Текст книги "Ген Химеры. Часть первая"

Томас всегда ненавидел свою чертову телепатию.

– Я не люблю тебя, Мэгги, – выпалил парень, осознавая, что совершает главную ошибку в своей жизни. Он любил, и еще как. Но татуировка лаврового венца под левой лопаткой, давала понять, что совместного будущего у них нет и быть не может. Томас не мог позволить Мэгги спустить свою мечту в унитаз, ради такого идиота, как он.

Девушка стояла перед ним – здесь Томас не верил своим глазам – в платье, которое надела на выпускной, с красиво уложенными волосами и даже следами неумело нанесенного макияжа. Вот только на ногах были извечные кеды – здесь Мэгги осталась верна самой себе.

Такой он видел ее впервые и, наверное, в последний раз. Он думал, что Мэгги отвесит ему пощечину, и с радостью воспринял бы даже перелом челюсти, но девушка дала ему лишь легкий подзатыльник и назвала трусом. К несчастью, тотальное презрение в ее глазах цвета горького шоколада было больнее сломанной челюсти. Наверное, раз в пятьсот.

Через месяц Томас отправился на Остров, не успев попрощаться ни с ней, ни даже с отцом. Освоившись на новом месте, он какое-то время отслеживал местоположение Мэгги через систему глобального поиска, но удостоверившись, что девушка окончательно переехала в Прато-Гамму, приостановил слежку. Для них обоих началась новая жизнь, и вероятность того, что они еще когда-нибудь встретятся, с каждым новым днем все больше и больше стремилась к нулю.

Раньше Томас все время спрашивал себя: если Третий класс настолько всемогущ, почему он не может сам выбирать свою судьбу? Кто сказал, что ему нельзя остаться с близкими людьми? Считается, что одаренным быть круто, и стремиться попасть на Остров – естественная мечта каждого ребенка. Чушь. Скажите тому, кого разлучили с семьей, что он должен быть счастливым, и он начистит вам физиономию.

Сати не была похожа на Мэгги, и все же, с момента ее появления на Острове, Томас стал все чаще и чаще вспоминать о железячнице из своего детства. Парень больше не скрывал от себя, что его тянет к Сати, и на этот раз у него действительно были шансы. Прошел еще год, и она забыла бы о своем Ойтуше, открывшись ему, своему другу, который всегда рядом. Так ведь нет. Томас сам предложил ей найти его, дал надежду, подкинул дров в огонь. Каждый раз, смотря на себя в зеркало, он готов был плюнуть в лицо тому придурку, который в очередной раз упускал свой шанс. И все-таки Томас знал: он в силах помочь Сати, и если он не сделает этого, то до конца жизни будет считать себя последней сволочью.

Пять лет. Именно столько Томас не общался с Мэгги, он даже не был уверен, что она еще жива. Но чтобы проверить свою гипотезу о подключении к человеку на расстоянии, он должен был связаться с ней. Разворошить старые раны.

Уединившись в своем кабинете, Томас достал старую фотографию – единственное вещественное доказательство того, что Мэгги действительно была в его жизни. Пора было узнать, насколько сильна его одаренность.

Глава – 17

Томас никогда не задумывался о механизме своей одаренности. Обычно ему хватало зрительного контакта или же просто взгляда на человека, чтобы тот открылся ему. Но глядя на фотоснимок с изображением смуглого улыбающегося подростка, какой была Мэгги много лет назад, он понимал, что здесь данная техника не сработает.

Парень наморщил лоб, потер виски и представил, какой Мэгги Томпсон может быть сейчас. Наверняка в свои двадцать с небольшим она носит длинные волосы, умело пользуется косметикой и занимает должность одного из ведущих разработчиков в Прато-Гамме. У нее есть муж, дети и обязательно собака, ведь она всегда любила собак.

Томас закрыл глаза и представил как от его сознания отделяется частица энергии. Нервный импульс, из разряда тех, что побуждает мышцы сокращаться, поисковый дрон, которого ведет система “Око”, или же луч света, который отделяется от ментальной оболочки, чтобы пуститься в путь сквозь тысячи и тысячи километров.

