Текст книги "Капитан Панталеон и Рота Добрых услуг"

Оплакиваемая нами Ольга Арельано Росаура, незабвенная Бразильянка,

МИР ПРАХУ ТВОЕМУ!

Хроника событий в Науте

ПРЕСТУПЛЕНИЕ В УЩЕЛЬЕ КАСИКА КОКАМЫ, ИЗЛОЖЕННОЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО И В ПОДРОБНОСТЯХ: КРОВАВАЯ ЛЮБОВЬ, СТРАСТЬ, САДИСТСКАЯ НЕКРОФИЛИЯ И РАЗГУЛ ИНСТИНКТОВ

Наута, район Рекены: «Эль Ориенте» публично выражает горячую благодарность полковнику Гражданской гвардии Хуану Амесаге Риофрио, начальнику V полицейского округа и старшему инспектору Перуанской сыскной полиции (ПСП) в Лорето Федерико Чумпитасу Фернандесу, ответственным за расследование трагических событий в Науте, за то, что они, жертвуя своим драгоценным временем, любезно помогли нам получить информацию об этих событиях.Мы хотели бы отметить ту готовность сотрудничать со свободной и демократической прессой, которую обнаружили эти выдающиеся полицейские руководители, с коих другим представителям властей нашего департамента следовало бы брать пример.

Заговор в Рекене

В ходе расследования событий, имевших место в Науте, обнаруживаются обстоятельства, которые подтверждают первоначальные предположения, распространявшиеся в печати и по радио. Так, все менее вероятным выглядит утверждение, согласно которому нападение в Науте, смерть и распятие Ольги Арельано Росауры (она же Бразильянка) были обрядом «жертвоприношения и очищения кровью», совершенным Братством по кресту, а семеро субъектов, его осуществивших, были всего лишь орудием в руках этой секты. Таким образом, пламенная кампания, которую наш коллега Герман Лаудано Росалес вел в программе «Говорит Синчи» в защиту Братства и отвергающая как лживые заявления преступников о том, что они якобы подчинялись приказанию брата Франсиско, кажется все более правдивой. Предположение Синчи, что эти признания всего лишь хитрость, к которой прибегли арестованные, чтобы смягчить собственную вину, похоже, имеет фактическое подтверждение. Равным образом первые допросы, которым были подвергнуты в Икитосе заключенные, – вчера по реке они были доставлены в Икитос из Науты, где содержались под стражей со 2 января, – также позволили руководству Гражданской гвардии и ПСП отвергнуть имевшую хождение версию, согласно которой нападение в Науте было осуществлено под влиянием момента, в алкогольном опьянении, и подтвердили, без сомнения, что оно было замышлено заранее и спланировано во всех мельчайших и ужасающих деталях.

Все началось, по-видимому, за пятнадцать дней до зловещей даты во время встречи, носившей светский характер (а вовсе не религиозный, как утверждалось) под невинным предлогом дружеской вечеринки в селении Рекена. Она состоялась, вероятно, 14 декабря в доме бывшего алькальда селения Теофило Морея в связи с тем, что ему исполнилось пятьдесят четыре года. В ходе застолья, в котором принимали участие все обвиняемые, а именно Артидоро Сома, 23 лет, Непомусено Килка, 31 года, Кайфас Санчо, 28 лет, Фабио Тапайури, 26 лет, Фабрисиано Писанго, 32 лет, и Ренан Маркес Куричимба, 22 лет, было выпито немало спиртного, и все поименованные опьянели. На этой вечеринке сам бывший алькальд Теофило Морей – личность, хорошо известная в Рекене своими чувственными наклонностями, любитель поесть и выпить, – предложил, как заявляют некоторые из обвиняемых, устроить засаду на оперативную группу, когда та будет направляться в какой-нибудь военный лагерь, и, захватив ее, насладиться прелестями падших женщин. (Как помнят наши читатели, налетчики сначала утверждали, что мысль о нападении якобы возникла во время вечерней службы в Хранилище креста в Рекене и будто бы жребием было решено, что именно эти семеро «братьев» выполнят миссию, задуманную всеми присутствующими на церемонии, каковых, по их словам, было более сотни.) Предложение с энтузиазмом было принято остальными обвиняемыми. Все они признали, что эта тема – женщины из Роты добрых услуг – вообще была у них очень популярной и что они неоднократно обращались с письменными протестами к военному Командованию, прося разрешить вышеупомянутым дурным женщинам обслуживать и гражданскую клиентуру в тех селениях Амазонии, которые они посещали по долгу службы, и однажды даже, создав комиссию из молодых людей Рекены, отправились к начальнику речной базы Санта-Исабель, расположенной по соседству с селением, чтобы заявить протест против, по их мнению, несправедливой монополии вооруженных сил на женщин легкого поведения. Если учесть все это, то понятно, что предложение бывшего алькальда Морея, обещавшее им исполнение долго сдерживаемых желаний, было принято арестованными с восторгом и неистовой радостью.

