Текст книги "Перекресток трех дорог"

Глава 12. Ястребы и орлы

Дорогая таверна в центре крупного города не желала замолкать и после того, как слушатели неохотно отпустили жреца с сэйд отдыхать. Повсюду шуршали роскошные ткани, запах кухни причудливо мешался с ароматами кожи да волос изыскано разодетых дам. Однако привычных заведениям попроще гвалта, пьяного шума да грохота не слышалось. Знать Фелба держалась чинно, и даже в толпе, но такой, ощущалось спокойствие, хотя временами изящные манеры богатых господ утомляли побольше хмельных драк. Зато обыкновенных людских удовольствий разгорячённые выпивкой да музыкой знатные горожане не чурались, что временами играло только на руку.

Ульд в объятиях очередной светловолосой красавицы устремился вверх по лестнице к комнатам таверны. По пути обернулся, нашёл друзей, подмигнул и ускользнул вслед за девой.

– Нарывается. – Ферр проводил Йорги насмешливым взглядом, не оторвав подбородка от скрещённых пальцев.

Он сидел вместе с Эйдре после выступления. Столы за тяжёлыми шторами оказались заняты, потому пришлось довольствоваться общим залом таверны. Только закончили ужин, и некоторое время жрец наблюдал за колдуном с его новой подружкой, не сильно-то сомневаясь в исходе любезности мерга.

– Думаешь, тем, кто следит за нами, достаточно будет подослать Йорги симпатичную девицу? – улыбнулась колдунья.

– Думаю, однажды он столкнётся не с ними, а с разгневанным отцом одной из своих красоток.

– Брось, – беззаботно засмеялась Эйдре. – Эти дамы точно знают, чего хотят, и после папашам жаловаться не побегут. В деревнях он себе такого никогда не позволял.

– В деревнях его все боятся, – отмахнулся Ферр. – И в обморок грохаются от одного вида.

– И зря, – фыркнула чародейка. – Наш Ульд очень даже хорош собой. Красивый, сильный, кожа словно серебро, а глаза прозрачны как воздух.

Во взгляде жреца тотчас вспыхнули гнев вперемешку с возмущением, однако ответом им оказались лишь лукавые искорки в медовом взоре. Дева, слегка вскинув подбородок и словно любуясь, смотрела на спутника из-под полуопущенных ресниц. Ферр раздражённо выдохнул, но на сей раз смолчал.

В Фелбе они жили уже третью луну. Приближался первый месяц зимы, а с ним и путь к вершине Духов. За это время не случилось ничего странного, а если за ними кто и следил, то виду не подавал да к действиям переходить более не решался. Вызнать что-то оказалось невозможным, и всё, что оставалось друзьям, – работать, а после отдыхать каждому на свой вкус. Пристрастия в отдыхе мерга за эти дни Ферр и Эйдре изучили достаточно: высокие светловолосые девы с изящными фигурами частенько разлучали их с другом по вечерам.

Несмотря на то, что незримый враг затаился после нападения на сэйд, подоконники и пороги комнат в таверне полнились оберегами Ульда. Он и теперь не останавливался, вечно приходил, подкидывал новые да проверял старые. Сотворить обыкновенный круг на полу вышло бы ненадёжным – любой неосторожный шаг да чуть сдвинутый амулет грозил уничтожить все усилия тотчас, потому колдун избрал иной путь: раскладывал зачарованные предметы линией у границ дверей и окон, а после ругался, ежели замечал нарушения в их прошлом порядке. Эйдре шутила, что даже в Олкуде за стенами замка они не были в безопасности большей, чем под надзором мерга, но Йорги оказалось хоть бы что на издёвки: коль решил оберегать, спорить бесполезно. Да и Ферр поддерживал в том друга, приглядывался с осторожностью к людям, а у самого теперь в сапоге вечно прятался клинок, чтобы даже там, где оружия не жалуют, не оказаться без него. Жрец знал, что и Ульд следует тому же правилу, и так обоим было спокойнее.

