Текст книги "Перекресток трех дорог"

Глава 20. Дорога в две стороны

Усталость повалила друзей спать до самого заката. Лишь когда солнце рыжими, рваными от еловых ветвей всполохами заглянуло сквозь пыльное, закопчённое временем окошко комнаты, проснулась Эйдре. Она тотчас поднялась с соломы на полу, уставилась на раму, за которой сидела да разглядывала их с любопытством белая ласточка с лазоревыми глазами.

– Здесь сэйд, – шепнула дева с тревогой, тормоша мужчин.

Ферр и Ульд немедленно вскочили, но птица уже упорхнула прочь. Жрец поспешил к окну, попытался рассмотреть сквозь него улицу, но грязь, царапины и желтовато-бурые разводы не позволили заметить ни колдуна, ни его возможных спутников. Йорги бродил по комнате: от стены до стены выходило лишь четыре широких шага, и кругов за время задумчивой прогулки он намотал немало. Почувствовал общую тревогу Игви, с места не поднялся, но дёргал ушами в сторону входа, прислушивался да шумно принюхивался к пыльному воздуху.

– Скрипят половицы, там сила верхнего мира, – сказала Эйдре спустя время. – Попытаемся улизнуть?

– Не выйдет, – отмахнулся Ферр. – Сэйд почувствует тебя и в мороке.

– Я могу открыть тропу.

– За нами в неё и ринутся, – качнул головой Ульд. – Да к тому же прознают, что ты и твой клёрс теперь на такое способны. Не удалось спрятаться – так хоть новостей выдавать не станем.

Шаги снаружи остановились подле их двери, раздался лёгкий стук. Друзья переглянулись с опаской, а Ферр со вздохом сказал:

– Ладно. То всё прибить исподтишка пытались, а теперь аж поговорить решились. Так давайте послушаем, коль такое чудо свершилось.

Он быстро подошёл к двери, распахнул, оглядел нежданных гостей. На пороге стояли жрец с сэйд. Знакомый волевой подбородок подчёркивала окладистая борода, играла в уголках губ короткая усмешка. Мужчина шагнул вперёд, блеснули искорки азартного веселья в приметных глазах дымчатого изумруда:

– Ну здравствуй, братишка. Позволишь войти?

Ферр посторонился, пропустил обоих в комнату, плотно запер дверь да ответил:

– И тебе не хворать, братец.

Стоило гостям оказаться внутри, разгладилась затаённая тревога на лице Ульда, сменила её широкая улыбка:

– Тиль!

Сын Огафа довольно рассмеялся, крепко обнял старого друга, с хитрой радостью молвил:

– Где ещё двоим жителям замка Харада встретиться, как не в забытом богами трактире у самой границы его земель, верно, Йорги?

Мерг развёл руками, после обернулся к деве-сэйд, скромно стоящей поодаль, подошёл в один шаг, поцеловал тонкие пальцы:

– Всегда счастлив видеть, Нора.

В её взоре блеснула на миг ласковая нежность, будто чародейка увидала непутёвого младшего братишку да счастлива, что с ним не стряслось беды в разлуке.

Ферр с интересом разглядывал двоюродного брата и его спутницу. Тиль оказался старше Ярга, почти переступил тридцатую свою весну. Внешностью пошёл разом и в мать, и в отца. Общий цвет глаз, написанный им на роду верхнего мира, тёмно-русые волосы да правильные черты лица выдавали родство мужчин, но массивный подбородок, – наследство Огафа, – да могучее, но не шибко рослое телосложение делали брата больше похожим на Ярга, чем на Ферра. Гордый размах широких плеч да прямая осанка выдавали детство в стенах замка Олкуда среди воинов, добрый топор на поясе подтверждал, что и сам Тиль обучался не только исцелять да читать баллады.

Его же Нора не сумела бы похвалиться изяществом Мельхи или Эйдре, но очаровательна была настолько, что любоваться девой хотелось не меньше, чем иными красавицами. Крупные светлые кудри обрамляли круглое личико с острым подбородком, задорно вздёрнутый носик украшала нежная россыпь светлых веснушек, в лазоревых глазах сияла лучистая радость. Дева казалась кроткой да совсем юной, доходила ростом спутнику лишь до плеча, по-детски тонкая фигура тонула в дорогом наряде. Но Ферр умудрился разглядеть, что Нора оказалась чуть старше его брата, а в хитрости сумела бы поспорить и с Эйдре. Клёрса при себе у сэйд не было, играла она на флейте – инструменте редком среди музыкантов верхнего мира с западного берега Олки. Жрецу подумалось, что Тиль, видно, умудрился отправиться на испытание аж по иную сторону залива, и он подивился такому решению, хоть и подумал невольно, что живи сам у моря, наверняка поступил бы так же.

