Текст книги "Ген Химеры. Часть первая"

Это подействовало: беженцы умолкли и выстроились в очередь.

– Что случилось? – спросил Ойтуш, заняв свое место одним из последних.

– Люди говорят, на станции обвал произошел, – беспокойно ответила старушка-киборг.

– На станции? На станции, с которой мы уехали? – Ойтуш не верил своим ушам. Похоже, смерть в очередной раз миновала его. А заодно и несколько сотен повстанцев.

– На той самой, – сказала женщина.

Поезд тронулся и медленно начал набирать скорость.

– В который раз Нейт всех нас выручил, – пробормотал дедуля в углу вагона и закурил.

А ведь и правда: они все погибли бы, если бы не тот горящий вагон, запущенный неким Нейтом. Вот только какой силой надо обладать, чтобы сделать такое?

“Надо будет узнать у Айзека, что это за добрый друг Нейт”, – подумал Ойтуш, рисуя в своем воображение диковинное существо, живущее в метропольских катакомбах.

***

– А потом протекторий арестовал его за нарушение закона о неприкосновенности, – рассказывала Сати. Она посчитала, что Томас должен знать их с Ойтушем историю, раз уж решил помочь.

– Ну это было неизбежно, – заметил Том, хмуро глядя куда-то вдаль. После визита к Шину они неторопливо прогуливались вдоль пляжа.

– Это еще не самое плохое, – добавила Сати. – Когда его забрали, он был в терминальной стадии дота.

Томас остановился и посмотрел на нее так, словно засомневался в ее адекватности.

– И ты серьезно веришь, что он еще жив? – на лице Томаса появилась пренебрежительная улыбка. – Протекторианская тюрьма отнюдь не санаторий, Сати. Вряд ли он пошел на поправку.

– Да знаю я, – Сати уже потеряла счет всем разам, когда пыталась убедить себя, что Ойтуша больше нет в живых. – И все же, что-то мне подсказывает…

– Нет, я умываю руки, – присвистнул Томас. – Я думал, мы живого человека ищем.

– Тогда обойдусь без твоей помощи, – Сати ускорила шаг, чтобы оторваться от него.

Но Томас в три огромных скачка догнал ее.

– А здравый смысл тебе ничего не подсказывает? Здесь у тебя есть шанс обо всем забыть, и начать жизнь с нуля. А ты тратишь свою молодость на воспоминания о человеке, которого больше никогда не увидишь.

В чем-то Томас был прав, и Сати понимала это. Он знал, как обстоят дела, и при этом даже не лез в ее голову. Вот это-то и бесило больше всего: очевидный факт, который видят все, кроме тебя.

Невольно Сати вернулась в тот момент, когда их схватили. Ощутила резкую боль в ладони после взрыва инъектора, увидела обезумевшие от отчаяния глаза Ойтуша, перед тем, как ему на голову надели черный мешок, и окровавленную не то улыбку, не то гримасу боли Лидо Ройсса… Здесь, на пляже, с идеально уложенным песком и камнями, под крики чаек, тот день представлялся нелепым кошмаром, приснившимся сто лет назад.

Сати взглянула на лицо Томаса, и поняла, что он видит то же самое. “Ты слишком громко думаешь”, – вспомнилась Сати его фраза. И поделом ему. Пусть знает как все было на самом деле.

– Я возвращаюсь обратно, – сказала Сати, но парень не реагировал. Взгляд Томаса, сосредоточенный и вместе с тем ускользающий, был направлен куда-то вглубь ее лица. Все его существо как никогда точно передавало сейчас смысл фразы: “Как громом пораженный”.

Так и не дождавшись его реакции, Сати поспешила к скале.

***

Во вторую половину дня уроков не было, поэтому, чтобы отвлечься и впустую не шляться по коридорам, Сати решила посетить спортивную арену.

Арена была открыта круглосуточно и напоминала мини-версию Острова. Здесь были скалы, адаптированные для занятий альпинизмом, несколько бассейнов, имитирующих природные резервуары, спарринг-симуляторы для борьбы и площадка для командных игр. Сати ностальгически вспомнила о своих занятиях кендо – здесь вряд ли найдется толковый инструктор. Да и зачем ей теперь учиться драться, раз, как сказал Томас, ей придется провести на Острове всю свою жизнь.

