Текст книги "Перекресток трех дорог"

Глава 19. Враги и друзья

Игви шумно втянул носом влажный воздух, тихонько зарычал. Едва уловимо пропел клинок, выныривая из ножен, сразу же залил длинный коридор ровный свет золотого пламени от меча Ириты. Ульд с весельем глянул на стражника, сказал:

– Факела можно было из руки и не выпускать.

Съён не обратил внимания на издёвку, осматривал с изумлением древний каменный туннель, из которого вело множество проходов, а после поднял взор вверх, на высокие потолки, словно сквозь них надеялся углядеть мостовые Фелба, дома, стены города да далёкое звёздное небо.

– Они и впрямь существуют… – прошептал стражник негромко. – Катакомбы Ллива…

– Или это погреба какого богатого горожанина, а мы идём его грабить вместе со стражником Фелба, – с хитрой насмешкой произнёс Ферр, широким жестом обвёл пустые стены, тронутые не одним столетием безлюдия.

– Будто сам поверил бы разом, расскажи тебе кто про конец миров, легендарных защитников, богов да героев, – отмахнулся Съён без всякой обиды. – От дворов Мерга я прежде в жизни зла не видел, а вот от людей нагляделся изрядно. Даже таких, что казались прежде приятными да надёжными.

– Коль убедился, что мы не задумали дурного, позволь отправить тебя обратно, – попросила Эйдре. – Пока есть возможность.

– Я иду с вами! – отрезал стражник.

– Съён, ты же видишь: мы сказали правду, – попытался втолковать ему Ферр. – Дальше с нами не окажется безопасно, а уйдём мы из катакомб прямиком во дворец Эталла, куда тебя с собой повести не сумеем. Ещё не поздно сделать шаг назад, вернуться. После места тому может и не найтись.

– Я не оставлю Йорги в беде. – Съён глянул с упрямством. – Он сам спросил, кто кому служит, так кем мы должны быть, чтобы отвернуться от своих защитников в час нужды?

Ульд мысленно ругнул себя за несдержанность, подошёл, крепко сжал плечо стражника, молвил спокойно:

– Знаю, о чём ты думаешь. Фелб стоял на посту у Великого Раздела по воле Ллива с первого дня, а нынче подлостью врага не сумеет услыхать песен вестника и явиться на битву. Ты хочешь помочь хоть так, но вспомни: коль пророчество о Тагни свершится в пользу людей, сражение не окажется последним. Воинам Фелба ещё придётся взять в руки клинки.

– Ты пытаешься утешить, но сам желаешь лишь спасти меня от опасности впереди, – коротко усмехнулся Съён.

– Или в Фелбе мне нужен надёжный друг, способный исполнить одну просьбу. – Ульд глянул с хитростью. – Коль назвал меня Йорги, сможешь ли назвать и так?

Стражник недолго думал, кивнул, приготовился слушать.

– По Фелберу рассыпано множество больших курганов времён Раздела, где враг собирает армию нежити, чтобы в решающий час отвлечь нас внезапной атакой. Подними тревогу, сделай, чтобы могильники княжества проверили да очистили от неупокоенных прежде Бъёла. Используй оружие, которое обратили против нас: отыщи пройдох, готовых убедительно набрехать о замеченных полчищах драугров за кружку браги да пару монет. Колдуны моего народа легко уничтожат чары, но их надо довести туда, в одиночку они не сладят. Олкуд знает и обезопасит свои земли. А ты убеди заняться остальными курганами, и Фелб не сумеет ударить в этой битве по дворам Мерга, но прикроет нас от удара со спины. Что скажешь?

– В назначенный час вам не придётся с опаской оглядываться, – спокойно заверил стражник, протянул руку, и мужчины крепко сжали друг другу предплечья.

– Съён, – окликнул Ферр, когда тот обернулся к Эйдре, готовый отправиться наверх. – Не говори о нас, пока не пойдёт молва о песнях вестника. Сам видишь, нам пытаются помешать и не оставят в покое.

