Текст книги "Концерт Патриции Каас. 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный"

Погорельцы

ПРИГЛАШЕНИЕ

«Свиридов Анатолий Иванович приглашает мужиков на разговор в субботу часов эдак в десять утра.»

Жители читали объявление, качали головами.

Кто такой Свиридов – на поселке уже знали, а кто не знал – тому толково объясняли.

Кто объяснял, что этот тот самый мужик, что приезжал к Михеичу попарится в бане и с которым ихний волк с антихристовым именем разговаривал на человечьем языке.

Кто объяснял, что это тот самый полковник, что поставил на уши всю власть в городе, прикрыл притон с девками и пересажал жуликов.

Кто объяснял, что это тот самый начальник из Москвы, которого прислали в этот секретный заповедник дураков, и что он – колдун. И когда Ольга Нарыжная, жена Кузьмы-сварщика, с ним поговорила, то у нее сразу кость в ноге срослась, а у мужа ейного в заначке заместо двух бутылок белой оказался старый валенок …

Но очень многие работали в научном центре и посмеивались над этими разговорами.

УТРОМ В СУББОТУ

А утром в субботу около обгоревшего фундамента дома культуры клубилась порядочная толпа мужиков, среди которых затесались и бабы – из самых бойких и горластых.

Поэтому скучно не было, подначки, смех и балагурство развлекали толпу. Они и не заметили, как подъехал Свиридов, и увидели его уже на куче горелых бревен.

– Привет вам, мужики! – он поклонился. – Я смотрю – и бабы нас своим вниманием не обошли. Ай, да бабы! Нашу бабу как ни поставь – все едино лучше нету! И ядрена, и пригожа, и для любого дела гожа!

Переждав хохот Свиридов продолжил.

– Спасибо вам, что пришли. Долго говорить – холодно, сами видите – посидеть, спокойно поговорить – негде. А детишкам где кино посмотреть, песенку разучить, хоровод завести, книжку почитать? А парням с девками танцы потанцевать? А солидным людям на них посмотреть, свое вспомнить? Негде. Был тут клуб, да сгорел. Пусть был он маленький, тесный, а как мне рассказывали – шли сюда все с охоткой, с радостью и праздником в душе.

– Короче, оратель… Без сугреву… – проворчал кто-то в глубине толпы.

– Так ты ж стоишь – вот тебе и холодно. Предлагаю согреться, как спокон веков наши отцы и деды согревались – топорок в руки и айда бревнышки тесать. Давайте себе сами клуб построим, своими вот этими руками. Фундамент тут остался целый, проверили. Бревна, пиловочник, другие материалы – привезут. Только строители заняты починкой тех домов, что век не ремонтировали и жить в них уж совсем невмоготу стало. Поэтому кто умеет топор держать, пилой руководить и гвоздь забивать – может потрудиться на благо общества.

– Растащат…

– А кто здесь хозяин? Да не я, а вы здесь хозяева! Если захотите – никто щепки не унесет. Захотите – будет клуб, не захотите – все растащат у вас же со двора. Так что решайте, мужики. Дайте мне знать. Решите – в следующий выходной и начнем, благословясь.

– А ты что – благословлять придешь или с нами работать?

– Приду топором помахать – давно не приходилось.

Свиридов уехал, а народ еще долго бурлил, громко переговариваясь и обсуждая.

Расходились группами – по улицам, кто где живет, а к вечеру к Михеичу домой пришли степенные уважаемые мужики на разговор.

А на другой день к старому пожарищу приполз бульдозер и, пуская струйку дыма, начал сгребать снег, уголья да головешки.

Бульдозер уехал, сопровождаемый кучкой мальчишек, а ему на смену приехал грузовик с прицепом и вывалил новенькие бревна. Мужики постучали – хороши.

САКСОФОН

На застекленной наружной стене холла 401-го корпуса постоянно появлялись небольшие объявления на листах писчей бумаги – именно там появилось первое объявление «Сегодня праздник у девчат, сегодня будут танцы».

Но теперь там были две постоянные полоски бумаги – на одной надпись «СЕГОДНЯ», а на другой – «СКОРО».