Точно неизвестно, были ли семеро заговорщиков последователями брата Франсиско и часто ли посещали они тайные обряды в Хранилище креста в Рекене, как они утверждают, или все это ложь, на чем настаивает кое-кто из апостолов секты в посланиях, которые они рассылают в редакции газет и радио из своих укромных убежищ, и о чем заявил даже сам брат Франсиско (см. с. 3-3 и 4 столбцы). На этой самой пирушке семеро друзей набросали примерный план, договорившись, что осуществят свои преступные намерения подальше от Рекены, дабы не компрометировать доброго имени селения, а также для того, чтобы сбить с толку власти, если начнется расследование. Они решили тайком разузнать ближайшие даты прибытия оперативных групп в Науту или в Багасан, сочтя эти близко расположенные пункты наиболее удобными для совершения налета. Бывший алькальд Морей сам предложил добыть нужные сведения через офицеров речной базы Санта-Исабель, с которыми у него были служебные связи.

Не раздумывая долго, обвиняемые взялись за дело и усовершенствовали свой план, для чего собирались еще два или три раза. Теофило Морей на самом деле хитростью дознался у младшего лейтенанта Вооруженных сил Германа Уриосте, что оперативная группа из шести рабочих единиц прибудет по реке из Икитоса, с тем чтобы в первые дни января объехать части, расположенные в Науте, Багасане и Рекене, причем в первом из этих пунктов она будет 2 января около полудня. Собравшись вновь в доме бывшего алькальда, семеро злоумышленников уточнили свой преступный план, договорившись подкараулить оперативную группу в окрестностях Науты, чтобы жертвы и полиция подумали, будто сексуальный разбой совершили жители этого исторического селения. С целью запутать следы родилась идея оставить на месте засады крест с распятым на нем зверьком, чтобы казалось, будто нападение – дело рук братьев из Науты. Они запаслись гвоздями и молотками, не подозревая, как утверждали, что случай будет чудовищным образом поспешествовать их планам и они получат возможность распять не зверька, а тело юной и прекрасной, но заблудшей женщины. Семеро заговорщиков порешили разбиться на две группы, и каждая группа по-разному объяснила друзьям и родным, почему их не будет в Рекене. Так, например, группа, состоявшая из Теофило Морея, Артидоро Сомы, Непомусено Килки и Ренана Маркеса Куричимбы, ушла из селения 29 декабря на лодке с подвесным мотором, принадлежащей первому из поименованных, сказав всем, что направляется на озеро Карауите, где они хотят провести новогодние праздники, занявшись здоровым спортом – ловлей рыбы бешенки и гамитаны. Другая группа – Кайфас Санчо, Фабио Тапайури и Фабрисиано Писанго – ушла только на рассвете 1 января на глиссере, принадлежащем последнему из названных, уверив знакомых, что отправляются на охоту в сторону Багасана, где незадолго до того в окрестностях селения видели ягуаров.

