Текст книги "Длань Покровителей. Земля избранных. Забудь все правила. Здесь – другая логика…"

Длань Покровителей. Земля избранных
Забудь все правила. Здесь – другая логика…
Мария Бородина

Дизайнер обложки Мария Бородина

© Мария Бородина, 2017

© Мария Бородина, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4490-0937-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Буря стремительно приближалась. Морские волны заходились в безумной пляске. Ураган поднимал к облакам столбы пыли, смешивая на палитре неба серые краски с алыми.

Кромка воды накатила на ржавый, мёртвый песок, пропитав его грязной пеной, и линия раздела двух стихий сдвинулась дальше, отняв у суши ещё один кусочек.

Два женских силуэта вырисовывались тёмными пятнами на кроваво-красном. Спутницы стояли на берегу, переминаясь на холодном месиве. Следы, оставленные босыми ногами, тут же заполнялись водой и стирались, превращаясь в размытые ямки.

Нужно было спешить.

– Ну, давай, ещё раз, – настойчиво прошептала старшая, и опустила руку на плечо юной спутницы. Ни одна эмоция не нарушала безмятежности немолодого лица.

Девушка обернулась и с тоской посмотрела на город, оставшийся позади. Сердитые контуры небоскрёбов на горизонте подсвечивались всполохами закатных лучей.

– Я не могу, – покачала головой она. Капелька крови, соскользнув с кончика её носа, прочертила дорожку до самого подбородка.

– Ты можешь! Времени у нас нет! – отозвался бесстрастный голос.

Кучерявая туча на мгновение заслонила солнце. Молния вспорола небо. Подвывание ветра перетекло в раскат грома. Дождь заколол кожу миллионом игл. Время истекало.

Девушка, не скрывая досады, вздохнула. Привычным жестом поправила чёрную юбку в пол, стряхнула с подола песок. Ещё раз обернувшись, взглянула на кусочек неба над крышами. Глаза задержались на том участке, что поглотил несколько часов назад стальную птицу, превратив её в мизерную точку. Девушке захотелось взмыть в грозовое небо, подобно пёрышку, и унестись прочь, следом за ней.

– На эту тему мы поговорим дома, – одёрнула её женщина. – Делай то, что должна. Самое время вернуться.

Девушка отвернулась. Струйки дождевой воды катились по её лицу и шее. Зажмурив глаза, она вытянула руку и сжала пальцы в кулак. Губы проговорили заклятие, подсвеченное нотками агрессивных эмоций. Девушка раскрыла ладонь и потянула руку на себя, будто пытаясь расцарапать пространство.

Игра не стоила свеч. Пальцы высекли из воздуха лишь ворох бесцветных искр.

Женщина пронзила её острым, как лезвие, взглядом. Её рот едва заметно приоткрылся, выдав эмоции. Осторожно, но твёрдо ухватив юную спутницу за запястье, она проговорила:

– Будь сосредоточеннее. Ты слишком торопишься.

Щёки девушки запылали. Она всплеснула руками, вырываясь. Красные пятна отпечатков браслетом загорелись на коже.

– То ты говоришь, что времени совсем не осталось, то призываешь не торопиться! Почему ты вечно указываешь, что и как я должна делать, в конце концов?! – прокричала она сквозь шум дождя и свист ветра.

– Потому что я – твоя мать. Моё слово для тебя – закон. Я имею право указывать тебе цели, ведь только мудрым советом я могу спасти тебя от бед, – проговорила женщина, по-прежнему сохраняя спокойствие и умиротворение. – Ты никогда не знала, куда ты идёшь и сможешь ли вообще дойти в этот неуказанный пункт назначения.

Девушка, захлебнувшись эмоциями, опешила. Слеза побежала по её щеке, потерявшись в потоках водяных струек. Но она всё же осмелилась выстрелить твёрдым взглядом в широко раскрытые глаза матери:

– Догма – это не совет. Направить – не значит подавить чужую волю.

Не отводя взгляда, девушка разжала пальцы. Фиолетовое пламя сорвалось с кончиков, прожигая пульсирующим сиянием пространство. В воздухе возник искрящийся сгусток материи. Шипящий шар на глазах расползался, формируя портал. В окне, обрамлённом фиолетовыми языками, проступил другой мир: вековые деревья, свежая ароматная трава, кладка древней стены.

– С четвёртого раза, – громогласно отчеканила женщина, – и в сад Аэнос, а не в Храм, как договаривались.

