Электронная библиотека » Мария Украинцева » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Живи и помни"


  • Текст добавлен: 16 ноября 2017, 09:03


Автор книги: Мария Украинцева


Жанр: Историческая литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава вторая

Утром Семен проснулся в отличном настроении. Был замечательный летний день. Вспомнив все, что с ним произошло вчера, еще раз поразившись незаурядной внешности молодой женщины и ее поведению, он встал. Позавтракав, отправился навестить знакомых и друзей.

Вначале Семен поехал к Алексею Владимировичу Богданову. Это был известнейшей в Таганроге адвокат, друг их семьи. Именно он оказал влияние на выбор Семеном профессии. Это ему принадлежит нашумевший когда-то процесс, когда он добился для своего клиента оправдания за ввоз из Греции товара по морю без пошлины.

В законе сказано, что нельзя ввозить товар без досмотра таможни – на кораблях, на лодках, на баркасах и т. д. Но не было в этом перечне слова «фелюга». А клиент ввез товар именно на ней. И Богданов, отыскав этот крючок, добился оправдания своего клиента.

Подъезжая к дому Богдановых, Семен столкнулся с его сыном Сашей, с которым они вместе росли и были друзьями.

– Семен, ты откуда здесь? – изумился Саша.

Он кинулся к Семену, друзья обнялись.

– Ох, осторожно, – охнул Семен

– Что такое, в чем дело?

– Недоразумение, попал в потасовку, подвесили.

– Боже, когда же ты успел, если говоришь, что только вчера приехал? – удивился Саша.

– Успел, не доезжая до дома.

– Ну, вот что, поехали в клуб, там у меня назначена важная встреча, а по дороге все подробно расскажешь. Потом к обеду вернемся домой, а вечером – в оперетту, идет «Сильва». Примадонна – блеск, ты ее не знаешь. Протеже самого князя Мещерского, некая Лиза Оленина. Голос так себе, но сама – прелесть, я влюблен.

Друзья рассмеялись и покатили в клуб.

Вечером они отправились в оперетту. Театр оперетты – небольшой, недавно отстроенный, убран с провинциальной помпезностью, много бархата и позолоты, кресла очень удобные. Таганрог – город небольшой, а если учесть, что население его разделено на общественные слои, где каждый слой жил своей жизнью, то нетрудно догадаться, что все знали друг друга до десятого колена. И, естественно, приезд любого нового члена общества не оставался без внимания.

Лишь войдя в вестибюль театра, Семен окунулся в знакомую с детства обстановку, без труда узнавал знакомые лица. Вот градоначальник Корякин Федор Иванович – рослый, обрюзгший, очень хитрый, властолюбивый интриган 58 лет. Жена его Марья Антоновна – ему под стать, пожилая дама.

А вот Медведев Иван Иванович, зрелых лет промышленник, строит рыбозавод в Таганроге. Он вкладывает средства в расширение порта. На его благотворительные пожертвования строится каменная лестница к морю в парке города. Имеет крупные дела в Ростове, Москве. Любит широко гульнуть. Недавно женился. Молоденькая жена разодета по последней моде. Раскланявшись с молодыми людьми, Иван Иванович представил Семена Петровича своей жене, с которой тот не был знаком.

Свободин Кузьма Егорович, директор гимназии. Небогатый интеллигент-просветитель, полный передовых идей, со своей женой Антонидой Евлампиевной, дамой в очках, на голову выше мужа. Она заведует сиротским домом, очень строгих правил.

Семен невольно весь подобрался, вновь почувствовав себя гимназистом.

Так, переходя от одного к другому, здоровался Семен с таганрогским обществом. Но вот – уже третий звонок. И все это море блеска, цветов, бархата, кружев и духов полилось по рядам и креслам. Зал был хоть и небольшой, но уютный. Видимость и звук – отличные. Предвкушая удовольствие, молодые люди приготовились слушать и смотреть «Сильву».

Конечно, молодому, блестящему, пожившему несколько лет в Петербурге Семену уже после двух актов стало скучновато: и голоса были не очень хороши, и примадонна была далеко не блеск, как выразился Саша. Но это не мешало Семену с удовольствием взирать на публику, на сцену.