Под надписью «СКОРО» появился рисунок саксофона.

А затем этот рисунок переместился под надпись «СЕГОДНЯ» – и зал кафе вечером был полон.

Очень многие догадались, и именно так все и произошло – перед зрителями-слушателями появился Черномырдин с саксофоном, и рядом с ним была Полина Ерлыкина и стойка с другими духовыми инструментами.

Оркестр – рояль, ударные, скрипка и гитара – отодвинулись на второй план.

С первых звуков зал замолк и изредка выдыхал при смене мелодий – смены инструментов зрители даже не замечали, завороженные музыкой. Звонко пела труба, интимно напевал кларнет, басовито разговаривал фагот, откровенничал саксофон а все остальные инструменты деликатно аккомпанировали Черномырдину.

А когда он заиграл откровенно танцевальные мелодии – на середину зала вышли Свиридов и Докукина, и это был такой красивый аккомпанемент солисту!

И вечер кончился всеобщими танцами, и потом все так тепло и сердечно благодарили Черномырдина, что тот даже прослезился.

– Как, Полиночка, как я выглядел? – спрашивал Семен Гаврилович Полину.

– Сема, ты выглядел изумительно! Ты так сегодня играл!

– Полиночка, я играл для тебя!

НАРВАЛИСЬ

– Можешь заскочить ко мне? Прямо сейчас?

– Уже иду, Витя.

– Галина, я у Скворцова.

В кабинете у Скворцова был обычный рабочий беспорядок – на столе кучи бумаг, у стены рабочий верстак, заваленный инструментами и какими-то образцами, а на приставном столе какая-то сковородка с четырьмя ручками и черным кубиком на ней.

– Привет! Что случилось?

– Привет. Кажется, мы нарвались … И очень серьезно. Возьми этот кубик.

Свиридов протянул руку и попытался взять кубик со сковороды.

С первого раза ему это не удалось, и лишь со второго захода, приложив силы он приподнял кубик над поверхностью сковороды и стал его разглядывать.

– Плотность?

– Около 100 грамм на кубик сантиметрум.

– Да-а… А твердость? Температура плавления?

– Твердость около восьми, а расплавить пока не удалось.

– Теперь рассказывай.

– Суковицина старшая расшифровала дискету еще первого доктора, Благова, и оттуда посыпалось. Мы знали только «металликум», но воспроизвести не смогли. А там много чего еще есть. Вот этот кубик мы воспроизвели по записям – они его назвали «пудик». Пудик и есть! Вон там лежит пластинка «ринокса», а там кусок «брульянта».

– Что за звери?

– Это названия из дискеты. «Ринокс» – материал странный. Плотность около 0,7, а твердость не менее 10 – померить нечем. Судя по описанию, он может быть от прозрачного до слабо окрашенного кремового. Коэффициент преломления – опять же по описанию – меняется во времени по непонятному закону. Может люминесцировать и лечить болезни. А еще в него можно впечатывать изображения, как в «металликум», но это изображение может появляться и исчезать.

– А прочность?

– Разрезали лазером, и то с трудом. А «брульянт» по внешнему виду и всем показателям напоминает натуральный алмаз, только чуть-чуть помягче – твердость около 8,75, но вроде бы в природе и такие мягкие алмазы встречаются. Судя по записям можно получить в виде черного прозрачного материала с коэффициентом преломления алмаза.

Свиридов повертел в руках «брульянт».

– Что еще?

– Там всего, как я сказал – вагон и маленькая тележка. Но они эти материалы не исследовали, а только кое-что нашаривали и описывали. Мы попробовали воспроизвести «гвоздюку» …

– И кто у них названия придумывал! Ну, и что это?

– А вон там лежит черный стержень. Попробуй молотком, только не очень сильно.

Свиридов повертел в руках черный стерженек, поставил его на тиски и легонько ударил молотком. Молоток отскочил, как от обратного удара. Свиридов ударил сильнее – и сильнее отскочил молоток.

– И долго он будет так сопротивляться?

– Не знаю. Этот образец уже разнес на куски лабораторный пятитонный пресс.

– Так. А деформацию измерить удалось?

