будто занозы вгонишь в душу свою. И не дай ему воли в юности, но сокруши ему ребра, пока он растет, но, ожесточась, не повинится перед тобою, не станет тебе досадой, и болезнью души, и разорением дома, и погибелью имущества, и укоризной соседей, и насмешкой врагов, и пеней властей, и злою досадою. <…>

20. Похвала женам

Если дарует Бог жену добрую, получше то камня драгоценного; такая по корысти добра не лишит, всегда хорошую жизнь устроит своему мужу. Собрав шерсть и лен, сделай, что нужно, руками своими, будь как корабль торговый: издалека вбирает в себя богатства и возникает из ночи; и даст она пищу дому и дело служанкам, от плодов своих рук увеличит достояние намного; препоясав туго чресла свои, руки свои утвердит на дело и чад своих поучает, как и рабов, и не угаснет светильник ее всю ночь: руки свои протягивает к прялке, а персты ее берутся за веретено, милость обращает на убогого и плоды трудов подает нищим, – не беспокоится о доме муж ее; самые разные одежды расшитые сделает мужу своему, и себе, и детям, и домочадцам своим. И потому всегда ее муж соберется с вельможами и сядет, всеми друзьями почтен, и, мудро беседуя, знает, как делать добро, ибо никто без труда не увенчан. Если доброй женою муж благословен, число дней его жизни удвоится, хорошая жена радует мужа своего и наполнит миром лета его; хорошая жена да будет благою наградой тем, кто боится Бога, ибо жена делает мужа своего добродетельней: во-первых, исполнив Божию заповедь, благословится Богом, а во-вторых, славится и людьми. Жена добрая, и трудолюбивая, и молчаливая – венец своему мужу, коли обрел муж жену свою добрую – только хорошее выносит из дома своего; благословен муж такой жены, и года свои проживут они в добром мире; за хорошую жену похвала мужу и честь. <…>

24. О неправедной жизни

А кто не по-божьи живет, не по-христиански, чинит всякую неправду и насилие, и обиду наносит большую, и долгов не платит, томит волокитой, а незнатного человека во всем изобидит, и кто по-соседски не добр или в селе на своих крестьян, или в приказе сидя при власти накладывает тяжкие дани и разные незаконные налоги, или чужую ниву распахал, или лес посек, или землю перепахал, или луг перекосил, или переловил всю рыбу в чужом садке, или борти, или перевесище и всякие ловчие угодья неправдою и насилием захватит и ограбит, или покрадет, или уничтожит, или кого в чем ложно обвинит, или кого в чем подведет, или в чем обманет, или ни за что кого-то предаст, или в рабство неповинных лукавством или насилием охолопит, или нечестно судит, или неправедно производит розыск, или ложно свидетельствует, или к раскаявшимся немилостив, или лошадь, и всякое животное, и всякое имущество, и села, или сады, или дворы и всякие угодья силою отнимет, или задешево в неволю купит, или сутяжничеством оттягает или мошенничеством, или процентами и разным лукавым ухищрением, и неправедно скопленным на процентах, поборах или мздах, и во всяких непотребных делах: в блуде, в распутстве, в сквернословии и срамословии, и клятвопреступлении, в ярости, и гневе, в злопамятстве, – сам господин или госпожа их творят, или дети их, или люди их, или крестьяне их, а они, господа, не возбраняют им то и не хранят их от бед и никакой управы не находят на них, – обязательно все вместе будут в аду, а на земле прокляты, ибо во всех тех делах недостойных хозяин такой Богом не прощен и народом проклят, а обиженные им вопиют к Богу; а своей душе на погибель, и дому запустение, и все проклято, а не благословлено: и таскать, и есть, и пить – то все прибыли и доходы не от Бога, но от бесов; нисходят в ад живые души поступающих так, и милостыня от таковых ни зерном, ни плодом не желанна Богу ни в жизни их, ни после смерти; если хочешь от вечной муки избавиться, отдай неправдой захваченное обиженному и впредь обещай не поступать так со всеми своими, как и написано: «Скор Господь на милость свою, истинно раскаявшихся принимает и даже страшные грехи прощает». <…>