– Но что такое? Не может этого быть… – невольно прошептал Семен.

– Да что случилось? – забеспокоился Саша.

– Послушай, Александр, кто это на балконе слева? В зеленом, рядом с маленьким, плешивым господином, похожим на купца?

– A-а, это Мирзоян Ашот Маркович, глава купечества. Жена его два года как померла, так он женился на очень молодой бесприданнице, хотя она дворянского рода. Ей 25, а ему 60, но что делать, зато богат. У него дочь, старше ее, живет в Ростове, и сын где-то служит. Говорят, что жена наставляет ему рога. Очень ревнив. А она, знаешь, доводится нам дальней родственницей. Мы хорошо знаем друг друга. Хочешь, представлю?

– Конечно, еще спрашиваешь! Пойдем, сейчас будет антракт.

И едва дождавшись антракта, молодые люди прошли в ложу Мирзояна. Да, это была та самая дама, которую Семен выручал из беды. Семен смотрел на Ольгу Николаевну, не замечая никого вокруг. В глазах ее были испуг и лукавство. Подавая ему руку при знакомстве, Оля поднесла пальчик к губам: мол, молчите… И это как-то уже объединяло их.

Растерянный и недоуменный взгляд Семена показался подозрительным Ашоту Марковичу, и он всячески старался отделаться от молодых людей. Чтобы не быть назойливыми, те вышли в фойе.

– Ты понимаешь, Саша, это та самая девушка, которую я вчера выручил из беды, о которой я тебе рассказывал. Как она туда попала? Это просто неправдоподобное пришествие. Непостижимо! Попробуй, друг, устроить нам с ней встречу. Я не думаю, что могу нанести им визит. Ты видел, как кипел от злости ее муж?

– Успокойся, Семен, будет тебе встреча, что-нибудь придумаем. Пойдем в зал. Кончился антракт.

– Нет, Саша, ты иди, а я попозже подойду. Немного побуду здесь один. Ты обратил внимание, что Мирзояны уехали, не досмотрев спектакль до конца. Это все Ашот Маркович. Азиат… Мучитель!

Оставшись один, Семен, едва пришедший в себя после удивительной встречи, был потрясен.

– Чудо как хороша! Ольга Николаевна! Оля! Оленька…

Перед ним стояли огромные, в пол-лица, зеленые глаза, к которым так шел зеленый бархат ее платья. Небольшого роста, великолепно сложена, выглядела Оля изумительно. 25 лет ей никак не дашь, самое большое – 18–19. Семен прошел в зал. Вряд ли он следил за ходом спектакля – мысли его были далеко.

Дни летели незаметно, наполненные до отказа встречами, событиями. Конечно, Александр познакомил Семена ближе с Олей на одном из вечеров, которые давали сливки общества, куда наперебой приглашался Семен, где были дочери на выданье.

Вся та история с погоней оказалась мало занимательной.

Ольга, переодевшись, ушла на свидание, а ревнивый муж послал ищеек по следу – узнать, с кем. Ее, наверное, можно понять: ну что ей – молодой, веселой, красивой, еще не жившей, ничего не испытавшей в жизни, – муж, которому седьмой десяток, и который уже вас испытал и пожил в свое удовольствие. Ей хочется радости, веселья. А он посадил ее в «золотую клетку». Вот она иногда и срывалась, и даже не столько из-за увлечения кем-то, а просто от злости на безрадостную жизнь.

Но тут, похоже, между молодыми людьми завязались серьезные отношения.

Таганрог – город небольшой, ничего не утаишь, пошли слухи.

Если б молодость знала, а старость могла… Как нельзя лучше сказано. Но молодость не хочет знать, пока сама не пройдет через все. Ей хочется самой любить, радоваться и разочаровываться. А старость, она что ж? Только богатый опыт да покой, но и она не желает сдаваться.

Семен был влюблен, никого не слушал, ничего не замечал. Никакие увещания друзей и знакомых не помогали. Алексей Владимирович Богданов потихоньку сообщил батюшке Семена о сложившихся обстоятельствах. Он боялся, как бы тот не попал в какое-либо недоразумение. Ведь Мирзоян был ревнив и злопамятен. Ему терять нечего, кроме молодой жены, и он своего не упустит, будет драться руками и зубами. Вырваться Оленьке из его когтей не так-то просто.

