Текст книги "Искусство перевоплощения"

Но тем не менее получилось весело. На косящихся на нас прилизанных завсегдатаев мы внимания не обращали, вот и получилось довольно неплохо.

Когда мы выходили из «Бригантины», я не удержалась от того, чтобы не воспроизвести Василию банальнейшую, но чудесно подходящую к ситуации фразу:

– Вот видишь, Вась, и без водки можно отлично поразвлечься…

Василий едва заметно поморщился – сколько раз он, наверное, слышал подобные высказывания, – и я продолжать не стала.

Мы отошли от ресторана на несколько сот метров, и только тогда я подняла руку, чтобы поймать машину. Доехали мы тоже не до самого нашего дома – высадились в соседнем дворе.

Теперь, когда я узнала, что за нами все-таки следят, я выполняла все меры предосторожности почти механически – привычка. Если бы мы взяли тачку прямо у выхода из ресторана, то вполне могли бы подсесть именно к тем, кто за нами следит.

В машине Василий развеселился до того, что общения со мной ему уже не хватало, он начал вовлекать в разговор и водителя – хмурого, толстого, усатого-бородатого дядьку:

– Ну а я ему и говорю – как ходишь-то? Не в масть-то? – трещал Вася. – Ну, верно? Не прав же он был, да? – ежеминутно требовал бедовый мой подопечный подтверждения своих слов у водителя.

Тот, насупленный, кивал, изредка гнусавя в нос что-то, к теме разговора совсем не относящееся. Василия он совершенно откровенно игнорировал. Что, кстати, не помешало Василию проникнуться к нему самыми добрыми чувствами и, когда мы уже приехали, в течение нескольких минут сердечно прощаться.

Вот и наш двор, уже безлюдный и едва различимый в наступивших сумерках, вот подъезд. Мы с Василием закурили – он курил, хотя и довольно редко, – и стали подниматься к себе. Вася что-то продолжал болтать, вознамерился было рассказать мне историю о том, как на зоне одного проштрафившегося бывшего мента петухом сделали, но я попросила его помолчать. Кто его знает – может быть, у нас опять гости. В подъезде поджидают или еще где неподалеку.

К счастью (к их счастью, разумеется), никого в подъезде не оказалось.

– Все, Василий, – разрешила я, – продолжай трепаться дальше.

Повернула ключ в замке, и мы вошли в квартиру.

* * *

Засада была организована грамотно. Со знанием, так сказать, дела. Когда я вошла в прихожую, меня перехватили так искусно, что мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Правда, я успела бесшумно спустить свою сумочку со «шпионскими аксессуарами» на пол.

Во-первых, свет был выключен, так что все поле действий я видеть не могла – соответственно, обстановку оценить тоже не могла. А во-вторых, ну как можно не подчиниться, когда против тебя используют такой аргумент, как ствол пистолета, приставленный к твоему виску?

– Ни звука, – тихонько посоветовал мне кто-то на ухо.

– А? Что?! – сделав вид, будто я перепугалась до смерти, вскрикнула я.

Тут же второй ствол пистолета больно ткнулся мне в затылок и заставил пройти в комнату. Там, в зале, кто-то невидимый сильно ткнул меня кулаком в солнечное сплетение. Как я поняла – в наказание. За то, что не послушалась.

Неприятно, но что делать. Надо же мне было как-то предупредить Василия о грозящей опасности. Если бы я во весь голос закричала, к примеру: «Вася, беги, тут нехорошие люди засаду устроили!» – меня, несомненно, пристрелили бы. А так, я просто отреагировала так, как на моем месте мог отреагировать любой нормальный человек.

Жалко вот только, что Василий моей находчивости не оценил.

– Жень! Же-ень, ты где там? – услышала я его встревоженный голос. Судя по звуку, он уже вошел в прихожую.

Дверь негромко скрипнула, закрываясь, Василий удивленно вскрикнул, и наконец зажегся свет.

Василий, вытянувшись стрункой, стоял у стены. По обеим сторонам от него, как псы в стойках, застыли два дюжих молодца в черных кожаных куртках, в черных же масках-чулках на лицах. Надо ли говорить, что пистолеты их были направлены стволами Васеньке в голову. Не надо, конечно, говорить – понятно и так.