Проглядывал на широком запястье брата узор белой ласточки, тонкую ручку его спутницы украшала веточка цветущей яблони по имени Мельхи. Мысленно Ферр порадовался, что стёршиеся барьеры да сгинувшая связь чар не разлучили их, не заставили Нору бежать прочь на поиски свободы, как сделали это некоторые сэйд, побросав своих жрецов, едва выпал случай.

Тиль тем временем с не меньшим любопытством изучал Ферра и Эйдре. По всем правилам мужчины сперва познакомились с девами верхнего мира, а уж потом, не сговариваясь, откинули прочь церемонии да крепко обнялись.

– Рад наконец встретиться, братишка, – с добрым весельем сказал Тиль.

– Я тоже, братец, – отозвался Ферр и почувствовал, что впервые в жизни произнёс эти слова с искренностью.

Гость выудил из объёмной дорожной сумки кувшин вина, кивнул на него:

– Дунки снабдил в дорогу. При жизни старик бы ни за что не осерчал, коль выпили в доброй компании, а после смерти, почудилось, ничего в нём и не сменилось. Желаете?

Эйдре и Нора собрали из припасов скромный ужин, а пока сооружали его, с улыбками о чём-то перешёптывались. Ферру померещилось, что дева с интересом выспрашивает о флейте гостьи да сетует, что редко слышит игру на ней в срединном мире. После друзья расселись прямо на полу кругом, приступили к нежданному угощению. Ладный, но простенький посох Тиль поставил к дивному чёрному древку в золотом узоре, хоть смеялся да приговаривал, что их и в одной комнате хранить совестно должно оказаться. Чудилось, что брат уже знает, чего теперь творится, но сам Ферр смолчал да поймал себя на мысли, что ничего против того не имеет вовсе.

– Мы-то мимо проходили, – рассказал Тиль добродушно, – да Нора силу верхнего мира почувствовала. С последними вестями муторно стало больно: столько жрецов побросали их спутники. Вот я и подумал: дай заглянем, вдруг счастливчик какой к выступлению готовится, состязание в балладах ему предложу. Людям всё веселее, и нам – вроде как в старые времена. А хозяин мне сказал, что в его краях уже с три луны жрецов не видывали. Нора и предложила проверить, что за диво: её-то народ больше по городам нынче разбрёлся, коль в одиночку, а тут глушь жуткая, ну кто из них по доброй воле сунется, да и ради чего? Слетала птичкой, вернулась, смеётся, что за окном почти что я сам раскинулся да сплю покойно, и там же рядом Йорги наш отдыхает. Тут разговор с отцом и вспомнился про вас. Мы же по зиме забредали в Олкуд, он и объяснил про пророчество, да что скоро песни вестника всем верным сказителям Ириты подхватывать.

– Самому бы их петь начать сперва, – улыбнулся Ферр насмешливо.

– Что же мешает? – удивился Тиль. – Отец поминал при встрече вас не выдавать, но чем раньше примешься, тем больше людей успеют услыхать.

Видно, Огаф не решился рассказывать о слежке да попытках помешать путникам без их ведома. Друзья же скрываться не пожелали: Ульд доверял Тилю не меньше, чем его отцу, матери или Хараду, а потому поведал все последние новости как есть. Выслушав, жрец глубоко задумался, потёр пальцами тёмную бороду, сказал:

– Ярг, стало быть? Братец, что на службу Мергу подался… Он же мне морок слал прошлой весной, всё встретиться просил в Сэйде, наплёл про срочное дело да что помощь нужна. Я по глазам признал родню, поверил, отправился с Норой к назначенному месту…

– И что? Напал он на тебя? – нахмурился Ферр, бросил напряжённый взгляд на Эйдре и Ульда.