Петр Семенович срочно приехал в Таганрог. Узнав, в чем дело, решил сам во всем разобраться. Он знал своего сына как никто хорошо и понимал, насколько ранима его душа. Он видел, что здесь нельзя идти напролом.

Некоторое время отец и сын, живя вдвоем, не касались темы влюбленности Семена. И только когда Петр Семенович понял, что больше тянуть нельзя, так как у Семена кончается отпуск и надо что-то предпринять, решился на серьезный разговор с сыном.

– Семен, ты достаточно взрослый человек и можешь и должен отвечать за свои поступки. Я не стану тебя убеждать в моей искренней любви и беспокойстве за тебя. Но давай обсудим создавшееся на данный момент положение.

Тебе 23 года, ты только вступаешь на жизненный путь. Все у тебя вроде хорошо складывается. Профессия любимая, продвижение по службе и т. д. Естественно, материально ты нуждаться не будешь, как бы ты ни поступил сейчас. Мы тебя не оставим, в тебе наша с мамой жизнь. Я уверен, что ты порядочный человек, честный, ни на какую подлость не способен. Но ты можешь много напутать себе в жизни по молодости, по горячности. И моя обязанность как отца, как прожившего уже большую жизнь друга и имевшего больше опыта, вовремя тебе посоветовать, подсказать.

Скажи мне, сын, что ты собираешься делать в ближайшее время, какую роль и место ты отводишь в своей жизни для Ольги Николаевны Мирзоян? Для женщины, которой уже 25 лет, чужой жены, не совсем подходящей тебе по воспитанию, образованию. Я не требую, чтобы ты отвечал мне теперь же. Обдумай все серьезно. Все взвесь до конца, ведь твоя жизнь только начинается. А вечером мы с тобой поговорим.

Я, разумеется, всегда буду на твоей стороне, буду помогать, как бы ты ни решил, ты это должен знать. Но я не хочу думать, что ты превратно используешь мою любовь к тебе. До вечера, дорогой.

Отец тепло простился с сыном и ушел к себе.

Семен сидел, ошеломленный, огорченный тем, что причинил столько горечи и беспокойства старому и бесконечно дорогому ему человеку. Что необходимо принимать решение именно сейчас, когда так хотелось быть с Ольгой, видеть ее улыбку, слушать ее звонкий голос. И неожиданно поймал себя на мысли, что они никогда не говорили о своем будущем, что Оля никогда не заводила разговора о разводе с Мирзояном, о перемене обстановки, в которой она оказалась. И что Семен даже не знает: чего же она хочет? Им было просто легко и хорошо вдвоем. И они, как мотыльки, жили одним днем, мгновеньем, часом. Но именно он, как порядочный человек, должен был обо всем позаботиться, подумать. Ведь он мужчина!

Семен метался по кабинету, представляя свою жизнь с Олей до мельчайших подробностей. Представляя и так, и эдак.

Весь измученный, так ни к чему не пришедший, оделся и уехал. Он решил побыть в обществе, вне дома. Отправился обедать в ресторан, сидел один за столом, заказав вино, что делал очень редко.

В дальнем углу ресторана, за большим столом, сидела веселая компания, что-то наперебой доказывая друг другу. Многие из присутствующих были знакомы Семену. Это была передовая, деятельная интеллигенция, которая считала, что жить вне народа – дело невозможное, поэтому тот, кто хочет жить сам, должен жить и для него. И что дворянству не укрыться за романами Льва Толстого и гениальными симфониями Чайковского. Должно быть движение в народ. Надо заниматься делом и для себя, и для всей России.

Здесь присутствовали инженеры-промышленники, горнодобытчики, предприниматели, которые поддерживали взгляды Бакунина, Грибоедова, Лермонтова…

Вот Борис Зборона, 25 лет, грек, предводитель греческой диаспоры в Таганроге, богатый купец.

Сергей Владимирович Асташев – миллионер, молодой предприниматель с передовыми идеями, много делает для процветания города.