– Дудки! Нет никакой деформации!

– И много еще у тебя в рукаве?

– Это все, что мы попробовали воспроизвести. А в записях есть диковинки и похлеще. «Дурилка» – немагнитный материал, чувствующий магнитное поле. Можешь себе представить? «Оникс» – материал, невидимый в оптическом диапазоне. «Стеклышко» – излучающий в звуковом диапазоне при освещении светом определенного диапазона волн. «Пуся» – материал, самостоятельно перемещающийся к источнику тепла. «Крючок» – материал с памятью, но в отличие от современных не с двумя стабильными состояниями, а как минимум с тремя. Хватит?

– Хватит. Реферат по записям готов?

– Еще бы. Единственный рукописный экземпляр.

– Вот это хорошо. Регламент на получение «пудика» и «брульянта»? Черного?

– Напишу.

– Как ты считаешь, они случайно наткнулись на эти чудеса?

– Не похоже. Они что-то искали. Но не нашли, насколько я мог понять.

– Проверяй все прописи подряд. И, главное, особое внимание невоспроизводимым записям – если есть возможность, надо установить время проведения экспериментов. Приказ я сочиню для проведения этих работ, чтобы ты не считал их хобби.

СВАТОВСТВО ВОЛОЖАНИНА

– Вы бы только видели, Израиль Моисеевич! Это было что-то совершенно невообразимое!

– Рассказывай, Гриша, рассказывай.

– Мы поехали к родителям Даши свататься. То есть сватать Дашу Юре Воложанину.

– И много вас поехало?

– Нет. Отец с мамой, я и Юра. А Даша уехала раньше. Значит приехали мы, вошли в избу. Изба у них большущая, с настоящей русской печкой и полатями, с образами. Видели бы вы, как отец с мамой образам поклонились! И Юра тоже, зазря что неверующий. Познакомились – все чин чином, с мамой Даши Оленой Ксенофонтовной, отцом Федором Антиповичем, с ее младшей сестрой Надей и братьями Петром и Глебом. Все, как полагается, очень торжественно, а отец как-будто всю жизнь только сватовством и занимался.

– Ну, а Юра-то как? А Даша?

– Даши в горнице не было, а Юра … Хоть и не первый раз был у них … столб столбом! В форме, с наградами, но стесняется – спасу нет! Сели за стол, отец бутылку ставит и начинает разговор – мол, у вас товар, а у нас купец … Нам с ее братьями и смешно, и интересно. А отец Юру представляет, хвалит его. А потом и говорит …

– Вы Юрия Николаевича знаете, знаете, что у них с Дарьей Федоровной любовь образовалась. Но обычай не нам менять, и что бы они там промеж себя не решили, нужно родителей спросить. Родители Юрия Николаевича далеко, а отец у него не так давно умер …

– Царствие ему небесное!

– Мать Юрия Николаевича дала молодым свое благословение, а вот мы с женой вроде посаженные родители будем. И по обычаю пришли просить вас отдать свою дочку Дарью Федоровну в жены Юрию Николаевичу. Он молчит – ему по обычаю говорить тут можно только о том, как он любит свою желанную, да как уважает ее родителей – да что тут говорить, вы ведь уже познакомились. Но спросить и вас, и Дарью Федоровну все равно надо, таков обычай.

– Спасибо, Анатолий Иванович, что наши обычаи помните и знаете. Мы с женой уже думали об этом, но Дашутку спросить все равно следует. Дарья!

– Тут Даша входит – бледная, как снег. И говорит: папа и мама, отдайте меня Юрию Николаевичу в жены, я люблю его. Тут Юра встает рядом с нею и тоже просит ее родителей отдать ему в жену дочь их Дарью Федоровну.

– Ты так подробно рассказываешь …

– Во-первых, мне было очень интересно, я первый раз был на сватовстве. А во-вторых, я теперь столько нарисовать могу!

– И как было дальше?

– А дальше Даша и Юра встали на колени, и их благословляли иконами …

– Образами…

– Ну, да, образами. Потом уже неинтересно было, там о свадьбе говорили, о всяком приданом …

– Вот интересно, а что Свиридов дает молодому в качестве приданого?