Людей на арене было немного. Над парой симуляторов горели красные лампочки, еще четверо гоняли мяч. Но внимание Сати привлекла стройная фигурка девушки, которая взбиралась по отвесным выступам скал. Приглядевшись, та узнала в ней Мегани: облаченная в серебристый купальник и шапочку, она ловко преодолевала метр за метром. Добравшись до уступа на высоте около десяти метров от бассейна, Мегани грациозно прыгнула в воду, скрутив в полете техничный винт.

“Ты тоже можешь так попробовать”, – шепнул Сати ее внутренний голос. – “По крайней мере, выживешь, даже если сломаешь шею”.

А Мегани уже плыла к ней, щелкая языком всякий раз, когда ее голова выставлялась из воды. Сати хотела было уйти, но девушка приветливо помахала ей рукой.

– Привет, присоединяйся! – сказала Мегани, оскалившись, словно акула.

– Но у меня нет… – начала было Сати.

– В раздевалке, – Мегани махнула в нужном направлении, – Выбирай любой.

“Почему бы и нет?” – подумала Сати. – “Хотя бы убью время”.

Сати неплохо плавала с детства, но по сравнению с Мегани, она барахталась как котенок, брошенный в воду. Мегани плавала всевозможными стилями, периодически разгоняясь до огромной скорости, отчего ее тело напоминало дельфинье: блестящее из-за купальника, стремительное и грациозное.

Девушки почти не разговаривали; Мегани была увлечена тренировкой, а Сати пыталась не выглядеть в воде полной дурой. А еще гадала: какая же одаренность позволяет Меге так плавать? Перепонок между пальцами не было, жабр тоже – хотя эти аугментации довольно популярны у тех, кто занимается водными видами спорта, или живет вблизи моря.

Проплавав так почти три часа, они разошлись по своим отсекам.

На следующий день Сати пришла в то же время. Мегани была там, и они снова плавали вместе, молча, без лишних разговоров. Как ни странно, такое времяпрепровождение пришлось Сати по душе.

На третий день Сати, наконец, не выдержала:

– Где ты научилась так плавать? Жила на море?

– Это все дельфины, – туманно ответила Мегани и вновь прищелкнула языком. При этом ее несколько пугающие черные глаза смотрели в одну точку. – Пойдем, познакомлю.

Она повела Сати к другому водоему, что был поменьше. В нем и правда плавали два афалина – и как только раньше Сати их не замечала?

– Ого, какие симпатяги, – с улыбкой сказала Сати, подходя ближе.

Мегани сходила за своей поясной сумкой, в которой оказался ультразвуковой свисток. Затем она сделала несколько отрывистых жестов, сопровождая их командами свистка, и дельфины наперегонки помчались к ней.

– Это Феликс и Хиако, – назвала Мегани имена афалинов. Сати опустила руку в воду и они по очереди поздоровались с ней, тыкаясь мордами в ладонь. Прикосновение к дельфинам было очень приятным, отчего напряжение на лице Сати сменилось искренней улыбкой.

Мегани снова отдала команды, и дельфины устремились на противоположный конец резервуара.

– Я ни разу не видела тебя на занятиях, – заметила Сати, продолжая рассматривать гладкие плавники, что торчали из воды.

– Да, я хожу на другие, – ответила та, наблюдая за тем, как Хиако тащит тарелку для фризби. – Хотя Исайя говорит, что со следующего года я смогу заниматься вместе со всеми.

– А кто такой Исайя?

– Мой лечащий врач, – ответила Мега. – Сейчас он разрабатывает новую модель глаз для меня. Эти, кстати, тоже он сделал.

Сати насторожилась и внимательно посмотрела на Мегани. Взгляд ее небольших глубоко посаженных черных глаз был пустым. Девушка щелкнула языком и спросила:

– Ты не знаешь? Я слепая.

Вот это и впрямь было неожиданно.

– С ума сойти, – только и могла сказать Сати, вспоминая все “спортивные достижения” Мегани. – Но как ты плаваешь? И ходишь, и вообще…

Собеседница не сдержала довольной улыбки.

