Текст книги "Не предавай меня"

Голова болела о несчастной Каштанке. На свой страх и риск принесла ее, закутанную в пальто, прямо в квартиру. Оставить в подвале не поднялась рука. Собачонка не скулила, не выла, молча смотрела жалостливыми, преданными глазами. Переступив порог квартиры, Ленка не разуваясь двинула прямо в свою комнату. Это единственное место в квартире, где риск обнаружения минимальный.

Мокрая и грязная, она не замечала не клацающих от холода зубов, ни трясущихся от напряжения рук. Стоя на коленях перед собакой, потихоньку, приговаривая сквозь слезы, утешения, тряпкой обмыла кровоточащую рану. Каштанка, будто соблюдая конспирацию, потихоньку скулила. Беспокоить изуродованное животное дальше не имело смысла. Пусть немного оклемается. Девочка достала из-под своего матраца шерстяное детское одеяло. Его Алла Ивановна стелила на сетку, только потом, сверху, матрац. Она считала, что таким образом матрац будет сохраннее, избежит трения о металл. Одеяло отслужило срок своего прямого назначения, дети выросли, можно использовать, как подручный материал.

Шмыгая носом и размазывая по лицу назойливые сопли, Ленка прямо с пальто перенесла собаку на сложенное в несколько рядов одеяло, потом, затаив дыхание и высунув от усердия язык, вытянула свою одежду из-под раненой. Каштанка попыталась сначала встать, но лапы только скребли пол, а сильная боль сковывала движения. Обреченно подвывая, она с большим трудом, упираясь передними лапами, потащила свое израненное тело подальше от глаз, в темное место, под кровать.

Быстро сообразив о намерениях собаки, девочка одним махом выгребла все содержимое из-под кровати и прямо на одеяле перевезла Каштанку в самый дальний угол подкроватной территории. Потом вернула вещи назад, расставив их таким образом, чтобы, с одной стороны, не стеснить больную, с другой стороны, надежно закрыть от любопытных глаз.

С кухни принесла свою обеденную котлету с макаронами и воды эмалированной миске. Еду и питье поставила перед Каштанкой. Только после того, как закончила хлопотать вокруг собаки, вспомнила о себе и своих обязательствах. Главное – забрать из садика Вовку. В первые минуты пребывания в квартире, брат ничего не понял. Все как всегда. Правда, сестра подозрительно добренькая и Байкал беспокойный. Обычно он лежал, развалившись под Ленкиным столом. Сегодня, вытянулся между кроватями, чем загораживал подход к коробке с игрушками. Вовка попытался отодвинуть Байкала – бесполезно. Собака будто приросла к полу.

– Лен, позови Байкала к себе. Я танк возьму, – попросил сестру об участии.

– Ты сначала пойди руки помой. Таскал на прогулке в саду разную дрянь. Принесешь в дом заразу, – распорядилась сестра.

Мальчишка послушно поднялся с пола и направился в ванную. Раздался изумленный вопль:

– Ленка, ты где так извалялась? Мамка тебя убьет!

Девочка мгновенно вспомнила, что прежде чем отправиться за братом в садик, она помылась и переоделась. «Елки-моталки, я забыла одежду убрать, – кинулась, было прятать «следы преступления». «Да ладно. Все равно положение безвыходное, надо признаваться. Лучше сразу получить, чем мучиться, – размышляла девочка. «Вовке нужно рассказать про Каштанку, а то увидит, заорет, как ненормальный. Он хоть и нытик, но своих никогда не сдаст. Проверено».

– Лен, ты где моталась? Как умудрилась так изгваздаться? – подражая матери, продолжал расспрашивать Вовка.

Он вышел из ванной с полотенцем в руках, встал напротив сестры, подбоченился.

– Лен, ты с крутой, грязной горки кубарем катилась?

– Нет. Просто подралась, – тихо прошептала сестра.

Вовка онемел. Нет. Не оттого, что сестра с кем-то подралась. Для нее, как раз, дело обычное. Оттого, как она это сказала. Еле слышно, опустив виновато голову. Мальчишке сразу стало жалко сестру.

– Лен, сильно побили? Покажи, – сопереживал Вовка.

– Сильно, но не меня. Я защищала.

