Текст книги "Позолота"

Глава 16

Дверь в трактир распахнулась в тот момент, когда Серильда смазывала расцарапанную друдой щеку. К своему удивлению, она увидела девчонку из той самой компании детей – та вошла, делая вид, что не замечает Серильду. Даже не посмотрев в ее сторону, девочка направилась к прилавку и дальше – к двери на кухню.

– Мама, я вернулась! – крикнула она.

В дверях показалась Лоррейн с тарелкой в руках.

– Так рано! Я думала, что не увижу тебя до темноты.

Девочка передернула плечами.

– На рынке скучно, вот я и подумала, вдруг тебе нужна помощь.

– Да я не против, – хмыкнула Лоррейн. – Отнеси вот это молодой госпоже у окна.

Девочка соскочила с табуретки, и обеими руками взяла у матери тарелку. Когда она подошла ближе, Серильда увидела, что это та самая девочка, которая спросила, живая ли она. Теперь ее сходство с трактирщицей бросалось в глаза. Только кожа немного светлее, зато круглые щеки и хитрые карие глаза такие же, как у ее матери.

– Ваша еда, – девочка поставила перед Серильдой тарелку.

При виде пышной золотистой булки с маслом и сладких пирожков с яблоками и корицей рот Серильды наполнился слюной.

– Выглядит божественно, большое спасибо, – Серильда разломила пирожок пополам. Откусив кусочек слоеного теста с нежными яблоками, она застонала, нисколько этого не стыдясь.

Девочка не спешила уходить и стояла у стола, переминаясь с ноги на ногу.

Проглотив, Серильда кивнула:

– Ну, давай. Спрашивай.

Набрав в грудь воздуха, девочка выпалила:

– А ты долго была в замке? Всю ночь? Никто не помнит, как ты приехала в город. Тебя Охота принесла? Ты призраков видела? А как ты выбралась?

– Боги, сколько вопросов! Сначала мне нужно подкрепиться, – улыбнулась Серильда. Проглотив половину пирожка и запив сидром, она выглянула в окно – с улицы на нее глазели трое остальных ребят.

– Твои друзья, кажется, боятся меня, – сказала она. – Как же ты решилась подойти?

– Я самая смелая, – девочка выпятила грудь.

Серильда усмехнулась.

– Это уж точно.

– Генриетта думает, что ты – нахцерер, – добавила девочка. – И что ты, может быть, умерла – погибла из-за какого-то несчастного случая, а Темные затянули твой дух в Адальхейд. Но ты не осталась за завесой, как все остальные, и теперь, возможно, убьешь всех в городе, как только люди заснут, а потом начнешь есть свое тело, превратишься в свинью и убежишь в лес.

– Сразу видно, что Генриетта отличная выдумщица.

– А это правда?

– Нет, – рассмеялась Серильда. – Но если бы это было правдой, я бы, пожалуй, не призналась. – И, откусив еще пирожка, она продолжала: – Не думаю, что нахцереры могут разговаривать. У них же рот всегда занят – они жуют свой погребальный саван.

– И свое тело, – подхватила девочка. – И все, что попадется.

– Да, и это тоже.

– Но, мне кажется, нахцереры не любят яблочные пироги, – задумчиво заметила девочка.

Серильда закивала.

– Согласна. Дли нежити – только пироги с мясной начинкой. А как тебя зовут?

– Лейна, – ответила девочка. – Лейна Де Вен.

– Скажи-ка мне, Лейна Де Вен, твои дружки случайно не делали ставки, хватит ли тебе смелости подойти ко мне и задать все эти вопросы?

В глазах Лейны вспыхнуло удивление:

– Как ты узнала?

– У меня талант – я немного умею читать мысли, – серьезно сказала Серильда. Она очень хорошо представляла, что на уме у скучающих, озорных ребятишек, так похожих на тех, с которыми она проводила столько времени.

Ей удалось впечатлить Лейну.

– И велика ли была ставка?

– Два медяка, – сказала Лейна.

– Давай заключим сделку. Я расскажу тебе, как оказалась в замке прошлой ночью, в обмен на завтрак.

Просияв, девчонка юркнула на скамью напротив Серильды.

– Уговор!

Она победно улыбнулась в окно своим друзьям, которые были ошеломлены, видя, что Лейна не только разговаривает с Серильдой, но и села к ней за стол.

