Текст книги "Перекресток трех дорог"

Глава 11. Духи Фелба

Следующий день принес успокоение да возможность поразмыслить над произошедшим. Ежели потерянная связь сэйд со жрецом стала лишь досадным неудобством для обоих, то нападение тревожило куда сильнее, заставляло раз за разом опасливо озираться по сторонам, прислушиваться к шорохам да звукам, а самим понижать голос, переходить на глухой шёпот, который и собеседнику бывало временами разбирать тяжко.

Зал таверны, вчера при выступлении Ферра заполненный плотно, нынче толпой посетителей похвалиться не сумел бы. Кроме друзей заседала здесь ещё парочка заспанных путников, коим дела не было ни до чего, окромя своих заказов. Служанки да поварята суетились по хозяйству, но того шума оказалось немного, да он и не отвлекал, скорее навевал приятное чувство защищённости под крышей, за мелочами людского быта, от всяких невзгод да негодяев. Эйдре ловила мелодии рабочих забот, пряталась за ними от воспоминаний о ноже у бока в грязной подворотне, но мысли вновь и вновь возвращали её к прошлому вечеру. Только теперь рассуждения девы обрели здравую холодность, а потому смерть неудавшегося убийцы начинала мерещиться дурным исходом.

– Зря ты поторопился, – сокрушалась колдунья. – Надо было его допросить.

– Сложно допрашивать, когда клинком стараются добраться до тебя самого. – Ульд нахмурился, глянул недовольно. – Да и что бы он сказал? Увидел девицу в богатой дорожной одежде, к тому же без мужчин, вот и решил не упускать такой удачи.

– Он сболтнул, что меня ищут друзья и обещали щедрую награду. – В глазах сэйд на мгновение вспыхнул и тут же погас гнев, а голос прозвучал с ровным безразличием. – Но вы знать не могли, что я не сумею отыскать вас сама. Не спорю, коль захотел поживиться, мог и наугад ляпнуть, заметив того, кто потерялся. Но за нож-то к чему хвататься? Денег он не требовал, в плен забрать ради выкупа не спешил, собрался бить. Скажешь, случайность?

– В случайности нам нынче верить не стоит. – Ферр откинулся на спинку лавки, огляделся, понизил голос: – Этот не первый и не последний, коль действительно подослали, – отправят ещё. Нас словно разделить пытаются: меня злили, чтобы оставил Ульда, на Эйдре напали, на испытании, ежели морок о Ярге был обманом, думали увести дальше от тропы, где она ходила. Стало быть, стоит друг с друга глаз не спускать. Что думаешь, Йорги?

– Что осторожность лишней не окажется точно, – сразу же кивнул Ульд. – Даже будь тот крысёныш не при делах, народ в Фелбе разный бродит, – то не добрая деревенька, где всякий другого знает и держится вместе. Ежели хотим тут до Сайма торчать, следует помнить: в толпе затеряться легче, но и на беду нарваться – раз плюнуть. Что с местом делаем? Остаёмся?

– Не потратить бы тут больше, чем сумеем заработать, – с сомнением произнёс Ферр.

Таверна, куда привёл их мерг, оказалась диво как хороша. Старый, но ладный, красивый дом в самом центре города, где случайным людям не оплатить и воды. Вместо привычных деревянных скамеек – добротные лавки, устеленные мягкими подушками да обитые сукном для удобства. Общий зал широк и чист, а в уголочках прятались за тяжёлыми занавесками отдельные дубовые столы, где гости могли с глазу на глаз обсудить дела. За таким теперь и сидели путники, – надёжно спрятанные от чужих любопытных взоров, потягивали пиво из богатых керамических кружек с чудными узорами.

Пришли они прошлым вечером. Как только хозяин убедился, что странникам по карману его заведение, приём последовал княжеский. Ферра просили показать мастерство жреца, и довольные гости после выступления устроили владельца, а потому он предложил задаток за месяц да содержание на это время для него и Эйдре. И хотя удача виделась небывалой, к Ульду, конечно, то не относилось никак – оплачивать себе комнату, еду да место на псарне для Игви пришлось бы самостоятельно и грозило тратами немалыми.

– Колдуну мергов по осени перед Саймом да у Великого Раздела работы не сыскать – это ж он сам от неё со старанием бегать должен, – беззаботно засмеялся Ульд. – Место растратное, но и незваным наблюдателям окажется сложнее следить за нами или попытаться навредить. Таверна тут уже под век стоит, слава у неё только добрая: заведение надёжное и проверенное.