– Не поверите – квартиру в Москве трехкомнатную с обстановкой, посудой, бельем и всем прочим.

– Неплохо. Только ее родители привыкли домом жить, усадьбой.

– Но квартиру в Москве они поняли и приняли. И со своей стороны Дашино приданое объявили – перины, пуховики, покрывала да подушки, платья да шубейки … Скоро свадьба будет, вот сорок дней пройдет с похорон отца Юры. А свадьбы наших мам уже на днях, уже и платья сшили, мальчикам праздничные костюмчики … Комнаты для молодых приготовили …

РАБОТА ТОПОРИКОМ

Около расчищенного фундамента клуба мужики к воскресенью подготовили рабочую площадку, и Свиридов оценил это. Свиридовы приехали всей семьей, а в багажнике японского внедорожника пузатился большой армейский термос.

Свиридов, здороваясь, прошел по площадке. Он был в короткой меховой крутке и с аккуратным топором в руке.

– Привет, мужики! Добрый день, бабоньки! Кто тут сегодня главный?

Он уважительно пожал руку бородатому старику.

– Куда встать мне?

– А что ты можешь, паря?

– Топориком помахать могу, камень тесать да стены класть. Помаленьку все могу.

– Вон у нас толком тесать бревна разучились, давно избы не ставили. Иди вон туда.

Старик отвернулся, но искоса наблюдал за приехавшим начальником – что может?

А Свиридов не спеша подготовил себе место, с помощью мужиков закатил хорошее бревнышко, закрепил его, поплевал на ладони. Топор в его руках застучал ровно, но без спешки. Мужики, что смотрели на его работу, одобрительно переглянулись и пошли по своим местам.

Свиридов прошел край бревна начерно, скинул куртку и пошел начисто.

Подошел старшой, постоял. Провел рукой по готовой плоскости.

– Где ты так намастерился, паря?

– На лесоповале, отец.

Свиридов ответил не прекращая наносить равномерные удары топором, из под которого отлетали ровные плоские щепки.

– Мне сказали, что ты большой начальник.

– Отец, я еще и человек.

– Работай. Руки у тебя растут откуда надо …

Гриша пристроился на остатках фундаменты с альбомом, к нему быстро присоседились знакомые – Аришка, ребятишки сварщика Нарыжнова, мальчишки. Гриша рисовал и показывал им рисунки, и грел руки за пазухой.

Тоня с небольшим термосом обходила работающих, угощала их горячим чаем.

На прицепе приехала походная кухня и из котла потянуло домашним запахом.

На обед все разбились на группы.

Свиридова позвал Музыкантов.

– Анатолий Иванович, двигай сюда, к нам!

Мужики потеснились около костра, кто-то протянул ложку и котелок с борщом.

– Антонина Ивановна, присоединяйтесь! Гришка, ты где? – это уже позвала Мария Богдановна, стуча половником по котелку.

В этот день положили только один венец нового клуба, но заготовили еще несколько.

А главное – сложились тесные группы, потрудившиеся вместе, посидевшие вместе за костерком, почувствовавшие руку друг друга.

РЕФЕРАТЫ

– Командир, вы просили рефераты сотрудников Иванищевой. Вот две папки.

– Спасибо, Галя. Как ваша сестра?

– Бесится, но терпит. Гоняет бедного Аркашку – страсть. Но он терпит.

– Пусть Валю осмотрит Умаров. И напомните Скворцову, что пора показывать коллекцию драгоценностей.

– Уже напомнила. Обещал представить перечень завтра. К вам на прием просилась Анна Кутенкова.

– Свяжитесь с ней. Пусть приходит.

Свиридов не изменил своим привычкам – он в течение дня мог появиться в любом месте территории, причем в любое время. И к этому привыкли не только монтажники, которых он навещал чаще других, но все остальные.

Некоторые из его посещений были обязательными – он провожал каждую смену на установку и если появлялся на установке, то только либо в самом начале смены, либо перед ее концом.

– Галя, пригласите Кутенкову.

– Здравствуйте, Анатолий Иванович!

– Здравствуй, Анюта! Как поживаешь? Как там ваша гостья?

