Текст книги "Таинственная Кабардино-Балкария. Сто невероятных, загадочных, труднообъяснимых фактов, явлений, событий, происшедших в республике, которую называют жемчужиной Кавказа"

Чего в этих словах больше – вымысла или правды, судить трудно. Но вот что интересно: народная память из поколения в поколение передает рассказы о том, как в этой самой тайной пещере в эпоху Средневековья прятались женщины и дети. Местные жители, уведомленные наблюдателями, использующими систему сигнальных костров, о приближении захватчиков, тут же спешили к пещере и один за другим скрывались в недрах горы. Оставшиеся заваливали вход заранее приготовленным камнем, маскировали его, а сами поднимались по Греческой лестнице в верхнюю пещеру, куда неприятель, осыпаемый градом стрел, добраться не мог. Враги, рыскавшие в бессильной ярости по опустевшему поселению, в жилищах которого еще не потухли очаги, высылавшие конные дозоры во все три долины, сходящиеся в Верхнем Чегеме под углом, не могли понять, куда же подевались женщины и дети. Но сколько ни рыскали, вход в пещеру так и не нашли.

Вероятнее всего, легенды эти связаны с нашествием полчищ Тимура на Северный Кавказ, который в 1395 году стал ареной его борьбы с Золотой Ордой.

Вот как об этом, опираясь на исследования В. Г. Тизенгаузена, пишет Леонид Лавров: «Кавказские народы (кайтаки, аланы, абазины, адыги) оказывали упорное сопротивление Тимуру. Некоторые эпизоды этой борьбы, кажется, происходили в Балкарии или в Карачае. Так, по словам иранских историков, современников Тимура, последний, после победы над золотоордынским ханом Тохтамышем, пошел от Жулата к низовьям Волги, потом на Елец, оттуда через Азов к Кубани. Разорив эту область, он пошел на другую, во главе которой стоял некий Пулат. По дороге к Пулату Тимур остановился в местности Балкан. Может быть, это Балкар или река Малка, называемая по-кабардински и по-карачаево-балкарски – Балкъ (последнее мнение высказывал автору покойный профессор А. Н. Генко)? Пулат защищался в горах, в крепости Кабчигай, но Тимур взял ее и сжег.

Получив известие «с правой стороны от великого мирзы Мираншаха (одного из Тимуровых военачальников), от подножия горы Эльбурз», что золотоордынец Утурка укрылся у абазин («в местности Абаса»), Тимур налегке перевалил за Кубанью через Главный Кавказский хребет и взял в плен Утурку. После этого он вернулся на северную сторону Главного хребта и некоторое время стоял лагерем около Бештау («среди Беш-тага»). Оттуда он совершил поход в «область Симсима». Многие из жителей Симсима бежали в горы («вошли в неприступные места, так что [даже] пешком туда с трудом можно было идти»). Тимур вслед за ними вошел в горы, «завоевал все те крепости и приказал, чтобы жителей их, связав, бросили с крепости вниз. И еще в горах он взял бесчисленные области». После того полчища Тимура пошли к Дагестану на аварцев.

В настоящее время нет возможности точно установить, чему соответствуют Симсим и Кабчигай. Исходя из того текста, откуда черпаем сведения о походе Тимура, они должны были находиться в горах недалеко от Бештау и Кубани, то есть примерно в Балкарии или Карачае. Упоминание «горы Эльбурз» мало помогает разъяснению, так как под этим именем скрывался весь Кавказский хребет. Балкарские предания говорят, что Тимур вторгался в Баксанское и Чегемское ущелья»[123]123
  Там же. С. 67–68.


[Закрыть].

И вот что еще интересно: рассказывают, что будто бы уже в наше время, а именно в марте 1944 года, в пещере нашли убежище несколько балкарских семей, сумевших избежать депортации. Выйдя из нее, они завалили вход, а с годами – ведь балкарцы были на чужбине долгих тринадцать лет – он окончательно был погребен камнями, так как здешние породы сложены лавовыми осыпями.

