Текст книги "Перекресток трех дорог"
Автор книги: Мария Вилонова
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 13. Вестник пророчества
Лежалось мягко. Сквозь плотно закрытые веки мерещился неяркий свет, а до ушей доносился приглушённый разговор. Ферру показалось, что беседуют о чём-то Хегги и Гратту, других голосов не слышалось. С ощутимым трудом жрец повернулся на здоровый бок, – и тело тут же отозвалось на движение глухой болью, – открыл глаза, приподнялся на локте.
Оказался он в старой, но ухоженной хижине. Трещали где-то дрова, на улице стучал топор, плотно задёрнутая занавеска скрывала происходящее за ней. Приятно пахло настойкой, ароматными мазями и очень аппетитно – тушёным мясом да крепким мёдом. Маленькая жаровня у изголовья чадила тлеющими целебными травами. Подле кровати, где, укутанный шкурами и накрепко перебинтованный, лежал Ферр, спокойно сопел Игви. Жрец улыбнулся, глядя как мирно подёргивает пёс ухом, упал на спину, с трудом сдержал готовый сорваться с губ стон, хрипло шепнул:
– Да мы с тобой везунчики, дружок.
За тёмной тканью тотчас засуетились, отдёрнули с силой занавес, пустили в дивную полутьму яркий зимний свет, резанувший по глазам. К Ферру подлетела Эйдре, замерла рядом, словно размышляла, как обнять любимого, чтобы не причинить лишней боли. Наконец решилась осторожно опуститься на краешек кровати, нежно взяла за руку. Он на мгновение прикрыл глаза, понял, что даже злиться сил не находит и просто счастлив, что с девой не случилось беды. За ней тяжело приковыляла хозяйка дома, осмотрела сурово, поспешила хлопотать с какими-то склянками. Гратту заглянул следом, усмехнулся в бороду, густым басом произнёс:
– Перепугал ты нас, парень. – А после обернулся через плечо, крикнул: – Ульд, очнулся!
Топор, грохнув так, словно его изрядным усилием, с размаху да от души вогнали в колоду, замолк, и послышались быстрые шаги. Мерг встал рядом с сэйдом, смотрел одновременно радостно и так, словно размышлял немедленно уйти прочь в одиночку, наплевав на прошлые обещания, лишь бы больше друзья не рисковали жизнями.
Хегги отогнала Эйдре с кровати – махнула без слов колдунье костлявой рукой, и та безропотно скользнула к Гратту и Ульду, встала рядом, а жрец затаённо подивился такому послушанию от своей девы. Старуха помогла сесть, подтолкнула под спину внушительную перьевую подушку, сунула миску с лекарственным настоем, велела пить. Жрец покорно проглотил зелье до капли – сил на чары всё равно пока не хватило бы. Терпкий вкус иссушил рот, захотелось воды, и Ферр едва заметно поморщился, что хозяйка увидала, проскрипела с нежданной лаской:
– Терпи-терпи, чай не мёду на пиру хлебнул. Голодный?
Он неуверенно кивнул, вновь прислушался к дивному аромату еды. Смурная морщинка на лице Хегги разгладилась, на тонких губах мелькнула мигом довольная улыбка. Старуха поспешила к кухне, бормотала на ходу:
– На поправку идёшь, стало быть, признак верный. Бульона крепкого выпьешь: горячий, наваристый, самое дельное лекарство. Сейчас, мой хороший, сейчас.
Жрец следил, как ведьма хлопочет над миской, рубит сушёную зелень, и понимал, отчего Ульд так растревожился, приметив весть от знакомой. Несмотря на сходство с огромной жуткой птицей, тяжёлую поступь да голос, чудившийся скрежетом мёртвых ветвей по камню, доброты в Хегги было поболе, чем во многих людях. Он с благодарностью принял из когтистых рук плошку отменного бульона, пил да расспрашивал о том, что произошло с остальными.
Когда Эйдре прилетела домой, отец изумился её визиту – никаких вестей он не посылал и вовсе не ждал встретить деву, а уж тем более одну, без спутника. Мысль о ловушке перестала быть только туманной возможностью, и колдунья, в спешке объяснив, что происходит, собралась догонять друзей. Гратту осерчал от того, что некто придумал морочить голову дочери, да решил проверить, держит ли нынче народ верхнего мира барьер у троп, раз связи между жрецом и его сэйд больше нет. Подхватил на всякий случай оружие, заявил, что коль границы стираются, он лично поотрывает дурные бошки всякому посмевшему напасть на человека из его дома. А после они изо всех сил понеслись к хижине, но никого не нашли. Зато ветра рассказали о сражении у болота, а там сама ведьма объяснила, куда следует идти на подмогу.
