Текст книги "Таинственная Кабардино-Балкария. Сто невероятных, загадочных, труднообъяснимых фактов, явлений, событий, происшедших в республике, которую называют жемчужиной Кавказа"

Карьер, излечивающий болезни

…Из Нальчика по верхней Белореченской дороге можно попасть на карьеры цементного завода. Разработки известняка расположены примерно в двух километрах от заброшенного ныне завода, а вся дорога от города не займет более получаса.

Здесь, как и на стеновых обрывах речного русла, «хорошо видны пласты месторождения. Каждый такой пласт определяет отрезок времени жизни древнего моря… Около 100 миллионов лет тому назад» здесь «плескалось древнее море. Осаждавшиеся на морское дно в течение веков останки моллюсков-иноцерамов и таких морских животных, как, например, морской еж, образовали эти слоистые известняки. Позднее же (около 60 миллионов лет тому назад), в период горообразования, это морское дно мощными подземными силами было приподнято до современного горизонта, что позволяет в разрезах, подобных белореченскому, видеть огромную толщу осадочного материала и примерно определить его возраст»[87]87
  Подъяпольский Г. Н. Достопримечательные места Кабардино-Балкарии. Нальчик: Эльбрус, 1977. С. 57–58.


[Закрыть].

…Если вглядеться внимательно в развалы известняков, то действительно можно увидеть множество морских ежей. Их панцири достаточно хорошо сохранились, встречаются даже абсолютно неповрежденные экземпляры. Особенно красивы те из них, чьи окаменевшие панцири украшены, как коронами, наплывами золотистых кристаллов пиритов. Вглядываясь в эти удивительные создания, так и ловишь себя на мысли, что они живые и просто погрузились в сон: долгий-предолгий. Впрочем, может, так оно и есть? Вспоминается прочитанное на одном из интернетовских сайтов: «В 1818 году в меловом карьере на глубине 15 метров в слое окаменевших морских ежей и тритонов геолог Кларк увидел трех существ, выкарабкивающихся из глыб мела. Два из них вскоре умерли, а третье, выпущенное в воду, «стало резвиться и купаться, как будто никогда не находилось в состоянии спячки». Геолог и его коллеги очень удивились, когда определили, что эти существа принадлежали к виду, вымершему десятки миллионов лет назад!»

К слову говоря, окаменелости морских ежей активно использовали в своей практике средневековые колдуны – их чешуйчатые колючеобразные панцири дробили в ступке и употребляли как снадобье при заболеваниях мочеполовой системы.

Поиск представителей животного мира далекого прошлого, исчезнувшего миллионы лет назад, настолько увлекает, затягивает, что в прямом смысле забываешь обо всем, теряешь времени счет. Белые горные отвесы слепят глаза, солнце светит здесь по-особому ярко, и неожиданно замечаешь, как буквально на глазах оголенные участки тела бронзовеют. Загар столь впечатляющ и насыщен, что остается только удивляться. Особенно ярко он проявляется у тех, кто ранее находился на солнце, уже напитав свою кожу энергией светила.

Получается, вот оно, место паломничества для желающих стать мгновенно такими, как героиня популярного шлягера «мулатка-шо-коладка»? Так-то оно так, но есть одно «но» – как только вы отъезжаете от карьеров, кожа светлеет, а загар исчезает, словно его и не было. Право, не стоит переживать, потому что местными жителями замечено и другое – у многих людей, побывавших в карьерах, проходят простудные заболевания, особенно насморк, значительно меньше дают о себе знать застарелые недуги, улучшается общий тонус. Происходит своего рода зарядка организма. Солнечной энергией? Флюидами, исходящими из земли? Ответ нам неизвестен. Феномен карьеров всесторонне никто не изучал.