– Это сонарное зрение, – сказала она. – Я вижу как дельфины или как летучие мыши. Наверное, поэтому мы с ними так похожи.

– Поэтому ты щелкаешь языком? – догадалась Сати.

– Совершенно верно. Я создаю звуковую волну, которая отражается от предметов и позволяет мне увидеть их.

– Круто, – сказала Сати.

– Я болела раком в раннем детстве, глаза пришлось удалить, чтобы спасти мне жизнь, – добавила Мегани, и восторг Сати вмиг поубавился. Она слышала много таких историй: когда одаренность становится жизненно важной необходимостью, дополняя исчезнувшие функции организма.

– Почему Исайя не поставит тебе имплантаты? – поинтересовалась Сати.

– Он говорит, что тогда я потеряю часть своих свойств, своей сути, – Мегани кинула фризби дельфинам. – Я могу только догадываться, как вы видите мир. Хочешь, покажу фокус?

– Давай.

– Благодаря сонарному зрению, дельфины могут видеть, что находится за стеной или внутри закрытого ящика…

Перегнувшись за борт водоема, девушка вытащила из воды два контейнера.

– Феликс, в котором из них мячик? – спросила Мегани, сопровождая слова отточенными жестами.

Описав небольшой круг, дельфин без колебаний выбрал правый контейнер.

– Они видят не так, как люди, но никогда не ошибаются, – сказала Мегани, пасуя дельфину блестящий надувной мяч.

– То есть ты можешь видеть сквозь стены? – восторженно спросила Сати.

– Я учусь, – уклончиво ответила та с обаятельной улыбкой. Теперь, когда Сати узнала, в чем дело, внешность Мегани больше не раздражала ее.

Во втором контейнере оказалась мелкая рыбешка, которую девушки раздали дельфинам.

– Говорят, сердце способно видеть так же, – заметила Мегани. – В обход преградам и расстоянию.

– В смысле, интуиция? – уточнила Сати.

– Неа, – протянула она с лукавой улыбкой. – Ты знаешь, о чем я.

Сати смутилась, и умыла щеки прохладной водой. Возможно, она и поняла, о чем идет речь, но рассказывать об Ойтуше ей не хотелось.

– Вы с Томасом подружились, да? – неожиданно спросила Мега.

– Вот еще! – Сати вспыхнула. – С чего ты взяла?!

– Он так на тебя смотрит, – неоднозначно ответила та, на что Сати громко фыркнула.

Они болтали еще долго, обсуждая других студентов, как самые обыкновенные, ничем не отличающиеся от остальных девчонки их возраста.

***

После бассейна Мегани отправилась на индивидуальные занятия, а Сати принялась бродить по коридорам. Пролетело уже три недели с момента ее прибытия на Остров, а она так и не составила о нем окончательного мнения. Ее сердце разрывалось между тоской по Ойтушу и жаждой новых впечатлений, которые дарил ей этот мир. “Если бы только Ойтуш был одаренным”, – озвучила Сати свою невозможную сокровенную мысль.

“Ты тратишь свою молодость на воспоминания о человеке, которого больше никогда не увидишь”, – прозвучал в ее голове голос Томаса. Нет, его не было рядом, просто эта фраза четко отпечаталась на сердце.

Через пятнадцать минут Сати поняла, что забрела не туда. Коридоры были запущенными, кремовый пол местами потрескался, выпуская наружу толстые стебли какого-то растения, а на стенах была плесень и странные темные потеки, напоминающие смолу.

– Где это я? – вслух спросила Сати, оглядываясь по сторонам. Она вспомнила, что несколько раз спустилась по лестнице, а значит, была на несколько этажей ниже зоны, предназначенной для студентов.

Так и есть: подергав дверь в конце коридора, Сати обнаружила, что она защищена электромагнитным замком. Наверняка здесь неподалеку была какая-нибудь лаборатория. Вот было бы любопытно взглянуть на тайные исследования…

В этот момент замок запищал, и дверь резко распахнулась с другой стороны: темнокожая женщина с контейнером для образцов в руках, едва не сбила Сати с ног.

– Вы к профессору Намикаве? – поинтересовалась она, кидая на Сати беглый взгляд.

– Да, да, – на автомате произнесла та, понятия не имея, кто такой Намикава.