– Они не верили, что я решусь, – заметила Лейна. – Тебя даже взрослые на рынке испугались. Только об этом и судачили, когда ты ушла. Говорили, что глаза у тебя заколдованные, – девочка всмотрелась в лицо Серильды. – Они и правда странные.

– Все волшебное странно.

Глаза Лейны расширились.

– Это они тебе помогают читать мысли? Ты можешь… видеть насквозь?

– Возможно.

– Лейна! Что ты делаешь? Зачем беспокоишь нашу гостью?

– Извини, мамочка. Я просто…

– Это я попросила ее составить мне компанию, – сказала Серильда, смущенно улыбнувшись. – Хоть я и не помощница ученого, но мне и в самом деле интересно узнать об этом городе. Я никогда раньше не была в Адальхейде, вот и подумала, что Лейна мне о нем расскажет. Прошу меня простить, если оторвала ее от работы.

Лоррейн, прищурившись, поставила перед Серильдой еще одну тарелку с едой – маринованную рыбу и вареный окорок, сушеные сливы, а еще блюдечко, полное зимней ягоды.

– Работы сегодня не так много. С этим все в порядке. – Она бросила на дочь выразительный взгляд, смысл которого был ясен без слов: нечего ребенку задерживаться за этим столом. – Я отправила кое-кого с новостью к Роланду. И дам тебе знать, как только он ответит.

– Спасибо. У вас такой красивый город, очень жаль, что я не могу погостить в нем подольше. Я мало что слышала об Адальхейде, но он кажется мне… процветающим.

– Ага, – выпалила Лейна. – Это из-за…

– Хорошего управления, – перебила ее Лоррейн. – Хоть мне и не следует так говорить.

Лейна закатила глаза:

– Моя мама – бургомистр.

– Вот уже семь лет, – с достоинством подтвердила Лоррейн. – С тех пор, как решили, что Бернарду пора на покой.

Она кивнула в сторону человека у камина, который неторопливо допивал пинту эля.

– Бургомистр! – поразилась Серильда. – Вы так молодо выглядите.

– О, да, – сказала она, немного красуясь. – Но ты не найдешь никого, кто бы любил этот город больше, чем я.

– Вы давно здесь живете?

– Всю свою жизнь.

– Тогда вы должны знать об этом месте буквально все.

– Конечно, знаю, – сказала Лоррейн с серьезным видом, подняв палец. – Но, хочу предупредить, я не сплетница.

Лейна прыснула, но попыталась скрыть смех кашлем. Мать сердито уставилась на нее:

– И своей дочери тоже не позволю сплетничать о местных жителях. Ты меня поняла?

Под ее пристальным взглядом улыбка моментально исчезла с лица Лейны.

– Конечно, мамочка.

Лоррейн кивнула.

– Ты ведь говорила, что тебе нужно в Мерхенфельд?

– Да, спасибо.

– Просто себя проверяю. Я дам знать, как только будут новости.

И она отправилась на кухню.

– Не сплетница, – пробормотала Лейна, стоило матери скрыться из виду. – Но она, кажется, и сама в это верит.

Девочка перегнулась через стол и прошептала:

– Уж поверь, они с моим папочкой открыли трактир только потому, что она любит посплетничать, а, как известно, трактир для этого – лучшее место.

Дверь открылась, впустив свежий ветерок и аромат свежего хлеба. Лейна оживилась, ее глаза загорелись:

– Вы только посмотрите! А вот и новые сплетни. Доброе утро, госпожа профессор!

Миниатюрная женщина со светлой кожей и каштановыми волосами вошла и остановилась у двери.

– Лейна, когда уже ты станешь называть меня просто Фридой? – Она поправила корзину, которую держала на бедре. – Твоя матушка здесь?

– Только что ушла на кухню, – объяснила Лейна. – Скоро вернется.

Лоррейн вышла, приветливо улыбаясь.

– А теперь смотри, – прошептала Лейна, и Серильде потребовалось некоторое время, чтобы понять, что девочка обращалась к ней.

– Фрида! Как удачно, что ты зашла именно сейчас, – сказала Лоррейн, как-то странно задыхаясь, хотя минуту назад дышала совершенно нормально.