Он обещал молчать, оглядел их, взялся за ладонь колдуньи, но прежде, чем уйти, сказал:

– Удачи вам здесь. И если понадобится что-то в Фелбе – дайте знать.

Эйдре потянула его на тропу, а уже через миг вернулась обратно:

– Там и впрямь паника, топот да обыскивают всякий угол.

– Представляю, как Съён сейчас же с серьёзным лицом побежит по городу делать вид, что тоже высматривает преступников, – рассмеялся Ульд. – А ты не ошибся в нём, Тагни.

– Я, помнится, и в одном едва знакомом колдуне мергов сомневаться не пожелал, Йорги, – с весельем отозвался жрец, обернул посох копьём, позвал: – Ну что, на поиски?

Они медленно пошли вперёд по пустым коридорам. Заглядывали в проходы по дороге, где скрывались новые туннели или комнаты, в коих время уже изничтожило всякий намёк на прежнее назначение. Одна радость находилась в каменном лабиринте – пути назад можно было не стараться запоминать, ведь прошлой дорогой уже отсюда не выбраться. Тихие шаги гулко отдавались от стен, метались под потолком, но не отвечал им ни единый иной звук, кроме ворчания Игви да далёкого, будто чудившегося, стука капель.

– Дружок, а отыщи-ка нам то, что тебя тревожит, – велел псу Ульд. – Но крадись осторожно.

Игви втянул носом воздух, скользнул вбок по следу, ведомому лишь ему одному. Друзья поспешили за ним, брели долго, заблудились в переплетении одинаковых коридоров так надёжно, что даже пожелай теперь, не сумели бы уйти обратно к тропе. Наконец пёс привёл к более широкому, чем прошлые, туннелю, остановился недалеко от массивной арки, оборвал рык, но прижал уши да ощетинился.

Они с осторожностью выглянули из-за каменного выступа. Размерами огромный зал с высокими нишами в стенах сумел бы сравниться с площадью, где стоял памятник Лливу. Да, видно, под ней как раз друзья нынче и находились, ведь снизу хорошо был заметен проход в катакомбы – люк в потолке и обрушившаяся посредине лестница. Под ней возлежал, подёргивая ядовитыми усами, гигант-варлу, белые зрачки в кровавых глазах глядели на коридор, шевелились неспешно обрубки плавников будто бережно щупали воздух. Мерещилось, что дракон уже знает о незваных гостях своего лабиринта, но пока чудом умудрился их не увидать.

– Это тот же, что напал на вершине Духов? – спросил Ферр шёпотом.

– А под хвост ему заглянуть не желаешь? – прошипел Ульд в ответ. – Тебе какая разница, тот же он или новый? Или ты с прошлым уже знакомство свёл да сговорился, чтоб он нас не жрал?

– Тебе виднее, как с порождениями тьмы беседовать, сам впредь и договаривайся. Туда лучше посмотрите. – Жрец указал вверх.

В центре зала под потолком висел на цепях рог Эталла. Даже в полутьме подземелья артефакт выглядел дивно: украшенный замысловатой резьбой, серебром да россыпью янтаря, он сам сиял мягким лунным светом. Эйдре оглядела дракона, предложила:

– Я могу попытаться долететь и сорвать, так мы избежим сражения. Вдруг тварь меня не приметит?

– Сомневаюсь, но лучше попробовать, чем сразу бежать её резать. – Ульд тяжело вздохнул, попросил: – Будь осторожна.

