Текст книги "Длань Покровителей. Земля избранных. Забудь все правила. Здесь – другая логика…"

4

– Можно я присяду? – знакомый, богато окрашенный оттенками эмоций, голос прогремел над ухом Нери, выводя его из оцепенения.

– А? – Нери, вздрогнув, приоткрыл глаза. Притягательная возможность отдохнуть за лекционным столом перед занятием обернулась очередным эпизодом сна. Неудивительно: не каждому дано провести трое суток, беспрерывно бодрствуя. Он шёл на новый рекорд.

Нери лениво повернул голову, осматриваясь. Давящая боль утюгом прошлась по шее, с ужасающей медлительностью спустилась к лопаткам. В позвоночнике что-то натужно хрустнуло. Перед глазами предстал знакомый лекционный зал с гладкими светлыми стенами, панорамными окнами и ровными рядами столов. Обзорный экран у кафедры лектора зиял безупречно-чёрным прогалом. Двери были всё ещё разблокированы: значит, до конца перемены ещё есть время.

– Можно я присяду? – повторил голос раздражённо.

Нери поймал заспанным взглядом знакомую крупную фигуру. Интересно, что пафосный альфа-самец забыл рядом с грязным?

– Шале? – проговорил он, не веря происходящему.

– Нет, вырубись твой процессор, Господин Президент! – язвительно прокаркал Шале. – Конечно, это я. Пустишь рядышком?

Нери, изобразив на лице глубокое презрение, предусмотрительно отодвинулся подальше, на середину широкой скамьи. Его ботинки надменно шаркнули по покрытию пола, взметнув вверх каскад пылинок.

– Не перепачкайся, – процедил он сквозь зубы, – грязь хорошо заметна на золоте.

Шале сконфуженно скривил рот. Небольшие усики над его верхней губой изогнулись. Он присел на край скамьи, положив рядом красную лакированную сумку, и вытащил конспектор последней модели в мягком кожаном чехле.

Похоже, он решил обосноваться тут надолго!

– Я и хотел об этом поговорить, – произнёс Шале, внезапно потеряв уверенность и пафос. – То есть, не совсем об этом… Я сильно погорячился сегодня утром.

Нери отвернул лицо от собеседника и принялся созерцать прекрасную панораму города за стёклами окна. Его переполняло отвратительное ощущение, будто бы о его душу, как о половую тряпку, вытерли ноги. Предательский румянец проступил на щеках. Шале предсказуем, как прочитанная книга: испугался, видимо, что он, как последний подлец, побежит жаловаться в деканат!

Как же хотелось Нери оказаться там, за окном, в плену городских улиц. Как хорошо, наверное, быть потерянным фонарным столбом среди дремучего леса башен-высоток и гудящих арок воздушных дорог. Или планировать городским голубем под навесом сизых туч.

– Кто бы сомневался, – Нери спрятал глаза, подавляя внутри жар обиды.

– Сможешь это… забыть? – Шале с трудом подбирал слова. – Я еле отсидел две пары, всё думал об этом и покоя себе не находил…

Нери фыркнул. Подумать только, какие сюрпризы преподносит жизнь! Неужели Золотой Дракон жалеет, что обрыгал пламенем несчастного грязного пре-имаго? Нери ощущал себя неловко: но не из-за того, что разговор затрагивал болезненную тему генетического несовершенства и дискриминации грязных. Он чувствовал, что Шале по непонятной для него причине идёт на сближение. Это пугало и настораживало: Нери не хотел пускать этого человека в душу.

Нужно было сказать что-то, чтобы назойливый субъект побыстрее отлез.

– Забыть – нет, – отчеканил Нери, – но жаловаться не побегу, успокойся. Хотелось мне с этими актами возиться…

Гул голосов вокруг нарастал в геометрической прогрессии. В проходе слева сновали туда-сюда студенты. Кто-то безжалостно запустил в Шале смятой упаковкой из-под агарового мармелада. Тот лишь брезгливо сбросил слюдяной комок на пол, не поддаваясь на плоские провокации. «Не так уж он и прост», – подумал Нери, заметив, что амбициозный собеседник умеет прекрасно держать себя в руках.

Однако лицо Шале по-прежнему выражало крайнее недоумение. Слова Нери, казалось, не принесли ему ни облегчения, ни успокоения.

– Вот чёрт! – растерянно пробормотал Золотой Дракон, таращась на Нери широко открытыми глазами.