– Почему? – спросила Фрида, ставя корзину на стойку.

– У нас тут гостья из другого города, интересуется историей Адальхейда и замка, – продолжала Лоррейн, указывая на Серильду.

– Вот как! Хорошо. Возможно, я могу… хм, – Фрида перевела взгляд с Серильды на свою корзину. Снова посмотрела на Серильду. Опять на корзину. Потом на Лоррейн. Фрида разволновалась, ее щеки порозовели, но она быстро взяла себя в руки, встряхнулась и вытащила из корзины что-то, завернутое в салфетку.

– Сначала я… Вот, принесла тебе и Лейне по куску коричного пирога с грушей. Помню-помню, твой любимый пирог в это время года. А вчера я получила посылку из Винтер-Корта.

Продолжая говорить, она принялась вынимать из корзины книги в кожаных переплетах.

– Два новых сборника стихов, сказки в переводе с оттельенского… история торговых путей, обновленный бестиарий, богословие Фрейдона… О! Только посмотри, что за прелесть, – она извлекла на свет пухлый фолиант с толстыми пергаментными страницами. – «Сказки Орланты», эпический приключенческий роман в стихах, написанный сотни лет назад. Говорят, в нем есть морские чудовища, битвы и любовь, и… – она замолчала, стараясь умерить свой пыл. – С детства мечтала его прочитать. Но подумала, не предложить ли сначала тебе? Выбери, может, тебе захочется что-то почитать?

– Я еще не дочитала книгу, которую ты принесла на прошлой неделе! – сказала Лоррейн, но взяла томик стихов и полистала. – Как только закончу, приду в библиотеку выбрать что-нибудь новенькое.

– А книга тебе нравится?

– Очень!

Женщины заулыбались, переглянулись, у обеих глаза лучились теплом.

Лейна бросила на Серильду многозначительный взгляд.

– Отлично. Чудесно, – пробормотала Фрида и стала складывать книги обратно в корзину. – Что ж, надеюсь, скоро увижу тебя в библиотеке.

– Непременно. Фрида, ты – благословение Адальхейда.

Щеки Фриды стали пунцовыми.

– Уверена, что вы всем так говорите, госпожа бургомистр.

– Не-а, – мотнула головой Лейна. – Вовсе нет.

Лоррейн бросила на нее сердитый взгляд.

Прочистив горло, Фрида снова прикрыла корзину салфеткой и отошла от стойки. Забавной прыгающей походкой она направилась к Серильде.

– Это вы интересуетесь нашим Адальхейд?

– Пока вы не начали разговор, – вмешалась Лоррейн, – хочу предупредить, что Роланд ждет тебя у южных ворот через двадцать минут.

– О, спасибо, – сказала Серильда. Она бросила на Фриду извиняющийся взгляд. – Вы, должно быть, работаете в городской библиотеке?

– Да, я библиотекарь. Ой! Я кое-что придумала. Сейчас вернусь.

И Фрида выпорхнула из трактира. Лейна, подперев голову руками, ждала, когда за ней закроется дверь.

– Мамочка, мне казалось, ты не любишь стихи.

Лоррейн замерла.

– Неправда! Я много чем интересуюсь.

– Угу. Например… историей древнего земледелия?

Лоррейн сердито отщипнула кусочек пирога.

– Это было чрезвычайно интересно. К тому же, не вредно время от времени почитать что-нибудь, кроме сказок.

Лейна фыркнула.

– Там четыреста страниц, и ты засыпала, как только брала ее в руки.

– Неправда!

– Знаешь что, – лукаво сказала Лейна, – может, просто пригласишь ее поужинать? Она не меньше тысячи раз расхваливала твою тушеную капусту. И что-то я не видела, чтобы кто-то еще любил тушеную капусту так же сильно.

– Ну-ка, не умничай тут, – сказала Лоррейн. – Фрида – моя подруга, а библиотека очень помогает нашему городу.

Лейна пожала плечами.

– Я только хочу сказать, что вам бы пожениться – может, тогда найдется, о чем поговорить, кроме новых книг для библиотеки.

– Пожениться! – воскликнула Лоррейн. – Что тебе только в голову приходит! Ну и чепуха. С чего ты только…

Она возмущенно фыркнула, развернулась и унесла пироги на кухню.