Женщина придержала дверь и тут же унеслась прочь. Было бы глупо не воспользоваться такой возможностью: как ни в чем не бывало, Сати просочилась внутрь.

Перед ней была оранжерея. Неухоженная, заросшая, с паутиной на старых оросителях и громоздких лампах. Здесь было влажно и пахло словно в болоте. Медленно Сати пошла вдоль рядов, рассматривая поникшие растения.

“Если это запретная зона, почему за ними никто не ухаживает?” – подумала она.

А вот подпольное растение здесь разгулялось на славу; его корневая система опутывала оранжерею, словно кровеносная система, а стебли по своей толщине были похожи на слоновьи хоботы.

В конце теплицы находилась еще одна дверь: она была плотно увита этой лианой, словно дверь в сказочное жилище какого-нибудь лесного духа. Без всякой надежды Сати приложила к замку свой стандартный для всех студентов магнитный ключ. И тут, к ее великому изумлению, индикатор поменял цвет с красного на зеленый. Доступ был разрешен.

Глава – 13

Дверь, увитая стеблями лианы, с мягким шипением распахнулась. Еще раз оглянувшись, не наблюдают ли за ней, Сати сделала осторожный шаг вперед… и обомлела. Почти все видимое пространство занимало огромное дерево: с извитыми стеблями, с толстыми корнями, произрастающими откуда-то из-под пола, с мелкими ланцетовидными листьями, края которых казались настолько острыми, что о них можно было порезаться. Растение занимало собой все пространство помещения, от пола до потолка. Сати даже захотелось снять обувь, чтобы не топтать живые корни.

“Доступ в архив запрещен для студентов! Приказ президента Грейси”, – деловито произнес голос “Ока” в ее голове. И тут же добавил: “Одно непрочитанное сообщение для Сати Лаллеман”.

– Значит, архив, – медленно повторила Сати, рассматривая стебли, которые ближе к центру дерева становились бледными и жесткими, словно сухожилия какого-то существа.

“Доступ запрещен президентом Грейси! Одно непрочитанное сообщение для…” – “Око” никак не могло определиться с приказом.

“Вот оно, стало быть, как”, – про себя ухмыльнулась девушка. – “Запрет есть, но в прерогативе архива доставить сообщение законному получателю”.

– Отключить “Око”, – велела она, и словно почувствовала, как микропроцессор в ее голове начал остывать, успокаиваясь от гнета непосильной для него задачи.

Честно говоря, растение все больше и больше пугало Сати. Точнее, все меньше и меньше напоминало растение. Упругие, пульсирующие сосуды, которые так и хотелось назвать щупальцами, были совершенно не похожи на те стебли, которые пробивались из-под пола в учебных коридорах. Здесь, в этом засекреченном месте, лиана наконец-то показала свою истинную сущность: не растение и не животное, а что-то среднее. Что-то определенно обладающее интеллектом.

Сати позволила любопытству пересилить страх, и коснулась одного из листочков. В сердце дерева они были маленькими и бледными, словно носили лишь декоративную функцию. В ту же секунду сеть маленьких и проворных стебельков опутала руку Сати. Панический ужас обуял девушку, и она попыталась освободиться, вырывая пальцы из этой паутины. Некоторые стебли и впрямь оторвались, источая белесую жидкость из мест разрыва, но их место тут же занимали новые побеги. К счастью, чудовищная лиана довольствовалась лишь кистью Сати и не претендовала на все тело.

“Одно непрочитанное сообщение для Сати Лаллеман!” – настойчиво повторило “Око”, вновь включаясь в работу.

“Оно взломало его!” – подумала Сати. – “Значит, именно так это дерево и передает данные”.

Теперь, когда все стало ясно, сопротивляться было глупо. Растение архива подключилось напрямую к сознанию Сати, чтобы донести послание, оставленное для нее кем-то. Вот только кем?

В этот момент все вокруг изменилось. Сати больше не была в архиве; она была на пляже, в жаркий полуденный день, когда солнце достигает своего зенита. Ей даже показалось, что она чувствует тепло, идущее от нагретого песка, но это были всего лишь игры воображения. Вся эта картинка была всего фоном, проекцией, не имеющей ничего общего с реальностью.