– Говоришь так, будто здесь не раз бывал. – Эйдре глянула с озорной хитростью. – Занятные у тебя свершились странствия, Ульд Йорги, друг тана Олкуда да завсегдатай богатых таверн.

– Приходилось быть их гостем, но задолго до знакомства с Харадом, – с ленивым безразличием отозвался мерг. – Сюда водил меня отец, когда путешествовал в Фелб сам, оттуда и знаю.

– Отец брал тебя с собой в путь? – удивился Ферр. – Я-то думал, у вашего народа такого не принято. Слухи ходят, будто с восемнадцатой весны колдуны сами выходят на дороги, а не путешествуют с родичами.

Ульд пожал плечами, покрутил на столе кружку, после признал:

– Верные слухи-то. Обычно всё так и есть, но я ходил временами с отцом с пятнадцатой весны: он решил. А коль этот человек чего сказал, бесполезно спорить. Да и не хотелось. Он меня всему обучил, был добрым наставником, пусть и суровым. Мне нравилось странствовать с ним.

– Удивительный человек твой отец. – Ферр глянул на друга с любопытством. – Я вот в жизни не слыхивал, чтобы мерги умели сооружать обереги от дикого зверья: обыкновенно то во власти верхнего мира, у жрецов и сэйд, а ты говорил, что такими защищал людей в деревне от грухи. Да упоминал ещё, что и заклятие от слуа у него выучил, но ему-то откуда удалось вызнать?

– Не спрашивал как-то, – хмыкнул мерг. – Мальчишкой же был, вот и не почудилось странным. А нынче не узнать уже, отца с нами нет. С восемнадцатой весны, как получил от него меч, больше никогда не видел. Он ушёл… И не вернулся.

Они замолчали, глядя в разные стороны. Вдруг Эйдре подняла глаза на занавеску, прислушалась с опаской, едва заметно нахмурилась, шепнула:

– Там кто-то о нас спрашивает хозяина. Вернее, говорит о мерге.

Вскоре шевельнулась тяжёлая ткань у входа, к друзьям заглянула служанка, извинилась за вторжение, сказала:

– Пришла дама, которая видела вчера, как заходил сюда сьёр Ульдар, колдун мергов. Она просит о встрече. Велите пригласить?

Ульд коротко кивнул и бросил быстрый, настороженный взгляд на Ферра и Эйдре.

Погодя к ним ввели пожилую женщину в добротном платье, которые носили обыкновенно дамы из семей торговцев. Она выглядела растерянной, словно сама не понимала, к чему пришла в таверну да принялась расспрашивать о колдуне. Глаза выдавали недавние слёзы, а уголки плотно сжатых губ нервно дрожали. Эйдре успела шепнуть, что в разговоре имени Ульда незнакомка не поминала: заметила мерга вчера да следующим днём отправилась следом за ним. Женщина огляделась смущённо, всё не прекращала теребить расшитый платок на плечах и будто размышляла, присесть ей за стол или сбежать прочь, покуда не поздно.

– Принеси гостье воды, – велел Ферр служанке, поднялся и сам проводил даму к лавке.

Незнакомка безвольно опустилась на предложенное место, смотрела испуганным зверьком, бегала взором от одного лица к другому, а руки так и не оставили кружевной бахромы дорогой накидки. Жрец не взялся бы припомнить, успел ли вчера увидать в городе дев торгового сословия, одетых столь празднично, будто только с Модра возвратились. За прилавком обыкновенно не сыскать места изящным нарядам, тканям, что обидно замарать в работе, россыпям бисера да витиеватым тесёмкам украшений, коими балуют себя торговки лишь в особые дни. По всему выходило, что незнакомка, проплакав ночь, поутру собралась с духом, разоделась в лучшее платье да побежала на поиски запримеченного с вечера мерга, словно на званый приём к знатному господину города. Шибкого страха перед Йорги Ферр в ней не узрел, а потому решил, что наряд связан не с ним, а с центром Фелба да таверной, которая мерещилась даме чересчур роскошной, достойной лишь праздничного одеяния, даже коль прибыла она в заведение не гулять, а на десяток минут, по делу да с неприкрытым горем на лице.