Лампы на потолке замерцали спокойным, ровным сиянием. Огромные окна, открывающие роскошный вид на город, подёрнулись тонированной плёнкой. Звенящий сигнал оповестил студентов о том, что до начала лекции осталось две минуты. Гомон внезапно затих: теперь лишь нотки робкого шёпота изредка прорывались сквозь тишину.

– С чего это ты так обо мне печёшься? – фыркнул Нери, ответив Шале надменным взглядом исподлобья.

Шале сдавленно молчал, покусывая нижнюю губу. Капельки пота проступили на его лбу отсветами бриллиантов, смуглая кожа залоснилась.

– Твоё поведение должно иметь под собой какую-то причину, – повторил Нери уже более настойчиво. – Просто скажи, что тебе от меня нужно?

– Раскаяние – вот причина! – Шале рьяно всплеснул руками. – Мне стыдно, Нери! Я ведь всегда уважал тебя и восхищался твоим интеллектом! А сегодня, после того, как ты меня подколол, что-то в голове переклинило…

– Давайте потише! – пролетел над залом строгий голос, прервав пламенную речь Шале, – не одни вы тут!

Приподнявшись над столом, Нери заметил в первом ряду раскрасневшееся лицо Гандивы 2, похожее на перезрелый помидор. Его медные волосы струились языками пламени над выдающимися, острыми скулами, взгляд спесиво сощуренных глаз осуждающе пилил Нери.

Юноша ухмыльнулся ему в ответ, показав ровные белые зубы. То, что он когда-то называл Гандиву другом, сейчас казалось удивительным. Отношения между ними давно сошли на нет: то ли из-за бесконечного духа соперничества, то ли из-за того, что Гандива стремился сломить Нери бесконечными попытками перевоспитания. Нери, в общем-то, об этом не жалел. Этот тиран с комплексом Наполеона может и дальше прикидываться властелином мира, но он никогда не пригнёт к колену Нери 42: слабого, но гордого.

– Эмоции – это не аргумент, – произнёс Нери сдавленно. Тяжёлый взгляд Гандивы по-прежнему стоял перед глазами, как зловещий предвестник беды. Пальцы рук предательски дрожали. Внутри бушевала буря, вбрасывая кровавые цунами в сердце и заставляя его захлёбываться.

– Я не знаю, как с тобой разговаривать! – Шале по-девичьи надулся, отвернувшись. Налакированная длинная чёлка загородила самодовольный взгляд.

Звук его голоса утонул в протяжном гудении блокирующихся дверей аудитории. Проём сомкнулся до тонкой линии, а затем исчез вовсе. Профессор степенными шагами прошёл к кафедре и нажатием кнопки на панели управления включил обзорный экран. Разноцветные круги резво заплясали по чёрному полю.

Нери потянулся за ручкой конспектора. Пальцы жадно обхватили прохладный металл. Знакомая боль возродилась фениксом, отчаянно обожгла кожу чуть выше правого плеча, побежала вниз по нерву. Кулак судорожно разомкнулся, встретив её напор. Цилиндрический корпус ручки грохнулся на стол, отразив электрический свет ламп.

– Вот дерьмо! – шёпотом выругался Нери. Он предпринял ещё одну попытку взять ручку. Ужас пробежал кипящими пузырьками по сосудам, оглушив юношу. Пальцы не слушались. На гладкой поверхности стола лежала безжизненная рука манекена.

Нери изо всех сил старался совладать с собой. Дыхание участилось и стало отдавать хрипотцой. Во рту появился знакомый, едкий привкус металла. Мозг упорно отсылал пакеты команд по нервам, призывая кисть сжаться в кулак. Кончики пальцев надрывно дёрнулись, царапая полированную поверхность стола. Результат был неудовлетворительным, но он был.

– Что-то случилось? – заискивающе зашептал Шале над ухом.

– С чего ты взял? – фыркнул Нери, не отрывая глаз от конспектора.

Мозг не оставлял настойчивых попыток расшевелить руку. На этот раз результат был лучше: пальцы почти сомкнулись. Откладывать визит к реаниматору нельзя. Сегодня, как только двери факультета захлопнутся за ним, Нери побежит в клинику, сверкая пятками!

– Ты выглядишь расстроенным и обескураженным, – пробормотал Шале растерянно.

