Текст книги "Психушка"

Послевкусие

На следующий день на работу Алиса пришла вместе с Гариком в три часа дня. Она сияла от счастья и ни на шаг не отпускала от себя своего мужчину.

– Вас Лариса Ивановна вызывает, – буркнула под нос Кравчук.

– Ты посиди в кабинете, я скоро приду.

Алиса летящей походкой вошла в кабинет главврача. Лариса Ивановна подняла голову.

– Я тебя такой счастливой давно не видела. Рассказывай.

– А что рассказывать. Это были самые счастливые ночь, утро и день в моей жизни.

Он делал все, что я хотела, даже то, о чем я боялась попросить мужа после нескольких лет семейной жизни. А главное, я была его первой женщиной. Самой яркой, самой красивой, самой горячей и неутомимой. Если бы мне кто-то сказал, что я могу всю ночь, утро и день провести в постели с мужчиной без сна и отдыха, я бы не поверила. Гарика мне хотелось ласкать, целовать дотрагиваться до его рук. Это было настоящее безумие. Я уже не говорю обо всем остальном. Кстати, силенок у него хватит на двоих и еще останется. Он оказался таким же ненасытным, как и я. А теперь расскажи о сеансе психотерапии.

– Сложный случай, даже для меня. Ты убила мужика, размазала по стене. Если ты его бросишь, он сойдет с ума.

– Но ты ж его приласкала? – напряглась Алиса.– И вернула мужскую силу.

– А ты ревнуешь?

– Нет. Мы же договаривались.

– Он нормальный мужик, ты его просто забила морально. Красавица-психолог – это смертельный приговор для мужчины. Мы говорили с ним до самого утра: о тебе, о жизни, о будущем.

– Только говорили?

– От меня еще не один мужчина не уходил не целованным. Он мне хотел доказать, что у него все в порядке, и он мне даже понравился своей настойчивостью. Володя, конечно, не супермен из американского кино, но если бы ты была внимательна к мужу, ласкала его, как Гарика, то у вас было бы все в порядке. У тебя ж тоже нет бешеного темперамента.

– Не было до сегодняшней ночи. Я просто не знала себя.

– И как тебе это удалось?

– Я целый час сопротивлялась. Доводила Гарика до бешенства поцелуями и в последний момент отталкивала его от себя. И только через час нашей дикой битвы он овладел любимой женщиной. Это было что-то. Попробуй, советую.

– Еще чего придумала. Если я своих мужиков часами буду гонять по кровати, им «скорую» придется вызывать. Да и не люблю я насильников. Все должно быть по любви: ласково и нежно.

– Мой Володя в этом жанре непревзойденный специалист. И что мне дальше делать?

– В твоем списке еще двадцать необследованных больных. Сама выберешь или помочь?

– На твое усмотрение, только извращенцев не давай сегодня. Противно слушать их исповеди.

– Есть убийца, в состоянии психоза он зарубил трех человек. Лет пятнадцать скитался по зонам и крытым больницам. Санитары его превратили в овощ. Забитый, запуганный и в то же время непредсказуемый. Надо поговорить, чтобы не пропустить обострение. А вторая – старая шизофреничка с бредом преследования. Надо выяснить, кого она втянула в свой бред и чем это грозит соседям.

– Гарик, я готова к работе, – широко открыв дверь своего кабинета, крикнула Алиса. – У нас двое больных. Один убийца, вторая Миронова с бредом преследования. С кого начнем.

– С убийцы. Миронова мозг прогрызет до основания своими соседями. Там разговора на сто часов.

– Костя, первый больной живет на Вокзальной, 12. Тут написано, частный дом с огородом, красная калитка. На этой улице номеров нет.

– Там Остапенко живет, Лариса Ивановна о нем говорила, – вспомнил Константин.

– Ты его знаешь, Костя?

– Он недавно здесь. Вроде бы не ездил. У нас участковые сестры по больным ножками ходят. Им машина не положена. У нас машина только для докторов и санитара.

– Тогда поехали искать красную калитку, – приказала Алиса.

Через полчаса они были на месте. Гарик подергал калитку. Она была заперта изнутри. Он обошел забор вокруг дома, нашел узкую щель и показал на нее пальцем:

– Пролезть сможешь?