Колдунья перекинулась ястребом, стрелой взмыла под потолок, но стоило ей оказаться в зале, варлу вскинул голову, раскрыл пасть, бросился. Лишь быстрые крылья уберегли деву от острых клыков, горячего пара из ноздрей да хлестнувших усов, из которых брызгами разлетелся яд, тотчас прожёг всякий камень, куда попал. Эйдре ринулась к рогу, попыталась дёрнуть, пока змея разворачивалась за ней, но цепи не поддались. Новый рывок дракона едва не зацепил птицу ядом, и она попыталась отлететь, спрятаться от твари за ступенями лестницы, но та оказалась мороком, сотворённым столь искусно, что только в последний миг Эйдре почувствовала силы верхнего мира. Она проворно поднялась под самый потолок, заметалась кругами, а дракон неспешно целился, рассыпая вокруг сотни ядовитых капель каждым движением головы.

Мужчины тем временем велели Игви охранять вход, а сами подобрались к длинному телу, счастливой случайностью не попав под обжигающие брызги, укрылись под плавником, попытались бить, но тварь и не заметила атак. Что меч Ириты, что копьё Балларга легко пронзали плотную чешую, но были слишком малы, чтобы причинить огромному дракону хоть какой-то вред. И вдруг плавник, а тварь зашипела, дёрнулась так, что чуть не смела друзей хвостом. Тяжёлая капля упала на плащ Ферра, без всякого труда растворила ткань, как огнём обожгла кожу. Мерга зацепило вскользь по лицу, оставило широкий, будто обгоревший шрам на щеке и жуткие волдыри на шее. Ульд с силой всадил варлу меч в шкуру, подтянулся на нём, запрыгнул на спину, выдернул клинок да с размаху отрубил плавник.

Дракон изогнулся, издал булькающий вой, отвлёкся от Эйдре, ударил мордой по месту, откуда торопливо отпрыгнул Ферр, так, что клыки, рассыпая фонтаны каменной крошки, впились в камни. Жрец заслонил рукой глаза от осколков, локоть вновь обдало жаркой болью ожогов, но он отыскал силы отсечь гибкий ус, хлестнувший рядом. Тварь дёрнулась вновь, без труда освободила пасть, вскинулась, попыталась добраться до мужчины хвостом, да так прытко, что Ульд едва удержался на ней верхом. Ферр отполз к стене, зашептал заклинание против яда, пока от того не начало мутить. Дракон выискивал его, водил мордой около пола, а потому жрец не выпускал копья, готовый в любой миг ударить вновь.

Колдунья, пользуясь тем, что до неё змею дела не оказалось, стрелой влетела в кровавый глаз, клюнула, а после для верности полоснула когтями. Да тут же ринулась вверх, когда арлу затряс головой, вновь оросив ядовитой капелью половину зала. Он случайно зацепил одну из цепей рога, и звенья оплавились тотчас. Эйдре приметила это, мелькнула перед драконом белой молнией, раздразнила, заставила броситься за собой да пролетела над артефактом так, что ус змеи хлестнул по второй цепи и оборвал вовсе. Мерг с тревогой следил за сэйд, выжидал момент, и умудрился резануть второй плавник прежде, чем варлу добрался до птицы.

Ферр заметил, как тварь изогнулась, и едва успел отскочить в одну из ниш, когда дракон принялся с бешенством извиваться волнами, бить могучими боками в стены. Ульд всадил клинок в широкую спину, крепко схватился за рукоять, и лишь это спасло от участи оказаться раздавленным между камнями и змеиной шкурой.

Эйдре села под потолком, на первую ступень лестницы, которая чудом оказалась настоящей, следила за тем, как мечется внизу варлу, поджидала момент для новой атаки. Йорги катало вместе с тварью, и всё, что он мог, – надёжнее цепляться за меч да молиться, чтобы тот не выдернуло из спины от очередного удара.

Оборотиться к мергу твари не удавалось никак, скинуть его пока не повезло, жрец и вовсе оказался со слепой стороны. Змей вздёрнул голову к потолку, выискивал белую птицу, обнажив тонкую кожу у глотки. Ферр обернул копьё сулицей, старательно прицелился, метнул со всей силы оружие в шею под пасть, и оно глубоко ушло в тело, а дракон судорожно задёргался и через мгновение повалился без движения.