А вот Александр Андреевич Ауэрбах – инженер-горнодобытчик, тверской дворянин, недавно приехавший в Таганрог, откуда начинались поиски каменного угля в Донбассе.

Семен молча обедал в одиночестве, невольно прислушиваясь к доносившимся из-за соседнего стола репликам. Многое из сказанного он полностью разделял. И невольно его личные проблемы ушли на второй план. Наплывало чувство ответственности, чести и долга перед Россией.

Пообедав, он подошел поздороваться к шумному столу, где было много знакомых, но были и те, кого он видел впервые.

Вдруг в раскрытые окна ресторана ворвались порывы ветра, шум деревьев, запах моря. Служащие кинулись закрывать окна. Приближалась гроза. Яркий солнечный свет, что вливался в высокие окна, вдруг погас, словно потухла хрустальная люстра, ярко светящая каждой своей гранью. Стало темно. Зажгли свет. Послышались раскаты грома, и яркие вспышки молний озаряли все вокруг. Деревья мотало так, что, казалось, сейчас их переломит, как соломинки, и унесет бог знает куда. При порывах ветра поднимались тучи горячей пыли. Все смешалось. Гром гремел беспрестанно. И все это длилось не более получаса. Затем небо стало светлеть, и полил дождь. Нет, не дождь – ливень, водопад воды, дающий второе дыхание всему живому. Вскоре дождь закончился, а гроза ушла в сторону моря. Город, умытый и очищенный, в благоухающем убранстве зелени, был прекрасен. Стали открываться окна, двери. Люди, вдохнувшие полной грудью, благословляли природу за преподнесенный божий дар.

Семен знал, что не сможет вернуться сейчас домой к батюшке, понимал, как тяжела для него неизвестность, неопределенность положения. И он едет в театр, зная наверняка, что встретит там Ольгу. Понимает, что необходимо решить все сейчас.

Да, Оленька была там, но муж не спускал с нее бдительного взгляда ни на секунду. И они никак не могли поговорить. Семен не знал, как же быть.

«Саша, да, Саша должен мне помочь. Ведь он один в курсе всех моих любовных дел».

Он разыскал Александра, и они договорились, что Семен сейчас уедет, причем демонстративно, чтобы это видел Мирзоян, и тогда Саша передаст Ольге письмо, в котором Семен просит ее о свидании.

Придя на встречу, Ольга сама, своим женским чутьем поняла: что-то произошло, причем далеко не радостное.

– Оленька, нам надо поговорить, и поговорить серьезно. У меня кончается отпуск, и я должен вернуться в Петербург. Я не могу просто так уехать, я люблю тебя. И тебе необходимо развестись с Мирзояном.

Хотя Семен говорил ласковые слова, Оля чувствовала, что это их последняя встреча, что она не сможет больше быть с ним. Хотя судьбы их пересеклись, но они никогда не смогут быть вместе. Она не сможет дать ему той блестящей жизни, которая у него только начинается. Она ему не пара. Она благодарна ему за те сказочные мгновенья, что он ей подарил.

Семен что-то говорил, доказывал. Но Оля уже давно все решила, со всем смирилась. Она просто любовалась им, смотрела на Семена и ничего не говорила. Жалела лишь об одном: что Бог не послал ей от него ребенка, на которого бы она перенесла всю свою любовь к Семену.

Она пыталась улыбаться, заставила себя сказать Семену несколько ласковых слов, на что тот ничего не ответил, безмолвно стоя перед ней. Наступила жуткая тишина. Что-то промелькнуло в лице Семена, отразив бессильный гнев, горькую скорбь, усталое отречение и даже как будто страх. Затем в безмолвной признательности он снял шляпу и вышел. До Ольги донесся звук его удаляющихся шагов. Она понимали, чего это ему стоило. В ушах у нее шумело, словно где-то бежала вода, хотелось только покоя. Ольга села в коляску и велела ехать домой. Все было кончено… Все… Все…

Семен отправился домой и поспешил сообщить батюшке, что утром они едут в имение, не объясняя ничего. В эту ночь он не смог заснуть ни на минуту.