Том направил свое сознание туда, где предположительно должна обитать Мэгги: в жаркий город Прато-Гамму, что южнее Метрополя, где прямо в городе растут пальмы, а асфальт плавится от раскаленного солнца. И о чудо! Стоило ему немного поиграть в визуализацию, и Томас почувствовал, что часть его сознания действительно отправилась в путь!

Нет, оно не летело по воздуху, как глайдер, а словно плыло наверх, к свету, сквозь километры воды. Так поднимаются со дна пузырьки воздуха: легкие, превращенные силой поверхностного натяжения в шар. Вскоре Томас почувствовал эхо других голосов. Отголоски сознания людей, что жили на большой земле. Каналы в их разум были открыты, но Томас старательно обтекал их, боясь погрязнуть в этом вареве человеческих мыслей.

Все дальше, дальше и дальше. Мимо метропольских ферм на окраинах города, кукурузных початков, зреющих под солнцем, сквозь тот самый вакуумный тоннель для магнитопланов, по которому когда-то Мэгги уехала из родного дома.

Томас почувствовал, что она где-то рядом, и его мысленный фотон начал замедляться. Как же трудно сейчас было контролировать его!

– Мэгги, – вслух произнес он и тотчас ощутил, что девушка стоит рядом с ним. Он почувствовал ее легкий парфюм и запах крепкого кофе, который она пила. Увидел свое отражение в ее темно-карих встревоженных глазах, как если бы он был призраком, что решил потревожить мир живых. Странно, но на большом расстоянии было проще сконцентрироваться не на мыслях, а на чувствах человека. Каким-то образом Томас узнал, что Мэгги была обеспокоена текущим проектом, плохо спала по ночам и волновалась за свою мать, больную дот-вирусом. Мужа и детей у нее не было, но определенно среди ее окружения был близкий человек, с которым девушка имела тесную связь. Последнее Томас воспринял не без укола в сердце.

А где-то там, за тысячи километров от Острова, Мэгги Томпсон выронила кружку из рук. Что за странное наваждение среди рабочего дня? Словно старый друг из прошлого стоит сейчас у нее за спиной и зовет по имени.

– Том? – нерешительно, вполголоса переспросила девушка, и на всякий случай обернулась. Она так и не узнала, что Томас одарен, он просто не успел сказать ей об этом.

Услышав ее голос, Томас почувствовал, как трудно стало нормально дышать, а сердце застучало в груди со скоростью несущегося сквозь вакуумный туннель магнитоплана, отсчитывающего километры, словно секунды.

Остаться или же нет? Продолжить общение, рассказать как у него дела. Томас предпочел поступить иначе. Он уже узнал более, чем достаточно. У Мэгги Томпсон была вполне приемлемая для гражданина Второго класса жизнь, а воспоминания о нем, теплые по-большому счету, но смешанные с первым разочарованием, были запрятаны далеко в тайник ее воспоминаний, и использовались далеко не так часто, как Томасу втайне хотелось бы.

– Томас? – повторила Мэгги уже более настойчиво. – Это ты?

В этот момент он разорвал связь. Довольно. Пусть спишет все это на хронический недосып и переутомление.

Томас откинулся на спинку скрипучего деревянного стула и расстегнул ворот рубашки. Его мысленный фотон растаял, растворился, добросовестно выполнив свою функцию. Но черт возьми, как же это было тяжело!

Дрожащими пальцами Томас взял стакан воды и залпом выпил. Силы потихоньку возвращались к нему, чего не скажешь о душевном равновесии, которое было бессовестно нарушено. Повертев в руках пустой стакан, он с силой разбил его вдребезги.

***

Утро было свежим. Точнее, свежим его делали кондиционеры, работающие в отсеке Сати. Опираясь на сведения о ее метаболизме, они поддерживали комфортную температуру во время сна и бодрствования. И тем не менее сегодня Сати проснулась от холода, еще немного и пар изо рта пойдет. Неужели ночью у нее была температура? Или же это очередные игры ее одаренности?

Прежде всего ей хотелось найти Эвридику. Поздороваться, узнать, как у нее дела. Расспрашивать об Ойтуше было бессмысленно – вряд ли она помнила его.