Мерг соскочил с варлу, размял почти онемевшие от усилия пальцы, поспешил к жрецу, вытягивая на ходу флягу, где осталась ещё живая вода Ириты, – богиня велела забрать её с собой. Мужчины аккуратно омыли ожоги так, чтобы не растратить чудесного лекарства целиком, оставить для чародейки, почувствовали, как возвращаются силы да отступает хворь от яда дракона. Эйдре под потолком сражалась с цепью, и та медленно поддавалась, но пока не позволяла забрать рог.

Ферр обошёл морду мёртвой змеи, задумчиво сказал:

– Как бы теперь добыть копьё обратно?

Стоило ему протянуть руку, чтобы попытаться приподнять голову твари, чёрное древко сулицы тотчас легло обратно в ладонь. Жрец с довольной улыбкой глянул на оружие, переменил в прежний вид да надёжно запомнил, как возвращать к себе при случае.

Эйдре после нескольких попыток сумела сорвать рог и спустить друзьям. На обеспокоенные вопросы заверила, что ядом на неё не попало, потому те истратили последние капли живой воды на мелкие зудящие волдыри от ядовитых брызг, которые тотчас пропали вместе со шрамами, прекратился на коже жар, а мысли прояснились.

Артефакт мягко сиял в руках чародейки, переливался янтарём да звёздным блеском, вспыхивал искрами серебра на украшениях, в кружевные узоры ложились загадочные отсветы. Некоторое время путники любовались его красотой, Игви осторожно подобрался поближе на ласковый зов хозяина, принюхался с любопытством. Эйдре бережно повесила рог на пояс, вздохнула, глянула под потолок, где висели пустые цепи и остался морок лестницы под люком.

– Пойди мы прямым путём, свалились бы аккурат в пасть дракону, – сказала она. – Части ступеней не существует – это чары, притом настолько умелые, что я приметила только в последний миг.

– Сами они вылезали по тропе, созданной кинжалом Ллива. – Ульд тоже посмотрел на вход в катакомбы. – Допустим, убрать её прочь не смогли со всем могуществом Коби, но отчего не постарались хоть замаскировать как-то? Морок на лестнице скрыть получилось же.

– Её не просто не попытались запрятать – её для нас пометили, – тихо произнёс Ферр, задумчиво ухмыльнулся. – Меня привлёк отпечаток детской руки внизу стены, а Эйдре по привычке пошла следом да почувствовала путь. Такой отпечаток есть в пещере Коддага.

– Коль это – часть пророчества, что удивительного углядеть при его исполнении символ оттуда? – пожал плечами Ульд.

– То, что этот отпечаток оставил в детстве я сам, из озорства, – весело отозвался он.

– Кто мог о нём знать? – спросила Эйдре с интересом.

– Любой жрец, заходивший в пещеру следующие шесть вёсен. Или любой человек, услыхавший, как меня отчитывает Вальги, с пару лун после шалости. Выбор велик, но было бы любопытно разведать, кто же тот таинственный друг, который отыскал для нас тропу после Коби да пометил знаком, который я замечу, а враг навряд ли.

– Пока можем просто порадоваться, что некто незримый способен не только стремиться прибить нас при любой оказии, – со смехом предложил мерг.

– Да, пожалуй, – хитро улыбнулся Ферр. – Теперь к Эталлу? Эйдре?

Дева стянула со спины клёрс, вздохнула, прогоняя опаску, заиграла мелодию разом тёплую, ласкающую, задорную да порывистую. То была песня Аньё, юго-восточного ветра, что хозяйничал в Ирде на исходе весны да в начале лета. Лёгкий, дразнящий, бойкий, юный, Аньё оказывался воплощением пляски для сэйд, и частенько во времена, когда он дул, выходили они прежде к своим тропам в срединном мире, танцевали дни и ночи. Так же вышла когда-то к нему впервые юная чародейка в поисках взрослого имени, брела от дороги в дом, дулась на барьер, не пустивший гулять, играла на арфе старому дубу. Эйдре светло улыбнулась воспоминаниям, завершила мелодию, с тревогой принялась ждать ответа.