– Будь рада хотя бы этому! – девушка боролась с возмущением. Мелкая дрожь гуляла по её телу, плечи под тканью намокшего шарфа покрылись «гусиной кожей».

Мать бросила критический взгляд на побережье, разлохмаченное бурей; на поросшие вереском холмы, багровые от закатного света:

– Пойдём, милая.

Она смело шагнула в центр голограммы. Тело женщины обрело прозрачность и растворилось в новом мире.

Девушка лишь проводила мать озлобленным взглядом. Её миссия на этом заканчивалась.

Воздух вбирал в себя влагу, дышать становилось всё сложнее. Языки фиолетового пламени, обрамляющие портал, продолжали разгораться. Казалось, что они отбрасывают на песок блики, но девушка знала: это – лишь прелестная иллюзия, игра импульсов на сетчатке. Всё, что связано с магией, не подчинено законам физики.

Всё, что связано с чувствами, не подчинено законам разума.

Налетевший порыв ветра едва не сбил с ног, заставив согнуться пополам. Дыхание остановилось на выдохе, опустошив лёгкие. Оторопев от неожиданности, девушка попятилась по сырому песку.

Взволнованный голос по ту сторону портала настойчиво повторял её имя. Ноты дрожали и дробились на отзвуки, с трудом прорываясь сквозь пространство.

Тучи сгущались. Удары дождевых плетей стали сильнее: казалось, что каждая капля оставляет кровоподтёк на коже.

Деревья в недрах портала манили безмятежностью и красотой. Лёгкий, сладкий, как зефир, ветерок трогал листья, рождая шелест. Закрыв глаза, девушка ощутила аромат росы, потрескавшейся сосновой коры, полевых цветов. Этот запах был куда приятнее, чем смрад многолетнего пепла и бетонной пыли.

Волшебный, родной и знакомый до боли мир был теперь на расстоянии вытянутой руки. Он желал вобрать её в себя, укрыть, защитить. Предстояло лишь сделать шаг вперёд, чтобы оказаться в его объятиях. Чтобы потрогать листья тополей. Чтобы упасть на влажную от росы траву и вдохнуть полной грудью сладкий воздух…

Но в памяти по-прежнему всплывали воспоминания о стальной птице, описывающей смелые пируэты над кварталами мёртвого города.

Девушка закрыла глаза и сделала шаг.

Шаг назад.

Шипение усилилось: фиолетовое пламя портала поползло к центру, сокращая площадь разрыва между мирами. Через мгновение портал сжался до размеров яблока. Искрящийся сгусток материи задёргался над землёй. Маленький взрыв – граница схлопнулась, оставив в память о себе лишь нить белого дыма…

Буря почти накрыла побережье. Ливень стократно усилился. Плотная пелена туч растянулась на добрую половину неба, оттенив бурлящие воды океана. Воздух вокруг стал тяжёлым и липким.

Юная девушка в промокших чёрных одеждах брела по песку в сторону города. Ветер раскидывал за спиной её волосы. Дорожка следов, которую она оставляла за собой, тут же размывалась дождём.

Ей не было места ни в том мире, ни в этом.

И лишь вдалеке, над сломленными шпилями заброшенных небоскрёбов, там, куда ещё не дотянулись тучи, кровоточила свежая рана заката. А прощальные лучи, преломляясь, растянули радужную дугу над видимым отрезком мёртвого города.

Глава 1
Диссоциация Нери 42

1

Осенний вечер, наполненный тёмно-синей дымкой, заглядывал в комнату сквозь стекло.

Бороться с усталостью становилось всё сложнее. Нери потёр веки, прогоняя дремоту. Строчки текста на мониторе электронного конспектора дрогнули и раздвоились, напоминая ему, что сон сегодняшней ночью – слишком большая блажь.

Высокая ширма из пластика разделяла комнату на две равные части. Всё по-честному: слева от двери – территория Нери, напротив дверного проёма – зона, отведённая Венене. Даже окно с видом на двор брат с сестрой делили пополам.

Нери терпеть не мог эту комнату. Всё здесь выглядело помпезно: и стеновое покрытие бледно-бежевого цвета с витиеватым орнаментом, и непривычно узкие подоконники, и аляпистые светильники под потолком… Но самое главное – здесь ему приходилось мириться с отсутствием уединения. Хоть сестра и не особо беспокоила его, ощущение постороннего присутствия не покидало Нери ни на минуту. Однако у него не было ни выбора, ни выхода. Два года назад мать, дабы расплатиться с кредитом, вынуждена была продать квартиру в центре, выбрав менее просторную на окраине. Её не смутила даже дурная слава северо-западного спального района. Пришлось навсегда забыть о собственной территории.

