Текст книги "Драгоценный дар"

Глава 4

Рафф ждал ее на веранде, и Эбби вдруг почувствовала, что ей трудно дышать. Она подошла уже слишком близко, чтобы броситься бежать обратно.

Он стоял на веранде, лениво прислонившись к столбу, – большой, расслабленный, невероятно красивый. Он стоял скрестив руки на груди и смотрел, как она идет к нему. Просто смотрел.

– Где Клеппи? – спросила она, понимая, что говорит резко, но ничего не могла с этим поделать.

– Фил еще веселится?

– Давай не будем об этом, Рафф.

– Прости. – Глаза его сузились. – Вообще-то… Зачем ты выходишь замуж за это напыщенное ничтожество?

– Не надо оскорблений!

– Конечно, он богатый, – заключил Рафф. – Родители его владеют половиной Бэнкси-Бей. И у него самого есть небольшой доход. Или большой. Он уже купил шикарный дом. Вы хорошо заживете.

– Прекрати, – бросила она. – Он просто ответственный гражданин…

– Теперь я ответственный. Может быть, более ответственный, чем ты. О чем вы сговорились с Бакстером? У вас есть что-то, чего я не знаю?

– Ты думаешь, мы с Филипом занимаемся чем-то противозаконным?

– Ты – нет. Но Филип…

– Я не верю в это. И вообще… отдай мне мою собаку!

– Твоя собака – у Сары, – сказал он, отступив в сторону и тем самым преградив ей дорогу назад. Ей не осталось другого выхода, кроме как войти в дом, в который она поклялась никогда не входить.

Широко распахнув дверь, Эбби со стуком закрыла ее за собой. Эта дверь всегда стучала… И сейчас – тоже… Из глубины дома раздался истерический лай.

Эбби напряглась.

Когда она была девочкой и приходила к Раффу в дом, его собаки радостно бросались ей навстречу. И ей так нравилось это! Они сбивали ее с ног, облизывали всю, виляли хвостом, а она вскрикивала и хохотала, пока Рафф не отзывал собак.

Но сейчас у Раффа не было много собак. Встречать ее вышел старый черный лабрадор, почти посеревший от седины, маленький забавный мопс и Клеппи, прибежавший из задней комнаты. Он вилял хвостом. Приветствовал ее?

Присев, она обняла Клеппи. Он лизнул ее в лицо. То же сделал старый лабрадор.

– Эбби! – Сара выбежала из кухни, на лице ее сияла улыбка. Она радостно обняла подругу. – Я приготовила для тебя медовые коржики.

– Я… спасибо. – Может, ей надо было подняться с пола? Адвокат, обнимающий собак…

Мопс облизывал ее подбородок.

– Ведь его зовут Борис? – неуверенно спросила она, обняв мопса вместе с Клеппи.

– Да, Борис, – раздался мужской голос. Повернувшись, Эбби увидела Раффа, стоявшего возле двери. – Сколько ему было лет, когда ты в последний раз приезжала к нам?

– Я… три года?

– Теперь ему четырнадцать. Он такой же старый, как и лабрадор. Ты пропустила всю его жизнь, Эбби.

– Я еще много чего пропустила, – прошептала она. – Но разве я могла вернуться сюда? – Горестно покачав головой, она стала подниматься на ноги.

– Побудь с нами немного, – сказала Сара, схватив Эбби за руку и помогая ей встать. Движения у Сары все еще были неловкими, и они могли остаться такими навсегда. – Я сказала собакам, что все они получат по медовому коржику, – объяснила она Эбби. – Но им нужно подождать, пока коржики остынут. И ты не можешь взять Клеппи домой, пока он не попробует коржик.

– Я могу взять коржик с собой.

– Эбби! – сказала Сара с таким укором, что Эбби поняла: ей придется остаться.

Как долго будут остывать медовые коржики?

– Я только что поставила их в печь! – радостно сообщила Сара. – Я много испекла перед твоим приходом, но Рафф забыл сказать мне о том, что их пора вынимать. И они сгорели. Даже собаки не стали их есть. Рафф вообще никогда ничего не забывает, – сказала она, направляясь обратно на кухню. – Но сегодня он такой странный. Может быть, оттого, что ты к нам приехала?