Исследователи последнего времени (С. С. Анисимов, М. И. Ермоленко, П. Г. Акритас и другие) также пишут о верхнечегемской пещере, но речь ведут о той, к которой была сооружена Греческая лестница. О пещере же в подошве горы, подземном ходе, соединяющем ее с какими-то другими каменными хранилищами, никто из них не упоминает.

Так была ли эта пещера или нет? Если была, то где в нее вход? Наши поиски привели к тому, что мы обнаружили лаз в одну из пещер, расположенную у подножия интересующей нас скалы, в месте, которое находится чуть выше природного памятника – «гриф».

На высоте примерно двух метров имеется малозаметное отверстие полуметровой высоты, ведущее в естественный каменный мешок. Длина его около шести метров, высота – метра полтора: в полный рост не стать и спрятаться в этой каморке могут от силы десять человек. Но вот что интересно: естественных входов в пещеру, оказывается, два, а самое главное – в левом углу расположен уходящий вниз сифон, земля в котором наносная; она легко прокалывается острой палкой на достаточно большую глубину, свидетельствуя, что там, внизу, пустота, а значит, пещера имеет продолжение. Но так ли это или нет, могут ответить только раскопки…

В то же время пещера эта достаточно убедительное свидетельство тому, что в недрах горы имеются и другие каменные мешки, а значит, история с пещерой, в которой скрывались во время набегов жители Верхнего Чегема, может оказаться вовсе не вымыслом, а реальностью. Той самой реальностью, которая приоткроет тайну существования в этих местах греческой митрополии.

Пропавшие англичане

…Где-то в семидесятых годах прошлого века, будучи на турбазе «Безенги», мы впервые услышали об этом событии. На вопрос, как называется один из скальных выступов, местный житель произнес следующую фразу: «Ингилизле акъкъан (саркъкъан) къая». Даже человеку, малознакомому с балкарским языком, первое и последнее слово в этом сочетании понятны: англичане и вершина. Дословный же перевод фразы таков: «Скала, где погибли (посыпались) англичане». Проводник, молодой паренек, подробностей, к сожалению, не знал; в советской литературе, как выяснилось впоследствии, эпизод этот не нашел достойного отражения, и на тот момент интерес к происшедшему в этих местах много лет назад так и остался неудовлетворенным.

Спустя какое-то время, читая первый том собрания сочинений «дяди Гиляя» – выдающегося русского дореволюционного журналиста Владимира Гиляровского, – в очерке «Восходящая звезда» наткнулись на короткое упоминание о том же самом событии: «Прошло около двадцати лет. В обманчивых снегах таинственного Коштан-тау погибли первые его исследователи – два англичанина и два проводника-швейцарца. Приезжавшие на розыски погибших из-за границы не нашли никаких следов. В 1889 году розыски продолжались»[124]124
  Гиляровский Вл. Восходящая звезда // Гиляровский Вл. Сочинения: В 4 т. М.: Правда, 1968. Т. 1. С. 401.


[Закрыть].

А когда стала доступна знаменитая книга Константина Чхеидзе «Страна Прометея», вышедшая в далеком 1928 году в негласной столице русской эмиграции, китайском городе Шанхае, и экземпляр которой, чуть ли не единственный сохранившийся из всего тиража, неисповедимыми путями оказался в Кабардино-Балкарии, случившееся с английскими альпинистами еще более заинтересовало. Тем более что Чхеидзе, вложив эту историю в уста проводника Абдуллы – «передового горца», как характеризует его писатель, «настоящего пионера своего ущелья, да и всей своей горной страны Балкарии», – придал ей романтично-криминальный оттенок.

Итак, обратимся к первой части «Страны Прометея» – «Горы и горцы»: «…Абдулла успел еще передать мне кое-какие отрывочные и непроверенные сведения о пропавшей в 191… году экспедиции англичан. Несколько англичан приехали в горы с целью подняться на вершину Эльбруса. У них были все необходимые препараты, запасы, много денег, смелости и уверенности. Столичное и местное начальство знало об этой экскурсии и покровительствовало ей. Было приказано всем старшинам верхних селений оказывать всемерное содействие отважным англичанам. И вот их видели в Кашка-тау, потом в Хуламе и Безенги… Потом они будто бы свернули к Хасауту; а некоторые говорили, что они задержались в Гунделене… Все это очень трудно проверить. Факт же тот, что ни один англичанин не вернулся, а из бывших с ними двух проводников вернулся один и сказал, что при подъеме на Эльбрус поднялась снежная буря и все его спутники погибли. А его, по милости Аллаха, перед выходом с последней стоянки зашибло сорвавшимся обломком скалы и потому он отстал…