– У тебя приключилась какая-то беда? – участливо поинтересовался Ульд, угадывая за поведением женщины человека, коему сгодится любой колдун его народа, не обязательно он. – Требуется помощь или предсказание? Можешь говорить свободно: здесь нет посторонних и твои тайны сохранит каждый, кто их услышит.

– Я… я и сама не знаю, стоит ли к тебе обращаться, – произнесла она глухо, судорожно вздохнула, после собралась с силами, выпила воды, схватившись за кружку дрожащими ладонями, продолжила: – Несчастье, с которым столкнулись моя семья и соседи, неизвестно никому, и люди говорят: нас лишь засмеют, коль пойдём с ним к колдунам…

Небольшой торговый район на западе Фелба не был примечателен ничем. Там жили и держали лавки мелкие купцы, затерялась среди них парочка ремесленных мастерских, работа шла своим чередом. Богатством эти люди похвастать не могли, но и бедностью не отличались: обыкновенные торговцы среднего достатка, чей быт в окрестных деревнях сочли бы добрым и беззаботным, да в центре Фелба смотрели пусть не как на безродных бродяг, но как на тех, кто одной ногой за гранью бедности. Знали они не только хорошее, но и много дурного: пожары и кражи, слышали угрозы за высокие цены, давно отвыкли опасаться, просто трудились по мере сил.

Беды начались в их районе, как частенько случается с Мергом, после брошенных в сердцах злых слов рассерженного покупателя. Человек призвал на их головы кару в образе злого духа, видом напоминавшего то ли огромную собаку на двух лапах с тёмной косматой шкурой, то ли ещё какого зверя с человечьим голосом да длинной шерстью. Описать чудище толком не сумел никто из тех, кто встречался с ним, ибо повадилась непонятная тварь нападать на подвыпивших посетителей местной таверны, когда они возвращались домой ночными улицами. Выползала у пустыря со стороны моста у реки, угрожала расправой, хрипела жутким голосом. Всё, что могло спасти бедолаг от смерти, – кошель, коим откупались они от духа, не раздумывая.

Пришло горе и в семью женщины – муж с сыном отправились отметить крупную сделку, взяли с собой деньги, хоть она просила оставить дома, но они лишь посмеялись над бабьим страхом и бахвалились, что вдвоём любого дурня приструнят в два счёта. Обратно же вернулись побитые да без единой монетки. Сумма там оказалась весомая, нужная, без неё мелкой лавке грозило чуть ли не разорение, ведь новых товаров на продажу закупить стало не на что. Незнакомка, всхлипывая, жаловалась на всё разом: жадного духа, непутёвых мужиков, которые не послушали добрых мыслей, стражу, не желавшую разбираться с чудищем из страха, а потому оттягивающую работу всеми силами. Прошлым вечером она ходила через центр навестить подругу, приметила мерга, да дёрнуло её всё же обратиться за помощью, наплевав на возможные насмешки, коими пугали соседи.

Ульд слушал внимательно, а на застывшем маской бесстрастном лице даже Ферру не удавалось различить реакции на рассказ. Когда женщина умолкла с новым судорожным вдохом, мерг спокойно спросил:

– Давно ли дух хозяйничает у ваших домов?

– Так под Модр начал. – Она всплеснула руками. – Как тот парнишка раскричался из-за цены на шкуры у соседа, тем же вечером пришла беда.

– Что же вы раньше не обратились к кому? – Ферр внимательно вглядывался в женщину, и она стыдливо отвела глаза. – Вскорости луна, как минул праздник, а вас грабят, и всё это время только терпели?

– Коль человек бы воровал, а тут дух, – прошептала она, не поднимая взора от стола. – Страшно, да что люди скажут, узнай они о таком? Верно же: что у нас товары совсем дурные, аж нижний мир разгневался.

Жрец хотел было сказать, что Мергу многого не нужно, дабы разгневаться, а они положились на людскую молву, в которой ни правды, ни утешения не сыскать, но пожалел женщину и смолчал. Ульд тем временем заверил даму, что зайдёт в их район да глянет, чего там творится, вызнал, где стоит её дом, и на том они простились, договорившись о цене.

Стоило посетительнице уйти, колдун отбросил безразличие, окинул друзей удивлённым взглядом и заметил:

– Впервые слышу, чтобы от твари Мерга можно было откупиться людскими деньгами. Давно ли наши монеты стали цениться в их дворах?

– Мороки наваждения не побрезговали бы, – задумчиво отозвалась Эйдре. – Стоит проверить и Сэйд.