– Смогу, я ж из балета. А почему ты не хочешь войти через калитку?

– Я не знаю его, и он тут один живет. Ты спрячься за домом, только в окнах не отсвечивай. Я постою за дверью, Костя постучит в калитку, а дальше посмотрим, как этот овощ отреагирует.

После того, как Гарик махнул рукой, Костя стал стучать в калитку. В доме что-то загремело, потом послышался звук передвигаемой мебели, наконец, медленно открылась входная дверь, и на пороге появился тощий мужик в брюках и грязной больничной пижаме. За спиной он прятал внушительных размеров топор. Гарик подождал, когда больной начнет спускаться по лестнице, и, сделав подсечку, нанес ему сильнейший удар по затылку. Больной камнем рухнул на землю и разжал руки. Гарик схватил топор, отшвырнул его метров на десять и нанес второй удар по голове. После чего быстро обыскал больного. Вытащил из его карманов длинную острую заточку и два самодельных ножа. После чего связал ему руки и потащил бездыханное тело в дом.

– Ты зачем его так бил? – возмутилась Алиса.

– Восстанавливал историческую память. Убийца должен знать, кто в доме хозяин. Его к ментам придется вести, пусть пальчики прокатают. Воинственный уж больно. Да и хату проверить надо. Он двигал тут что-то.

Алиса вошла в дом вслед за Гариком.

– Вонь какая. Он что, собак тут варил? – спросила Алиса.

– Похоже на это, – сказал Гарик. – Осмотри кухню, а я комнаты обследую.

Алиса Викторовна зашла в кухню. На плите стояла огромная еще теплая кастрюля. Женщина приподняла крышку и с диким криком выбежала на улицу.

– Что с тобой? – выскочил вслед за ней санитар.

– Там! Там в кастрюле голова ребенка, – сдавленным шепотом произнесла женщина. – Он детей варит в кастрюле!

– Его убить надо было при задержании, – недовольно произнес санитар. – Скажи Косте, пусть опергруппу вызывает. Не патруль, а следственно-оперативную группу со всеми экспертами и трупорезом.

Алиса, рыдая, пошла к машине. Гарик вернулся в дом, осмотрел кухню, после чего набросил на шею больного удавку из полотенца и поволок его во двор. Милиция приехала минут через пятнадцать. К этому времени больной пришел в себя и даже ответил на несколько вопросов санитара.

– И что он говорит? – спросил следователь у Гарика.

– Говорит, что он хороший, что ему пять лет, и он пойдет сейчас играть с детьми.

– И это все? – недовольно спросил следователь.

– А тебе, что, мало, тогда в кастрюлю загляни, там труп ребенка.

– Да ты что? – ужаснулся следователь. – У нас в городе людоед завелся?

– Капитан, заводятся блохи в кармане. Участковому привет передай и принимай клиента. Браслеты надень, а то я вязки сейчас сниму, и будешь ты за ним по всему городу бегать! – зло крикнул Гарик. – Такой вечер испортила Лариса, чтоб ей пусто было.

– А что ты с ним сделал? – спросил следователь, надевая на больного наручники.

– Историческую память восстанавливал. В буйных отделениях среди убийц есть опущенные чушки. Их с утра и до ночи бьют больные и санитары. Отбирают у них еду. Они годами мяса не пробуют. Так вот, эта публика на свободе самая опасная. Когда их перестают бить и прессовать, они начинает искать то, что у них отбирали в «крытой» больнице. Вооружаются и сами выходят на ночную охоту в город. А какую пургу он сейчас следователю понесет, уже не важно. Галлюцинации, бред – это детали. Главное то, что это «человек из-под пресса». Он не может жить с людьми, и таких на свободу выпускать нельзя. Но добренькие врачи выпустили на волю Остапенко, чтобы этот гад надолго отбил у меня охоту есть вареное мясо. Короче, капитан, мы свое дело сделали, а у вас тут работы дня на три. С бумагами в больницу придешь. Я с трех работаю, подпишу, что надо.

– Погоди, он же на ногах не стоит, – остановил Гарика следователь.

– Не боись. Я его по голове ударил только два раза рукой, когда топор забирал. Это пройдет.