После битвы они вместе вернулись к старухе, где хозяйка с помощью Эйдре уже два дня как выхаживала Ферра. Гратту решил оставаться с дочерью, пока жрец не придёт в себя, а встревоженный и злой Ульд нарубил Хегги запаса дров на пару зим, ибо волновался за друга и не мог ничем подсобить женщинам.
– Твоё-то плечо как? – поинтересовался Ферр, который, будучи лекарем, оказался недоволен такими подвигами мерга.
– Не оторвалось сразу – после тоже не отвалится, – безразлично отозвался колдун.
– Смотря как стараться, – вздохнул жрец, глянул хмуро, но встретился с весёлой насмешкой в прозрачных глазах, забросил ругаться и лишь качнул головой, порешив осмотреть рану друга сразу, как ему самому немного полегчает.
На следующий день засобирался в обратный путь Гратту. По дороге обещался зайти в Коддаг, передать весть Вальги и Ёрку, заодно познакомиться, коль барьер у тропы более не властен над сэйд. Они с Эйдре наедине обговорили знак, который отец подаст, ежели понадобится что-то сообщить или позвать их, и даже Ферр с Ульдом не узнали, каким он окажется.
Спустя время сумел подняться с кровати жрец. Раны ещё беспокоили, но медленно, тяжко опираясь на руку мерга, он сдюжил доковылять до стола да поужинать с друзьями. Ведьма налила каждому доброго мёда, и они сидели долго, обсуждали бой в кургане, а Ульд поделился тревогами:
– Дурная вышла ловушка всё же. Двоим хватило бы и драугров, к чему понадобилось тратить силы на такие могучие чары? Коль за нас взялся столь умелый колдун, убить путников на дороге ему бы труда не составило и так, без катакомб.
– Меня иное смущает, – признал Ферр задумчиво. – Что заставило использовать силы нижнего мира против колдуна мергов, когда прежде старались навредить тем, с чем тебе не сладить самому? Грухи бы не одолел никто, кроме сэйда, а не случись наша встреча, тебя бы ничего не спасло. Подгадать погоду и повадки да привести к сгоревшему дому тоже понятно: кто же знал, что отец обучил тебя сражаться со слуа? Без заклинания мы бы оттуда не вышли.
– Да и дальше мы встречались не с Мергом, – произнесла Эйдре хмуро. – А рассчитано всё было с умением. Грухи в переулке объявился, когда Ферр с ума сходил от тоски в замке и запросто мог разозлиться да решить уйти прочь. Морок ждал у тропы подле источника, куда захотели отправиться со скуки. Дорогу мы обсуждали в таверне без моих чар, а ветрам нипочём стены, – они расскажут сэйду всё, что тот пожелает узнать.
– Мы и теперь говорим без заклинаний, – тут же напомнил Ферр напряжённо, выпрямился на стуле и тотчас поморщился от боли.
– Гратту нашептал здесь защиту, как пришёл, – успокоила Хегги. – А мои птицы следят за округой – о том сразу просил Ульд.
Жрец благодарно улыбнулся старухе, откинулся обратно на спинку, сделал глоток мёда, после заключил:
– Эйдре права. Всё ведет к тому, что присматривать за нами взялся кто-то из верхнего мира. Да и с курганом случайностей слишком много для расчёта. Мы могли шагнуть на тропу, и орёл не сыскал бы нас в Ирде. Пусть повадки Ульда вызнали, но что Хегги пошлёт за ним, а не отыщет иного колдуна поблизости или не рискнёт справиться сама, точно сказать не смогли бы, верно?
– Выходит, нас в кургане не ждали вовсе? – Мерг постучал пальцами по боку кружки. – Зыбкие границы с отзвуками пира мертвецов подсобили с чарами призыва, но драугров собирали не по наши души. Но к чему? Сила туда стеклась изрядная, да ещё всех подряд затянули, без разбора.
– Может, побольше вызнать о том городе, что тут стоял? – предложил Ферр с сомнением. – Кем они были, кому приносили жертвы, отчего умерли?
