Текст книги "Одинокая блондинка желает познакомиться, или Бойтесь сбывшихся желаний!"

До меня вдруг дошло – о-па! Вот это номер! Чует мое финансовое сердце – кинули нас знатно! И денег мы уже не увидим, и к груди не прижмем! Смотри, как Маголик посинел… тоже, скорей всего, об этом подумал…

– С Марибель все понятно, – процедил сквозь зубы разъяренный мужчина. – Что делать будем? Леля?

– А что – Леля? – открестилась я от навязанной на мою голову ответственности принимать решения.

Нет, я в курсе, что русские женщины и «коня на скаку», и «в горящую избу»… прыжками… но почему я должна участвовать в этом безумии, если рядом насчитываются мужчины в количестве аж трех бездействующих единиц? У них руки сильные, уши длинные – вот пусть ими и шевелят, мозги ворочают…

– Леля? – повторила Кувырла. – Агась! Щас! – И, покопавшись в бездонных карманах дизайнерски извазюканного платья, выудила несколько сильно смятых бумажек. Любовно их разгладила и сунула нам. – На-кась! Тута вам велено передать!

– Дай сюда! – выхватил бумаги разгневанный мужчина.

– Это кто ж тебя манерам учил? – не преминула заметить я, подходя ближе и заглядывая через плечо. Ну, хорошо-хорошо, вылезая из-под мышки…

Меня проигнорировали, вчитываясь в каллиграфически ровные строки письма, которое гласило:

«Дорогие клиенты, мы приносим свои глубочайшие извинения за причиненные неудобства…»

Я бы не назвала милую прогулку в сад неудобством. Эх, если бы не угроза прочувствовать давление сверху… я бы согласилась немного погостить там…

«…К сожалению, наш Васикус не очень умен…»

Зато так представителен… Особенно его улыбка… сразу на память приходит Средиземное море, кишащее акулами…

«…Поэтому, исправляя его ошибку, мы прилагаем новые сопроводительные документы…»

А экспедитора к сопроводиловке не положено? Такого загорелого мускулистого мачо в набедренной повязке…

«…Вам лишь нужно доставить вашу спутницу в караван-сарай…»

Куда?! В сарай?! Я что, корова?! Нет, я овца! Потому что согласилась на эту ненормальную авантюру!

«…Оттуда ее сопроводят в гарем князя диэров…»

Не забыть бы уточнить, где этот гарем и как долго туда шлепать пешком?.. На местный сервис я уже просто не надеюсь…

«…Еще раз просим прощения за причиненные по нашей вине неудобства и откланиваемся».

– М-да-а-а, – одновременно протянули мы с Магриэлем.

– Пошли? – опомнился тот и потянул меня за рукав.

– Я тебе так надоела? – надулась, желая немного покапризничать, чтобы напомнить присутствующим, что я все же женщина. – Ты просто пылаешь желанием от меня избавиться?

– Естественно, – в тон мне ответил брюнет. – Чем раньше я тебя туда сплавлю, тем раньше получу компенсацию за твой гонорар и свою невесту.

– Ах ты… ну, ты! – задохнулась я от возмущения. – Тебя интересуют только деньги! А что по поводу меня?

– А что по поводу тебя? Мне уже всех этих диэров до смерти жалко, – невозмутимо бросил Магриэль, не поддаваясь на провокацию.

М-да, не повезло! Спустить пар мне сегодня не светит.

– Ничего, – буркнула я. – Ведите меня на закланье в ваш хлев!

– В караван-сарай, – поправил меня Лелигриэль. Ехидно ввернул: – И вряд ли тебе там предложат полежать…

– Кто о чем, а мужчина об эпиляции, – злопамятно ответила я. Провозгласила: – Вперед! Я готова сдаться на милость победителя, если победитель выживет в неравном бою со мной и моим романтизмом!

Но лишь мы совместными усилиями приняли решение двинуться в нужную сторону, мне в голову пришла исключительно важная мысль. Недолго раздумывая, я вырвала руку, за которую крепко держался Магриэль, и рванула внутрь агентства, минуя возмущавшуюся беспределом бабулю и грозно орущих эльфов.

Если мне не судьба сегодня оттянуться, то и вам обломится меня без приданого в гарем отправить!

Остановившись на секунду, я сориентировалась и поперла карманным танком в нужную сторону.