– Я так и думала, – сказала Эбби. – Наверное, потому, что я адвокат. Некоторые полицейские не любят адвокатов, потому что они задают слишком много вопросов. Сара, дорогая, я спешу…

– Я знаю, – сказала Сара и усадила подругу в кресло. – Сиди! Рафф приготовит сейчас прекрасный чай, и мы поболтаем, пока пекутся медовые коржики.

…Год, прошедший после той катастрофы, был ужасным. Даже ослепленная горем после гибели Бена, Эбби не могла не видеть трагедии Сары.

Девушка лежала в коме три недели, и все оплакивали ее, словно мертвую. Даже поползли слухи о том, что Рафф и Бабушка собираются попросить врачей отключить аппараты искусственного поддержания жизни.

Через три недели Сара очнулась, но это была другая Сара. Ей пришлось заново учиться всему. Воспоминания о детстве были отрывочными. А о недавних событиях она вообще ничего не помнила. Она стала заново учиться ходить, говорить. Даже сейчас ее речь была замедленной, так же как и движения. Бабушка и Рафф привезли Сару домой и стали ухаживать за ней – делали массаж, занимались упражнениями, уговаривали, умоляли, заставляли ее…

Когда Бабушка умерла, Рафф один стал ухаживать за сестрой. Почти год он не мог работать. Они еле-еле перебивались, потому что Рафф уперся: «Сара не поедет в дом инвалидов!» Если бы на месте Раффа был кто-то другой, люди помогли бы ему. Но Раффа считали виновником той ужасной аварии. И ему пришлось справляться в одиночку…

Постепенно, год за годом, Рафф снова обрел силы. Он был прекрасным полицейским. И заботился о Саре с такой любовью, что даже самые злобные ненавистники замолчали. Эбби даже думала, что настало время смириться с этим. И простить его. Но снова и снова в ее сознании звучали слова: «Этот человек убил Бена».

На кухне вкусно пахло печеными коржиками.

Эбби знала, что Рафф смотрит на нее. Она почувствовала, что пальцы ее вцепились в колени. Но это не помогло. Это место навевало на нее слишком мучительные воспоминания…

Она встречалась с Филипом еще до гибели Бена, хотя совсем недолго. В то время ребята уже уехали: Рафф – в полицейскую академию, Бен – в университет. Филип тоже уехал в свой университет, но он простудился и вернулся домой на некоторое время – болеть. Эбби нужен был кавалер для выпускного бала, и она злилась на то, что Рафф все время отсутствовал. А когда они с Беном приезжали домой, то день и ночь возились со старым автомобилем.

У Филипа же было много чудесных машин. И у него были деньги, даже тогда. Но он не был Раффом…

После выпускного бала, где Филип был ее кавалером, Эбби решила на некоторое время расстаться с ним. Но Филип не сильно горевал. Он сразу же стал встречаться с Сарой. Если бы не тот несчастный случай, возможно, Сара и Филип…

«Даже не думай об этом!» – велела себе Эбби.

Филип очень сильно изменился. После аварии он стал таким заботливым. Когда Эбби в нем нуждалась, он тут же являлся. Он убедил ее получить профессию юриста. «Ты справишься с этим, – убеждал ее Филип. – Ты умная, организованная, дотошная. Изучай юриспруденцию, и мы с тобой создадим самое лучшее адвокатское бюро в Бэнкси-Бей. Таким образом мы позаботимся о наших родителях, Эбби. Твои родители так тоскуют о Бене. И мы будем находиться рядом с ними».

И у них все получилось. Теперь ей нужно было только одно: чтобы Рафф не смотрел на нее таким осуждающим взглядом.

Как ему вынести ее присутствие?

Одна ночь, одна автомобильная катастрофа. И это встало между ним и Эбби навсегда…

– Расскажи нам о своем свадебном платье, – попросил Рафф, и Эбби бросила на него взгляд, в котором сквозили подозрение и злость.

– Зачем тебе об этом знать?

– Сара хочет услышать.

– Я приглашена на свадьбу, – сказала Сара и указала на пригласительную открытку, прикрепленную к холодильнику. – И ты тоже пойдешь, Рафф. Ты получил приглашение? Куда ты его дел? Рафф ведь тоже пойдет, да, Эбби?

– У меня в этот день дежурство, – отрезал он, прежде чем Эбби успела найти подходящий ответ. – Мы ведь говорили с тобой об этом, помнишь? Миссис Хендерсон говорила тебе.