Сати вытащила из шкафа свежий спортивный костюм. На серой толстовке с капюшоном красовался лавровый венок почти во всю спину.

“Ну супер”, – подумала она. – “Неудивительно, почему Шин так настаивал на старой одежде”.

Вдруг взгляд Сати упал на книгу, оставленную на кровати. Книга была бумажная, один из редчайших экземпляров, с крупными цифрами на обложке: “1984”. Рядом лежали очки, что было еще страннее. Неужели это Томас оставил, после того, как проводил ее вчера? Она так быстро уснула, словно он опять подсыпал ей снотворного, так неужто он оставался здесь и читал?

Сати повертела в руках крупные очки в прямоугольной оправе. Томас никогда не надевал их при ней, но, судя по всему, частенько носил их с собой. Вздохнув, Сати начала переодеваться: разговор с Эвридикой подождет, сперва надо было вернуть очки своему владельцу.

Если бы у Томаса было “Око”, Сати без труда отыскала бы его, просто назвав имя. Но он не был подключен к локальной сети, а значит Сати предстояло искать его своими силами.

Без десяти семь. Вряд ли Том уже на работе. Наверняка отсыпается в своем личном небоскребе или уже завтракает. Взяв очки, Сати направилась к лифтам: “Если не застану его дома, так, может, по пути пересечемся”, – подумала она.

Утренний пляж не был идеален. В любой другой день создавалось ощущение, что после захода солнца некий человек с лопатой выравнивает каждую шероховатость на его гладкой, словно лед, поверхности, укладывает песчинку к песчинке, камешек к камешку. Но сегодня на песке были отчетливые следы пары ног. Сати взглянула в сторону океана, и увидела двух братьев, которые лежали на досках для серфинга. Волн не было, поэтому они просто качались на воде и о чем-то разговаривали.

Сати подумала, что они могли видеть Томаса, и направилась в их сторону.

– Привет, Сати! – Камал первый заметил ее и помахал рукой. Иногда Сати путала, кто из них кто, хотя братья и не были близнецами. Тогда на помощь девушке приходили “опознавательные знаки”, которые она сама для себя отметила. У Рамы над бровью был старый шрам от резаной раны, а у Камала слегка косили глаза, разбегаясь в разные стороны, когда он о чем-то задумывался. И все же, оба брата были весьма симпатичными.

– Привет. Вы Томаса не видели? – спросила Сати, подходя ближе.

– Неа, – беспечно ответил Рама. – Давай с нами.

– Так досок-то всего две, – заметила Сати.

– Так и волн нет, – улыбнулся Камал. – Пока что. После обеда по-любому будут.

Сати никогда не занималась серфингом, а вот братьев, бороздящих океан в цветастых неопреновых костюмах, она частенько видела на пляже.

– Мне нужно отдать ему вот это, – Сати достала из кармана толстовки очки Томаса.

– Можно взглянуть? – попросил Рама.

Он молча взял очки, подержал в руках с минуту, а затем так же молча передал их брату. Сати внимательно разглядывала их лица, выражающие неподдельный интерес и даже восторг, и когда вещица наконец вернулась к ней, девушка была уверена: братья изучили очки через призму своей одаренности.

– Он любит читать. Поэтому не мог пройти мимо твоей книжки, – сказал Камал.

– Ему было приятно держать ее в руках, зная, что ты хоть раз касалась ее, – добавил Рама, словно говорил о чем-то обыденном.

Сати почувствовала, как ее щеки покрылись легким румянцем. Одаренность братьев встречалась довольно часто, но была очень полезной: они могли считывать информацию, которую хранили неодушевленные предметы. Таких, как они, протекторий любил вербовать на должность ищеек.

– Какой временной промежуток вы можете увидеть? – спросила она, чтобы скрыть свое смущение.

– Я до двух суток, – сказал Рама, – А вот Камал до трех.

– Просто я старший брат, – заметил Камал. – Вот и вижу дальше.

“Маловато”, – подумала Сати. – “Даже если бы у меня была вещь Ойтуша, они не смогли бы помочь мне”.

– Неплохо, – вместо этого сказала она.

– Ой да брось, – отмахнулся Камал. – Мы и не набиваемся в великие нюхачи. Так, середнячки из середнячков.