Двое точно таких же псов приставили свои пистолеты к моей голове. Еще один стоял посреди прихожей. Ствола у него не было, зато в руках он держал сотовый телефон. Главный, видимо. Он тоже был в маске.

«Пятеро», – машинально сосчитала я.

Немного вообще-то, хотя расклад явно не в нашу с Василием пользу. Я попробовала шевельнуться – тут же крепкая рука ухватила меня за шиворот, а стволы прямо-таки впились в мою бедную головушку.

Н-да, серьезные ребята. И засаду они подготовили вполне профессионально, и все остальное. На высоте, в общем. Ну, да ничего. Еще не вечер, как говорится, еще посмотрим, кто кого. Профессионалы-то они видно, что профессионалы, да только вот сомневаюсь, чтоб круче меня оказались. Хотя как знать, как знать. Пока что никаких ошибок в их действиях я не заметила.

Человек с сотовым телефоном внимательно нас с Василием разглядывал.

«Ничего, – подумала я, – зато у нас козырь есть. Они не знают, кто мы. Наверняка те, кто им нас заказал, дали наше описание, под которое мы с Василием сейчас абсолютно не подходим. Надо на этом и сыграть».

– Чего вы хотите-то? – начала я дрожащим голосом. – Мы ничего никому не сделали… Мы с тетушкой только сегодня сюда заселились. Квартиру снимаем…

– Да-а, – подтвердил Вася, то бишь тетушка.

Умница, с полуслова схватывает.

Человек с телефоном продолжал внимательнейшим образом нас рассматривать. Потом он поднял свой агрегат и набрал какой-то номер. На том конце провода, если так можно выразиться, говоря о сотовых телефонах, трубку сняли сразу же.

– Алло, – проговорил он в микрофон раздраженным наждачным голосом, – Мутный? Да… Вроде не те… Говорят, сегодня только заселились. Так… так. – Он сосредоточенно что-то выслушивал, время от времени поглядывая на нас с Василием. Потом отнял трубку от уха и резко приказал: – Обыщите их!

Хорошо, что я сумочку успела скинуть. Ах, как хорошо. Они ее не заметили – Василий, не знаю, умышленно или неумышленно, закрывал ее ногами.

Точно по команде один из моих сторожей спрятал свой пистолет за пояс и обхлопал меня с головы до ног. Вот черт, а если он нащупает м-м-м… так сказать, некоторые особенности моей женской физиологии? Но нет, парень спокойно перешел к осмотру карманов.

Вот вы и допустили, голубчики, свою первую ошибку! Не раскрыли маскарад! Наши козыри остаются в силе, теперь только подождать подходящего момента…

Василия тоже не раскусили. Не такие уж они оказались и крутые. Добрый молодец без интереса обхлопал объемистую фигуру «тетушки» – я набила под его одежду бинтов, переложенных ватой, – потом напрягся и вытащил откуда-то из-за пазухи у Василия чекушку водки. Усмехнулся.

Вася бросил на меня быстрый взгляд и попытался виновато улыбнуться.

Когда же это мой подопечный сумел приобрести водку? Или украсть – денег-то у него не было…

Впрочем, сейчас важно совсем не это.

Парень, обыскивающий меня, вытряхнул из моих карманов бумажник, зажигалку, пачку сигарет и… перстень. Вот дьявол, как я забыла-то про него! Теперь наши козыри того… гигнулись.

А парень повел себя почему-то весьма странно. Вместо того чтобы тут же, потрясая перстнем как главной уликой, меня разоблачить, он лишь недолго покрутил его в пальцах, присвистнул и сунул себе в карман. Вместе с другими вещами, которые нашел у меня.

«Так, – мысли сверхскоростным конвейером побежали в моей голове, – либо нападение на нас заказано не теми, у кого Василий увел перстень, либо… перстень столь мало значил для того „пахана“, что про перстень этот он ничего ребятам не сказал. В любом случае нам пока везет – козыри в силе».

– Нет ничего интересного, – сообщил своему собеседнику, Мутному, человек с телефоном, когда обыск был закончен. Он снова надолго замолчал, слушая. Потом продолжил. – Да, парень и тетка какая-то… Кого? Понял, – и нажал в телефоне какую-то кнопочку. Отключил.