Эйдре, пусть и посмеивалась над друзьями, терять бдительности не собиралась тоже. Выискивала силу Сэйда без устали, шептала защитные чары в комнатах, когда никто не видел, обучилась слушать большой город и разбирать в шуме отдельные звуки, в особенности, – тихие шаги да лязг металла. Но временами каждый уставал от бесплодной борьбы с неизвестностью, и тогда они собирали вещи и уходили на несколько дней из города. Бродили по окрестным деревням, Ферр пел там развесёлые похабные песни, по которым успевал соскучиться в благопристойной таверне центра Фелба, а колдун с чародейкой проверяли заодно, всё ли хорошо теперь с границами миров. Задатка у хозяина жрец больше не брал, ибо первый месяц безвылазного сидения за стенами вымотал его тоской, а связывать себя договорами не пришлось по вкусу. Ему хотелось приходить да уходить, когда вздумается, а не верным псом на цепи развлекать публику одного заведения. К счастью, выступления Ферра имели успех в городе, потому хозяин принял его условия, но от содержания пришлось отказаться, а большая часть заработанных в таверне денег шла теперь на её же оплату.

– Давайте ускользнём на несколько дней? – понизив голос, предложила Эйдре. – На улицах люди судачили об источниках, где вода тепла и приятна даже по зиме. Ульд сказал, что знает с таким тихое местечко, чтоб не таскалось случайных прохожих, и обещался отвести, коль ты согласен.

– Вы когда без меня сговориться успели? – удивился Ферр.

– А ты по утрам спи дольше, – ласково улыбнулась колдунья и хитро мурлыкнула после: – Совсем обмяк на одном месте.

Идея отправиться подальше от вымокших в снегу улиц оказалась жрецу по душе. Следующим днём они обсудили путь с колдуном, а рассветом после собрали вещи, предупредили хозяина да отправились за стены на запад от Фелба, в сторону Великого Раздела и горной гряды.

Источник, коль не знать о нём сразу или не наткнуться, если случай унёс прочь от всяких поселений да троп, сыскать было бы невозможно. Надёжно запрятанный среди камней и высоких деревьев от глаз, рядом с горной речушкой, водопадом сбегающей в него по небольшому склону, – он манил, обещал покой и уединение.

Игви к купанию отнёсся с опаской, улёгся подле да внимательно слушал, готовый в любой миг сорваться и понестись за очередным неосторожным зайцем. Ульд же первым скинул одежду, обнажил несколько серьёзных шрамов на спине и бёдрах, залез в воду, с довольной улыбкой уселся, раскинул руки на гладких камнях берега. Эйдре поспешила за ним, сбросила платье, и, пока шла к колдуну, в сердце Ферра медленно вскипал гнев. Но Йорги даже головы не повернул в сторону его девы – откинулся затылком на бортик, смотрел в небо на редкий снег, слегка прикрыв веки. Глянул лишь тогда, когда Эйдре уже расположилась напротив по шею в тёмной воде, да и то не на неё, а на жреца, весело спросил:

– Ты вещи собрался сторожить? Так не от кого, да и Игви справится. Лезь к нам, тут тепло и приятно.

Ферр разделся, забрался в воду, Эйдре тут же скользнула к нему, улеглась головой на плечо, счастливо зажмурилась. Прошлая злость исчезла без следа, и жрец сам с наслаждением откинулся на камни, позабыв обо всём, кроме журчания воды да прекрасного вида на далёкие горы.

– Как же близко… – Колдунья перевернулась, оперлась локтями на берег, смотрела в сторону Великого Раздела. – Когда-то ведь тут гремела война.

– Переживать не стоит, – привычно откликнулся Ульд. – Здесь тварям нижнего мира искать нечего, даже если вдруг умудрятся миновать Дикую Охоту и выйти в Ирд.

– Я всё думаю, – тихо сказала Эйдре, – земли за стеной называли мёртвыми, как же вы там живёте?

– То было века назад, – отмахнулся мерг. – Всякое проходит, даже яд войны. Мы будем там, когда отправимся к вершине Духов, сама увидишь обыкновенные поля, холмы да леса. И много деревушек, где люди живут той же жизнью, что и здесь.

– А ты бываешь дома после того, как ушёл? – задумчиво спросил Ферр.

– Редко. Меня там теперь никто не ждёт. Матушки давно нет, отец пропал. Вроде и не к кому возвращаться больше. А почему спросил?