Одаренных, способных видеть судьбу вещей, часто называли “нюхачами” или “псами”.

– Хотя в Дивали мы неплохо зарабатывали, – напомнил брату Рама.

– Так вы из Дивали? – с сочувствием произнесла Сати, и в ее голове мелькнуло слово “Бедняги”.

Около пяти лет назад весь мир заговорил об этом городе, что был почти стерт с лица земли землетрясением магнитудой девять баллов. Катастрофа повлекла за собой радиационную аварию, что надолго обеспечило крайне тяжелое положение целого региона.

– Мы уехали как раз в тот год, когда все произошло, – Рама уселся на доску. – А вот семеро братьев и сестер остались там.

Ходили слухи, что катастрофа в Дивали имела политический характер. Землетрясение произошло именно тогда, когда Дивали достиг пика своего процветания и решил отделиться от Метрополя. Десятки тысяч людей тогда погибли, дети начали рождаться с ужасными уродствами.

Сати не знала, что сказать. Наверняка Раме и Камалу приходилось нелегко, зная, что их родных и близких больше нет в живых, а дом и вовсе стерт с лица земли.

– Только не переживай из-за нас, Сати, – сказал Камал, наблюдая за тем, как изменилось лицо девушки. – Тебе и так досталось.

– Кста, приходи сегодня на вечеринку, – Рама плюхнулся животом на доску, завидев небольшую волну.

– Вечеринку? – без энтузиазма переспросила Сати. Она не слишком жаловала подобные мероприятия.

– Сегодня новички прилетают, – ответил Камал, и поспешил за братом. – Все, волна пошла! Давай до вечера.

И они умчались ловить волны, оставив Сати восседать на отточенном океаном булыжнике.

“Хотя почему бы и нет”, – подумала она и вновь достала очки из кармана. Что-то подсказывало ей, что ребята увидели гораздо больше, чем посчитали сказать ей. Сати чувствовала, что нравится Томасу, и это льстило ей, вот только об ответной симпатии не могло быть и речи. Иногда ей казалось, что чувства к Ойтушу так сильно и так безвозвратно отравили ее душу, что больше никто и никогда не сможет занять его место. Но у Томаса все еще оставалась надежда, и Сати не хотелось, чтобы он отказывался от нее.

***

Они пересеклись за завтраком. Сати молча положила перед ним очки. Потом немного подумала и сказала “Спасибо”. За то, что не бросил вчера, что был рядом, пока она засыпала, за то, что уделяет внимание и дает почувствовать себя особенной. Объяснять Сати не стала, захочет – сам прочтет в ее сознании.

Томас лишь нервно улыбнулся и быстро спрятал очки во внутренний карман халата. Перемен в его поведении Сати так и не заметила, а ведь он не спал всю ночь, безуспешно борясь с нахлынувшими воспоминаниями о прошлом.

После обеда Сати робко постучала в дверь кабинета Эвридики.

– Входи, дорогая, – любезно сказала та. Эвридика была изящной и свежей, как и всегда, без малейшего намека на прессинг, которому она подвергалась милостью Роланда Грейси и Даны Хатт. И все же Сати напомнила себе, что это не настоящая ее внешность. Было что-то такое, что Эвридика предпочитала скрывать ото всех.

Сати хотела сказать что-нибудь обыденное, но вместо этого начала плакать.

– Боже мой, что случилось? – испугалась Эвридика, но Сати лишь помотала головой.

Сейчас перед ней была не просто приятная в общении женщина и хороший друг, перед ней была сестра Ойтуша. Сати казалось, что в чертах Эвридики она видит его: тот же разрез карих глаз и изгиб бровей, ту же мимику и красивые руки с проступающими венами. Как бы Эвридика ни перемещала слои пространства, в ней всегда сохранялось это сходство, этот почерк, образ кровного брата, которого она никогда не знала.

Сати пришлось рассказать Эвридике о том разговоре, который они с Томасом случайно подслушали и о той пощечине, что навсегда изменила впечатление о президенте Грейси. Все это Эвридика Эвери выслушала без единого слова.