– Здравствуй, Сати, – из ниоткуда навстречу ей вышла девушка, немногим старше самой Сати. Ее длинные волосы цвета слоновой кости развевались от несуществующего ветра, а голубые глаза смотрели торжественно и немного грустно. – Меня зовут Саша Лаллеман, и через семь месяцев я стану твоей биологической матерью.

Сати потрясла головой из стороны в сторону. Это был морок, просто морок, чья-то глупая шутка. А девушка между тем продолжала:

– Сейчас четвертое августа две тысячи сто девяносто третьего года. Провидцы предупредили, что мой уход будет несколько раньше, чем я ожидала, и посоветовали сделать запись именно сейчас…

Женщина по имени Саша говорила о своей смерти со спокойным лицом, но ее пальцы нервно теребили маленькую пуговку на платье. Должно быть, она долго готовилась к этой записи, но эмоции все же взяли свое.

– Подарив тебе жизнь, я оставлю этот мир, но будь уверена, мы сделали все, что смогли.

Сознание Сати зацепилось за слово “мы”, и это ей очень не понравилось.

– Мы собирали твой генотип несколько долгих лет, чтобы в итоге создать совершенство, – губы Саши расползлись в натянутой улыбке. – Все, что есть в тебе, Сати, это квинтэссенция наших надежд и стремлений, плод наших интеллектуальных усилий…

– Отключить “Око”! – скомандовала Сати, не желая больше слушать этот бред. Но программа не подчинилась.

– Ты будешь красавицей, дочка, с сиреневыми волосами и ямочкой на подбородке…

– Запрашиваю экстренное отключение “Ока”! – голос Сати сделался жестким. Если бы она только могла ударить эту женщину…

Команда сработала. Сати перенеслась в архив и тут же обрушилась на колени, словно выдернутая из розетки.

Значит, послание от предков… Значит, Сати не просто одаренная по рождению, а специально созданный экземпляр, “плод интеллектуальных усилий”. Внутри Сати все бурлило от гнева. И зачем она только сунулась в этот архив?

Но этим дело не закончилось. Новый поток информации вновь перенес ее на плавящийся под полуденным солнцем пляж. Вот только Саша Лаллеман была уже другой.

Изможденная и осунувшаяся, она напоминала скелет, обтянутый кожей. Сильно беременный скелет. Ее некогда роскошные волосы заметно поредели, упругая кожа сморщилась, а под опустошенными глазами залегли темные круги.

– Он попытается запретить доступ к этой записи, но я сделаю все зависящее от меня… Ты должна узнать правду, дочка, – Сати вздрогнула от ее надтреснувшего сломленного ночными рыданиями голоса.

– До тебя было еще шесть, – продолжала Саша. – Шесть неудачных экземпляров, шесть детей, родившихся… родившихся со страшными патологиями. Ты седьмая, и ты моя последняя надежда.

Сати больше не пыталась уйти. Похоже, что на этот раз Саша Лаллеман говорила от чистого сердца.

– Здесь, на Острове проводятся страшные эксперименты… – Саша затравленно огляделась по сторонам, словно была не пляже вовсе, а в маленькой комнате с тяжелыми стенами. – Они пытаются создать… я даже не знаю, как назвать это чудовище…

Неожиданно рядом с Сашей появился маленький ребенок.

– Мама! – крикнул он, и лицо женщины содрогнулась от ужаса.

– Ойтуш, пожалуйста, тише! – Саша взяла ребенка на руки, чтобы успокоить.

“Ойтуш?!” – сердце Сати стремительно выполнило тройное сальто.

– Ты, наверное, удивлена? – на губах Саши дрогнула улыбка. – Мама Ойтуша умерла при родах, оставив ему только имя. Четыре с лишним года мы не могли отправить его на большую землю, ведь для этого требуется разрешение родителей. Мне пришлось усыновить его для формальности, но, похоже, этот ребенок успел ко мне привязаться.

Мальчик посмотрел на Сати, и она поняла, что простого совпадения быть не может. Сильнейшее головокружение заставило ее вновь упасть на пол, да так, что коленки захрустели – наверное, сломались обе чашечки.