Утром он застал батюшку уже на ногах, он смотрел на сына с мягкой нежностью и пониманием. Отцу было очень жаль сына, ведь он понимал, как тот себя чувствует сейчас. Ехали молча. Через два часа были дома. Когда они вошли в гостиную, матушка была там. Семен подошел к ней. Он всегда был нежен с ней, и ему вдруг пришла мысль, заставившая его содрогнуться. За все это время он ни разу не подумал о родителях. О том, сколько горьких минут выпало на их долю по его вине. У него больно сжалось сердце.

– Милые мои, дорогие… – прошептал он, целуя руки матери.

Необыкновенное тепло и успокоение повеяли на Семена. Родительский дом так много значит в жизни любого. Все душевные и физические сомнения покидают вас, становится так легко и безопасно, тут тебя всегда встречают любящие глаза и руки родителей, хочется отдаться этой неге и плыть…

Так с неделю Семен пробыл в Дубовом. Затем, после тягостных прощаний с родителями, отправился в Петербург. Подъезжая к Питеру, он неожиданно столкнулся с Александром Ауэрбахом, который ехал, как он выразился, «жениться». Но поначалу ему необходимо по службе заехать в Питер. Александр рассказал, что познакомился со своей невестой Софьей В. у своих родителях в Тверской губернии, когда вернулся из-за границы. Она гостила у их соседей – сестер Верц. Это были просвещенные девицы, у которых собиралась молодежь с передовыми взглядами, бывал и Александр Андреевич. Там он познакомился и со Львом Толстым, который еще не взирал на мир из-под насупленных бровей, а был молодым, веселым офицером в отставке.

Ауэрбах, обрусевший немец, отлично понимал всю серьезность кризиса в экономике России после реформы 1861 года – отмены крепостного права. Этот промышленный кризис, как никогда, требует полной отдачи сил и знаний от настоящих специалистов. Его девиз был: «Честно исполнять свой долг перед своим народом, перед своим Отечеством». Этим он жил, по этому девизу работал. Он убеждал всех:

– Скоро весь Донбасс начнет укладывать рельсы и шпалы новых дорог. Я уже вижу новый Манчестер с портами в Азовском море. Народ необходимо уважать, относиться к нему, как к равному. Если ты работодатель, то обеспечь быт рабочего соответственно. А у нас что? Вот я, например, своих шахтеров кормлю по возможности хорошо, фунт мяса в день, а к обеду – рюмка водки, и у меня – производительность и подъем, хорошая дисциплина. А соседние дельцы держат своих рабочих на кондере из пшена, так там и бега. А наказывают шахтеров. А за что, я вас спрашиваю? Разве они виноваты в своем скотском содержании? Нет! И вот за это правое дело меня же эти дельцы обзывают «революционером».

Так беседовали двое молодых людей в поезде, разделяя и поддерживая взгляды друг друга. Оба – только начинающие жить и только предполагающие свое будущее. Но оба готовы без остатка отдать свои жизни для служения Отечеству.

Глава третья


Семен снимал квартиру в центре города, в отличном респектабельном доме. Квартира была невелика, но достаточная для молодого холостого человека. Прислуги было немного: два слуги, экономка да выездной лакей, он же кучер. Хозяйство было небольшое, и этого штата Семену вполне хватало. По приезде домой он застал все в полном порядке. Семен любил, чтобы установленный им порядок не нарушался, дискомфорта не переносил.

Заложив коляску, отправился в присутствие доложить о своем прибытии начальству, поздороваться с друзьями, сослуживцами. Друзья его любили за здоровый образ жизни, за доброту и отзывчивость. Начальство уважало за преданность делу, за знания и трезвость ума.

Первым, кого встретил Семен, был Сергей Иванович Юшков, с которым он был очень дружен. Тот был секретарем у самого Осипа Кузьмича Веригина – действительного статского советника, его превосходительства заведующего департаментом.

– О, Семен! Здравствуй! С приездом, дорогой! Как родители? Как отдохнул? Осип Кузьмич спрашивал о тебе. Доложить?

– Не надо, Сережа, я сам. Какая тут обстановка, новости?