Глаза Нери выискивали точки преткновения в череде строчек на мониторе, но попытки ухватить смысловую нить вновь и вновь заканчивались провалом. Невозможно сосредоточиться на конспекте, когда сон вот-вот тебя одолеет. А когда слышишь чужое сопение по ту сторону ширмы – тем более.

Форточка с грохотом захлопнулась, покорившись порыву ветра: осень за окном демонстрировала нелёгкий нрав. Нери потянулся к клавише блокировки окна. Глаза встретили насыщенно-синий сумрак в застеклённом проёме. Прямо над домом завис задумчивый лик полной луны. Чуть поодаль, почти касаясь крыш высоток, плыл зелёный глаз Фаты. Юноша сощурился, поймав гипнотическое сияние спутника, и подпёр подбородок ладонью. Когда он был ребёнком, мать убеждала его, что отец работает исследователем на Фате. Но эти доводы были настолько наивны, что годам к шести в голове Нери созрело чёткое осознание двух фактов. Отец – не космонавт. Отец не вернётся.

Нери бросил взгляд на часы. Половина одиннадцатого.

Если дело пойдёт так и дальше, завтра его ждёт очень низкий балл. Вот Гандива-то обрадуется! Мировая история допереломного периода – это не физика и не высшая математика, где Нери с его логикой постоянно фартит. Здесь нужна бетонная филейная часть и голая зубрёжка. Гандива так умеет. Нери, привыкший брать головой, а не усидчивостью – нет.

Хорошо бы мама сжалилась и забрала Венену к себе в комнату! Можно было бы включить музыку и разбудить разум кружкой кофе.

Можно было бы. Вот только мать не подавала голоса уже четвёртый день. Вздумалось же ему – зелёному мальцу – учить взрослую женскую особь, как расходовать платёжные единицы и покрывать выросшие втрое задолженности по кредитам! Теперь у Нери не было тыла для отступления. И вариантов тоже не было. Он не мог договориться ни с мамой, ни с сестрой, ни с физиологией своего организма.

Оставив конспект, Нери поднялся из-за стола и заглянул за ширму, на территорию сестры.

Венена растянулась по полу, задрав ноги. Её волосы разметались по полимерной облицовке, глаза как всегда не выражали ровным счётом ничего. Девушка обмотала ногу шерстяным шарфом, и теперь размахивала ею, наблюдая, как кисти описывают в воздухе дуги и окружности.

– Венена, – Нери присел на корточки и погладил сестру по голове, – ты не хочешь спать?

– Очешь спать… – повторила девушка. – Очешь спать, спать…

Нери отвернулся. Диалог с сестрой был бесполезен. С самого рождения Венена практически не реагировала на окружающий мир, существуя лишь внутри себя, в своей оболочке. Мать полагала, что странности Венены – истинное повреждение, произошедшее в результате тяжёлых родов. И её рвение доказать свою точку зрения было понятно: будь вина случая и реаниматоров обоснована, государство выплачивало бы Венене огромную компенсацию в течение всей жизни. Но не всегда всё идёт так, как хотелось бы.

Отчаяние накрывало Нери: каждая потерянная минута вычиталась из времени драгоценного сна. Он посмотрел сестре в лицо, пытаясь поймать отрешённый взгляд и наладить контакт:

– Венена, может, переодену тебя и спать ляжешь?

Девушка замотала головой. Похоже, на этот раз удалось-таки до неё достучаться. Надолго ли?

– Мне к семинару готовиться надо, – вздохнул Нери, пытаясь подавить нарастающее раздражение. – Ты понимаешь?

– Адо ты понимаешь, адо ты понимаешь…

– Чччёрт!

Кровь подступила к лицу, обдав щёки пламенем. На языке заиграл терпкий металлический привкус. Нери швырнул конспектор в кресло и стиснул зубы, чтобы не завыть волком. Венена проследила взглядом траекторию полёта устройства и звонко прыснула.

Это окончательно вывело Нери из себя. Вспышка ярости ошпарила грудь. Гнев прожёг кожу и ядом влился в кровь, заставив её бурлить.

– Лучше бы поломка проявилась у меня! – он желал испепелить сестру взглядом. И это получилось бы, если бы Венена хоть что-то понимала. – Никаких тебе забот! Я тоже хотел бы висеть у родственников на шее и мешать им жить!