29. Учить мужу свою жену, как Богу угодить, и к мужу своему приноровиться, и как свой дом лучше устроить, и всякий домашний порядок и рукоделье всякое знать, и слуг учить и самой трудиться

Следует мужьям поучать жен своих с любовью и примерным наставлением; жены мужей своих вопрошают о строгом порядке, о том, как душу спасти, Богу и мужу угодить, и дом свой хорошо устроить, и во всем покоряться мужу; а что муж накажет, с тем охотно соглашаться и исполнять по его наставлению: и прежде всего иметь страх Божий и пребывать в телесной чистоте, как уже впереди указано было. Поднявшись с постели, умывшись и помолясь, женкам и девкам работу указать на день, каждой – свое: кому дневную пищу варить, а кому хлебы печь ситные и решетные, – да и сама бы хозяйка знала, как муку сеять, как квашню затворить и замесить и хлебы скатать и испечь: и кислые, и пышные, и выпеченные, а также калачи и пироги; да знала бы, сколько муки возьмут, и сколько испекут, и сколько чего получится из четверти, или из осьмины, или из решета, и сколько высевок отойдет, и сколько испекут – меру знать во всем. А еду мясную и рыбную, и всякие пироги и всякие блины, и всякие каши и кисели, и всякие блюда печь и варить – все бы сама хозяйка умела, чтобы и всех слуг научить тому, что сама все знает. Когда же хлебы пекут, тогда и одежду стирают, так в общей работе и дровам не убыточно, но нужно приглядывать, как нарядные рубашки стирают и лучшую одежду, и сколько мыла идет и золы, и на сколько рубашек, да хорошо бы постирать, прокипятить, и начисто выполоскать, и высушить, и разгладить и скатерти, и убрусы, и платки, и полотенца; также и счет всему самой знать, отдать и взять все сполна, и бело и чисто, а ветхое осторожно бы залатать, все сироткам сгодится. А когда хлебы пекут, того же теста велеть отложить и пироги начинить; и если пшеничный пекут, то из обсевков велеть пирогов наделать, в скоромные дни со скоромной начинкой, какая случится, а в постные дни с кашей, или с горохом, или со сладким, или репу, или грибы, или рыжики, или капусту – что Бог подаст, все семье в утеху. И всякую бы еду, и мясную, и рыбную, и всякое блюдо, скоромное или постное, жена сама бы знала да умела и приготовить и служку научить: такая хозяйка домовитая и умелая. И это знала бы также: как делают пивной, и медовый, и винный, и бражный, квасной, и уксусный, и кислощанный, и всякий припас поварской и хлебный, и в чем что готовить, и сколько из чего получится. Если все это знает благодаря строгости и наставлениям хорошего мужа и своим способностям также, то все будет споро и всего будет вдоволь. А которая женка или девка рукодельна, так той указать дело: рубашку сшить, или вышить убрус, или выткать, или шить на пяльцах золотом и шелками – какую чему научили, и все то и доглядеть и заметить. И каждой бы мастерице сама хозяйка отвесила и отмерила пряжи, и тафты, и камки, золотой и серебряной нити, и рассчитать, и указать, сколько чего надобно и сколько чего дать, и выкроить, и примерить, самой знать всякое рукоделие и малых девок учить, какая к чему пригодна; а замужним женкам, которые черную работу делают, избу топят, и хлебы пекут, и белье стирают, – тем лен дают прясть, на себя да на мужа и на детей; одинокая женка или девка на хозяина лен прядет, а изгреби и очесы на себя или как придется. Да и ведала бы сама хозяйка, которой какое дело дать, сколько чего дать, и сколько чего взять, и сколько чего кто сделает за день, много ли, мало, и сколько из чего получится – все то сама бы знала, и было бы все у нее на счету. А сама бы хозяйка ни в коем случае никогда, разве что занедужит, без дела не находилась, так что и служкам, на нее глядя, повадно было трудиться. Муж ли придет, простая ли гостья – всегда б и сама над рукодельем сидела: за то ей честь и слава, а мужу похвала; никогда бы слуги хозяйку не будили, но сама хозяйка будила слуг и, спать ложась после трудов, всегда бы молилась. <…>