– Часто вспоминаю последнее время Коддаг. Хотел бы навестить, предупредить. Да и тебе бы взглянуть на те места, Йорги. Огаф прав, там часть легенды записана.

– Тебя же старуха предупреждала меня в пещеру не звать, – с весельем напомнил колдун.

Ферр несколькими грубыми, но образными фразами описал, что благодетельница может сотворить со своими советами.

– Сначала Сайм и твой брат, а после глянем, – сказал Ульд, отсмеявшись. – Времени осталось мало, скоро отправимся.

Ближе к вечеру они решили собираться и покинули тёплый источник. В город возвращаться так скоро не хотелось, а вещи всё равно были с собой, – или комнаты освобождали на время отсутствия, или должны были платить да не использовать, а такое казалось слишком растратным. Друзья неспешно брели среди деревьев туда, где виднелись вдалеке огни какой-то деревеньки. Вдруг Эйдре застыла на месте, уставилась на белого ястреба на ветке, прошептала:

– Отец… Что-то случилось дома!

Тут мимо пронёсся стрелой крупный орёл, облетел кругом, тяжело опустился на дуб, настойчиво закричал, не сводил жёлтых глаз с мерга. Ульд всмотрелся, признал весть, выдохнул:

– Хегги. Просит о помощи.

Ферр оглядывал спутников, напряжённо думал. Все прошлые события точно говорили, что разделяться опасно, а любой из знаков мог оказаться ловушкой. Да даже ежели нет: отпустить мерга одного к ведьме значило отправить его на возможную битву со слуа без подмоги, а что могло приключиться в Сэйде такого, чтобы Гратту позвал дочь, жрец и представить не брался. Весть о Ярге он мог бы передать у любой тропы со своими людьми, а не тянуть их обратно в верхний мир.

– Я иду домой, – решилась Эйдре, дюже взволнованная непонятным посланием Гратту. – Ступайте к ведьме, догоню позже.

– Ты не пойдешь одна! – одновременно возмутились Ферр с Ульдом.

– Без любого из вас я доберусь быстрее: за моими крыльями так просто не угнаться. В прошлый раз меня застали врасплох, но больше такого не повторится, и силы всегда при мне. Стоит сэйду войти в наваждение, вреда ему причинить не сможет ни одно живое существо, кроме более могучего колдуна, а такой давно бы до нас добрался. Я найду вас у дома ведьмы, где он – помню.

Эйдре не дождалась ответа, обернулась птицей, ускользнула от их рук и бросилась прочь, понимая, что иначе её никто не отпустит. Лететь ли напрямик через Ирд или пройти по первой попавшейся тропе, она уверена не была: ежели на пути засады, могут стоять и там, и там. Потому дева решила петлять между мирами, понадеявшись миновать самые опасные из возможных ловушек так.

Ферр выругался, глядя за стремительным полётом белого ястреба. Ломиться следом было бесполезно, оставалось лишь злиться да мысленно проговаривать всё, что он скажет колдунье, когда та вернётся.

– Даже не проверила, есть ли здесь тропа! – Ульд в сердцах пнул мелкий камень. – И что это за птица? Почему не полетела за ней?

Ястреб так и сидел на ветке, чистил перья.

– Видно, морок, – вздохнул жрец. – Тропа-то, стало быть, есть, только хорошо, что она в неё не пошла. Коль ловушка, так там наверняка ждут, пусть лучше через Ирд и другими путями. Ладно, что сделано, – не исправить. Идём к ведьме.

– Ферр, может, ты…

Жрец поправил ремень сумки, крепче схватился за посох и молча отправился вперёд, кликнув Игви. Орёл снялся с места, перелетел дальше, словно собирался вести.

– Уверен? – Ульду не хотелось оставаться одному, но у Хегги безопасно точно не окажется, а рисковать чужой жизнью он не желал.

– Незаметно? – процедил Ферр. – Снесу пару бошек слуа – всё легче будет.

Шли они почти без отдыха, торопились, не обращали внимания на окрестные виды, выбирали с тщательностью самые короткие дороги. Птица не оставляла путников всю неделю, покуда не показалась на горизонте роща, в которой когда-то Ульд простился с Хегги. Через деревню друзья не пошли – не до того, сразу поспешили окольной тропой к домику ведьмы, но он стоял пустым, тёмным. Мерг прислушался к встревоженному, неразборчивому вою духов, велел Игви искать, и пёс резво устремился к болоту, которое показала тогда старуха.