– Вот в это я поверю скорее, – кивнул Ульд. – Сходим да глянем, что за тропы у них легли. У Великого Раздела всякого можно ожидать, но этот случай за гранью разумного даже тут.

– Занятный Модр вышел в этом году, – произнёс Ферр с сомнением. – Не многовато ли чудес на один праздник?

Спустя время они вышли из таверны, заглянули на псарню, оторвали Игви от миски с едой, послушали его ворчание и отправились в путь к торговому району на западе Фелба.

Небольшие домики, где приютились на нижних этажах лавочки да прилавки, жались друг к другу на узкой улице. Торговля шла своим чередом, как положено в таких местах, с гомоном и спорами о ценах, в окружении мелкого мусора, часть которого подхватывал да метал крепкий осенний ветер. Вокруг всё шумело на разные голоса, но Эйдре терпеливо прислушивалась, хоть и морщилась, не выпускала руки Ферра, старалась разбирать отдельные звуки.

За прилавком у дома просительницы стояла она с дочкой, но, как условились раньше с Ульдом, внимания не обратила, а девица рядом, ежели и знала о задумке матери, сумела скрыть любопытство. Друзья прошли мимо дальше, к указанному торговкой пустырю в зарослях колючего шиповника и мосту перед старой таверной, огляделись. Днём место оказалось безлюдно, а царили здесь лишь ветра, игравшие в ветвях пожухшей листвой, да сырость от близкой воды вперемешку с запахом мокрой глины. Колдун с чародейкой принялись искать тропы или пороги, Ферр же ловко скользнул по склону к реке, осмотрел мусор, свежие следы на мягкой земле берега, принюхался к душку изрядно подкисшей браги, а после вернулся к спутникам, пригляделся к возлежащему в дорожной пыли Игви, кивнул своим мыслям.

– В этих местах нет и намёка на силы Сэйда, – как раз заявила Эйдре. – Их двуногая собака точно не из верхнего мира: никто из наших мороков не сунулся бы столь далеко от наваждения ради людских кошельков.

– А от тварей Мерга не откупиться всем золотом на свете, – напомнил Ульд. – Неупокоенным оно уже даром не нужно, а порождения тьмы торговаться не станут вовсе, коль за кем пришли.

– Думается мне, – усмехнулся Ферр, – чудище, терзающее здесь людей, – дитя Ирда. Йорги, ты же давненько служишь Хараду, нет ли у тебя знакомцев из стражи Фелба? Вдруг случалось общаться с людьми князя?

Ульд задумался, после с сомнением произнёс:

– Никого не припоминаю. Я тут гость частый, но с местными защитниками дел иметь не приходилось.

Жрец с лёгкой досадой хмыкнул, а после решил:

– Тогда познакомлюсь я. Мы с Эйдре отыщем какого сговорчивого стражника, а вы с Игви подходите в эту таверну к закату. Ночью поглядим на их духа.

Ульд пару секунд изучал хитрое лицо друга, затем кивнул. Разделяться не хотелось, но мергу подумалось, что раз Ферр попросил о том, присутствие колдуна лишь помешает планам. О себе Ульд не волновался, а посему они разошлись в разные стороны.

Отыскать среди охранителей Фелба человека, с коим возможно сговориться, – задача тяжкая. Но на то Ферр и учился у Вальги и отца, чтобы суметь подобрать слова для любого, будь он хоть трижды упрямец. Эйдре по просьбе своего жреца воплощала рядом всё очарование Сэйда, а от того становилось лишь проще заговорить зубы да убедить. Потому к вечеру стражник у друзей имелся: пришёл раньше Ферра с колдуньей, отыскал за старым столом в углу мерга, уселся к нему, и до появления жреца они вдвоём по очереди поглядывали друг на друга с недоверием, не обронив ни звука.