У меня, безусловно, географический кретинизм, но, один раз пройдя по маршруту, я уже не заблужусь никогда.

Поскольку на пятки мне наступали немного расстроенные моим неожиданным поступком ушастики, грозившие какими-то несущественными мелочами типа: «Голову оторву: она тебе без надобности» или: «Ты у меня месяц сидеть не сможешь, только лежать – и то на боку», пришлось достаточно резво скакать вниз по ступенькам.

На мое везение необъятная тетя-кладовщица оказалась на рабочем посту и вперила в нарушительницу покоя, то бишь меня, грозный взгляд хладнокровного убийцы. Со словами:

– И что ты тут забыла, шалава? – культурно демонстрируя фирменный сервис данного заведения.

– Вы не поверите, – широко улыбаясь, ответила я, откидывая за спину косу, – набор для гарема высшей категории.

– Ты ж от него отказалась, – прищурился цербер в ярком, режущем глаза аляповатостью рисунка и цветовых сочетаний, платье. – С чего вдруг передумала?

– Решила, что неприлично без приданого в гарем являться, – придав глазам кристально честное выражение, заявила я и в ожидании уставилась на женщину.

– Вот так всегда, – забурчала бегемотица, вынужденная оторвать свою нижнюю часть от стула и произвести некоторые телодвижения, способствующие похуданию. Покопавшись в недрах склада и выудив знакомый тюк, она проковыляла ко мне и плюхнула его на стол. – Расписывайся и забирай!

– Вы так любезны… – пробормотала я, ставя закорючку в ведомости и сгребая в охапку свое обмундирование.

– Вот ты где! – с радостным криком ввалились в помещение эльфы и сделали ну оч-чень грозные лица. Прямо скопировали индейцев из фильма, когда те окружали бледнолицую.

– Так точно! – отрапортовала я и всучила ношу Болисиэлю. – Помоги даме не оттянуть руки.

– Это кто здесь дама? – начал нарываться Магриэль.

– Очки дать? – не полезла я за словом в карман. – Между прочим, нас тут даже две.

– Ах, простите, – вспомнила о вежливости брюнетистая сволочь и… поцеловала лапищу кладовщицы. – Еще раз прощу прощения за грубость, не имею чести знать вашего имени…

– Маргарита Розалия Василия, – зарделась женщина. И кокетливо добавила: – Но вы можете звать меня Маргариткой!

На этом заявлении мы с Болисиэлем уронили манатки и во все глаза уставились на многопудовый цветочек.

– Почту за честь, – невозмутимо ответил Магриэль, – но сейчас мы вынуждены удалиться. Срочное дело, знаете ли…

– Да-да, конечно, – счастливо откликнулась кладовщица. – Я понимаю… дела для настоящего мужчины – это первоочередное занятие… – И прижала руку эльфа к необъятной груди.

Ну да, ну да: «Первым делом, первым делом самолеты! Ну а девушки? А девушки потом»…[23]23
  «Первым делом самолеты» (слова С. Фогельсона, музыка В. Соловьева-Седого).


[Закрыть] в самолете. Ага!

– Приятно встретить такую понимающую даму, – польстил толстушке брюнет, стараясь высвободиться из борцовского захвата. – Немногие прекрасные дамы способны на подобное самопожертвование… – вешал он ей тоннами лапшу на уши, не прекращая попыток освобождения.

Кладовщица внимала всему этому бреду с благоговением, а мне сильно захотелось стукнуть его по голове.

Желательно чем-нибудь тяжелым, с размаху и несколько раз, не останавливаясь! Чтобы не пудрил несчастной женщине мозги и не тешил ее несбыточными надеждами!

Пока я предавалась сладостным мечтам о членовредительстве некоторых органов отдельно взятого эльфа и, наклонившись, собирала потерянное от удивления имущество, моей пятой точке тихо, но злобно прошипели:

– Быстро сгребай барахло и выметайся отсюда!

О как! Вежливый мальчик! Главное, нашел с кем разговаривать и чему команды отдавать! Хотя… если вспомнить общепринятое выражение «шевели плюшками» – или нет? – в общем, нужно активно работать хлебобулочными изделиями, что, по моему мнению, непростительное оскорбление продукта!