Бывший бургомистр, сидевший у камина, поцокал языком.

– Смех, да и только! Ведь все уже давно все поняли, да? – взглянув поверх кружки, он подмигнул Лейне, и та рассмеялась.

– Совсем пропащие, правда?

Пожилой мужчина покачал головой.

– Не сказал бы. Для некоторых вещей нужно время.

– Надеюсь, ты не обидишься, если я спрошу, – сказала Серильда, – но… ты, кажется, упомянула об отце?

Лейна кивнула.

– Он умер от чахотки, когда мне было четыре года. Я его почти не помню. Мама говорит, что он навсегда останется ее первой и самой большой любовью. Но вот уже несколько месяцев они с Фридой так любезничают друг с дружкой, что я начала думать – уж не настало ли время для второй большой любви… – Внезапно смутившись, девочка робко подняла глаза. – Это странно?

– Нет, – решительно ответила Серильда. – Я считаю, что ты рассуждаешь очень по-взрослому. Мой отец тоже один. Он пока не нашел того, кто мог бы стать его второй любовью, но, если бы это случилось, я была бы счастлива.

– Твоя мать умерла?

Серильда хотела ответить, но заколебалась. И вместо того, чтобы ответить, сказала совсем другое:

– Я ведь должна тебе историю за такой чудесный завтрак.

Они обе посмотрели на стоявшую перед Серильдой тарелку. Вся еда с нее чудесным образом исчезла. Лейна выпрямилась и возбужденно заерзала на скамье.

– Тогда поторопись! Роланд нетерпеливый, не любит ждать.

– Это короткая история. Видишь ли, моя мама ушла, когда мне едва исполнилось два года.

Это была чистая правда – по крайней мере, так всегда говорил отец. Но он никогда не рассказывал подробностей, а Серильда – боясь, как бы не разбилось ее сердце, хрупкое сердце маленькой девочки, которую недостаточно любила мать – никогда не расспрашивала. За эти годы она сочинила множество сказок, чтобы смягчить жестокую правду.

Ее мать была моховицей, которая не могла долго жить вдали от леса и, как ни больно ей было оставить свое единственное дитя, ей пришлось вернуться в родные края.

Ее мать была принцессой из далекой страны, и она была вынуждена уехать, чтобы править королевством. Она бросила семью, чтобы не подвергать ее опасности, которой грозят дворцовые интриги.

Ее мать была полководцем и сражалась на далекой войне.

Ее мать была возлюбленной бога смерти, и он забрал ее обратно в Ферлорен.

Ее мать любила ее. Она бы ни за что не ушла, если бы у нее был выбор.

– Поэтому я сюда и приехала, – сказала Серильда, у которой в голове вертелась новая история. – Чтобы отомстить.

Брови Лейны взлетели вверх.

– Мою мать забрал Эрлкинг. Много лет назад ее увела за собой Дикая Охота. Я пришла, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Чтобы узнать, что они с ней сделали – бросили где-то умирать, или она стала призраком в его свите? – Помедлив, Серильда добавила: – Я пришла, чтобы убить его.

На самом деле Серильда ни о чем таком и не думала, но стоило словам сорваться с ее губ, как по спине пробежал холодок. Она потянулась за сидром, но кружка оказалась пустой, как и тарелка.

Лейна смотрела на нее во все глаза, словно видела перед собой величайшую охотницу.

– А как убить Эрлкинга?

Серильда посмотрела на девочку. В ее голове закрутились мысли… покрутились еще… но она ничего не придумала. Поэтому сказала правду:

– Понятия не имею.

Дверь распахнулась, вернулась запыхавшаяся Фрида. В руках у нее была всего одна книга, и она вручила ее Серильде бережно и торжественно, будто королевскую драгоценность.

– Что это? – Серильда осторожно взяла книгу в руки. Она была такой старой, что почти рассыпалась. Корешок был потертым, а страницы хрупкими, пожелтевшими от времени.

– История нашего края. Он простирается от моря до гор, а его история уходит в глубь веков, к первым поселенцам. Здесь есть и о политике, и об архитектурных стилях… И карты есть, очень красивые. Книга не только об Адальхейде, но попадается кое-что и про него. Я подумала, может, вам это пригодится?