– Я не хочу, чтобы он делал это с тобой, – наконец сказала Сати.

Как Томас и предполагал, Эвридика полезла в мини-бар за бутылкой.

– Это моя работа, а он мой непосредственный начальник, – холодно отозвалась она.

– Но это ужасно.

Эвридика не ответила, лишь плеснула в стакан темной янтарной жидкости.

– А это что за существо, о котором вы говорили? – спросила Сати.

– А вот это тебе точно знать не обязательно, – тон Эвридики посуровел.

– Но…

– Я не скажу тебе больше ни слова, – категорически ответила женщина и осушила стакан одним глотком.

“Как она пьет!” – подумала Сати. – “Сколько же алкоголя надо, чтобы развязать ей язык?”

Они посидели еще немного – Сати не хотелось, чтобы разговор оканчивался на такой ноте – а потом разошлись по делам. Перед уходом Сати краем глаза удалось увидеть содержимое мини-бара. Вот те на! У Ойтуша она не замечала проблем с алкоголем, тогда как у его сестры они определенно имелись. И не последнюю роль в их становлении наверняка играл тиран Роланд.

***

После ужина Сати хотела было завалиться спать, но вовремя вспомнила о приглашении на вечеринку. Она сказала себе, что пойдет только ради того, чтобы посмотреть на новичков, прибывших на Остров, тогда как сердце ее робко надеялось, что Томас тоже будет там.

Сати надела единственное платье, которое отыскала в шкафу своего отсека, уложила начавшие отрастать сиреневые волосы и, сама не зная зачем, взяла ту самую книгу, которую обнаружила утром на своей кровати.

“На случай если беседа не заладится”, – сказала она самой себе.

Студенты оккупировали небольшую гостиную на двадцать четвертом этаже. В целом атмосфера была довольно приятной: Шин Эйлер крутился возле микшера, создавая ненавязчивую мелодию, на стенах мерцали огни, то напоминая оживленную автостраду, то стихая до ленивых мотыльков, которые порхают от одного источника света к другому, незнакомая Сати девушка смешивала коктейли у импровизированного бара, а все остальные общались, развалившись на мягких креслах и пуфах.

Томаса среди них не было, из-за чего Сати ощутила легкую досаду.

– Сати, привет! – крикнула Мегани из дальнего угла, где она расположилась вместе с братьями из Дивали и незнакомым рыжеволосым парнем.

“Должно быть, новенький”, – подумала Сати, и направилась к ним.

– Знакомься, это Юкка, – Камал представил слегка смущенного парня.

– Сати, – сказала девушка, подмечая, что Юкка уже успел распробовать ни один коктейль.

Минут пятнадцать они бесцельно чесали языками, пока Сати не начала замечать, что все вокруг чего-то ждут. Чего именно – стало понятно, когда в гостиную просочился худощавый парень с большим бумажным пакетом. Его появление студенты встретили чуть ли не овациями, а спустя еще несколько минут, комната наполнилась густым сладковатым запахом.

– А если кто-нибудь узнает об этом? – спросила Сати, рассматривая косяк, который пустили по кругу.

– Всем пофигу, – заявила Мегани затягиваясь. – Это легкая штука.

– Не выше класса М, – добавил Шин. – В Метрополе такой даже при простуде выписывают.

– Давно ты не был в Метрополе, – заметила Сати, вспоминая тот самый А2С2, которым ее пичкал Виг Такер. – Значит, просто лекарство, да?

– Ага. Помогает от насморка и чувства собственной важности, – широко улыбнулся Рама.

Спустя всего пару затяжек, Сати почувствовала, как неудержимо ей хочется танцевать, петь и исполнять акробатические трюки, но остатки здравого рассудка говорили ей, что это всего лишь действие травы. Другие же не были столь требовательны к себе: заиграла веселая музыка, огни на стенах заискрились канонадой салютов, а многие из студентов повскакивали со своих мест и принялись танцевать.

– Как ощущения? – спросил ее Шин, присаживаясь рядом.

– Я ничего не чувствую, – помотала головой Сати. – Точнее, чувствую, что могу контролировать его.

– Это и есть главный эффект досмина, – Шин подмигнул ей. – Ты ощущаешь себя всемогущим.