– Не было тут отродясь никаких городов, – удивилась Хегги. – Людям и деревни в такой глуши сдались не больно.
– А что же тут за курган, мать? – нахмурился Ульд. – Ведьмы живут долго, не слыхала, для кого такой великий могильник соорудили?
– Отчего же, слыхала. И сама сижу подле него не первую сотню лет, а до того сидела моя бабка и её. У этого кургана нашей сестре наказал от беды Ирд стеречь ещё Ллив, когда был жив.
– Разве ведьмы служили Лливу? – поразился Ферр. – Вы же…
– Порождения тварей Мерга? – Старуха скрипуче расхохоталась, глянула на жреца добродушно да хитро сказала: – Мы, как и люди, разные, Ферриган, а кровь в нас течёт и дворов нижнего мира, и мороков Сэйда, ежели помнишь. В годы, когда грянула в Ирд беда, наш народ разделился. В ком было больше силы туманов, явились к богам, другим же приглянулось служить Мергу. О тех бестиях вечно все и вспоминают, а мы как сидели, где велено, так и сидим веками, оберегаем да не высовываемся.
Ульд посмотрел на друга с весёлой ухмылкой – ему, видать, о том было известно давненько, а похвалиться знаниями, в которых несведущ жрец, оказалось приятно.
– Те, что служили Мергу, после Раздела расползлись по земле кто куда, – продолжала тем временем старуха. – Живут покойно, бедокурят иногда, но то разозлить требуется, хотя иным много и не надо. Бед от них великих нету, пусть и добра тяжело сыскать, но даже договориться с ними люди умеют за монету или припасы. Вот и стёрлись с годами различия, а ведьмы слились для народа одним соседством, коего лучше опасаться для сохранности.
– Своих ты дюже разбаловала, мать, – напомнил колдун хитро. – Хотя на подмогу тебе из деревни явились.
Хегги отмахнулась беззаботно, чуть побурчала про детишек с силушкой удалой заместо ума, после вернулась к прежнему разговору:
– Курганов вроде нашего по Фелберу с дюжину. Три разом под Олкудом, но есть ли за остальными пригляд, мне неведомо. Там лежат погибшие до Раздела, погребённые воины, павшие в битвах с Мергом, могли не увидать нужды за ними следить боги. Этот же – беда иного толка, оттого здесь многие поколения мы и сидим. Жертвоприношения – дело рук ведьм Мерга да людей, что купились на зов дворов нижнего мира, а в могильнике кого собрали, и Двуликому, боюсь, не узнать. С юга угодий Ллива лежат тропы, по коим могли порождения тьмы пробираться в Ирд, а ритуалами тут удавалось их призывать. Когда сотворили Межу, места здешние успокоились, а твари Мерга присмирели, но тогда и не звучал над болотом вечный пир. А теперь кому-то мертвяков поднять потребовалось, да собрать к ним всю окрестную нечисть. Не к добру то творится, но по ваши души или нет, а наверняка связано с зыбкими границами, как чую.
– Хегги, – Эйдре глянула на старуху с задором и любопытством, – коль в тебе текут силы Сэйда, умеешь ли ты слушать ветрами?
Ведьма покачала головой:
– Мои глаза – орлы да вороны, но ушей, окромя своих, не имеется. Птицы меня понимают, а я разобрать, чего они там курлычут, в жизни не могла. Слыхала, что они вашему народу на крыле умеют весть принести, но как того добиться, не представляю.
Дева хитро улыбнулась, подалась ближе к ведьме, с весельем предложила:
– Так я научу. Приглядишь за округой, пока мы не разведаем, для чего тут мертвецов собирали? Да и я после при нужде тебе что сообщить сумею.
Друзья пробыли у Хегги с неделю, ждали, пока жрец окончательно встанет на ноги. Старуха пропадала днями с Эйдре и своими птицами, овладевала чарами Сэйда. Ловко сладить с ветрами ей бы не удалось, но простенькое колдовство начинало получаться, а потому хоть весть друг другу они передать бы сумели отныне куда лучше прежнего. Но Сайм приближался и времени на дорогу оставалось в обрез, а потому вскоре пришлось проститься. Ведьма проводила их с тревогой, выдала новый запас лекарств, заверила, что в случае беды всегда примет да выходит любого, только бы добрались.