Хегги чёрным вороном металась у берега, посылала одно за другим огненные заклятия в умертвий, что пытались выбраться из мутной воды, а та будто кипела, пока из трясин тянулись мертвяки. Заслышала шаги, не оборачиваясь, рявкнула:

– Я сказала: пошли прочь отсюда, помощники недобитые!

Ульд внимания на окрик не обратил, подумал, что деревенские не прознать о беде не могли, и, видно, кто попытался подсобить своей ведьме. Скорее всего, шибко юный да уверенный. Колдун встал, начал читать заклинание, и вскоре драугры прекратили подниматься, а поверхность успокоилась, не бурлила больше фонтаном.

– Через время снова полезут. – Хегги тяжело опёрлась на посох, который подал ей Ферр, обнаружив на земле. – Спасибо, что пришёл, Ульд.

– Давно тут так, мать? – Мерг прищурился, внимательно осматривая топь.

– С две недели. То норовят выползти толпой, а то тишь. И не угадаешь, когда снова начнётся.

Колдун заходил по берегу, шепча себе под нос неясные слова. Ферр тем временем осмотрел землю и окрестные заросли, но примечательного не нашёл, встал рядом с ведьмой да с осторожностью поглядывал в сторону тёмной воды.

– Ты говорила: тут большой курган рядом есть, – окликнул Ульд. – Покажешь?

Получив разъяснения от Хегги и сговорившись, что она останется на берегу на случай новой волны драугров из болота, друзья отправились к могильнику. Старуха объяснила, как дойти твёрдой тропой среди трясины, а после напряжённо смотрела вслед, в спины удалявшимся путникам, шептала защитные чары, но не представляла, сберегут ли они Ульда, Ферра и Игви, подсобят ли в битве.

– Здесь века назад жертвы приносили, – пояснил мерг дорогой. – Потому утопцы лезут и станут лезть, пока курган не очистим. А мы с тобой тащимся прямиком в западню, жрец, и иного пути у нас теперь нет. Границы тут зыбкие, Сайм близко, но драугры не сами появились, – призванные колдуном. Заклятия против нет – их погибель лишь в стали. Где-то в могильнике окажется артефакт, который тянет их сюда снова и снова. Одна радость – хоть не слуа.

– Не стоило ли предупредить Хегги? – нахмурился Ферр.

– Ей от причин легче что ль станет? Только изведётся вся волнениями за нас. Ни призвать, ни изгнать умертвий у неё власти нет, – её сила в огне. А историю этих мест она лучше меня ведает. Что жертвы ритуалов древности, что неупокоенные, – одна беда, которая лезть от знаний не прекратит.

По поросшим скользким мхом кочкам среди зыбкой трясины друзья двигались всё дальше вглубь болота, перед каждым шагом усердно ощупывали почву длинными прутами, срезанными у берега. Густые кроны деревьев окутывали местность в вечный сумрак, вдали повсюду зловеще хлюпало да булькало, мерещились неясные огоньки на краю глаза. Присмиревший Игви плёлся между Ферром и Ульдом, косился за тёмные, поросшие зеленью стволы, недовольно ворчал.

Ближе к самому сердцу топи заросли подступили плотной стеной, тянули во все стороны тёмные ветви будто длинные тонкие руки. Друзья с трудом прорубились сквозь преграду, чудом не повалившись в воду с ненадёжной узкой тропы, вышли к месту, куда стремились, огляделись с вниманием.

Курган и верно был огромным. Ферру показался странным столь великий могильник близ крохотной деревеньки, но воспоминания о жертвоприношениях в болотах подсказывали, что некогда здесь, должно быть, стоял город, нынче забытый и стёртый временем из людской памяти, а всё, что от него осталось, – древнее погребение в центре дикой, мрачной трясины.

Катакомбы таились под замшелым рукотворном куполом, утопленном в неглубокую яму. Создатели укрепили стены камнем, вилась во мгле растерзанная временем, крошащаяся лестница, вела к могучему основанию. Друзья забрались на край, посмотрели вниз, после обменялись быстрыми взглядами.

