Текст книги "Шоколадная вилла"

– Эбингеру это все влетело в копеечку, – сказала Доротеа в хорошем настроении. – Давайте наслаждаться!

В этот момент музыканты заиграли «Музыку фейерверка» Генделя.

Глава 22

Были слышны свист, треск, грохот и жужжание. Над головами трещали, блестели и сверкали пестрые искры. Все новые и новые фигуры фейерверка освещали небо над Штутгартом и приводили публику в восторг. Аплодисменты и ликование гостей свидетельствовали о том, что кульминация удалась.

– Как красиво! – вздохнула Шарлотта, и Доротеа дала волю своему восторгу.

Юдит же, наоборот, следила за происходящим сдержанно. В мире ее чувств была полная неразбериха. То она испытывала приятное волнение, вспоминая внимание и комплименты Макса, то какое-то неопределенное беспокойство относительно того, что затеял ее отец. Весь вечер он был в компании банкира фон Брауна, этому факту даже Доротеа была удивлена.

Когда фейерверк закончился и остался лишь едкий запах сгоревшего черного порошка, гости, погрузившись в разговоры и смех, вернулись в дом.

Оркестр тоже поменял свое местоположение и снова играл в зале вальс. Многие гости направились к буфету, который тем временем пополнился сырными нарезками и вкусной выпечкой.

– А куда же подевался сын хозяина дома? – спросила Шарлотта.

– Перед фейерверком я видела его с двумя бутылками шампанского, – с улыбкой сказала Доротеа. – Я подумала, что он собрался выпить их в саду.

– С двумя бутылками? – Шарлотта отреагировала на веселое замечание. – Тогда меня не удивляет, что его нигде нет. Может, он уютно устроился в саду в павильоне.

– А возможно, и не один, – смеясь предположила Шарлотта.

Шутки подруг не казались Юдит такими смешными. Она осмотрелась в поисках Макса, но тоже нигде его не заметила. В ее карте следующий танец был с ним, и она так его ждала. Но все говорило о том, что ничего из этого не выйдет. У нее не получалось скрыть свое разочарование.

– А твой брат все запасается едой, – сказала она Доротеа, когда, ко всему прочему, заметила Альбрехта у буфета, и сама же уловила сарказм в собственном голосе.

– Ах, да это обычное дело, – добродушно ответила Доротеа. – Как только где-то пахнет едой, Альбрехт тут как тут.

– О, Эдгар с ним, – обрадовалась Шарлотта.

Юдит забеспокоилась. Куда пропал Макс? Он пропустит бал?

Спустя час наметилось еще одно объявление.

– Здесь точно что-то особенное происходит! – восторженно выкрикнула Шарлотта. – Об этом вечере долго будут говорить!

– Мой отец что-то обсуждает со стариком Эбингером. Может, он тоже собрался сегодня назначить преемника?

Шарлотта улыбнулась.

– Почему нет? Если все отцы уже на месте…

– Альбрехту это в любом случае понравится, – сказала Доротеа. – Он так переживает, что отец обделит его, потому что ему сложно даются расчеты.

– Ну, считать точно уж нужно уметь, если собираешься управлять банком, – уточнила Юдит, однако ей не удалось произнести это с такой же ноткой юмора, как это делали ее подруги.

– А вот и твой отец к ним подходит, Юдит, – удивленно сказала Шарлотта. – Мне не терпится все узнать.

Девушки отошли немного в сторону, чтобы лучше все видеть. Эбингер обсуждал что-то с музыкантами, а банкир фон Браун вел Альбрехта.

– Дорогая Юдит, – вдруг она услышала голос отца. – Пойдем, пожалуйста, со мной!

Юдит застыла.

– Ну, иди же, – ничего не подозревая, сказала Шарлотта. – Может, это какая-то интересная светская игра!

Доротеа же, наоборот, смотрела очень скептически.

Тем временем отец настойчиво взял Юдит под руку и повел вперед. Она вопросительно на него смотрела, но он только успокаивающе ей кивнул.

– Тебе не стоит волноваться, Юдит. Это будет особенный момент для тебя, вот увидишь.

Сердце Юдит выпрыгивало из груди. Что ее отец задумал? Что все это значило? Больше всего ей просто хотелось уйти прочь, но отец не давал ей этого сделать.

Затем все произошло очень быстро.

Туш. Разговоры в зале прекратились.