Путь к вершине Духов выбрали в обход Олкуда, ибо возможности кружить по тракту не нашлось – к празднику они бы уже не поспели. Ульд переживал и желал помочь друзьям в тяжёлую пору, но трудом успокаивал себя тем, что с обычными умертвиями, коих под зимний праздник по тем местам бродило вдоволь издавна, привычно разбиралась стража. Появится какая тварь на месте своей кончины – так её легко проткнут любой сталью, мерг для того не шибко требуется. От Харада сообщений не было, стало быть, большой беды у него не творится, иначе своего колдуна он из-под земли достал бы без сомнений. Потому оставалось лишь идти вперёд да надеяться, что невзгоды минуют владения тана и впредь.
К Великому Разделу спешили той дорогой, по которой недавно бежали на помощь Хегги, стремились на северо-запад, минуя широкий тракт, зато сокращая расстояние. Чем ближе был Сайм, тем больше угроз множилось в срединном мире, но, к удивлению, исходили они не от Мерга, как ожидалось, а от наваждения Сэйда. Тонкие границы с вечным пиром по обыкновению выдавали всякого неупокоенного, но те не несли опасности. Метались неясными белёсыми мороками по холмам да дорогам, где тело нашло последний приют, исчезали, стоит глянуть, появлялись вновь на краю зрения. Слышался тёмными ночами жуткий плач и вой, коего боялись простые люди, но Ульд знал, что в сумерках зимнего праздника Межа призовёт бедолаг, заберёт, а до той поры суждено им летать над землёй да оплакивать незавершённые в Ирде дела, не обращая внимания на живущих ещё под небом срединного мира.
Иные неупокоенные сулили беды посерьёзней. Те, кого поминали с проклятием, или кто вёл прежде жизнь недобрую, торговался с совестью, привык к лихой судьбе. Такие становились драуграми хищными, бродили, бряцая оружием, у болот, бродов рек, в ущельях, – повсюду, где границы Мерга оказывались слишком близкими. Каждое дитя сызмальства ведало, что не стоит в пору Сайма или Бъёла заглядывать в такие места, дабы не накликать несчастье. Друзей же тропки выводили временами к опасным перекрёсткам миров, однако там встречалась им уже не толпа призванных в залах катакомб умертвий, а потому бесшумная поступь да стрелы Ферра вмиг избавляли от необходимости сражаться с тварями.
Но на пути встречалась им раз за разом иная опасность. Густые ночные туманы тянули за собой из Сэйда мороки и кошмары. Серая пелена наползала отовсюду, твари верхнего мира не знали бессилия. Лишь защитные заклинания Эйдре избавляли друзей от питсов – мелких пакостников ростом не более чад трёх вёсен, которые норовили изломать оружие или выкрасть припасы, стоило отвести взор. Красные алчные глаза таращились на них из наваждения, за спиной не замолкал топот маленьких башмачков. Игви угрожающе рычал, злобно лаял, и на время преследователи оставляли их, затихали, но вскоре возвращались вновь. Несколько раз пёс пытался охотиться на воришек, но они бросались врассыпную, исчезали бесшумно в сумерках, словно не было, а после вновь звучал по округе их тихий шёпот, заставлявший настороженно приглядываться ко всякой тени.
– Будто кошмарный сон, – жаловалась колдунья дорогой. – Даже в Сэйде я не припомню, чтобы мороки докучали каждый миг. Питсы обыкновенно трусливы, дома им бы одного рыка Игви хватило, чтобы сбежать, а ежели и вернуться, то к следующей луне. Откуда бы в этих поселилась такая смелость?
До ближайшей деревушки оставалось немного ходу, но солнце уже закатилось за холмы, клубился по округе туман, а в нём мерещились неясные звуки, блестели вдали непонятные огоньки, временами чудились мелодии, певцов коих узнать не захотелось бы и спьяну. Вдруг в глубине наваждения послышался стремительный топот копыт, а на друзей, сверкая алыми очами и утробно мыча, вылетел огромный белый бык.
Ульд успел отпрыгнуть от зверя, схватился за меч, Ферр приготовил лук. Эйдре отступила на шаг, крикнула:
– Коппа! Не дайте ему завлечь себя на спину!