– Ну идём, коль пригласили, – вздохнул мерг и первым шагнул к нутру могильника.

У начала лестницы царил мрак. Ферр зажёг прихваченный факел, и огонь открыл причудливые ритуальные изображения при входе. Шагать старались неслышно, а свет держать у ног. Ступени уводили ещё дальше вниз, к катакомбам: переплетению коридоров, неглубоких ниш да комнат, где прятались, должно быть, древние подношения к последнему пути.

Недолгое время удача была на их стороне – пару полусонных умертвий точными выстрелами уложил Ферр, а иных противников на пути не попалось. Но вскоре расклад изменился: из тёмной ниши неожиданно бросился на жреца притаившийся в тенях драугр, замахнулся топором, широко ударил, и Ферр едва успел отскочить, но лезвие полоснуло по бедру, обожгло острой болью ногу. Быстрым прыжком наскочил на врага Ульд, с силой всадил клинок в живот. Умертвие пошатнулось, бухнулось навзничь, затихло. Игви рывком метнулся на второго, подобравшегося со стороны комнаты, вцепился мёртвой хваткой в серое горло и держал, пока тварь не обмякла. Тут скользнула из камней к потолку белёсая тень неупокоенного, взвыла так пронзительно, что грозила оглушить вовсе, бросилась прочь вглубь могильника, не прекращая голосить.

Ферр поспешно спрятал лук, подхватил с пола на удивление добротный ещё топор, прислушался с опаской к заметавшимся в каменных стенах рёву, лязгу и топоту, шепнул другу:

– Нас нашли. – А после крепче сжал рукоять.

Ульд кивнул, тихо велел Игви идти рядом, и в этот раз отправился первым. Жрец поспешно прочёл исцеляющее заклятие, забрал факел, а другой ладонью с силой вцепился в оружие. Сражаться его никогда не учили, потому оставалось уповать лишь на удачу да то, что в случае беды мерг с псом поспеют прикрыть спину.

Драугров в катакомбах успело появиться изрядно: горели во тьме белыми огнями дикие глаза, повсюду слышались шаркающие шаги да хриплые стоны. В отличие от слуа, готовых рубить всё на свете, включая друг друга, обыкновенные умертвия своих не трогали, а вот пришлыми живыми не побрезговали бы никогда. Но более изумляли не они, а иные твари, притянутые чарами в нутро кургана. Среди стен носились бестелесными призраками неупокоенные, норовили ударить, затушить факел или воем выдать незваных гостей, привести к ним мертвяков. Духам нипочём были стрелы Ферра, а вот меч Ульда пронзал их запросто, вспыхивали при том бирюзой и серебром защитные руны на клинке. Мерг хмурился, гадал, зачем же понадобилось тащить в западню не только драугров, да почти готов был признать, что здесь собралось нежити столько, чтобы попытаться убить целый отряд воинов. Призыв такой мощи потребовал от неизвестного колдуна изрядно сил, а к чему было их тратить ради двоих, в голове не укладывалось никак. Но обдумать того Йорги толком не удавалось, ведь приходилось раз за разом оберегать спутников и единственный свет от обезумевших под чарами призраков.

Битва не чудилась шибко опасной, но выматывала своей бесконечностью. К тому же, в пути приходилось не забывать осматривать каждую нишу в поисках артефакта. Колдун велел углядеть котёл да заверил, что такой признать удастся сразу же. Они обходили комнату за комнатой, в каждой наталкивались на новую волну драугров, кидавшихся в атаку в тот же миг, как завидели противника. Отмахивались от досаждавших призраков, которые не могли причинить серьёзного вреда человеку, но отвлекали от сражения, притягивали неведомой силой внимание к полупрозрачным силуэтам, не позволяли сосредоточиться на умертвиях телесных, да к тому же не оставляли попыток уничтожить или хоть загасить факел.

Временами друзьям везло успеть выскочить обратно в узкий коридор, где больше троих мертвяков не сумели бы биться разом. Там удавалось быстрыми ударами уничтожать тварей одну за одной, пока всякий драугр из погребального зала не валился на пол без движения. Иногда же отойти не получалось, и тогда приходилось прижиматься к стене да отмахиваться от толпы. Умертвия напирали отовсюду, дрались дико и жестоко, гулко отдавался в камнях рык разъярённого Игви да топот мощных лап, всё чаще звучали лечебные чары Ферра, а сил на их сотворения с каждым разом оставалось всё меньше.