На самом же деле обе группы, как и было задумано, направились вниз по реке в сторону Науты и проплыли мимо этого селения, не останавливаясь, точно так же, как они проплыли и мимо Багасана, ибо их целью было добраться незамеченными до места, расположенного километра на три ниже истока Амазонки, нашей широкой, как море, реки, а именно до ущелья Касика Кокамы, носящего это название благодаря легенде, которая гласит, будто здесь в период ливней плавает у самого берега призрак знаменитого касика дона Мануэля Пакайи, пионера, 30 апреля 1840 года основавшего при слиянии рек Мараньон и Укайали селение Науту. Семеро обвиняемых выбрали это место, несмотря на страх, который внушали некоторым из них вышеупомянутые предрассудки, потому что речное русло тут частично скрыто обильной растительностью и можно было остаться незамеченными. Обе группы встретились в ущелье Касика Кокамы под вечер 1 января, разбили лагерь в низине и всю ночь пировали. Ибо, будучи людьми бывалыми, каждый из них запасся не только револьвером, карабином, гвоздями и одеялом для ночевки, но и анисовой водкой и пивом, которые они пили, и пьянели, приходя в возбуждение и не переставая зубоскалить, и в нетерпении ожидали дня, когда сбудутся их злокозненные замыслы.

Пиратский налет в ущелье Касика Кокамы

Утром спозаранку семеро заговорщиков уже были настороже и, забравшись на деревья, следили за рекой. Для этой цели они запаслись биноклями, которые передавали друг другу, чтобы видеть, что происходит на воде. Так они просидели большую часть дня, и только в четыре часа пополудни Фабио Тапайури разглядел вдали красно-зеленое судно «Ева», которое со своим вожделенным грузом плыло по охранным водам нашей широкой, как море, реки. Злоумышленники тут же приступили к осуществлению своих вероломных планов. Меж тем как четверо из них – Теофило Морей, Фабио Тапайури, Фабрисиано Писанго и Рене Маркес Куричимба – прятали среди прибрежной растительности лодку с подвесным мотором и укрывались сами, Артидоро Сома, Непомусено Килка и Кайфас Санчо сели в глиссер и поплыли на середину реки, чтобы там разыграть коварный спектакль. Они подошли к «Еве» на малой скорости, и Сома с Килкой стали размахивать руками и кричать, что, мол, Кайфасу Санчо срочно нужна медицинская помощь, потому что его укусила ядовитая змея. Первый унтер-офицер Карлос Родригес Саравиа, услыхав их вопли, приказал застопорить машины и принять больного на борт «Евы"( где имелась аптечка) с похвальным намерением оказать медицинскую помощь симулянту Кайфасу Санчо.

Как только эти трое при помощи коварной уловки оказались на борту, они сбросили мирные маски, выхватили спрятанные револьверы и подступили с угрозами к унтер-офицеру Родригесу Саравиа и четырем его подчиненным, требуя повиновения. Пока Артидоро Сома держал группу из шести женщин (Луису Канепу, Печугу; Хуану Барбичи Лу, Сандру; Эдувихес Лаури, Эдувихес; Эрнесту Сипоте, Лорету; Марию Карраско Лунчу, Флор, и несчастную Ольгу Арельяно Росауру, Бразильянку), а также Хуана Риверу, Чупито, возглавлявшего группу, запертыми в каюте, Непомусено Килка и Кайфас Санчо, мерзко сквернословя и угрожая смертью, требовали, чтобы команда снова запустила двигатель и направила судно к ущелью, где дожидались в засаде остальные. И вот в то время как налетчики бесчинствовали, сметливому рулевому Исидоро Ауанари Лейве удалось, находчиво солгав (мол, по естественной надобности), на минуту выйти из каюты и, проникнув в радиорубку, послать отчаянный SOS на базу в Науту, где, не поняв как следует сигнала бедствия, все же решили немедленно отправить вниз по реке катер с санитаром и двумя солдатами на борту, чтобы выяснить, что случилось с «Евой». А между тем судно стояло в ущелье Касика Кокамы, в стратегически избранном месте, наполовину скрытое обильной растительностью, и нелегко было обнаружить его рыбачьим лодкам и моторкам, снующим по середине нашей широкой, как море, реки.