– Кого защищала?

– Каштанку.

От удивления глаза Вовки округлились, а рот открылся.

– Каштанка кого-то покусала? Напала на кого-то?

– Почему сразу покусала? Никого не кусала, ни на кого не нападала, – занервничала Ленка.

– За что тогда побили? – еще больше удивился мальчишка.

– А вот так, ни за что. Просто так. Захотелось, и ударил трубой, мордоворот вонючий, – зло выкрикнула девочка.

– Он, правда, мордоворот? Здоровый, поди? – со страхом в голосе предположил брат.

– Здоровый. Рожа красная по плечам расплылась, сам наглый.

Вовка обошел вокруг сестры, внимательно осматривая голову, руки, ноги.

– Лен, а тебя того . . . трубой не-а?

– Нет. Со мной все в порядке.

– А ты его трубой . . . не-а?

Ленка впервые за несколько последних часов улыбнулась.

– Нет. Я его покусала, подушила и попенала.

– Ну, ты даешь, Ленка, – с гордостью восхитился Вовка.

Младший брат, как впрочем, и старшая сестра, нежных чувств не испытывали к близкому человеку. Не смотря на разницу в возрасте, они все время что-то делили, о чем-то ругались.

– Пойдем. Я тебе самое главное покажу, – девочка подтолкнула мальчишку в детскую комнату.

Брат повиновался. В комнате Ленка, отодвинув старый потрепанный чемодан в сторону, нырнула под свою кровать. Вовка последовал за ней. Лежа на животе, в темноте угла, разглядел лежащий на тряпке сверток. Вдруг сверток зашевелился, донеслось мягкое повизгивание. Мальчишка понял – Ленка притащила Каштанку домой. Вот почему она такая добрая. Вот почему Байкал не отходил от кровати. Там прятали побитую собаку. Вовка потянулся, было, рукой, чтобы пожалеть несчастную, но Ленка хлопнула по руке.

– Не трогай. Ей сильно попало. Бок кровит. Может, ребра сломаны. Я обмыла рану.

– Лен, она не умрет? – испугался брат.

– Не знаю. Я же не доктор.

– Надо ее доктору показать, – предложил Вовка.

– Конечно надо. Сегодня меня отлупят, никуда не выпустят. Завтра в школу все равно пойду. С ребятами посоветуюсь. Что-нибудь придумаем. Плохо, что она ничего не есть и не пьет.

– Вдруг она до завтра не доживет? Разве можно долго не есть и не пить? – расстроился сердобольный малыш.

– Будем надеяться доживет. Все равно прямо сейчас ничего не изменишь, – Ленка попятилась назад, увлекая за собой брата.

Когда они вылезли и замаскировали раненную гостью, Девочка строго приказала:

– Вовка, ты про Каштанку ни гу-гу. Родители ничего не должны знать. Когда меня будут бить, потерплю, реветь не буду. Ты тоже молчи. Иди в комнату и сиди около кровати, охраняй, чтобы не испугалась.

Растроганный Вовка захлюпал носом:

– Лен, ты побольше штанов надень. Хочешь, мои зимние, с начесом, возьми. Не так больно будет.

Благодарная Ленка обняла брата:

– Я потерплю. Я сильная. Только ты не плачь.

Алексей Ефимович и Алла Ивановна пришли фактически одновременно. Еще с утра девочка чутким ухом уловила из перешептываний матери с отцом, что для нее готовится праздник. Мама просила отца не задерживаться на работе. Не каждый день их дочь чествуют в школе. Из четырех классов только одиннадцать человек оказались достойными самыми первыми вступить в ряды Всесоюзной Пионерской Организации, среди лучших – их Лена. Ради такого случая Алексей Ефимович приготовил в подарок книгу «Уходит река к океану». Так само собой получилась, что книжка о сибирской реке Лене.

За последними событиями сама виновница торжества совсем забыла о значимости жизненного момента. Переживания за здоровье Каштанки и за неотвратимость наказания, напроч вычеркнули из памяти праздник. Только когда Алла Ивановна в приподнятом настроении удалилась на кухню, а Алексей Ефимович заговорчески, с намеком, подмигнул, Ленку «обдало» ушатом ледяной воды.