– Да как сказать? Новостей много, сплошь новости. Да ты, наверное, слыхал: опять было покушение на государя, убит начальник отдела жандармерии господин Желватов. Сплошные теракты. Да еще ходят слухи, что в Петербурге появилась некая черная сила. То ли колдун, то ли предсказатель. Говорят, судьбу предсказывает и недуги лечит. Врут, конечно.

– Ладно, вечером встретимся, поговорим, будут Малышев, Калеван, Берг – приходи. До вечера.

Семен прошел в приемную. Ему же показалось, что он отсутствовал вечность, а здесь ничего не изменилось. Все были заняты своими делами. И этот ритм не нарушался никогда и ничем. Просто за это время изменился сам Семен: он стал взрослее, поумнел, многое пережил. И на окружающих стал смотреть по-новому.

– A-а, Семен Петрович! Проходите, проходите. Присаживайтесь, голубчик. Это хорошо, что вы прибыли. Как дома, как там Петр Семенович? Все такой же молодец, все так же воюет со всеми за правду-матку? Замечательный человек ваш батюшка, ведь мы с ним, почитай, лет двадцать вместе служили. Не захотел больше, скрылся на задворках России-матушки, затих. А ведь грозный был, шумный. Как его теперь здоровье, рассказывай!

Семен рассказал о родителях, об имении, что мог – вкратце о себе. Выразил готовность приступить к делам и, распрощавшись, уехал.

Утром, проснувшись, он никак не мог вспомнить, почему он не в своей спальне. Кажется, вчера был впервые по-настоящему сильно пьян, и эти бесконечные тосты друзей, рассказы… Ему стало стыдно. Он лежал на диване в своем кабинете, позолота книг отражала сияние тусклого петербургского рассвета. С улицы слышались посвисты санных полозьев, скребущих по голым булыжникам. В потемках слабо высвечивались лаковые бока клавикордов. Нащупав возле себя колокольчик, Семен позвонил. Лакей внес в кабинет кофе со свежими булочками и папиросы «Пажеские». Курил он мало. Затем, накинув халат, перебрал лежащую на подносе почту, небрежно отбрасывая приглашения на балы. Его это сейчас не занимало: слишком свежа еще была рана от расставания с Ольгой Николаевной.

– Ну, хорошо, друг мой, одеваться. Давай мундир, быстро.

Вздымая копытами комья рыхлого снега, рысак понес его на площадь к зданию департамента, где ветер с Невы трепал штандарты. Резко повернул коляску, послышался скрежет по булыжнику.

– Осторожно, черт, – выругался Семен, – вывалишь меня в сугроб. Хорош я буду в мундире, расшитом золотой канителью, в треуголке, со шпагою на боку – и в сугробе. Смешно!

Придерживая рукой шпагу, Семен торопливо поднялся на второй этаж: там был отдел, где он работал.

В приемной сидели люди, ожидая приема. Осип Кузьмич приходил на службу рано, к делам он относился серьезно и того же требовал от подчиненных.

Яркое оперение камер-юнкерского мундира вызывало почтительное поклонение. Семен вежливо раскланялся с посетителями, взял папки с документами и прошел к себе в кабинет, на дверях которого ослепительно ярко сияла золоченая чеканная бирка «Каменев С.П.». Его кабинет был небольшой, окнами выходил на Неву, на площадь. Половину кабинета занимал огромный стол, заваленный аккуратно разложенными папками с делами. У стены стоял кожаный диван и несколько стульев. Вот и вся обстановка.

В конце 1880-х годов Россия переживала серьезные трудности в хозяйственном развитии, в экономике, чему способствовала грабительская реформа 1861 года – отмена крепостного права. В деревнях повсеместно наблюдался голод, вымирали целые деревни. В поисках куска хлеба крестьянин подался в город – и образовался огромный прирост дешевой рабочей силы. Одних гнала сюда нужда, других соблазняла мысль о легкой наживе, третьих влекла мечта о почестях, власти. Но были и те, которые служили делу ради высших интересов. В среде интеллигенции стали появляться кружки и организации, например, Северный союз русских рабочих, в который входило более 200 членов. Появилось учение Карла Маркса и его сподвижники среди русской интеллигенции, такие, как Г.А. Лопатин – активный и непримиримый борец с самодержавием, феноменальный революционер. Возникает «движение в народ». Появились кружки Грибоедова, Лермонтова, «Земля и воля». Вышел в свет роман Н. Чернышевского «Что делать?», где он открыто призывает интеллигенцию на защиту простого народа. Появилось учение П.А. Столыпина, и многие из аристократической молодежи увлеклись его идеями. Сам Столыпин – густая с проседью борода, жгучие цыганские глаза и зажигательные речи перед молодежью в защиту крестьянства – производил на передовую молодежь того времени сильное впечатление.