– О, спасибо, – Серильда была тронута и чувствовала вину из-за того, что ее интерес к истории Адальхейда ограничивается желанием узнать о нежити, поселившейся в руинах замка. – Но боюсь, мне пора ехать. И я не знаю, когда смогу вернуть книгу, и смогу ли вообще.

Фрида замахала руками:

– Книгами нужно делиться! К тому же этот экземпляр немного устарел. Я все равно собираюсь заказать новый для нашей библиотеки.

– Если так… тысяча благодарностей.

Фрида просияла и молитвенно сложила ладони.

– Кстати о твоем отъезде! Я встретила Роланда Хааса, он направляется к воротам. Так что, если ты действительно собираешься ехать с ним, стоит поторопиться.

Глава 17

Серильда надеялась, что во время поездки сможет полистать подаренную книгу. Но вместо этого она тряслась в телеге Роланда Хааса, сидя на сырой конской попоне, и обеими руками держась за высокие борта, чтобы не выпасть – телега то и дело подскакивала на ухабах. Одновременно приходилось непрерывно отпихивать любопытные клювы двадцати трех кур, которых Роланд вез на рынок в Мондбрюк. По-видимому, шнурки ее башмаков казались им вкуснейшими червячками, и птицы не оставляли ее в покое.

Так что, когда Роланд высадил девушку на перекрестке в нескольких милях от Мерхенфельда, ее ноги были все исклеваны. Рассыпавшись в благодарностях, Серильда пустилась в путь и вскоре увидела знакомые места – ферму Торпа с большой ветряной мельницей, чьи засыпанные снегом лопасти и сейчас крутились; окруженный кустиками самшита нарядный домик матушки Гарвер, с белеными стенами.

Серильда решила срезать путь и, чтобы не идти через городок, повернула на юг, к грушевому и яблоневому саду. Зимой сад стоял пустой, голые ветки тянули к небу узловатые пальцы. Тучи разошлись, день выдался теплый – такого не было уже несколько месяцев. Но ни солнце, ни ходьба не помогали. Холод проник в ее кости, она не могла согреться с самого утра, когда проснулась в полуразрушенном замке. По спине то и дело пробегал озноб, стоило заметить черную птицу или услышать вдалеке хриплое карканье. Серильда то и дело озиралась, ожидая увидеть взъерошенного нахткраппа – преследующего ее, шпионящего за ней, метящего клювом в ее глаза и часто бьющееся сердце.

Но видела она только обычных ворон и галок.

Уже почти стемнело, когда в долине, разрезанной надвое извилистой рекой, показалась их мельница. Над трубой поднимался дым. Ветки орешника клонились под тяжестью снега. Из конюшни с любопытством выглядывал Зелиг, их любимый старый конь. Отец даже расчистил тропинку от дороги до самой двери.

Серильда бросилась к дому.

– Отец! – крикнула она, подбежав поближе.

Мгновение спустя дверь распахнулась, и на порог выскочил отец. Увидев ее, он радостно вскрикнул, и Серильда бросилась в его объятия.

– Ты вернулась! – повторял он, уткнувшись лицом ей в волосы. – Вернулась!

Серильда засмеялась и чуть отстранилась, чтобы он мог видеть ее улыбку.

– Ты так говоришь, будто сомневался.

– А я и сомневался, – он грустно усмехнулся. – Не хотел даже думать об этом, но… все-таки думал. – Его голос дрожал. – Ну, да ладно. Ты и сама понимаешь, что я мог вообразить. Что, уж если тебя призвал Эрлкинг…

– Ох, папочка, – Серильда поцеловала его в щеку. – Эрлкинг забирает только маленьких детей. Зачем ему старуха, вроде меня?

Отец попятился, его лицо сморщилось, и веселое настроение Серильды куда-то испарилось. Отец не шутил, он был в ужасе.

Ей и самой было жутко. Ночью ей казалось… Нет, она была уверена, что больше никогда не увидит родное лицо. Но даже тогда она почти не думала о том, что должен чувствовать отец, не зная, куда ее увезли и что ее ждет.

Конечно, он не мог поверить, что она вернется домой.

– Что он сделал с твоим лицом? – спросил отец, убирая волосы с ее щеки.

Серильда покачала головой.