Додумать и повозмущаться мне не удалось, потому как эльфы, не сговариваясь, вынесли меня с приданым за дверь в темпе вальса и протанцевали на выход, не выпуская меня из-под контроля.

Вслед нам доносился нежный трубный рев слона в брачный период:

– Я буду ждать вас!

И мне стало та-ак обидно! Вот за весь женский пол обидно – и все тут!

Пользуются, понимаешь, нашим неуемным и неистребимым романтизмом направо и налево без возмещения ущерба амортизации!

Я дождалась удобного момента, когда мое драгоценное создание оставили в покое и отпустили на волю, покровительственно похлопав по плечу и сообщив:

– Больше не теряйся! – в придачу ко всему попытались придать ускорение моему хрупкому организму.

На сие зловредное изречение, подкрепленное ударом по пятой точке, я мило улыбнулась, и эльфов перекосило. Самый смышленый – Болисиэль тут же отодвинулся подальше и спешно прикинулся окружающей средой. Но зуб у меня вырос не на него, а на некоего брюнетистого соблазнителя бегемотиков, поэтому, наплевав на воспитание и пару раз вдогонку плюнув на вбитые с младых ногтей приличия, я залепила ему увесистую пощечину:

– Это тебе за обман!

– Ты спятила?! – заорал Магриэль, держась за щеку. – Ты что творишь?!

– Не творю, – поправила я, цепким взглядом оценивая нанесенный ущерб, – а борюсь за справедливость во всем мире!

После этого заявления я приосанилась и немножко погордилась собой и своими принципами. На этом бы все и закончилось, но коварный соблазнитель толстушек решил продолжить выяснение отношений:

– Леля, ты что – ревнуешь? – и расцвел блаженной улыбкой дауна.

Озадаченно прикусив губу и подивившись, как все же раздутое самомнение мужчины подвигает женщин на исправление внешнего вида, залепила вторую пощечину.

– За что?! – завел свою шарманку богом обиженный Магриэль, схватившись за вторую щеку.

– Не за что, – наставительно заметила я, разглядывая плоды своих усилий, – а от кого!

– Что значит – от кого? – поинтересовался Лелигриэль и на всякий пожарный случай отодвинулся подальше.

– Это значит – получи приз от Гринписа! – безмятежно заявила я, полностью уверенная в своей правоте. Ухмыльнулась. – Это такие защитники природы.

– А они-то тут при чем? – вытаращился на меня брюнет и даже отнял ладошки от пострадавших мест.

– Видишь ли, охмуряемая тобой Маргаритка гордо носит имя цветка и ассоциируется у меня с милым гиппопотамчиком в брачный период, – развела я руками.

– Все бабы – дуры! – неосторожно подвел черту Магриэль и подписал себе сто пятый смертный приговор.

Выслушав общеизвестную, но в корне неправильную сентенцию, я ножкой изящно задвинула в дальний угол жалкие ошметки совести, правил приличия и воспитания и влепила от души третью оплеуху.

– Вевя! – заорал обманутый в лучших чувствах осколок мужского шовинизма. – Фесас за фто или от кофо?

– А Бог троицу любит! – припечатала я. – Чтоб было. Нам, дурам, все простительно. Что с нас, баб, взять? Волос долог, ум короток… но прошу учесть – у нас длинные и крепкие руки… и ноги, – добавила, покосившись на свои нижние конечности.

– Лелечка, если ты закончила буянить, может быть, мы все же дойдем до караван-сарая? – тихо прошептал Болисиэль, рассматривая умиленными глазами сцену убиения мной, грозной, недотепистого сына эльфийской природы.

– Да-да… Мы его потом повоспитываем! – полушепотом клятвенно пообещал Лелигриэль, прижимая руки к груди и глядя на меня умоляющим взором. – Мы его научим всех любить и уважать!

– Родина на первом месте! – уподобившись Жанне Д’Арк, пламенно заявила я и отправилась в каком-то направлении, уверенная: если ошибусь, то меня обязательно повернут в нужную сторону.

В силу сложившейся традиции мы немножко поплутали, намотали положенные семь верст, полаялись, помирились после моей угрозы: «С места не двинусь!» – и усугубления телесного ущерба ляганием и пинанием, когда они попытались меня сдвинуть и отнести. В общем, дошли весело и практически без приключений.