– Было бы гораздо веселее, если бы тоже пошел на свадьбу.

«Нет, не было бы», – подумал Рафф, но ничего не сказал. Он взглянул на часы:

– Думаю, что коржики готовы.

– О… – Сара вскочила. – Мои медовые коржики! Я испеку тебе такие же коржики на свадьбу, Эбби. А Филип любит коржики?

– Конечно, – сказала Эбби. – Кто же не любит?

Медовые коржики. Большая уютная кухня. Собаки…

«Действительно ли Филип любит медовые коржики? Наверное, нет».

Эбби съела четыре коржика, и Сара сияла, глядя на нее. Но Сара не одна была счастлива. Клеппи лежал под стулом, слизывая с пола последние крошки коржика.

Сияющее лицо Сары, довольный вид Клеппи и задумчивый взгляд Раффа пробуждали в Эбби ощущение… ощущение…

Ощущение того, что ей надо бежать отсюда, пока она еще владела собой.

Ей надо ехать домой, к Филипу. Сказать ему о том, что она взяла собаку.

– Что-то не так? – спросил Рафф, и в голосе его послышалось сострадание. И это испугало ее больше всего. Она отодвинула стул так быстро, что вспугнула Клеппи, схватила его на руки и направилась к двери.

– Ты возьмешь с собой коржики? – спросила Сара, и Эбби, с усилием взяв себя в руки, кивнула с благодарной улыбкой.

Сара завернула ей несколько коржиков, но Эбби держала на руках Клеппи, поэтому не могла взять пакет. А это означало, что Рафф пойдет к машине вместе с ней.

Клеппи был теплым и пушистым. И сердце его билось возле ее груди. «Он действует успокаивающе», – подумала Эбби, и песик тут же потянулся и облизал ее, от горла до подбородка.

Она рассмеялась, и Рафф, который в это время открыл дверцу и положил пакет на заднее сиденье, повернулся к ней. Она увидела его улыбку в лунном свете.

– Собаки – замечательные существа.

– Да, – сказала она.

«Он стоит слишком близко», – подумала Эбби. Она должна уже находиться в своем прекрасном безопасном доме и ждать Филипа.

– Я любил целовать тебя, – неожиданно сказал он. – Ты действительно хочешь стать миссис Филип Декстер? Какое опрометчивое решение.

– Перестань!

– Выбери кого-нибудь другого, Эбби.

– Нет.

– Он когда-нибудь заставлял тебя трепетать от желания?

– Я не собираюсь…

– Это губительное решение, – сказал он и вдруг подошел вплотную к ней: большой, злой, угрожающий.

Рафф был явно опасен для нее. Рука его, взметнувшись вверх, обхватила ее подбородок, приподняла голову, заставив взглянуть на него, и ощущение опасности еще больше усилилось. Но Эбби не могла пошевелиться.

– Я не возражал бы против твоего замужества, если бы это был не Филип, – сказал Рафф, и она подумала: «Знает ли он, какое воздействие оказывает на меня?» – Я понимаю, что после смерти Бена между нами не может быть прежних отношений. Но ведь есть другие мужчины, которые могут возродить тебя к жизни. Мужчины, которые полюбят Клеппи.

– Филип полюбит его.

– Ты лжешь!

Рафф смотрел в ее глаза, пытаясь увидеть правду:

– Ну, расскажи мне, как он вызывает в тебе желание, заставляет трепетать.

– Я…

– У него получается это? – с мрачным удовлетворением спросил Рафф. – Но ведь есть парни, которые могут… могут понять, на что ты способна, что скрывается под этой чопорной внешностью адвоката. Потому что внутри тебя все еще живет прежняя Эбби. Эбби, которую я…

Он замолчал. Возникла такая тишина, будто весь мир застыл в молчании.

Эбби подняла лицо, совсем чуть-чуть. Секунды казались вечностью. И тьма, казалось, тоже была вечной.

А затем он поцеловал ее.

Тело ее охватил жар. В крови вспыхнул огонь. И губы прильнули к губам. Голова ее запрокинулась, но ему не надо было держать ее. Она прижалась к нему так, будто вросла в его тело, слилась с ним.

Рафф…

Он отодвинулся назад, совсем немного, и глаза его сверкнули в лунном свете.

– Эбби, – произнес он, и это был прерывистый, гневный шепот. – Эбби.