– Это ты его рукой так? – не отставал следователь.

– Нет, топором. У нас больных без причины не бьют, тем более тяжелыми предметами. Дворцовый этикет не позволяет.

– Погоди, а что я с ним дальше буду делать? Пусть твой доктор его сейчас осмотрит и бумагу мне даст.

– Не будет психиатр, вас дураков тут осматривать: ни тебя, ни психа. У тебя трупорез есть, пусть осматривает.

– Крючков живых не смотрит. У него специализация узкая.

– Тогда «скорую» вызывай. Они приедут и скажут тебе: «Закрытая черепно-мозговая травма. Больной нуждается в стационарном лечении». И повезешь ты людоеда в городскую больницу. Пост там поставишь, лечить его станешь.

– Ты чего, зачем в больницу. Меня люди не поймут.

– Тогда отправь его в камеру, и на ближайший год у тебя будет уникальный опыт общения с людоедом. И делай это быстрее, пока люди не узнали, куда их маленькие дети пропали. Они овоща этого четвертуют, и вместе с ним тебя и Крючкова.

– А я тут при чем? – возмутился патологоанатом.

– За компанию. И откуда вы такие тупые взялись на мою голову? Говорю, увозите его на хрен отсюда, пока люди самосуд не устроили и контору вашу не разнесли вместе с горкомом! – неожиданно заорал Гарик. – Убийца перед тобой. Людоед! А ты мне мозги паришь, идиот клинический.

– Все понял, – засуетился следователь. – Старшина, звони дежурному, пусть усиленный конвой высылает за убийцей.

Санитар подошел к своей машине и увидел лежащую на носилках Алису. Она плакала. Гарик нежно обнял ее и стал успокаивать.

– Это что за работа такая. У меня сегодня был самый лучший день в жизни и самая страшная ночь. Это какой-то кошмар! – сквозь слезы заговорила Алиса.

– Костя, поехали ко мне. На сегодня все, – приказал Гарик.

– Нет. Я еду домой, – замотала головой Алиса.

– В таком состоянии что ты будешь дома делать? Я тебя успокою, а хочешь, давай напьемся.

– Нет. Ты же толстокожий, как носорог. За все эти дни я в твоих глазах страх видела всего две минуты, когда тебе хотел перерезать горло убийца на крыше. А сегодня, после всего, что у нас с тобой было, у меня было прекрасное настроение. Я бы стучала в дверь, звала больного из-за забора и, в конце концов, получила бы топором по голове. Скажи, почему ты не стал стучать в калитку? Ты же никогда не общался с людоедами.

– Алиса, ну это же человек из оранжереи, человек из-под пресса. Его пятнадцать лет били и душили, душили и били. И он вдруг оказался на свободе. Теперь он будет бить и душить тех, кто слабее. Это самые опасные больные, потому что внешне они самые безобидные, забитые и затурканные.

– Ты бесчувственный! Ты толстокожий! Ты специально послал меня на кухню! Ты хотел, чтобы я открыла эту кастрюлю? – неожиданно в истерике закричала Алиса. – Ты хотел испытать меня!? Унизить в очередной раз! Показать, что я слабая женщина! Как ты мог! Я же любила тебя!

– Да ничего я не хотел. Просто в спальне не было света, и там мог прятаться его подельник, а на кухне никого не было. Вот и послал я тебя на кухню, чтобы под ногами не путалась! – вспылил Гарик. – Вспомни! Ты же пожалела этого урода, когда я его по затылку стукнул. А его убить надо было при задержании, потому что Остапенко не расстреляют. И через десять лет вот такие добренькие психиатры, как ты, выпустят людоеда на свободу, чтобы он опять убивал людей. А их нужно уничтожать, невзирая на диагнозы. Всех до одного!

– Ты убийца, Гарик! Ты такой же монстр, как эти больные. А я, я любила тебя! – закричала Алиса.

– Станция Петушки, – затормозив, крикнул водитель. – Алиса, у вас на кухне горит свет. Мы подождем вас. Вдруг вы передумаете?

– Не надо меня ждать. Если он хоть слово скажет, я убью его.

– Я провожу тебя, – подхватил под руку Алису Гарик. Он хотел успокоить женщину, поцеловать в подъезде, но она оттолкнула его.