Караван-сарай встретил нас необъятными размерами и неуемной суетой. По широкому двору внутри громадного приземистого здания носились люди и нелюди, передавая друг другу бумаги и указания, обмениваясь впечатлениями и обсуждая происходящее. Настоящий муравейник! С большим трудом мы отловили мелкого вертлявого мальчишку-посыльного.

Внимательно выслушав наши вопросы, нетерпеливо суча ногами и даже изредка подпрыгивая на месте, парнишка ткнул грязным пальцем в сторону небольшой резной дверцы справа и важно сообщил:

– Туда ступайте, мадам Мари Лэвэ разберется! – И дал деру.

Имя местного менеджера показалось мне подозрительно знакомым. Я никак не могла вспомнить, где и когда я его слышала. Хотя «лэвэ» наводило на определенные ассоциации и навевало грустные воспоминания о моем банковском прошлом.

Как только замаячила светлая мысль в глухом тупике уставших извилин, меня снова потащили сдавать, будто стеклотару. Мысль испугалась подобного натиска и безвременно затонула в Марианской впадине мозга, не донеся нужную информацию.

Ворвавшись в маленькое квадратное помещение, отгороженное войлоком и обильно уставленное позолоченной мебелью в завитушках, кругом застеленное и завешанное коврами, мы с трудом обнаружили посреди пестрого великолепия маленькую фигурку, сидящую около инкрустированного столика. Замотанная до самых глаз в переливчатые многослойные шелка изящная женщина с красноречивым именем спокойно попивала чай из тонкостенной расписной пиалы. Лукаво постреливая насурьмленными глазками, она молча ждала объяснений внезапному набегу.

– Вы мадам Мари Лэвэ? – откашлявшись и включив обаяние на все катушку, вопросил Магриэль, обдавая даму непреодолимым шармом.

– Меня зовут мадам Мари Лаво Мани, – мелодичным контральто поправила брюнетистого носителя неконтролируемых феромонов женщина.

И тут до меня дошло! Точно! Мари Лаво – знаменитая французская сводница, а приставка Мани многозначительно намекала на любовь мадам к презренному металлу.

У меня резко упало настроение, и сразу все перестало нравиться, особенно после того, как эльф вручил денежной даме пакет документов. Та, перебрав бумажки наманикюренными пальчиками, спросила:

– С кем я могу обсудить деловые вопросы?

– Со мной! – ответили мы с Магриэлем в унисон.

И меня в компании длинноухих братцев тут же выставили за дверь.

Вот она, женская доля! Как на амбразуру грудью – так это к нам, а как что обсудить – так пожалте на выход и не мешайтесь под ногами. Ладно, я вам припомню! Все припомню! Когда им нужно будет затыкать дырки в дзоте, я им посоветую ноги поднимать повыше и самим совать в нужное место, чтоб враги сначала оттяпали то самое, сокровенное!

Маринуясь под жаркими лучами солнца, я не пожелала отойти от двери и уселась рядом на деревянный обрубок, предоставив лопоухих братцев самим себе. Злилась я долго, перебирая в уме планы отмщения вредным ушастым, но по истечении какого-то времени волна злости и раздражения потихоньку улеглась. Я невольно стала прислушиваться к доносившимся изнутри звукам.

Слышно было весьма плохо. Долетали какие-то обрывки фраз и то в основном те, что выкрикивал брюнет.

«Странно! – сощурила я глаза. – С чего бы? Обычно он так орет только тогда, когда я его достану. Или кто-то денег попросит. Но мы за все уже заплатили? Или нет?»

– Нет! – раздался очередной истерический вскрик Магриэля, сменившийся бубнежом мадам.

И я впервые в жизни пожалела, что у меня уши обычные, а не эльфячьи. Нет возможности подслушать, что они так жарко обсуждают.

– Ни за что! – Снова яростный вопль души мужчины и медовое журчание ласкового, но – увы! – неразличимого голоса женщины.

– Теть, а теть, – заныл над ухом детский голос. – Купи фуражку!

– Уйди, мальчик, – отмахнулась я, прислушиваясь к «тайнам мадридского двора».

– Те-оть, купи фуражку. – Назойливый овод не сдавался, продолжая зудеть над ухом. – Дай денюжку! Кушать хочется!

– Мальчик! У меня денег нет. – Я покрутила пустыми руками, но женское сердце растаяло и возжелало помочь голодному ребенку.