– Это не Эрлкинг. Это… – она замолчала, вспоминая, как было страшно, когда друда летела на нее, выставив вперед изогнутые когти. – Это я ветку не заметила. Но теперь уже все в порядке. – Она взяла его руки в свои. – Все хорошо.

Отец кивнул, в его глазах стояли слезы. Затем, прочистив горло, он постарался прогнать тяжелые мысли.

– Все будет хорошо.

В его словах был какой-то скрытый смысл, и Серильда нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Пойдем в дом, дочка. Мне весь день кусок в горло не шел, но теперь закатим пир. Ведь ты вернулась!

Они сели у огня, держа на коленях миски с ячменной кашей и сушеными абрикосами, и Серильда рассказала о том, что с ней случилось. Она очень старалась не приукрашивать – почти невероятный подвиг для нее. Возможно, в ее рассказе о ночном путешествии и проскользнуло еще несколько опасностей (а кто сказал, что посреди ледяной реки карету не мог подстерегать водяной?). И, возможно, чучела в замке Эрлкинга ожили – облизывались, щерили зубы и провожали Серильду голодными глазами, когда она шла мимо. А мальчик, который пришел ей на помощь, оказался настоящим рыцарем и не заставил ее расстаться с медальоном. И еще она, возможно, пропустила ту часть, где он взял ее руку и нежно прижал к своей щеке.

Но, в общем и целом, она пересказала события ночи довольно точно – с того момента, как она села в карету из костей и вплоть до долгого возвращения домой в телеге, где ее изводили толстенькие пернатые бестии.

Когда она закончила, миски давно опустели, а в очаг пора было подбросить новое полено. Серильда подошла к сложенным у стены дровам. Поворошила угли, подбросила дров, а ее отец за все это время не проронил ни слова. Когда огонь начал разгораться, Серильда снова села и наконец повернулась к отцу, который остановившимся взглядом смотрел в огонь.

– Отец! – окликнула его Серильда. – С тобой все в порядке?

Он крепко сжал губы, и она увидела, как ходит его кадык.

– Эрлкинг поверил, что ты можешь творить чудеса. Прясть золото из соломы, – говорил он севшим от волнения голосом. – Одного раза ему будет мало. Он захочет еще.

Серильда опустила глаза. Та же мысль приходила в голову и ей. Конечно, приходила. Но она гнала ее прочь, в темные закоулки, из которых она выползала.

– Не станет же он посылать за мной каждое полнолуние. Уверена, скоро я ему надоем, и он начнет донимать кого-нибудь еще.

– Не будь так легкомысленна, Серильда. Для Темных время значения не имеет. Что, если он снова призовет тебя на Воронью Луну, и будет призывать каждое полнолуние? А что, если… Что, если в следующий раз этот парень не придет к тебе на помощь?

Серильда отвернулась. Она прекрасно понимала, что едва избежала смерти, и ее отец тоже – еще одна маленькая подробность, о которой она не стала упоминать. Сейчас она чувствовала себя в безопасности, однако это всего лишь иллюзия. Завеса отделяет их от мира Темных бо́льшую часть времени, но только не в полнолуние. Не во время равноденствия или солнцестояния. Пройдет четыре коротких недели, и Дикая Охота снова явится сюда, в мир смертных.

Что, если Эрлкинг снова ее призовет?

– Чего я не могу понять, – медленно проговорила она, – так это, зачем ему столько золота. Он ведь может получить все, что пожелает. Уверена, сама королева Агнетта отдаст ему все, чего он ни попросит, лишь бы он оставил ее в покое. Непохоже, чтобы его интересовало богатство, да и в замке я не заметила… особой роскоши. Обстановка, конечно, богатая, но видно, что он не стремится произвести впечатление, а лишь заботится о собственном удобстве… – Она замолчала. Мысли кружились безумным хороводом. – Зачем ему понадобилась деревенская девушка, которая умеет превращать солому в золото?

Задумавшись над вопросами, ответа на которые не было, Серильда взглянула на отца. Тот по-прежнему сидел, уставившись в камин, и, хотя в домике было приятно и тепло, был очень бледным – почти, как призрак.

– Папочка!

Серильда вскочила со стула, опустилась рядом с отцом на колени, схватила его за руки. Он сжал ее руки в ответ, но по-прежнему не смотрел на нее.