Сейчас мама непременно накроет праздничный стол. Ее будут поздравлять с вступлением в пионеры, говорить хорошие слова, а она как предательница, делая вид, что ничего плохого не произошло, млеть от похвал. Соблазн отодвинуть наказание и хоть немножко насладиться славой, безмерно велик. Ленка даже заколебалась. Чтобы слабость не победила окончательно, сгребла обезображенные вещи, почти бегом пронеслась мимо читающего газету отца и ступила на кухню.

Довольная Алла Ивановна оживленно хлопотала над угощеньями.

– Мама, вот что я сделала, – перебирая вещи в руках, обратилась девочка к матери.

Алла Ивановна с улыбкой обернулась на слова дочери. Улыбка застыла на лице безжизненной маской.

– Лена, что это? Чье это? – ничего не понимая, спросила шокированная женщина.

– Мамочка, это мое пальто, форма с белым фартуком и чулки, – смиренно пояснила виновница.

– Нет, Лена, это уже не пальто, не форма, не чулки, а фартук никогда больше не будет белым, – простонала мать.

Женщина подошла к дочери, перебирая груду предъявленных ей грязных тряпок, разглядывала их, пытаясь определить фронт работ.

– Как же так, Лена? Они же не только грязные, они еще и рваные. Что случилось?

– Понимаешь, все было хорошо. Меня уже приняли в пионеры. Я спокойно шла домой и вдруг провалилась в траншею. Раньше там не было траншеи, мы ходили нормально. Откуда она взялась, сама не пойму. Наступила, провалилась, вылезла вся грязная и мокрая. Зацепилась пальто и чулками за колючую проволоку. Сама знаешь, она везде валяется, – лепетала дочь.

– Лена, ты что несешь? Зачем придумала этот бред? – возмутилась Алла Ивановна. – Какая траншея?

– Под снегом. Сверху не видно, а наступишь, там грязь и вода.

Похоже наскоро придуманная легенда не нашла понимания. Мама в нее не поверила. На возмущенный голос жены, в кухню пожаловал Алексей Ефимович.

– Леша, глянь сюда, – со слезами в голосе обратилась к мужу, женщина, – эта грязная, драная тряпка – пальто, этот кошмар – школьное платье, а это в недавнем прошлом – чулки, о фартуке вообще уже не говорю.

И тут нервы Аллы Ивановны окончательно сдали:

– Я ее начистила, нагладила, кружева у Нины выпросила. Отправила в школу, как человека и вот, тебе, благодарность. Вкуснятины наготовила, хотела побаловать ребенка . . .

Отец грозным вопросом пресек причитания матери:

– Как это понимать, пионерка наша дорогая?

Под взглядом отца Ленка невольно втянула в себя голову и съежилась:

– Шла из школы, провалилась в траншею. Испачкалась, порвала одежду.

Допрос прервал внезапно прозвеневший в прихожей звонок. В накале обстановки, никто из домашних не обратил внимания на довольно громкие разговоры, хлопанье дверей на лестничной площадке. Алексей Ефимович пошел открывать. Ленка стояла с опущенной головой, расстроенная Алла Ивановна сидела на стуле, прикидывая выбросить этот ужас сейчас или попытаться спасти.

– Лена, иди сюда, – позвал отец.

В комнате вместе с Алексеем Ефимовичем находился милиционер.

– Вот она, моя дочь Хромова Лена, – указывая на девочку, обратился к представителю власти глава семьи.

– Вижу, вижу. Правда, представлял себе ее несколько иначе, – пояснил свое замешательство мужчина. – В соответствии с содеянным, она должна быть гораздо больше и сильнее.

– Не говорите загадками, объясните, наконец, что случилось. Что могла сотворить моя дочь? – с раздражением поинтересовался отец.

– Сама то не хочешь рассказать? – дал шанс милиционер.

Девочка отрицательно дернула головой.

– Хорошо. Тогда я расскажу, – спокойно реагировал на отказ участковый.

Из кухни появилась Алла Ивановна. Она с удивлением смотрела на милиционера, не понимая, откуда и зачем он взялся в доме. Любопытный Вовка забыл о приказе сестры все время разборок находиться рядом с Каштанкой. Он, как ни в чем не бывало, уселся на диван и приготовился слушать гостя.