– Хорошо, Анатолий Иванович. Все в порядке. Валерий Тагирович занимается со мной, ругает, но не сильно. А наша Олеся в порядке, здорова, кланяется вам. Отец с мамой ее уже за дочку считают.

– Видишь, как хорошо. Так что за дело у тебя ко мне?

– Так отец с маманей решились, Анатолий Иванович. Согласны переезжать сюда. Отец к брату двоюродному в тайгу ходил, спрашивал совета. Тот посоветовал – он откудовато про вас знает. Говорит, переезжайте, все хуже не будет.

– Это хорошо, Анюта. И ты будешь к родителям поближе.

ЛОШАДИ

Через несколько дней две большие фуры остановились у старой избы на опушке леса. Из одной вылез Пармен Порфирьевич и стал выводить лошадей. Лошади немного упирались, но войдя в теплое стойко принимались жевать сено. А из другой фуры офицеры стали выгружать вещи и под руководством Аксиньи Паисьевны заносить в дом. Им на помощь пришли сварщики Михеича и несколько женщин из больницы. Прибежала Анюта, и в избе затеплилась жизнь.

Когда вечером проведать новоселов приехал Свиридов, то окна избы весело светились, а на столе стояло скромное угощение. И несколько женщин из больницы, и несколько монтажников Михеича сидели за столом и встретили Свиридова веселыми приветствиями.

К лошадям Свиридов тоже зашел, погладил их и поговорил с ними.

А утром на конюшню устроили набег мальчики во главе с Дашей и Любой, и надо сказать – к взаимному удовольствию. Лошади были рады, а уж как рады были мальчики! Тем более, что с ними вместе знакомиться пришел Сандал, который обнюхивал лошадей, а они обнюхивали его.

Аксинья Паисьевна и Олеся тоже с удовольствием знакомились с мальчиками, с Дашей, с Любой, с зашедшей к ним Дианой.

В просторной избе появился чуждый предмет, воспринятый с известным удивлением и недоверием – холодильник. И Пармен Порфирьевич, и Аксинья Паисьевна не могли взять в толк, зачем этот шкаф нужен – за дверью, в сенцах всегда было холодно.

А больше всего новоселы были рады молоку – обыкновенному коровьему молоку. Пусть оно было в бутылках, но зато настоящее. Картошку, огурцы и помидоры они привезли свои, хлеб Аксинья Паисьевна с Олесей пекли в русской печке, а вот молоко – раньше оно было нечастым гостем на их столе.

ЭТО ТОЖЕ ТЕРАПИЯ

Еще через несколько дней лошадей стали выводить – вываживать, и мальчики даже попробовали сесть верхом. А когда привели в порядок розвальни, то радости не было предела.

Всей кучей мальчики с Дашей или с Любой садились в сани, Пармен Порфирьевич брал в руки вожжи и они трусили по дорогам среди леса.

К лошадям приходили пациенты из больницы. Прикармливали хлебом, гладили, разговаривали с ними. А женщин Пармен Порфирьевич катал в розвальнях. Среди женщин, с удовольствием повизгивающих в санях на поворотах, была и Диана.

После работы лошадок чистили. Скоро в помощь Пармену Порфирьевичу стали приходить монтажники Михеича, стала приходить Диана, стали приходить мужчины из больницы.

– Это – тоже терапия, – заявила главврачу Диана, и тот не посмел ей возражать.

ИССЛЕДОВАТЬ КРОВЬ

Агелина Митрофановна с планами и программами пришла с утра, и конечно с Умаровым – без него она уже к Свиридову не ходила. Все бумаги она передала еще вечером, и Свиридов познакомился с ними. Поэтому разговор был коротким – всего часа на два.

– Что же, Ангелина Митрофановна, материалы, подготовленные вами с Умаром Эрнестовичем, я посмотрел. Мне они показались дельными. Но вот генетические исследования родителей наших мальчиков и некоторых из сотрудников стоило бы расписать более подробно. Мне представляется, что туда входят не только анализы ДНК и полная расшифровка состава крови пациентов …

Иванищева уже привыкла к тому, что Свиридов прекрасно разбирается в любых тонкостях, поэтому разговор сразу пошел на профессиональном уровне.