– Вот, например, я, – продолжал парень, откидываясь в кресле. – Как ты видишь, я сегодня без бумаги и чернил. Досмин говорит мне, что я могу заткнуть этот чертов канал связи со вселенной, что я могу управлять им. Быть всемогущим, Сати, значит управлять собой и своей силой.

– Но это не по-настоящему, – возразила чувствуя, как поток музыки и шума уносит ее.

– Да какая разница, – отмахнулся Шин, а затем добавил куда-то в пустоту, – Лишь бы в тысячный раз не видеть свою смерть.

– Что? – переспросила Сати, чувствуя неприятный холодок от его слов.

– Сотни и тысячи раз под всевозможными углами, – произнес Шин. – Вселенная не дает мне забыть, когда и как я умру.

Все аргументы против досмина застряли у Сати в горле. Да уж, видеть рисунки своей кончины, нарисованные собственной рукой – такого и врагу не пожелаешь. Она огляделась по сторонам. Многие из студентов веселились так, словно делают это в последний раз в жизни. Возможно ли, что уходя в отрыв, они пытаются забыть о своей боли, причиненной одаренностью, о своем одиночестве и комплексе изгоя?

По сравнению со многими, например, с тем же Шином или братьями из Дивали, одаренность Сати по-настоящему была даром. Восставать из пепла – отличное свойство, особенно если имеешь привычку сжигать себя дотла.

– А давайте петь караоке! – предложила Мегани, которая смешно танцевала на большом пуфе под аплодисменты и свист парней. Большинство, включая Сати поддержало ее.

Через полчаса (или пару часов?) в дверном проеме появилась фигура Томаса. Он был мокрым с ног до головы – должно быть, на берегу опять начался шторм – а еще мрачным как туча.

Вечеринка в этот момент как раз достигла своего апофеоза. Стало жарко, и многие из ребят без стеснения поснимали верхнюю одежду. Рама и Оби, тот самый парень, который принес досмин, достали откуда-то арбуз и теперь вырезали из него шлем, руководствуясь размерами головы Юкки, который спал в кресле. Мегани и Синра устроили караоке-баттл, уже давно перестав беспокоиться от том, что не попадают в ноты.

– Пойдем отсюда, – сказал Томас, без труда находя Сати среди всей этой толпы.

– Куда? Мне и тут неплохо, – ответила девушка, пытаясь вырвать свое запястье из его рук. Ей было немного обидно, что Томас, пропустивший все веселье, теперь пытается забрать ее отсюда. Да еще и таким ультимативным тоном.

– Сати, не веди себя как маленькая, – с укоризной сказал парень, посмотрев ей в глаза.

– Какая же я маленькая? – возмутилась Сати. Наркотик вперемешку с алкоголем все же сделали свое дело. – Мне шестнадцать, Том. Если хочешь, можешь поцеловать меня, это законно.

– Ты накурилась дури, – Томас покачал головой, критически осматривая ее с головы до ног. – А у меня для тебя, между прочим, важные новости.

– О том, что ты любишь меня? – ляпнула Сати, окончательно утратив связь между языком и мозгом. – Да это все знают, не удивишь.

Взгляд Томаса вмиг сделался ледяным: слова Сати попали точно в цель. Еще раз исподлобья оглядев гостиную, парень решительным шагом направился к выходу.

Поняв, что она только что сделала, Сати вмиг протрезвела.

– Постой! – почти крикнул она, хватая его за манжету рубашки. – Я действительно накурилась. И мне что-то совсем не хорошо…

– Идем, – велел Томас.

Уже в коридоре он сделал ей маленький укол в плечо.

– Что это за хрень?! – возмутилась Сати.

– Детокс. Очистит твой организм о всякой гадости минут через пять, – спокойно ответил Томас, ожидая подобной реакции.

– Аааа, – протянула Сати и добавила, – Так что ты хотел рассказать мне?

Глаза Томаса заблестели мрачным самовлюбленным огоньком:

– Не уверен, что тебе это все еще интересно…

– Давай рассказывай! – потребовала девушка, ощутимо стукнув его кулаком в спину.