– Я…

– Он делает так? – с напором спросил он. Схватив ее руки, Рафф завел их за ее спину, но это не был насильственный жест. Она могла легко высвободить их, оттолкнуть его, но не делала этого.

Она стояла, словно парализованная, не в силах пошевелиться. Она не могла уйти. Не хотела. Трепеща от возбуждения, Эбби судорожно глотала воздух: все тело ее горело огнем.

Лунный свет освещал его лицо. Он смотрел на нее вопросительно, ожидая ответа. Ее обнимал Рафф. Мужчина, которого она когда-то любила.

И Эбби почувствовала, что приподнимается на цыпочки…

Ее губы снова прикоснулись к его губам.

* * *

Поцелуй был нежным и мучительным. Он был таким же неожиданным, как лед в огне: одновременно согревающим, замораживающим и возбуждающим. Эбби никогда не испытывала ничего подобного: она даже представить себе не могла, что такие ощущения вообще существуют.

Он отпустил ее руки, и она могла делать все, что хотела. А она хотела крепко обхватить его руками, прижать к себе… Разве можно было этого не хотеть? Разум ее куда-то исчез. Мысли улетучились. На свете был только этот мужчина. И была только страсть, вспыхнувшая между ними.

Рафф.

Разве она произнесла его имя вслух?

Возможно, да, а возможно, это был только вздох, застрявший в ее груди, звук истинного чувственного наслаждения.

О, его губы… Умелые, горячие и притягательные, они ласково заманивали ее. Она оказалась беспомощной и, обессиленно прижавшись к нему, с мучительным наслаждением сливалась с ним…

Слабый голос разума взывал к ней, и сигнальные неоновые маячки вспыхивали перед ее замутившимися от чувственной страсти глазами.

– Нет! – Это было похоже на сдавленный шепот.

Рафф услышал это слово. Боль, когда он отпустил ее, была непереносимой. Он отпустил ее и сделал шаг назад. Глаза его в лунном свете были такими же горящими, как и у нее. Но затем лицо его словно застыло, посуровело, и она поняла, что он сейчас уйдет.

И она должна была уйти.

В ушах раздался голос ее матери: «Держись подальше от этого мальчика Финна. Он доставит тебе много тревог».

Действительно, доставил. Она целуется с ним за девять дней до своей свадьбы. Она рискует всем – ради «мальчика Финна»?

– Я…

– Уезжай, Эбби, – сказал он, и она не узнала его голоса. Он был хриплым и низким, и она представить себе не могла, что это звучала боль. – Уезжай отсюда. Ведь ты не хочешь этого.

– Конечно, не хочу.

– Тогда забирай свою собаку и уезжай. Увидимся в суде.

Глава 5

Эбби трясло как в лихорадке. Она была сама не своя. Ощущение губ Раффа на своих губах не исчезало. Этот поцелуй…

«Нет. Даже не думай об этом!»

Клеппи протянул лапу, и Эбби поняла, что он хочет этим сказать. Пес утешал ее, и вместе с тем сам получал от нее утешение.

Свернув на свою улицу, она увидела машину Филипа, припаркованную перед ее домом. Сердце ее упало.

– Привет, – сказала она, выбираясь из машины. – Холостяцкая вечеринка так рано закончилась?

– Вряд ли это можно назвать вечеринкой. – Взяв Эбби за руки, Филип поцеловал ее, но она ничего не почувствовала. – Были всего лишь мой отец, мои дяди и двоюродные братья.

– Почему же вы так мало погуляли?

– На сегодня достаточно, – удовлетворенно произнес Филип. – Я готовлюсь к медовому месяцу. Где ты… – Но мгновенно замолчал. За ее спиной пошевелился Клеппи. Пес зевнул, затем поскулил немножко. – Что это?

– Это Клеппи.

– Клеппи?

– Это моя собака, – сказала Эбби, стараясь говорить спокойно, чтобы он не подумал, будто она оправдывается. – Ты знаешь, сегодня утром Рафф попросил меня отвезти его к ветеринару, на усыпление. И я не смогла. Это песик Исаака Абрахама, Клеппи ищет новый дом, и я решила взять его. Сара присмотрела за ним днем. – Не было никакой необходимости вновь упоминать имя Раффа. – Вот, у нас теперь есть собака. – Она удивилась тому, что голос ее звучал так весело. – Филип, познакомься с Клеппи. Клеппи, познакомься с Филипом. Я уверена, вы станете лучшими друзьями.