Трусливый разбой: насилие и раны

С математической точностью, шаг за шагом осуществлялся макиавеллиевский план преступников. В ущелье Касика Кокамы четверо, остававшихся на берегу, поспешили подняться на борт «Евы» и вместе с тремя своими сообщниками безжалостно связали и заткнули кляпом рот унтер-офицеру Родригесу Саравии и четверым членам команды, которых затем пинками и побоями затолкали в трюм, наспех сказав, что они находятся тут по велению Братства, что все это – кара за греховные деяния Роты добрых услуг. Потом семеро пиратов – которые, по свидетельству жертв, все больше входили в раж и дрожали от возбуждения – направились к каюте, где были заперты женщины, чтобы удовлетворить свои разнузданные страсти. Тут пролилась первая кровь. Поняв преступные намерения этих типов, запертые в каюте искательницы легкой жизни оказали им стойкое сопротивление, последовав мужественному примеру Хуана Риверы, Чупито, который, ничуть не тушуясь и невзирая на свой малый рост и физическую немощь, набросился на пиратов, бодая их головой, брыкаясь и бранясь, но, к несчастью, его донкихотское упорство скоро было сломлено – он был повержен, пираты избили его рукоятками револьверов, пинали ногами и разбили лицо в кровь. Подобная участь постигла и Луису Канепу (она же Печуга), которая тоже энергично, как настоящий мужчина, схватилась с налетчиками, царапаясь и кусаясь, и те избили ее зверски, до потери сознания. Подавив сопротивление, пираты, угрожая револьверами и карабинами, принудили падших женщин удовлетворить их порочные желания, для чего каждый выбрал себе жертву, при этом между ними произошла потасовка, поскольку каждый хотел завладеть несчастной Ольгой Арельано Росаурой, которую в конце концов уступили Теофило Морею, приняв во внимание его превосходство в возрасте.

Перестрелка и освобождение: прелестная рабочая единица умирает

Пока семеро насильников вершили кровавый разгул, катер, отправленный с базы в Науте, обошел довольно большой участок реки и, не обнаружив никаких следов «Евы», уже собирался возвращаться, как вдруг вдалеке багрянец заката чудесным образом сверкнул на укрытом густой растительностью ущелья Касика Кокамы зелено-красном судне. Катер тут же направился к «Еве» и, к всеобщему удивлению, был встречен градом пуль, одна из которых пробила левую ляжку и внутреннюю часть ягодицы нижнему чину Фелисио Танчива. Оправившись от изумления, солдаты ответили на огонь, завязалась перестрелка, длившаяся несколько минут, в ходе которой была смертельно ранена – пулями солдат, как установило вскрытие, – Ольга Арельано Росаура (она же Бра-зильянка). Видя, что они находятся в худшем положении, солдаты решили возвратиться в Науту за подкреплением. Заметив, что патруль удаляется, преступники, охваченные страхом из-за приключившейся на их глазах смерти, растерялись. Первым, похоже, спохватился Теофило Морей, он призвал своих приятелей сохранять спокойствие, убеждая, что, покуда патруль доберется до Науты, у них будет время не только убежать, но и выполнить свой план до конца. И вот тогда кто-то (неизвестно, был ли это сам Теофило Морей, как говорят некоторые, или Фабиан Тапайури, как утверждают другие) предложил распять Бразильянку вместо зверька. Преступники взялись за осуществление своего кровавого плана, выбросили на берег труп Ольги Арельяно и решили для экономии времени не делать крест, а использовать вместо него какое-нибудь дерево. Они были заняты этим черным делом, когда на горизонте показались четыре катера с солдатами. Преступники тотчас же пустились наутек и углубились в заросли. Только двоих – Непомусено Килку и Ренана Маркеса Куричимбу – удалось поймать сразу. Солдатам, поднявшимся на «Еву», предстало страшное зрелище: по судну в истерике метались охваченные ужасом полуголые женщины, некоторые со следами жестокого обращения на лице и на теле (Печуга), а на берегу, на стволе дерева, было распято прекрасное тело Ольги Арельано Росауры. Пули настигли несчастную в самом начале перестрелки, поразив основные органы – сердце и головной мозг, что вызвало мгновенную смерть. Несчастную сняли с дерева, накрыли одеялами и подняли на судно, где как безумные рыдали остальные жертвы.

Как только первый унтер-офицер Родригес Саравиа и остальной экипаж были освобождены, по радио передали в Науту, Рекену и Икитос тревожное сообщение о случившемся, и тотчас же все посты, речные базы и гарнизоны округа были мобилизованы в погоню за пятерыми бежавшими. В течение суток были выловлены все.