– Сегодня, ровно в тринадцать часов, сорок шесть минут, в милицию обратилась гражданка Крюкова. Она подала заявление, где описала, как на ее сына, ученика шестого класса Крюкова Дениса, напала хулиганка по фамилии Хромова, по имени Елена. Эта злобная девочка жестоко избила безобидного мальчика. Она не просто зверски била ребенка руками, но кусала, пенала ногами, душила. Нанесла ему страшные травмы. Разодрала на несчастном одежду. Так было?

Алексей Ефимович, оказавшись в жестком ступоре, не находил слов. Он молча переводил взгляд с милиционера на Ленку и обратно. Алла Ивановна облокотилась о косяк двери, чтобы не грохнуться на пол. Только один Вовка прибывал в самом лучшем расположении духа. Он с уважением и нескрываемым восхищением смотрел на сестру. В его глазах она выглядела настоящим гангстером, которому все подвластно.

Девочка тоже молча слушала участкового. Она даже подумать не могла, что случившуюся ситуацию можно вот так нагло перевернуть и представить злостного хулигана, живодера, бедным пострадавшим ягненком. Пока расписывали ее страшные «подвиги», заступница за животных обдумывала новый взгляд на очевидные вещи.

Действительно, мордоворот ее не трогал. Сейчас никому не важно, почему она набросилась на него. Набросилась и все. Била? Била. Кусала? Кусала. Пенала? Пенала. Душила? Душила. По ее вине бугай свалился в грязь. Вот и весь расклад. Виновата, конечно, виновата. Куда уж тут попрешь?

От таких мыслей, в глубине души, все ее существо бунтовало. Она поступила правильно. Пусть заберут в тюрьму. Пусть побьют. Пусть закроют дома хоть на целый месяц. Нельзя издеваться над слабыми. Нельзя и точка. Если события повернуть вспять, она точно так же била, душила, пинала этого бессовестного изувера.

– Лена, я ничего не понимаю, – наконец, выдавил из себя, Алексей Ефимович. – Откуда взялся мальчик? Почему ты напала на него?

– Со мной не хочешь разговаривать, хоть отцу ответь, – настойчиво требовал милиционер.

– За что ты избила мальчика? – громко, с металлом в голосе, спросил отец.

Дочь упорно молчала.

– Видишь ли, Лена, ты еще несовершеннолетняя. Тебя наказать не позволяет закон. Полную ответственность за тебя лично и твои поступки несут родители. Получается вроде, как не ты избила ребенка, а твой отец. За это тюрьма полагается. Ты будешь дома чай пить, твой отец отправится за решетку. Будем разговаривать?

Ленке, конечно, было жалко ни в чем не повинного отца, чем она могла облегчить его участь? Разве что признанием и раскаянием. Не настоящим, не честным. Раскаяться и даже у этого гада попросить прощение, лишь бы не трогали отца.

– Я виновата. Я так больше никогда не буду, – мямлила девочка.

Слова словно не выходили изо рта, их приходилось выталкивать насильно. Язык не слушался. Голос вдруг предательски осип. Страдания ответчицы прервал звонок в дверь. Сюрпризы продолжались. Теперь открыла Алла Ивановна. На пороге квартиры стояли знакомые ребята, одноклассники ее дочери.

– Вы не вовремя. У нас здесь проблемы. Вообщем, Лена не выйдет, попыталась закрыть дверь хозяйка.

– Тетя Алла, а мы как раз насчет этих самых проблем, – скороговоркой отрапортовал Левка.

Женщина на секунду задумалась, затем распахнула дверь и направилась в комнату, приглашая за собой незваных гостей. Компания в полном составе проследовала к «полю брани». Наличие милиционера в комнате не смутило молодежь. Больше того, они видимо знали о его присутствии.

– Это что еще такое, – возмутился, было, хозяин дома. – Алла, зачем ты их пустила?

– Думаю, пришла защита, – предположил участковый.

– Какая может быть защита? Не в бирюльки играем. Ленка совершила уголовное преступление и теперь должна нести наказание, а вместе с ней я. Плохо воспитал дочь, – сокрушался Алексей Ефимович.