Так кого? И чего с этим «кого» делать они собрались?

Человек с телефоном повернулся к людям, держащим Василия, и кивнул головой. Один из парней в масках понимающе поднял руку и вдруг резко и сильно ударил Васю рукояткой пистолета по затылку. Не успев даже вскрикнуть, Василий по стеночке сполз на пол. Прямо на мою сумочку.

Проследив за этой малоприятной для Васеньки процедурой, человек с телефоном повернулся ко мне, сухо и коротко бросил:

– А этого – в машину!

И отвернулся, гад.

А моя голова, как колокол, загудела вдруг так громко, что все вдруг помутилось в глазах, ничего не стало слышно.

Глава 5

Два… три… десять… тысячи тысяч солнц кружились у меня перед глазами, сужая и сужая круги, пока наконец не слились в один тугой и яркий комок света.

Я открыла глаза. Прямо надо мной горела лампочка на тонком перекрученном шнуре. Я повернула голову – кирпичные обшарпанные стены.

Ну, понятно, подвал какой-нибудь.

Голова шумела, руки и ноги не слушались. Попытавшись пошевелить своими членами, я поняла, что меня просто-напросто привязали к какому-то топчану. Здорово привязали, не шелохнешься.

Интересно, сколько времени я здесь нахожусь? Соображалка моя что-то… того, совсем заниматься прямым своим делом – соображать – наотрез отказывается.

Впрочем, можно ее понять. Ударчик, что пришелся по моей голове, был неслабым. Уж я-то в этом кое-что смыслю.

Так, значит, насколько я понимаю, меня привезли сюда вместо Василия. Хорошо помню, как этот гад в маске спрашивал по телефону у другого гада – Мутного, – кого везти, парня или тетку? Привезли парня, меня то есть. Скорее всего наших непрошеных гостей информировали таким образом – в квартире мужчина и женщина. Нужен – мужчина, Василий то есть. Вот меня вместо Васеньки и приволокли.

Зачем – догадаться нетрудно. Чего еще с моего подопечного взять, кроме выкупа? Братик-то Васи – мэр города.

А может быть, эти ребята вовсе и не связаны с теми, что в баре тогда были? Может, это другие, какие-нибудь давние счеты? Чего гадать, впрочем, очень скоро все выяснится. Вот сейчас отворится дверь и…

Ба-бах – а я, оказывается, провидица, – бах! Судя по звуку, это, громыхая, открылась и закрылась, впустив кого-то, тяжелая металлическая дверь.

Кто пожаловал ко мне в гости, я не видела. В поле моего зрения был только потолок – шею перехлестывал тугой ремень, мешавший двигаться. Кем бы ни был тот, кто так умело спеленал меня, он постарался на славу. Со знанием дела постарался, сволочь.

– Вот, – раздался надо мной бесцветный голос, – привезли, как ты просил.

Ага, этот голос я узнала сразу. Как же его не узнать, сухой, лишенный других оттенков, кроме раздражения, – голос моего похитителя. Того самого – с телефоном.

«Ну, подожди, – чувствуя в себе закипающий гнев, подумала, – доберусь я до тебя. Оторву кое-что – диапазон-то повысится – на полоктавы выше заголосишь у меня». Вот только бы личико его увидеть. Я изо всех сил попыталась повернуть голову влево, туда, где эти люди стояли, но ремень натянулся так, что, казалось, горло сдавил до самых шейных позвонков. Я стиснула зубы, чтобы не закричать от боли.

Закрыла глаза.

– Как я просил? – повторил другой незнакомый голос, вот у этого с интонациями все было в порядке. Даже, пожалуй, слишком. Голос то опускался вниз, то взвивался вверх – то басил, то переходил в тенор. Я не могла понять, какие ассоциации он вызывает у меня. Только был мне этот голос неприятен, как неприятна бывает змея в постели.

Постойте, так это и есть Мутный? Насколько я поняла, это он заказал нападение на нашу квартиру.

– Как я просил? – снова повторил обладатель змеиного голоса. – Это не тот! Кто он такой ваще? Волосатик, блин, какой-то.

– Что ж, документы у них спрашивать, что ли, надо было? – виновато забормотал мой похититель. – Да и не было у них никаких документов. Мы их обыскивали…

– Адрес правильный?