– Прощай. Я к вам не выйду, что бы он не устроил!

Алиса своим ключом открыла дверь. К ней тут же подскочил Владимир.

– Ты где была? Ты была у него? Когда это кончится?!

– Я была на работе.

– Ты врешь, ты мне все время врешь! – заорал Владимир. Он бросился к жене, схватил ее за руки. Она отшвырнула мужа, Владимир споткнулся и упал на пол, больно ударившись головой об угол двери.

– Если ты еще раз подойдешь ко мне, я позову Гарика, и он из тебя отбивную сделает. Не веришь? Посмотри в окно.

Владимир бросился к окну. Костя, увидев мужской силуэт за шторой, мигнул фарами.

– Только что Гарик на моих глазах выбил топор из рук людоеда. Людоеда, который варил детей в кастрюле! Может, тебя отвезти туда, так это я быстро организую, – в истерике закричала женщина. – Я приму сейчас душ, а ты мои вещи выбрось в мусор. Я это платье больше не надену. Я была в доме людоеда. А потом раздевайся и ложись в кровать, и жди меня. Мы с тобой все обсудим. Ты узнаешь все, что ты хочешь. Я ничего от тебя скрывать не собираюсь.

– В ванной она отмокала больше часа. Все это время под окнами ее квартиры стояла машина «скорой психиатрической помощи». Набросив тончайший прозрачный халат, она подошла к окну, отодвинула штору и помахала рукой, после чего, погасив свет на кухне, отправилась в спальню. Она стала у кровати, медленно сняла с себя халат и легла рядом с мужем.

– А теперь спрашивай, что тебя интересует.

– Ты была у него?

– Да. Мы провели вместе ночь, утро и полдня. Это было лучшее время в моей жизни. Тебе нужны подробности или я могу ограничиться этими словами?

– Что ты в нем нашла? Он никто, у него нет образования, нет профессии. Ему всего лишь восемнадцать лет. Он еще не состоялся, как мужчина.

– Что ты имеешь в виду под словом мужчина? Мужчина – это тот, кто может защитить свою женщину. Мне еще не встречался такой мужчина, кто сможет это сделать лучше Гарика. Мужчина – это тот, который своими руками может довести до безумия женщину – это о нем. Я уж не говорю о том, что мы с ним вытворяли в постели. Ты этого никогда не сможешь. Что ты еще хочешь от меня услышать?

– Но ты же не сможешь за него выйти замуж? Его через месяц заберут в армию.

– Вот и терпи, пока он здесь. Думаю, что за этот месяц Лариса Ивановна из тебя сделает настоящего мужчину, и после отъезда Гарика я вернусь к тебе. И стану вполне приличной женой.

– Но это невозможно, я не могу делить тебя с каким-то санитаром. Что люди скажут? – со слезами в голосе произнес Владимир.

– Меня общественное мнение Казантипа не волнует. Тебе надо лечиться, и я тебе нашла хорошего доктора. Она вылечит все твои хвори народными средствами. Я же тебя не ревную к Ларисе. Мы с тобой квиты.

– У меня с ней ничего не было, – стал оправдываться Владимир.

– Не ври! Ты ей пытался показать свои лучшие мужские качества, и она оценила твою мужскую силу и темперамент.

– Мне не нужна Лариса. Я хочу тебя!

– Я тебе не отказываю ни в чем. Пожалуйста, люби меня хоть всю ночь. Делай со мной, что тебе хочется. Вполне возможно, что и мне это понравится. И тогда у Гарика будет выходной.

– Но у нас же были безумные ночи совсем недавно. Ты же сходила с ума. Я видел, ты не играла, – страстно зашептал Владимир.

– Ты ждешь ответ на этот вопрос? Я отвечу. Но тебе он не понравится. Говорить?

– Да.

– Рядом со мной лежал не ты, Я закрывала глаза и представляла, что отдаюсь любимому мужчине. Страсть, поцелуи и любовь предназначались не тебе, хотя рядом со мной в эти мгновения был мой законный супруг.

– Этого не может быть Ты любила меня! Меня, а не его! – закричал Владимир. – Ты моя жена! Моя!