– Все же предлагаю выслушать ребят. Девочка все равно молчит. Может быть, они расскажут, что произошло на самом деле. Не верится, что вот так вдруг, ни с того ни с сего умная, послушная девочка накинулась на подростка в три раза крупнее ее телосложением, безусловно, гораздо сильнее. С головой у Лены все в порядке. Что же случилось? – вопрос адресовался всем.

Ребята переглянулись, зашептались между собой и под общее одобрение, выпихнули Левку. Готовый к бою парнишка принял на себя ответственность по защите интересов подруги.

– Мы все вместе ушли раньше. Лену сегодня принимали в пионеры на торжественной линейке. Мы ждали ее около школы после линейки, но она не шла. Это потом, позже стало известно, что их, вступивших сегодня, повели в пионерскую комнату и там задержали. Не дождавшись, пошли по домам. Каштанка, ну, наша общая собака, пошла с нами. Она всегда нас ждет у школьной калитки, потом провожает по домам. Не уходит пока всех не разведет.

– Я был последним. Она меня проводила и убежала, – уточнил Сашка Жирнов.

– Она, Каштанка, вернулась опять к школе, за Леной. Ведь ее с нами не было. Вот собака и волновалась. Когда Лена вышла, Каштанка побежала ей навстречу. А этот бандит, Крюков, схватил кусок трубы и со всего размаха ударил маленькую собачонку. Пнул ногой в кирзовом сапоге и замахнулся опять, чтобы еще сильнее ударить. Лена схватила его за руку и укусила.

– А что ей оставалось делать? – горячо вступилась за подругу, Ольга. – Ждать когда этот гад убьет Каштанку?

– Как ей, Ленке, остановить живодера? Она мелкая, а он здоровый конь. Одной левой пришибет вместе с собакой, – возмутилась еерка.

Группа поддержки заметно взбодрилась, зашумела. Милиционер жестом остановил негодование.

– Продолжай дальше, – обратился к Левке.

– Собственно на этом все. Этот бугай не устоял на ногах и шлепнулся в грязь. Ленка его не душила, просто держала за руку и не давала ударить собаку.

– А как же с пенками? – уточнил участковый.

– Да, какими пенками? У страха глаза велики. Какой здоровый Крюков, какая худенькая Ленка. Товарищ милиционер, посмотрите на него и сразу поймете, что не могла маленькая, хиленькая девчонка запенать рослого бугая.

– И избить тоже?

– Так точно, и избить тоже, – утвердительно кивнул Левка.

Милиционер снисходительно улыбнулся. Левка повернулся к подруге.

– Лен, а где Каштанка? Мы весь подвал обыскали.

На газах у Лены появились слезы. Она всхлипнула и молча ушла в детскую комнату. Все в непонимании замерли. Через минуту появилась. Она держала в руках одеяло, на котором лежала раненая, беспомощная Каштанка. Собака не поднимая головы, смотрела на окруживших ее детей и жалобно скулила, словно плакалась им о своих страданиях, рассказывала о несчастной судьбе. Ольга, еерка и Наташка Токарева при виде столь удручающего зрелища, разрыдались в голос. Они ревели не скрывая, не пряча слез. Мальчишки держались, казалось, из последних сил. Шмыгали носами и шумно сопели.

С появлением Каштанки, картина прошедших событий стала понятной.

– Вы сами то откуда узнали? Вас ведь там не было? – попытался вставить палку в колеса, участковый.

– Мне Мишка Гуров рассказал. Он в это время на школьном дворе ошивался, – парировал Сашка Жирнов. – Все видел. Сказал, кто еще там был. Мы нашли всех, поговорили. Даже с дядей Гришей встретились.

– Что за дядя Гриша? – заинтересовался представитель власти.

– Школьный дворник, он же сторож. Короче, свидетель, – пояснил Левка.

– Вот что ребята, давайте договоримся так. Вы завтра сразу после школы явитесь ко мне в милицию. Принесете список лиц, которые были свидетелями драки. Я с них сниму показания. Поговорю с дядей Гришей. Встречусь с Крюковым.

Компания дружно закивала головами.

– А ты, защитница, лечи бедолагу. Жалко, если помрет.