– Он улетает уже завтра, – Саша погладила мальчугана по темным вьющимся волосам. – Его память будет изменена, так что об Острове он никогда и не вспомнит. Как и обо мне.

Тошнота, вызванная острым отрицанием реальности, как острым пищевым отравлением, накатывала все сильнее. Сати изо всех сил боролась с ней, но это было бесполезно. Слишком много чудовищной, необработанной информации поступало в ее мозг с каждой новой секундой.

– Возможно, Ойтуш станет одаренным и вернется сюда, – сказала Саша, – Но его генотип не был запрограммирован, а значит, на все воля случая. Как известно, без вмешательства извне даже у одаренных родителей может родиться самый обыкновенный ребенок…

Вдруг лицо Саши вытянулось и побледнело, словно кто-то или что-то отвлекло ее от записи.

– Прощай, дочка, – сказала она, глядя прямо в глаза Сати. – Беги с этого Острова, если сможешь!

Запись окончилась. Пляж медленно растаял, уступив место комнате, заполненной доверху пульсирующими сосудами-стеблями. Сати почти что лежала на полу, но лиана больше не пыталась прикоснуться к ней.

“Надо уходить”, – твердо сказала она себе. – “Если кто-нибудь зайдет сюда…”

Сати решительно отскребла себя от пола и нетвердым шагом направилась вон. Крупные слезы капали ей прямо под ноги и застилали глаза пеленой.

Она должна была вернуться сюда. Это было записано в ее генотипе, словно в каких-нибудь небесных скрижалях. А Ойтуш? Он тоже был здесь, и, возможно, даже видел ее рождение. Как такое вообще может быть?!

Притащив свое обессиленное тело в личный отсек, Сати рухнула на кровать и моментально отключилась.

***

– Готово, – устало сказал Ойтуш, смахивая со лба мокрые волосы.

– Спасибо, Ойтуш, – искренне сказала Оливия, та самая женщина из поезда. – Черт знает сколько бы я провозилась тут одна.

Он только что закончил ставить палатку. Само по себе это дело было несложным: шипастые дуги сами вонзались в пол, изрешеченный следами обстрелов, но вот на то, чтобы выбрать подходящее место поближе к водоочистной системе, наладить вентиляцию и обогрев, несколько раз выпить растворимого кофе с сухарями, ушло около двух часов. Ойтуш понимал, что Оливии просто нужно общение, но он не готов был потратить на нее целый день.

Новая станция еще хранила следы прежней роскоши. Сводчатые потолки были украшены лепниной, а стены – барельефами с изображением славного единения разума человека и машины. Эскалаторы были подорваны, а те, что уцелели – завалены старой техникой и роботами, запечатывая выход наверх навсегда. Сколько еще таких замурованных станций было в глубинах Метрополя? Были ли они в других городах, и есть ли там повстанцы?

Ойтуш задавал себе эти вопросы, уныло дуя на кипяток в кружке со ржавыми краями. Невдалеке послышался смех: это солдаты Айзека затеяли шуточную потасовку. Ему в глаза бросилась невысокая рыжеволосая девушка, которая умудрялась курить и смеяться одновременно.

– Хочу быть как Карен, когда вырасту, – сказала девочка с механической рукой, которая помогала Оливии мыть посуду.

– Карен? – переспросил Ойтуш.

– Личный состав Айзека – эта наша гордость, – пояснила Оливия, улыбаясь одними глазами. Роботизированная челюсть сильно портила ее лицо, но глаза остались невероятно живыми. – Все дети мечтают быть похожими на них.

– А можно как-то присоединиться к ним? – выпалил Ойтуш прежде, чем успел хорошенько подумать.

Вопреки его прогнозам, Оливия не стала смеяться.

– Если докажешь Айзеку, что ты нужен ему, – сказала она, а затем критически осмотрела Ойтуша с ног до головы. – И наберешь пару килограмм мышечной массы.

Ойтуш давно не видел себя в зеркало, и, наверное, к лучшему. Он чувствовал себя гораздо лучше, чем во время болезни, но все же был еще сильно истощен.

– Что делает личный состав Айзека? – спросил он.

– В основном занимается разведкой, – Оливия вытерла руки о передник, и парень заметил, что на ее кистях не хватает нескольких пальцев. – Ну и, конечно, охраняет нас, простых граждан.