Банкир фон Браун и отец Юдит сначала похвалили пышный бал и хозяев, поблагодарили Эбингера за щедрость и начали попеременно говорить об особых отношениях семей фон Браун и Ротман.

И пока Юдит думала о том, почему старик Эбингер в такой важный для него самого вечер позволил, чтобы ее отец вместе с банкиром фон Брауном так авторитетно вышли на первый план, они вдруг заговорили о будущем радостном событии.

Вдруг перед ней появился Альбрехт. Словно пребывая в трансе, она видела, как он безмолвно берет ее руку и надевает ей на палец блестящее кольцо.

Снова раздался туш и аплодисменты.

Юдит вдруг поняла, что это была помолвка. Ее собственная. И женихом был не кто иной, как Альбрехт фон Браун.

Гости в зале начали взволнованно перешептываться, и все взгляды были направлены на нее. У Юдит было такое чувство, что это кошмарный сон. Когда оркестр заиграл медленный вальс, она вырвалась из рук Альбрехта и, приподняв платье согласно приличиям, сломя голову пронеслась по залу.

Бесцельно блуждая по огромному поместью Эбингера, Юдит размышляла о том, как ей выбраться из этой ситуации. Никогда она не выйдет замуж за Альбрехта. Никто не сможет ее заставить это сделать!

Мысли каруселью проносились в ее голове. Больше всего ей хотелось бы поехать к матери и скрыться на озере Гарда. Но, не получив никакого ответа на свои последние два письма, она не знала, как мать отреагирует на ее появление. Лучше всего было взять тайком билет на поезд и отправиться в Гамбург. Оттуда отправлялись эмигрантские суда в Новый Свет. Как известно, в Америке у каждого была возможность жить своей жизнью. Может быть, эта возможность предоставлялась и женщинам. Ей в любом случае нужно узнать об этом. Может, Дора что-то придумает, она постоянно говорила о служанках, которые находят работу за границей. Тогда это и было ее будущее, работы она не боялась. Все было лучше, чем жить с Альбрехтом!

Когда музыка и суматоха праздника начали утихать, Юдит остановилась и вздохнула. Она была в длинном коридоре на первом этаже, который вел в отдаленную часть здания и был скудно освещен. Рядом не было никого, ни ее отца, ни Доротеа, ни Шарлотты или, не дай Бог, Альбрехта. Все произошло очень быстро.

На своей левой руке она ощущала такое ненавистное кольцо, с невероятной яростью Юдит сняла его и презрительно бросила на пол. Затем она одумалась, быстро подняла его и положила в сумочку. Оно определенно было недешевым. А если она решится уехать из Штутгарта, ей понадобятся деньги. Такое украшение можно будет выгодно заложить.

Она медленно шла дальше. Коридор заканчивался белой лакированной дверью. Юдит попробовала нажать на ручку двери и очень удивилась, увидев, что дверь не заперта. Она вошла, закрыла за собой дверь, облокотилась и закрыла глаза.

Побег, хотя бы временный. Здесь она соберется с мыслями и подумает, как ей выбраться из дома как можно более незаметно.

– Добрый вечер, госпожа Ротман.

Юдит сразу же узнала голос. Ее сердце начало биться быстрее.

– Вам тоже надоел этот цирк приличного общества? – спросил Макс Эбингер.

Только в этот момент Юдит решилась открыть глаза.

Она находилась в музыкальной комнате, которая очень редко использовалась. Многие предметы мебели были закрыты льняными полотнами. В центре помещения находился большой черный лакированный рояль. В тусклом свете торшера она увидела клавиши и мужчину, который за ними сидел. Остальная часть комнаты находилась в полной темноте.

Пока Юдит думала, что ответить, Макс начал играть.

Звуки струились в тишине, такие нежные, наполненные проникновенной поэзией – Юдит была очень тронута.

– Это Дебюсси, – прошептала Юдит.

Макс кивнул.

– Как красиво, – тихо сказала она, когда музыка отзвучала, и медленно направилась к инструменту.

– Да, это «Лунный свет», – сказал Макс и посмотрел на нее.

Некоторое время его задумчивый взгляд был прикован к ней. Затем он поднялся, взял два бокала, бутылку шампанского и щедро наполнил сосуды. Макс протянул Юдит один бокал.

– Вы же не откажетесь выпить со мной за мое место в семейной династии? – сказал он с презрением в голосе. – И за этот большой праздник.

Юдит смутилась.