Филипу это явно не понравилось, но она не собиралась отступать; Эбби стояла не шевелясь и наконец дождалась от него ответа:

– Оно будет спать на улице.

– Это «он», а не «оно».

– Он будет спать на улице, – согласился Филип. – И на уступки я не пойду!

– Хорошо, – сказала Эбби, сцепив руки за спиной. «Пес поспит на улице некоторое время, – подумала она, – пока Филип не смирится с его существованием, а потом потихоньку переведу его в дом. А до свадьбы, в ближайшие девять ночей, Клеппи будет спать в моей комнате».

– А как же мы поедем в свадебное путешествие?

– Я попрошу миссис Сандерсон кормить его и гулять с ним.

– Ей надо будет платить за это.

– Мы можем себе это позволить.

– Я не хочу, чтобы Эйлин Сандерсон совала свой любопытный нос в наш дом.

– Тогда я придумаю что-нибудь еще. Но ты полюбишь его.

– Если ты хотела собаку, почему не взяла чистокровного щенка? – спросил он, подозрительно взглянув на Клеппи.

– Мне нравится Клеппи.

– Финн навязал его тебе!

– Это было мое собственное решение.

– Ты слишком мягкосердечная.

– Ничего не могу с собой поделать, – призналась она, осознавая, что барьер преодолен и она оказалась на другой стороне. – Ты хочешь зайти выпить кофе и поближе познакомиться с нашим новым любимцем?

– Мне надо поработать. Я не слишком уверен в завтрашнем дне.

«Он уверен, – Эбби знала это наверняка, – но все равно будет изучать документы вновь и вновь, вдоль и поперек».

Когда-то она задумалась – зачем Филип вернулся в Бэнкси-Бей? Он был умен, амбициозен и мог зарабатывать большие деньги в Сиднее.

«Я вернулся из-за тебя», – вновь и вновь повторял он ей, но она понимала, что не только из-за нее. Филип проводил много времени с ее родителями и посещал яхт-клуб, в котором когда-то состоял Бен.

Эбби поцеловала его на прощание, пожелав спокойной ночи, и внесла Клеппи в дом. В любое время она может поставить Филипу ультиматум: если ты не согласишься взять собаку, тогда свадьбы не будет. И он, конечно, выберет собаку.

* * *

Эбби до полуночи приводила Клеппи в порядок. Она помыла его, затем высушила феном. Конечно, песика нельзя было назвать красавцем, но он был очаровательным – именно благодаря своей «некрасивости». И он терпеливо отнесся к фену. А затем поужинал, несмотря на то что перед этим плотно перекусил медовыми коржиками.

Пока Эбби готовилась ко сну, Клеппи обследовал ее спальню, И, поразительно, проявил большой интерес к ее шкатулке с драгоценностями. Это была красивая шкатулка из можжевельника. Дед Филипа специально изготовил ее для Эбби, когда они с Филипом объявили о своей помолвке. Эбби нравилось это изящное изделие, а также нравился запах можжевельника, который исходил от шкатулки.

Резьба по дереву была страстью деда. Такие шкатулки он изготовил для половины города. «Мои вещицы будут существовать еще сотни лет после меня, девочка», – однажды сказал он ей.

Дед Филипа был частью этого города. Семья Филипа…

От ее свадьбы зависело счастье многих людей. И от этого Эбби должна была бы чувствовать себя счастливой, но сейчас почему-то у нее возникло ощущение, что она оказалась в ловушке.

– Что тебе нравится больше: шкатулка или драгоценности? – спросила она Клеппи, намеренно отвлекаясь от своих мыслей. Открыв крышку, она показала ему содержимое.

Клеппи понюхал брелоки, кольца и цепочки без всякого интереса, но задержал взгляд на самой шкатулке. Он снова понюхал ее – и Эбби подумала, что ему нравится ее тонкий запах.

– Нет! – сказала она и убрала шкатулку на полку.

Клеппи вздохнул и вернулся к своему бюстгальтеру. Эбби заплатила за него – и подарила псу. Да, конечно, песика нельзя было поощрять за воровство, но сегодняшний день был исключением.

Клеппи спал на ее кровати, уютно прижавшись к ней, и Эбби это очень нравилось. Во сне он сопел. Ей это тоже понравилось. Она даже не возражала против того, что левой лапой он прижимал ворованный бюстгальтер.