– Я знаю, как найти твоего друга, – сказал Томас, морщась от боли.

– Какого еще друга?

Томас взглянул на нее, словно видел в первый раз.

– Ойтуша Эвери. Если это имя, конечно, тебе все еще о чем-то говорит.

***

– В первую очередь займемся твоей физподготовкой, – сказал Айзек. – Ты слишком слаб, чтобы тренироваться в основном составе, и пяти минут не продержишься.

– Рад слышать, – угрюмо хмыкнул Ойтуш. Его сон был бессовестно коротким; казалось, и двух минут не прошло, как дружеский оскал Айзека показался в дверном проеме жилого модуля, который Ойтуш раздобыл на складе.

– Я наблюдал за тем, как ты двигаешься, – продолжал глава подземки. – Из тебя не состряпать бугая, разящего одним ударом, но вполне можно сделать быстрого и юркого солдата.

– Не будь у меня с детства обе ноги левые, – грустно усмехнулся Ойтуш, закатывая рукава свитера.

– Если будешь ныть, мне придется снова душить тебя, а я не хочу, – сказал Айзек, коснувшись все еще распухшего носа. – Попробуй-ка повторить за мной это движение.

Несмотря на сложную конструкцию его тела, киборг двигался легко и плавно. Перемещения, которые он показал Ойтушу, больше всего походили на танцевальные па, хоть и выглядели вполне воинственно.

– Этой технике много сотен лет, и я уверен, что она подойдет тебе.

– Почему? – спросил Ойтуш, пытаясь повторять за Айзеком, не теряя темпа.

– Овладев ей, даже слабый воин может одолеть более сильного.

Человеческое тело Айзека было отлично натренировано: мышцы играли на оголенном торсе, покрытом шрамами, а роботизированные части блестели в свете прожектора, напоминая доспехи. Неужели когда-то его можно было назвать слабым?

– У тебя неплохо получается, – сказал он, глядя, как Ойтуш неуклюже шаркает по земле, пытаясь повторять за ним. – Но ты можешь лучше.

Айзек сделал едва заметную подсечку, и тот споткнулся, падая носом вниз.

– Забавно, – усмехнулся Ойтуш, от неожиданности даже не разозлившись. – Научишь меня?

– Конечно. Для этого мы здесь, – улыбнулся Айзек, роняя его во второй раз.

Ойтуш поднялся, потирая пятую точку, и тут же получил ощутимый удар по шее.

– Не отвлекайся по мелочам, пока твой противник в игре, – сказал Айзек, и его нога взметнулась для нового удара.

К концу второго часа, тело Ойтуша было равномерно покрыто синяками и ссадинами, а сам он был взмокшим от пота. Но несмотря на это, его настроение было не меньше, чем превосходным. Айзек бил и ронял его всеми возможными способами, но всякий раз делал это беззлобно, не для того, чтобы унизить, а для того, чтобы научить.

Настоящим прорывов для Ойтуша стал момент, когда вместо того, чтобы упасть от очередной подсечки, он устоял на ногах и, изловчившись, толкнул Айзека пяткой в живот.

– Отлично, – прохрипел тот, сгибаясь пополам. – Ты быстро учишься.

– Чуть не забыл, Айзек, – сказал Ойтуш, пока тот не убил его. – Твои жуки действительно работают. Я кое-что вспомнил.

– Да? И что же?

– То, как упал в кислотный утилизатор. И то, что было потом. Мое спасение.

– Что-нибудь показалось тебе важным? – спросил Айзек, останавливаясь и отхлебывая из фляги.

– Там был один человек… Он не хотел, чтобы вы спасали меня.

Киборг смотрел на него, ожидая продолжения.

– Его имя Катокин.

– Да уж, Катокин не переносит времени, потраченного впустую, – хмыкнул Айзек, но заметив взгляд Ойтуша, тут же добавил:

– Катокин вне подозрений, и это не обсуждается.

– Нейт уверен, что шпион – кто-то из личного состава, – сказал Ойтуш, беря протянутую фляжку.

– Стопроцентного алиби нет ни у кого, но Катокин стоит последним в моем списке. Когда-то я своими руками вытащил его из цепких лап протектория. Как и тебя, – Айзек прицепил флягу обратно на пояс. – Что-то еще или продолжим тренировку?