Милиционер пожал руку Алексею Ефимовичу, раскланялся с Аллой Ивановной, не забыл потрепать по голове маленького Вовку. Вместе со всеми гостями вышел из квартиры.

– Перенеси собаку ближе к батарее. Положи еду, налей воды, – сочувствующим тоном распорядился отец.

– Она, должно быть, и ходить то не может. Мы же не звери, на улицу гнать раненое животное. Мать, мы будем сегодня ужинать или как?

При всех кулинарных стараниях хозяйки, праздничного ужина не получилось. Настроение всех членов семьи безвозвратно испорчено предшествующими событиями и их разборками. Алле Ивановне досталось больше всех. Сразу по окончании общего застолья, она принялась приводить в порядок, казалось бы, абсолютно потерянные для дальнейшего использования вещи.

Рукодельницы русские женщины на удивление всем умеют не только создавать произведения искусства, шедевры в рукоделии – шить, вышивать, расшивать. Они, как никто другой, умеют зашивать, штопать, прикрывать. Своими, по истине, «золотыми» руками творят невозможное, перелицовывая старые пальто и куртки, шлепая на дыры заплатки в виде аппликаций, распуская шерстяные свитера и вывязывая из них носки. Они умело, с фантазией продлевают срок эксплуатации вещей. Алла Ивановна, как раз из числа таких кудесниц.

До глубокой ночи она ворожила над одеждой непутевой дочери. Женским терпением и старанием вещи обрели, если уж не первозданный вид, то, во всяком случае, весьма и весьма приличный. Не смотря на то, что обсуждение поведения Ленки закончилось для нее самым положительным образом, на душе «скребли кошки». Ей было стыдно перед отцом за несдержанность, за то, что теперь ему придется отвечать. Раньше никогда не задумывалась над понятием «ответственности» за содеянное.

Она всегда поступала, как считала нужным или как требовали того, опять же, на ее взгляд, сложившиеся обстоятельства. На поверку оказалось, что все не так просто. Вот тебе сегодняшний пример, сделала она, а таскать будут отца. И еще одна тема не давала заснуть – «перевертыши». Жизнь преподала урок, показала, что одну и ту же ситуацию можно прокомментировать с разных точек зрения. Просто нужно здесь чуть-чуть умолчать, а здесь чуть-чуть добавить, расставить должным образом акценты. Вуаля! Ситуация воспринимается «наоборот». Правый становится бесправным, неправый – праведником.

Ленка долго размышляла над сложностями бытия, пока сон окончательно не увлек ее в зазеркалье. Во сне, как на отснятой киноленте, она опять вступала в пионеры, лупила бугая Крюкова, только Каштанка при этом совсем не пострадала. Маленькая собачонка гнала и гнала Крюкова по Байкальску, прохожие смеялись и показывали на него пальцами.

Проснулась девочка от голоса отца. Алексей Ефимович потихоньку тряс дочь за плечо.

– Лена, проснись. Лен, послушай меня.

Ленка открыла глаза. Первая осознанная мысль чуть не разорвала ей голову – умерла Каштанка.

– Что, что? Каштанка умерла, – порываясь вскочить, спрашивала испуганная девочка.

– Да, жива, жива твоя Каштанка. Я вчера сразу не сообразил, а утром вспомнил. У меня есть хороший знакомец, он военный. Заведует собачьим питомником. Они там разводят и дрессируют овчарок для сторожевой службы. По краю зеки много объектов строят. Хорошие собаки нужны. Они и для погранцов готовят и для милиции, – доверительно шептал Алексей Ефимович.

– Я сегодня, прямо сейчас, с утра с ним свяжусь. У них наверняка есть что-то похожее на ветеринарный пункт, есть врач. Попрошу приехать к нам осмотреть собаку. Ты после школы беги домой и жди.

В порыве радости, Ленка бросилась к нему на шею. Крепко обняла, прижалась к близкому человеку. Отец от неожиданности опешил. Не привык к проявлениям нежности. Он гладил дочку по голове, приговаривая:

– Ничего, Ленка, выдюжим. Ничего, дочка, все будет хорошо, – резко поднялся с кровати и вышел из комнаты. Алексею Ефимовичу не хотелось, чтобы девочка заметила его влажные, растроганные глаза.