Легче от предупреждения не стало – неведомая сила так и толкала вперёд к мясистым бокам чудища, притягивала, не давала отойти. А бык словно не думал бросаться в атаку – метался подле, рыл могучими ногами землю, изворачивался, манил. Ферр старательно прислушивался к наваждению, отчего стало чуть легче: кровь сэйд оберегала от мороков лучше прочего. А вот мерг словно заворожённый ступил вперёд, шагал всё быстрее к твари, которая замерла, фыркала лошадью, ожидала седока. Эйдре едва сдержалась, чтобы не прервать долгое заклинание, Ферр попытался поймать колдуна за рукав, но не поспел. И тут бурой тенью метнулся под ноги коппы Игви, залаял будто пастуший пёс. Бык прянул ушами, взревел, бросился к собаке, опустил мощную голову с длинными рогами.
Ульд опомнился, ударил от души по крепкой шее. Из раны хлынула кровь, но это лишь разозлило чудище, и оно кинулось на колдуна. Тот чудом умудрился отскочить, после увернулся вновь, выжидал миг для атаки да всеми силами пытался не поддаваться желанию вскочить на тварь верхом. Ферр старательно целился, но бык метался так скоро, что стрела могла с одинаковой удачей угодить как в него, так и в мерга, потому жрец не торопился с выстрелом. Игви носился вокруг с рычанием, стремился уцепить клыками за ноги, а тварь брыкалась, норовя угодить псу копытом в лоб.
Чары Эйдре чуть укротили пыл коппы, морок прекратил тянуть каждого к его спине. Но заклятием ни изгнать, ни уничтожить чудовище невозможно, потому, завершив колдовство, она крикнула:
– Пока он не устал, его не взять! Вымотайте сильнее!
А после обернулась белой лошадью, подлетела к Ферру. Жрец запрыгнул ей на спину, стрелял как придётся, пока Эйдре скакала вокруг коппы, злила, заставляла следить яростными глазами. Игви словно понял, что она делает, заметался в обратную сторону, и бык закрутился на месте, старался уследить за всадником и псом одновременно. Когда тварь устала вертеться, Ульд рубанул с усердием, ловко увернулся от острого рога, но тварь мотнула могучей головой, зацепила боком. Мерга пронесло с два яра, откинуло в кусты ежевики поодаль. В следующий миг стрела Ферра ударила в бычий глаз, и коппа без движения повалился на землю.
Жрец соскочил со спины колдуньи, подбежал к Йорги, пропел исцеляющие чары, с осторожностью помог подняться. Досталось Ульду знатно, но он оказался крепче многих, умудрился встать на ноги и разве что морщился от ушибов. Эйдре тем временем обернулась человеком, приблизилась к быку, положила ладонь на лоб, принялась живо читать новое заклинание. Стоило ей замолкнуть, бык исчез словно не было.
– Коппа – дух, – тихо пояснила она подоспевшим друзьям. – Убить их невозможно, а коль не изгнать прочь сразу после сражения, они возвращаются на свои земли вновь и ещё злее прежнего.
– Куда ты его отправила? – с тревогой поинтересовался Ферр.
– В сердце наваждения, в Сэйд. Оттуда убредёт, куда вздумается, но о срединном мире уже не припомнит, если только не найдёт где-то тропу.
Они пошли дальше к долгожданной деревне, с опаской прислушивались к звукам ночи. Туман обступал со всех сторон, а в нём чудились странные звуки, и каждый теперь опасался вновь заслышать быстрый стук могучих копыт.
Ближе к Великому Разделу оставили путников в покое шкодливые питсы. Мороков верхнего мира и тут оказалось изрядно, а серая пелена так же стелилась, стоило скрыться солнцу, но новых противников или уже знакомых грухи с коппой более не встречалось, лишь неясные шорохи продолжали терзать в пути. На родину Йорги друзья пробрались через широкую брешь в старой стене, приметили кружащего над ней алого сокола, но не смогли бы сказать с уверенностью, что птица обратила на них хоть каплю внимания.
Земли народа Мерг одарили долгожданным покоем: наваждения оказывалось тем меньше, чем ближе подходили они к подножью древних северных гор, а границы с нижним миром оставались крепки, – драугров нигде не встретилось вовсе. Эйдре жаловалась, что не чувствует здесь троп, и тревожилась, что не сумеет воспользоваться чарами, ежели не удастся отыскать источников силы. Ферр уже и не пытался исцелять – для того он тоже использовал туманы Сэйда, в чём нынче убедился сам. Всё, что у них оставалось, – простое оружие, лекарства Хегги да колдовство Ульда, а это виделось слишком ненадёжным перед Саймом при рвущихся границах. Эйдре не убирала теперь руки от подаренного отцом кинжала, хотя и себе не бралась признаться, выйдет ли использовать его в случае беды, ведь сражаться без заклинаний её никогда не учили.