– Мешать им жить, мешать им жить, – Венена откинула голову, продолжая размахивать ногами в воздухе. Её волосы, переливающиеся в электрическом свете, походили на языки пламени. – Жить, жить, жить…

Нери шумно выдохнул, подавляя крик раздражения. Ладони сами собой сжались в кулаки. «Возьми себя в руки, идиота кусок!» – вопил внутренний голос, но он не обращал внимания на его призывы. Накопившийся негатив требовал выхода, а самообладание стремительно таяло. Кровь в сосудах нагрелась до предельно допустимой температуры: ещё секунда и закипит.

На непослушных ногах Нери поспешил к выходу из комнаты. Он оттолкнул случайно отказавшийся на его пути стул и с размаху ударил дверью о косяк, выпуская пар.

Уф! Так-то лучше.

Нери прислонился к стене коридора и перевёл дыхание. Разжав пальцы, он заметил тёмно-бордовые отпечатки на ладонях. Точка кипения была пройдена почти без потерь.

Осенний вечер успокаивал монотонным, едва уловимым звоном. Облегчение снизошло вместе с прозрением и щемящим чувством вины. Комок раскаяния подкатил к горлу, мешая дышать. Почему он вечно ищет виноватых и непременно находит их в лице беспомощной сестры?

В детстве Нери, наслушавшись баек о внутренней связи близнецов, воображал, что может читать мысли Венены. Он часами смотрел в её безучастные глаза, не осознавая до конца глубину катастрофы, и старался угадать каждое её желание. Всё его существо переполняла гордость, когда Венена выпивала стакан воды, что он приносил, или мурлыкала, радуясь подложенной под спину подушке. Воспоминания об этих счастливых и трогательных моментах детства заставили его глаза заслезиться.

Нери закусил губу, подавляя непозволительные порывы. Пройдя на ватных ногах пару шагов, он приоткрыл дверь в комнату матери и заглянул в темноту. Кто знает, может быть, она снизойдёт до него и заберёт Венену к себе?

Мать лежала на кровати лицом к стене, с головой накрывшись одеялом. Уличные огни, прорывающиеся через прямоугольник большого окна, отбрасывали блики на кипельно-белую ткань её наволочки.

– Маааам, – позвал Нери тихонько, – ты спишь?

Густое, напыщенное молчание стало ему ответом, несмотря на то, что поверхностное дыхание матери выдавало её бодрствование. Впрочем, большего Нери и не ждал.

Временами, когда Нери ловил на себе потухший и безразличный взгляд матери, он чувствовал, что она отчасти обвиняет в случившемся с Вененой и его. Он-то появился на свет первым и закричал сразу. Те лишние три часа, что отсиживалась в утробе его сестрёнка-двойняшка, возможно, стали для неё роковыми, спровоцировав истинное повреждение.

Но эксперты решили, что повреждения у Венены нет. И списали всё на присутствие дефектного гена, что мешает ей воспринимать информацию внешней среды. Подавить его экспрессию нельзя, следовательно, это – необратимая поломка. Явление это – вина исключительно семьи, её образа жизни и генофонда; пожизненное клеймо для всей генеалогической ветви. Нери едва достиг возраста межполовой интеграции, но уже знал: удача на личном фронте его не ждёт. Грязные – те, у кого в роду были замечены поломки, – редко заводят семьи и ещё реже воспроизводят потомство. Нери может закончить третий этап образования с наивысшим баллом, стать успешным в любой области, но этого аспекта его жизни не сможет изменить никто. Даже если он будет обладать всеми благами мира, отметка в биологическом паспорте и маленькая татуировка между лопаток будут напоминать о его положении в иерархии биологических особей.

Намеренно лязгнув ручкой, Нери захлопнул дверь и направился в кухонную секцию. Может быть, хоть там удастся сполна насладиться одиночеством, что стало роскошью в последнее время. Нажатием кнопки на стеновой панели он запустил кофе-машину. Спёртый воздух насытился пряным коричным ароматом.

Глоток крепкого напитка терпким пламенем разлился по пищеводу. Не включая свет, Нери прильнул к окну, что занимало всю западную стену секции. Темнота улиц стремительно наполнялась огнями, бегущими световыми линиями, отблесками вывесок. Под его ногами пронёсся, сияя металлическими боками, реактивный автобус, оставив в память о себе тающий люминесцентный след. Тротуары в этот час пустовали: лишь влюблённая парочка коротала время на скамейке точно под окном. Видно, глупые детские байки о призраках разогнали людей по домам.