Ближе к вечеру, действительно, приехал военный ветеринар. Он осмотрел несчастную, обездвиженную собаку.

– Каштанку придется забрать к нам. Точно определить состояние собаки без рентгена невозможно. В домашних условиях ты ее не выходишь. Нужен специальный уход, – вынес вердикт доктор.

Девочка обреченно кивнула головой.

– Если так лучше, тогда заберите. Только пообещайте, что ей у вас будет хорошо, что вы ее вылечите, – заглядывая в лицо военному, молила Ленка.

– Не беспокойся. Выделим ей теплый вольер, поставим на довольствие, назначим курс лечения, – бодро обещал мужчина.

– А скоро вылечите?

– Вот этого сказать не могу. Через недельку, пожалуй, приезжайте навестить «подружку».

– Можно мы с ребятами?

– Вопрос решайте с руководством.

Собаку забрали прямо на одеяле. Она в последний раз благодарно лизнула руку сердобольной Ленке. Дверь квартиры закрылась, послышался рокот мотора отъезжающей машины.

Инцидент, произошедший в школьном дворе, приобрел поселковую огласку. «Пострадавшая сторона» пыталась имитировать побои, однако липовую справку проверили. Под эгидой участкового создали медицинскую комиссию и освидетельствовали Крюкова. В заключении говорилось, что никаких отклонений в здоровье ребенка нет, а также, кроме небольшой, легкой гематомы на запястье, следов побоев не наблюдается.

Алексея Ефимовича несколько раз вызывали в милицию. Однако, он ни с кем результатами бесед не делился. Потихоньку напряжение спало. История начала забываться. Через месяц во дворе появилась веселая, здоровая Каштанка.

Со времени появления в жизни двора маленькой, рыжей собачонки по кличке Каштанка, прошел год. Как и год назад, на излюбленной, всегда сломанной скамейке собралась компания повзрослевших ребят. Закончилось очередное, беззаботное лето, настойчиво надвигался новый учебный год.

– А помните, в прошлом году, в это время, мы сидели здесь. Вспоминали лето. Там, у гостиничного крыльца, – еерка ткнула пальцем в сторону гостиницы, – возился с палкой Мишаня. Оказалось, Каштанку выгонял. Вроде совсем недавно было и вроде давно.

– Точно. Тогда мы усыновили щенка, – подхватил ниточку воспоминаний Серега.

– Удочерили, – поправила Ольга.

– Пусть удочерили, – снисходительно согласился мальчишка.

От этих незатейливых слов лица ребят просияли, память отнесла их к добрым и немножко пикантным воспоминаниям. Каштанка, в том далеком, близком году, предстала перед ними маленьким, испуганным щенком, которого хотелось накормить, согреть, не только прижав к телу, скорее теплом своей детской души, заботой вниманием. Участвовать в жизни симпатичного, шустрого несмышленыша хотелось каждому.

Этот «каждый» потихоньку приворовывал из кастрюль и сковородок, а ночью, чуть дыша, крался к холодильнику, «шепотом» открывал его и вытягивал котлету или кусочек мяса из борща. Сердце глухими ударами, казалось, стучало не в груди, как тому положено быть, а прямо в ушах, мешая вслушиваться в тишину спящей квартиры. Этот «каждый» пугался малейшего шороха и возможности быть застигнутым близкими на «месте преступления».

Страх и переживания скрашивались тем ощущением счастья, когда «потом» и «кровью» добытый кусок, скармливался радостной собачонке. Ни одна собака в мире не умела так искренне благодарить. Быть до самоотречения преданной и верной, как обожаемая Каштанка.

Она часами сидела на морозе около школьной калитки в ожидании своих многочисленных хозяев. А как жалостливо лизала руки, прощаясь на ночь с ребятами, после вечерних посиделок в подвале, когда те собирались по домам. Как мужественно бросалась в след за ними в ледяную воду во время редких летних купаний.

Купаться ходили те, кто по тем или иным причинам в данное время находился в поселке. Водоем находился за близь лежащей сопкой, к нему вела хорошо натоптанная тропинка. Там из-под земли бил самый настоящий родник. Место, где родниковая вода прорывалась на поверхность земли, находилось на дне впадины. Впадина представляла собой некое «корыто», созданное естественным путем самой матушкой природой.