– Ты слышал, что произошло на крыше исполкомовского дома? – ледяным голосом спросила Алиса.

– Да.

– Слышал, но не видел. Иди за мной.

Алиса соскочила с кровати и как была голой, прошла на кухню. Следом за ней шел Владимир. Неожиданно, она схватила огромный кухонный нож, заскочила ему за спину и, захватив левой рукой волосы, оттянула его голову на себя и прижала острый нож к его горлу.

– Что ты делаешь? – в ужасе закричал Владимир. – Не убивай меня, я прошу, не убивай. Я умоляю тебя, не делай этого. Я буду делать все, что ты скажешь, я не буду мешать вам, только не убивай!

Алиса медленно стала спускать лезвие ножа вниз. Она остановилась на его груди. Владимир плакал, он даже не пытался вырвать из ее рук нож.

– Гарик вырвал нож у убийцы, когда он оказался на уровне груди, вот и все отличие между вами. Ты истерил, просил пощады, согласился даже на то, что я стану открыто встречаться с любовником. А этот восемнадцатилетний мальчишка стоял как камень, не шелохнувшись, он не рассчитывал на чью-то помощь. Он ждал ту секунду, когда сможет выбить нож из рук убийцы. А теперь ты можешь делать со мной, что хочешь, если, конечно, сможешь. Я не буду закрывать глаза и выключать свет. Люби меня любимый!

Володя рухнул на кровать и громко зарыдал. Его била дрожь, руки дрожали от пережитого страха. Алиса обняла мужа и стала нежно ласкать его, целовать, успокаивать.

– Я стану другим, – неожиданно услышала она сквозь слезы.– Я уничтожу его. Я докажу тебе, что я тоже мужчина.

– Я согласна. Ты можешь убить его, но не сейчас. Пусть этот месяц для меня будет самым лучшим, самым счастливым. Я буду жить с тобой и с ним. Всего один месяц, это будет мой месяц любви. А еще, я хочу, чтобы в те дни, когда меня здесь не будет, ты ночевал у Ларисы. Она очень опытный врач. Она сможет тебя вылечить от всех твоих болезней народными средствами. Без лекарств и микстур.

– Нет! Я тебе докажу, что я лучше твоего санитара. Ты сейчас увидишь другого мужчину. Маменькин сынок умер. Я – другой! Я – настоящий! Я – сильный!

Он набросился на жену с такой страстью, с таким диким желанием, что она была поражена и раздавлена его силой. Она никогда не видела его таким решительным и смелым. Неожиданно по ее телу прокатилась горячая волна, от которой она чуть не потеряла сознание. Потом вторая, третья.

Он обнимал, целовал свою жену и горько плакал вместе с ней. Потом она приласкала его, и они заснули только под утро. Это была лучшая ночь в его жизни.

В семь утра первой поднялась с кровати Алиса. Она голая ходила по квартире, гладила платье, готовила завтрак. Потом принесла ему горячие бутерброды и кофе в постель, а сама сидела рядом и, не мигая, смотрела на своего любимого мужчину. Ей показалось, что она второй раз влюбилась в него, но уже не как взбалмошная девчонка, а как умудренная опытом женщина.

Убить людоеда

Алиса на работу пошла пешком, но на этот раз она прошла мимо причала, даже не взглянув на него, она прошла мимо пляжа, где несколько дней назад гуляла с Гариком, не останавливаясь, и не заметила красивого молодого человека, который падал перед ней на колени. Алиса радостно улыбалась от того, что наконец-то у нее появился по-настоящему любимый мужчина.

– Вас Лариса Ивановна спрашивала. Просила срочно зайти, – остановила Алису медсестра Кравчук.

Алиса набросила на плечи халат, долго вертелась перед зеркалом, подкрасила губки и балетной походкой поднялась на второй этаж. В кабинете главврача было накурено, а она сама нервно ходила из угла в угол. Увидев счастливое лицо Алисы, Лариса Ивановна резко остановилась и, задыхаясь от злости, закричала: «Ты от чего такая счастливая!? У нас ЧП. Остапенко убил и сожрал пятерых малышей».

– Я с мужем помирилась. Он уже не нуждается в твоем лечении. Он такое вытворял со мной в постели, что это сказка, – томно произнесла Алиса.