– Мне говорят: «великие события, великие события», – возмущался он в своих выступлениях, – а я говорю: нет, не нужны никакие великие события! Хлеб – вот сущность русской нации! Дайте ей хлеба! Горы хлеба! И Россия вот таким толстенным караваем сядет на всю Европу! А что для этого нужно? Крепкое фермерское хозяйство – и только. Здоровый, богатый мужик! А чтоб он стал таким, надо ему помочь.

Столыпин – прогрессивный помещик, предводитель дворянства, губернатор, бесстрашный, с сильным чувством долга, способный отрешиться от рутины и искать выход на новых путях.

Каменев с головой окунулся в дела. К этому времени он имел уже чин надворного советника. Это было время поисков и смятения духа русской интеллигенции. Она выискивала новые формы самовыражения. И Семен как любознательный, с передовыми взглядами молодой человек не мог ограничить свою жизнь только работой. Его влекла и экономика, и политика. Он ходил на лекции, выступления, митинги. Однажды в яхт-клубе Семен Петрович познакомился с П.А. Столыпиным и был очарован и поражен зажигательной речью этого необыкновенного человека – особенно его высказываниями по поводу крестьянства, с которыми Семен был абсолютно согласен.

– Мы, российское дворянство, должны сплотиться вокруг Столыпина, чтобы противостоять тому хаосу, который происходит сейчас в России, – доказывал Семен своим друзьям, побывав на очередной лекции Столыпина.

А спустя некоторое время, оказавшись на митинге народовольцев, увлекся и их воззваниями.

Не только в политической, но и в общественной жизни страны стало появляться раздвоение. Левые элементы стали держать себя враждебно. Появлялись и более серьезные симптомы назревания революции. То тут, то там вспыхивали забастовки. Как безупречные фраки представителей высшей аристократии и крестьянские поддевки, то же разнообразие царило в умах, настроениях и политических убеждениях. И когда люди сходились, и речи лились непринужденно, всем становилось ясно, насколько глубока рознь между людьми разных направлений, и рознь эта становилась все глубже и глубже.

Кроме всего прочего, шла война с турками, которая отнимала у России силы и средства. И передовые молодые представители дворянства не могли оставаться в стороне. Они шли добровольцами сражаться за Отечество. Об их героизме и мужестве так замечательно написал в своих «Севастопольских рассказах» Лев Толстой, который сам участником этих сражений.

А в это время в Петербурге наступила весна. Солнце золотило купола церквей, близилась Пасха, и весь город тонул в пушистых сережках вербы. Над городом прокатился пушечный гром.

«Полдень», – подумал Семен.

Уже 200 лет Россия так отмечает свой трудовой день. Это ритуал.

«Все будет хорошо», – думал Семен, выглядывая из окна своего кабинета.

Конечно, хорошо, ведь плохое и грустное быстро забывается, когда ты молод, здоров и богат. Ведь жизнь так разнообразна и интересна.

Однажды, на одной из лекций, Семен Петрович познакомился с удивительно интересным человеком, очень легким собеседником, умным, абсолютно убежденным в своей правоте. Они спорили об учении Карла Маркса. Естественно, как любознательный, начитанный человек, Семен читал Маркса и в чем-то был с ним согласен, хотя многого не принимал.

– Вы не согласны или просто не желаете спорить? – усмехаясь в темную бороду, говорил собеседник.