Отпив ещё кофе, Нери достал коммуникатор: хоть здесь часть конспектов сохранилась. Читать с маленького экрана, конечно, не слишком удобно, но на безрыбье и рак – та ещё рыба. Лишь бы не возвращаться обратно в комнату!

Нери устроился за столом, подперев голову ладонью.

Он робко блуждал по дремучему лесу событий, имён, забытых географических названий; терял протоптанные тропы и снова находил их. Факты и домыслы историков смешивались в голове в жуткую нелогичную кашу, временная линия трещала разрывами. Несмотря на изрядную дозу кофеина, веки набирали тяжесть. Проводить вторую ночь напролёт, бодрствуя – это вам не ядерные ракеты запускать…

Ночь, гуляющая за панорамным окном, наконец получила полноправную власть над городом и начала гасить окна многоэтажек. Дорожное движение впало в ступор: лишь одинокие автобусы изредка нарушали тишину ночных шоссе скрипом тормозов.

Промозглый осенний ветер звенел в кронах городских деревьев, распугивая птиц. Он тащил с собой охапки прелых листьев, с яростью швыряя рыжие комья в окна домов. Ему не было никакого дела до того, что за одним из них спит прямо за столом, подложив руку под голову, Нери 42.

2

Коммуникатор разразился ехидным электронным монологом: «Даже и не думай спать, Нери 42!». Нери встрепенулся, как ошпаренный, и соскочил со стула, едва не опрокинув забытую чашку на колени. Кофе на дне давно остыл и потерял аромат. Надо же, снова дал волю своим слабостям и заснул прямо за чтением!

Непроглядная тьма за окном оправдала догадки: он профилонил не менее полутора часов. Стараясь не потерять равновесия, Нери отправил чашку в посудомоечный сектор. Мышцы упрямо отказывались повиноваться командам мозга.

Плевать на историю! И чёрт с ним, с низким баллом; да пусть Гандива хоть лопнет от злорадства. Мозг желал продолжить скитания по неземным красотам царства Морфея, тело просило отдыха. Впервые за двое суток Нери по-настоящему осознал истинные масштабы своей усталости.

Он поспешил обратно в комнату, на всякий случай, придерживаясь стены. Венена, должно быть, уже спит. Вот незадача будет, если она уснула прямо на полу: придётся в экстренном порядке собирать остатки сил и тащить её на диван. И вздумалось же сестрице вымахать почти до габаритов брата!

Узкая полоска света выбивалась из-под двери комнаты, растягивая по полу радиальные лучи. Венена часто забывала выключать свет. Нери с усилием толкнул дверь, готовясь увидеть распластавшееся на полу тело спящей сестры, скорчившееся комочком в лучах ламп…

Необычайно яркое, фиолетовое сияние внезапно ударило по глазам истерической вспышкой. «Что за…» – только и успел подумать он. Руки прикрыли глаза. Секунд через десять Нери осторожно раздвинул пальцы, открывая зрению поле для обзора…

Ещё несколько мгновений Нери преодолевал ступор. Сонливость как рукой сняло.

Дверь его комнаты обнаружила зал белого камня, обрамлённый колоннами по периметру. Стены, облицованные мрамором, пестрели вставками фресок. С арочного потолка свешивались массивные светильники, только вот вместо привычного электрического огня они распространяли вокруг сияние открытого пламени.

Прохладные потоки воздуха заскользили по коже. Нос зачесался от запаха библиотечной пыли. В горле засаднило, захотелось чихнуть.

Нери попятился, углубившись в прохладную темноту коридора. Золотисто-чёрный рисунок стеновой облицовки поплыл перед глазами. Испуг сгрудился ершистым котёнком за грудиной, погрузив когти в самое сердце. Должно быть, он заснул на ходу! Отвесив себе мощную пощёчину, Нери зажмурился, чтобы прогнать пугающую, но удивительным образом великолепную иллюзию. На чёрном фоне перед закрытыми глазами заискрился рой ярко-голубых точек.

Через несколько мгновений Нери приоткрыл глаза, дабы оценить обстановку.

Ничего не изменилось: за дверью теперь творилась необъяснимая ахинея. За полтора часа его отсутствия здесь произошло нечто, не укладывающееся в его систему мировоззрения.

Нелепое видение, сотканное из белого мрамора, осколков цветного стекла и языков пламени, не желало никуда исчезать. Таинственный зал по-прежнему манил Нери мерцанием белого камня, приглашая ступить за черту раздела и погрузиться с головой в совершенную иллюзию.