– Вроде…

– Покажи-ка.

Слева от меня, оттуда, откуда доносились голоса, послышался шелест бумаги. Сверяют адреса.

– Правильно. – Змеиный голос вслух прочитал адрес нашей с Василием квартиры. – Тогда какого хрена?..

– Мать их, – бесцветно выругался мой похититель.

– Эй, ты. – Я почувствовала довольно ощутимый толчок в плечо. – Эй, щенок, просыпайся!

Я открыла глаза. Все тот же белый потолок и лампочка на перекрученном шнуре.

– Ты кто такой? Как в той квартире оказался? – Змеиный голос щекотал мне небо.

– Сни… снимаем мы эту квартиру, – услышали они мой прерывающийся от страха голос.

– Давно?

– Не… нет, недавно… – у меня задрожали губы. Для убедительности, понятно, – со вчерашнего дня… мы с тетей на вокзале стояли… Нам податься было некуда. А тут подошли к нам и предложили…

– Кто подошел? Кто предложил? – это бесцветный.

– Ну, – я прерывисто вздохнула, – мужик такой, лет сорока, что ли… С короткой стрижкой. И девушка с ним… Женщина то есть. Красивая очень… – не удержалась я, чтобы не польстить себе.

– Красивая, – прошипел змеиный, – тварь такая… Кости ломает хорошо красивая эта… А как к тебе, скажи-ка, перстенечек этот попал?

– Какой перстенечек? – проскулила я.

– А такой! Сам прекрасно, мать твою, знаешь, какой! Какой у тебя нашли!

– А… Это я тете подарок купил, – ляпнула первое, что пришло мне в голову, – вот у этих самых, которые нам квартиру оставили.

– И во сколько же они его оценили? – как будто рассматривая перстень на ладони, поинтересовался своим бесплотным голосом мой похититель.

– Две золотых цепочки моих, крестик, тоже золотой и печатка еще, – придумала я.

– Немного, – проворчал змеиный голос.

Так! Вот оно! Значит, эти ребята, кто бы они ни были, знают о драке в баре. Или были там. Вполне возможно, что кто-то из находящихся сейчас в этой комнате и есть тот «пахан». Вполне возможно, что «пахан» и Мутный – один и тот же человек. Вот мне бы вас, ребята, разглядеть…

Я снова попыталась повернуть голову, но у меня опять ничего не вышло. А синяки на моей шее от этого треклятого ремня останутся надолго, это точно.

– И чего теперь с ним? – равнодушно поинтересовался мой похититель.

– Пойдем-ка, – после минутной паузы проговорил обладатель змеиного голоса.

Они отошли в сторонку и принялись тихонько там переговариваться. Слух у меня – дай бог каждому такой, но даже я ничего из их разговора разобрать не смогла.

Через несколько минут такого общения эти два ублюдка внезапно удалились – я услышала, как загрохотала, закрываясь за ними, тяжелая металлическая дверь.

Так как я им больше не нужна, то… Черт возьми! А не пустят ли меня в расход? Я инстинктивно рванулась, пытаясь освободиться, – ничего не получалось, лишь ремни сильнее врезались в тело.

Так глупо погибнуть! Меня, профессионального спецагента, солдата отряда «Сигма», пристрелят бандиты в провинциальном городке из-за дела в каких-то несколько тысяч долларов!

Черт возьми, должен же быть хоть какой-нибудь выход?

А выход есть – раскрыться, объявить, кто я на самом деле. Конечно, раскрывать маскировку – дело поганое, и вообще, последнее, но куда деваться, если это единственный выход. Ну, правда, не выход, а так – отсрочка. Но ведь и эта отсрочка в моем положении значит о-очень много. Так я наверняка воспользуюсь их замешательством и…

Только вот освободиться бы мне от ремней, тогда совсем другой разговор будет.

Чего они так долго копаются – не идут?

Я лежала, прикрученная к топчану.

Считала минуты.

* * *

В таких ситуациях первым делом нужно успокоиться и как можно трезвее оценить положение вещей. Что я и сделала. А чего тут такого – не в первый же раз жизнь моя, как довольно часто пишут бульварные писатели, висит на волоске.