– А через малое время, – продолжал Абдулла, – появился слух, что второго проводника видели за перевалом, в селении Геби. Этот слух вызвал подозрения, что с пропажей англичан не все ладно. Было наряжено целое следствие. Дело пошло до Петербурга. Тамошний английский посол требовал найти виновных, нанимал сыщиков. Но ничего не нашли и не выяснили.

– Но, может быть, и в самом деле англичане погибли как-нибудь иначе? – спросил я.

Абдулла в упор посмотрел на меня, будто вымеряя степень возможного мне доверия, и, поглаживая свои длинные усы, выстриженные около рта и отпущенные от концов губ, медленно протянул:

– Валлаги азым, не знаю. Я там не был. Но пришлось слышать, что в одном селении англичане попросили показать им танцы. Старшина селения посоветовался со стариками. Старики предложили старшине ответить гостям отказом, сославшись на пост или траур. Но старшина, желая угодить тем, кому покровительствовало начальство, все-таки собрал молодежь и пригласил англичан посмотреть, как она умеет в горах веселиться. Кое-кто из англичан немного знал русский язык. Когда вышла танцевать красавица Джансурат, один из них, вероятно, сильно подвыпивший, выскочил в круг и хотел с ней танцевать. Но сделал это так неловко, что оскорбил и девушку, и ее родных. Однако это еще можно было бы простить. Но потом этот же господин пригласил к себе брата нашей красавицы Джансурат и просто спросил его: «Сколько стоит?». Вот тогда будто бы брат предложил свои услуги в качестве проводника. Этого же брата видели впоследствии в Геби. Что он с ними сделал, не знаю. Но видишь ли, по дороге на Эльбрус очень много опасных мест. Там встречаются неожиданные провалы. Иногда люди засыпают вечером в уютном месте, защищенном скалой, а просыпаются на краю обрыва… Все может быть, все может быть»[125]125
  Чхеидзе К. Страна Прометея. Нальчик: Полиграфсервис и Т, 2004. С. 68–69.


[Закрыть].

Уточнив, что Геби – это уже Грузия, а именно Кутаисская губерния, согласимся с тем, что в горах, особенно в горах Кавказа, на самом деле, все возможно, но уж очень многое вызывало в этом пересказе недоумение и даже больше – определенного рода внутреннее сопротивление.

Прежде всего то, что горцы, для которых гостеприимство всегда было одной из главных нравственных ценностей, оказались способны на подлый поступок, пусть даже и вызванный неадекватным поведением пришельца. Десятки европейских путешественников, побывавших в разные века на Северном Кавказе, свидетельствуют об обратном.

Вспомним хотя бы слова французского путешественника Абри де ла Мотрэ, писавшего в 1724 году: «Гостеприимство настолько велико, даже среди татар и черкесов, считающихся наиболее дикими, что путешественники не оплачивают не только то, что поедают у них, но даже фураж лошади»[126]126
  Де ла Мотрэ Абри. Путешествие господина А. де ла Мотрэ в Европу, Азию и Африку // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII–XIX вв. Нальчик, 1974. С. 127. Далее: АБКИЕА.


[Закрыть].

Или вторящего ему корреспондента лондонской «Таймс» Джона А. Лонгворта: «Иностранец испытывает мало опасностей и будет принят с радушием, куда бы он ни направился, путешествуя по диким ущельям Кавказа столь же свободно, как если бы он передвигался по самым оживленным магистралям Европы; если же он настроен на приключения, то он будет разочарован тем, что на него никто не нападет и не устроит ему ловушки или засады» [127]127
  Лонгворт Дж. Год среди черкесов // АБКИЕА.


[Закрыть].

Удивление вызывало и то, что уж очень, мягко говоря, некультурными, не умеющими совладать с животными инстинктами, предстали в описанном эпизоде сами англичане – те самые, для которых понятие «джентльменство» не пустой звук, а образ жизни, модель поведения, что сродни горскому кодексу чести. Тем более что это были представители элиты лондонского общества – члены Английского альпийского клуба, созданного в 1857 году и заявившего своей целью «содействовать установлению дружбы между альпинистами, развитию горных восхождений и исследований во всем мире и лучшему познанию гор через литературу, науку и искусство». А входили в клуб не только альпинисты, но и лица королевской крови, ученые, художники, писатели, фотографы.

Покорив практически все пики в Альпах, англичане обратили свой взор на совершенно неисследованный к тому времени Кавказ, открыв новую главу в истории клуба – «Альпинизм за пределами Альп». В 1868 году здесь побывали Дуглас Фрешфильд, Каминс Таккер, Адольфус Мур, поднявшиеся на Восточную вершину Эльбруса с проводником-французом Франсуа Девуасу и двумя местными жителями – Ахией Соттаевым и Дячи Джаппуевым. Нелишне будет напомнить, что тогда же англичане побывали и в районе Безенги, и Дуглас Фрешфильд, пораженный величием увиденных пятитысячников, воскликнул: «Как жаль, что Коштан-тау и Дых-тау ниже Эльбруса, именно они достойны носить титул настоящих короля и королевы Кавказа». Впрочем, всех интересующихся той экспедицией отсылаем к книге Д. Фрешфильда «Путешествия по Центральному Кавказу и Башану, включая посещение Арарата и Тавриза и восхождения на Казбек и Эльбрус», главы из которой переведены по нашей просьбе пятигорским краеведом, экскурсоводом, этнографом, знатоком ряда европейских языков Игорем Гориславским и выпущены отдельным изданием под названием «Исследования Кавказа».

Но вернемся к истории альпинистского освоения. В 1874 году – снова Адольфус Мур, а также Гораций Уокер (Уолкер), Фредерик Гардинер, Кроуфорд Гроув (более известный в России как Грове, автор изданной в 1879 году редакцией журнала «Природа и люди» книги «Холодный Кавказ», заново отредактированной и выпущенной в 2009 году нашим издательством), сопровождаемые проводниками Дж. Кнубелем, балкарцами Ахией и Дячи, покорили Западную вершину двуглавого великана.

Кстати говоря, имена Уильяма Донкина и Гарри Фокса, тех, о ком пойдет речь ниже, вписаны в историю Альпийского клуба вовсе не потому, что они погибли в горах Кавказа, а как высокопрофессиональных альпинистов, в чьем послужном списке несколько первовосхождений. А фотография Донкина «Лагерь около морены ледника Гульба», один из последних его снимков, сделанных за несколько дней до гибели на Коштан-тау в августе 1888 года, – среди самых почетных экспонатов музея клуба [128]128
  См. подробнее: Гиппенрейтер Е. Б. Английскому клубу Англии 100 лет // Побежденные вершины: 1954–1957. Ежегодник советского альпинизма. М.: Гос. изд-во геогр. лит., 1959. С. 330–347.


[Закрыть].

Одним словом, при всем уважении к удивительному труду Константина Чхеидзе, в его трактовку гибели англичан мало верилось. Крепло желание более подробно узнать о событиях далекого 1888-го (а не 191… какого-то, как утверждается в «Стране Прометея»).

Просматривая газеты тех лет, пагиревскую [129]129
  Пагирев Д. Д. Алфавитный указатель к пятиверстной карте Кавказского края. Тифлис, 1913. Приложение: Перечень некоторых книг, статей и заметок о Кавказе… С. 309–529.


[Закрыть] и тугановскую [130]130
  Туганов Р. У. Библиография Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгеи с древнейших времен по 1917 год. Нальчик: Эль-Фа, 1997–2002. Т. 1–6.


[Закрыть] библиографии, удалось узнать, что о пропаже англичан писали не только многие российские газеты и журналы, прежде всего кавказские [131]131
  См.: Динник Н. Я. По поводу погибших на Кавказе путешественников-англичан // Кавказ. 1898. № 303, 304; Жуков Н. В. Разыскивание английских альпинистов Донкина и Фокса, погибших при восхождении на Коштан-тау // Известия Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. 1887. Т. 9. № 2. Далее: ИКОИРГО.


[Закрыть], но и вся европейская пресса. А на страницах английских газет и журналов эта тема была постоянной весь конец лета и осень 1888 года. Да и впоследствии газеты не раз вспоминали о пропавших членах Английского альпийского клуба.

Что же произошло в горах Балкарии в том далеком августе? Нам поможет разобраться в этом сообщение коллежского асессора, известного русского топографа Н. В. Жукова, сделанное им 3 февраля 1889 года на общем собрании Кавказского отдела Императорского Русского географического общества [132]132
  Подробные сведения о розысках погибших английских альпинистов Донкина и Фокса // Кавказ. 1889. 8–9 февр. № 37, 38.


[Закрыть]. Но вначале напомним, что коллежский асессор (от латинского – заседатель) – восьмой чин в табеле о рангах, принятом в России до 1917 года.

Вот его сообщение, которое мы приводим в сокращении: «В половине июня минувшего года я был командирован на съемку северной части Главного Кавказского хребта. В район моего участка входили две из высших гор этого хребта – Дых-тау и Коштан-тау.

При отъезде из Тифлиса я получил от начальника военно-топографического отдела генерала Жданова предписание содействовать ожидаемым в настоящем году президенту Английского альпийского клуба господину Денту и профессору Донкину, которые должны были приехать на Кавказ для исследований Главного хребта между горой Эльбрус и верховьем реки Урух.

В конце июня я приступил к съемке, начав ее с горы Коштан-тау и ледника Уллу-ауз-чиран. В первых числах июля работа со стороны ледника Уллу-ауз-чиран была закончена. И я возвратился к постоянному своему лагерю, находившемуся верстах в двух от селения Тубенель Безенгиевского общества, у соединения рек Думала и Черек, где узнал, что в селение прибыли два англичанина.

В тот же день я отправился в селение и застал там английского туриста – господина Муммери (Mummery) и его проводника-швейцарца, вместо ожидаемых мною господ Донкина и Дента, которые, по словам Муммери, должны были прибыть сюда не позже, как через две недели».

Прервем для небольшого уточнения жуковский рассказ: упоминаемый им турист Муммери, на самом деле А. Ф. Маммери, – известнейший английский спортсмен, одним из первых ставший совершать восхождения высокой категории трудности без сопрвождения проводников, тот самый альпинист, который не прошел баллотировку в члены клуба по причине, что он когда-то был… сапожником. Вот такие снобистские традиции. Кстати, в том же 1888 году, но в июле, Маммери вместе со швейцарским проводником Хансом Цурфлем совершил невероятное по быстроте восхождение по южному гребню Дых-тау – путь туда и обратно занял всего одиннадцать часов! Об этом он рассказал в своей книге, главы из которой также переведены по нашей просьбе Игорем Гориславским и вышли отдельным изданием.

Продолжим цитировать Н. В. Жукова: «3 августа я заметил из своего лагеря на левом берегу Черека большую партию путешественников, шедших по направлению к леднику Уллу-чиран (Безенги). Желая убедиться, не Дент ли с Донкином проследовали в этом направлении, я послал в селение своего переводчика. Оказалось, что эта новая партия состояла из профессора Ворлея, двух английских натуралистов – Гольдера и Коккина и двух проводников-швейцарцев. Об этом мне сообщил оставленный ими в селении Тубенель переводчик Рефельд. (Кстати, вот какая информация об этой «партии» и ее целях имеется в Интернете: «Другая сильная компания – Хенри Хольдер и Херман Вуллей с гидами совершили второе восхождение на Дых-тау с севера, первовосхождения на Катын-тау и Салынан. Их товарищ по экспедиции Джон Коккин вместе со швейцарскими гидами Ульрихом Альмером и Христианом Ротом месяцем позднее совершили три первовосхождения на пятитысячники Шхара, Восточная Джанги-тау, а в сентябре – на вершину Северная Ушба по страшному южному склону через седловину».)

Тринадцатого августа часов в 10 утра ко мне в лагерь пришли профессор Донкин и натуралист Фокс. Господин Донкин рассказал, что с ними был и господин Дент, но дорогой он заболел и вынужден был возвратиться в Кутаиси. Сам же Донкин со своим спутником направляется к горе Коштан-тау, на которую думает подняться, а также исследовать ледник Уллу-ауз-чиран.

Так как в этой местности мною было уже все снято, то Донкину было очень интересно рассмотреть мой план. Он просил, кроме того, дать ему высоты некоторых определенных мною точек, указать, где можно остановиться и с какой стороны начать восхождение.

На вопрос, долго ли он намерен оставаться у Коштан-тау, Донкин отвечал, что пробудет не более пяти дней, так как здесь предстоит только исследовать Уллу-ауз-чиран и взойти на вершину Коштан-тау. Затем он спустится к балкарской караулке под Главным хребтом, откуда займется исследованием ледника Дых-Су, чем и закончит научные работы настоящего года.

Считая небезопасным пребывание их одних под ледниками, я предложил господину Донкину двух казаков из моей команды на то время, пока он будет находиться у подножия Коштан-тау. Но он отклонил это предложение, говоря, что уже бывал здесь раньше, довольно знаком с местностью и с местными жителями, так что считает себя вне всякой опасности.

После этой встречи я целый месяц не имел никаких сведений о господах Донкине и Фоксе. Наконец, по снятии мною северо-восточной части своего плана, 15 сентября, около 7 утра, по дороге из Безенгиевского в Чегемское общество мне пришлось остановиться в селении Тубенель. Здесь меня встретили несколько стариков, которые просили прочесть полученную из Нальчика бумагу (писарь и старшина в это время были в городе Владикавказе).

Бумага эта оказалась предписанием помощника начальника Нальчикского округа старшине селения Тубенель немедленно приступить к розыскам в ледниках Коштан-тау погибших там профессора Донкина, Фокса и двух швейцарцев – Фишера и Штрайха. Прочитав это предписание и объяснив его старикам, я стал советовать немедленно организовать поиски. Тут выяснилось, что в селении живут два англичанина. Я попросил проводить меня к ним и в одной из саклей действительно нашел англичанина по фамилии Уолле (Wollez), другой же был германский подданный немец Ригер, служивший у Донкина переводчиком».

Выяснилось, что Уолле приехал на Кавказ поохотиться на оленей и туров, выбрав для этого Безенгиевское общество. В Нальчике он встретил переводчика Ригера, от которого узнал, что 13 августа господин Донкин отправил его с багажом в Балкарию, а сам со спутниками, взяв на пять дней провизии, отправился покорять Коштан-тау.

Вернемся к сообщению коллежского асессора Н. В. Жукова: «17 августа с одним из жителей селения Тубенель, находившимся при Донкине, были переданы остальные вещи и записка, в которой Донкин просил прислать хлеба, чаю, сахару и табаку к балкарской караулке под Главным хребтом, куда намеревался скоро прибыть. Но с тех пор прошел почти месяц, а о них нет никаких известий.

Узнав об этом, господин Уолле отправил телеграммы – одну в Петербург, на имя английского посла, с просьбой о содействии, а другую в город Батум – на имя английского вице-консула, которого просил распорядиться организовать розыски со стороны Кутаисской губернии. Сам же Уолле отправился к помощнику начальника округа и лично просил его содействия, чтобы предпринять розыски с северной стороны Кавказа. Тот снабдил его предписанием к старшине Нальчикского округа, который в свою очередь вручил ему открытое предписание. Уповая на силу этих предписаний, Уолле отправился в селение Тубенель, где ему пришлось убедиться, насколько бессильны здесь всякие предписания: жители положительно отказывались помочь ему.

Выслушав этот рассказ, я вторично собрал стариков и стал уговаривать их оказать содействие англичанину, объясняя, что в таких случаях они не должны гнаться за вознаграждением, а действовать совершенно бескорыстно.

Уолле сказал мне, что раньше он предлагал жителям по три рубля на человека в сутки и, кроме того, премию в 200 рублей тому, кто найдет следы пребывания путешественников; но это показалось им очень мало, и они стали запрашивать такие деньги, которых Уолле положительно не в состоянии был дать. Я объяснил старикам, что они будут отвечать за нерадение, если не вышлют требуемого числа людей в помощь англичанину. Это, как видно, им очень не понравилось, и мне объявили, что ни старшины, ни его помощника нет, молодые люди все на покосе, а они, старики, помощи никакой не могут оказать. Затем все вышли и уже больше не появлялись. Особенное противодействие оказывал житель этого селения Давлет-Гирей Суншев.

Упорство жителей чрезвычайно взволновало Уолле, и он сказал: «Там, где жизнь четырех человек находится в опасности и где целая нация следит за исходом дела, мне кажется, местной администрации следовало бы не ограничиваться какими-то предписаниями, которые, как я мог убедиться, не имеют здесь никакого значения, а следовало бы кому-нибудь лично принять на себя труд руководить розысками». Видя, что от жителей нельзя ничего добиться и зная, как дорога в данном случае каждая минута, я предложил к услугам свою помощь. Уолле с удовольствием принял предложение, и мы вместе отправились в лагерь, чтобы собраться в путь.

Раньше чем отправиться на розыски, я послал начальнику отделения съемки рапорт, в котором доносил ему, что отправляюсь на розыски господи Донкина и Фокса, хотя не имею на то прямого предписания, и затем прошу дальнейших распоряжений.

В том же рапорте я сообщил, что жители не оказывают никакого содействия к розыскам пропавших путешественников, и просил от имени Уолле довести об этом до сведения окружного начальства. Когда мы были почти готовы к отъезду, явились к нам 7 человек жителей, согласных идти за 3 рубля в сутки».

О том, что коллежский асессор Н. В. Жуков не совсем объективен по отношению к местным жителям, обвиняя их в безразличии и алчности, будет сказано чуть ниже; как и о том, что не только он один был озабочен судьбой пропавших англичан. Так как следующая часть сообщения Жукова целиком посвящена организованным им поискам, передадим ее в нашем более сжатом пересказе, опустив все тяготы и испытания, как не имеющие прямого отношения к делу. Итак, поисковая группа двинулась по ущелью реки Думала к горе Коштан-тау. В двух верстах от ледника Уллу-ауз-чиран заночевала, а в саженях трехстах от него обнаружила место стоянки господина Донкина и его спутников, что «было заметно по разбросанным вокруг коробкам от консервов и бумаге». (Вот, оказывается, с какого времени началось негативное влияние человека на горную экологию!) Пройдя еще «с версту по левой морене ледника, были замечены следы от сапог со множеством гвоздей на подошве… пропавших путешественников». Достигнув верхнего уступа ледника и не обнаружив никаких следов, решено было прекратить поиски в этом направлении. Тем более что один из участников – тот самый Уолле – почувствовал себя плохо: у него начался «сильный пароксизм лихорадки». К тому же резко похолодало, появились первые признаки метели. Вернувшись к месту, где ранее была обнаружена стоянка господина Донкина и его спутников, группа заночевала, а на следующий день, 17 сентября, возвратилась в лагерь. Но не все: трое человек были посланы через хребет Коштан к балкарской караулке, так как при удачном восхождении англичане должны были спускаться именно в этом направлении. Кстати, в документах мы нашли их фамилии – Ш. Эфендиев, М. и Г. Рахаевы.

Через день, 18 сентября, коллежский асессор Жуков получает предписание от начальника отделения съемки приступить к розыскам погибших англичан и решает осмотреть Коштан-тау со стороны ледника Мижирги. Воспользовавшись услугами лучшего в тех местах проводника Шамиль-Гирея, ранним утром 20 сентября он выдвигается к леднику.

Далее идет весьма красочное описание трудностей экспедиции, вызвавшее, как читатель увидит в дальнейшем, весьма ироничную реакцию местных властей, преодоление «массы продольных и поперечных трещин», «неустрашимость казаков» (именно они входили в группу), достижение «подошвы Коштан-тау», отказ идти проводника: «Там худа, туда моя не пошел, там пропал», естественно, разыгравшаяся метель, при которой «идти по леднику, среди трещин, провалов и громадных камней становилось положительно невозможным», и принятое решение «отказаться достигнуть намеченной цели».