32. Всякий порядок домашний содержать

А для всякого рукоделья и у мужа и у жены всякое бы орудие да утварь были на подворье: и плотницкое, и портновское, и кузнечное, и сапожное, а у жены для всякого ее рукоделья и домашнего обихода всегда бы порядок был свой, и держалось бы все то бережно, где что нужно: и что себе ни сделал – никто ничего не слыхал, в чужой двор не идешь, берешь свое без лишнего слова. А поварская утварь и хлебопекарная вся бы была у самого сполна: и медное, и оловянное, и железное, и деревянное, – какое найдется. Если же и придется у кого в долг взять или свое дать: украшения или мониста или женскую одежду, сосуд серебряный, или медный, или оловянный или какое платье, – и как запасы пересмотреть, и новое все и ветхое: где измято, или побито, или дыряво, или что где измазано или продралось, и какой-то в чем-нибудь непорядок или что не цело, – и все то пересчитать, и отметить, и записать – и кто берет, и кто дает – обоим то было бы ведомо. А что можно взвесить – то бы взвешено было, и всякому долгу определили бы цену: по нашим грехам какой непорядок случится, так с обеих сторон ни хлопот, ни раздоров нет, ибо цена известна. А всякий заем и брать и давать честно, хранить сильней своего и возвратить в срок, чтобы сами хозяева о том не просили и за вещами не посылали: тогда и впредь дадут, и дружба навек. А если чужого не сохранять, или в срок не вернуть, или испортил, то обида навек и убыток в том и пени бывают, да и впредь никто и ни в чем не поверит. <…>

36. Женам наказ о пьянстве и о хмельном питье, и слугам также, и о том, чтобы тайком не держать ничего нигде, а клевете и обману слуг без проверки не верить; как их строгостью наставлять, да и жену также, и как в гостях находиться и дома себя вести во всем правильно

А у жены никак никогда и никоим образом хмельного питья бы не было, ни вина, ни меда, ни пива, ни угощений; питье находилось бы в погребе на леднике, а жена пила бы бесхмельную брагу и квас и дома и на людях. Если придут откуда женщины справиться о здоровье, им тоже хмельного питья не давать, да и свои женки и девки не пили бы в людях и дома же допьяна; а жене тайком от мужа не есть и не пить и захоронков еды и питья втайне от мужа своего не держать, у подруг и у родни тайком от мужа питья и еды и поделок и подарков разных не просить и самой не давать и ничего чужого у себя не держать без ведома мужа, во всем советоваться с мужем, а не с холопом и не с рабою. Крепко беречься всякого зла, а ложные речи рабов своих и рабынь не пересказывать мужу и зла не держать, а кто натворит что, об этом прямо и без прибавлений мужу сказать; а мужу и жене никаких наговоров не слушать и не верить без прямого следствия над виновным и жене мужу сплетен домашних не передавать; с чем сама не может управиться – если дурное дело, то мужу сказать всю правду, если же какая женка или девка не слушается, ни слово, ни наставление не действуют на нее или пакость какую учинит, – все то с мужем решить, какое кому наказание назначить. А когда окажутся гостьи, потчевать их питьем как пригоже, самой же хмельного питья пьянящего не пить, а питье и яства и всякое угощение приносит тогда один человек, выделенный для этого дела, а мужчин никаких тут ни рано, ни поздно никогда и ни в коем случае не было бы, кроме того человека, которому приказано принести что, или что-то спросить у него, или что-то ему приказать; и во всем с него спрашивать, и за беспорядок, и за ошибки, – никому же иному тут дела нет. А врозь завтракать мужу и жене никак не годится, разве уж если кто болен; есть же и пить в нужное время.