Только вот в первый раз так глупо получается…

Снова прогрохотала дверь.

Вот теперь!

– Послушайте… – начала я, пытаясь опередить щелчок взводимого курка.

Договорить мне не дали. Липкая лента упала мне на глаза, заслонив порядком надоевший мне натюрморт – обшарпанный потолок и голую лампочку, – другая такая же лента залепила мне рот, стянув губы.

Мать вашу! Это что же получается? Пропадаю ни за рупь двадцать, ни за понюх табаку, как частенько шутил руководитель «Сигмы» наш майор Уриевский. Ни крикнуть, ни, в конце концов, в глаза супостатам посмотреть…

Хотя постойте, впрочем. Похоже, убивать меня пока не собираются. Невидимый мною кто-то ослабил ремни на моих ногах, потом освободил руки.

Я села на топчане, разминая затекшие руки.

– Заведи руки за спину, – услышала я приказание.

Голос этот после голосов моих старых друзей – человека с телефоном и его босса – показался мне почти дружелюбным.

Поэтому я и повиновалась. Не только поэтому, правда, – если меня сразу не пристрелили, значит, в ближайшее время погибель мне не грозит. И, может быть, мне представится возможность что-нибудь все-таки рассмотреть или узнать.

Руки мои, сведенные за спиной, защелкнули наручниками.

Конечно, с завязанными глазами много не увидишь, но ленту ведь можно в любой момент скинуть, а наручники… Когда-то в институте я выполняла этот норматив – освобождение от наручников – за четыре секунды, так что…

Я не видела, сколько человек вошло в комнату, поэтому не пыталась перейти в нападение. Всего пару мгновений мне потребуется, чтобы по звуку точно рассчитать удар и проломить ногой голову своему тюремщику. Но где гарантия, что за эти пару мгновений еще кто-то, кто, может быть, находится тут же, не успеет поднять ствол и выстрелом в упор вышибить мне мозги?

– Пойдем, – услышала я новый приказ, спустя минуту (подождал, пока мои затекшие ноги придут в норму, умничка!).

Меня подняли за руку и, придавая направление толчками в спину, вывели из комнаты.

Судя по звуку, мы шли по какому-то узкому коридору. Ну, точно, как я и предполагала – еще и запах сырости, да и прохладно так.

От самой двери комнаты, где я очнулась, я принялась считать шаги – на всякий случай, вдруг еще раз сюда попаду. На восемнадцатом шаге мы повернули влево. Через двадцать шагов повернули снова. На этот раз – направо. Потом прошли совсем немного – шагов пять, и – лестница из восьми ступенек вверх.

Когда мы поднимались по лестнице, почувствовала очень резкий, неприятный запах. Как будто… Ну, точно, я вспомнила – как-то, когда отряд «Сигма» урегулировал какой-то по счету конфликт в одной из республик бывшего Союза, нам с ребятами пришлось несколько часов пролежать в кювете под прицелом вражеских снайперов. А шагах в десяти от нас горел подбитый грузовик с шерстью. И ветер, как назло, гнал дым прямо на нас, и противогазов у нас с собой не было.

Мы задыхались от черного дыма. Несколько раз я порывалась выскочить на дорогу – уж лучше легкая смерть от пули снайпера, чем такое медленное удушье. Не знаю, как мы сумели выдержать и продержаться до подхода подкрепления.

Вот и сейчас. У меня прямо мурашки по коже побежали, когда я угадала этот запах – недавно здесь тоже жгли шерсть…

Мы поднялись на лестницу и удушающий смрад жженой шерсти в одно мгновение сменился приятной уличной прохладой. Судя по температуре воздуха и тишине, стоявшей на улице, можно было предположить, что сейчас глубокая ночь.

Хотя, впрочем, тишина еще ни о чем и не говорит – меня могли отвезти куда-нибудь за город, пока я была в бессознательном состоянии.

Спутник мой после того как мы вышли из комнаты, так и не проронил ни слова. В молчании мы шли довольно долго. Все-таки это был город – где-то совсем недалеко шумели автомобили, под моими ногами однозначно клацал асфальт.

Внезапно я ударилась локтем о стену. Кирпичную, насколько я поняла. Скорее всего это дом какой-нибудь.