– Коль напал бы, я б ему по шее надавал да дело с концом. Не оказалось там никого. Мы пару дней прождали – мало ли какие задержки в пути через наваждение. Он так и не явился. Мороков больше не было, сами мы с ним сговориться никак не сумели, – Норе не удалось разыскать да хоть разузнать, чего приключилось. Добрались до её дома, я там поспрашивал, но ни о каком Ярге в их краях не слыхивали даже. Пока гуляли туда-обратно по туманам, там с полторы луны минуло, а тут уже год вовсе чуть ли ни к Сайму подбирался. Вышли в Ирд, послушали вести про исчезнувшую связь да засобирались в Олкуд навестить, проверить…

Он осёкся, замолк с короткой улыбкой, и жрец понял слова, оставшиеся недосказанными. Он захотел глянуть, не ушла ли тем временем из дома мать, не бросила ли Огафа сразу же, как появилась возможность. Подумать, что Мельха бы всерьёз на такое решилась, Ферр не сумел: видел нежность между спутниками, которой не стёрли долгие общие годы. Но понимал сыновью опаску да вспоминал, как сам гнал прочь тоскливую мысль, что по возврату в Коддаг может и не найти отца рядом с тем, кого тот многие вёсны прежде звал наречённым братом.

– Хорошо, что вы и теперь вместе, – негромко сказала Нора в наступившей тишине, посмотрела с лаской старшей сестрицы на Эйдре да невольно чуть плотнее прижалась к плечу своего спутника. – Мы-то с Тилем за девять зим столько дорог прошли, мне и в голову не взбрело его оставить, даже не поняла сперва, чего он встревожился. А у вас лишь общее лето к тому часу вышло.

– Коби с Клив и тысячи совместных лет не хватило, чтобы полюбить Эталла, – печально напомнила Эйдре. – Не в сроках дело.

– Так уходили бы молча. – В глазах Норы вновь вспыхнул на миг пожар гнева, тот же, что разгорелся, стоило ей впервые услыхать вести о близнецах. – Многие сэйды своих жрецов побросали: с кем-то обращались без добра, иные сами не умели ценить близких. Но о кинжале в спину на прощание мне узнать про людей пока не довелось, а владыка его, по их мнению, заслужил?

– Он даже со мной был заботлив, словно родной отец, – хмуро отозвалась дева. – Хотя увидал впервые да сразу с рогом в руках, взятым без спросу. Если кто и заслужил кинжала, так сам Коби, коль Клив своё уже получила.

Ферр и Ульд глянули со сдержанным удивлением на чародейку, которая прежде в совместном пути жалела всякого да вечно их одёргивала не обвинять и не бросаться злыми словами. Но не признать, что в этот раз Эйдре тоже права, пусть и непривычно жестка, они не сумели бы.

Тиль во время разговора погрузился в задумчивое молчание, а после глянул на брата с хитрым весельем да сказал:

– Слушай, Ферр, мы же сейчас с Норой путь держим в гости к сестре, в Билнуд. Вам нужно время до того, как Тагни сумеет выступить, а врагу хочется с вас глаз не спускать. Что, если бы нынче на пути вам встретились не мы, а дружки Коби с Яргом? Давай-ка так поступим: вы броди́те по северу, сколько требуется, завершайте начатые дела, а песни вестника зазвучат тем временем на юге. Говорить о пророчестве надо, срока осталось мало, но и вам следует к Бъёлу подготовиться тщательно. Что думаешь?

– Они уже знают про нас с Эйдре и не поверят, что кто-то другой принялся петь, – поспешно произнёс Ферр, совсем не желая, чтобы брат рисковал собой ради их спокойствия. – Тебя убьют за миг, и дело с концом!

Тиль в то же мгновение исчез из комнаты, а его голос шепнул жрецу со спины над самым ухом:

– Удачи им в поисках.

Вернувшись на место уже видимым, он задорно продолжил:

– У нас с тобой общий брат, Ферр, и кто окажется Тагни они не знали, да может, и сейчас не ведают, коль считают вас погибшими. Но Йорги я друг подольше тебя, а стало быть, тоже под подозрением. Морочили нас обоих – сомневались, видать. Так пускай отвлекутся, побродят по югу, ловушек понаделают, развлекутся в своё удовольствие. На роль вестника я не претендую, мне такие почести ни к чему, но глаза от вас отвести на время сумею. А после и ты объявишь о себе с севера, пускай мчатся обратно как ужаленные.

– Коби и Ярг опасны, Тиль, – мрачно напомнил Ульд. – Риск того не стоит, коль они уже думают, что мы мертвы.

– Только дракона кто-то в катакомбах вчера прихлопнул и рог забрал, – насмешливо отозвался Тиль. – Случайно, решат, проходили, да блестяшка по нраву пришлась? Коби и Ярг, Йорги, опасны не для вас – для всех. И ничего им не мешает следить за мной также да поджидать с ножом в тёмном углу просто на всякий случай. Может, только и спасло, что мы с Норой по Сэйду бродили добрую половину года из-за того морока. Рискую и я, с тех пор как о тебе прознали, так стоит тогда рисковать с пользой.