«Домострой» еще был написан от руки, но совсем скоро в Москве заработал первый печатный станок, и в повседневную жизнь подданных «царя великого князя и самодержца всея Руси Иоанна Васильевича» – образованной их части – начали входить печатные книги.

Начало книгопечатания, 1564 год
Иван Федоров

Царь Иван, обладатель, возможно, большой библиотеки, которой некогда восхищались иностранные послы при его дворе и судьба которой по сей день остается одной из величайших загадок в истории России, после взятия Казани повелел построить множество церквей и приобрести для них псалтири и другие священные книги. Однако все эти книги были рукописными, содержание многих из них страдало при переписке, и потому царь заинтересовался печатным делом, к тому времени освоенным и в Венеции, и у греков, и во Фригии (то есть во Франции). Считается, что поиск мастера-печатника продолжался почти десять лет. В Москве, на Никольской улице, построили типографию, и 1 марта 1564 года русские печатники Иван Федоров и Петр Мстиславец, обученные датским мастером, присланным королем Дании по просьбе царя, с благословения митрополита Макария напечатали первую русскую книгу – «Деяния апостолов», или просто «Апостол».

Изволением Отца и помощью Сына и свершением Святого Духа, по повелению благочестивого царя и великого князя Ивана Васильевича, всея великия России самодержца, и по благословению преосвященного Макария, митрополита всея Руси, многие церкви воздвигались в царствующем граде Москве и по окрестным местам и по всем городам царства его, особенно же в новокрещенном месте, в городе Казани и в пределах ее. И все эти святые храмы благоверный царь украшал чтимыми иконами, и святыми книгами, и сосудами, и ризами, и прочими церковными вещами, по преданию и по правилам святых апостолов и богоносных отцов и по постановлению благочестивых царей греческих, в Царьграде царствовавших, – великого Константина, и Юстиниана, и Михаила, и Феодоры, и прочих благочестивых царей, в свое время бывших. И поэтому благочестивый царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси повелел покупать святые книги на торгу и полагать их во святых церквах – псалтыри, евангелия, апостолы и прочие святые книги. Но из них мало оказалось годных, остальные же все искажены несведущими и неразумными переписчиками, а иные оттого, что пишущие оставляли их без исправления. И это стало известно царю, и он начал размышлять, как бы издать печатные книги, как у греков, и в Венеции, и в Италии, и у прочих народов, чтобы впредь святые книги излагались правильно. И так возвещает мысль свою преосвященному Макарию, митрополиту всея Руси. Святитель же, услыхав, весьма обрадовался и, воздав благодарение богу, сказал царю, что мысль эта ниспослана богом и есть дар, нисходящий свыше. И так, по повелению благочестивого царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси и по благословению преосвященного Макария митрополита начали изыскивать мастерство печатных книг в год 61-й восьмой тысячи (1553); в 30-й же год (1563) царствования его благоверный царь повелел устроить на средства своей царской казны дом, где производить печатное дело.

И, не жалея, давал от своих царских сокровищ делателям, диакону церкви Николы чудотворца Гостунского Ивану Федорову да Петру Тимофееву Мстиславцу на устройство печатного дела и на их обеспечение до тех пор, пока дело их не пришло к завершению. И начали печатать впервые эту святую книгу, Деяния апостольские и послания соборные и святого апостола Павла послания в год 7070 первый (1563), апреля 19-го на память преподобного отца Иоанна Палеврета, т. е. из древней Лавры. Окончены же были в год 7070 второй (1564), марта в 1 день при архиепископе Афанасии, митрополите всея Руси, в первый год святительства его, во славу всемогущей живоначальной Троицы, Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Несмотря на благословение митрополита и интерес царя, Ивану Федорову, как писал он сам, вскоре пришлось бежать изМосквы из-за «великих преследований от многих начальников и духовных властей».