В погребальном зале почти у другого конца кургана обнаружился на ритуальном алтаре подле широкой ниши старый котёл, усеянный мерцающими белым рунами. Артефакт источал столько света, что почти слепил, да столько силы, что с мертвецами, призванными такими чарами, впору идти атакой на какую крепость, а не поджидать двух мужчин в катакомбах. Друзья с трудом приблизились к нему, порубив по пути немало врагов. Ферр и Игви принялись отбиваться от окружавших их драугров, обороняли мерга, который занёс меч и торопливо читал заклинание. В тот же миг, когда котёл раскололся от удара Ульда, ворвались в зал новые умертвия, да и оставшиеся будто пришли в ярость, а их атаки стали совсем остервенелыми. Широким замахом полоснуло Ферра по боку, и он согнулся от боли, чуть не упал на пол. Колдун успел заметить, подхватил друга, не сумел увернуться от выпада в плечо, с трудом утянул жреца в крохотное помещение за алтарём. Поспешно раскидал линией на пороге обереги из сумки, ставшие для мертвецов барьером на границе единственного прохода. Запрыгнул к ним Игви, повалившись на бок, тяжело, с хрипом дышал. Факел вывалился на камни из ослабевшей руки жреца, но на удачу не потух, только чудилось, что иного везения им больше не видать.

– Жить буду, – с трудом заверил Ферр, когда Ульд попытался осмотреть рану. – Дай минутку отдышаться, сам себя подлатаю.

– Да хоть сколько, – просипел мерг, устало опустился подле жреца, выронил меч. – Сдаётся мне, нам живыми отсюда уже не выбраться. Вас я не брошу, а сражаться один да тащить не сумею.

Ферр попытался приподняться, что-то сказать, но сил не нашлось, и он упал обратно на пол. Ульд глянул на него, после посмотрел на лежащего Игви, печально ухмыльнулся, откинулся затылком на стену, прикрыл глаза. Плечо ныло всё сильнее, а надежды выбраться больше не виделось. Пройти вновь по всем тёмным коридорам, проволочь за собой разом и пса, и немаленького мужчину, отбиваться от атак ярившихся за наскоро сооружённым барьером драугров и при том выжить казалось невозможным. Раньше, когда ходил один, уже бы прорубался назад без раздумий, а теперь от бессилья спасти друзей попросту опускались руки.

«Не дури!» – померещился на грани сознания, где колдун обыкновенно слышал предсказания духов, голос отца. – «Бери меч, расчищай дорогу – новым драуграм взяться неоткуда! Дай время, и жрец исцелит раны».

Ульд выдохнул сквозь зубы, заставил себя собраться, наскоро обмотал тряпкой, смоченной в зелье Хегги, руку, молча подхватил клинок и пошёл в новую атаку. Игви встряхнулся, поспешил за хозяином в бой.

Ферр приподнял голову, проводил друзей взглядом, ругнулся. С трудом сел, прошептал простенькое заклинание, чтобы остановить кровь, и в глазах сразу потемнело, а голову свело болью. Несколько долгих мгновений он оставался без движения, крепко жмурился, слушал лязг металла, после заставил себя добраться до оберегов, вытащил лук, опустился на колено и из последних сил принялся стрелять в умертвий, чтобы помочь друзьям.

В какой-то миг вдалеке загремело, померещилась брань, а вскоре в зал влетел белый волк, с которым, размахивая тяжёлым двуручным топором, спешил Гратту. Ферр удивлённо смотрел, как с азартом рубит драугров отец Эйдре, а сам медленно сползал плечом по камню. Тут, разметав обереги, по полу пронесло в нишу Игви. Пёс замер у стены, протянулся за ним густой кровавый след. Жрец дополз туда, убедился, что зверь ещё жив, сквозь темноту в глазах принялся петь заклинание. Когда последнее слово сорвалось с губ, за спиной послышался топот, но сил обернуться уже не хватало так же, как исцелить себя. Ферр повалился на Игви, закрыл его телом и больше не шевелился.