Трое – Теофило Морей, Артидоро Сома и Фабио Тапайури – попались вечером неподалеку от Науты, куда они пытались пробраться тайком после того, как пробежали много километров по зарослям, разодрав в клочья одежду и до крови расцарапав тело. Двое других – Кайфас Санчо и Фабрисиано Писанго – были схвачены на рассвете следующего дня, когда они переплывали Укайали на глиссере, который украли в порту в Науте. Один из них, Кайфас Санчо, оказался довольно серьезно раненным – схватил пулю ртом.

Жертвы нападения были переправлены в Науту, где Луисе Канепе и Чупито была оказана необходимая помощь, оба они в своем горестном положении проявили большое мужество и твердость духа. Там же были получены от жертв первые показания о только что пережитых ими ужасных событиях. Труп несчастной Ольги Арельано Росауры из-за юридических формальностей смогли доставить в Икитос лишь 4-го числа на гидроплане «Далила», а в Науту сопровождал ее останки тогда еще лишь сеньор Панталеон Пантоха, и он же проводил первые расследования. Остальные женщины вернулись в Икитос по реке на судне «Ева», которое не пострадало особенно во время налета, а семеро арестованных еще несколько дней пробыли в Науте и были подвергнуты властями изнурительным допросам. Вчера под усиленным конвоем они прибыли в Икитос на гидроплане ПВВС и в настоящее время находятся в центральной тюрьме на улице Сержанта Лореса, откуда, без сомнения, преступники выйдут очень нескоро.

Бурной и скандальной была жизнь усопшей

Она родилась 17 апреля 1936 года в тогда еще заброшенном селении Нанай (в те времена не было шоссе, которое теперь соединяет курортное местечко с Икитосом) и была дочерью Эрменехильды Арельано Росауры и неизвестного отца. Ее крестили 8 мая того же года в церкви Пунчаны и нарекли Ольгой, дав еще два имени матери. Мать Ольги, по словам тех, кто ее помнит, занималась в Нанае чем придется – служила уборщицей на речной базе в Пунчане, а также в местных барах и ресторанах, откуда ее всякий раз выгоняли за пристрастие к спиртному, так что в конце концов соседи привыкли видеть, как нетвердо держащаяся на ногах Рюмочка Гермеса – так ее прозвали – бродит по кварталу вместе со своей малолетней дочуркой Ольгитой, а прохожие, глядя ей вслед, пересмеиваются. Девочка была невезучей: когда ей исполнилось всего восемь или девять лет, Рюмочка Гермеса пропала из Наная, бросив дочь на произвол судьбы, ее милосердно подобрали адвентисты седьмого дня и поместили в свой маленький сиротский приют, что стоял на углу Саманес Окампо и Напо, где теперь осталась только церковь. В этом заведении бедняжка, до той поры росшая, как дикий зверек, в грязи и невежестве, стала учиться читать, писать, считать и вела жизнь простую, но здоровую и чистую в соответствии с твердыми моральными правилами этой церкви.

(«Не так уж они, видно, были тверды, как расписывают, если судить по послужному списку барышни», – заметил один из наших редакторов, с характерной для него строгостью, добрый католик, в прошлом связанный с армией и знаменитый тем, что в его проповедях постоянно звучит ирония по адресу многочисленных протестантских церквей Икитоса; своего имени он просил не называть.)

Драматическая история молодого миссионера

«Я хорошо ее помню, – сказал нам адвентистский пастор, его преподобие Авраам Мак-Ферсон, который стоял во главе сиротского приюта в те времена, когда там находилась маленькая Ольга Арельано Росаура. – Это была веселая смуглянка, смышленая и живая, послушно выполнявшая распоряжения учителей и наставников, и мы от нее ожидали много хорошего. Погубила ее, без сомнения, великая красота, которой ее одарила природа с отроческих лет. Но как бы то ни было, помолимся за нее и, думая о ее участи, постараемся исправить нашу жизнь, ибо зачем вспоминать о вещах грустных и горьких, добра от этого не будет и ни к чему это не приведет». Тем самым преподобный Авраам Мак-Ферсон прозрачно намекнул на случай, наделавший много шуму в Икитосе: на сенсационный побег из сиротского приюта адвентистов седьмого дня тринадцати-летней красавицы, какой была тогда Ольгита Арельано Росаура, с одним из ее наставников, молодым пастором Ричардом Джей Пирсом, незадолго до того прибывшим в Икитос со своей далекой родины, Северной Америки, чтобы получить боевое крещение на поприще миссионерства. Случай этот окончился трагически, как, должно быть, помнят многие читатели «Эль Ориенте», ибо как раз в нашу газету, тогда самую уважаемую в Икитосе, мучимый совестью миссионер, прежде чем покончить с собой, направил письмо, умоляя о прощении общественность Лорето и терзаясь тем, что не устоял перед юной красой Ольгиты, а потом он повесился на пальмовом дереве, неподалеку от селения Сан-Хуан. («Эль Ориенте» в сентябре 1949 года публиковала полностью его письмо, написанное наполовину по-английски, наполовину по-испански.)