В окрестностях Нальчика

Миновав кордон Нальчикского лесоохотхозяйства, проехав несколько километров по достаточно накатанной дороге – она под силу любому внедорожнику, попадаем на один из полигонов Высокогорного геофизического института, призванного бороться с градообразующими облаками, которые несут бедствия сельскому хозяйству. Лучшие времена градобойцев остались в советском прошлом, но нас интересуют вовсе не они, а каньон реки Нальчик. Вид с площадки полигона открывается неповторимый: уходящая чуть ли не отвесно на сотни метров пропасть; несущая свои воды где-то внизу и кажущаяся с такой высоты серебряной ниточкой речушка; смыкающиеся вдалеке горные склоны, заросшие лесом; горный орел, разрезающий бесконечную небесную синь…

Площадка, представляющая собой что-то вроде качающегося балкона, укрепленного на массивных балках, зависших над бездной, с примитивными перилами и без досок, служивших полом (их растащили в первую очередь), – своего рода экстрим для желающих проверить свои поджилки. Но куда больше адреналина можно получить, если, уйдя по тропинке вправо, затем спуститься вниз и под нависающими скалами добраться до пещер. Их здесь несколько, они достаточно известны и разведаны как московскими, так и доморощенными нальчикскими спелеологами. И для них особого интереса не представляют. Но нам, никогда так глубоко не забиравшимся под землю, все увиденное было внове и в диковинку. Вначале мы осмотрели достаточно просторный грот со всевозможными ответвлениями, уходящий на несколько десятков метров под скалу, стены которого облюбовали для своего жилья летучие мыши.

А потом, спустившись по склону еще ниже, оказались у сравнительно небольшого отверстия, из которого с шумом вырывался поток воды. Подойдя к этому месту, наш спутник Василий, оригинальнейшая и колоритная личность, электрик по профессии, а в свободное от нее время аквалангист, спелеолог, исследователь всего необычного (чего стоят фотографии его пребывания в экстремальных местах республики!), произнес весьма уместную в этих диких местах фразу: «Синьоры, мы пришли». Дело в том, что одно время Василий работал вместе с итальянцами и их галантные «синьор», «синьорина» так ему пришлись по душе, что заменили все другие формы обращения к незнакомым людям. И понятно: разве могут холодное «товарищ» или даже уважаемое «господин» соперничать с изысканным «синьор»?!

Ни «синьор», ни «синьорина», если честно, не могли понять, где же находится эта самая – в несколько десятков метров – пещера. Оказалось – в этой самой горе, войти в которую можно было только по пробитому водяным потоком руслу. Из своего безразмерного и невероятно тяжелого рюкзака (тяжесть его груза за все время пути Василий ни на кого не перенес) он один за другим извлек три прорезиненных комбинезона, достающих до самого горла и завязывающихся тесемками. Дальше началось не самое легкое: у одного из будущих спелеологов комбинезон ну никак не хотел налезать выше пояса, и лишь спустя весьма немалое время, общими усилиями – в шесть рук, удалось буквально затолкнуть живот в это прокрустово «одеяние». Но оказалось, что это еще не вся наша одежка – поверх резиновых комбинезонов мы натянули другие – такелажные, из кремовой хлопчатобумажной ткани (подарок все тех же итальянцев), дабы обезопасить первые, легкорвущиеся, от острых скальных выступов. На голову – оранжевые монтажные каски с закрепленными на них лампочками; через плечо – сумки с аккумуляторами. Даже не по пересеченной местности в этом корсете для всего тела передвижение было затруднительным, что уж говорить о подъеме по катящейся на тебя трехметровой водопадной струе. Василий поднялся первым, помог забраться и нам. Из проема значительно ниже человеческого роста неслась вода, тянуло пронзительным холодом, а свет фонарей никак не мог пробить черную мглу. Честно говоря, радости от предстоящего купания в ледяной воде не ощущалось, но назад отступать было уже поздно.

И мы пошли… Практически сразу попали в расщелину, в которой вода доходила почти до самой головы. А если к этому добавить, что внизу то и дело встречались песчаные зыбуны, в которые проваливались ноги, то вполне объяснимо, как вода находила себе путь в комбинезон. Проход то сужался до такой степени, что через него можно было пробираться лишь бочком, цепляя плечами стены, то расширялся на несколько метров, образуя своего рода раковины, то опускался так низко над водой, что приходилось двигаться на полусогнутых ногах; лишь наши головы, то и дело касками задевающие потолок, виднелись над водой. Неожиданно лаз стал уходить чуть ли не отвесно вверх, и, чтобы подняться, надо было на животе, цепляясь за скользкие холодные камни, ползти по ним, упираясь ногами в стены. О том, что будет, если не удержишься, думать не хотелось.