Съён, один из охранителей покоя Фелба, не зря почудился человеком честным и храбрым, занятие своё любившим не лишь за достойное жалование да высокое положение при князе. Коль приглядеться повнимательнее, становилось понятно, что мужчина провёл на службе изрядно времени для того, чтобы обзавестись именем да уважением среди своих, но ещё недостаточно для того, чтобы чрезмерно устать от труда, в коем добрых дел встречалось мало. Тем рыжеволосый стражник с широким лицом, прямым взглядом голубых глаз да россыпью веснушек на длинном носу Ферру и приглянулся. Перекинуться парой слов с ним не составило труда – стоило Эйдре попросить о помощи да предложить побеседовать со своим спутником, внимание Съёна оказалось направлено на них безраздельно. История с ограблениями тревожила и его, но возможности бороться с нечистью у простых людей нет, а мерга нанять страже было не на что. Убедившись, что у жреца имеется колдун на случай беды да великая доля спокойствия об исходе дела, Съён, заручившись обещанием отдать духа прямиком в руки порядка хоть усмирённым, хоть умерщвлённым окончательно, согласился подсобить и даже убедил несколько приятелей прикрыть их со спины.

Наконец явились в таверну и остальные. Ферр, понизив голос, рассказал о своём плане, описал, чего ждёт от каждого, а после они пили пиво, на которое особо старательно налегал жрец, болтали о пустяках, – и временами нетрезвый голос почтенного сказителя Ирда перекрикивал любой гомон, – отмахивались от просьб о выступлении, да ждали, когда таверна достаточно опустеет. Последняя компания торговцев покинула зал глубоко за полночь – редко кто теперь решался бродить поодиночке, сбивались по несколько человек, судачили, что на толпу даже дух напасть не посмеет. Выждав немного, поднялся из-за стола и Ферр, подхватил посох, нетвёрдой походкой поплёлся к выходу.

Пошатываясь, жрец медленно переполз мост, заплетающиеся ноги словно сами собой тянули к пустырю и колючим ветвям шиповника. Сзади послышалось угрожающее рычание, и Ферр остановился, обернулся, тяжело оперевшись на палку в руках. Сквозь полуприкрытые веки присмотрелся к чудищу. Высотой с рослого мужика, косматое и бесформенное, оно замерло, широко расставив ноги, а морды было не разглядеть из-за падающей с головы шерсти, за которой и глаз не блеснуло. Лапы терялись в густом осеннем тумане, но тот не был наваждением, – лишь обыкновенная сырость, что обступала могучую фигуру местного проклятия. Оно застыло против неверного ночного света, потому виделось особенно жутким, а колючая шерсть будто сияла, топорщилась тонкими мерцающими иглами. Чудилось, тварь дожидалась, что жертва закричит, станет молить отпустить, но Ферр лишь пошатывался, глядел да молчал.

– Пощажу, коль отдашь свой кошель, смертный, – хриплым басом провыл дух, когда тишина затянулась.

– П-поди прочь, – с пьяной усталостью велел жрец, глухо икнул и добавил: – П-псина.

Чудище взревело, бросилось вперёд, замахнулось для удара. Ферр ловко увернулся от кулака, быстро подставил посох под ноги, и дух завалился лицом в кусты, заорал уже по-человечьи, барахтался, ломал ветки и пытался выпутаться из шипастых плетей.

Подоспели остальные – прежде крались в тенях позади, а колдунья отводила от них глаза чарами, но теперь в осторожности нужды не было. Съён с Ульдом вытянули неудачливого воришку из ловушки, размотали несколько слоёв шкур, Эйдре зажгла факел, осветила исцарапанного мужчину вёсен тридцати. Он попытался дёрнуться, но тут зарычал Игви, подошёл ближе, втянул запах у испуганного лица да оскалил клыки. Бывшее чудище отшатнулось от пса и село смирно.

– Обещал тебе духа – забирай, – весело предложил стражнику Ферр. – Больше вас с историями об откупе не побеспокоят.

Грабителя передали в заботливые руки дожидавшихся поодаль приятелей Съёна. Охранители Фелба поглядывали на смельчака-стражника с завистью оттого, что он рискнул довериться сказителю и этот вечер провёл с пивом под крышей таверны, а не в сыром переулке подле неё. Но всякий, окромя духа, оказался доволен исходом дела, посему простились тепло да приятно.

Друзья побрели обратно к центру. Опустевшие улицы манили пройтись по ним неспешно, пока схлынула толпа и замолк дневной шум, а чужое внимание или опасность удалось бы приметить издали. Они и не торопились – брели по мостовым, где-то останавливались надолго, другие места проходили быстро в поисках интересных видов да новых впечатлений.

Недалеко от центра города Эйдре обнаружила искусную статую, попросила посмотреть поближе. Красивый мужчина в простой одежде и с луком в руке обратил взор на север, у его ног верными псами восседали двое волков, а за спиной замер в камне дивный олень крупнее обыкновенных, с могучими ветвистыми рогами. На князя не походил ничем, не признать было в облике и знатного человека, а потому памятник в таком месте изумил колдунью.