Тобогган легкой жизни

После этой скороспелой и неудачной любовной авантюры Ольга Арельано Росаура покатилась по наклонной плоскости легкой жизни, чему, безусловно, способствовала ее физическая привлекательность и огромное обаяние. С той поры ее прелестная фигурка стала мелькать в ночных заведениях Икитоса, в таких, как «Мао-Мао», «Сельва», и теперь уже не существующем притоне «Роскошный цветник», который в один прекрасный день властям пришлось закрыть, так как они поняли, что бар полностью отвечает своему названию, поскольку в этом подпольном доме свиданий с четырех до семи ежедневно расставались с целомудрием школьницы города Икитоса. Хозяин заведения – почти легендарный Умберто Сипа (он же Сморчок), проведший несколько месяцев в тюрьме, – сделал затем, как всем хорошо известно, блистательную карьеру на этом поприще.

Долго пришлось бы излагать все любовные перипетии несчастной Ольгиты Арельано Росауры: молва ей приписывала бесчисленных покровителей и могущественных друзей, многие из которых были женаты и с которыми девушка, не стесняясь, появлялась на людях. Один из таких непроверенных слухов утверждал, будто в конце 1952 года Ольгита была потихоньку выслана из Икитоса тогдашним префектом департамента Мигелем Торресом Саламино, причиной чему была страстная любовь между сбившейся с пути Ольгитой и сыном префекта, студентом инженерного института Мигелито Торресом Сааведрой, чью кончину в мутных водах лагуны Кистокоча считали самоубийством – так многочисленны были свидетельства глубокого отчаяния, в которое впал молодой человек после исчезновения из города возлюбленной, хотя его семья самым решительным образом опровергала этот слух. Как бы то ни было, неуемная Ольгита отбыла в бразильский город Манаос, и о ней было известно лишь одно: вместо того чтобы исправиться, она с головой окунулась в беспутную жизнь, пустилась во все тяжкие – другими словами, целиком посвятила себя – в лупанариях и домах свиданий – древнейшей профессии проституции.

Возвращение на родину

Поднаторевшая в непристойном ремесле и красивая, как никогда, Ольга Арельано Росаура, которую наши земляки с лоретанской находчивостью тотчас же окрестили Бразильянкой, года два назад возвратилась в родной Икитос и почти сразу через посредничество местного вербовщика женщин Китайца Порфирио из Вифлеемского квартала поступила в Роту добрых услуг – учреждение, поставлявшее женщин легкого поведения так, словно это скот или предметы первой необходимости, воинским частям Амазонии. А незадолго до того неисправимая Ольгита стала героиней шумного скандала: во время вечернего сеанса ее застали в последнем ряду кинотеатра «Болоньези» за неописуемыми занятиями с лейтенантом Гражданской гвардии, которого после этого пришлось перевести из Икитоса в другое место. Со стороны супруги этого офицера была даже попытка нападения, и наши читатели, должно быть, помнят, как в один прекрасный чертверг, после вечерней зори, она набросилась на Бразильянку и как они – в скверике на Пласа-де-Армас – сцепились, осыпая друг дружку оскорблениями.