Собственно говоря, она не употребляла алкоголь, но в такой вечер, как сегодня, когда в одно мгновение весь мир пошел наперекосяк, а уже в следующий миг перед ней стоял Макс Эбингер с бокалом шампанского, золотистая мерцающая жидкость показалась ей такой манящей. Почему бы не усыпить свои чувства?

Она взяла бокал и чокнулась с ним.

– Не только для вас этот вечер был таким серым, Макс.

Макс с удивлением посмотрел на нее.

– Мой отец подготовил еще один сюрприз?

– Не ваш отец. Мой. – Она сделала большой глоток. Вкус был непривычный, не такой сладкий, как у лимонада, но такой же приятно пощипывающий.

– Ваш отец тоже основал сегодня вечером династию? – голос Макса струился сарказмом.

– Нет, ну, вернее, не совсем. Он меня обручил.

– В таком случае за ваше счастье!

У Юдит на глазах появились слезы.

– Вы можете себе представить! Я должна выйти замуж за Альбрехта фон Брауна. Лучше умереть!

Неожиданно Макс рассмеялся:

– Так вы ничего не знали?

– Что я должна была знать? – злилась Юдит.

– Альбрехт несколько месяцев назад объявил, что вас ему обещали. Ваши отцы обо всем договорились.

Юдит была потрясена, она неотрывно смотрела на Макса. Затем подняла бокал, залпом все выпила и попросила налить еще.

Он с улыбкой наполнил бокал.

– Вам действительно никто ничего не сказал? Единственное, что меня удивляет, – это тот факт, что мой отец позволил в вечер основания его династии объявить о помолвке Ротману. Но ради хороших отношений с банкирским домом даже Эбингер может ввязаться в нечистую сделку. Вероятно, ваш отец хотел создать все условия, как и мой. Что вы планируете делать?

– А что вы планируете? – бойко ответила Юдит. Шампанское развязало ей язык.

– Я планирую стать архитектором. С согласия моего отца или нет.

– А я бы вступила в наследство. Но об этом мой отец и слышать не хочет. Странно, не так ли? То, что у вас вызывает ужас, для меня было бы исполнением моей мечты. Но я женщина. Для меня действуют другие правила.

– Ну, – сказал Макс. – Я могу понять вашего отца. Мы живем в обществе, которое ожидает определенного поведения. Что мне не понятно, это то, почему вас сегодня вечером обручили, не поставив заранее в известность. Мы же не в Средневековье живем!

Макс поставил свой бокал на рояль, сел и начал играть. «Грезы».

Его пальцы нежно парили над клавишами. Юдит стало жарко. В один миг все вокруг наполнилось чем-то необычным, непонятным, чего она не могла описать.

Когда Макс закрыл крышку рояля и посмотрел на нее, она почувствовала странное ощущение внизу живота. И когда он встал, подошел и обнял ее, она чувствовала себя абсолютно естественно. Его губы коснулись ее лба, висков, щек. Правой рукой он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал в губы. Опытными и нежными движениями его руки скользили по ее спине, как прежде по клавишам из слоновой кости и эбенового дерева. Ее пробирала дрожь, голова кружилась от неуверенности и любопытства, надежды и отчаяния. Она прижималась к нему в поисках понимания и утешения, и вместе с тем осознание того, что ее упование не будет удовлетворено, усиливало ощущение блаженства во всем теле.

Своей нежностью он пробудил в ней неведомые до настоящего момента чувства, увел ее в новый мир – пугающий, подавляющий, полный волшебства и замешательства.

Юдит позволила его ловким рукам раздеть ее, она наслаждалась непривычными реакциями, которые он пробудил в ее теле, и робко сопротивлялась, когда он уложил ее на диван.

Голова ее кружилась, ясные мысли разлетались. Его гибкое тело двигалось в быстром ритме и уносило ее чувства в путешествие, которое закончилось глубоким приятным изнеможением в его объятиях.

Глава 23

Юдит никогда бы не подумала, что голова может так раскалываться. Ее не только мучила боль, ее тошнило; вся комната начинала вращаться, стоило ей сделать в кровати хоть малейшее движение. Чтобы не идти в церковь, в свое оправдание она привела мигрень.

Тем не менее она хорошо помнила события прошлой ночи. Все, что произошло между ней и Максом, отчетливо стояло у нее перед глазами. Странно, но ей не было стыдно. К ее изнеможению добавилось тихое ощущение триумфа.