Нери сжался в комочек, стараясь оградить себя от навязчивого желания Шале читать его эмоции. Но, тем не менее, он не мог обманывать сам себя дальше и отрицать то, что тронут внезапной заботой о собственном психическом благополучии.

Монотонный голос лектора плыл дрожащим, двоящимся облаком над залом, но Нери уже не стремился поймать основную тему лекции. Мысли находились далеко, и отливали отнюдь не радужным сиянием.

Нери сложил руки на полированной поверхности и опустил на них голову, словно собираясь вздремнуть. Глаза поймали клетчатый узор глянцевой потолочной плитки и металлические кружки светильников. Теперь торец стола надёжно скрывал его от лектора. Пожалуй, это единственный способ не подставить себя: сегодня записывать умные мысли за Профессором он точно не сможет.

– Прости меня, Шале, – проговорил Нери неожиданно, не ожидая от себя подобных душевных порывов. – Я был неправ, когда начал над тобой издеваться утром. Как ты сам ни скажешь: в голове переклинило. Я почувствовал себя одним из этих стервятников…

Он обвёл осторожным взглядом аудиторию.

– Я не сел бы сюда, если бы злился, – Шале сдвинул густые чёрные брови. – Неизбежна судьба того, кто попал в топ нарушителей. Я принял это ещё вчера ночью. Это был мой выбор, я его хорошо осознавал. Но до последнего на что-то надеялся.

– Завтра у них появится новая мишень, и они забудут о тебе и твоей оплошности, – кивнул в ответ Нери. Парень виновато улыбнулся, ощущая, как страх отступает прочь. Сделать шаг навстречу оказалось не так уж и сложно.

Шале поймал эту улыбку и подмигнул ему в ответ:

– Можешь снова обвинить меня в отсутствии здравого смысла, но знай: я ни о чём не жалею. И, если бы время обернулось вспять, я поступил бы так же.

– Хороша твоя Принцесса, Золотой Дракон? – глаза Нери вдохновенно загорелись.

– Ты даже не представляешь, как! – губы Шале тронула искренняя улыбка, сделав его лицо открытым и красивым. – Я всегда выбираю самое лучшее!

Повисло неловкое молчание. Лишь бесконечная, громкая тирада лектора бурным потоком неслась над головами парней. Пыльный воздух вокруг трепетал и содрогался.

– Это хорошо, – в конце концов сказал Нери. – К вам теперь пристанут надолго и точно попытаются поженить… Будь к этому готов.

– Да знаю я, – недовольно сморщился Шале. Свет ламп заиграл бликами в его антрацитовых волосах. – Я-то, считай, выкрутился без потерь. Но не представляю, каково ей сейчас…

Он открыл сумку и извлёк бумажный пакет. Вокруг распространился аппетитный запах свежей выпечки. Пошуршав вощёной бумагой, Шале достал протеиновый пончик с шоколадным кремом.

Тошнота снова ударила Нери под дых, во рту появился неприятный кислый привкус.

– Будешь? – Шале протянул пакет.

– Перед смертью не надышишься? – усмехнулся Нери, покачав головой. – Нет, спасибо.

– Что-то вроде того, – кивнул Шале, прокусывая хрустящую корочку. Крем шоколадными разводами отпечатался на его верхней губе. – А что, грязные не едят пончики?

Нери прыснул. Слово «грязный» из уст Шале, как ни странно, не оскорбило его.

– Мораторий на жареное, – пояснил он, – с пятнадцати лет.

– Ясно, – коротко отреагировал Шале, – ты, смотрю, не самый счастливый человек.

Нери снова попытался сжать кисть правой руки в кулак. На этот раз она послушно подчинилась. Полировка стола скрипнула под пальцами, костяшки упёрлись в щёку. Страшные вещи всегда происходят в самый неподходящий момент. Следующее занятие – зачёт по самообороне, и если рука подведёт его, можно будет распрощаться со стипендией.

– Откуда ты узнал, что я грязный? – поинтересовался Нери. – И о моей сестре?

– Многие догадываются, – развёл руками Шале. – Я лишь слышал сплетни от других. Кто-то из ребят заметил, что ты всегда распускаешь волосы перед тем, как переодеться к самообороне. И надеваешь рубашки с застёжкой, чтобы воротник не поднял шевелюру. А ещё у тебя освобождение от бассейна.

– Я освобождён из-за того, что плавать не умею, – возразил Нери.