Ольга Арельано Росаура благодаря своей красоте очень скоро стала звездой первой величины в дурно прославившемся заведении на реке Итайа и подругой сердца тамошнего директора-распорядителя, которого мы до вчерашнего дня наивно считали человеком штатским, дона Панталеона Пантохи, и каковой на самом деле оказался – к смущению и замешательству многих – ни более ни менее как капитаном наших Вооруженных сил. Ни для кого в нашем городе не секрет, что имела место тесная и интимная связь между усопшей красавицей и сеньором, пардон, капитаном Пантохой, и нередко можно было видеть, как эта нежная парочка прогуливалась по площади 28 Июля или же страстно обнималась в сумерках на набережной Тарапака. Говорят, что эта не-вольная губительница, источник трагедий, соблазнительная Бразильянка, Ольгита Арельано Росаура, была причиной отъезда из Икитоса покинутой супруги капитана Пантохи, причиной ужасной семейной драмы, которую раскрыл наш коллега, выдающийся радиокомментатор.

Трагический финал

Вот мы и подошли к кровавой развязке: под вечер второго дня нового, 1959 года в ущелье Касика Кокамы, близ Науты, в расцвете молодости оборвалась ее жизнь, преждевременно и страшно, от предательских пуль, быть может зачарованных той самой красою, которая привлекала стольких мужчин, и в своем смертоносном полете нашедших именно ее, пронзенную затем гвоздями не то преступных выродков, не то фанатиков. Тот, кто посетил – а таких было немало – пользовавшееся дурной славой место на реке Итайа, где было выставлено тело покойной Ольги Росауры и куда похоронное агентство «Модус вивенди» отрядило свой первоклассный катафалк, подойдя к гробу, восхищались нетронутой, сверкавшей за прозрачным стеклом в свете погребальных свечей смуглой красою Бразильянки.

Исключительное право публикации принадлежит «Эль Ориенте».

ПОСЛАНИЕ БРАТА ФРАНСИСКО ДОБРЫМ ЛЮДЯМ О ЛЮДЯХ ЗЛЫХ

Ниже наша редакция публикует, имея на то исключительное право, текст, поступивший к нам вчера вечером и написанный собственноручно знаменитейшим братом Франсиско, пророком и главой Братства, которого разыскивает полиция четырех стран, полагая, что он инспирировал распятия, вот уже столько времени орошающие кровью нашу любимую Амазонию. «Эль Ориенте» гарантирует подлинность этого сенсационного документа.

Во имя Отца, Святого Духа и СЫНА, КОТОРЫЙ УМЕР НА КРЕСТЕ, я обращаюсь к общественному мнению Перу и всего мира, чтобы с дозволения и по вдохновению небесных голосов, ожидавших ДОБРЫХ ЛЮДЕЙ, опровергнуть и отбросить как злостные, клеветнические и чуждые всякой правде наветы ЛЮДЕЙ ДУРНЫХ, которые пытаются приписать БРАТЬЯМ и СЕСТРАМ ПО КРЕСТУ насилие, смерть и последующее распятие сеньориты Ольги Арельано Росауры, к несчастью имевшие место в ущелье Касика Кокамы близ Науты.

Из своего уединенного убежища, где я продолжаю нести КРЕСТ, который Владыке угодно было мне назначить по его щедрой и безграничной мудрости, удерживая меня вдали от нечестивых рук, которые не могут и никогда не смогут схватить меня и оторвать от верующего люда, от люда святого и ДОБРОГО, от СЕСТЕР и БРАТЬЕВ, нашедших божественное единение во имя любви к Господу и во имя ненависти к ЗЛУ, я подымаю руку и, решительно потрясая ею слева направо и справа налево, восклицаю: НЕТ! Неправда, будто это сотворили сестры и братья по кресту, чья цель – творить ДОБРО, приготовляясь взойти на небо, когда Отец, Святой Дух и СЫН, КОТОРЫЙ УМЕР НА КРЕСТЕ, решат, что этому миру, полному ЗЛОБЫ и жестокости, должен прийти конец от огня и воды, как предрекается ДОБРОЙ книгой Библии, и произойдет это очень скоро – так возвестили мне голоса, которые я слушаю, голоса нездешнего мира, которым ведомо о преступлении, совершенном ЗЛЫМИ ЛЮДЬМИ, приписывающими его нам, дабы спрятать свою вину и сделать еще толще, еще острее наши ГВОЗДИ и еще шершавее ДЕРЕВО наших КРЕСТОВ.