Чумазый взъерошенный пацаненок, державший в руках симпатичную винтажную фуражку, хитро прищурился и предложил:

– Тогда поменяй!

– На что менять? – растерялась я. – На мне дорогих побрякушек нет. – Ощупала голую шею и с грустью вспомнила: опять забыли фикакуса! Он утром спал как убитый в углу комнаты и не бросался в глаза, вот второпях про него и не вспомнили.

– Что-то случилось? – Из ниоткуда возник Болисиэль.

– У тебя деньги есть? – задала я насущный вопрос.

Вдвоем с парнишкой мы в нетерпеливом ожидании уставились на эльфа.

– Есть немного, – признался шатен, но тут же опомнился: – А зачем?

– Дите голодает, хлебушка хочет, – объяснила я. И, не сговариваясь, мы с мальчишкой заныли:

– Дай денег, дай, пожалей сироту!

– Вымогатели! – Болисиэль полез шариться по карманам и где-то в недрах одеяний откопал заначку в виде потертой серебряной монетки. Покрутив ее в руках, протянул ребенку: – Хватит?

– Благодарствую! – важно произнес тот, принимая деньгу и протягивая мне фуражку. – У нас все честно, без обмана.

Ну хоть у кого-то без обмана! А то я уж было начала сомневаться, есть ли здесь честные лю… особи. Нет, безусловно, не надуришь – не проживешь, но надо же и меру знать!

Я спрятала неожиданное приобретение в сумку и, порывисто встав, заявила:

– Мне нужно срочно в трактир!

Меня бдительно перехватили и вопросили страдальческим тоном:

– А на этот раз что стряслось?

Углядев назревающие разборки, к нам присоединился Лелигриэль. Причем не просто присоединился, но и ощутимо приложил к моим плечам свои руки:

– Лелечка, мы не можем уйти!

– Да мы на минутку! – выкручивалась я из дружеских объятий, который становились все крепче и крепче, грозя задушить меня во цвете лет. – Только заберем фикакуса, и обратно!

– Нет! – прискакал третий член эльфийского кружка. – Ты никуда не пойдешь! Я сказал!

– Никуда?! – Я начала снова закипать и размечталась об освобождении от ответственности за убийство в состоянии аффекта.

– Никуда! – возопил самоубивец и даже топнул ногой для храбрости.

– Хорошо, – покорно согласилась я и, выкрутившись из цепких рук мужчин, уселась на облюбованный чурбачок.

Эльфы застыли, не понимая, чего еще от меня, такой необычно покорной и сомнительно расслабленной, можно ожидать. Где-то рядом раздался скрип несмазанного колеса. Я покрутила головой, но средства передвижения в пределах видимости не обнаружила.

«Это мозги! – подумал Штирлиц».

– Леля, – осторожно сказал Лелигриэль, начиная прозревать, – а в гарем ты пойдешь?

– Нет, естественно, – безмятежно отмахнулась я, копаясь в сумке и ища оружие всех времен и народов на все случаи жизни – пилку для ногтей. – Вы же мне это категорически запретили.

– Вставай немедленно! – сам себе стал противоречить Магриэль, подскакивая на месте.

– Ты сам определись – чего тебе, старче, от меня надо. – Пилку я нашла и теперь неторопливо и с громаднейшим наслаждением приводила свой маникюр в идеальный порядок. – А то мечешься из одной крайности в другую, а у меня ноги не казенные!

– Леля! – запунцовел брюнет, выпуская пар из ушей, ноздрей и прочих технологических отверстий. – Не зли меня!

Да-да! «Муля, не нервируй меня»[24]24
  Крылатая фраза из фильма «Подкидыш».


[Закрыть].

– А то что? – проявила я вежливый интерес, вытягивая руку и скромно любуясь ноготками.

– А то! – начал подбирать для меня страшные кары эльф. – А то! А то!..

– Мальчики, тресните его кто-то по спине, – попросила я. – Магриэля заело.

– Думаешь, поможет? – полюбопытствовал Болисиэль.

– Ну не зна-аю… – с сомнением пожала плечами, наблюдая за беснующимся брюнетом, которой уже впал в раж и принялся носиться вокруг нас, роняя пену и изрыгая проклятия.

– Магриэль, – позвала я, – постарайся слюной в мою сторону не капать, а то мне стирать негде.