Несколько долгих минут не происходило ничего, повисшая тишина казалась звенящей от общего напряжения. И вдруг прямо к ногам лёг радужный путь, ступил с него к друзьям дух-хранитель, коротким поклоном будто приветствовал знакомцев, подставил белый бок, чтобы сопроводить до дворца.

Исчезли вокруг подземелье, стены города, дома и верещатники Ирда, красками заиграли туманы, запели ветра обо всём, что видели за многие столетия полётов по мирам. Вновь тому не хотелось конца, но волнения о грядущем уже не позволяли забыть о деле, а шагалось теперь чуть быстрее прежнего. Эйдре придерживала свободной рукой рог, словно боялась вновь потерять его и не сыскать больше вовсе.

По другую сторону тропы, когда ступили уже друзья на камни подле фонтанов, олень фыркнул, вскинул могучие рога, развернулся да исчез за миг, не остался дожидаться возвращения, как прежде. Путники окинули взором пустоту за спиной, переглянулись.

– Он исполнил три просьбы и, видно, более не откликнется на зов, – задумчиво произнёс Ферр. – Чего я и опасался. В легендах духи частенько считают оказанные подопечным услуги.

– Он уже сделал для нас достаточно, пусть теперь почувствует волю от службы. – Эйдре пожала плечами. – Без его помощи мы не пришли бы сюда и впервые. Но хорошо, что не решились просить подмоги, чтобы проникнуть в город. Теперь Фелб очистит курганы, а нам не выпало погибать дорогой в сердце наваждения.

Чертоги Эталла мерещились застывшими во времени. Молчали колокольчики, не раскачивали молодые ветра кроны деревьев, пустотой да тишиной встречали путников длинные коридоры. В тронном зале тоже не сменилось ничего: спали, повалившись друг на друга, помощники владыки Сэйда, спал он сам, согнувшись неудобно на широком троне.

Чародейка пошла вперёд, встала сбоку так, чтобы видеть всю комнату, поднесла к губам рог, вздохнула, набираясь решимости, дунула со всех сил. Песня прокатилась по дворцу, отразилась от стен, вылетела из любого окна: чудилось, что её подхватили туманы наваждения, разнесли по верхнему миру, и в каждом его уголке услыхали этот протяжный зов.

Зашевелились на полу слуги Эталла, с трудом поднялись на ноги, пошатывались, смотрели на друзей разом с недоумением и ужасом, будто это они пытались похитить рог, а перед тем решили его проверить прямо подле владыки. Бог ветров открыл глаза стремительно, словно не провалился в грёзы многие луны назад, а лишь притворялся спящим. Выпрямился могучим да гордым за миг, изучил зал сурово, остановил пытливый взор на каждом из нежданных гостей. Махнул рукой, и тотчас создания засуетились, торопливо покинули комнату, разбежались врассыпную по коридорам или вовсе пропали на том месте, где стояли с мгновение назад.

Эталл дождался, пока исчезнет последний из слуг, а после вновь оглядел путников задумчиво, задержался на чародейке, что так и застыла слева от него, молвил густым голосом:

– Тебе известно, отчего молчит нынче Сьюгорь, Эйдре, дочь Гратту?

Дева вцепилась тонкими пальцами в рог, словно искала у того защиты, опустила голову, принялась рассказывать о том, какими застали они чертоги впервые, но не представляла, как объяснить богу ветров, что натворили всё его наречённые дети.

– Зачаровали арфу? – хмыкнул Эталл, выслушав. – Куда же подевалась от фонтана Клив? Отчего ты не разыскала её во дворце или подле него да не спросила помощи?