– Люди Билнуда всё равно на эту битву вряд ли поспеют, – использовал Ферр последнюю надежду отговорить брата, хоть и видел по глазам, что тот уже всё решил, а рассказал просто предупредить для общего дела. – Даже в пророчестве значится, что первое сражение выпадет на долю Фелбера, и народ о том помнит.

– Я тебе не армии собирать намерен, – отмахнулся Тиль, – а слухи пущу и чужие глаза от вас отведу на время. Воинов сам для Йорги уговаривать станешь. Песни вестника сказители и так подхватят, когда те зазвучат, вот и считай, что один уже подхватил.

– Если с тобой что-то случится, я на Межу ход имею, – процедил Ульд. – Приду к вечному пиру следом и лично тебе призрачную шею сверну, понял?

– Сперва ещё не раз в Ирде попируем, Йорги, – расхохотался жрец. – Когда об опасности знаешь, в неё не полезешь по доброй воле.

– Так ты нынче не этим, оказывается, заниматься решил? – недовольно поинтересовался Ферр.

– У самого-то ни разу, конечно, случая не выдалось уйти да петлю на себе не затягивать всеми силами, братец? – вкрадчиво произнёс Тиль, глянул с насмешкой.

Ферр выдохнул сквозь зубы, провёл ладонью по волосам, попросил:

– Будь осторожен.

– Не сомневайся, – улыбнулся его брат, поднялся, подал руку Норе, простился да серьёзно добавил: – Уходите сегодня, как можно быстрее и дальше. Завтра на этих дорогах зазвучат легенды вестника.

Ферр запер за Тилем и его спутницей дверь, опёрся на неё спиной, с печальным бессилием оглядел друзей.

– Какой же он болван… – с нежной благодарностью прошептала от окна Эйдре, пока пыталась отыскать взглядом сквозь грязь фигуры жреца и его сэйд в сгустившихся сумерках.

– Такой же, как мы, видно, – с лёгкой издёвкой буркнул Ферр, не сдержавшись, посмотрел на Йорги, сказал: – Что бы ты ни задумал, расскажешь в дороге. Собираемся и уносим отсюда ноги, иначе всё, что делает Тиль, окажется напрасным.

Впервые за время странствий им довелось покинуть таверну ночной порой. Хозяин проводил с грустью: его день нынче не задался, хоть и обещался сперва оказаться добрым на прибыль. Но с гостей стрясти лишней монеты за комнату не вышло, а жрец с сэйд, что могли остаться да обеспечить охочий до выпивки да еды народ при выступлении, поспешно ушли, не пожелав задерживаться в дороге на юг. Потому, когда в пустой зал поздним вечером заглянул человек и спросил, скоро ли планирует примеченный им прежде сказитель петь, хозяин, отбросив привычное дружелюбие, в сердцах рявкнул искать того на тракте в Билнуд, коль понадобился. Гость ушёл быстро и молча, а мужчина надёжно запер двери, чтобы больше любопытные зеваки не бродили да не терзали душу сложившейся неудачей. Иных постояльцев у него в эту пору не было, а деревенским сюда лишь и идти за песнями прибредавших раз в несколько лун жрецов – путь-то от поселения выходил неблизкий да лежал через лес. Таверна погрузилась во тьму, а тенью скользнувшую к югу и растворившуюся в тенях фигуру приметить оказалось некому.

Друзья отошли от прошлого пристанища на доброе расстояние, час брели через ели на север, а доро́гой Ульд объяснил:

– Здесь недалеко ещё один курган из тех, что упоминала Хегги, я у неё местечко выведал ещё когда Ферр в себя приходил перед Саймом. Хотел зайти, подобраться к артефакту, дабы предателя разыскать да очистить от нежити заодно, чтоб Хараду легче было. Только вот теперь не знаю, может, стоит к прежнему тропой податься?

– Давай-ка тогда лучше в этот и заглянем, – прищурился Ферр. – По всему выйдет, что твоя дорога с Тагни тут и разошлась – ты к могильникам направился, а он петь людям пошёл. Кто там варлу побил да рог забрал – не столь важно, нас в городе не видели, Съён смолчит, да кто бы о нём проведал ещё, чтоб допрашивать? Друзей у тебя много, боги тебя поддерживают, мало ли умельцев вернуть пропажу? Я на вершине Духов погиб, а ты, выйдет, тут околачивался да встречу с Тилем планировал. Одно тревожит: как бы они за курганы снова не принялись, коль поймут, что мы про их план проведали.