Юноша застонал, попятившись ещё на два шага назад.

Только теперь он был не один.

Шагах в шести впереди вырисовывалась фигура рыжеволосой девушки. Она стояла спиной к Нери, чуть склонившись набок. Роскошные копны волос собирались в шишку, так, что он мог видеть линию её шеи. По плечам девушки струились одежды светло-кремового цвета. Ниспадая в пол, ткани формировали драпировку чуть выше талии.

Нери проглотил воздух, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик. Спазм сковал горло, подобно петле висельника. Он кашлянул, пытаясь восстановить дыхание.

Девушка обернулась, услышав его. Звонкий вскрик птицей сорвался с её губ, заполнил глубину эфемерного зала и вернулся назад. Лицо незнакомки исказила гримаса испуга. Нери опешил. Ноги обмякли, угрожая уронить тело. Лицо таинственной ночной гостьи было ему знакомо.

– Венена? – произнёс он, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание от нереальности происходящего.

– Тсс… – девушка приложила палец к губам. «Тсссссссссс…» – пронеслись жутковатые отголоски эха над плечом.

– Венена?! – повторил Нери, отчаянно борясь с подступающей истерикой. Ужас душил, не давая сделать вдох и испустить крик. Лоб холодили капли пота.

Ничего не ответив, девушка вытянула руку. Нери увидел ладонь с прямыми тонкими пальцами. В уши врезались интонации её голоса: такие знакомые и привычные. Засуетившись, ночная гостья отступила назад. И прежде, чем пространство между ними смазалось, Нери успел заметить, что девушка побежала прочь.

Воздух разорвал громкий хлопок, и темноту коридора озарила болезненно-яркая вспышка, на несколько секунд ослепив Нери.

Когда белые пятна растаяли, Нери с удивлением заметил, что всё вернулось на круги своя. Не было больше величественных колонн и ледяных мраморных стен. Родная комната возникла на прежнем месте, укореняя догадки о нереальности увиденного. Осторожно, словно боясь провалиться в небытие, Нери переступил порог.

Венена мирно лежала на диване, свернувшись калачиком. Прямо в джинсах. Нери приблизился к сестре на цыпочках и осторожно набросил на её плечи одеяло.

– Ты спишь? – прошептал он дрожащим голосом.

Плотный ободок ресниц Венены приподнялся. Два зелёных глаза смерили Нери осмысленным взглядом.

– Холмов всего девять, – произнесла девушка, старательно чеканя каждое слово.

– К-какие холмы, Венена?! – плечи Нери мелко задрожали. Сестра никогда в жизни не заводила ни с кем диалога, за исключением тех случаев, когда она кивала или мотала головой в знак согласия или отрицания. – Что за сны тебе снятся?

– Папа не на Фате, – глаза сестры пристально смотрели на Нери. – Папа не вернётся.

Шумный вдох, похожий на всхлип, ворвался в грудь Нери, сковав диафрагму. Сердце, громко ёкнув, улетело вниз. Страх перед неизвестным парализовал. Рациональных объяснений увиденному и услышанному не было.

– Но как?! – воскликнул он, опешив. – Как ты читаешь мои мысли?! Почему ты…

Мерное, глубокое сопение прервало его речь. Венена спала, как ни в чём не бывало, плотно смежив глаза.

Нери зажал ладонями рот, чтобы не закричать. Было ли то, что он только что видел, реальностью? Или это – очередная иллюзия, порождённая воспалённым воображением?

Он приоткрыл окно на своей территории, впустив в комнату дыхание ночного ветра. Глубоко вдохнул запах прелых листьев и уснувших шоссе. Сердце отбивало бешеный ритм, выдавая сто двадцать ударов в минуту.

Это диссоциация. Яркий дебют. Теперь его место – в лечебнице для особей с нарушениями психоструктуры… Тошнота забурлила внутри, и Нери вынужден был задержать дыхание. Захотелось убежать подальше от этого места, навек слиться с другими мирами, начать новую жизнь…

Но он мог лишь глотать горькую правду: бежать некуда.

– Тебе никогда не удастся спрятаться от самого себя, Нери 42, – еле слышно прошептал он, теребя кончики длинных волос. – Даже если попытаешься, всё равно падёшь первой жертвой собственного рассудка.

Он словно заблудился в непроглядном, мёртвом лесу на незнакомой земле. Картины будущего, ранее казавшиеся чёткими и детализированными, постепенно утрачивали ясность, расплываясь цветовыми пятнами.

Слишком много было вопросов. И слишком мало ответов.