– Клив мертва, владыка. – Чародейка подняла глаза на бога, достала свободной рукой чашу Ириты из сумки, протянула ему. – Произошедшее – вина её и Коби. После она попыталась убить Ириту, но не сумела, а ты, верно, признаешь её руку в чарах на этом кубке. Его передала тебе богиня плодородия с просьбой снять проклятие. Клив напала на нас в чертогах девы Ирда и была побеждена.

Бог ветров принял чашу, осмотрел, и на миг его лица коснулась скорбь столь великая, что сердце любого из друзей переполнила тоска, будто это их предали самые близкие люди.

– Я вижу здесь старание Клив. – Он поставил чашу на стол рядом с собой, печально усмехнулся, обронил словно сам себе: – Что же получили?..

– Она сказала, что сделала то ради свободы, владыка, – не стала скрывать Эйдре.

– Свободы? Я отдал им власть над ветрами, победу над временем, свои силы, оба мира от края до края, – молвил Эталл, и говорил теперь с гостями не могучий бог, а безутешный отец. – В чём же близнецы отыскали неволю?

– В благодарности, – тихо произнёс Ферр, припомнив брата. – В любви. В заботе. Они становятся тяжким бременем для тех, кто одержим лишь собой.

Эталл глянул на него с грустной улыбкой, после вновь перевёл взор на чародейку, спросил:

– Ты сумела одолеть Клив в сражении, дитя?

– Мне бы не удалось, – смущённо отозвалась дева. – Только и вышло, что сбить её ветрами в полёте да закружить так, чтобы свалилась на пол.

Брови бога вскинулись, а изумления в глазах оказалось изрядно:

– Откуда же ты разведала эти чары?

– Я… не знаю. – Эйдре опустила пушистые ресницы. – Она напала так на Йорги, ранила его, а после попыталась убить Ферра. Я переживала за них, а что вышло дальше не понимаю и теперь.

Эталл вдруг заливисто расхохотался, произнёс сквозь смех:

– Ты ударила по Клив её же заклятием, единственный раз заслышанным в пылу битвы, да умудрилась как-то совладать с ним, потому что испугалась за друзей? Вот уж воистину, Балларг сам явился к нам чудом да предрёк грядущие чудеса. Давненько меня так не удивляли. Подойди, Эйдре.

Чародейка ступила ближе, стала перед троном, с волнением протянула богу ветров рог:

– В пророчестве сказано: я должна доказать тебе свою верность прежде, чем получу твой дар. Скажи, что мне сделать для того?

Эталл с нежностью улыбнулся, подался вперёд, накрыл могучей ладонью пальцы девы, сжал их, молвил с отеческой добротой:

– Дитя, для меня нет большего свидетельства твоей верности, чем те трое, что стоят у тебя за спиной. Рог твой, бери и помни: его услышит каждый в мире, где прозвучит песня. У перекрёстка Великого Раздела же он споёт для любого в Ирде, Сэйде и Мерге.

Эйдре поклонилась, бережно повесила дар на пояс. Бог тем временем велел:

– Дай мне свой клёрс.

Дева сняла арфу, вложила ему в руки. Тонкие струны вспыхнули серебром и бирюзой, зазвенели переливом, хотя к ним никто не прикоснулся. Эталл вернул инструмент, объяснил:

– Отныне его музыка не властна над тобой, а ты же сумеешь играть в душах. Позволь струнам исполнить мелодии восьми ветров, и наполнишь сердца храбростью или одаришь мужеством. Характеры рождённых Сьюгорем ты знаешь, потому поймёшь, чем отзовутся они для людей в битве или при выступлении жреца. Песню ветров услышит из твоего клёрса всякий, в ком течёт кровь срединного или верхнего мира, не забудь о том. Коль среди неприятелей окажутся не только порождения тьмы Мерга, они поймут тебя также дивно, как и друзья. Но есть ещё кое-что: самый нежный из ветров, Дьюш, откроет тебе тропу куда пожелаешь, и ко дворцу после битвы тоже ступай с ним. Самый суровый, Юттин, снимет любые чары Сэйда поблизости, и с врага, и с союзника. Коби очень искусен в мороках, это может помочь в решающий час. Когда вернёшься ко мне, я расскажу больше, но теперь время не ждёт.