– Тебе, наверное, пора идти? – Оливия невероятно точно угадала его мысли.

– Да, верно, – кивнул Ойтуш. – Спасибо вам.

– Тебе спасибо, – Оливия загадочно подмигнула, но Ойтуш был прав. Она вселила в него большую надежду.

“Доказать Айзеку, что нужен ему”, – повторил про себя Ойтуш. – “Я, может быть, и не нужен, но вот информация, что сокрыта в моей голове…”

Решив так, Ойтуш уверенно направился к ангарам.

С десяток человек в черной полицейской форме с аппетитом уминали пайки. С трудом протиснувшись между двух здоровых парней, Ойтуш оказался лицом к лицу с Айзеком.

– Можно поговорить с тобой? – не очень уверенно спросил он.

– Говори, – как ни в чем не бывало ответил киборг.

Ойтуш оглянулся по сторонам и заметил любопытные недружественные взгляды.

– Наедине, – уточнил он.

Со всех сторон послышалось саркастическое мычание.

– У главнокомандующего от нас нет секретов, – сказала та самая рыжеволосая девушка. – Валяй при всех, новичок.

Ойтуш внимательно посмотрел Айзеку в глаза, и тот, словно угадав цель его визита, сухо произнес.

– Все свободны.

Солдаты недовольно засобирались, а Ойтуш задней мыслью понял, что медленно, но верно наживает себе врагов.

– Я хотел сказать, что готов… – начал было он, но Айзек схватил его за шкирку своей могучей хромированной лапищей и поволок к медицинскому боксу.

– Никто не должен знать, что ты что-то знаешь, – Айзек почти что швырнул его на пол палатки. – До поры до времени.

При помощи ключа, висящего на шее среди всяких амулетов и побрякушек, Айзек открыл ударопрочный стеллаж и вынул оттуда пипетку.

– На, вдохни через нос, – сказал он, протянув ее Ойтушу. – Разбудим твои воспоминания.

Не раздумывая, Ойтуш сделал все, как он велел: зажал один носовой ход, а через другой с силой вдохнул содержимое пипетки. Первое ощущение было отвратительным, словно кто-то двинул тебе по носу твердым тупым предметом. Чувство горячего жжения заполнило носовые пазухи, проникая все выше и выше, пока, наконец, не исчезло, оставив после себя лишь легкую щекотку, как во время насморка.

– Это что, какой-то наркотик? – спросил Ойтуш, глядя на Айзека. Тот стоял рядом и внимательно наблюдал за его реакцией.

– Это насекомые, – наконец ответил главнокомандующий. – Микроскопические кибернезированные жучки, которые в течение нескольких дней должны активизировать дремлющие участки твоей долговременной памяти…

– Жучки?! – Ойтуш почувствовал, как ему становится плохо.

– Да, они теперь в твоем мозге.

– Вот дьявол! – Ойтуш схватился за голову.

– Должен тебе признаться, что этот препарат еще не тестировался на людях, – без всякого чувства вины сказал Айзек. – Но ты случай особенный, и я решил пойти на риск…

Ойтуш уже ничему не удивлялся. Ему казалось, что он чувствует, как внутри его черепной коробки начинают копошиться маленькие въедливые создания.

– Ты не должен их чувствовать… я так полагаю, – задумчиво ответил Айзек, запирая стеллаж на ключ.

Ойтуш был на грани панической атаки. Мало того что этот хрен запустил в него насекомых, так еще и не апробированных на людях.

Айзек заметил панику в его глазах и разочарованно причмокнул губами:

– Так, так. А ты слабоват оказался. Так я и думал, что задохлик.

Его слова больно задели Ойтуша, но он не подал вида.

– Ты ведь ко мне по другой причине пришел, верно? – продолжал Айзек. – Хотел заделаться в солдаты.

Он был прав, на все сто прав. Именно об этом думал Ойтуш с самого первого дня в подземке.

– Ну и, скажи на милость: зачем мне нужен такой сопляк вроде тебя? – пружинистыми шагами главнокомандующий прогуливался по палатке, едва не касаясь головой брезентового потолка. – Держись подальше от моей команды, а если действительно хочешь помочь сопротивлению, то найти старуху по имени Кайла, она научится тебя мастерски унавоживать грядки.