Зато время было на стороне друзей – пришли немного загодя, до праздника, даже успели передохнуть одну ночь в деревушке у начала пути в горы да пополнить запасы перед двумя днями подъёма к вершине. Дальше удача, казалось, отвернулась напрочь. Погода выдалась на редкость отвратительной: резкие ветра без устали бросали в лица мелкий острый снег, ноги местами проскальзывали по льду, от влажного холода не спасали ни тёплые плащи, ни меховые накидки, даже костёр на привале – и тот еле справлялся.
Вершина Духов встретила друзей тишиной, всяким отсутствием существ любого мира да несмолкающим бураном. До вечера самого короткого дня в году ненастье немного стихло, а пока Ульд готовился к ритуалу, природа и вовсе смилостивилась, уняла вьюгу, явила ясное небо.
Они расположились на неширокой площадке, по границам которой торчали острые чёрные камни, заметённые искрящимся снегом. Наступило безветрие, а виделось почти так же далеко, как и в прошлый раз, когда здесь был мерг. На западе жёлтой полосой догорал зимний закат. Ульд разложил обереги у единственного прохода к вершине, очертив границу, сам встал в защитный круг почти у обрыва, посмотрел на друзей. Эйдре с Игви в ногах устроилась на единственном гладком валуне чуть сзади, и колдуну вспомнилось невольно, как сидел там когда-то его отец, ожидая, пока мальчик подготовится к первому своему предсказанию. Ферр стоял рядом с мергом справа, положив руку на резкую грань камня, глядел вдаль на бескрайние земли Ирда.
Зов духов стал сильнее, Ульд уселся, принялся напевать заклинание. Ему ответили, и всё внимание мерга устремилось к тому, чтобы отыскать на вечном пиру одного-единственного человека среди великого множества голосов. Он спрашивал, слушал, хмурился всё больше. Наконец решился и, не открывая глаз, произнёс:
– Твоего брата нет в чертогах Двуликого, но его там знают. Духи боятся и ненавидят его. Ещё я слышу женщину, мать. Она повторяет имя Ярга, плачет, проклинает.
Ферр не отрывал взгляда от далёких земель. Лишь пальцы сильнее вжались в камень, когда он вспомнил их дорогу, битву у мёртвого дома, лезвие у бока Эйдре, свою рану и кровавую полосу под обессилевшим Игви. Страх за близких, бесконечную тревогу, слова мерга о призванных драуграх, всякий миг пропетых исцеляющих заклинаний. Старуху в переулке Олкуда, россыпи оберегов в комнате таверны Фелба. Всему этому вторил голос брата, моливший о помощи в ночной тиши весеннего леса, да сиплый крик умирающего грухи: «Ярг!».
– Ты хочешь узнать что-то ещё? – тихо поинтересовался тем временем Ульд.
– Спроси их, что делали слуа у сгоревшего рыбацкого дома, – голосом не теплее прошлого бурана произнёс Ферр, а в изумрудных глазах блеснули искры ледяной ярости.
Колдун задал вопрос, немного помолчал, затем ответил:
– Ждали.
– Они говорили тебе дольше, чем ты пересказывал мне, – заметил жрец бесстрастно.
– Ждали приказа убить Йорги, – уронил Ульд в повисшей тишине.
– Мне больше не о чем их спрашивать.
Мерг поднялся, вышел из защитного круга, встал за спиной друга и сказал:
– Видно, здесь наши пути расходятся. Я не сумел отыскать твоего брата, а ты рассказал мне всё известное о легенде. Дальше идти со мной опасно, у вас своя дорога, где не будет ни слежки, ни сражений.
Ферр обернулся, посмотрел с жёсткой ухмылкой:
– Ты сказал однажды, что в моих песнях скоро не останется мира, Йорги, и был прав. Я стану говорить о войне. Мы пойдём по землям срединного мира, будем искать ответы о пророчестве, а я спою людям о том, как сражаться с нечистью и уберечься от опасностей из-за границ. Обо всём, что мы видели уже или увидим вскоре. А после и ту легенду, которая станет верной. Раз этой войне нужен голос, он появится. Жреца Ирд услышат, так или иначе.