Пока Эйдре с благодарностью надевала клёрс на спину, Ульд удивлённо спросил:

– К чему же понадобился Коби кинжал Ллива, коль он сам умеет открывать тропы?

– Близнецы никогда не понимали голоса Дьюша, а потому и не могли использовать его песню, – ответил Эталл спокойно. – Для Коби и Клив его мелодия звучала тишиной, штилем. Открывать тропы не научился за сотни лет ни один из них.

Бог ветров поднялся во весь рост и оказался не ниже Балларга. Подошёл к мергу, сжал его плечо:

– Я был рад принять тебя гостем в своих чертогах, Йорги, внук моего доброго друга Ллива, и окажусь счастлив прийти на помощь в битве, когда она грянет. Не в этой – здесь с тобой будут лишь отец и дядя. Ирита останется приглядывать за границами, а я не сумею вернуться в Ирд, не забрав следом наваждения. Но любой из вас, – он оглядел Ферра, Эйдре и Игви, – всегда может рассчитывать на помощь, совет или убежище во дворце ветров. Куда вы отправитесь дальше? Я проложу путь до любой места срединного мира, которое пожелаете выбрать.

Эталл отступил на шаг, ожидая решения. Друзья обменялись быстрыми взглядами, Ульд тихо сказал:

– Интересно, сколько минуло в Ирде, пока мы были здесь?

Бог ветров сделал неясный жест, взметнулись, словно от воздушного порыва, серебряные кудри, он прислушался к чему-то да сообщил:

– Нынче в срединном мире рассвет пятого дня от начала весны.

– Мы не пробыли в Сэйде и нескольких часов? – изумился Ферр невольно.

– Наваждение не властно над временем, ибо то сила Ириты, – объяснил Эталл с улыбкой. – Туманы играют лишь с разумом. Коль уже украли у вас несколько месяцев, более не заберут ни минуты, покуда не минёт для каждого год Ирда. Можете ступать по тропам спокойно, нынче они не истратят вам и мгновения.

– Тогда можем ли мы попасть в лес у южной границы Олкуда, где лежит старый тракт на Билнуд? – попросил Ульд.

Владыка Сэйда кивнул, махнул рукой, и Эйдре почувствовала рядом тропу. Друзья поклонились хозяину чертогов, простились, шагнули прочь. В тот же миг, когда ветра принесли их на опушку у ельника, первые лучи весеннего рассвета озарили верхушки деревьев. Где-то по улицам Фелба, быть может, ещё бегали стражники в поисках преступников, а путники стояли теперь за тысячи яр от памятника Лливу, Съёна, катакомб с телом дракона варлу. Спрятанный за полой плаща рог Эталла сиял мягким лунным светом, а чары на клёрсе и вовсе не сумел бы увидать никто.

– Тагни, есть возможность ещё подождать с песнями вестника, коль нам досталось немного времени? – вкрадчиво поинтересовался Ульд.

– Что ты задумал? – весело спросил Ферр.

– Найти одного рыжего недоумка на пегой лошади, чтобы не разбрасывал по округе призывающие артефакты почём зря. А для того лучше будет оставаться пока мёртвыми для Коби и Ярга. Что думаете?

Ферр и Эйдре ответили хитрыми да немного злорадными улыбками. Чародейка привычно обернулась бельчонком, залезла в капюшон жреца, и они отправились к неприметному трактиру на пути объезда в Билнуд, где точно не должно сыскаться ни соглядатаев врага, ни сэйда, способного обнаружить деву. Ульд обещался рассказать о задумке там, после сна, пары кружек пива да тарелки сытной еды. Устали они изрядно, а потому завалились сперва отдыхать, стоило только переступить порог дешёвой комнатушки в ветхой придорожной таверне, знававшей лучшие времена прежде, чем соорудили новый широкий тракт.