Наконец мы оказались в достаточно просторной галерее, где и остановились, пораженные открывшейся картиной. Нависающие высоко над головой каменные своды, шум падающего потока, лучи фонаря, отражающиеся в водяных бассейнах и пляшущие на стенах с носиками сталактитов, отбитых чьей-то варварской рукой…

Происходящее казалось ирреальным, создавало чувство гнетущего одиночества, бесконечной оторванности от непостижимо далекого мира света и тепла. Василий рассказывал о пещере. Он с товарищами обследовал ее до конца, выбравшись с другой стороны. Но для этого нужны акваланги, так как кое-где вода заполняет все свободное пространство. Один из залов поражает воображение своей высотой и шириной, особенно в зимнее время, когда весь он буквально усыпан самой разнообразной формы и величины остроконечными сверкающими люстрами – сосульками. Есть места, где в ледяной купели водяных лагун плавают трупы непонятно как попавших сюда лосей, рысей, других животных. Вообще Василий экстремал еще тот – в каньоне реки Нальчик он обследовал все пещеры, спускался по карстовым вертикальным штольням на глубину в несколько десятков метров, с аквалангом обследовал знаменитый провал, что на Голубых озерах… Где только не испытывал судьбу этот неунывающий балагур, и она подарила ему немало встреч с удивительным, таинственным, непознанным. После нашей спелеологической вылазки ломило окоченевшее, налившееся усталостью тело, набирала силу уверенность, что для подобного рода подвигов мы уже староваты. Но на реплику Василия: «Летом в пещерах делать нечего, красота не та… Может, выберемся зимой?» – голоса наши ответили в унисон: «Давайте!».

Каменномостские катакомбы

В районе селения Каменномостского есть настоящее природное чудо – карстовые озера, аналогичные по своему образованию голубой жемчужине Черекского ущелья. Местные жители называют их Шэдхурей, что можно перевести с кабардинского как «круглое болото». Но, право, если прилагательное «круглый» здесь как нельзя кстати, то название «застойная вода» совсем неуместно. Сравнение куда как не новое, но при взгляде с высоты ощущение одно – огромные человеческие глаза смотрят прямо на тебя, притягивают взор, их голубая бездонность завораживает и затягивает в свою воронку-омут. Еще несколько десятилетий назад озер было три. Но одно в силу разного рода причин, в том числе связанных с деятельностью людей, высохло, от него осталась только внушительных размеров воронка.

Зато два других по-прежнему впечатляют, особенно когда поднимаешься на их восточную сторону, расположенную под достаточно крутой многометровой возвышенностью. Обрыв так грандиозен, что создается ощущение – перед тобой не десятки метров, уходящих к озеру, а многие-многие сотни. А само оно поистине бездонное. Но это не так. Наши друзья – аквалангисты Игорь Галайда и Роман Прохоров из дайвинг-центра, что на Голубых озерах – совершали погружение и здесь. Определенная ими глубина одного из озер – более шестидесяти метров. Глубина другого примерно аналогична. Интересно, что из озер не вытекает ни одного ручейка, тем не менее наполняемость их все последние годы остается почти на одном и том же уровне.

Спуск к этим жемчужинам довольно обрывист, но весьма нетруден. В нижней своей части верхнее озеро заросло камышами, кустарником. В них водятся утки, а в самом озере – рыба, в основном карп, запущенный когда-то людьми. Любителей рыбной ловли здесь предостаточно, уловы бывают достаточно внушительными.

Кстати говоря, именно в этих местах снимался популярный в советские времена фильм «Земля Санникова». Многим памятна сцена из него, когда плот с оленем затягивает в водяную воронку. Спешим огорчить любителей таинственного – воронок-убийц на озере нет (показанную в фильме организовали киношники – водолазы под водой раскручивали плот, весьма правдоподобно создавая иллюзию разбушевавшейся природы), а вот то, что озера, хоть они и расположены достаточно далеко друг от друга, соединены между собой подземной водной артерией, – весьма вероятно. Косвенным свидетельством этому может служить необычный колодец, вернее, дырка в земле на перешейке между ними. Как рассказывают местные жители, если бросить в эту дырку камень, то через весьма продолжительное время можно услышать всплеск воды.

Какие ходы и какой длины проточила в этих горах вода – неизвестно по одной простой причине: до сих пор спелеологи обходили каменномостские пещеры стороной. Но одна из них – местные жители называют ее «Готыж», что переводится как «заброшенная», – достойна внимания.