Ну уж нет. Вначале трупы разделывать, а теперь еще и грядки унавоживать? Обойдется.

– Я не отстану от тебя, пока не возьмешь меня в личный состав, – твердо сказал Ойтуш. Волнение в черепной коробке улеглось, и он вновь ощутил свою прежнюю решительность.

Айзек заржал так оглушительно, что стеллажи заходили ходуном.

– А это даже забавно, – наконец сказал он. В этот момент в палатку вошел Тора и, увидев происходящую картину, остановился как вкопанный.

– О, я придумал тебе задание, – Айзек в предвкушении потер ладони. – Поедешь с братьями навестить Нейта.

– Нейта? – такого поворота Ойтуш не ожидал.

– Его самого, – Айзек кивнул. – Тора и Захри знают, что делать, а ты просто составишь им компанию. Если не обделаешься от страха, возможно, я и передумаю.

– А кто этот Нейт? – спросил Ойтуш, изо всех сил стараясь, чтобы его вопрос прозвучал обыденно.

– Кто, кто… гробик на колесиках, вот кто, – отозвался Айзек, выходя из палатки. – В нем еще меньше человека, чем во мне.

***

Ойтуш остался ждать приговора в медицинской палатке. Он то и дело прислушивался к себе, пытаясь понять, вспомнил ли он что-то. Но смутные воспоминания о пляже и девушке были все такими же размытыми и обрывистыми.

Примерно через час в медблок вошли двое. Это были Захария и Тора, одетые в комплекты черной полицейской формы. В руках у них были штурмовые винтовки.

– Настоящая? – не удержался Ойтуш, кивнув на оружие в руках младшего из братьев.

Уж слишком комично он выглядел во всем этом прикиде, словно на маскарад собрался.

– Захария Матиас, – представился мальчик, проигнорировав замечание Ойтуша. На миг в его глазах мелькнуло что-то жесткое, остро напомнившее Лидо, но уже в следующую секунду одаренный искренне улыбнулся. – Рад наконец познакомиться с тобой, Ойтуш.

– И я, – Ойтуш крепко пожал протянутую ладонь.

– Стрелять умеешь? – спросил Тора, протягивая ему карабин.

– А придется? – нервно усмехнулся Ойтуш. Он все еще не верил, что Айзек отправил его в кишащий аниматусами и всякой нечистью туннель в компании двух детей.

– Не исключено, – расплывчато ответил Тора. – Нейт обычно околачивается на малиновой ветке; там сравнительно безопасно, но труба она и есть труба.

– Мы поедем втроем? – спросил Ойтуш.

– Да, под контролем дронов-разведчиков, – Захария легко коснулся визора на своей голове. – Они уже там, собирают информацию.

На путях их ожидало чудное транспортное средство: джип, поставленный на рельсы.

– Автодрезина для небольших вылазок, – пояснил Тора.

Он надел экзоскелет и перенес в кузов несколько увесистых коробок, а также пулемет. Ойтуш обратил внимание на то, как уверенно Тора двигается в этом вспомогательном костюме, словно всю жизнь в нем ходил. Куда-то исчезла привычная неуверенная сутулость, а движения стали легкими и плавными.

“Вот бы и мне такой же”, – с завистью подумал Ойтуш.

Тора занял водительское сидение, Захария пассажирское, а Ойтушу было велено устроиться рядом с пулеметом, чему он был, в принципе, рад. Стрелять он умел лишь в теории, бегло полученной от Торы, но ему было спокойнее смотреть назад, в черноту бесконечного туннеля, чем сидеть, ощущая, как эта самая чернота дышит ему в затылок.

– Не волнуйся, Ойтуш, – с добродушной улыбкой сказал Захария, – Я увижу угрозу задолго до появления.

– Вся надежда на тебя, – невесело усмехнулся Ойтуш.

Какое-то время они ехали молча. Ойтуш не задавал вопросов ни о Нейте, ни о малиновой ветке. Каждый из троих был сосредоточен и погружен в свои мысли.

– Почему ты поехал с нами? – наконец нарушил тишину Захария.

– Айзек велел, – на автомате ответил Ойтуш.