– В чем дело? Ты плохо выглядишь.

Отец закрыл глаза и нахмурился. Серильда не могла понять, что с ним происходит.

– Со мной все в порядке, – сказал он, но Серильда знала, что это неправда.

– Ничего не в порядке. Скажи, что не так.

Прерывисто вздохнув, отец открыл глаза и встретился с ней взглядом. С ласковой и встревоженной улыбкой он наклонился к ней и обхватил ее лицо ладонями.

– Я не позволю ему забрать тебя снова, – прошептал он. – Я не позволю ему…

Он стиснул зубы, и Серильда не знала, что рвется из его груди – рыдание или крик.

– Папочка! – со слезами на глазах она стиснула руки отца и увидела на его лице страх. – Я ведь здесь! Вернулась, живой и невредимой…

– Да, на этот раз ты вернулась, – он покачал головой. – Все это время я думал только о том, что ты угодила в ловушку этого чудовища… Второй раз я этого не переживу. Не смогу прожить еще одну ночь, думая, что потерял тебя. И тебя тоже.

На этот раз Серильда точно услышала сдавленные рыдания.

И тебя тоже.

Отец был как никогда близок к тому, чтобы рассказать ей о матери. Мать ушла, когда Серильда была еще младенцем, но ее дух никогда не покидал их. Отец часто грустил, особенно, когда приближалась осень и день рождения Серильды – примерно в это время пропала ее мать. По рассказам отца Серильда знала о том, как он попросил бога помочь ему жениться на любимой девушке и пожелал, чтобы у них родилось здоровое дитя. Серильда, конечно, была совсем малышкой, когда слышала эту историю, но помнила, как глаза отца блестели в свете очага. Вспоминая о ее матери, он словно светился изнутри, но это были краткие мгновения – радость быстро исчезала, стертая болью утраты.

Серильда знала, что отец наверняка приукрашивает эту историю. У ее отца было много чудесных качеств – он был добрым и щедрым; в первую очередь думал о других; был трудолюбивым, терпеливым и всегда выполнял обещанное. Но вот смелым ее отца нельзя было назвать.

Он был не из тех храбрецов, которые бросаются к раненому зверю. И, доведись ему встретить бога, он наверняка упал бы ниц и, рыдая, молил о милосердии, а не ставил бы условия и требовал исполнения своих желаний.

Однако… у Серильды не было другого объяснения тому, откуда у нее такие странные глаза. Она часто задавалась вопросом, не выдумал ли отец все, чтобы утешить ее. Чтобы она думала, будто эти странные золотые ободки в ее глазах вовсе не знак того, что она приносит несчастье, а подтверждение того, что она особенная.

Сама Серильда рассказала бы все по-другому. Ведь для нее «колесо фортуны» было символом невезения, что бы кто ни говорил. И все же, ее до сих пор согревало воспоминание о голосе отца, в котором звучала бесконечная нежность. «Жила в деревне одна девушка, которую я полюбил. И вот, я загадал желание, чтобы мы смогли пожениться. И чтобы у нас был ребенок».

Сжимая его дрожащие пальцы, Серильда собрала всю свою волю и наконец задала вопрос, который так часто вертелся у нее на кончике языка. Она чувствовала, что должна услышать ответ.

– Отец, – прошептала она. – Что случилось с моей матерью?

Он вздрогнул.

– Она же не просто так нас бросила, правда?

Отец посмотрел на Серильду. Лицо его вспыхнуло, и даже борода встопорщилась. Он смотрел на дочь глазами, полными тревоги.

– Скажи… ведь она… ее забрала Охота? – и Серильда крепче стиснула отцовские руки.

Его лицо исказилось, подбородок задрожал, и он отвернулся.

Такого ответа Серильде было достаточно. Она с трудом перевела дух, вспомнив историю, которую утром рассказывала Лейне. «Мою мать забрал Эрлкинг. Ее увлекла за собой Дикая Охота».

– Она была неугомонной, все мечтала о приключениях, – неожиданно заговорил отец, застав Серильду врасплох. Но на нее он не смотрел. Всхлипнув, отнял у нее одну руку и провел по лицу. – В этом она была на тебя похожа – безрассудная, ничего не боялась. Она была похожа на блуждающий огонек, яркий, как звездочка. Куда бы она ни пошла, становилось светлее. Она вечно носилась по городку, бывало, не присядет даже дух перевести. На праздниках она плясала. Так отплясывала… И смеялась без умолку.