– Воины Фелбера за них возьмутся да следующие три луны не отступятся, – заверил мерг спокойно. – А даже ежели новые котлы умудрятся зачаровать, мы заберём того, кто призывал, и выйти по его воле нежить не сумеет. После Бъёла их отправят обратно в могилы или до него – станет уже неважно.

– Ты уверен, что он был один? – осторожно поинтересовалась Эйдре. – Нам рыжий известен, но ведь могло несколько по дорогам шастать, готовить ловушку.

– Лёхб отыщет всякого, его нужно лишь призвать на месте злого умысла да указать, в чём преступление, – объяснил колдун.

– Лёхб? – переспросил Ферр с любопытством.

– Кара Двуликого, – Ульд злорадно улыбнулся. – Коль мерг предал того, кому обещался служить, за ним является дух и уничтожает на месте. Но возможно его призвать да просить помощи в отмщении. Думается, то ещё одно заклинание, что не звучало в Ирде уже столетия, если вообще когда-то звучало, но отец меня ему в своё время тоже выучил и подробно объяснил, как работает.

– Разве этот лёхб не должен был тогда уже прийти и покарать того, кто решился помогать дворам Мерга? – удивилась Эйдре.

– А чего этот болван нынче сделал, чтоб заслужить кары? – отмахнулся Йорги. – Призвать умертвий, опасных или не очень, может любой ученик по ошибке или из детской шалости. Зачем же на него сразу духов натравливать, коль учитель сам по шее надаёт, исправит глупость да заставит накрепко запомнить, с чем шутить не надо? Но на мою просьбу лёхб откликнется и приведёт нас к каждому, кто по могильникам посмел лазить ради вражьего спокойствия. Надо лишь первого ему указать, но тут у нас примет достаточно, а дальше, сколько бы их ни было, он выследит.

Дорога до местного кургана легла звериными тропами среди густого ельника. Пели в ветвях ночные птицы, свежий ветерок доносил ароматы молодой зелени. Болот в этих краях не раскинулось, а шагалось по мягкому хвойному ковру легче лёгкого. Высокий холм нашёлся вдали от поселений, в самом сердце старого леса. Стоял, поросший мхами, травами да лишайником, редко видел в густой тени свет, а людей позабыл бы вовсе, если бы не колдун, сунувшийся в его нутро несколько лун назад. Слышались в глубине могильника сквозь стены сбивчивые шорохи, мерещились тихие стоны, шаркающий шаг, заунывный вой. Даже ежели кто и совался сюда из деревенских или пришлых по любопытству или случайности, непонятные звуки пугали, заставляли уносить скорее ноги, а опаска оказаться высмеянным вынуждала держать язык за зубами, помалкивать о пригрезившемся шуме.

Вход отыскался у восточного склона: небольшой спуск из пары ступеней, вымощенная камнем площадка да тяжёлая дверь, усеянная неясными символами, ритуальными рунами, полустёршимися рисунками. Ферр провёл пальцами по одному из них, задумался на миг, будто припоминал что-то, бросил через плечо:

– Этот узор, видно, символ Ллива. Он часто повторяется в пещере Коддага, да и на постаменте его памятника в Фелбе тоже изображён.

– Здесь лежали его охотничьи угодья, – напомнила Эйдре. – А в ту войну он сделал многое. Коль тут покоятся те, кто пошёл тогда за ним, понятно, отчего его символ выбили на их последнем пристанище. Странно, что нынче они сразятся против нас.

– Не они, – качнул головой Ульд. – Котёл притягивает в своё нутро неупокоенных, проклятых, всякую нечисть, перерождает их в драугров или духов. Те, кто погиб в давних битвах, пируют теперь на Меже да не ведают бед. Но в их могилу посмели войти, потревожить стены, где спят храбрецы, использовать прощальные дары как оружие против людей, коих они оберегали прежде. А стало быть, – он холодно улыбнулся, окинул друзей спокойным взглядом, – и нам пора на охоту.

Эйдре кивнула, перекинулась белым волком, Ферр обернул посох оружием, вместе с колдуном отворил тяжёлую дверь. С глухим скрежетом открылся курган, вторило тому тихое рычание Игви. Метнулся прочь от входа белёсый призрак из тех, что прошлый раз голосили да тянули мертвецов к незваным гостям. Блеснуло в лунном свете копьё, пронзило неупокоенного, вернулось в руку жреца через миг.

– Не умеешь сам умолкнуть, так я помогу, – с короткой усмешкой произнёс Ферр. – Идём?

Золотое пламя меча Ириты осветило древние стены, и путники без сомнений шагнули в курган.