– А вот этого я ждал от вас, – Свиридов выудил из пачки бумаг план работ по исследованию влияния излучателей на наследственность.

– Я ожидал, что вы забракуете первоначально предполагавшиеся исследования на живых образцах – на морских свинках, и справедливо замените все исследованиями образцов крови.

– А если знали, то почему сразу об этом не сказали? Мы бы не писали вам такие обоснования …

– Мало ли что я знаю, ведь специалисты здесь – вы. Свинок для некоторых опытов мы все равно оставим – их удобнее исследовать на длительность и комплексность, но основные исследования, как вы справедливо указываете, можно производить на образцах крови. На хорошо исследованных образцах крови, и именно в образцах может быть сложность.

– Какая?

– Образцы должны быть одинаковыми с одной стороны, и разными – с другой стороны. Сколько нам понадобиться крови? Можно ли использовать законсервированную кровь для переливания?

– Мы с Умаром Эрнестовичем думали над этим. Желательна относительно свежая кровь здоровых людей, но образцы крови сотрудников центра тоже надо будет исследовать. Поэтому объем исследований будет весьма большим – надо ведь нащупать область чувствительности.

– Вот это, как мне кажется, нужно не только расписать более подробно, но и привлечь Потаповича и планирование эксперимента для сокращения числа опытов.

– Это позволит сократить число экспериментов, Ангелина Митрофановна. Мы это сделаем, Свиридов.

– А как с исследованием крови круга родителей наших мальчиков?

– Мы отобрали образцы крови пока только у всех родителей мальчиков. Доступных родителей … Аналитики работают в четыре смены, и дней через десять мы будем иметь исчерпывающие результаты.

– Ничего неожиданного пока не наблюдаете?

– Пока нет. Но еще рано делать выводы.

– Да, и еще. А насколько пригодна кровь смешанная – одной группы, но различных доноров?

– А этого никто не знает. Это исследовать надо, но уже после обнаружения области чувствительности.

– Да. Я боюсь, что в ходе работы мы выйдем еще и на другие задачи, которых мы пока не видим.

– Вполне возможно. Ну и что?

– А ничего, Ангелина Митрофановна. Просто вашим сотрудникам нужно быть к этому готовыми. Что мы делаем в первую очередь?

– Ищем область чувствительности. А это можно делать на любых образцах крови.

– Я несколько не уверен в этом – разная кровь может иметь различную чувствительность, но начинать все равно нужно так, как вы говорите.

– Я думаю, Свиридов, что если область чувствительности существует, то она для разной крови или одна, или расположена рядом. Другое дело, что чувствительность крови разных групп может отличаться весьма существенно.

– Видимо так, учитель.

– Но я сомневаюсь …

В конце концов в итоге был составлен набросок плана и режимы для первых прикидочных экспериментов, а начинать их следовало после завершения полного анализа живой крови, крови сотрудников и родителей.

А тем временем расширенная стеклодувная мастерская осваивала небольшие емкости из кварца для исследования образцов крови. Кварцевых емкостей нужно было много, и их старательно стерилизовали и упаковывали.

СИГНАЛ ОТТУДА

Рано утром позвонила Полина и взволнованно просила принять их с Олегом.

Свиридов взглянул на Галину – она вышла.

– Так, успокоились. И по порядку. Кто будет говорить?

– Пусть говорит Олежек …

– Так, дядя Толя. Ночью я проснулся от мысленного разговора. Разговаривали мужчина и женщина на английском языке. Прием был замусоренный помехами и я подключил маму.

– Они разговаривали о субботней поездке в кафе, о бензозаправке, которая не работает, и о том, что нужно будет выехать пораньше и по дороге заехать в супермаркет. Типичный разговор супругов, проживших много лет вместе.

– Затем мужчина ворчал на женщину за подгоревшую рыбу, а она успокаивала и ласкала его.

– Дальше они легли в постель. Разговоров больше не было, а затем сигнал исчез.

– Прелесть-то какая! Значит, где-то сравнительно недалеко есть англоговорящие телепаты? Кто они? Что можно сказать по особенностям разговорных оборотов, жаргонным словечкам, особенностям построения фраз?