Нери не лгал: он действительно принадлежал к тем немногим, кто, находясь в воде, кирпичом идёт ко дну. Но у него была и ещё одна правда. Своя. Доказать преподавателю, что он не умеет плавать, не составило бы труда. Нери мог даже пройти освидетельствование у реаниматора высшего нервного профиля, документально подтвердить свою фобию (как Гандива, например) и получить, в конце концов, освобождение. Но ещё на первом занятии Нери заметил контуры стрелы, направленной вниз, на спине преподавателя и понял, что договориться с ним будет несложно. Грязные всегда хорошо понимали друг друга.

– Татуировки у тебя никто не видел, – подтвердил Шале, хрустя пончиком. Он согнулся вдвое, почти уйдя под стол. – Ты молодец, хорошо маскировался.

– Это несправедливо, Шале, – протянул Нери, вдыхая навязчивый запах ванили и мальтозной пудры, – несправедливо, что нас считают отбросами. Несправедливо, что нас заклеймили, как скот. Встречать по рангу – удел глупцов.

– Не будь занудой, – Шале наградил его печальным задумчивым взглядом.

– Шшшшшш! – над рядами свинцовой пулей пронёсся сердитый возглас. Несложно было догадаться, кому принадлежали эти интонации. – Я ничего из-за вас не слышу!

Нери приподнял голову над столом. Холодные голубые глаза Гандивы по-прежнему были направлены точно на него, как прицел бластера.

Профессор стукнул кулаком по кафедре, сердито пробурчав что-то вроде «Давайте успокоимся».

– Вот язва! – прошептал Шале с досадой. – Смотри, он что-то задумал!

Нери наблюдал, как Гандива поднялся со своего места и уверенной походкой двинулся к лектору. Его чисто вымытые, чуть взлохмаченные волосы отливали медью в лучах ламп. Подойдя к Профессору, Гандива салфеткой отвёл акустический усилитель в сторону и принялся что-то объяснять, сдержанно жестикулируя. Пожилой профессор лишь качал головой в ответ. Пару раз он резким жестом показывал Гандиве на его место, видимо, призывая вернуться за стол, но тот и не думал останавливаться.

– Стучит, скотина, – Нери сжал зубы: он точно знал, кто сейчас попадёт под раздачу.

– В дверь выкинут – в окно залезет, – Шале озабоченно кивнул, подтверждая догадки. Мальтозная пудра белым облачком осела на его подбородке.

Ярость и отчаяние ядовитой лавой обжигали грудь Нери, частый пульс гулко отдавался в висках. Молодец, Гандива, держи пончик! Сколько же терпения нужно, чтобы дождаться момента, когда Нери проколется! Какой отвагой надо обладать, чтобы надавать по слабому месту чужими руками. И неважно, что в подковёрных интригах Гандива 2 не силён. Главное, что, как ни крути, в данной ситуации он прав, и никто его за правду не осудит.

После очередного настойчивого жеста Профессора, Гандива развернулся и семенящим шагом поспешил на место. Лицо его пылало болезненной краснотой, взгляд голубых глаз казался особенно холодным и безжалостным.

Нери скривился, на всякий случай, набрав в лёгкие воздуха. Пальцы оттянули тугой воротничок рубашки. Сейчас грянет взрыв!

– Нери 42! – Профессор снова развернул усилитель к себе, – о чём только что шла речь?

Нери разогнул колени, приподнявшись над столом:

– Второй постулат Бора, Профессор.

– Сформулируйте! – приказал лектор твёрдым, спокойным голосом.

– Правило частот, – выпалил парень. – Излучение света происходит при переходе атома из стационарного состояния с большей энергией в стационарное состояние с меньшей энергией…

Шале слева от Нери поперхнулся то ли от смеха, то ли от удивления.

– Покажите Ваш конспект, – перебил Профессор.

– Но… – воскликнул Нери, опешив, – я же ответил…

Юноша растерянно обернулся. Металлический корпус ручки вывалился из ладони, звучно ударился о поверхность стола и рикошетом отлетел на пол.

Добрая сотня глаз сверлила Нери. Стервятники почуяли лёгкую добычу, их уже будоражил солоноватый запах свежей крови. И вожак стаи восседал в первом ряду: горделиво, с прямой спиной. Как и обычно, безмятежный, но готовый к броску в любую секунду.

– Покажите, – повторил Профессор. – Спуститесь к кафедре, снизойдите до моего уровня, Нери 42.

