Текст книги "Таинственная Кабардино-Балкария. Сто невероятных, загадочных, труднообъяснимых фактов, явлений, событий, происшедших в республике, которую называют жемчужиной Кавказа"

Сюда, на плато, за 7 тысяч лет до нас приходили снизу люди. Это были собиратели лесных даров и охотники, питавшиеся в основном растительной пищей и реже – дикими животными. Освоившись здесь, на новом благодатном месте, древние люди стали устраивать святилища единому богу Солнца – основному объекту своих религиозно-мистических поклонений. Сменились цивилизации, пришли другие времена и народы. На краю плато под склоном Эльбруса почти 2800 лет тому назад обосновался древний город. Население его занималось земледелием, содержало домашнюю птицу и скот. Около 400–450 годов нашей эры внизу на равнине разразилась большая война и родственные племена оседлой культуры, предположительно скифо-аланов, были разбиты. Окончательно город опустел к 600-м годам нашей эры.

Гора Сирх (Сурх) – корневая восточная вершина хребта Ташлысырт (Каменистое плато). …На ней совершали свои ритуалы жрецы древних верований, проживавшие там в уединении. Там и сейчас сохранились под вершиной, на гребне с восточной стороны, две ямы, оставшиеся от прежних жилищ. Ни бревен крыши, ни кладки стен не сохранилось, но по размерам углублений среди скал можно судить о том, что в бывших кельях могли жить по 2–4 жреца в каждой. Жилища эти построены за 600 лет до нашей эры, а разрушены примерно в 450 году нашей эры.

С Сирхом в период 4000–1200 годов до нашей эры были связаны разные культовые ритуалы верования в единого бога Солнце, а в период 800–600 годов до нашей эры – верования в одно из солнечных божеств.

Котлы, вмещавшие стадо

Предание о том, что в одном из труднодоступных ущелий Балкарии сохранились гигантские медные котлы, живет уже долгие десятилетия, хотя никаких материальных подтверждений этому до сих пор не имеется. Более того, поисками столь внушительных емкостей (считается, что их изготовили скифы) занималось немало людей. Уже в наше время одним из представителей рода Абаевых была обещана весомая награда (автомашина «Жигули») тому, кто обнаружит котел.

Почему в находке оказались заинтересованы представители именно этой фамилии? В работе исследователя М. Джуртубаева «Путями предков» приводится полевая запись, сделанная в селении Верхняя Балкария, в которой информатор А. Османов передает рассказ своего деда Омара о том, что «в давние времена возле скотного двора Абаевых стоял огромный медный котел. В нем содержались больные овцы, числом более десятка. Котел назывался тайпокъ къазан. Его потом распилили для изготовления разной домашней утвари»[106]106
  Цит. по: Маттис Й. Аспекты культурной антропологии народов Кабар-дино-Балкарской Республики. Нальчик: Полиграфсервис и Т, 2002. С. 63.


[Закрыть]. Ученый предлагает такое толкование этого названия: тайпа – племя; окъ – стрела; когда слово обозначает собирательное множество, оно ставится в единственном числе. Къазан – котел. Таким образом, словосочетание означает «котел (изготовленный) из стрел племени».

Другой балкарский исследователь, археолог Исмаил Мизиев, уверен, что речь идет именно о скифском котле: «Помещая в него больных животных, балкарцы, видимо, полагали, что котел обладает какой-то исцеляющей силой. Котел принадлежал Абаевым, то есть роду, который в течение долгого времени имел большую власть. Представители этого рода занимали должность олия – верховного князя, правителя Балкарии. Если мы допустим, что это был другой (не скифский) котел, нет ответа на вопрос: какая была необходимость при дороговизне металла в горах тратить его на изготовление чрезвычайно массивной вещи?»[107]107
  Там же. С. 64.


[Закрыть].

Оба ученых в своих выводах опираются в первую очередь на сообщение Геродота о скифском царе Арианте, который велел каждому из воинов принести по одной стреле и изготовить из их сплава в священном месте Эксампей огромный котел емкостью 600 амфор.