– Речь правильная, грамотная. Мне показалось, что у женщины небольшой акцент. Профессиональных слов не было.

– Было ли что либо, позволяющее оценить местоположение этих супругов?

– Ничего. Кроме часового пояса. Мы оценили, что в конце контакта у них было уже ранее утро – то есть разница примерно часов в восемь.

ГДЕ-ТО в АМЕРИКЕ

Свиридов нажал кнопку.

– Дежурный по штабу майор Портнов!

– Майор, мне нужна карта мира с часовыми поясами. И подробная карта тихоокеанского побережья США.

– Думаешь, это в штатах?

– Ну, а где еще? Если по меридиану – то смещения не будет. А на запад восемь часов – это наша территория.

Потом они с интересом изучали карту, и в результате Свиридов продиктовал шифровку в Москву – какие интересующие нас объекты находятся между такими-то меридианами.

Ответ пришел сравнительно быстро. В этих координатах предположительно находился исследовательский центр, занимающийся аналогичными работами …

– Можно предположить, что это бывшие сотрудники центра. И получили они свои особые способности при обстоятельствах, приближенных к нашим.

– Очень похоже. Что делать будем?

– Отслеживать сигналы. Если удастся, подключить меня.

Сигналы удалось перехватить только через неделю, и Свиридов «вслушивался» в разговор на бытовые темы, пытаясь уловить хоть какие-нибудь профессиональные слова или обороты речи.

«Подслушать» разговор удалось еще раза три, но зато в одном из разговоров прозвучало название города, куда супруги ездили каждую неделю, и название кафе, которое они посещали!

ТЕТЯ ЛЕНА, а у ТЕБЯ …

Лену Долгополову встретили радостно – как всегда, обступили ее, повели к ее любимой подушке.

– Как мне хорошо у вас, мальчики! Дима, ты меня раздавишь! Боренька, ну куда ты полез? Олежка, как хорошо ты массируешь!

Лена открыла книгу, нашла то место, где они остановились в предыдущий раз, начала читать.

Олег массировал ей ступни, а Боря устраивался у нее на животе. Он провел руками по животу Лены, погладил самый низ живота.

– Борь, ты чего? Ты что-то не туда нацелился!

– Туда, тетя Лена, туда. У тебя там уже человечек зарождается.

– Что!? Ты о чем?

– Ты, тетя Лена, беременна. Поздравляю тебя.

– Мы поздравляем тебя, тетя Лена!

– И Потапа тоже поздравляем.

– Ты … ты не ошибаешься? Ведь еще … еще рановато …

– А что бы сказал дядя Толя?

– Дядя Толя сказал бы – ну и дура же ты, Ленка!

– Нет, тетя Лена, я не ошибаюсь. Зародыш уже живет, и это факт. Что будет дальше – я не знаю, но думаю, что все будет хорошо.

– А кто будет? Ты уже можешь сказать, кто родится?

– Нет, тетя Лена, еще рано. Попозже – смогу.

ПОТАП, НАС УЖЕ ТРОЕ

– Потап, ты? Ты сидишь? Тогда сядь. Нас уже трое, Потап, милый мой!

– Врешь? Откуда знаешь?

– Боря сказал. Сказал, что я уже …

– Милая моя! Ты где?

– Я в холле четырехсотого …

– Стой на месте!

Лена положила трубку и отошла к окну – за окном лежал снег и была видна горка, с которой обычно катались мальчики. Она еще не полностью осознала все случившееся, но была рада той реакции, которую это известие вызвало у мужа.

Она знала, что у ребят Потапа был небольшой электромобильчик для передвижения по тоннелям – в него можно было втиснуть пять человек, его можно было разогнать до скорости 60 километров, но запас хода был очень мал – километров 20 – 30.

Так и было – Потап появился быстро, взбежав по внутренней лестнице. Он обнял Лену, стал целовать ее.

– Ты рада? Правда, это здорово, что у нас с тобой будет ребенок!

– Конечно … я рада … Ну, что ты так … Вон дежурная как смотрит … Потапчик, милый …