– Что ты сказала? – удивленно посмотрела на Алису главврач. – Ты с Володей занималось любовью после того, что увидела в кастрюле у людоеда?

– Да, а что тут такого? Он был прекрасен.

– Кто, людоед?

– Причем тут людоед. Мой муж, Володя. Наконец-то я нашла недостающее звено в наших отношениях.

– И что это за звено?

– Острозаточенный кухонный нож. Я ему хотела перерезать горло, после того, как вернулась от людоеда. Представляешь, обнаженная амазонка с идеальной фигурой и красивой грудью, хватает за волосы своего неверного мужа, подносит к его горлу нож и… не убивает. А после этого ложится с ним в кровать и он, он любит ее, любит, любит, как последний раз в жизни. И от этой любви зависит его будущее, его жизнь. Сегодня ночью я поняла главное: мужчину нужно правильно замотивировать страхом, ужасом, болью.

– Подожди, а как же Гарик. Ты говорила, что он самый лучший, самый ласковый, самый нежный и самый любимый. Ты говорила, что от него у тебя сорвало крышу, что у тебя в жизни еще не было такой любви.

– Все что я говорила – правда, но у Гарика не было страха, настоящего животного страха, когда на карту поставлено все. Он дрожал от страсти, он брал меня силой, уверенностью, любовью, а Володя – делал то же самое, дрожа от страха. Одно неверное движение, одно неудачное слово, и все, мой холодный голос и приговор. Он боялся потерять меня, организм работал на грани возможного, произошел небывалый выброс адреналина, который спас ему жизнь. Он вновь стал самым желанным моим мужчиной.

– И что будет теперь с Гариком? Он же тебя любит? Он с ума сходит от тебя. Ты же была его первой женщиной.

– Я из него выжала все, что могла. Он хороший мальчик, но сделать лучше, чем было – он не сможет. Пусть эта дикая страсть останется в прошлом. У меня есть муж, вполне успешный мужчина, и я теперь знаю, что нужно делать для того, чтобы он стал привлекательным в постели.

– Ты будешь бросаться с ножом на мужа, перед тем как лечь с ним в постель?

– Можно и с ножом. В учебниках психологии описаны сотни способов возбуждения у объекта чувства страха. Я воспользуюсь мировой практикой.

– Ты страшный человек, Алиса. Тебе лечиться надо.

– Нет. Я красивая и непредсказуемая, но не такая жестокая, как ты думаешь. Просто во всем должна быть своя логика. Что еще может предложить мне этот мальчик? Я была у него первой женщиной, и он был неотразим, но второй раз он не сможет повторить даже то, что было. Мой первый мужчина со мной провел только одну ночь. Он был намного старше меня. Я была счастлива, я сходила с ума от его губ, рук и благодарю его, что он сделал все красиво и нежно. И больше мы с ним не встречались никогда. Я страдала, я плакала, я искала его, ревновала, но он так и не пришел ко мне, потому что он был первым.

– Погоди, я не поняла. При чем тут Гарик? – возмутилась Лариса. – Ты сама меня просила, умоляла дать возможность переспать с ним и забрать на ночь Владимира. У тебя, что, крышу сорвало после общения с людоедом? Как ты могла прикоснуться к мужчине в такую ночь!?

– Это была ночь откровений. Я рассказала Владимиру о своем первом мужчине, и о своей первой любви к 18-летнему кучерявому мальчишке. Славка был похож на Гарика. Я его любила. Я хотела быть с ним, но родителям нужен был образованный мужчина из хорошей семьи. А у Славки не было профессии, но он классно читал стихи. И накануне свадьбы с Владимиром я отдалась ему первый и последний раз. Я любила его, как дикая кошка, как безумная женщина. И Славка сходил с ума от меня! Я поступила плохо, но я сделала то, что хотела, о чем мечтала! Я эту любовь видела во сне! А еще на свою свадьбу я пригласила всех своих мужчин. И с каждым из них танцевала в свадебном платье. И гости аплодировали мне. Они думали, что эти парни из балетной студии. А это были мои любимые мальчики. Теперь Володя знает все! И он любил сегодня реальную женщину, а не придуманный образ. А я ему за это простила измену.