Ядовитые смешки пронеслись над залом. С трудом перебравшись через торчащие коленки Шале, Нери двинулся к Профессору. Он крепко прижимал к груди конспектор. Ряды столов, усеянные десятками любопытных глаз, стремительно поплыли назад. Тревога раненой птицей затрепыхалась внутри, не позволяя сделать глубокий вдох.

Юноша остановился напротив кафедры и протянул Профессору конспектор с пустым электронным листом.

– Пожалуйста, – произнёс Нери ровно, стараясь не выдавать эмоций.

Профессор требовательно, но беззлобно посмотрел на Нери. Мимические морщины нитями паутины разбежались из уголков его глаз.

– Дааа, – процедил Профессор с долей издёвки, глядя на пустоту экрана, – и это Нери 42. Один из лучших. Я надеюсь, у Вас есть, что сказать в оправдание?

– Есть, – Нери с вызовом посмотрел на Профессора. Кровь в его сосудах кипела, обдавая тело жаром.

– Так встаньте лицом к аудитории и скажите! Смелее!

Обернувшись, Нери окинул неловким взглядом зал. Яркая вспышка света ударила в переносье; в глазах зарябило от идеальной белизны стен. Сотни взоров нацелились на парня, превращая его тело в живую мишень. Сотня отравленных пуль готова была поразить его в самое сердце, не оставив и шанса на выживание.

«Гандива, ты – моральный урод! – вертелась в голове Нери истошная речь: настоящий крик души. – Ты – мерзкая трусливая крыса! Ты идёшь по головам слабых, считаясь только с собственными целями! Ты вылизываешь тарелки сильных, завоёвывая их расположение! Но все знают, почему ты здесь и кто стоит за тобой. Все победы, которых ты достиг – дело чужих рук. На самом же деле ты – пустое место, и ты сам это знаешь. Ты ограничен и недалёк. Ты и гроша ломаного не стоишь!»

Рот Нери приоткрылся, язык подтянулся к нёбу в готовности выдать пламенное признание. Придавленный аффектом, он сделал шумный вдох и захлебнулся воздухом. Нери хрипло откашлялся: звук отразился от стен оглушительный звоном.

– Держите себя в руках, Нери 42, – услышал он шёпот Профессора за спиной. – Не опускайтесь. Не лезьте в эту грязь.

– Я… – пробормотал Нери, отдышавшись.

Сдавленные смешки звоном маленьких колокольчиков полились с задних рядов. Нери пристыжено опустил голову, рассматривая тупые носы тяжёлых ботинок. Он чувствовал себя абсолютным кретином.

– У Вас есть что сказать? – повторил профессор.

– Н-нет… – Нери попытался выдавить сдержанную улыбку. – Нет!

– Хорошо. Нет, просто замечательно, что Вы воспринимаете всё на слух и умудряетесь делать несколько дел одновременно. Можете вернуться на своё место, – выдавил Профессор.

Нери двинулся в четвёртый ряд. Голос Профессора снова загремел за спиной. Лекция, как ни в чём не бывало, продолжалась. Студенты с любопытством перешёптывались, когда он проходил мимо, но реплики не долетали до ушей парня. Все шумы заглушил напряжённый звон, доносящийся из глубины черепной коробки.

– Вот и меня опозорили, – разочарованно проговорил Нери, бухаясь на скамейку рядом с Шале. Он запрокинул голову, ловя взглядом потолок; кончик «конского хвоста», выгоревший на солнце, коснулся лавки. – Я уж думал, что пронесло…

– Ты что, – протянул Шале в ответ, – он сейчас совсем не тебя идиотом выставил…

Нери вздрогнул. Странные слова, которые произнёс Профессор для него одного, воскресли в памяти. Он представил, как выкрикивает пламенную речь о моральных качествах Гандивы у всех на виду, и дрожь побежала по коже. Поступить, как недалёкая истеричная девчонка, идя на поводу у своих эмоций – что может быть безрассуднее? Совесть загрызла бы его, когда к нему вернулся здравый смысл. Он не пережил бы такого позора и, наверное, предпочёл бы броситься в лестничный пролёт…

Ну, или под монорельс. Чтобы быстро и качественно.

Месть – это блюдо, которое подают холодным. Пожалуй, полутора часов нудной лекции по квантовой физике будет достаточно, чтобы остыть.