– Я понимаю, что ты счастлив, Клеп, – сказала она ему, – но это твоя последняя добыча. Теперь ты будешь законопослушным горожанином.

«И будешь держаться подальше от полиции. От Раффа».

Клеппи, проснувшись на рассвете, ткнулся носом ей в лицо, и она проснулась от его теплого дыхания и тихого постукивания хвостом.

Хорошо, что Филипа здесь не было. Он не любил бывать в ее доме. Филип считал, что она напрасно тратит деньги, оплачивая содержание своего маленького дома, когда он уже купил для них прекрасный большой особняк на берегу моря.

Но дед с бабкой оставили Эбби хорошее наследство, и этот маленький домик был свидетельством ее независимости. Выпустив Клеппи в крошечный сад, чтобы пес обследовал его, Эбби подумала, как ей будет недоставать ее уютного жилища.

Дом Филипа был роскошным. Она была сражена наповал, когда Филип построил его: в нем было все, о чем могла мечтать любая женщина.

«Поэтому надо отбросить все сомнения».

Предоставив Клеппи самому себе, она решила взглянуть на свое свадебное платье, просто чтобы лишний раз уверить себя в том, что она выходит замуж. Ей следовало восхититься им.

И она восхитилась. Это было роскошное платье. Эксклюзивной ручной работы. Ей потребовалось два года, чтобы сшить его. Эбби получала огромное удовольствие, когда работала над ним. Но наденет ли она его с таким же удовольствием? Вряд ли.

Это было глупо. На коленях ее лежал золотистый пушистый комок: это был Клеппи. Он помахивал хвостом, и его большие карие глаза задорно поблескивали. Он с надеждой поглядывал на входную дверь.

Ждал новых приключений?

– Мне придется запирать тебя, когда я буду уходить на работу, – сказала она ему. – Но я буду приходить на обед. Прости, Клеп, но сегодня утром тебе, возможно, придется поскучать. Ничего не поделаешь. Это цена, которую ты должен платить за то, что тебя не усыпили в ветеринарке. Сейчас я ухожу в суд. Ты собака юриста. И у меня есть роскошное, с ручной вышивкой, свадебное платье, а у тебя – новый роскошный дом, потому что ты – моя собака. Мы должны радоваться тому, что у нас есть. И я уверена, мы радуемся.

Когда Эбби уходила на работу, Клеппи с грустью смотрел ей вслед. И она понимала, какие чувства он испытывал.

Раффа не было в суде.

Конечно, его и не должно было быть здесь! Он был полицейским, а не обвинителем, и основная работа его находилась не здесь. Вчера он дал свои показания. Филип не вызвал его для дачи дополнительных показаний.

Эбби села в кресло рядом с Филипом, он поцеловал ее и с улыбкой спросил:

– Ты не передумала насчет собаки? Она нам совсем не нужна.

– Нет, не передумала.

– Где он сейчас?

– Гуляет в моем саду. Он не сможет выбраться оттуда. Там высокий забор, без всяких дыр.

– Он устроит тебе там беспорядок.

– Я выгуляла его, прежде чем уйти на работу. С удовольствием прогулялась. Теперь буду делать это каждое утро. Может быть, ты присоединишься к нам?

– Лучше заниматься аэробикой. Тебе надо разработать полноценную программу по укреплению сердца. Прогулка – это…

Она больше не слушала его.

Ее рабочее утро началось. Оно было очень, очень утомительным. Стрелки часов ползли как улитки.

Наверное, Клеппи там скучает? А она?

Малколм, государственный обвинитель, должен что-то сделать со своим голосом. Он был таким занудным и тихим, что мог убаюкать любого.

Наконец объявили обед.

Дверь в зал суда неожиданно распахнулась. Все взоры обратились в ту сторону. И вдруг Эбби почувствовала, что скука ее мгновенно испарилась. Потому что в дверях стоял… Рафф. В полной экипировке. Лицо его было мрачным. Из кобуры торчала рукоятка пистолета. Полицейский был готов к действию. Возле его ноги находился какой-то белый пушистый комок, привязанный за розовую ленточку. На руках у Раффа сидел… Клеппи?

– Простите, ваша честь, – сказал он, обращаясь к главному судье. – Но я провожу криминальное расследование. Абигейл Каллахэн находится здесь?