Эти цитаты взяты из книги «Аспекты культурной антропологии народов Кабардино-Балкарской Республики», вышедшей в нашем издательстве. В начале двухтысячных годов с ее автором Йоханном Маттисом, на тот момент аспирантом Кабардино-Балкарского госуниверситета, мы встречались достаточно часто. Немец по национальности, он приехал в наши края руководить христианской миссией, за короткое время стал прекрасно говорить по-русски, активно занимался изучением балкарского и кабардинского языков. Но самое главное – искренностью, отзывчивостью, добрым нравом этот симпатичный молодой человек вовлек в круг близких друзей множество самых разных людей, воистину отражая в своей личности название представляемого им миссионерского союза «Свет на Востоке».

Увлекшись историей, этнографией местных народов, Йоханн написал ряд весьма аргументированных работ, среди которых «Тильзитский мир и утилизация медных русских монет балкарцами», «Турлук – конструкционный материал адыгов», «Применение горцами ртути и олова», «Грозовые божества черкесов и балкарцев и молния как явление», «Напитки черкесов и балкарцев и современные технологии». Эти исследования молодого немецкого ученого легли в основу успешно защищенной кандидатской диссертации и составили его монографическую работу. Есть в ней и глава, носящая название «Реконструкция скифского котла, известного в Балкарии в XIX веке». Уже из нее видно, сколь глубоки и всесторонни познания Йоханна, подходящего к легенде с рациональных позиций: если котел существовал на самом деле, кто, когда, как, из чего его мог изготовить? Пытаясь ответить на эти непростые вопросы, Маттис привлекает данные не только из истории, но и из физики, химии, металлургии. Говоря о его вместимости, а следовательно, размерах и массе, он отталкивается от имеющихся косвенных сведений – таких, как «в нем содержались больные овцы, числом более десятка», балкарской поговорки: «Как котел Абаевых, в котором 9 (или 12) овец ели корм», сведений Геродота – «огромный котел емкостью 600 амфор». И делает следующий вывод, который в силу его убедительной аргументации нам хотелось бы привести целиком: «В оценках размеров учитываем, что обычно боковые стенки котла, если рассматривать его меридиональное сечение, переходят в днище по радиусу или иной кривой. Следовательно, минимальный диаметр котла, если исходить из того, что несколько ягнят могли свободно поместиться в нем, располагаясь головами к его центру, должен быть не менее 2 м. Если же согласиться, что в нем кормилось более десятка овец, то тогда диаметр котла должен быть примерно 2,6 м.

Исходя из условия обеспечения удобства пользования котлом и минимума расхода материала, его высоту необходимо брать примерно в два раза меньше диаметра. Таким образом, минимальные размеры котла должны быть: диаметр – 2 м, высота – около 1 м. По максимальным оценкам, диаметр котла должен быть равен 2,6 м, а высота примерно 1,4 м. Приняв радиусы скруглений в нижней части котлов равными 0,25 м, можно найти объемы двух вариантов котлов – малого и большого. Они равны соответственно 3000 и 8000 л.

Указание о том, что вместимость котла была равна емкости 600 амфор, не слишком облегчает наши оценки, так как достоверно неизвестен объем этих сосудов. Однако очевидно, что упоминался самый удобный и широко распространенный в то время вид амфор. Исходя из эргономических соображений, а также из того, что антропометрические и физические данные людей со времен Геродота принципиально не изменились, можно предположить, что амфоры имели емкость от 8 до 12 л. Здесь учитывается, что сам сосуд из керамики имел массу не менее 2,5–3 кг. Тогда искомый объем котла мог находиться в интервале от 4800 до 7000 л, что укладывается внутри диапазона емкостей, найденных из других соображений.

Итак, сопоставляя проведенные оценки, принимаем наиболее вероятные размеры скифского котла равными: диаметр – 2,5 м, высота – 1,25 м, радиус скругления в местах перехода боковой стенки котла в днище – 0,25 м. Тогда объем котла будет равен около 5000 л, а площадь его наружной поверхности – примерно 12–13 м»[108]108
  Там же. С. 65.


[Закрыть].

Теперь что касается того, из какого материала был изготовлен котел – из меди или бронзы: ведь люди, видевшие емкость, могли сильно окисленный бронзовый котел принять за медный и наоборот.

«Если предположить, – рассуждает Маттис, – что котел был бронзовым, то изготовить его можно было только литьем, так как бронза хрупка и ковке почти не поддается. При указанных размерах толщина стенки изделия должна быть не менее 7–8 мм, иначе его просто нельзя было отлить. Кроме того, для обеспечения необходимой прочности котел должен иметь местные усиления за счет утолщения стенок по верхнему краю котла. В этом случае масса литого котла получается около 1100–1200 кг. Вместе с литниками, прибылью и технологическими потерями для литья котла необходимо было иметь примерно 1300 кг бронзы.

…Если считать, что металлический наконечник стрелы в среднем имел массу 25–30 г, то число скифских воинов, сдавших металл, должно быть 45–55 тысяч… что маловероятно»[109]109
  Там же. С. 65–66.


[Закрыть]. Если при этом уточнить, что отливать изделия из бронзы массой в несколько сот и более килограммов научились в некоторых странах только в ХIV – ХV веках, то получается, что скифы не могли изготовить столь огромную емкость. Исследователь предоставляет им еще один шанс, ведь древние могли использовать «не только собранные бронзовые и медные наконечники стрел, но также большое количество небольших слитков меди, которые в то время умели получать. Весь собранный металл переплавляли в небольших печах с дутьем и отливали в литые заготовки, которые имели форму длинных плоских брусков массой по 15–20 кг.

Полученные отливки по механическим свойствам скорее можно отнести к легированной легкоплавкими металлами меди, чем к бронзе, поскольку добавка к медным слиткам бронзы в количестве до 25–30 процентов не приводит к слишком большому увеличению содержания в сплаве олова или иных легкоплавких металлов. Таким образом, если в сплаве было не более 4–5 процентов олова, то такой материал имел однофазную структуру в виде твердого раствора олова в меди. Такой сплав пластичен и допускает обработку давлением, включая холодную ковку.

Из упомянутых длинных слитков легированной меди ковкой в несколько переходов получали трапециевидные полосы длиной около 2–2,3 м и толщиной 4–5 мм. Поскольку медь при ковке упрочняется (нагартовывается), применяли промежуточный отжиг заготовок. Из медных полос собирали котел, плотно соединяя детали клепкой. Полосы в основании котла крепились к плоскому диску, изготовленному ковкой из невысокой цилиндрической отливки. Заклепки применяли медные. При использовании заклепок из любого другого металла медный котел разрушился бы за несколько лет из-за электрохимической коррозии, которая всегда возникает при контакте разнородных металлов в присутствии влаги. Древние электрохимии, конечно, не знали и использовали медные заклепки просто из практических соображений.

…Хотя плотная клепка меди позволяет получать достаточно герметичное соединение деталей, швы для надежности могли пропаять. Скорее всего паяли свинцовым или оловянно-свинцовым припоем. В качестве флюса могли использовать водный раствор молочной кислоты, который образуется естественным образом при молочно-кислом брожении сахаристых веществ или обезжиренного молока. Этот продукт скифы, по-видимому, знали, так как с глубокой древности продукты брожения молока кочевники использовали при выделке кожи после обработки ее известью.

…Сборный медный котел, изготовленный по описанной технологии, должен был иметь массу 400–500 кг. Если медные заготовки использовали меньшей толщины (около 2,5 мм), то масса котла могла быть в два раза меньше, то есть 200–250 кг»[110]110
  Там же. С. 66–68.


[Закрыть].

Вот такие весьма убедительные аргументы в подтверждение тому, что гигантский котел был изготовлен скифами, приводит Маттис. И здесь с его выводами можно согласиться. Как и с предположениями о том, что способствовало сохранности котла нахождение его «в результате крупного оползня, инициированного ливнем или землетрясением… в относительно сухих осадочных породах, которыми изобилует Северный Кавказ», а последующий выход на поверхность произошел «в результате эрозии горных склонов или непрерывного процесса изменения русла рек. Реки постоянно подмывают преимущественно один из берегов на изначально прямом участке русла. Это происходит вследствие действия известной силы Кориолиса. Проявляется это явление в том, что реки, текущие в Северном полушарии в меридиональном направлении, в результате действия силы Кориолиса перемещают свое русло вправо (закон Бэра)»[111]111
  Там же. С. 69.


[Закрыть]. Большую меридиональную составляющую имеют почти все притоки, пересекающие территорию Кабардино-Балкарии и впадающие в Малку и Терек. Их русла, постепенно перемещаясь к востоку, разрушают правый берег, что хорошо видно на примере реки Черек в районе селений Псыгансу и Старый Черек.

Тем самым Маттис сам отвечает на поставленный им же вопрос: как столь малоподъемная емкость оказалась в Верхней Балкарии? Апелляция Йоханна к «народной смекалке, которой у народа достаточно», не очень-то убеждает, даже с учетом того предположения, что «для балкарского народа этот котел, может быть, значил больше, чем в свое время Царь-колокол для русских». При отсутствии в те времена в Черекском ущелье дорог – имелись места, где на тропинке с трудом могли разминуться две лошади – доставить котел с равнины в горы было практически невозможно. Следовательно, если котел существовал, то он не был привезен в эти места два или три столетия назад, а находился здесь многие века. Может быть, и изготовлен был здесь же.

А о том, что он существовал на самом деле, свидетельствуют документальные источники. В частности, публикация в VII томе (выпуск 6) «Ежегодника по геологии и минералогии России» (ЕГМР), первого отечественного реферативного журнала в означенном направлении, издававшегося с 1897-го по 1917 год под редакцией Н. Криштафовича. Статья так и называется – «Гигантские котлы на Бештау». Ее автор – Петр Иванович Кротов (1852–1914), известный русский геолог и геоморфолог, профессор Казанского университета, автор ряда работ по стратиграфии, палеонтологии, тектонике, общей геологии и физической географии.

Означенной публикации около столетия. И речь в ней не о наших емкостях, хотя, без всякого сомнения, родственных друг другу. Громадная емкость, принадлежащая князю Абаевых, как мы помним, была распилена для изготовления домашней утвари, но, тем не менее, легенда о котле, поныне находящемся в верховьях Черекского ущелья, продолжает жить.

Что подпитывает ее? Прежде всего, личное свидетельство одного из старожилов селения Верхняя Балкария – Хаджи-Мурата Геляева, 1930 года рождения. Как он утверждает, такой котел (причем не один, а два) он видел в ущелье Дых-Су, более того – знает, где спрятаны емкости, и даже сумел доставить к себе домой самую маленькую из них. Котлы будто бы находятся в земле – на одном из склонов. Так как берег постоянно подмывается рекой, их невозможно заметить, и если не знать точное место, то найти практически невозможно. Сам он это место помнит, может показать, но добраться в ущелье по причине преклонного возраста и болезней (далеко за семьдесят, из дома давно не выходит) ему уже не под силу, а на словах объяснить, где именно надо искать, не получается.

Верить или нет этому рассказу? Непросто ответить однозначно. Проверить же еще сложнее. Дело в том, что ущелье Дых-Су, пожалуй, самое труднодоступное в Кабардино-Балкарии. Не имеется не то что дорог, а даже тропинок, как таковых. Местные жители, в силу сложности природного ландшафта, здесь не бывают, так как до ущелья от селения достаточно далеко (более двадцати километров), а самое главное, хождение по нему сопряжено с немалым риском для жизни. Оползни, крутые склоны, тут и там изборожденные постоянно находящимися в движении каменными осыпями, смыкающиеся скалы, между коих даже бурлящий водяной поток с трудом находит себе дорогу, узкие карнизы, которые невозможно преодолеть без страховки и альпинистских навыков, ледниковые выносы делают ущелье по большому счету непреодолимым.

Не случайно, что 8 марта 1944 года, в день выселения балкарского народа, именно здесь скрылись несколько жителей аулов, что располагались ранее на месте нынешнего селения Верхняя Балкария. Органы НКВД, узнав об этом, даже провели специальную операцию, только никого так и не нашли. Причем несколько солдат, участвовавших в поиске беглецов, навсегда остались в ущелье, разбившись на скалах.

А в наше время, как утверждают сами верхнебалкарцы, пройти Дых-Су от начала и до конца (на это, кстати, надо не менее трех дней) смогли всего несколько человек. И это несмотря на то, что награда, объявленная кисловодскими Абаевыми, всколыхнула многих. Один из них Магомед Мусуков. Но котлов он не нашел, как и другие молодые люди, использовавшие в поисках даже металлодетекторы. Естественно, это не укрепило их веру в сообщение старика о том, что он видел котлы. И поэтому вопрос о том, спрятаны или нет в верховьях Черекского ущелья скифские котлы, по-прежнему остается открытым.

Таинственное подземелье

В книге «Необъяснимое. Непознанное. Невероятное»[112]112
  Котляровы М. и В. Необъяснимое. Непознанное. Невероятное. Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2008. С. 131–135; С. 53–56 данного издания.


[Закрыть] мы уже рассказывали о Греческой лестнице, проложенной по отвесной скале и поднимающейся на высоту более тридцати метров к небольшой площадке, огороженной каменной стеной двухметровой высоты с толщиной стен более полуметра. А далее по узкой – тридцатисантиметровой – тропке, ныне обвалившейся, можно было добраться к таинственной пещере, о которой сложено немало легенд. Но куда больший интерес представляют имеющиеся документальные источники, рассказывающие об этом.

Так, побывавший в этих местах кизлярский дворянин Алексей Тузов в 1743 году сообщал в Коллегию иностранных дел: «В той чегемской деревне, в одной лощине, имеется около трехсот дворов и есть тамо две христианские церкви каменные, во всякой целости, токмо без глав и стоят впусте. …У тех же чегемцев имеются христианские книги, и содержат оные на превысокой горе, на которую и проход весьма трудный и страшный».

У Леонида Лаврова, выдающегося кавказоведа, одного из тех, кому Балкария обязана своей подлинной историей, читаем: «Когда А. Тузов случайно забрел к этой горе, то его обвинили в попытке украсть книги и чуть было не убили. Потом, при содействии кабардинского князя Нитча, чегемские старшины водили А. Тузова и донского казака на ту гору. «И пришедши в полугоре на уступ, открыли имеющийся там сундук сосновый и показывали восемь книг, писанных краскою и чернилами на пергаменте и на бумаге, величиною в десть, в полдесть и в четверть. Тут же, вынув из сундука, показывали дьяконский оларь кутняной ветхой. И из того сундука книги вынимали, сняв шапки, с великим благоговением и страхом. И, кроме христиан, к тем книгам никого, а паче мухамедан, отнюдь не допускают».

Еще до этого генерал-лейтенант Ероптин посылал команду в Чегемское ущелье для взятия этих книг, но чегемцы их не отдали, заявив, «что они… все прежде помрут, нежели оные книги кому отдадут, объявляя, что все их чегемское благополучие в скоте и в хлебе в тех книгах состоит»[113]113
  Цит. по: Лавров Л. И. Карачай и Балкария до 30-х годов XIX в. // Балкария: страницы прошлого. Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2005. Вып. 2. С. 104.


[Закрыть].

Знаменитый путешественник Иоганн Антон Гюльденштедт (1745–1781), участвующий в экспедиции на Кавказ, вел дневниковые записи, впоследствии составившие двухтомник «Путешествие по Кавказу в 1770–1773 гг.».

В этом уникальном письменном источнике по истории, исторической географии, этнографии, археологии, экономике Кавказа второй половины XVIII века в разделе «Провинция Басианиа или Басиана» читаем: «Каменная церковь длиною в 4 сажени имеется в округе Чегем у Улу Елт, где беременные женщины обычно дают священный обет принести в жертву животное и устроить торжественное его съедение»[114]114
  Гюльденштедт И. А. Путешествие по Кавказу в 1770–1773 гг. / Пер. Т. К. Шафрановской; Коммент. и общ. ред. Ю. Ю. Карпова. С. 337 [Неопубликованная рукопись].


[Закрыть].

А публикатор труда Гюльденштедта академик Петер-Симон Паллас (1741–1811), дополняет его: «Они (балкарцы) были христианами и имеют у себя церкви, среди которых особенно замечательна одна на Чегеме. Она расположена на скале, в которой вырублен витиеватый проход, снабженный с обеих сторон железными перилами. Здесь еще сохраняются остатки книг. Несколько листков из них, добытые оттуда со многими опасностями, оказались: один лист – из Евангелия на древнегреческом языке, другие – из [других] греческих церковных книг».

Об этом же пишет Г. Ю. Клапрот, видевший книги, хранившиеся на скале у селения Верхний Чегем: «Во время моего пребывания на Кавказе я имел случай доставить себе несколько отрывков: одни принадлежали греческому Евангелию, другие – служебнику и составляли часть службы ноября месяца; у меня хранятся семь листов. По письму рукопись относится ко второй половине XV в.»[115]115
  Цит. по: Лавров Л. И. Указ. соч. С. 104–105.


[Закрыть].

У Абрама Самуиловича Фирковича (1788–1874), автора работы «Археологические разведки на Кавказе» (1858) находим уточнение, что, помимо верхней пещеры, есть и нижняя: «Только в Чегеме я узнал одно предание об этом месте, хранимое в тайне туземцами, что будто бы в подошве той горы, над которою стоит упомянутое строение, есть отверстие, ведущее в пещеру, находящуюся под самим строением. В этой пещере хранятся книги, разные вещи и оружие под проклятьем, а потому никто не решается прикоснуться к ним и даже открывать тайну эту другим под опасением дурных последствий»[116]116
  Фиркович А. С. Археологические разведки на Кавказе // Труды Восточного отделения Императорского археологического общества. СПб., 1858. Ч. 3. С. 127–128.


[Закрыть].

Об этом же и таинственном подземном ходе сообщает Платон Зубов, автор книги «Картина Кавказского края, принадлежащего России, и сопредельных оному земель в историческом, статистическом, этнографическом, финансовом и торговом отношениях», вышедшей в 1855 году в Санкт-Петербурге: «Между развалинами древних христианских церквей, коих постройка и надписи могли бы хоть несколько пролить свет на историю сих стран, определив эпоху господствования христианской религии между означенными племенами, особенно замечательны остатки таковой церкви, находящейся близ урочища Улу Эльт, на скале, составляющей берег реки Чегем; внизу сей скалы находится подземный ход, запираемый железными дверями. Уверяют, что в сей церкви хранятся достойные внимания древние книги. Беременные женщины по обещанию закалывают близ сей церкви овец и оставляют оных на съедение зверям»[117]117
  Русские авторы XII века о народах Центрального и Северного Кавказа. Нальчик: Эль-Фа, 2001. Т. 2. С. 57–58.


[Закрыть].

А вот еще одна цитата. Из труда известного ученого, основателя знаменитого Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете Всеволода Миллера (1848–1913), убежденного, что здесь, на Кавказе, являющемся заповедником мировой истории, «этнограф может черпать старину полною рукой и всюду собирать обширный материал для своих наблюдений»[118]118
  Цит. по: Тютюнина Е. С. Всев. Миллер: Кавказ – заповедник мировой истории // Балкария: страницы прошлого. Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2006. Вып. 3. С. 71.


[Закрыть].

«Действительно, – читаем в разделе «Археологические экскурсии в горские области Кабарды», – народное предание говорит, что близ Чегема в горе, в пещерах, был когда-то склад христианских книг. У подножия горы сохранились следы прилепленных к скале построек, фундаментов, ниш, стен и т. п., а выше по горе идет искусственный, укрепленный камнями на извести карниз. Эта тропинка ведет к пещере, в которой будто бы были найдены книги. В настоящее время уже нет возможности составить себе понятие о форме церкви и даже точно определить ее место. Но еще в начале этого столетия (XIX век. – В. К.) она существовала…»[119]119
  Миллер В. Ф. Терская область: Археологические экскурсии // Балкария: страницы прошлого. Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2006. Вып. 3. С. 90.


[Закрыть].

О древних культурных обитателях Чегемского ущелья писал и В. Тепцов в своих заметках «По долинам Кубани и Терека».

Процитируем их, помня о том, что под названием Терек на самом деле подразумевается Черек: «Скалы ущелья Джилки-Су и горы Лакарги по всем признакам служили надежным убежищем от хищников-варваров древним культурным обитателям Чегемской долины: об этом свидетельствуют разные сооружения на скалах и пещеры. Но варвары были сильны своею численностью и настойчивостью, полчища их двигались одно за другим, не давая населению опомниться и собраться с силами. Не выдержали дружного натиска бесчисленных орд и скалы, не спасли они своих обитателей: пали все их сооружения, исчезло и само племя, не сохранив о себе никаких воспоминаний у современных обитателей долины Чегема.

Время хранит еще пока могилы древних обитателей этого края, да остатки их оборонительных сооружений. По этим памятникам старины и строят догадки нынешние обитатели каждый на свой лад. Не лишним будет описать по возможности эти остатки культурной старины в горах Кавказа.

Ворота, ведущие в аул, словно стражи, охраняют два столба, высеченные из цельного камня в рост человека. Один из них, над самой пропастью ворот, смотрится в бешеные волны разъяренной реки, другой венчает противоположную скалу. Первый у самой тропы, до второго еще никто не достигал из современных обитателей. Местные «догадчики» говорили нам, что первый из этих памятников поставлен очень давно их предками по следующему поводу: кто-то из чегемцев выехал из аула по своим делам, но его сразила вражеская пуля на том самом месте, где теперь стоит ему памятник. Неизвестный убийца стрелял, как полагают, с противоположной скалы от второго столба. Быть может, это так и было, а все-таки для сомнений и догадок остается большой простор. Предание предполагает под памятником могилу, но он стоит на твердой скале, что очевидно исключает предположение о могиле. Скорее всего, памятник этот должно отнести к отдаленным временам и приурочить его к культурной старине. Он стоит на древней дороге, сооруженной над пропастью ворот из полуобтесанных камней. Стоит он на таком месте, откуда видно далеко по долине Чегема в обе стороны, виден прекрасно и сам аул. Не было ли здесь сторожевого пункта, и не подавались ли отсюда при посредстве этого столба в аул сигналы о нападениях?

Такое же значение мог иметь и второй столб для крепости, остатки которой сохранились на противоположной скале и видимы со стороны ущелья Джилки-Су. До развалин этой крепости, видимых снизу только отчасти, нет никакой возможности добраться: время смыло былые пути к ним и оставило только отвесные стены исполинских скал. Из ущелья Джилки-Су видны остатки стен былой крепости да фундаменты каких-то сооружений. Отсюда же видны в скале на высоте нескольких десятков саженей две, несомненно, обитаемые когда-то пещеры. Ближайшая к аулу имеет высеченный в скале вход правильной четырехугольной формы; отверстие второй не носит искусственных следов. К обеим пещерам вели высеченные ступенями лестницы с кладенными на извести парапетами. Лестница к первой пещере скоро обрывается, что исключает теперь всякую возможность добраться до нее: отсюда до отверстия еще около пяти саженей гладкой отвесной скалы. Говорят, несколько лет тому назад еще существовал карниз, на который можно было поставить ногу, и что в пещеру лазил с опасностью для жизни какой-то местный смельчак, побуждаемый любопытством и желанием воспользоваться предполагаемыми в пещере сокровищами, но он нашел в ней только мрак и пустоту. Время смыло и этот карниз.

Ко второй пещере тоже вела винтообразная в своем начале лестница. По этой лестнице можно подняться на две трети всей высоты скалы; далее тропа идет по выступу известняка и, не доходя десятка саженей до первой пещеры, круто поворачивает наверх и теряется на вершине скалы. Пещера лежит на половине всего этого пути. Карниз, по которому был ход в пещеру и далее на вершину скалы в крепость, местами расширяется до 4 аршин. В расширенных местах карниза уцелели еще фундаменты каких-то цилиндрических сооружений, быть может, башен. По карнизу свободно можно пройти саженей 25–30, далее он суживается до 3–4 вершков и, наконец, не достигая пещеры, обрывается вовсе на несколько саженей. Дрожь пробегает по всему телу, если взглянуть отсюда в глубину ущелья, кружится голова и чувствуется тошнота. …На полдороге к пещере из скалы сочится вода, утолявшая, быть может, жажду томившихся когда-то в пещерах и крепости»[120]120
  Тепцов В. По долинам Кубани и Терека // СМОМПК. Тифлис, 1892. Вып. 14. С. 158–161.


[Закрыть].

И, наконец, обратимся к знаменитой работе двух московских ученых – филолога Всеволода Миллера, процитированного нами выше, и историка Максима Ковалевского (1851–1916), побывавших в Чегемском ущелье летом 1883 года: «Особенно интересна по остаткам древних построек узкая теснина, по которой протекает река Джилги, до сих пор носящая осетинское имя (Зилга – кружащаяся). В скале на правом берегу реки есть несколько пещер и заметны следы дороги, искусственно сделанной и карнизом огибающей гору. В версте от аула на одной площадке этой скалы остатки башни, построенной из местного камня на крепком цементе. Поднимаясь зигзагами вверх к башне, укрепленная каменными перильцами тропа ведет далее по краю горы карнизом на восток к горной пещере, вероятно, служившей караульней. Внизу, у подножия той же горы, заметны следы других построек. К одному естественному гроту саженей в 5 вышины с правой стороны была прилеплена какая-то постройка в виде каменного домика, которого заднюю стену образовала одна сторона грота. Это место до сих пор зовется папасовым жильем (т. е. поповым). Недалеко от него другой, меньший грот, по-видимому, был утилизован как часовня. В нем виден каменный уступ, на котором когда-нибудь стояла икона; к уступу ведут с правой стороны несколько высеченных в камне ступеней. Еще ниже, близ реки, виднеются могильные камни с изображениями крестов. Стороны гротов, входившие внутрь часовни и папасова жилья, до сих пор носят следы штукатурки. Ходит предание, что в одной из пещер когда-то была найдена груда старинных книг, писанных на пергаменте…»[121]121
  Миллер В., Ковалевский М. В горских обществах Кабарды // Балкария: страницы прошлого. Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2007. Вып. 4. С. 31–32.


[Закрыть]

Вывод из всего сказанного, сделанный Леонидом Лавровым, таков: «В районе Верхнего Чегема существовали небольшие церкви. Кроме них, в пещере, на левом берегу реки Джилги, находился склад богослужебных книг и других церковных предметов. К пещере вела высеченная в скале лестница, остатки которой до сих пор видны. Надо думать, что использование пещеры для хранения книг относилось к более позднему времени, чем постройка церквей около селения Верхний Чегем. Перенос «священных» предметов из церквей в пещеру, по всей вероятности, произошел тогда, когда, в силу сложившейся политической обстановки, построенные до этого церкви оказались перед возможностью разграбления»[122]122
  Лавров Л. И. Указ. соч. С. 104.


[Закрыть].

Итак, различные источники, охватывающие почти двухсотсемидесятилетний период, убедительно свидетельствуют о наличии пещеры, в которой хранились христианские реликвии – книги и утварь. Но та ли это пещера, к которой ведет Греческая лестница? Ведь ни один из путешественников не утверждает, что он сам побывал в каменном хранилище, не уточняет, что оно представляет из себя внутри.

А ведь помимо означенной пещеры, до которой можно было добраться по сооруженной на отвесной скале лестнице, имеются и другие – ниже грота. Если присмотреться внимательнее, то на скале также можно заметить следы от проложенных к ним когда-то лестниц. В какой из них прятали (по другим сведениям – выплавляли) золото, добытое на протекающей внизу реке Джилгису? Кроме того, судя по всему, пещеры были связаны между собой единой системой лестниц, позволявшей в случае опасности переносить сокровища. Более того, в ряде документов говорится о нижней пещере. А. С. Фиркович, напомним, сообщает о «подошве горы», в которой «есть отверстие, ведущее в пещеру», и Платон Зубов утверждает, что «внизу скалы находится подземный ход, запираемый железными дверями». А верхнечегемцы до сих пор рассказывают историю примерно семидесятилетней давности про одного местного смельчака, обнаружившего этот вход и попытавшегося исследовать ее. Пещера оказалась настолько длинной и разветвленной, что он сам не заметил, как заблудился, сбился с пути и искал дорогу назад столько времени, что факел потух. Выбравшись же, рассказывал, что ходы в пещере не естественного происхождения, а проделаны руками человека, и некоторые из них ведут куда-то вверх, а потом неожиданно обрываются, словно их недоделали или засыпали.