Ульд смотрел внимательно, долго. Вспоминал того, кто казался мальчишкой тогда, на крыльце общего дома деревни на перекрёстке трёх трактов, говорил о мире, жизни, великих героях. В последний миг умудрялся задуматься о мелочах быта, складывал задорные баллады прямо на ходу. Колдун коротко улыбнулся, спросил с затаённой насмешкой:
– Станешь Тагни? Вестником пророчества?
– А почему нет? – с хитрым весельем отозвался Ферр. – Предсказанного героя услышат ещё охотнее, чем обыкновенного жреца, а знаки рождения не проверят вовек. Так что – да, пожалуй, я приму имя Тагни, будет даже удобнее. Йорги у нас уже есть, а раз защитники не спешат на помощь, станем выкручиваться сами.
Ульд рассмеялся, а Ферр тем временем подошёл к Эйдре, сел перед ней на колени, взял за руку, попросил:
– Прости. Я обещал тебе мир, а нынче со мной не будет ничего, кроме войны и смерти. Мы больше не связаны чарами Сэйда, и тебя рядом они не держат…
– Ты считаешь, я была с тобой только из-за чар? – процедила колдунья, а в мёде глаз вспыхнул колючий гнев.
– Нет, – Ферр поцеловал холодные пальцы, – конечно, нет. Но ты мечтала увидеть Ирд, мечтала о путешествиях, новых видах и впечатлениях. Я не смогу тебе этого подарить, любовь моя. Мы проводим тебя куда пожелаешь. Хочешь, в Олкуд к Мельхе или в Коддаг к Ёрку. Они будут рады, а после сама решишь, что делать дальше. У тебя мир всё ещё есть, Эйдре.
– На первое время лучше бы к Хараду, за стены замка, – предложил Ульд, подходя к ним. – Когда мы будем далеко и опасность слежки минует, он поможет добраться в любое место с роскошью.
Эйдре сидела несколько долгих мгновений, опустив ресницы, затем подняла взгляд на друзей, мягко улыбнулась:
– Мы идём в Коддаг, к пещере, как решили раньше. А куда оттуда – придумаем после. На что годится жрец без своего сэйда? Тебя и слушать никто не станет, назовись хоть самим Эталлом.
– Эйдре, ты не должна… – начал было Ферр, но колдунья прервала его жестом и спокойно сказала:
– В мире больше нет чар, удерживающих меня рядом с тобой, но и таких, которые заставили бы бросить вас, не найдётся вовек.
Жрец молча коснулся губами её ладони, а после насторожился, резко дёрнул за руку, утянул назад, закрыл спиной. Ульд обнажил меч, с тревогой глядя в сторону прохода. Игви оскалился и зарычал.
Из-за камней на них выползала неведомая прежде тварь. Огромная чёрная змея с отливающей в зеленый чешуёй и шипастым гребнем по хребту. Не меньше десятка яр в длину, а шириной такая, что неясно, как она вообще пробралась по узким горным тропам. Короткие обрубки лап, видом напоминавшие рыбьи плавники, топорщились по обе стороны мощного туловища, вздрагивали, словно она ими находила препятствия на пути. В кроваво-красных глазах светились белые полосы узких зрачков. Из жёлтых ноздрей вырывался при дыхании тёмный дым, гибкими жгутами шевелились усы, а с них капал на землю яд и разъедал всё, на что попал, в тот же миг. Чудище, не останавливаясь, смело камни на подходе к вершине вместе с оберегами, будто не приметив, открыло пасть с острыми клыками, каждый из которых мог сравниться размером со взрослым мужчиной, сжалось и выгнулось назад, готовилось к броску.
Друзья медленно отступали прочь, пытались придумать способы спастись, но всё казалось тщетным. Тварь полностью перекрыла проход телом, даже проскользнуть мимо да сбежать не удалось бы. Они были почти у края площадки, когда змея с шипением кинулась вперёд, а тень от огромной пасти накрыла каждого. Путники уже простились с жизнью, как вдруг неизвестная сила оттолкнула от неминуемой гибели в зубах чудища, но перекинула через край обрыва, и они полетели вниз к далёкой земле у подножья самого высокого из горных пиков. Спасения не было: их с огромной скоростью несло сквозь туман и облака под завывания духов, слышные теперь каждому. Лишь на фоне сумрачного вечернего неба на короткий миг мелькнуло пожаром и тут же скрылось в дымке знакомое алое оперенье, а в рёве мертвецов и свисте ветров почудился соколиный крик.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?