Текст книги "Биоэтика и социология: институциональный диалог"

1.3. Биоэтика в контексте когнитивного синтеза естественно-научного и социально-гуманитарного знания[41]41
  Основные положения параграфа изложены в: Никулина М. А. Статус биоэтики в контексте интеграции естественно-научного и гуманитарного знания [Электронный ресурс] // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2012. № 2–1. С. 144–147. URL: www.gramota.net/materials/3/2012/2-1/34.html (дата обращения: 15.03.2012).


[Закрыть]

Научно-технический прогресс все более ориентируется на интересы и нужды отдельного человека, который выступает в качестве главного и массового потребителя того, что дает этот прогресс. Более того, сами интересы и нужды рядового человека – потребителя – теперь становятся стимулом, во многом определяющим направления и темпы научно-технического прогресса. И в той мере, в какой на нем начинает концентрироваться мощь научного познания, наукой разрабатываются все новые, все более тонкие и эффективные средства воздействия на него, неизбежно возрастают элементы риска и опасности, которым человек подвергается. А значит, становится актуальной задача защиты человека, ради которого теперь осуществляется прогресс науки и техники, от негативных последствий этого же самого прогресса. В результате резко обостряется необходимость выявлять такие последствия и тем или иным образом реагировать на них.

В изменившихся социокультурных условиях возникает необходимость переосмысления назначения, смысла и статуса биоэтики как науки и как социального института. Широта представлений о биоэтике вполне естественна, поскольку, чем сложнее и богаче определяемый объект, тем больше описывающих его дефиниций. Существующее противоречие между назревшей необходимостью системной концептуализации биоэтики и явно недостаточной разработанностью широкого круга теоретико-методологических оснований исследования этого явления определяет направление анализа биоэтических акторов. В гносеологическом отношении большинство исследователей рассматривают биоэтику как преемницу традиционной медицинской этики, своеобразие которой связано со спецификой внедрения биотехнических инноваций в медицинскую практику. Однако биоэтика не является простым переходом от корпоративной регуляции поведения и отношений в сфере охраны здоровья к регуляции на уровне общества в целом. Она является новым этапом в развитии общей теории морали.

Очевидно, что медицина как социальная конфигурация связана с различными культурными комплексами, проблемное поле биоэтики не просто комплементарно их проблемному полю, оно подвергается активной экспансии предлагаемых ими методов и ориентаций. Полезное взаимодействие часто трансформируется в зависимость и соподчиненность, что негативно сказывается именно на аксиологической составляющей биоэтики.

Несмотря на признанное определение предмета биоэтики как нравственного отношения ко всему живому, ее предметное поле неоднородно. В нем пока еще доминирует медицинская проблематика, очень слабо разработаны вопросы биоэтики в агрокультуре, образовании, сфере масс-медиа и т. д. Такая ситуация объясняется тем, что именно в медицине актуализируется отношение человека к «вечным» ценностям – жизни, смерти, здоровью.

В современной биоэтической парадигме заметен радикальный поворот от методов практического описания биомедицинской морали к обостренной этико-аксиологической рефлексии оснований нравственности в биомедицинских исследованиях, формированию своих собственных положений о морали и ценностях. Происходит расширение проблемного поля биоэтики за счет включения в него не только нравственных, философских, правовых компонентов, но и объединения различных систем ценностей: биологических (физическое существование, здоровье, свобода от боли и т. п.), социальных (равные возможности, получение всех видов медицинских услуг и т. п.), экологических (осознание самоценности природы, ее уникальности, коэволюции), личностных ценностей (безопасность, самоуважение и т. п.).

Как было отмечено выше, возникновение биоэтики явилось естественной ответной реакцией на серьезные коллизии, произошедшие с человечеством к середине XX в. и связанные с бурным развитием биомедицинских технологий. Аксиологическое сопровождение подобных серьезных новшеств, в корне меняющих отношение человека к миру и к самому себе, не успевает формироваться, порождая серьезные конфликты и проблемы, от решения которых зависит само существование человека как биологического вида. Гармония природы и человека нарушается, и требуются дополнительные усилия, чтобы восстановить равновесие. Результатом таких усилий в последней трети прошлого века и стало появление биоэтики как науки, регулирующей нравственное отношение человека ко всему живому.

Общество испытывало серьезные затруднения в этическом осмыслении многих принципиальных вопросов, получивших новые смыслы, таких как отношение к патернализму в медицине, смысл и понимание принципа уважения автономии пациента и принципа справедливости при оказании медицинской помощи и др. Однако биоэтика как сложный социальный феномен также не имела четко определенной теоретико-методологической основы и подходов в ее изучении.

С определенной долей уверенности мы можем сказать, что методологической основой изучения биоэтики является междисциплинарный подход, диктующий единство общефилософского, социологического и социокультурного аспектов. Анализ биоэтики на общефилософском уровне связан с характеристикой ее как философии жизни. Социологический подход предполагает анализ биоэтики как процесса социального взаимодействия акторов (субъектов). Социологическая интерпретация теории и практик биоэтики означает исследование социально-культурной составляющей и социального контекста реализации биоэтических практик. Использование междисциплиарного подхода позволяет отказаться от сложившихся стереотипов в толковании биоэтики, отразить ее онтологическую специфику, внутреннюю амбивалентность.

Смысл понятия «биоэтика», введенного В. Р. Поттером, предполагает рассмотрение ее в качестве «моста в будущее», обеспечивающего человечеству выживание и безопасность[42]42
  Поттер В. Р. Биоэтика: мост в будущее. Киев: Сфера, 2002. 216 c.


[Закрыть]. Строительство этого моста требует формирования нового типа морального сознания, синтезирующего глобальное видение мира с подлинно гуманистическими ценностями. Этот тип сознания подразумевает переход от «старого» принципа регуляции отношений человека и природы – антропоцентризма, который, считая Человека единственным и высшим критерием в шкале ценностей, высокомерно ставил его над Природой, к новому, неантропоцентристскому подходу. Последний высшей ступенью в шкале ценностей считает не человека и не природу, а гармоничное и равноправное сообщество людей и всех других компонентов природы. При этом биоэтические концепции предполагают оптимальное соотношение интересов человечества и всей остальной биосферы – «Иного Живого», при котором, воздействуя на объекты живой природы, используя их в своих целях, человек обязан учитывать их возможности и интересы. Так, гуманизм человека должен проявляться в отношении к природе в той же мере, как и в межличностных отношениях. Ценностно-мировоззренческой основой здесь выступает признание «одухотворенности» Живого, что и делает возможным нравственно-понимающее отношение к нему[43]43
  Петрицкий В. А. Экологизация морали и этика // Философские науки. 1990. № 4. С. 103–106.


[Закрыть]. Для этого необходимо, чтобы Живое – «нечеловеческий субъект» – признавалось источником отношений, равным субъекту человеческому. Это, в свою очередь, требует признания независимости и внутренней самоценности природных феноменов, вне связи с их ценностью для человека и его потребностями. Поэтому человек не вправе решать с позиции пользы и целесообразности вопрос о ценности или праве на жизнь того или иного животного или биологического вида. Его долг – не допускать потерь в биоразнообразии, сохраняя все виды и объекты природы, и заботиться о правах биоса, проявляя широкий «человеческий» подход, предполагающий пересмотр традиционных этических принципов и формирование новых. Основой такого подхода, определяющего отношение человека к природе как «Иному Живому», является понимание собственной сущности как части природы. Этот внутренний фактор единства и взаимодействия человека и природы обусловлен прежде всего природной (биологической) сущностью самого человека, что, вероятно, и натолкнуло его в свое время на мысль использовать для изучения человеческой природы другие животные системы. Вместе с тем именно это обстоятельство требует от нас признавать приоритетным, естественным правом, определяющим все другие права и моральные ценности, право на жизнь – не только человека, но и других природных систем. Именно оно предупреждает об опасности, общей и для всей природы, и для человека, – опасности излишне активного вмешательства человека в Природу. Примером здесь могут служить достижения генной инженерии по вторжению в природу человека, других живых существ и растений[44]44
  Мишаткина Т. В. Этические основания биомедицинских исследований и образования [Электронный ресурс]. URL: http://edu.grsu.by/cei/?p=126 (дата обращения: 17.10.2013).


[Закрыть].

На теоретическом уровне необходимость и возможность подобного подхода определяются моральными принципами, ценностями и императивами, выступающими регулятивами и одинаково пронизывающими сферы биоэтики, экоэтики и общественной морали в целом. Общим главенствующим принципом, безусловно, является здесь принцип «благоговения перед жизнью» А. Швейцера. Он требует от человека «относиться с благоговением к каждому живому существу и уважать его как собственную жизнь». Этика благоговения перед жизнью заключает в себя любовь, самопожертвование, сострадание и стремление помочь любому живому существу, которое напоминает нам: «Я – жизнь, которая хочет жить среди жизни, которая хочет жить». Нравственным человек является «только тогда, когда он повинуется внутреннему побуждению помогать любой жизни, которой он может помочь, и удерживается от того, чтобы причинить живому какой-либо вред»[45]45
  Швейцер А. Благоговение перед жизнью / сост. и послесл. А. А. Гусейнова; общ. ред. А. А. Гусейнова и М. Г. Селезнева. М.: Прогресс, 1992. С. 216–229.


[Закрыть].

Другим общим принципом биоэтики, оказывающим влияние на состояние общественной морали и биобезопасность, выступает принцип субъект-субъектных отношений человека и природы. Он вытесняет традиционные отношения, в которых природа и Иное Живое (животное, человеческий эмбрион, неправомочный человек) рассматриваются как объект (исследования, вмешательства, «усовершенствования»), и заменяет их принципиально иными, необходимыми для установления равноправного диалога человека и природы. Этическим основанием данного принципа выступает ориентация на взаимодействие человека, в частности, с животным как с иным субъектом, обладающим собственными правами (правом на жизнь, на избавление от страданий и др.). Этот принцип воплощается в экологическом императиве, требующем учитывать одинаковую уязвимость и человека, и природной среды; не допускать превышения их «пределов прочности»; не вступать в противоречие с природными закономерностями; минимизировать «старые» принципы полезности, целесообразности и использования животных, заменяя их новыми гуманистическими принципами самоценности Живого[46]46
  Основы экологической этики: учеб. пособие / Т. В. Мишаткина [и др.]; под общ. ред. Т. В. Мишаткиной, С. П. Кундаса. Минск: МГЭУ им. А. Д. Сахарова, 2008. 286 с.


[Закрыть].

Современная биоэтическая парадигма предполагает обостренную этико-аксиологическую рефлексию над нравственными основаниями клинической медицины, биомедицинских исследований и доклинических испытаний. Именно в рамках биоэтики, где мораль проявляется в ее высшем – гуманистическом – смысле, в ситуациях на грани жизни и смерти Живого, осуществляется переосмысление таких категорий, как гуманизм и справедливость, благо и вред, страдание и сострадание, и распространение их «юрисдикции» на отношение человека к любому Живому[47]47
  Balls M. The three Rs and the humanity criterion an abridged version of the principles of humane experimental technique by W. M. S. Russell and R. L. Burch. Nottingham, UK: FRAME, 2009. 131 p.


[Закрыть].

Биоэтика выступает формой адаптации новой человеческой природы, которую пересоздают биотехнологии. Очевидна аналогия последствий между наступлением на собственно человеческую природу для существования человека и технологическими натисками на природу внешнюю. Биоэтикой закрепляется кардинальное изменение идентичности человека. В ее контекстуальном поле выявляются границы, до которых возможно преобразование идентичности, связанное с трансформированием телесности и самосознания. Необходимость понимания метафизических схем самоидентификации и субъектности в биоэтике обусловлена угрозой превращения биоэтики в разновидность «моральной технологии», которую можно будет использовать безличным и формальным образом в рамках любых структур современного общества.

Осознание социальной значимости и опасности последствий для человечества развития биомедицинских технологий, необходимость определения и оценки факторов риска для человека и общества при внедрении биомедицинских новаций актуализировали исследования в области биоэтики.

Усилия биоэтики направлены на минимизацию рисков здоровья, связанных с деятельностью индивида, социальных агентов, общественных институтов. Однако сегодня даже самая развитая биоэтическая система в самых демократичных обществах еще не способна гарантировать социальную регуляцию, обеспечивающую самосохранение биоса. Возникают мнения о необходимости нового уровня социальной регуляции в биологическом обеспечении человеческого существования, более жесткого и формализованного. Появление новых областей знания: биополитики, биосоциологии, биофилософии и т. д. – говорит об активном поиске.

Мы позволим себе не согласиться с подобными заключениями. Биоэтика выступает как некий «культурный фильтр», который не только определяет степень аксиологизма той или иной проблемы, связанной с жизнью и здоровьем человека, но и транслирует эту ценностную оценку смежным дисциплинам для дальнейшей разработки.

Уникальность биоэтики в том, что, с одной стороны, она ориентирована на достоверное объективное знание (науки о живом), а с другой стороны – она выступает аксиологическим регулятором, т. е. ценностной ориентацией, во многом субъективизирующей это самое достоверное знание. Формируется биоэтический дискурс, который вырабатывает установки на определенное поведение в отношении живого (вообще и живых объектов в частности), не всегда совпадающие как с определением научной истины, так и с нравственной нормой, если истина и норма находятся в диссонансе.

В условиях техногенной цивилизации и глобального рынка значение норм биоэтики повышается, тогда как разработка теории ценностей в ней приобретает все более отвлеченный характер. Подобная противоречивость будет существовать всегда, инициируя дискуссии, академические и эмпирические исследования. Подтверждением этому может служить и то, что формирование принципов биоэтики, всей ее ценностной системы началось задолго до того, как эти принципы были востребованы наукой.

Контекст научно-исследовательской междисциплинарности и современные глобальные экономические, политические, научные, культурные процессы актуализируют проблемы морали, что подтверждает развивающийся кризис нравственных стереотипов и стандартов классической эпохи, переосмысление ее оснований, моральных установок отдельных индивидов и феноменов культуры.

Социально-гуманитарное знание в рамках своей методологии решает задачу обоснования статуса и институционализации биоэтики. Практический результат этого процесса – этические комитеты по биоэтике, комиссии по этической оценке и экспертизе научных проектов, т. е. рождается социальный заказ на разработку биоэтических норм, ценностей и принципов в научной и исследовательской областях. Ученые-обществоведы, синтезируя различные подходы, наработанные в постижении нравственных поворотов, формируют фундаментальные идеалы поведения в сфере науки, медицинской практики, биотехнологических исследований.

Междисциплинарный диалог естественно-научного, технического и гуманитарного знания, когда полученные в одной отрасли знания и подходы включаются в качестве оснований для формирования знаний, процессов и перспектив развития в другой дисциплине, – еще одно актуальное направление. В фокусе синергетических идей, получивших физико-математическое обоснование в естествознании, жесткий детерминизм, единая модель развития, однолинейность, отказ от выбора, альтернативы, случайности поставлены под сомнение, а система ценностей – неотъемлемая шкала и точка отсчета в естественно-научном поиске. Биоэтика как социальный институт при разработке и внедрении в практику междисциплинарных научно-исследовательских проектов и программ осуществляет этическую оценку научного поиска оперативных междисциплинарных исследований, обосновывающих социально-экономическое, государственно-правовое, культурное и духовное развитие своей страны, моделирование общественных процессов, выработку конкретных научных предложений по перспективному развитию общества.

В XXI в. зримо усиливается обмен парадигмальными установками между естественно-научными и социально-гуманитарными науками. Междисциплинарный синтез создает предпосылки возникновения нового знания, когда знания из одной отрасли формируют основания для новых знаний в другой дисциплине. Трансляция отдельных методов, фундаментальных принципов, концептуальных средств из одной науки в другую взаимообогащает науки, а это, в свою очередь, ведет к коренной перестройке оснований науки, т. е. к научной революции. Вместе с обменом фундаментальными принципами между различными науками трансформируется видение предметов конкретных наук, развиваются понятия, оформляются общенаучные принципы и концептуальные средства, что говорит об усиливающихся тенденциях интеграции научного знания.

Постнеклассический этап в развитии науки характеризуется не только интегрированием научных подходов, а испытывает потребность в методологических акцентированных трансдисциплинарных связях, необходимость в развитии практикоориентированной прикладной этики как организационной, систематизированной и оценочной формы научной рефлексии, с одной стороны, и глубинной этической регуляции – с другой. Трансдисциплинарность, приобретая свойства фундаментально-интегративного и системно-комплексного принципа, бесспорно, не отменяет развитие дисциплинарного знания (биологического, медицинского, генетики и т. д.) и вместе с тем расширяет рамки дисциплинарной науки, ориентируя ученого-исследователя на выход в пограничные области исследования. Социологизация социально-гуманитарного знания с позиций постнеклассики делает возможным логический диалог, ориентированный на своеобразный консенсус, не отменяющий значимость и эвристический потенциал альтернативных научных теорий.

1.4. Актуальность и перспективы социологического изучения биоэтики[48]48
  Основные положения параграфа изложены в: Никулина М. А. Актуальность и перспективы социологического изучения биоэтики [Электронный ресурс] // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). 2012. № 2. С. 19. URL: http://sisp.nkras.ru/e-ru/issues/2012/2/nikulina.pdf (дата обращения: 15.03.2012).


[Закрыть]

Понятие биоэтики ввел в научный оборот американский биолог В. Поттер, который понимал под биоэтикой новую научную дисциплину, объединяющую биологическое знание и человеческие ценности[49]49
  Potter V. R. Bioethics for Whom? // The Social Responsibility of Scientists. Annals of the New York Academy of Science. 1972. Vol. 116. P. 200–205.


[Закрыть]. Однако долгое время, фактически вплоть до середины 70-х гг. XX в., особенно в работах американских ученых, биоэтика использовалась как синоним биомедицинской и медицинской этики и связывалась с проблемами этичности абортов, эвтаназии, сексуальных отношений, медицинского обслуживания, трансплантации, клонирования и т. п. С развертыванием на Западе общественного биоэтического движения, философских, правовых, этических, биологических и медицинских исследований, так или иначе касавшихся проблем взаимодействия человека не только с человеком, но и с неживым и, прежде всего, с живым миром, расширились представления о предмете и объекте биоэтики до понимания их В. Поттером. В биоэтические исследования стали включать и проблемы, связанные со взаимодействием человека и животных, возродив в известной степени кантовскую расширенную интерпретацию этики. Расширенная и считающаяся сейчас вполне очевидной интерпретация предмета и объекта биоэтики нашла свое отражение в четырехтомной «Энциклопедии биоэтики», изданной в США и Англии[50]50
  Encyclopedia of Bioethics / ed. by W. T. Reich. N.Y.; L., 1978. Vol. 1–4.


[Закрыть]. Современные исследования, научная, политическая и экономическая деятельность людей продолжают поиск новых аспектов и граней проблем биоэтического характера, в том числе и проблемы переопределения предмета и объекта биоэтики как особой научной дисциплины, проблемы связи ее с практической деятельностью людей. Таким образом, достоинства и недостатки разработки проблем биоэтики уже влияют на принятие государственных решений, на направления развития современных общественных биоэтических движений.

Все это актуализирует анализ биоэтической проблематики и необходимость ее переосмысления применительно к особенностям как современного состояния познания живого, так и современного состояния общества в целом и научного сообщества в частности. Этот анализ можно проводить как на философском уровне, так и на уровне конкретно-научном, что обычно и делается в современной литературе. Однако ни один вариант в отдельности не приведет к ожидаемым результатам, которые имели бы системный, комплексный характер, дающий целостное видение как проблем, так и путей их решения. Очевидно, необходим иной подход, максимально синтезирующий весь комплекс достижений гуманитарного, естественно-научного знания и конкретно-научных исследований. В связи с этим особую важность приобретает принцип историзма, требующий рассматривать какой-либо предмет в его становлении и развитии, так как именно в этом случае мы сможем построить общую картину достижений и заблуждений в такой важной отрасли человеческого познания, как биоэтика. При этом исследование, видимо, нужно начинать с обсуждения тех проблем, которые повлияли на обострение биоэтической ситуации именно в настоящее время, но имеют давние корни. И здесь нового понимания требуют очевидные, но по-новому поставленные вопросы определения ценности человеческой жизни в связи с генетическими исследованиями, требованиями этического отношения к животным и др.

В философии первым, на наш взгляд, расширил этическую проблематику, включив в нее проблемы отношения к живому в целом, родоначальник немецкой классической философии Иммануил Кант (1724–1804). В своем этическом учении он проводит деление этики по различию субъектов и их законов, где, кроме долга человека перед человеком, выделяет и долг человека перед нечеловеческими существами[51]51
  Кант И. Сочинения: в 6 т. М.: Мысль, 1965. Т. 4, ч. 2. С. 349.


[Закрыть]. Определяя обязанности человека по отношению к живой природе и считая это существенным в нравственной культуре, И. Кант пишет: «В отношении живой, хотя и лишенной разума, части тварей насильственное и вместе с тем жестокое обращение с животными еще более противно долгу человека перед самим собой, так как этим притупляется сочувствие человека к их страданиям и ослабляются и постепенно уничтожаются естественные задатки, очень полезные для моральности в отношениях с другими людьми, хотя человек имеет право на их быстрое (совершаемое без мучений) умерщвление или на то, чтобы заставлять их работать напряженно, но не сверх сил (с такого рода работой и людям приходится мириться)»[52]52
  Там же. С. 382.


[Закрыть]. Кроме того, и это звучит сейчас особенно актуально, «мучительные же физические опыты в интересах одной лишь спекуляции, если цель могла быть достигнута и без них, отвратительны»[53]53
  Там же.


[Закрыть]. Еще в большей степени раскрываются этические установки И. Канта по отношению к живому и становятся понятными причины такой постановки проблемы и такого ее решения в следующем тезисе: «Даже благодарность за долголетнюю работу старой лошади или за длительную службу собаки (как если бы они были членами семьи) есть косвенно долг человека, а именно в отношении этих животных, но непосредственно она есть долг человека перед самим собой»[54]54
  Кант И. Указ. соч. С. 382.


[Закрыть].

Действительно, человек, по Канту, есть «существо, одаренное чувствами, т. е. как человек (принадлежащий к одному из видов животных)»[55]55
  Там же. С. 354.


[Закрыть]. Но он еще и «существо, одаренное разумом»[56]56
  Там же.


[Закрыть], в соответствии с этим рассматриваемый и как личность, он «есть существо, способное брать на себя обязательства, и притом по отношению к самому себе (к человечеству в своем лице)»[57]57
  Там же.


[Закрыть]. Поэтому все обязательства человека по отношению к себе, а тем самым и по отношению к окружающему, поскольку в противном случае невозможно существование человека как личности, есть обязательства этические. Иными словами, согласно Канту, отношение к самому себе есть отношение к окружающему и, наоборот, в отношении к окружающему проявляется отношение человека к самому себе. И отношение это имеет выраженный этический характер. Вполне обоснованно, на наш взгляд, утверждение, что задолго до появления биоэтики И. Кант дает ответы на вопросы, волнующие научное сообщество сейчас: что такое биоэтика и имеет ли она право на существование как часть этики?

Любая отрасль знаний человека о мире, общественных и природных процессах развивается на определенной теоретической основе, являющейся методологией познания той или иной части реальной действительности. Вместе с тем каждая наука должна иметь свою собственную методологическую основу, характерную только для этой науки. Можно с уверенностью утверждать, что не было бы математики без арифметики, как не было бы ядерной физики без механики и т. д. И, по-видимому, не было бы современной этики без биоэтики. Подтверждением высказанного предположения могут служить основные теоретические позиции П. А. Кропоткина по этике[58]58
  Кропоткин П. А. Этика: избранные труды. М.: Политиздат, 1991. 496 c.


[Закрыть].

Мысль о собственной методологической основе науки была выражена П. А. Кропоткиным так: «Наука всегда идет от одного приближения к другому, т. е. от первого приблизительного объяснения целого разряда явлений к следующему, более точному приближению»[59]59
  Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 28.


[Закрыть]. Сформулируем основные концептуальные положения П. А. Кропоткина, которые могут послужить методологическим основанием для социологического измерения биоэтики.

Во-первых, признание того, что нравственность, как особая форма социальных отношений, отношений индивидов к себе, к подобным себе и к окружающей социальной среде, берет свое начало в природе, как исходном этапе развития реальной действительности и как примере для подражания. Идеалы нравственной красоты, писал ученый, общество должно заимствовать из природы. При этом он не был сторонником всеобщей гармонии, свободы, всепрощения. Он признавал нравственным то, что способствует развитию, прогрессу, и был непримирим с тем, что не вписывается в те или иные этические нормы. Природа учит человека тому, что ей присуще, – красоте и целесообразности, бесконечно малыми частицами которых является человек[60]60
  Очеретяный А. А. Методологическое значение биоэтики П. А. Кропоткина в развитии современных этических знаний [Электронный ресурс]. URL: http://biospace.nw.ru/bioethics/3/be5.html (дата обращения: 24.01.2012).


[Закрыть].

Во-вторых, признавая естественный характер прогресса естественных и гуманитарных знаний, П. А. Кропоткин придавал особое значение развитию этических знаний. «Развитие естественных наук, – писал он, – дало нам материальную и духовную силу для творчества, но науку, которая позволила бы нам построить общество на основе нравственности, необходимо еще создавать. Человечество настоятельно требует создания новой реалистической науки о нравственности, свободной от религиозного догматизма, суеверий и метафизической мифологии, подобно тому, как освобождена современная естественная наука»[61]61
  Кропоткин П. А. Указ. соч. С. 25.


[Закрыть]. Вне всякого сомнения, современная этика уже прошла значительный путь развития, получив новое биоэтическое звучание, и многие идеи П. А. Кропоткина воплощены в ее законах и категориях, но она не достигла того уровня функционирования, о котором мечтал ученый.

В-третьих, П. А. Кропоткин исходил из того, что смысл науки не только в том, чтобы добывать истину, но и в том, чтобы наука стала основой общественной жизни, чтобы она стала основой деятельности. Автор «Этики» выступил против идеи Никколо Макиавелли о том, что политика и политические лидеры в своей деятельности могут и должны отходить от морали, от тех норм, которые обоснованы этикой. «Не всякая цель может оправдывать средства!» – принцип, на основе которого должна развиваться этика и формироваться политика. П. А. Кропоткин, без сомнения, мог бы выступить оппонентом тем представителям научного сообщества, которые не видят или не хотят видеть этических границ применения биотехнологий.

В-четвертых, П. А. Кропоткин, развивая знания о нравственности, придавал особое значение ее природно-биологической основе, исследованию тех отношений, которые имеют место в живой природе[62]62
  Очеретяный А. А. Указ. соч.


[Закрыть].

При обосновании актуальности социологического изучения биоэтики необходимо обратить внимание на три важных момента:

1) биоэтические проблемы могут и должны исследоваться с социологической точки зрения, несмотря на то что она традиционно изучается прежде всего в рамках медицины и философии;

2) проблема измерения биоэтики сама по себе является чрезвычайно сложной, предполагающей, как минимум, существование различных моделей-концептов, определяющих различные «замеры» феномена, называемого биоэтикой;

3) наличие различных подходов, определяющих возможности изучения, исследования, описания, объяснения, измерения биоэтики, само по себе не делает яснее проблему понимания ее сущности.

Коснемся подробнее каждого из заявленных пунктов.

1. Проблемы биоэтики серьезные, и камуфлировать их за пониманием биоэтики только как академической «науки этики», «этики жизни» о поведении человека по отношению ко всему живому с ее принципом интеллектуальной независимости и опорой на медицинские профессиональные моральные руководства вряд ли имеет научный смысл. Это, скорее, еще более затуманивает проблему. С позиции социологии, предполагающей понимание того, что за появлением и проявлениями биоэтики лежат социальные корни, следует рассматривать феномен биоэтики еще и как некий индикатор (признак) состояния общества, способный дать одну из его характеристик, например, удовлетворенности его членов «условиями жизни» в нем, и как пространство для диалога, рефлексии, обсуждения, выработки общих подходов и действий разных традиций в условиях либеральной секуляризации и глобализации, кризиса семейных ценностей, подрыва норм традиционной морали.

2. Не касаясь подробно теорий и специфики измерения в социально-гуманитарных науках, можно сказать, что самой его процедуре предшествует создание некоторого концепта, модели, образа измеряемого явления, процесса. И в зависимости от того, что исследователь конструирует как концепт, он во многом и получает как измеряемый признак изучаемого предмета. При этом необходимо отдавать себе отчет в том, что помимо научной интерпретации биоэтики есть еще и обыденное «человеческое» представление об этом феномене. И понимание, выявление, реконструирование этих представлений может дать гораздо больше в изучении данной проблемы, чем узкопредметное толкование явления. В конечном счете, в своей жизни люди больше руководствуются личным опытом, чувством, переживанием, представлением, а не «научной интерпретацией понятий».

3. Являясь междисциплинарным предметом изучения, феномен биоэтики становится и «лакомым кусочком» (так как, казалось бы, достаточно «ретранслировать» знания другой науки в «свою», и получается особый аспект, видение проблемы), и «ускользающей сущностью» (уже сами попытки определения биоэтики наталкиваются на камень преткновения онтологичности, экзистенциальности, психологичности или социальности его сущности).

В классической этической традиции нравственное поведение относилось практически исключительно к человеческим существам, имеющим определенные черты (предикаты), имя и волю[63]63
  Макинтаир А. После добродетели: Исследование теории морали / пер. с англ. В. В. Целищева. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. 384 с.


[Закрыть]. И это вполне понятно с позиции биоэтики. Так было вплоть до XIX в., когда медицина еще не знала широкомасштабных исследований тела больного. Врач ставил диагноз на основании рассказа самого пациента о его ощущениях. В настоящее время человеческое тело и все его внутренние органы стали объектами медицинского исследования. Сам пациент перестает быть личностью, он становится открытым для исследования телом и объектом приложения медицинских процедур. А развитие техники трансплантации органов приводит к тому, что тело вообще становится вещью, отделимой от личности пациента и в принципе «разбираемой на взаимозаменяемые детали». Научно-технический прогресс, рождающий новые технические возможности, не делает ясными естественные границы начала и конца жизни. Сегодня человек уже способен на основе разработок генной инженерии создавать себе подобных, человек превращается в «продукт», и это принципиально изменяет его отношение к собственной природе и размывает границы между естественным и искусственным. Достижения современной науки позволяют «создавать» и искусственно продлевать биологические процессы (в тканях, органах), отсюда возникает неясность, до какой степени корректно говорить о феномене существования человеческой личности, а не об отдельных биологических процессах. В связи с этим ставится вопрос о нравственно приемлемых границах технологий продления жизни и о нравственной допустимости ее прекращения[64]64
  Бабич В. В. Христианский концепт личности как основа определения онтологического статуса человека в современной биоэтике // Вестник Томского государственного университета. Сер. Философия. Социология. Политология. 2010. № 2 (10). С. 85.


[Закрыть]. Таким образом, современные биотехнологии порождают актуальные вопросы, тесно связанные как с частными проблемами этики, так и с фундаментальными вопросами[65]65
  Введение в биоэтику: учеб. пособие / под ред. Б. Г. Юдина, П. Д. Тищенко. М.: Прогресс-Традиция, 1998. С. 38–39.


[Закрыть]. Неопределенность в решении этих вопросов может привести к антропологической отчужденности, субъектом которой является человек, лишенный части своих сущностных характеристик и тем самым утрачивающий свою природу[66]66
  Бабич В. В. Указ. соч. С. 85.


[Закрыть]. Этому обстоятельству есть вполне очевидные доказательства.