– Стирать?.. Стирать?! – подскочил ко мне белый от злости мужчина и попытался воззвать к моей совести, просверлив во мне же дырку пламенным взглядом революционера.

– Ну да, – не дрогнула я. – Вдруг, если мы все же соединим две твои противоречивые личности в одну и вылечим тебя от раздвоения сознания, а потом придем к соглашению… – Я задумалась и продолжила моделировать развитие событий: – Или не соединим и договоримся с одной из них, а вторую тихо прикопаем…

– Леля! – взвыл Магриэль, протягивая трясущиеся руки к моей осиротевшей без фикакуса шее.

– Подожди! – отмахнулась от ушастого Отелло. – Дездемона потерпит до финала, а я еще не договорила! Так вот… если случится чудо и мы чего-то достигнем, то меня могут не принять в гарем из-за крайне непрезентабельного вида. – Грозно посмотрела на конвульсирующего мужчину и припечатала: – И виноват в этом будешь ты!

– Я?!! – ошалел брюнет. – Я?!

– Конечно, ты, – неподдельно удивилась жертва подлого эльфячьего сговора. – Кто ж еще?..

– Лелечка, радость ты наша! – взмолился Лелигриэль, воочию наблюдая близкую смерть будущего родственника от апоплексического удара. – Пожалуйста, прости его, неразумного! Он больше не будет! Честное слово!

– Мы возьмем его на поруки! – присоединился к брату Болисиэль. – Мы будем воспитывать его денно и нощно, только дойди уже до этого… – дальше следовало произнесенное шепотом длинное слово, – гарема и спаси нашу сестру!

– Хорошо! – покладисто согласилась я в силу своего мягкосердечия. – Каков порядок действий?

После моего вопроса мы втроем выжидательно уставились на агонизирующего брюнета, который в состоянии невменяемости прореживал свою роскошную шевелюру.

Эх! Жаль, цвет волос не совпадает! Довела бы его пару раз до кондиции, зато какой бы чудный шиньончик получился! Просто загляденье!

Магриэль еще немножко побуйствовал по инерции и, намотав вокруг ихнего сарая стометровку, слегка успокоился. Подойдя к нам и одаряя меня неприязненным взглядом, не произведшим, впрочем, на меня ни малейшего впечатления, произнес с расстановкой:

– Ты остаешься здесь. Мы уходим.

– Нимало не сомневалась, – гнусаво заверила его я. – Крысы всегда бегут первыми с тонущего корабля…

– Леля! – предупреждающе воскликнули братцы и попытались в четыре руки зажать мне рот.

– Молчу-молчу! – заткнулась будущая звезда гарема. – И благоговейно внимаю подробной инструкции.

– Это все, – уверил меня Магриэль. – Тебя отвезут в гарем прямо отсюда.

– Как мило, – проворковала я и состроила ему глазки. – Правда отвезут или мне опять пешком топать?

– Правда! – огрызнулся эльф и скомандовал: – Пошли отсюда.

Братья дружно поцеловали меня в щечку на прощанье, пожелали мне удачи, успешного завершения дела и последовали за предводителем.

А я снова осталась на жаре в гордом одиночестве… Правда, ненадолго. Не прошло и получаса, как во двор ввалились четверо дюжих мужиков с портшезом и заорали:

– Леля! Кто тут Леля?

– Я! – с энтузиазмом откликнулась почти спекшаяся на солнце гаремная полонянка, с любопытством обозревая сооружение, ранее виданное мною лишь в историческом кино или на картинках.

Представьте себе запыленный помостик с ручками. Представили? Сверху ношу оградили от жарких лучей солнца бархатным вишневым балдахином. По бокам носилки затянули полупрозрачной тканью, оставляя открытое место для лица переносимой важной персоны. При желании всю коробку с VIP-персоной можно было спрятать под бархатными занавесками. Деревянные части этого антигуманного (разумеется, для носильщиков) устройства помпезно позолотили.

– Залазь, – скомандовал один. – Транспорт подан.

– Спасибо большое, – поблагодарила я от души, потому как изнурительная пешая прогулка сменилась прекрасной возможностью с удобством покататься на чужой шее… пардон, плечах.