– Ты ревнуешь своего мужа ко мне? – внимательно посмотрела на Алису Лариса Ивановна.

– Ревновать к тебе!? Да кто ты такая, чтобы я, первая красавица Казантипа, ревновала к тебе своих мужчин! Считай, что я отдала своего мужа напрокат одинокой женщине на одну ночь в качестве благотворительной помощи. А прямо сейчас я возвращаю твоего Гарика. Я получила от него то, что хотела, и больше не претендую на это юное создание. Можешь забрать его себе или познакомить с нашей аспиранткой. Она молодая, красивая, ей будет интересно покопаться в его душе, утешить юношу, приласкать, поцеловать и полюбить страстного и неутомимого мужчину, который, благодаря мне, уже все умеет.

– Погоди, ты что-то скрываешь? – остановила Алису главврач. – Этот бред расскажешь подружке в парикмахерской. А теперь правду, что произошло вчера между вами?

– Мне скрывать нечего. Он все знал об этом больном, он знал, что Остапенко выскочит на улицу с топором, поэтому спрятался на крыльце, а когда больной вышел из дома, сбил его с ног и связал. Причем бил он его по затылку, так, чтобы вырубить навсегда. Я ему сделала замечание.

– Людоеда пожалела, – усмехнулась Лариса.

– Я не знала, что он людоед. Я к душевнобольному приехала, а не к людоеду. А Гарик скривил губы и с ухмылкой бросил мне сквозь зубы, что он «восстанавливал историческую память. Убийца должен знать, кто в доме хозяин».

– А хозяйкой в доме должна быть ты, – улыбнулась Лариса. – Думаю, что ты не права. Остапенко был осужден за тройное убийство. Плюс топор, нож, заточка. Крайняя необходимость.

– Не о том я тебе говорю. Он отомстил мне за то, что я ему сделала замечание. Он раньше меня понял, чем занимается Остапенко. Там вонь жуткая стояла. И Гарик предложил мне осмотреть кухню. Я сняла крышку с кастрюли и увидела там голову ребенка. Меня чуть не вырвало прямо на кухне. Я выскочила на улицу, меня всю трясло, я рыдала в машине. А Гарик спокойный, как бегемот, садится рядом и начинает меня успокаивать. Вначале он меня до истерики довел, а потом стал демонстрировать свое превосходство над неразумной бабой. И это после того, что было между нами! Да мой муж ни за что не пустил бы меня в дом к людоеду, потому что он меня любит, а Гарик самоутверждался на мне. Он санитар – я врач. А между санитаром и врачом никакой любви быть не может! А еще он говорил, что психа этого надо было убить при задержании, потому что его не расстреляют, а такие добренькие доктора, как я, выпустят Остапенко на волю лет через десять. Так что забирайте этого Гарика и лечите его от злобы и ненависти. Он мне больше не нужен!

– Не смогла ты покорить Гарика, – улыбнулась Лариса. – Ты проиграла, Алиса. Не будет он тебе подчиняться ни на работе, ни дома, потому что он настоящий мужик. А твой Володя – маменькин сынок. Вы просто созданы друг для друга. Продолжай играть роль строгой мамаши, и ему будет с тобой уютно.

– Гарик потенциальный убийца! Если б он знал, что перед ним стоит людоед, он бы убил Остапенко при задержании, – подошла вплотную к главврачу Алиса. – Он бы убил его без суда и следствия.

– С Гариком я разберусь без тебя, – перешла на официальный тон Лариса Ивановна. – А то, что он хотел убить людоеда, – это нормальная реакция мужчины. Людоед обречен. Он убил пятерых детей. Его прикончат в СИЗО сами уголовники до суда.

В этот момент раздался резкий телефонный звонок.

– Это межгород, – показала на телефон Лариса. – Не уходи.

– Из республиканской больницы беспокоят, – пояснил красивый мужской голос. – Мне нужен главврач.

– Я вас слушаю.

– С вами говорит заведующий первым отделением.

– Виктор Иванович, я узнала вас по голосу.

– Ларисонька, извини за официальный тон, но у нас ЧП и я немного волнуюсь. Сегодня ночью убили колдуна Ивана.

– Как убили?