– Ллив, – пояснил Ульд, приметив удивлённый взгляд девы. – Бог-Охотник из легенды о Разделе. Он стоит здесь уже века и станет стоять, пока жива людская память о защитнике Фелбера. Отец всякий раз водил меня взглянуть на него, когда мы бывали в городе.

– Защитник Фелбера? – Эйдре вгляделась в гордый профиль. – Разве он оберегал не всех? Отчего его прозвали не защитником Ирда?

– В давние времена, – мягко произнёс Ферр голосом, коим всегда читал сказания, – когда твари Мерга были ещё слабы, Ллив облюбовал земли княжества, ведь они всегда оставались богаты на зверьё. Он нарёк места от лесов Коддага до подножья северных гор своими охотничьими угодьями, а народам, что населяли их, даровал благословение и защиту. Многие поклонялись ему, и прежде всюду стояли святилища, где люди могли обратиться к Охотнику или принести дары за добрую добычу. Когда грянула беда из нижнего мира, Ллив приказал выстроить огромную стену, названную после Великим Разделом, заложил камни Фелба, дабы защищал он опасные границы. Тогда преграда перед мёртвыми землями была крепка и цела, брешей в ней не сыскала бы и мелкая мышь. А единственным путём к последней битве стали катакомбы под городом, которые, как поговаривали, тянулись тёмным лабиринтом под всем Фелбом да вели за стену. Ллив был смертельно ранен в сражении, и столетия мира сумели стереть с лица земли его святилища, но не уничтожили людской памяти. Подле входа в подземелье воздвигли народы, коих он уберегал, памятник своему защитнику, а путь вниз запечатал навеки сам Двуликий так, что из срединного мира не попасть туда никому. После дорогу пытались искать и князья, и путники, но не обнаружили ничего да потихоньку сдались, а история о лабиринтах под городом стала лишь легендой, о коей нынче не поют даже жрецы, дабы не повадились в Фелб лихие люди в поисках счастливого случая.

– Лихих людей здесь хватает и без того, – согласилась Эйдре, обошла памятник по кругу, а после они двинулись дальше.

На древних пустынных улицах беды вновь чудились далёкими, незначительными перед целым светом, в котором оставалось для каждого ещё столько неизведанного. Ульд рассказывал о своих странствиях с отцом и единственном подъёме к вершине Духов, где не бывал больше ни разу с пятнадцатой весны. Ферр припоминал Коддаг да жизнь под крышей наставника. Эйдре, оглядываясь, сравнивала владения Сэйда с бытом Фелба да заверяла, что никогда бы не согласилась жить в городе, коль есть возможность того избежать.

– Хочешь, уйдём? – предложил мерг. – Перед нами все пути: куда ни забреди, к Сайму в горы поспеем отовсюду.

И тревоги вновь нахлынули на каждого, окутали опасностью от слежки да непонятных врагов, стремящихся помешать, хотя неведомо как прознали об их дороге. Эйдре качнула головой, тихо сказала:

– Здесь нас отыскать и впрямь будет труднее. Забьёмся в таверну, не станем привлекать лишнего внимания неосторожностью. Ты прав, там до нас не добраться, а на пути ловушек может оказаться вдоволь.

– Мы не сумеем прозябать там вечно, – напомнил Ферр. – И хорошо бы выяснить, кто за нами взялся присматривать, найти хоть одного да расспросить, чего им надо.

– Будем приглядываться, – согласился Ульд. – Мне без работы долго в той таверне не просидеть. Да и вы с тоски взвоете от жизни в четырёх стенах. Думается, иногда можно уходить из города, побродить по округе, посмотреть здешние места. Всё легче, чем ждать беды на одном месте. Страх не поможет ни уберечься, ни выяснить ответы.

К предрассветным сумеркам, когда жизнь уже потихоньку закипала на улицах вновь, друзья выбрались за стены Фелба, устроились на одной из каменных оград на полях у города, смотрели как занимается утренняя заря. Эйдре тихонько наигрывала на клёрсе, Ферр задумчиво вглядывался в горизонт, а Ульд сидел да старательно гнал мысли о том, что после Сайма их дороги разойдутся и неизвестно, суждено ли окажется встретиться вновь.