Только как она добралась домой прошлой ночью, Юдит помнила смутно. Тео сыграл в этом значительную роль, а организовал все Макс, очевидно попытавшийся скрыть позор. Не могла же она в таком состоянии показаться перед отцом или гостями. Может, в этом участвовала и его мать? Ей казалось, что она слышала женский голос, но она могла и ошибаться.

В любом случае кучер привез ее в Дегерлох и через боковой вход завел в кухню, затем он исчез и вернулся с Дорой. Юдит за это время совсем оказалась без чувств и задремала. В какой-то момент она, наконец, оказалась в своей кровати. Доре пришлось ее раздеть и надеть на нее ночную рубашку. Интересно, она при этом заметила, что произошло с Юдит, или упустила это? Как бы там ни было, но сегодня рано утром она уже принесла ей миску мясного бульона, однако Юдит ничего не могла есть и просто уснула.

Когда Юдит, как и ожидалось, после обеда вызвал к себе отец, она все же взяла себя в руки, хотя ей и было плохо. Ей нужно было выдержать этот разговор, и чем быстрее это произойдет, тем быстрее она сможет опять прилечь.

Но сначала ей следовало проявить терпение. Примерно десять минут она стояла перед письменным столом в кабинете, пока отец никак не показывал, что осведомлен о ее присутствии. Юдит прекрасно знала об этой его уловке. Когда речь шла о деле особой важности, он вынуждал своего собеседника перейти к обороне различными методами, иногда неприятным ожиданием. А когда начинался, наконец, разговор, он оказывался в выигрышном положении.

Когда он, в конце концов, посмотрел на нее и откашлялся, Юдит в самом деле уже неуверенно держалась на ногах.

– Что ты можешь сказать?

У Юдит совершенно не было сил начинать тактически продуманные маневры.

– О чем вы хотите меня спросить, отец?

– Господи, Юдит! Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Вчера вечером ты поставила меня в ужасное положение! То, что ты убежала из зала, я еще мог объяснить твоим удивлением по поводу такого неожиданного счастья. – Вильгельм Ротман встал и начал беспокойно ходить по комнате. – Но то, что тебя никто нигде не мог найти, и то, что я от Тео узнал, что он вынужден был отвезти тебя домой, так как ты перебрала с алкоголем, – это уже слишком.

Юдит поняла, что Тео нужно было привести веский аргумент, почему он без разрешения отвез девушку домой, поэтому ее алкогольное опьянение было в любом случае лучшим объяснением. Юдит была очень благодарна Тео за то, что он не упомянул о Максе. Приступы гнева отца были невероятны и могли коснуться не только ее, но и всего дома.

– Да, я слишком много выпила, – согласилась Юдит. – И ведь по хорошему же поводу.

Отец продолжал стоять непосредственно за ней. По такому его поведению она могла понять, насколько он рассержен.

– И не спорь со своей помолвкой, Юдит. Выбора нет.

– Я не могу выйти замуж за Альбрехта фон Брауна, отец. Это просто невозможно.

– Чушь. Разумеется, ты сможешь. Очень много девушек и женщин отлично себя чувствуют в браках по договоренности. Почему же у тебя не получится?

Он опять начал ходить по комнате, и Юдит вздохнула.

– Свадьба назначена на 29 января. У тебя есть целых четыре месяца не только для того, чтобы пополнить приданое, но и чтобы найти общий язык с твоим будущим мужем. Прежде всего, необходимо загладить свое ужасное поведение вчерашним вечером.

– Если вы заставите меня выйти замуж за Альбрехта фон Брауна, я устрою скандал.

– Не смей мне угрожать, Юдит! У меня есть такие способы, чтобы образумить тебя, о которых ты даже не догадываешься.

Юдит с трудом удалось взять себя в руки. Ей показалось небезопасным продолжать его дразнить. Так как она исходила из того, что в ближайшее время Макс или старик Эбингер появится у них в доме, чтобы обсудить объединение их семей, то помолвка с Альбрехтом фон Брауном должна была быть расторгнута. Ей нужно было всего лишь переждать этот момент.

Юдит была удивлена своему хладнокровию.

Собственно говоря, она должна была бы ощущать стыд и беспомощность, но, очевидно, не нашла ничего лучше, как без рассуждений идти проторенными путями, теми, которые от нее ожидались. С каждым днем она все больше отдалялась от образа благовоспитанной девушки из приличного дома, которому просто не могла соответствовать.

– Отец. Прошу вас, давайте продолжим этот разговор в другой раз. Я очень устала.