Меня подсадили, и я с удобством расположилась на мягких подушках. Мужчины синхронно подняли портшез. Мы двинулись в путь. Плавно покачиваясь в удобном средстве передвижения, я наслаждалась комфортом и крутила головой по сторонам, выглядывая в щелку занавесок. Вскоре меня укачало, и я задремала. Проснулась от зычного окрика:

– Принимайте!

Это мы остановились метров за пятьдесят от местного блокпоста, то бишь ворот со стражниками. Башни вверху ворот ощетинились лучниками. Ну и порядки у них! Прямо осадное положение какое-то! Или внезапные военные действия.

В ответ услышали:

– Документы!

– Ы-ы-ы? – эхом раздалось в ответ.

В то время как мои сопровождающие готовили бумаги для проверки, я во все глаза глядела, куда на этот раз меня занесло.

Здание, если честно, впечатляло. Очень даже. Четырехэтажный массивный дом красного кирпича был увенчан луковицей блестящего медного купола. Высокие узкие окна декорированы цветными стеклами в обрамлении частых свинцовых рам.

Квадратное строение поражало капитальностью, оно, безусловно, подавляло сознание обывателя мрачной силой и неодолимой властностью.

Если ЭТО владение диэра… мне стало немножко не по себе. Говорят, дом является отражением сущности владельца. Так вот, судя по зданию, – князь диэров тяжелый и жестокий чело… в общем, мужчина. Для него на первом месте власть и возможность безнаказанно упиваться ею. По коже пробежал предательский холодок.

Я отмахнулась от нехороших предчувствий и облегченно вздохнула: наконец-то мои мытарства закончатся!

Сейчас по-быстренькому отыщу до смерти надоевшую блудную дочь эльфийского народа и свалю наконец отсюда с дорогой душой. И, слава тебе господи, распрощаюсь с буйствующими эльфами, скнюсиками и муми-троллями навеки!

– А ну стоять! – раздался оглушающий вопль.

Носильщики дрогнули и, спотыкаясь, невольно прибавили ходу, стремясь быстрее очутиться за воротами. Любопытство сгубило кошку, вот и я высунулась наружу посмотреть, кто там орет.

Оказалось, вопит… Мыр.

Ой! Сцена из голливудского боевика.

Впереди, как в замедленной съемке, прыжками несся мой фикакус, трепеща листиками на ветру. Сзади на лихом Моне скакал Мыр в роли главного героя и спасителя похищенных невинных девушек…

Это я о себе? Как меня испортило пребывание в этом мире!

…Сжимая одной рукой топор на весу, а другой показывая ворогам грозный пудовый кулак.

Я прямо вся растрогалась, но ничего не поняла.

– Че, оглохли? – надрывался мой зеленомордый принц. – Стоять!

Тпру-у-у, залетные!

Мужики с носилками перешли на бег, а я заорала в ответ:

– Мыр, что случилось?!

Тролль быстренько доскакал до нас и, укладывая рядком ударами тяжелого кулака отдыхать мужиков-носильщиков, проворчал:

– Как тя одну оставишь, – (Бум! Хрясть! Бум!) – так сразу кудой-то вляпаесся! – (Бум! Бом!)

Носильщики полегли, а я съехала с портшеза прямиком в пушистые объятия подскочившего Моня.

Философски заметив:

– Хотела хоть раз как белый человек до места добраться – и снова «привет, Земля!» – расцеловала довольную мордаху животного. – Привет, мой сладкий!

Монь был мне так рад, что аж повизгивал от счастья.

Затем я повернулась к Мыру и ответила на его реплику:

– А ты не оставляй! – Тут же не удержалась: – И говори нормальным языком, а не своими архаизмами!

– Че?! – вытаращился спаситель, выдергивая меня из уютной колыбельки и прижимая к себе. – О чем гуторишь?

– Вот блин! – с чувством высказалась я, растекаясь по широкой груди и блаженно вздыхая. – Я тоже рада тебя видеть! Дай поцелую!

– Да лана! – Мыр еще сильнее притиснул меня к груди и, кажется, чмокнул в макушку. – Некада!

Стража у ворот подозрительно активировалась и показала нам острые железяки. Нас это, видимо, впечатлило, потому что Мыр предпочел не связываться. Он выхватил пук бумаг из-за пояса одного из носильщиков и, круто развернув Моня, поскакал прочь.