– Традиционно для нашего отделения. Его задушили подушкой.

– И кто это сделал?

– Кто-то из больных, мы сейчас выясняем. Как вы понимаете – это не главное. Проблема в другом. Колдуна Ивана привезла на ВКК Алиса Викторовна с чужим паспортом и выкидным ножом, который эксперты признали холодным оружием. Я бы хотел с ней поговорить, она далеко от вас?

– Рядом. Я могу передать ей трубку.

– Буду премного благодарен.

Лариса протянула трубку Алисе Викторовне.

– Я слушаю вас, – тихо произнесла Алиса.

– Алисонька, милая, любимая – это Виктор Иванович тебя тревожит. Как ты там?

– У меня все нормально. А что случилось?

– Убили колдуна у нас в отделении. Убили больные. У нас других вариантов не бывает, но в этом деле есть один неприятный момент. При осмотре в приемном покое у колдуна нашли выкидной нож с большим лезвием. Нож признали холодным оружием. Это серьезное нарушение. Мы будем готовить приказ об увольнении того, кто допустил преступную халатность при транспортировке больного в республиканскую психбольницу. Мне нужны полные данные твоего санитара.

– Виктор Иванович, это я виновата. Я не разрешила обыскивать больного перед отправкой в больницу.

– Это ничего не меняет: разрешила, не разрешила. Есть инструкция, которая написана кровью сотен людей. Санитар обязан строго выполнять эту инструкцию, и все. Ты тут не при чем. Твоей фамилии нет ни в одном документе. Может, ты ко мне в гости приезжала, хотела получить консультацию у своего преподавателя или просто на свидание к любимому мужчине. Кстати, последняя формулировка наиболее притягательна.

– Виктор Иванович, в этом ЧП виновата я! – повысила голос Алиса Викторовна.

– Судя по тому, как ты со мной говоришь, ты хочешь оставить этого мальчика на работе. Я могу это сделать только в одном случае, мы должны будем встретиться во время моего дежурства. Начиная с субботы, я дежурю в первом отделение с 20 до 8 утра. С нетерпением жду, только не тащи с собой этого мальчика. Он мне неприятен. Так ты приедешь?

– Да.

– Я надеюсь, ты меня правильно поняла: на свидание к любимому мужчине.

– Я вас правильно поняла, а что с колдуном случилось? Почему его убили?

– Я так думаю, сработал личностный фактор. Колдун оскорбил кого-то из санитаров, посчитал себя выше и умнее, чем эти ребята. И в этом была его ошибка. Ты же не забывай, в моем отделении неуправляемых процессов не бывает. Санитары полностью контролируют ситуацию и решения принимают сами, ни с кем не советуясь. Мы, конечно, отреагируем, строго накажем, может, даже премии лишим дежурную смену, но колдуна-то обратно не вернуть. Смерть – это необратимый процесс. Зато все остальное – в наших руках. Я тебя жду, любимая! Передавай привет Ларисе Ивановне. Надеюсь, она меня еще помнит.

Алиса положила трубку.

– И что он тебе сказал?

– Гарика хотят уволить за нарушение правил техники безопасности. А колдуна убили санитары. Я его предупреждала, чтоб он не конфликтовал с персоналом, но похоже, он так ничего и не понял.

– Вы долго говорили, есть какой-то вариант?

– Есть. Цена вопроса – одно совместное дежурство с моим бывшим преподавателем. Он пять лет добивался моей любви.

– И что ты решила?

– Пусть увольняют Гарика. Он виноват, пусть отвечает, а у меня новая жизнь с собственным супругом. Виктор Иванович такой мужчина, что после него я опять не смогу спать со своим мужем. Через его руки прошли все девчонки из нашей группы, и ни одна его не забыла до сих пор. Ну, я пошла. У меня прием.

– Иди, – кивнула головой Лариса. – Я его тоже запомнила, а вот у него бывают провалы памяти.

– Лариса, извини. Забыла сказать. Он тебе привет передал, так что можешь заехать к нему в гости. И еще, я не буду больше посещать особо опасных больных из твоего списка. Осмотри их сама, и сделай так, чтобы Гарик ко мне больше не приставал. Я не хочу его видеть и тем более разговаривать с ним. Между нами все кончено.