Надо бы оставить здесь знак. На ум мне сразу пришла старинная сказочка про мальчика-с-пальчика. Что он там на дорогу бросал, зерна, что ли, какие-то?

Ну, зерен у меня не было, и поступила я следующим образом – остановилась, согнувшись, и глухо застонала. Как бы все еще страдая от этого удара о стену.

– Чего там? Чего? – сразу занервничав, захрипел, для неузнаваемости коверкая голос, мой провожатый, – больно, что ли?

Я еще раз простонала. Мол, больно, конечно, что спрашиваешь?!

– Попробуй только пикнуть, прибью.

Провожатый резко содрал липкую ленту с моего рта. Слава богу, сработало!

Я прикусила себе губу. Несильно, просто, чтобы кровь пошла. И, ощутив во рту знакомый солоноватый привкус, сплюнула на эту стену, стараясь сделать все незаметно для моего сторожа.

Вроде получилось – он ничего не заметил.

Рот снова наполнился кровью – полегче, наверное, все-таки надо было кусать. Я проглотила кровь.

Ничего, сейчас пройдет. А как мне еще иначе было окрасить слюну?

Зато теперь при свете будет здорово видно – красное такое пятно.

Мы свернули куда-то на тропинку, через триста пятьдесят шагов, а потом я перестала считать шаги – бесполезно. Мы начали петлять по… парку, насколько я поняла, – пахло зеленью, один раз я сослепу налетела на лавочку.

– Стой, – внезапно приказал мне мой спутник, – садись сюда.

Я опустилась на ту же лавку. Вот здорово! Я-то думала, что он приведет меня куда-нибудь… в сердце преступного мира. А меня, по-моему, сейчас просто-напросто отпустят. На все четыре стороны.

Очень интересно. Какие бандиты сознательные пошли. Прямо примерные – сплошные Зорро и капитаны Блады – благородные разбойники.

Меня освободили от наручников.

– Сиди здесь, – услышала я последнее приказание, – считай до ста. Потом можешь снять повязку…

Я принялась, пришептывая вслух, считать. Десять, двадцать…

Глупо, конечно, но дело в том, что, прислушиваясь к удаляющимся шагам своего провожатого, я поняла, что никуда он не уходил – отошел просто метров на пять и спрятался, по всей видимости, в кустах – тихонько прошумели кусты.

Тридцать, сорок…

Значит, вот причина благородства моих похитителей – они хотят через меня выйти на Василия. Считают все-таки, что я с ним связана. Правильно считают. «Хвост», значит, оставили.

Шестьдесят, семьдесят…

Ну, ничего, вот досчитаю сейчас до ста и тогда с этим «хвостиком» поговорю. Я этот «хвостик» морским узлом завяжу, если он мне все, что меня интересует, не выложит…

Восемьдесят, девяносто…

Мой провожатый пошевелился в кустах – я отчетливо услышала – зашумело. Ну, держись…

Девяносто девять, сто…

Все.

– Сто, – проговорила я дрожащим голосом в прохладный ночной воздух и отодрала липкую ленту с глаз. Посидела немного на лавочке, это на самом деле был парк, я даже знала какой – культуры и отдыха имени Горького, мы часто здесь с тетей гуляли. Недалеко же увезли. Пожалуй, можно попробовать отыскать тот подвал, где меня держали…

Я посмотрела на часы на левой руке – половина третьего ночи. Понятно, почему никто из прохожих не удивился моему виду – с клейкой лентой на глазах и руками, скованными сзади наручниками. Прохожих просто не было в такой поздний час.

Я поднялась с лавочки и медленно пошла по аллейке, прислушиваясь к звукам за моей спиной. Вот снова прошелестели кусты – это мой преследователь выбрался из своей засады.

Расстояние между нами – что-то около пятидесяти метров. Нужно подпустить его поближе. Только бы не спугнуть раньше времени. Или тоже устроить засаду? А вон и удобное для засады место – перекресток аллей и сбоку какое-то строеньице. Небольшая такая продолговатая кирпичная будочка, вроде крытой остановки общественного транспорта.

Я подошла поближе – ага, общественный туалет.

Дойдя до перекрестка, я свернула за этот туалет и встала за стеночкой. Подождем. В нос мне тут же ударила гнусная вонь разлагающихся фекалий.

А сортир-то давно негоден для употребления – посетители, почему-то не желая заходить внутрь, гадили прямо у стеночки.

«Надо будет кроссовки почистить, как приду,» – подумала я, поджимая ноги, чтобы выбрать себе местечко почище. В смысле – где дерьмецо уже подсохшее.

Вскоре я услышала осторожные шаги. Фонари, конечно, не горели, но в свете ярко сиявшей луны я увидела щупленького паренька в спортивном костюме, похожего на испуганного щегла. Лопоухий такой. Это и был мой недавний сторож. Теперешний преследователь.

Тоже мне бандюга. Мне сразу как-то даже неинтересно стало.

Он остановился на перекрестке прямо возле туалета, в двух шагах от меня, и завертел головой, пытаясь понять, куда это я подевалась.

Вот теперь…

Я дождалась, пока он повернется ко мне спиной и прыгнула вперед. Одной рукой закрыла пареньку рот, а другой сдавила ему горло. Сдавила так, чтобы каждое движение причиняло невыносимую боль.

– Тише, тише, – зашептала я в оттопыренное ухо, хотя он и не думал, по-моему, кричать – онемел от неожиданности и испуга.

Потом я повернулась назад и, точно рассчитав, втолкнула свою жертву в черную вонючую дыру двери общественного туалета. Парень, как только оказался в сортире, испуганно заверещал, как птенец в крокодильей пасти. Чего это он там такого увидел?

Я шагнула за ним.

Поговорить надо. Серьезный будет разговор.

* * *

Войдя в будку общественного сортира вслед за пареньком, я едва не вскрикнула от неожиданности – внутри сортира как такового не было. Была только чудовищных размеров глубокая яма с нечистотами. Шпионивший за мной парень стоял на самом ее краю. Так как яма начиналась чуть ли не с порога туалета, то, как он ни был мною напуган, ему пришлось стоять вплотную ко мне, чтоб не угодить по уши в дерьмо.

Еще хорошо, если по уши. При взгляде на эту ямищу у меня создалось впечатление, что она бездонная.

Мы так и стояли лицом к лицу. Видать, паренек сидению в яме предпочел все-таки мое общество. Что вполне понятно.

Паренек взглянул мне в лицо, я кровожадно улыбнулась ему в ответ, он «ужасти» такой не вынес и зажмурился. Я подняла глаза наверх, и тут меня осенило – вот тебе, Женечка, эффективный способ выбивания признаний из допрашиваемого – и гуманно, и действенно. Да еще и оригинально.

Дело в том, что в низком потолке – потолок тут был очень низкий, свободно можно было достать рукой – был вбит железный крюк. Для чего он был предназначен, сказать сейчас трудно, но как его использовать в данный момент, я знаю.

Ага, если упереться ногой вот в эту трубу, то…

Я отступила на шаг, уперлась ногой в трубу и, схватив обеими руками щупленького парнишку за ремень на штанах, вздернула его к потолку. Зацепила ремнем за тот самый крюк, при этом сама чуть не свалилась в яму.

Парень даже не кричал. Даже не шевелился. Он, по-моему, и дышать-то боялся – ведь висел он прямо над этим дерьмовым котлованом.

Я немного перевела дух, нелегкое ведь упражненьице, да и воняло очень уж гадостно – дышать было трудно.

Ну-с, теперь можно и начинать разговор. Только, я думаю, побыстрее нужно это дело провернуть, а то допрашиваемый того и гляди в фекалии с головкой окунется. Вон уже что-то потрескивает – то ли ремень его, то ли крюк трещину какую дал.

– Эй, друг, ты живой там? – позвала я. Он и вправду висел, не шевелясь, как мертвый.

– Да, – едва слышно ответил он, осторожно открыв глаза.

– Вот-вот, – посоветовала я, – особо не напрягайся, так и говори, а то слетишь, чего доброго, вниз…

Словно бы в ужасе от такой перспективы, парень снова зажмурился.

– Тебя как зовут-то? – поинтересовалась я.

– Вовой… Сними меня отсюда…

– Сниму, – пообещала я, – вот поговорю с тобой и сниму. Значит, слушай сюда, Вова, детка. Меня в первую очередь интересует вот что: кто такой Мутный?

Вова с минуту молчал, потом произнес осторожно:

– Там же провалилось все… Канализацию там прорвало… Там глубина знаешь, какая…

Это он про яму, что ли? Похоже на то.

– Тем лучше, – жестко ответила я, – не будешь долго мучиться.

Вова снова замолчал. Я посмотрела на часы – уже пошел четвертый час. Мы таким манером и до утра проговорить можем.

– Я ведь и подтолкнуть могу, – пригрозила я, – дотянусь. Кто такой Мутный?

– Не знаю…

– Такой ответ, Вовочка, меня не устраивает. Я задаю конкретный вопрос и хочу получить конкретный ответ, – посвятила я Вову в правила игры, – отвечаешь мне – повисишь еще немного; не отвечаешь – занимаешься плаванием. Подводным. Вернее – поддерьмовым…

– Мутный… он в Афгане служил, – сообщил мне парень, – полковник он, что ли… В общем, крутой какой-то был. А вообще он родом из этого города. – Вова все рассказывал, а я молчала, чтобы не перебивать, – вернулся с войны, связался с братвой местной. А у него еще в ментах, в верхушке, друзей много, вместе в институтах там учились или еще где, не знаю… – Вова замолчал, задумался.

– Еще что?

– Крутой он очень…

– Это мне уже понятно, а еще что?

– Холостой он, – после минутной паузы добавил совсем уж несуразное Вова.

– Зачем ему Василий нужен, брат Толстикова?

– Какой Василий? – с неподдельным изумлением переспросил Вова. – Толстиков – это мэр, что ли? А что, у него брат есть?

Понятно. Разве будет такой человек, как Мутный, «шестерок» в свои планы посвящать?

– А тебя зачем за мной послали?

– Они человека какого-то ищут, – после минутной паузы неохотно признался Вова, – сказали, что ты на него выведешь…

– Они – это кто? – сразу же спросила я. – И кого ищут?

– Ну, Мутный и еще там… друг его – то ли омоновец, то ли спецназовец из мусорни. А ищут они этого… Фотография у меня в кармане есть…

– Покажи!

Вова протянул было руку к брюкам, но ремень его вдруг угрожающе затрещал. Рука на полпути трусливо остановилась и осторожно поползла по воздуху обратно:

– Упаду я…

А куда ж ты денешься, голубчик? Упадешь рано или поздно… Значит, этот мой похититель с бесцветным голосом – мент? Так, что ли? А ребята его в масках – бойцы спецназа? Или ОМОНа? А что? Похоже, работали они довольно профессионально – я уже отметила.

– Сними меня, – позвал Вова, решив по моему молчанию, что вопросы у меня наконец кончились.

– Как мне на Мутного выйти? – спросила я, заранее зная, что ответа на такой вопрос не дождусь. Обычно такие мелкие сошки, вроде этого Вовы, про большого босса мало что знают, тем более про его планы, а уж менее всего – о его местонахождении.

– Не знаю, – посмотрев на меня честными-честными глазами, признался Вова. Видно, надоело ему очень так висеть.

Ну, что же, не висеть же ему здесь вечно. Тем более что вечно он уж точно не провисит. От силы еще полчаса – и все. А я же не изверг. Особо опасным он мне не кажется, так что – сниму.

Хотя окунуться ему все-таки придется. Не без этого…

Только пусть он мне сначала фото передаст. Чистеньким.

– Давай мне фотографию, – протянула я руку, – потом вытащу.

Он снова осторожно полез сразу затрясшейся рукой в задний карман брюк. Медленно-медленно вытянул карточку из кармана и протянул ее мне.

Я схватилась левой рукой за решетку окна, располагающегося неподалеку, а правой крепко сжала протянутую ко мне Вовину руку.

– Ай, осторожно! – жалобно, так что снова напомнил мне погибающего птенца, вскрикнул Вова.

Я изо всех сил дернула парня на себя. А как его еще снять? Таким же макаром, как я его туда повесила… трудновато будет, зачем мне силы тратить на «шестерку» какую-то?

Сухо треснув, лопнул Вовин ремень, и несчастный его обладатель вниз головой полетел в смрадную клоаку. Руку его я не выпустила, так что Вова успел окунуться только по горло – можно считать, что ему повезло.