– Дай-ка пончик, – прошептал Нери, протягивая руку в сторону шуршащего пакета.

Воздух насытился запахом ванили и шоколадного крема.

Нери точно знал, что он должен делать.

5

– Ты думаешь, он так просто это оставит? – выпалил Нери. Раскаяние уже начало одолевать его приступами сердцебиения. Пожалуй, нужно было подождать пару дней прежде, чем воплощать коварный план. – Я не смогу драться с ним.

– Взбодрись, – Шале стянул рубашку через голову. – Я прикрою если что. У меня тоже руки чешутся.

Раздевалка для юношей пахла сыростью, спортивным инвентарём и одеколоном. Оштукатуренные стены хранили отпечатки баталий в глубине трещин. Стройный ряд шкафчиков выстроился у дальней стены, загородив её полностью. Точно напротив, под потолком болталась устаревшая конструкция голографического проектора, разбавляя обыденность монотонным бурчанием диктора новостей.

Нери с недоверием посмотрел на Шале. Тот, как ни в чём не бывало, продевал бицепсы сквозь рукава футболки. Неожиданно обретённый товарищ за два часа дружбы уже успел стать его сообщником.

Хлопчатобумажная ткань обтянула широкие лопатки… Полутора часами ранее эта спина прикрывала Нери, пока тот старательно мазал конспектор и лямки рюкзака Гандивы шоколадным кремом. Грозному старосте пришлось отлучиться по малой нужде в самом начале перемены. Видимо, дело не терпело настолько, что Гандива счёл допустимым оставить вещи без присмотра. Не воспользоваться счастливой случайностью Нери не мог.

Квадратная физиономия диктора плыла над раздевалкой, ожесточённо шевеля губами. Сюжеты, облачённые в объёмные образы голограмм, сменяли друг друга, но каждый новый походил на предыдущий. Кажется, в городе не осталось иных новостей, кроме как о водяном бешенстве.

– Первые признаки болезни – немотивированная усталость, фебрильная лихорадка, гиперемия кожных покровов, мышечная слабость, – информировал население главный городской реаниматор. – Возможны, но не обязательны психоэмоциональные нарушения. Например, придирчивость, различные бредовые идеи.

– Наш товарищ-то, кажется, болен этой дрянью, – Шале подмигнул Нери, указывая на голограмму. – Может, сдадим его в лечебницу?

– Шутки шутками, – подал голос Нери. – И всё равно я боюсь, что он нажа…

Его фразу прервал натянутый скрип двери. Отдалённый грохот стрельбы ворвался в раздевалку чередой холодных залпов: предыдущая десятка юношей уже сдавала зачёт. В узкое пространство помещения ввалились, переговариваясь, пятеро парней с потока. Нери поспешно закрыл рот, боясь сболтнуть лишнего.

– Нери, я бы сторонился его на твоём месте, – с ходу гоготнул один из них, бесцеремонно тыча пальцем в Шале. – Кто знает, с кем ему сегодня развлечься захочется.

Зловредное хихиканье завибрировало многоголосьем в спёртом воздухе. Шутка показалась товарищам незадачливого юмориста весьма тонкой.

– Ой, да заткнись уже, я девушек предпочитаю, – парировал Шале, томно закатив глаза. – Тебе моё общество точно не светит!

Нери поднял руки к волосам, чтобы по привычке распустить их, закрыв «клеймо». Сердце колотилось, как огромный тамтам. Он уже жалел о содеянном и страшился возмездия. Один лишь факт радовал: согласно нумерации по числовым коэффициентам, Гандива сдавал зачёт во второй десятке. Они с Шале шли в четвёртой. Значит, Староста всемогущий уже покинул факультет и отправился домой. Естественно, с круглой сотней. Иначе и быть не могло…

Пальцы Нери нащупали тугую полоску ремешка. Правое плечо в очередной раз запылало огнём пронизывающей боли. Подумав немного, Нери опустил руки, как ни в чём не бывало. Теперь нечего бояться: все и так уже знают о том, что он – клеймёный.

К его удивлению, никто из ребят не подал голоса, пока он натягивал футболку. Лишь Шале тихонько спросил, не скрывая неподдельного удивления:

– А это очень мерзко, да?

– Что мерзко? – переспросил Нери.

– Когда тебе обновляют татуировку, – проговорил Шале не без смущения. – Говорят, это каждые три года делают, до самого совершеннолетия.