Спустившись в лагерь, асессор Жуков узнает, что администрация прислала двух всадников, которые вывели – под плетками – на поиски 19 человек. Правда, при этом сомневается, что они эти поиски осуществляли на самом деле. 22 сентября вечером, говорится в его же сообщении, «приехал сюда и пристав этого участка, но, насколько я мог судить по его действиям, не для того, чтобы предпринять что-либо к отысканию погибших, а для производства дознания по моим донесениям. На другой день, рано утром, он выехал в Балкарское общество, чтобы повидаться там с Уолле.

Не помню, где-то сообщалось, что полтораста балкарцев были высланы на поиски и что три человека достигли вершины Коштан-тау. Цифра эта не только преувеличена, но совершенно не верна, так как из этого общества не было выслано ни одного человека. Что же касается того, будто три человека достигли вершины, то это такой вздор, который могут допустить только люди, не видавшие Коштан-тау и не знающие того, что делается там в сентябре месяце».

Вот это последнее замечание и вызвало, вероятно, самое большое негодование у местных чиновников, считающих – может, и справедливо – что не гражданскому чину сомневаться в правдивости их донесений и рассуждать, могут или нет горцы покорить вершину, которая им куда ближе и роднее, чем Н. В. Жукову.

Уже в № 57 газета «Кавказ» публикует к сообщению асессора своеобразный комментарий начальника 3-го участка Нальчикского округа подполковника Ловена. Письмо его озаглавлено «Еще о погибших английских альпинистах Донкине и Фоксе» и направлено из слободы Нальчик 25 февраля 1889 года. В своем ответе Ловен иронично называет асессора «Жуков 2-й» не потому, что хочет его унизить, а по той причине, что фамилия начальника отделения съемки, как оказывается, тоже была Жуков. И поэтому он, как начальник, естественно, Жуков 1-й.

Итак, Ловен пишет, что «нисколько не желает оспаривать энергию и храбрость коллежского асессора господина Жукова 2-го, который, несмотря на все опасности, в пылу увлечения, уповая на всемогущее «авось», долго и бодро шел вперед, увлекая примером казаков, временами даже сам дивясь их смелости, и, не найдя ничего, вернулся назад. В неудаче этих поисков, конечно, нельзя винить господина Жукова, но нет также и оснований возлагать ответственность на меня или на жителей.

Горцы ходят, вероятно, не хуже господина Жукова и его казаков и при желании могут подняться на такие высоты, куда, пожалуй, не пойдет даже неустрашимый господин Жуков 2-й. Все дело в умении заставить их себя слушать, а этого-то умения у господина Жукова и нет: не желая понять, что в короткое время, когда большинство населения находилось на полевых работах, невозможно найти людей для поисков, господин Жуков стал кричать и браниться. Поставив себя в такие отношения к горцам, господин Жуков не мог, полагаю, ожидать от них полной готовности жертвовать рядом с ним жизнью при розысках погибших путешественников.

Подробный рассказ о поисках господ Донкина и Фокса напечатан в 279-м номере газеты «Кавказ» за прошлый год; повторять его нет надобности. Добавлю только, что ни господин Вулле, ни переводчик Ригер не заявляли мне о гибели альпинистов, узнал я об этом частно и лично отправился на квартиру господина Вулле, но, не застав его дома, разыскал на улице, где и предложил свое содействие в поисках. При этом объяснил господину Вулле, что, ввиду отсутствия начальника округа, уехавшего с депутацией во Владикавказ, сам не могу отправиться вместе с ним, а так как господин Вулле не мог достать лошадей, то по приказанию моему они были доставлены ему на другой день из ближайших селений.

По требованию моему из Балкарского общества действительно было послано на поиски около ста человек и более пятидесяти из Безенги и Хулама, и неправду говорит коллежский асессор Жуков 2-й, уверяющий, что из Балкарского общества не было послано ни одного человека.

Точно так же неправда, будто бы посланные мною всадники выгоняли жителей на поиски плетьми; мои милиционеры – люди деликатные и вежливые, не бранятся и не дерутся.