…Высокая трава и кустарники разрослись так густо, что вход-лаз обнаружишь не сразу. Практически это своего рода разлом в скале – узкий, петляющий, продвигаться по нему можно только ползком. Если к этому добавить уходящие вниз колодцы в два, а то и три человеческих роста, в которые спуститься можно только по страхуемой сверху веревке, зимний холод, струящийся снизу, то становится ясно, почему пещера пользуется недоброй славой у каменномостцев и пройдена наиболее бесстрашными из них (судя по следам копоти от факелов) лишь на протяжении каких-то 15–18 метров.

Мало того, для спуска, помимо специального оборудования, необходима еще и худощавая комплекция. По причине отсутствия первых и несоответствия второй один из пишущих эти строки, к сожалению, вынужден был остаться на поверхности. Правда, и спустившиеся в пещеру в тот раз далеко не прошли – прежде всего из-за отсутствия профессиональных навыков.

Но вскоре мы вновь вернулись сюда вместе со спелеологом-любителем Павлом Кравчиком. Павел – поляк, увлекается лошадьми, активно пропагандирует знаменитую кабардинскую породу, участвуя в ярмарках, пробегах. Поэтому тесно связан с Кабардино-Балкарией деловыми, партнерскими отношениями, а в последнее время и семейными – в жены взял кабардинку. Одним словом, человек не чужой нашей республике, более того – ее горячий патриот: исходил КБР в прямом смысле вдоль и поперек.

…Под землей сложно судить, какое расстояние ты преодолел, тем более когда двигаться приходится только ползком, но отсутствовали Павел и наш фотограф более часа, и уже это в определенной мере говорит о пройденном ими пути. Тем не менее, пещера своей тайны не открыла – лаз надо было расширять вручную, чего без дополнительной помощи сделать оказалось невозможно. Судя по потоку воздуха, должен был быть и второй выход. Но вот где он? Павел полон желания получить ответ на этот вопрос – из лаза он вылез весь в глине, потирая ушибленные локти, но радостный и возбужденный. И все твердил, что перед нами один из самых необычных подземных разломов, в которых он бывал. Это признание человека, побывавшего во многих пещерах Европы, дорогого стоит. В ближайшее время поляк намерен вернуться и помочь нам разгадать каменномостскую тайну.

Ученые в долгу перед этими местами, которые ждут внимания археологов, историков, спелеологов. У местного краеведа-энтузиаста Арсена Бишенова за время многочисленных походов по окрестностям родного для него селения скопилась целая коллекция найденных им древних окаменелостей, некоторые представляют, без сомнения, научный интерес. А с какой любовью рассказывал нам Арсен о самом Каменномостском, показывал древние захоронения, пещеры, в которых многие века назад жили люди, удивительные природные богатства этих мест. Здесь, где все радует глаз, практически не бывает посторонних, туристы, даже на знаменитых карстовых озерах, – гости редчайшие. Дарованные Создателем для умиротворения людского неповторимые красоты котловины Джэманкуль, одной из самых чарующих в Кабардино-Балкарии, остаются совершенно невостребованными.

Известный кавказовед, знаменитый ученый-этнограф Лев Григорьевич Лопатинский (1842–1922), автор не потерявших своей актуальности и ныне трудов по вопросам кабардинского языка, фольклора, истории, опубликовал в 1891 году в 12-м выпуске «Сборника материалов для описания местностей и племен Кавказа» (СМОПМК) несколько кабардинских сказаний, записанных им от Талиба Кашежева (1866–1931).

Есть среди них и «Озеро Шатхурей», представляющее из себя топонимическое предание, которое мы и публикуем в приложении к этому материалу.

Приложение

ОЗЕРО ШАТХУРЕЙ

Один хозяин всегда косил сено на речке Жеманкул, а на склонах прибрежных гор пас своих овец; на зиму он загонял их в овчарню, недалеко от озера Шатхурей. Повеял от Ошхамахо холодный ветер; началась стужа и припорошило снежком. Пастухи в первую же ночь загнали овец в овчарню, а сами грелись у костров. Зашел хозяин, чтобы посмотреть, все ли исправно.