Он хотел спросить еще кое о чем, но никак не мог решиться.

– Ты никогда не рассказывал, но именно об этом я хотел узнать с момента нашей самой первой встречи, – начал Ойтуш, встречаясь взглядом с переливающимся в темноте демоническим глазом. – Кем был тот человек, который привел в подземку?

– Этим человеком был я сам, – ответил Айзек. – Я, как и многие из нас, долгое время провел в теплой компании тюремщиков и садистов протектория. И так же как и ты был отправлен на утилизацию по причине истекшего срока годности.

– Вот только меня никто не спасал, – продолжал он. – Когда я увидел, что осталось от моего тела после купания в кислоте, я хотел прострелить себе череп. Но вместо этого, я нашел парочку старых-добрых роботов и на скорую руку склепал себе новый, вполне функциональный организм.

– Его теперь не узнать, – сказал Айзек, рассматривая свои бионические конечности. – Слишком много модификаций претерпел. А вот начинка все та же.

– Нейт сказал, что вы с ним похожи, – припомнил Ойтуш. – Что это значит?

– Нейт сказал, Нейт сказал, – передразнил его Айзек. – Не стоит верить наслово каждой твари. Нейт – бывший полицейский, сделавший карьеру на продаже чужих органов. Жизнь не слабо потрепала его, и теперь все, что он может – это продавать информацию и покупать себе еще более уродливые части тела.

– И сигареты с кофе, – мрачно усмехнулся Ойтуш. – То есть, это ты привел в заброшенное метро первых людей?

– Я был первым, кто объединил их, – ответил Айзек, устремляя взгляд поверх головы Ойтуша. – Закончим беседу позже, идет? Мои головорезы подоспели.

Ойтуш обернулся и заметил, как к ангарам подтягиваются сонные офицеры. Некоторые из них с интересом рассматривали Ойтуша, другим же было откровенно наплевать.

– Что, Айзек, новичка мучаешь с утра пораньше? – ехидно улыбаясь, спросила Карен, как всегда с сигаретой в зубах. Невысокая, стройная и огненноволосая она заметно выделялась на фоне остальных.

– Ага, готовлю его к тому, чтобы надрать тебе задницу, Гравано, – любезно оскалился Айзек. – Не самому же грязную работу делать.

– Да брось, я ему не по зубам, – сказала девушка, осматривая Ойтуша с головы до ног, отчего тому стало не по себе.

– Только сосчитай до трех, Айзек, и я разорву ее на части, – небрежно сказал Ойтуш. – Эту мерзкую сигарету. Девушка не должна курить.

Карен Гравано звонко рассмеялась, а вместе с ней и пара других только что подошедших солдат.

– Уйди с глаз моих, Эвери, – смертельно уставшим тоном сказал киборг. – Для нашего сборища прожженных психопатов, ты просто тошнотворно милый. Завтра в то же время, не забудь.

Но Ойтуш не стал далеко уходить. Спрятавшись за складами, так, чтобы его не было видно, он, несмотря на жуткую боль во всем теле, досмотрел офицерскую тренировку до конца.

Глава – 18

– Тебе не кажется, что это… как бы сказать… немного бесчеловечно?

– Что именно?

– Подвергать Эвери реальной смертельной опасности?

– Не кажется. Препарат “Колония” совсем скоро элиминируется из его организма, а он так ничего и не вспомнил.

– Ты о жуках? – Тору передернуло от отвращения. – И как только он согласился принять его?

– Согласился, как миленький, – Айзек добродушно оскалился. – Жуки работают лишь на пике его эмоций, вкупе с адреналиновым выбросом.

– И все равно я не понимаю, – Тора снял очки и протер их полой халата. – Ведь ты же недавно пытался убить его, так?

– Я пытался задушить его, – сказал Айзек. – Ну, не серьезно, конечно, так, в качестве мотивации. Я был уверен, что он отрубится, и канал памяти выведет его воспоминания.

– Но?

– Но этого не произошло. Кровь не поступала в мозг, или что-то в этом духе. Ты же у нас медик, вот и объясняй сам.