В послесловии к львовскому изданию «Апостола» (1574) Иван Федоров более подробно рассказал о своих удачах и невзгодах.

По воле Отца, и с помощью Сына, и при поддержке Святаго Духа, по повелению благочестивого царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси и с благословения преосвященного Макария, митрополита всея Руси, типография эта была устроена в столичном городе Москве в год 7071 (1563), в тридцатый год царствования Ивана Васильевича. Об этом же я не напрасно начал рассказывать вам, но вследствие великих бед, часто случавшихся с нами не из-за самого русского государя, но из-за многих начальников, и церковных начальников, и учителей, которые нас по причине зависти во многих ересях обвиняли, желая благо во зло превратить и Божие дело окончательно погубить, как это свойственно злонравным, и невежественным, и несведущим в науках людям, которые и в искусстве грамматики не умудрены, и духовного разума лишены, но втуне и всуе слова злые изрекают. Таково свойство зависти и ненависти, которая без нужды клевещет и не знает, как ходит и на чем утверждается. Эта ненависть нас и прогнала с земли и с родины и от родичей наших и в другие страны неведомые переселила. <...>

И, помолившись, я начал богоизбранное это дело к воплощению готовить, чтобы можно было боговдохновенные догматы распространять. Многократно обходил я богатых и благородных из числа мирян, помощи прося у них и поклоны творя, к коленям припадая и простираясь перед ними на земле; капающими из глубины сердца слезами моими ноги я их омывал, причем не единожды, не дважды, но многажды делал это и в церкви об этом священнику всем вслух сообщить повелел. Не выпросил я ничего умильными словами, не умолил никого многослезным рыданием, не добился я никакой милости через священников и плакал горькими слезами, что не нашел милостивого человека, готового помочь, не только среди русского народа, но и среди греков милости не нашел. Помощь оказывали только незначительные священники да малоизвестные из мирян. Не думаю я, что от избытка они это делали, но как та убогая вдова, которая от нищеты своей две лепты положила в сокровищницу. Знаю я, что и в здешнем мире данное ими к ним возвратится, а в будущей жизни Подателем богатств Богом стократ воздастся.

Итак, молю вас, не прогневайтесь на меня, грешного. Когда я пишу это, не думайте, что это из выгоды я говорю или пишу. Ибо знает всякий, с начала читающий кратко написанный этот рассказ, как по милости пана Григория Ходкевича всем необходимым для жизни, пищей и одеждой, я был обеспечен. Но все это я ни во что не ставил, не надеялся на неправду и на стяжание, не хотел богатства, хотя оно и в изобилии стекалось, не по сердцу оно мне было. Но предпочел всякие вышеназванные огорчения и беды претерпевать, чтобы более распространить слово Божие и свидетельство Иисуса Христа. Ибо наш удел – со смирением просить и пытаться, а Божий – миловать и совершать. Поэтому я и надеюсь стать наследником того Царства, которое дай Бог всем нам получить по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Который достоин славы, чести и поклонения вместе с Отцом и со Святым Духом теперь и на веки вечные, аминь.

А начала печататься эта книга, называемая Апостол, в богоспасаемом городе Львове, а в ней содержатся деяния апостолов, и послания соборные, и послания святого апостола Павла после воплощения Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, в год 1573 февраля в 25 день; а закончена была в год 74 того же месяца в 15 день.

Впрочем, как гласит «Сказание известно о воображении книг печатного дела», вскоре «после тех мастеров, Иоанна и Петра, стал мастером ученик их Андроник Тимофеев сын, по прозвищу Невежа, с товарищами, и также царским повелением велено ему издавать книги в печатном виде в царствующем граде Москве и раздавать их по всем городам и по всей России. А после тех мастеров иные мастера были, и от того времени пошло дело крепко и без помех бесперебойно, как непрерывная вервь».