Нери поймал взглядом глубокую молнию трещины на стене и закусил губу. Наверное, именно так чувствует себя женщина, которую регулярно избивает муж, на приёме у реаниматора психоаналитического профиля. Нет, ему никогда не было больно на процедуре обновления. Дело было совсем в другом. Обновление – это очень унизительно. Будто бы дурная компания поймала в подворотне и, упиваясь превосходством сил, превращает тебя в кровоточащую тряпку.

– Они очень хорошо обезболивают, – наконец произнёс Нери. – Только потом несколько дней с биоплёнкой ходить тяжеловато.

Дверь снова распахнулась, впустив в раздевалку стремительный поток прохладного воздуха. Кто-то беззвучно зашёл внутрь. Голоса внезапно стихли, в воздухе на несколько секунд повисла звенящая тишь. Потом чей-то робкий говор осмелился её нарушить:

– А ты р-разве н-не отмучился уже?

– У меня было срочное дело, – до боли знакомый возглас раздался сзади. – Буду сдавать с вами.

Только не это!

Дыхание Нери перехватило. Стараясь не подавать испуга, он бросил осторожный взгляд через плечо.

Да, это был он, несравненный Гандива 2. Лучший из лучших. Коренастая фигура, увенчанная пышной шапкой медных волос, сосредоточенно топталась у противоположной стены, меняя идеально вычищенные белые ботинки на кеды. Нери отметил, что Гандива уже успел где-то переодеться в спортивную майку и широкие тренировочные штаны. Жирный шоколадный крем, наверное, был слишком хорошо заметен на белом шёлке его рубашки.

Странно, что тень, которую он отбрасывает, чёрного цвета, как и у всех.

Гандива держался с изумительным спокойствием. Пальцы его не дрожали, колени не подкашивались, дыхание было ровным и глубоким, движения – медленными и сосредоточенными. Ни одна лишняя эмоция не искажала его каменной мины.

Шале пихнул Нери локтём в бок:

– Не пались!

Нери напряжённо засопел носом. Дабы отвлечься от навязчивых мыслей о разоблачении, он принялся вслушиваться в холодный голос диктора.

– Далее заболевание входит в фазу разгара, – врезалось в уши высокомерное бормотание: главный реаниматор продолжал санпросветработу. – Именно в этот период человеческая особь становится заразной для окружающих. Температура тела после кажущегося периода благополучия резко повышается. Нарастает эмоциональная лабильность. На теле больного появляются язвы с серозным отделяемым, предположительно, содержащим возбудитель болезни. Развиваются двигательные нарушения: повышается мышечный тонус, возникают тонические и клонические судороги.

– Говорят, от этой ерундовины погибло уже человек пятьсот, – Шале постучал Нери по плечу, отследив направление его взгляда. – Только власти молчат, дабы панику не нагнетать. Что думаешь по этому поводу?

– Если бы дело действительно обстояло так, в городе давно уже объявили бы карантин, – пробормотал Нери, закрывая шкафчик с вещами. – Помнишь рыбий грипп в 2340-м? Три летальных исхода, а уже чрезвычайное положение включили.

– Согласно последним данным, – продолжал диктор, – эпидемия вызвана утечкой тайно разработанного вируса из подводной биологической лаборатории близ берегов северной окраины Иммортеля. Утечка вируса остановлена, ведётся следствие. Но ситуацию осложняет то, что больные особи могут заражать других…

– Кто знает, что в мыслях у Господина Президента? – Шале пожал плечами. Мощные бугры мускулов вздулись под тонкой тканью футболки. – Может, он и сам в это не верит.

– Приготовиться на выход, – громогласно заверещал динамик, вмонтированный в стену. – Виссарион 4, Нери 42, Акси 4235, Илья 448989, Лилиан 45, Андрон 459, Лачино 470, Илья 47873, Шале 487, Сатурн 49 и Гандива 2.

Парни, закончив приготовления, столпились у дверей раздевалки плотной шеренгой.

– Ни пуха ни пера, – неловко пробормотал Нери, обращаясь к своему новому другу.

– К чёрту, – махнул рукой Шале. На его лице заиграла самоуверенная улыбка.

Толпа окружила Нери. Он почувствовал себя селёдкой, зажатой в бочке с маринадом, меж обезглавленных тел своих сородичей. Отступать было некуда: впереди маячила безрадостная перспектива позора. Оставалось лишь надеяться на то, что рука его не подведёт.