Воинственный фикакус в прыжке щелкнул пару раз зубами и тоже развернулся к воякам тылом. Сначала зеленый (этот цвет, кажется, становится у меня приоритетным) питомец бежал рядом, но вскоре ему надоело, и он запрыгнул на Моня, пролез между нами и с радостным вздохом намотался мне на шею, основательно утяжелив мое и без того нелегкое существование.

– Теперь не поцелую, – констатировала я.

– Чаво так? – отозвался Мыр. – Раздумала?

– Да нет, – отвергла подобную перспективу. – Просто тут один блюститель нравственности нарисовался – не сотрешь.

– Ага. – Объяснение тролля удовлетворило, но в голосе проскочили разочарованные нотки.

Или мне показалось? Начинаю выдавать желаемое за действительное?

Фикакус прикрыл мне рот листиком, заглядывая в глаза. Не знаю, чего он там нашел, но спустя пару секунд удовлетворенно хрюкнул и, положив мне голову на плечо, задремал.

Полнейшая идиллия! Один мужчина сидит на шее, второй стискивает в страстных объятиях, а третий между ног. И все прилично! Это загадка такая. А отгадку ни в жизнь не найдешь, потому что это я с фикакусом на шее еду на Моне с Мыром. Очуметь!

Мы еще немножко поскакали и, свернув за угол какого-то здания, встретились с запыхавшимися эльфами. Выглядели братья-кролики, словно сдавали марафонский забег.

Мыр спрыгнул с Моня и осторожно ссадил меня на землю. Я ласково ему улыбнулась и задала пару наболевших вопросов:

– Мне кто-то может доходчиво объяснить, что стряслось на сей раз? Чума? Потоп? Новый налог на движимое имущество? Приняли закон о контрабанде? Или случилось чудо и Сириэль свалилась вам на головы, отшибив последние мозги? Вы передумали меня отправлять в гарем князя диэров?

– Тобе не туды тащили, – заявил Мыр и скрестил на широкой груди руки, взбугрив мышцы и обвиняюще глядя на эльфов.

– Что значит «не туда»? – решила уточнить я и тоже посмотрела на эльфов обвиняюще.

– Ето не князь, – заверил меня тролль, не сводя налитых кровью глаз с ушастиков.

– А кто? – все еще не могла понять я.

– Тобе тудой не нать! – заявил Мыр, всем видом показывая, что разговор закончен.

– Хорошо, – согласилась я.

Что-то я сегодня слишком много соглашаюсь! Может, объелась чего-нибудь?

Немного подумала, сопоставила и спросила:

– И почему я должна была попасть не туда?

Эльфы опустили головы и заелозили ножками.

– Та-а-к, – протянула я, подпустив в голос стервозинку, – и чего я не знаю?

– Оне денег тетке на лапу не дали, – сдал Мыр ушастых, – и она тя запихнула в отхожее место.

Я остолбенела от подобного откровения и предательства эльфов. Вскоре оцепенение смело волной гнева, и бушевать уже начала я:

– Вы!!! Вы жмоты! Халявщики! Вы – скруджи мак-даки!

– Лелечка, – влез Болисиэль, – а это что за новое ругательство? Или специальное заклинание для провинившихся?

– Да! – ляпнула, не успев подумать.

– А чем оно нам грозит? – с дрожью в голосе, скрываемой с трудом, задал вопрос Лелигриэль.

– Утиным клювом и лапами с перепонками! – злорадно выдала я, мстительно наблюдая, как бледнеют эльфы, бросая украдкой тревожные взгляды друг на друга и на свои ноги.

– Ну все! – остановил меня тролль. – Надоть ехать к князю, а то поздно будет.

После чего еще раз бросил уничижительный взгляд на бледную троицу и сгреб меня в охапку. Запрыгнув на Моня, скомандовал:

– За мной!

Эльфам ничего не оставалось, как плестись следом. У меня на душе потеплело от осознания того, что в этом мире есть мужчина, которому моя судьба небезразлична.

Минут через сорок мы выехали на широкую площадь, вымощенную каменными плитами. На ней располагалось лишь одно величественное здание. Светло-серый каменный дворец, казалось, натянул на уши комедийную шапочку серебристого купола. Короткий покосившийся шпиль был увенчан странным знаком с непонятной вязью. Вокруг здания росли пыльные вечнозеленые деревья, издали похожие на пирамидальный тополь. Они создавали привычный вид курортного крымского юга.