Мельник посмотрел на Серильду глазами, полными слез, и она увидела, что любовь все еще живет в нем.

– Как она была хороша! Настоящая красавица. Волосы темные, как у тебя. Ямочки на щеках, когда она улыбалась. Улыбка у нее была необыкновенная, а передний зуб чуть сколот, – отец усмехнулся, вспоминая. – Это мы по деревьям лазили, когда были совсем молодыми. Она ничего не боялась. И я точно знаю, меня она тоже любила. В этом я никогда не сомневался. Но…

Серильда ждала продолжения. Долгое время было слышно только, как потрескивают поленья в очаге.

– Отец? – окликнула она.

Он продолжил.

– Не хотелось ей оставаться здесь навсегда. Все говорила о путешествиях. Хотела увидеть Верену, хотела… отправиться на корабле за океан. Повидать мир. Но, кажется, она понимала… Мы оба понимали, что такая жизнь не для меня. – Не отрывая глаз от огня, он откинулся на спинку стула. – Не стоило мне загадывать такое желание. Просить, чтобы мне дозволено было жениться на этой красивой, удивительной девушке, привязать ее к себе семьей. Мы оба были влюблены, и тогда я думал, что ей тоже этого захочется. А теперь, вспоминая, вижу ясно, что держал ее здесь, как в ловушке.

Нервы Серильды звенели.

Так это правда. Ночь Бесконечной Луны, старый бог, раненый зверь – все это было на самом деле.

Она на самом деле проклята.

– Она так старалась быть счастливой. Я знаю, что старалась. Почти три года мы прожили в этом доме. Она вырастила сад, посадила лесной орех, – отец рассеянно махнул рукой в сторону двери. – Иногда ей даже нравилось помогать мне на мельнице. Говорила, это лучше, чем вышивать да прясть. – Он слабо улыбнулся, глядя на Серильду. – Ох, как она ненавидела это дело – так же, как и ты.

Серильда улыбнулась в ответ, хотя глаза у нее тоже были на мокром месте. Его простые слова стали для нее дорогим подарком.

Лицо отца омрачилось, потемнело, однако он не отводил глаз от дочери.

– Только вот счастливой она не была. Нет, она нас любила – ты, Серильда, в этом даже не сомневайся. Она любила тебя. Все бы сделала, чтобы остаться и видеть, как ты растешь. Но, когда… – У отца вдруг сел голос. – Когда пришла Охота…

Он закрыл глаза.

Он мог бы не продолжать. Серильда слышала много таких историй. Всю свою жизнь она слышала истории о том, как взрослые и дети покидают уютные безопасные дома и уходят в одних ночных рубашках, не потрудившись даже обуться. Некоторых из них находили. Некоторые были еще живы.

Некоторые…

Воспоминания их были путаными, смутными, сказочными, но никто из них не рассказывал об ужасах или ночных кошмарах. Они говорили о том, как мчались в ночи вместе с гончими. О танцах в лесу. О том, как пили сладкий мед под серебряным светом луны.

– Она ушла за ними, – прошептала Серильда.

– Думаю, она не могла устоять.

– Отец, а она… ее… ее нашли?

Серильда не смогла сказать: ее тело, но отец понял и покачал головой.

– Нет.

Серильда выдохнула, хотя и не знала, радоваться такому ответу или нет.

– Я сразу понял, что случилось. Как только проснулся… Ты была еще совсем крошка и любила на ночь забираться к нам в постель. Каждое утро я садился и первым делом улыбался тебе и твоей маме. Вы крепко спали, закутавшись в одеяла. Два моих сокровища. Я сидел и думал, как мне повезло. А тогда, наутро после Скорбной Луны, ее рядом не оказалось. И я знал. Просто знал. – Отец громко откашлялся. – Наверное, давно нужно было тебе рассказать, но я не хотел, чтобы ты думала, что она покинула нас по своей воле. Говорят, зов Охоты – как песня сирены для беспокойных душ, что жаждут свободы. Но если бы тот зов ее не одурманил, если бы она была в сознании, никогда бы не бросила тебя. В это ты должна верить.