Туда в самые жаркие дни сбегалась половина всего детского населения микрорайона. За счет источника, «корыто» постоянно наполнялось подземными, холодными водами. Заполнив натуральную природную емкость, вода выливалась через край журчащим ручьем. Постоянная циркуляция воды в небольшом «корыте» не давала возможности ей прогреться. Поэтому купались самые отчаянные. Когда ребятня бросалась в воду, Каштанка из чувства солидарности, бросалась в след за ними, а потом с упоение лежала рядом на горячих, нагретых солнцем, камнях.

К реальности друзей вернул Левка, своим звонким, заливистым смехом. Таким хрустальным, заразительным смехом отличался только Левка, его можно было узнать из сотни голосов.

– А помните, тот огромный рюкзак, что Каштанка из последних сил тащила к нам. Бедная так и не смогла одолеть дорогу.

– Тот, что сперла у красных? С продуктами? – уточнил вопросом Серега.

– Ну, да. А помните, как смотрела на нас, когда этот злополучный рюкзак отдавали хозяевам?

– Бедная, бедная Каштанка так старалась, а мы у нее на глазах отказались, – печально вставила Вера.

– Мне даже привиделись слезы у нее на глазах – добавила Ольга.

Лена поддержала расстроенных воспоминаниями, подруг:

– Она рюкзак от штаба красных волоком тянула в нашу сторону. Такая маленькая и надо же, такая сильная. Мне тогда показалось, что она о нас заботится, как мать о своих детях. Хотела накормить. Она то со своим острым нюхом знала о содержимом рюкзака.

– А тут облом, – хихикнул Сашка Жирнов.

Все осуждающе посмотрели в его сторону.

– Нужно было потихоньку передать продукты красным, чтобы собака не расстраивалась, – опять вступила в разговор Вера.

– Ничего себе. Как ты незаметно передашь, если она с этого рюкзака глаз не сводила, носилась за ним, как оглашенная, – отмела доводы подруги Ольга.

– Она все равно поняла бы. Каштанка все понимает, – поддержала Ольгу Лена.

– Ладно тебе придумывать. Собаки не люди. Всего понимать не могут, – отрезал Сашка Жирнов.

Вера враждебно насупилась:

– Не ври. Понимают даже лучше, чем некоторые из людей.

Ситуация накалялась, миротворец Левка примирительно призвал:

– Честное слово, вы словно обиженные дети, цепляетесь к словам. Зарница была три месяца назад. О чем теперь то ругаться? Все случилось.

– Между прочим, когда мы вернули рюкзак и красные поделились с нами едой, трескали угощенье все. А по правде говоря, сухой поек заработала нам Каштанка. Не стяни она рюкзак, нечего было бы возвращать и сидели у костра не солоно хлебавши, – не сдавалась Вера.

Случай давно минувших дней частенько вспоминался в компании. Уж слишком необычным был. Заканчивался учебный год. По установившейся традиции в последние дни мая, как правило, выбирался день с теплой, приятной погодой. В этот день все школьники, за исключением старшеклассников, организовано принимали участие в военно-патриотической игре «Зарница». Второклассники «воевали» в одном месте, третьеклассники – в другом и так далее. Общее количество, к примеру, второклассников делилось на две команды. Одна команда с синими погонами, другая с красными.

Командиры назначались учителями, а те в свою очередь формировали различные подразделения. На совещательной основе выбирали разведчиков, снайперов, медиков. Смысл игры сводился к тому, чтобы обнаружить штаб, захватить знамя противника, по максимуму уничтожить живую силу «врага». Уничтожить, значит сорвать оба погона. Если сорван один, боец ранен и может продолжать оставаться в строю.

Компании достались синие погоны. Левка, Серега и Сашка Жирнов попали в разведку, Ленка в медицинские сестры, Вера и Оля воевали рядовыми. Чтобы не отставать от друзей, Лена упросила командира разрешить ей служить в разведроте. Каждому подразделению нужен свой медик, с иголкой и ниткой в специальной медицинской сумке. Почему бы ей не лечить, в случае необходимости, разведчиков, не пришивать им погоны? К огромной радости командир разрешил воевать с разведчиками. Каштанка автоматически оказалась в стане синих.