Эбби встала, ярко покраснев.

– К-к-леппи, – запинаясь, вымолвила она.

– Не соблаговолите ли проследовать за мной, мисс Каллахэн? – сказал Рафф.

– Она никуда не пойдет! – бросил Филип, поднимаясь и кладя руку на плечо Эбби. – В чем…

– Если она не пойдет добровольно, мне придется арестовать ее, – сказал Рафф. – Как соучастника преступления. – Он взглянул себе под ноги, где за розовую ленточку был привязан пушистый белый комок. Другой конец розовой ленточки был в пасти у Клеппи. – Абигейл Каллахэн, ваша собака украла у миссис Фрайер ее пекинеса. Вы должны пройти со мной, чтобы разобраться с этим делом, или я буду вынужден арестовать вас за воровство.

Зал затих. Лицо Джастиса Везерби было непроницаемым. Почти равнодушным. Только слегка подрагивали уголки губ. Лицо Раффа тоже было непроницаемым. Он стоял, держа Клеппи на руках, и ожидал ответа Эбби.

Клеппи выглядел ужасно. Шерсть его была перепачкана грязью. Но хвост задорно вилял.

– Клеппи был заперт в моем саду, и забор там очень высокий, – сказала Эбби, с ужасом глядя на двух собак.

– Мой следственный опыт подсказывает, что собаки умеют делать подкоп, – сказал Рафф, встряхнул Клеппи, и на чистый пол посыпались черные комья земли. – Вы пройдете со мной, мэм?

– Верните собаку ее владелице, вот и все! – бросил Филип, еще крепче сжав плечо Эбби. – А другую собаку привяжите снаружи. Абигейл сейчас занята.

– Рафф, пожалуйста… – сказала Эбби.

– Миссис Фрайер сходит с ума, – сказал Рафф, немного смягчившись. – Я ждал, пока в суде не начнется обеденный перерыв, но больше ждать не могу. Если вы не хотите оказаться в полицейском участке, то сами поезжайте к миссис Фрайер и объяснитесь с ней.

Эбби взглянула на Джастиса Везерби. Тик в углах губ судьи стал перерастать в усмешку. Кто-то в глубине зала уже смеялся.

Лицо Филипа потемнело от гнева.

– Убери собаку, Абигейл! – прошипел он, собирая свои документы. – Убери ее отсюда, и чтобы я ее больше не видел!

– Именно так, ваша честь, – торжественно произнес Рафф. – Адвокат защиты прибудет обратно, как только вернет владелице ворованное имущество.

Эбби вышла из зала суда вслед за Раффом, стараясь держать себя достойно, как и подобает адвокату, но, как только они вышли на улицу и осеннее солнце осветило ее лицо, она почувствовала, что к горлу ее подступает приступ истерики. И в то же время почувствовала странное ощущение… свободы? Будто Рафф спас ее от тюрьмы.

Это была совершенная глупость! Рафф только что пытался сделать из нее посмешище!

– Полагаю, ты вдоволь повеселился, – сказала она, и Рафф повернулся, взглянув на нее. И снова ее обдало волной чистейшего тестостерона. Он был в полицейской форме, и – боже мой! – это было так сексуально… Отблески солнца играли на его загорелом лице и бронзовых волосах. Рубашка у него была с короткими рукавами, и его руки…

«Они в два раза шире, чем у Филипа», – подумала Эбби и сразу же отругала себя за эти неуместные мысли.

Колени ее стали ватными.

Что с ней происходит? Она стояла на солнце и страстно хотела Раффа Финна. Изнемогала от желания. Этот человек разрушил ее жизнь…

– Ты говоришь, что Клеппи сделал подкоп под забором и выбрался из сада? – строго спросила она.

– Ты хочешь сказать, что я ему помогал? – сказал Рафф, и в глазах его блеснули те же озорные огоньки. – Ты думаешь, что я гулял где-то неподалеку и одолжил ему лопату?

– Нет, я… Но забор прочно врыт в землю. И Клеппи, чтобы выбраться, должен был вырыть очень глубокую яму.

– Он очень упорный пес. Я предупреждал тебя, Абигейл.

– И что я должна сейчас делать?

– Извиниться.

– Перед тобой?