Каменев слегка обиделся на резкую критику правительства собеседником, но теперешняя русская жизнь, такая дикая и запутанная, создавала столько тем для споров, что долго обижаться не приходилось. И он вспомнил, что не далее, как вчера, у себя в департаменте, разбираясь в запутанном деле о непомерном налоге на сахар, обнаружил, что внутри страны он продается по 4 рубля 60 копеек за пуд, а вывозится за границу по 1 рублю 20 копеек.

«Разве это не преступление?» – думал он и сам от себя ждал ответа. Ему ничего не оставалось, как признать, что это узаконенное самим правительством, посредством тайных премий сахарозаводчикам, преступление. И сейчас, рассказав своему собеседнику об этом случае, смутился.

– Только, пожалуйста, не допытывайтесь у меня далее, кто стоит во главе этого правительства. А то ведь мы с вами договоримся бог знает до чего.

– А я вот договорился, – грустно заметил собеседник, – до тюрьмы, а затем до рудников в Сибири. Вас это не пугает? Давайте познакомимся: Лопатин Герман Александрович, потомственный дворянин.

Г.А. Лопатин родился 13 января 1845 года в семье нижегородского чиновника Александра Николаевича Лопатина. На шестом году жизни мальчика семья переехала на Кавказ. Отец – потомственный дворянин, действительный статский советник. Занимал важный ответственный пост. На образование детей ничего не жалели. Еще будучи гимназистом, Герман познакомился с учениями Фурье, Прудона, прочитал многие публицистические статьи Герцена. Окончив с золотой медалью Ставропольскую гимназию, он поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. В 1866 году окончил его с отличием, стал готовить диссертацию на тему «О самопроизведенном зарождении» и уже в 1867 защитил ее и получил степень кандидата Петербургского университета.

1862 год – год поступления Германа в университет, был трудным для революционно настроенной русской молодежи. Закрывались демократические органы печати, арестовывались многие революционеры, в том числе Н.Г. Чернышевский, которого Герман боготворил. Он тяжело переживал закрытие любимых журналов «Современник», «Русское слово». Вскоре он сблизился с революционно настроенными студентами и в жарких спорах пытался разобраться в сложной обстановке в России. Лопатину предложили вступить в террористическую группу Д. Каракозова, готовившую покушение на царя. Но Герман не только ответил отказом, а всячески старался убедить своих товарищей во вреде их затей для революции.

4 апреля 1866 года группа Каракозова совершила неудачную попытку убийства царя Александра, что привело к массовым репрессиям против революционеров, начались повальные аресты. Герман, не скомпрометированный участием в заговоре, стремился сделать все, чтобы налетевшая буря захватила поменьше жертв. Но аресты сыпались, словно град, не миновало эта чаша и его. И вот в мае он оказался в Петропавловской крепости, заключение длилось два месяца. Все это произошло в последние месяцы учебы в университете. Герману приходилось напряженно работать над освоением последних достижений биологической науки, готовясь к выпуску. В возрасте 22 лет Лопатин вошел в жизнь уже с революционным опытом и с солидной научной подготовкой. Он отказывается от предложения работы на кафедре университета, полностью посвящает себя революционной борьбе. И уже в 1867 году вокруг него объединяется небольшая группа лучших представителей тогдашней молодежи, которая все свои помыслы и силы стремится посвятить Отчизне.

В 1867 году вышел в свет 1-й том «Капитала» К. Маркса, получивший живой отклик в России. И уже тогда зародилась идея перевода «Капитала» на русский язык. Взяться за это предложили Лопатину как опытному переводчику. Вначале Герман отказался: он решил сначала выяснить, готов ли русский народ воспринимать революционные идеи. Он понимал, что большая часть передовой интеллигенции, оторванная от дома, от действительности, покинув свои провинции ради учебы, обсуждает вопросы внутренней жизни России исключительно на основании собственных соображений и теорий, не зная действительного положения народа. Оторванность от жизни, незнание ее – в этом Лопатин и видит слабость революционной борьбы. Он был замечательный оратор, организатор, дипломат. Умел сплотить вокруг себя людей, зажечь их своим огнем. Свободно говорил на четырех языках. С большой заинтересованностью мог беседовать как с высокообразованными интеллигентами, так и с жандармом, мужиком на любую тему. Поэтому он и обратил на себя внимание Семена Петровича Каменева.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации