Книга: Женщины Лазаря - Марина Степнова

Очередная перенасыщенная то ли осознанными отсылками, то ли просто очевидным влиянием классики и современных бестселлеров книга. Книга, написана на первый взгляд мастеровито, с умом и с явно ощутимым авторским задором; по факту же - мыльный пузырь. Вроде и не пустышка, вроде и читаются отдельные части неплохо. И образы персонажей получились яркие, харАктерные. И библейские отсылки во всей этой жизни и судьбе дают гарантированные очки к символичности и М-многозначительности. Но. Такие истории можно сочинять бесконечно (их и будут сочинять всегда), меняя местами персонажей, жонглируя характерами и мотивировками. Должна быть только какая-то генеральная линия, какой-то глобальный замысел. До самодостаточности семейной саги "Женщинам Лазаря" не хватает собственной глобальности. Для связующей роли титульного героя его самого не хватает в тексте. Получились три разрозненные, разные по сути да и по стилю истории трех разных женщин. Наверное, замысел был в том, чтобы представить трех разные русских женщин (а то и саму Россию, м?): исключительно хорошую, счастливую и душевную, бездетную дореволюционную Марусю, нашедшую свое материнство только в усыновлении гениального еврейчика; хорошую, красивую, воодушевленную счастливым будущим советскую Галю, по сути изнасилованную советской же властью с попустительства родных и в результате превратившуюся в безжалостную и бездушную стерву; несчастную сиротку Лидочку, заклеванную бабкой и системой, но вопреки/благодаря всему выросшую в гениальную балерину в 90-е... Ну да, где советские атомные бомбы, там рядом и не менее убийственный советский балет - метафора тоже убийственная. От морали происходящего то ли случайно, то ли осознанно тянет явной гнильцой. Структура повествования сильно перекошена в сторону последней части, и, наверное, все прояснил бы внятный финал, но... Но финал сводится к очередному витку нездоровых семейных отношений и ... все заканчивается. Что это было? История страны? История женщин? История, не дай Бог, любви? Я могу гадать, но окончательно решить сходу не получается, а ломать голову над такой книгой не хочется.

Отдельным пунктом отмечу отвратительный - отвратительный! - язык. Нет, на первый взгляд он кажется богатым, многообразным, щедрым на эпитеты, хитро закрученные фразы, остроумные сравнения. На деле же - фальсификат, подделка под хороший язык. Многоязычие, сопоставимое со словесным недержанием; неуместные (не остроумные - неуместные!) сравнения; неуместный, нечуткий, неестественный вокабуляр в устах персонажей и авторской описательной речи, к этим персонажам относящейся; внезапный и снова (снова!) неуместный слом четвертый стены в виде авторских примечаний по тексту; странные сравнения, странные, оторванные от жизни характеристики. Все это словобесие похоже на тот самый, упомянутый в тексте и крепко засевший мне в память _бревенчатый сортир_. Видели когда-нибудь крепкие сортиры из бревен? Не щелястую, набитую из досок, кабинку с сердечком на покосившейся двери, а сооружение из бревен? Вот оно и есть. А суть одна - внутри говно.

"Большая книга", говорите? Номинант на "Русский Букер", говорите? Стыдно, товарищи.

Маруся–классический образ настоящей русской женщины, которая тихо живёт своей жизнью: ведёт дом, помогает окружающим, даёт кров нескольким семьям во время войны, любит мужа, по-матерински относится к Лазарю - всё время держится эталонно, ни малейшей ошибки - практически святая, но у Степновой получилось сделать её живой, не приторной, положительной без пряничности, настолько светлый человек, что веришь: такую женщину можно любить и тридцать лет, и сорок, и всю жизь. Лазарь Линдт и любил, тихо и безответно любил Марусю и почитал семейное счастье Чалдоновых за эталон отношений.

Пожалуй, часть романа, посвященная Марусе, самая удачная. В ней безумно красивый язык Степновой раскрывается с самой выигрышной стороны: текст весь хрустит, трещит, переливается и рассыпается всем богатством мира сенсорных ощущений, создавая ложное впечатление, что перед тобой превосходная книга. Обаяние текста настолько велико и бесспорно, что, переходя к истории Галины Петровны, жены Линдта, сразу замечаешь дефект и уже не можешь его развидеть. Красоты и достоинства романа если не перечеркиваются, то во всяком случае изрядно обесцениваются одним важным недостатком — странным дисбалансом между внешней красотой языка и его несоответствием характерам и судьбам персонажей.

Язык, который поразительным образом из мэрисьюшного персонажа Маруси создаёт образ живой женщины, в частях, посвященным остальным героиням, существует как будто бы сам по себе. И дело не в том, что персонажи плохо прописаны, наоборот, прописаны даже слишком детально. Проблема в другом: избыточный, насыщенный язык Степновой превращает трагические судьбы Галины Петровны, вынужденной жить 18 лет в качестве секс-рабыни для собственного мужа, их сына, выросшего сиротой при живых родителях: отца не интересовало ничего, кроме физики и тела молодой жены, внучки Лиды, выросшей с бабушкой, у которой наглухо отбита способность любить, и которая выскакивает за первого встречного, лишь бы освободиться от Галины Петровны, в дешёвый сериал с наигранными страстями и искусственными ситуациями "лишь бы выжать слезу", в котором после удачной пилотной серии поменяли команду сценаристов.

Так ярко и мощно начавшиеся "Женщины Лазаря" оставляют горькое послевкусие разочарования, от которого сложно отделаться: восторги почитателей дают надежду, что роман превозойдёт всяческие ожидания, но почему-то единственная мысль, которая крутится в голове после чтения, —строчка из песни Шнура "любит наш народ всякое..."

Но всё же, извините, нет! Пусть отзывы, пусть рейтинги - но, дочитав-таки до последней страницы, не могу согласиться ни с какими хвалебными велеречивостями в адрес этого романа.

«Посмотри, — сказал вдруг Аркадий, — сухой кленовый лист оторвался и падает на землю; его движения совершенно сходны с полетом бабочки. Не странно ли? Самое печальное и мертвое — сходно с самым веселым и живым». — «О друг мой, Аркадий Николаич! — воскликнул Базаров. — Об одном прошу тебя: не говори красиво». И. С. Тургенев "Отцы и дети"

О "вкусном" языке романа написано немало. Да, справедливости ради, язык действительно очень образный, яркий, эпитеты интересные, картинки порой очень подробные и выпуклые. Но!

Но не может роман весь состоять из одних только эпитетов и метафор! В конце концов прилагательные - это, конечно, здорово, они обогащают текст, но всё-таки они не должны быть главными в повествовании. А что мы видим?

— Я не знаю, — признался Линдт и прикрыл формулу рукой, словно боялся, будто она проскользнет сквозь его опухшие от холода пальцы и с тихим сухим шелестом скроется в потустороннем воздухе смеркающегося мира. — То-то же, коллега! — с удовольствием резюмировал Чалдонов, и они с Линдтом вдруг засмеялись от радости, как будто это был не похрустывающий от ледяной грязи ноябрь восемнадцатого года, а июнь мирного и солнечного 1903-го, и перед ними лежала не тетрадка, а распеленутый, розовозадый, довольный, сучащий толстыми ножками младенец, которого они только что — вдвоем — спасли от неминуемого несчастья. Может быть, даже от смерти.

Формула "с тихим сухим шелестом" пропадёт "в потустороннем воздухе смеркающегося мира" - WTF?! Восемнадцатилетний голодный пацан, явившийся в университет, чтобы учиться у профессора, думает вот такими словами?! Да ладно!

"Распеленутый, розовозадый, довольный, сучащий толстыми ножками младенец" - смотрите, какая прелестная строчка, абсолютно не имеющая никакого отношения к сюжету. Два физика - уже зрелый и опытный и совсем юный - решают задачки и, наконец, обнаруживается задачка, которую юный решить не смог. И чтобы описать чувства, возникшие у этих мужчин, потребовался младенец с четырьмя эпитетами. Четырьмя!!! Между ними, кстати, поставлены запятые - хотя слова "распеленутый", "розовозадый" и "довольный" по идее описывают разные признаки предмета, то бишь младенца, а в таком случае запятая не ставится. Но тут ещё есть причастный оборот и всего эпитетов слишком много, поэтому без запятых никак не обойтись. Хотя - если уж по-чесноку - то в этом абзаце избыток на избытке сидит, избытком погоняет. Четыре эпитета лишние, и младенец сам по себе лишний, и такое многословное описание чувств в целом лишнее. И вообще - почему вдруг не ноябрь 1918-го, а именно июнь 1903-го?! Одному из героев в это время всего три года было - какое отношение этот июнь к нему имеет, почему именно в этом месяце ему было бы уместно засмеяться от радости?

И надо понимать, что подобные вопросы можно задавать буквально к каждому второму - если не каждому первому! - абзацу книги. Бесконечное количество прилагательных, очень цветистые описания и сравнения. А что же будет, если мы попробуем из этого романа сделать пьесу? Уберём всю эту авторскую описательную мишуру - и оставим только действия. А ничего толком не останется! На самом деле, если присмотреться, роман очень легко экранизировать. В нём почти ничего не происходит. Сцен, в которых есть какое-то действие, наперечёт. Их можно буквально все дословно превратить в сценарий - и фильм сравняется по содержанию с романом.

Теперь что касается героев. Бедненько, очень бедненько. Поверить в то, что это живые настоящие люди, мне так и не удалось. Маруся - слишком идеальная, совершенно выхолощенная, нисколько не настоящая. Немного из неё проглядывает живая женщина, пока описывается её юность и молодость. Но с появлением Лазаря это абсолютно картонный образ. Идеальная жена, идеальная домохозяйка, которая даже умирает красиво. Марусе посвящена почти треть романа - но разве мы что-то успеваем понять о мыслях, мечтах, желаниях этой женщины? Нет, ничего. Огромное количество слов, эпитетов, рассуждений - а героиня не раскрывается никак. Маруся в 1918 году и Маруся в 1949 году - это совершенно один и тот же человек, словно не тридцать лет прошло, а тридцать минут. А ведь она была родом из семьи священников, к 1917 году ей было уже 47 лет, так что большую часть жизни она прожила при одном устройстве мира, а затем попала в совершенно другую страну. Пережила революции, войны, тяжёлые 30-е годы - а как будто не было ничего.

Впрочем, что тут говорить, ответ можно найти в самом тексте:

Всю свою жизнь потом Линдт искал похожие отблески на лицах множества женщин, великого множества. Но так и не понял, что женщина сама по себе вообще не существует. Она тело и отраженный свет.

"Женщина сама по себе вообще не существует", - прелестно!

Сам Лазарь Линдт очень странный персонаж. Писательнице захотелось, чтобы он был гением. Мне стало интересно, есть ли у него прототип - ответ однозначный: прототипа нет, персонаж полностью выдуманный. В какой-то момент, признаётся Степнова, Линдт стал слишком похож на Ландау - тут я мысленно себе поаплодировала, потому что хотя и очень мало знаю об этом мире, но Ландау и мне почудился - и пришлось вводить Ландау в повествование как реального персонажа. Итак, Линдт - это выдумка. Колосс на глиняных ногах. Потому что никакого внутреннего мира у этого героя нет вообще. О нём тоже написано очень много слов - но совершенно невозможно понять, что это был за человек, на чём была основана его гениальность, что он любил, о чём он думал.

Его любовь к Марусе и Галине? Это просто смешно! Я могу поверить, что восемнадцатилетний юноша может быть очарован женщиной, которая старше его на 30 лет, настолько, что воспылает к ней страстью. Но чтобы это длилось ещё тридцать лет?! Ему 30, а ей 60 - и он всё ещё пылает к ней страстью? Ему 40, а ей 70 - и он желает её в постели?! Ему что, заняться было нечем все эти годы?! Нет, серьёзно, вроде бы нам представляют серьёзного учёного, у которого множество дел - а он всё сохнет по женщине, которая старше его матери.

Ладно, допустим, первая любовь, импритинг там, все дела. А потом один раз увидел девочку, которая младше его на 41 год - и тоже вот так вот бешено влюбился?! С девочкой ему ни поговорить не о чем, ни что-то поделать вместе. У них нет ничего общего - только секс. При этом с первой ночи она очевидно его боится, ненавидит, ей плохо. А он, гениальный такой, ничего не замечает, продолжает её лапать. Нет, я, конечно, понимаю, что некоторые очень гениальные физики и математики бывают очень плохи в социальных отношения и не разбираются в оттенках человеческих чувств. Но не настолько же!

Из Лидочки Линдт Степнова сделала вообще карикатурную фигуру. Ах, она унаследовала гениальную натуру? Серьёзно?! Девочка, которая не любит танцевать и мечтает только о том, чтобы варить варенье, поступает в одно из лучших балетных училищ страны и становится там лучшей ученицей?! Да какие бы ни были физические данные, невозможно стать лучшей, если ты ненавидишь танцевать - а в тексте не раз подчёркивается, что Лидочке это всё не по душе, она хочет быть отчисленной. То она представлена жертвой, то при этом у неё железная дисциплина и воля - в общем, намешано всё подряд для усиления драматизма. В настоящую девочку там не верится вовсе.

Ужасно, ужасно ещё раздражает огромное количество фактических ляпов.

Ну, во-первых, город Энск. В начале романа не очень понятно, что за Энск - ну, пусть будет, любимая традиция русских романов. Правда, обычно под этим топоним подразумевается не просто провинциальный, а захолустный город - то есть глушь какая-то, а мы узнаём, что в 1937 году город стал областным центром. Но допустим, писательница хотела оставить город просто неузнанным.

Но проблема в том, что в романе упоминается слишком много реально существующих людей и учреждений. Лазарь Линдт эвакуируется в Энск вместе с ЦАГИ, Центральным аэрогидродинамическим институтом. Во время войны ЦАГИ был эвакуирован в Новосибирск, там же и сейчас находится могила Сергея Чаплыгина, прототипа Чалдонова (и, кстати, благодаря наличию прототипа Чалдонов в романе является одним из самых живых персонажей). Значит, Энск - это Новосибирск? Тем более, что иногда Новосибирск называют Энском (и есть даже домен nsk.ru для новосибирских компаний).

Но позже Лидочка Линдт поступает в балетное училище - и это училище очевидно Пермское. В Новосибирске тоже есть балетное училище, но в романе не просто даётся жирный намёк - там по сути полностью пересказывается история образования Пермского училища (которое было создано на базе эвакуированой "Вагановки"), а преподавательницей у Лидочки является Большая Нинель, очевидный намёк на Нинель Пидемскую, директрису училища в те самые годы.

Так Новосибирск или Пермь? Пермь или Новосибирск? Извините, но попытка объединить эти два города под одним именем Энск выглядит очень глупо. Тем более, что для сюжета абсолютно неважно было бы, в каком именно училище учится Лидочка. Ну училась бы она в Новосибирском - это на сюжет не влияет.

Мелких ляпов тоже полно. Галочка - то очень умная (табели с одними пятёрками, в советской школе просто так пятёрок не выписывали, их надо было заслужить!), то вдруг совершенно глупая (в институт не поступила, аспирант год ей физику втолковывал - она так её и не поняла). Так умная или дура? Потом она живёт двадцать лет, не работая ни дня, не пытаясь выучиться, не читая книг вовсе. И вдруг - успешная бизнесменша. Откуда, как?!

Овдовела Галина в 1981 году. Допустим, при жизни Линдт действительно зарабатывал огромные деньги. Хотя размер Ленинской премии составлял 10 тысяч рублей - деньги немалые, но и не бесконечные. Но в 1981 году его не стало. Наверное, Галине полагалась какая-то пенсия как вдове академика. Но сколько она могла составлять? 200-300 рублей в месяц - это уже сказочно. Откуда после смерти Линдта у Галины были такие деньжищи, о которых нам рассказывают? По 100 рублей она клала на книжку Лидочки, а тратила очень много - шубы, машины. Потом ещё бизнес. Но в 1981 году открыть антикварный магазин она не могла никак. На какие шиши она жила и на какие шиши открыла бизнес?! Не говоря уже о том, что в начале 90-х все накопленные в советское время деньги превратились в ничто.

Быт балетного училища. Не знаю, чем насолил балет Степновой, но описание училища напоминает сценарий фильма ужасов. При этом очень лезут из текста уши фильма "Прекрасная трагедия" - не могу утверждать наверняка, но очень сильное у меня впечатление, что всё, что написано про училище, списано из этого фильма. Несчастное битое стекло упоминается неоднократно с садистским каким-то удовлетворением. При этом и здесь допускаются ошибки. Второклашка учит геометрию - это незнание реалий. Второй класс балетного училища соответствует шестому общеобразовательному, а геометрия начинается в седьмом. Но это мелочь - а вот то, что героини балета "Жизель" названы вилиссами, уже очень серьёзная проблема. Слово это пишется либо с одной Л - wilis, вилиса, либо с двумя - willis, виллиса, но никак не с двумя С! Как может человек писать о балете и допускать настолько вопиющую ошибку? Только, если совсем ничего не знает об этом самом балете, извините.

Очень сомнительным выглядит и описание болезни Лазаря в конце жизни. Ему ставят болезнь Альцгеймера, но состояние, описанное в романе, честно говоря, мало похоже на эту болезнь. Впрочем, тут я совсем не специалист. Но опять же - зачем, зачем называть конкретное название, это никак не влияет на сюжет. Но писательнице захотелось - не знаю, блеснуть? - а получилась какая-то нелепость.

Совершенно лишними в романе выглядят персонажи, притянутые из реальной жизни. Вдруг за каким-то лядом на минутку возникает странный персонаж - он вообще не влияет на сюжет, нисколько, просто появляется на фоне происходящего с Линдтом. Но затем идёт следующий пассаж:

Получивший направление на курсы младших командиров Сашка ликовал и трещал, как праздничная шутиха. Линдт крепко пожал ему руку, впервые в жизни ощутив себя старым, никому не нужным. Ни Марусе, ни Родине не требовались его добровольные жертвы. Никому. Вокруг гудели, напирали, размахивали руками и орали добровольцы. Девяносто процентов из них, оказавшись на фронте, погибнет в первые дни и месяцы боев. А Сашка — Александр Давидович Берензон — останется. (Профессор, доктор юридических наук, заведующий кафедрой уголовного права Международного юридического института, дамский угодник, лакомка и жуир, он умер только в прошлом году. И даже в восемьдесят восемь лет все еще был похож на рослого, пухлощекого, балованного барчука. Не верите — спросите у Яндекса.)

"Спросите у Яндекса"?! Вдруг посреди романа такое прозаическое обращение к читателям - зачем?! Но ещё нелепее выглядит вот этот пассаж:

Исаак виновато вздыхал и глупыми от Элечкиного присутствия руками принимался за возведение вавилонской конструкции заново, его терпения хватило бы и на миллион лет, лишь бы все эти годы рядом с ним сидела на полу эта девочка с сердитыми бесцветными бровками и небогатой косицей, в которую вместо ленты был вплетен лоскут выкрашенного синькой бинта. (Его и хватило на миллион лет — этого терпения, потому что Элечка и Исаак, мои мама и папа, до сих пор вместе, и до сих пор он ведет ее за руку, когда они возвращаются домой, и до сих пор она недовольна тем, как он управляется с хозяйством…)

С какого-то перепугу в роман с выдуманными персонажами писательнице захотелось добавить своих маму и папу. Лазарь Линдт, значит, полностью выдуманный - а второстепенные Исаак и Элечка вдруг оказываются не просто реальными людьми, а родителями Степновой. Но кстати, её отчество не Исааковна, а Львовна. Тогда зачем вообще это здесь было?!

Ну и отдельным впечатлением - про нецензурную лексику. У меня складывается впечатление, что наличие в тексте доброго русского мата - один китов успеха женского русского романа. Эдакая индульгенция. Ну а как критиковать писательницу, если она такая крутая, что прямо вот не стесняется матом выражаться!

Нет, я всё понимаю - иногда, наверное, это нужно. Прямая речь героев, которые в жизни объясняются именно в таких выражениях - ну как вот её цензурировать. "Не лей мне, пожалуйста, товарищ Петров за шиворот расплавленное олово1" - смешно, да. Но мат у Степновой не только в прямой речи - у неё вообще в романе прямой речи не так уж и много - он присутствует и в авторской речи тоже, причём мат жёсткий, со всеми корнями и без всяких экивоков. И вообще, чем грязнее о чём-то будет рассказано - тем лучше.

Молока у нее оказалось столько, что хватило еще двум недокормышам — внуку директора огромного оборонного предприятия (дочка директора оказалось тугосисей плаксивой дурой) и позднему, драгоценному, выстраданному детенышу какого-то партийного небожителя, который долгие десятилетия вымаливал у своих богов прощения за то, что — по их же приказу — расстреливал несчастных по темницам, пока не получил наконец желанный приплод — крошечную луноликую дочку с китайскими глазками и огромным, не помещающимся во рту языком. Ребеночка-дауненка в роддоме все очень жалели и даже уговаривали сдать его на хер государству как бракованного, но мать девочки, немолодая, некрасивая, немилосердно лишенная не только будущего, но даже капли молока, часами качала свою умственно отсталую кроху с такой исступленной нежностью, что было ясно — зубами за нее загрызет, насмерть. Но не оставит.

А второй кит "успеха" - это грязные интимные сцены. Желательно с эякуляцией в носовой платок и описанием пятен на трусах. Да-да, пятна на трусах - это ж, конечно, самое важное, что следует рассказать о героях.

Эти полупрозрачные срамные трусишки — даже ношеные, даже с желтоватыми пятнами и белесой слизью на ластовице, даже пропитанные в шагу старческой академической спермой, они пахли тонкой и тайной жизнью юного избалованного тела.

В довершение ко всему роман приправлен мистикой. Просто так с судьбами героев, конечно, разобраться не получилось - пришлось привлекать какие-то потустронние силы. То Галина Петровна ходит к ведьме, то Лидочка общается с призраками - ну а как ещё, если созданные глиняные големы, пардон, персонажи книги неспособны сами совершать какие-то действия и выражать мысли и чувства, вот и приходится прибегать к высшим силам, чтобы как-то сдвинуть повествование.

За что это произведение имеет такие положительные отзывы и номинировано на столько премий? Мне очень грустно. Если это - образец хорошей литературы, то мне очень обидно и за литературу, и за читателей.

Для меня символом "Женщин Лазаря" стали, упомянутые в ней духи Poison - их запах, как и язык книги сперва поманил экзотичностью, но затем стал утомлять излишней своей яркостью, сочностью, смачностью, даже назойливостью.

Я даже попыталась отвлечься, от того факта, что очередная русофобная дама, печатаясь под русской фамилией, опять и опять поёт гимны избранности своего народа на этот раз посредством гениальности своего персонажа - еврейского недоучки Лазаря Линдта, сделавшего всю умственную работу за всех известных физиков СССР, им осталось только медную проволоку да туалетную бумагу выбивать со складов для нужд института.

— Ой, увольте, Лаврентий Павлович! Бегать, бумажки подписывать, медную проволоку по складам выбивать. Такая скука. Даже Капица, на что дурак — и тот отказался. Пусть лучше Курчатов, он у нас молодой, честолюбивый.

Как короля делает свита, так и здесь - Линдту звонит Йоффе, Линдт походя и прилюдно раскрывает некомпетентность Жуковского. В этой истории известные физики появляются лишь для того чтобы с поклоном расступиться перед новым гением. Ну что ж приём не нов и до сих пор действенен. А чтобы изобразить смелость и неординарность мышления Линдта, его оригинальный юмор, Степнова использовала бородатые анекдоты.

Хуже то, что метафоры, которыми так щедро жонглирует автор, повторяются. Так "старческая гречка" на коже, или "золотистый свет" женственности оказались изрядно потёртыми к концу книги от частого использования.

На мой вкус в книге много излишней физиологичности, да к тому же не всегда по делу, не всегда грамотно -

Состоянием Борика Линдта Зоечка была довольна — он прибавлял в весе и росте согласно выпущенной Минздравом инструкции, не норовил раньше времени затянуть родничок и даже гадил меконием образцового аромата и консистенции

(меконием? уже дома с затягивающимся родничком?)

или вот перл

решительно рванула за унитазную цепочку, смывая за собой все неисчислимые горести и грехи, накопленные за долгую, неласковую, в сущности, совершенно несчастную жизнь

и этот тот язык за который автора так принято хвалить на всех литературных сайтах? смелости и эпатажности - хоть отбавляй, но где при этом точность и меткость настоящего писателя, которому удается в нескольких словах выразить всё то, что нестройными волнами плескалось в душе у читателя?

Книгу можно считать гимном уходящему в небытие умению женщин вести дом, крахмалить, белить и заготавливать, создавать в своём доме оазис красоты и уюта, руководствуясь книгами по домоводству. Лишенная семьи девочка Лида влюблена в книгу Елены Молоховец, и это лишь прелюдия к большой романтической любви к Дому, который юной балерине предстоит вспомнить и узнать глубинами генетической памяти. Может поэтому все авторские метафоры и сравнения напоминают своей пышностью рюши и оборки на прабабушкиных покрывалах, и увы, вместе с этим наполнены духом мещанской мелкой злобности и глупости. Вот ещё напоследок несколько цитат из текста столь полюбившейся читателям книги:

появился Николаич. Именно появился — как домовой, нет, даже не появился — завелся, словно левенгуковские мыши в старых тряпках.

в нищете — жуткой, грязной, липкой, безнадежной русской нищете, которая так любит визгливо сетовать на Бога и так же визгливо на Него уповать, выставляя, словно напоказ, драные локти и такую же драную, никчемную душу.

(побольше б такого, может и на первую премию "Большой книги" хватило бы)

Рыжеватая, с мельчайшей медовой искрой коса (витой львиный кончик которой Галочка вечно покусывала безупречными, совсем не советскими резцами)

(ну канееешна, "совецкие" девушки все сплошь с гнилыми зубами ходили)

Ведь все чувства, которые мы друг к другу испытываем, если вдуматься — всего-навсего активация гуанин-нуклеотидо-связанных протеинов, своего рода химическая приязнь сигнальных молекул. Больше ничего.

(вот тут я прям подпрыгнула. Ведь если первоначальные влечения ещё можно объяснить этой химией, то разве не случалось вам лично, изменить мнение о человеке из-за его поступков - подлых или благородных и полюбить того, кто раньше был не заметен, и разочароваться в том, кто так буйно подхлёстывал все гормоны, одним своим появлением?)

Это был предвестник будущих феерических бурь, о которых в Энске потом ходили страшноватые, как сказки Бажова, и такие же красочные легенды.

(Бажова с Кингом не перепутала? или, похоже, Бажова вовсе не читала)

___________________________________________________________________________________________ Примечания

Один поступок, одно решение, сделанное иногда друшими людьми, иногда еще в твоем детстве, может задать траекторию твоей жизни, изменить которую не так-то просто.