Он усмехнулся при этих словах, и лицо его осветилось улыбкой. Она давно не видела этой улыбки. С тех пор как…

– Не могу представить себе, что ты передо мной извиняешься, – сказал он. – Но ты можешь попытаться извиниться перед миссис Фрайер. Она, наверное, находится сейчас в предынфарктном состоянии. Миссис Фрайер позвонила час назад и сказала, что оставила свою собачку перед магазином. Когда вышла, собачки не было. Сначала я думал, что мы имеем дело с похитителем собак, который собирается потребовать за пекинеса выкуп, но нашелся свидетель, сообщивший нам о том, что пекинеса, а это, как ты знаешь, девочка, увел Клеппи.

Эбби закрыла глаза. Ничего хорошего в этом не было. Во многих отношениях.

– Ты поймал его?

– Мне не надо было его ловить, – сказал Рафф и улыбнулся еще шире. Это была медленная, испепеляющая улыбка – такая же жаркая, как солнечные лучи. – Я нашел эту парочку на ступеньках твоего дома.

– Моего дома…

– Песик, похоже, уже считает твой дом своим. Это дом Эбби. И дом Клеппи. Или, возможно, он решил сделать тебе замечательный подарок.

«О, Клеппи…»

Она смотрела на своего грязного пса-клептомана, сидевшего у Раффа на руках. Пес в ответ смотрел на нее – и в глазах его светилась надежда. Он слегка дрожал – от счастья, от полноты собачьей жизни.

И почему вдруг глаза ее наполнились слезами?

– Почему… Почему ты не отнес Пушинку обратно к миссис Фрайер? – с трудом выговорила Эбби, сглотнув комок в горле.

– Посмотри. – Рафф поставил на пол Клеппи и потянул за розовый поводок, пытаясь вытащить его из пасти пса.

Клеппи вцепился в него так, будто от этого зависела его жизнь. Рафф снова потянул за поводок. Клеппи зарычал, плотнее сжал челюсти и взглянул на Эбби. «Помоги мне, – говорил его взгляд. – Этот парень хочет отнять у меня твою собственность».

Рафф отпустил собаку. Маленький пес повернулся к ней, дрожа всем телом от возбуждения и восторга. Эбби наклонилась к нему, протянув руку, и он бросил конец поводка прямо ей в ладонь.

«О боже…»

Она не могла говорить. Она не могла думать. Эта несносная собачонка покорила ее сердце.

– Ты мог бы отстегнуть поводок у Пушинки, – с трудом выговорила Эбби.

– Эй, твоя собака рычала на меня, – сказал Рафф. – Ты слышала это. И он мог откусить мне руку.

– Он при этом вилял хвостом!

– Мне совсем не хотелось экспериментировать, – пожал плечами Рафф. – Я, конечно, вооружен, но я не слишком быстрый стрелок. Слишком большой риск.

Она взглянула на него – большого и мускулистого. Полицейский с оружием. Неужели он может кого-то убить?

– Абигейл… – Это был Филип, спускавшийся по ступенькам. Вид у него был разъяренный.

– Я успокаивала собак, – запинаясь, проговорила она. – Перед тем, как Рафф увезет их отсюда.

– Перед тем, как мы увезем их отсюда! – сказал Рафф. Он направился к своей патрульной полицейской машине.

– Ты можешь сам справиться с этим! – резко бросил Филип.

– Нет, – сказал Рафф. Веселые огоньки исчезли в глазах. Одной рукой он взял Клеппи, другой – пекинеса. – Сам отмазывай Уолласа от тюрьмы, – сказал он Филипу. – Абигейл займется собаками.

– Мне нужно…

– Я буду делать все возможное, чтобы лишить тебя всякой помощи. Тебе не удалось сорвать с моей удочки этого слизняка, – бросил Рафф. – Абигейл, пойдем!

Она пошла. Рафф не давал ей никакого выбора, и она понимала, что миссис Фрайер, должно быть, страшно негодует. За ее спиной негодовал Филип, но Эбби решила, что если она поедет к миссис Фрайер, то это будет меньшее из двух зол.

Она села на переднее сиденье патрульной машины Раффа, взяв обеих собачек на колени и уставилась прямо перед собой.

После той аварии суд так и не состоялся. Не было достаточных доказательств для привлечения Раффа к суду.

«Но Рафф отрицает свою вину?» Эбби помнила, что спросила родителей и следователей: «Что говорит сам Рафф?»