Ни один из обвиняемых в смерти сеньориты Арельано никогда не принадлежал к нашему БРАТСТВУ ДОБРЫХ людей и никогда не присутствовал даже в качестве зрителя или любопытствующего на собраниях в наших ХРАНИЛИЩАХ КРЕСТА ни в Науте, ни в Багасапе, ни в Рекене, где они жили, в чем уверили меня ДОБРЫЕ апостолы этих хранилищ. Никогда и никто не видел их на наших собраниях воздающими хвалу Отцу, Святому духу и СЫНУ, КОТОРЫЙ УМЕР НА КРЕСТЕ, и молящими их о прощении за грехи, дабы душа была чиста и омыта, когда настанет КОНЕЦ. Сестры и братья не убивают, не совершают насилия, не нападают, не крадут, они ненавидят насилие, которое вершит ЗЛО, и этому их наставляет небо моими устами. Кто может бросить нам в лицо обвинение хотя бы в одном поступке, противоречащем ДОБРУ. Неверно, будто мы проповедуем преступление, в чем нас обвиняют те, кто нас преследует и вынуждает скрываться и жить, подобно кровожадным хищникам, в глухой чаще. Но мы прощаем им, ибо они – всего лишь послушное орудие неба, и оно использует их как КРЕСТЫ, которые даруют нам бессмертие и вечную славу. А бедную Ольгу Арельано, хоть она и не слышала нашего слова, мы отныне включаем в свои моления и станем поминать вместе с нашими мучениками и святыми, которые нас видят, нас слышат, говорят с нами, нас охраняют и заслуженно вкушают там, наверху, небесный мир и покой, вместе с Отцом, Святым Духом и СЫНОМ, КОТОРЫЙ УМЕР НА КРЕСТЕ.

БРАТ ФРАНСИСКО

Примечание от редакции: Во время погребения на городском кладбище Икитоса действительно у некоторых из присутствующих видели изображения Ольги Арельано Росауры, подобные изображениям других лиц, распятых членами Братства, например знаменитого младенца-мученика из Моронакочи и святой Игнасии.

ПРОИЗВОЛ ПО ОТНОШЕНИЮ К ЛОРЕТАНСКОМУ ГАЗЕТЧИКУ

(редакционная статья газеты «Эль Ориенте» от 6 января 1959 года)

«Послание добрым людям о людях злых» (исключительное право публикации принадлежит «Эль Ориенте»), напечатанное во вчерашнем выпуске и направленное нам из тайного убежища в сельве братом Франсиско, вождем и высшим духовным наставником Братства по кресту, было причиной того, что наш директор, знаменитый журналист, пользующийся международной известностью Хоакин Андоа, стал объектом неслыханного произвола со стороны полицейских властей департамента Лорето и пополнил собою и без того длинный список жертв свободы слова. Дело в том, что наш директор был вызван вчера утром полковником Гражданской гвардии Хуаном Амесагой Риофрио, начальником V полицейского округа (Лорето) и старшим инспектором Перуанской сыскной полиции (ПСП) Федерико Чумпитасом Фернандесом. Ответственные чиновники потребовали сообщить, каким образом газета «Эль Ориенте» получила послание брата Франсиско, этого разыскиваемого законом серого кардинала, инспирировавшего распятия, имевшее место в Амазонии. В ответ наш директор вежливо, но твердо заявил, что источники журналистской информации – такая же профессиональная тайна, святая и нерушимая, как тайна исповеди, на что оба полицейских чина разразились неслыханно грубой бранью в адрес сеньора Хоакина Андоа, грозя ему даже телесным наказанием («Вот накостыляем тебе как следует» – так буквально и выразились), если он не ответит на их вопрос. А поскольку наш директор, как и подобает, отказался нарушить профессиональную этику, его заперли в камере, где продержали восемь часов – другими словами, до семи вечера, пока его не освободил оттуда префект департамента. Вся редакция «Эль Ориенте», как один человек, единодушно выступает в защиту свободы слова, профессиональной тайны и журналистской этики, негодует по поводу злоупотреблений властей в отношении выдающегося лоретанского интеллектуала и журналиста, а также сообщает, что уже направлена телеграмма протеста в Перуанскую национальную федерацию журналистов и Национальную ассоциацию журналистов Перу, высшие профессиональные объединения нашей страны.