Он остался всем доволен и, уходя к себе в саклю, сказал пастухам:

– В эту ночь будет слышен в овчарне шум; но вы не тревожьтесь! Не выходите из своего шалаша и не заглядывайте туда, что бы там ни делалось!

Была уже глубокая ночь, когда в овчарне послышался необычный шум. Пастухи прислушиваются: явственно слышно, как кто-то гоняется за овцами. Они недоумевают, что это такое. Долгое время они не вставали, не обращая ни на что внимания, согласно приказу. А шум все увеличивается; поднялась страшная беготня и невообразимый гвалт: они уже думали, что настал последний час для бедных животных. Наконец, они не выдержали, зажгли восковую свечку и заглянули в овчарню. И что же они видят: овец гоняют из одного конца овчарни в другой два белых, как снег, барана, с черными ушами.

«Что за диковина?» – думают пастухи. Они растерялись и, забыв о приказании хозяина, бросились ловить таинственных баранов. Но лишь только они вошли с зажженной свечой в овчарню, белые бараны бросились к выходу, повалили пастухов и выскочили из овчарни. Овцы сначала сомкнулись в одну кучу, а потом стремительно понеслись за белыми баранами, которые направились прямо к озеру Шатхурей и бросились туда; за ними последовало и все стадо.

Утром приехал на арбе хозяин, и пастухи рассказали ему о случившемся.

– Я ведь вам запрещал выходить, – сказал хозяин, – все наше счастье было только в этом стаде; когда его нет, то и нам нечего жить. И нам туда дорога! – с этими словами он приказал пастухам запрячь арбы, уложить все добро и ехать за ним. Когда уже все было готово, первым въехал на арбе в озеро хозяин, а за ним и другие арбы. Все погрузились в пучину: виднелись только круги, расходящиеся по поверхности озера и слышался плеск воды у берега, заросшего камышами. Наконец, все стихло на зеркальной поверхности Шатхурея.

С тех пор, каждый год весною, во время стрижки баранов, поверхность озера покрывается шерстью: все это шерсть утонувшего стада овец. При лунном свете выходят из воды два белых, как снег, барана, пасутся на берегу, а затем опять погружаются в бездонную пропасть Шатхурея.

Послесловие Л. Г. Лопатинского

Озеро Шатхурей находится недалеко от селения Кармова. Если подняться по речке Екепцок вверх, то на расстоянии трех верст попадается сперва небольшое, почти высохшее озеро; затем второе, значительно больше, овальной формы; наконец третье, самое большое, несколько продолговатое. Последнее и есть Шатхурей. Эти три озера имеют горько-соленую воду и отличаются своим чудным цветом аквамарина. Шатхурей считают кабардинцы заколдованным и полагают, что в нем нельзя купаться: многие пытались, во время жары, освежиться купаньем в этом озере, но никто не выходил оттуда: всех затягивала в себя пучина. Но каково было удивление кармовцев, когда несколько москвичей, приехавших нарочно из Кисловодска посмотреть озеро, выкупались в нем – без вреда для своего здоровья! Они нашли купание превосходным.

В III выпуске сборника за 1883 год напечатан карачаевский вариант этого предания, который относится к горному озеру Хурлакюль в Карачае. Основа фабулы та же, но некоторые, менее важные, детали видоизменены: в карачаевском сказании производит среди стада ночную тревогу баран с золотыми рогами, излучавший какой-то фосфорический свет, а в кабардинском два белых барана, но уже без упомянутых выше атрибутов; в карачаевском предании погибает в озере один только хозяин, по имени Аймуш, между тем как в кабардинском за хозяином последовали его слуги. Все остальное поразительно схоже.

Народные предания придают всякой местности, чем-нибудь замечательной, фантастическую окраску; так и здесь с озером Шатхурей. Глубина этого озера, особенный цвет воды, обрывистые берега, пустынные окрестности – все это доставляло пищу народному воображению; условия могли быть подходящими и в обстановке карачаевского озера, но не сказывается ли в этом предании более глубокий смысл? Как кабардинцы, так и карачаевцы занимаются по преимуществу скотоводством; поэтому добровольная смерть хозяина, а у кабардинцев и его слуг, выражает только ту степень привязанности, которую эти народы питают к любимому своему занятию, – ту цену, которую они придают своим стадам, чуть ли не единственному их богатству.