Отец перестал ходить по комнате и сел за письменный стол. И то, как он подставил руки под голову, привело Юдит в отчаяние.

– Ты даже не представляешь, что ты натворила своими фокусами, Юдит. Надеюсь, что твоя мать скоро будет здесь, и в нашей семье снова воцарится нормальная обстановка. До сих пор она не была для тебя хорошим примером.

Юдит насторожилась:

– Мама возвращается домой?

– Я уже отправил ей билеты. В конце октября она будет дома.

Эта новость очень обрадовала Юдит.

– Мальчики уже знают?

– Нет. И я прошу тебя ничего им пока не говорить. Скажем им непосредственно перед ее возвращением. Иначе они не угомонятся.

Юдит кивнула. Затем она повернулась к двери: ноги совершенно не хотели ее держать.

– Хорошо, Юдит, иди, – сказал Вильгельм Ротман, даже не глядя на нее. – Пусть Дора позаботится о тебе. Мы все обсудим в ближайшее время, когда тебе станет лучше.

Для Юдит этого было достаточно.

– Мне очень жаль, – прошептала она на пороге.

Роберт был очень обеспокоен.

Кроме странных событий прошлой ночью, когда Тео и Дора украдкой затащили мадам в дом, после полуночи исчезла Бабетта.

Его инстинкт защитника не давал ему покоя. Он серьезно начал беспокоиться, что ее отношения с мужчинами будут иметь неприятные последствия не только для нее самой, но и для дома Ротмана. До сих пор ему не удалось выяснить, встречалась ли она с тем самым парнем или речь шла о нескольких мужчинах. К тому же она ничего не сообщала о каких-либо планах на замужество – что было бы единственным объяснением ее регулярных встреч, приемлемым для хозяев и для экономки.

– Роберт, отнесите, пожалуйста, выглаженный костюм хозяину, – раздался голос экономки.

Роберт, который как раз вернулся после выполнения поручения, взял у Маргарет вешалку с темным костюмом хозяина и отправился на второй этаж.

Тем временем он обдумывал события той грозовой ночи, когда мадам с близнецами были на кухне, а он ночью выходил на улицу, чтобы проверить, все ли в порядке. Обе перевернутые амфоры были достаточно тяжелыми сосудами из песчаника, которые не могли упасть сами по себе и должны были выстоять при любом ветре. Роберт никому не сказал, что недалеко от амфор он увидел несколько следов, оставленных обувью большого размера. Кто-то, по всей вероятности, пытался по ним залезть куда-то.

Комната Бабетты, как и комнаты всей прислуги, находилась на мансарде, и попасть в нее было довольно сложно, хотя выступающие откосы здания виллы Ротмана можно было использовать как маленькие ступеньки, поэтому в принципе реально было взобраться на фасад. Тем более что в грозовую ночь вряд ли можно было опасаться нежелательных свидетелей своего приключения.

Роберт пришел в гардеробную комнату Вильгельма Ротмана и принялся развешивать костюм. Сколько странных секретов появилось в последнее время!

И хозяин вчера очень поздно вернулся, спустя два часа после своей дочери. Роберту очень хотелось узнать, что же произошло прошлой ночью, но ни Тео, ни Дора не проронили ни слова.

В этом доме он был одиночным бойцом.

Только потому, что он время от времени напоминал, что у слуг тоже есть свои права и что они должны за них бороться, все вели себя с ним очень осторожно. Роберту было обидно. Как же что-то могло измениться, если никто не решался раскрыть рот? И тот факт, что Вильгельм Ротман считал его революционером, очень льстил ему. Он не был тихоней, как все остальные. И в один прекрасный день все изменится благодаря ему. Роберт, как и прежде, думал о том, чтобы устроиться на фабрику. Но его в этом доме все еще удерживала Бабетта. Он просто не мог оставить ее одну.

– Маргарет? – сквозь межкомнатную дверь, ведущую в спальню, он услышал грубый голос хозяина. – Зайдите на минуточку.

Роберт навострил уши, а все его тело охватил страх. Если Вильгельм Ротман узнает, что это не экономка, а он принес его одежду, он рассердится. Он был последним человеком, которому следовало бы знать о поручениях Ротмана.

Он убедился, что надлежащим образом выполнил свое задание, и исчез, не привлекая к себе внимания.

Однако Роберт не пошел сразу в часть дома для прислуги, а решить сделать еще один круг вокруг дома.

Улыбаясь он рассуждал о том, почему это хозяин звал экономку Маргарет к себе в спальню.