Текст книги "Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли"

Глава 6

Заглушив истерику успокоительным составом, я взвесила все «за» и «против», собрала легкую котомку и полезла в окно. К демонам этот слет, интриги и лазутчиков, способных к тотальному перевоплощению. К демонам заговор против королевы и мира с темными эльфами. Конечно, в подземелье у меня все еще имеется супруг, но он уже не доверчивый малый, сам кого угодно похоронит. Моя жизнь важнее политических игр, для меня так уж точно! И, вообще, не сложись сегодня все столь невероятно удачным образом, меня бы уже не было в живых.

Думая об этом, я, превозмогая дурноту, ловко спустилась по выступающим деталям стены и неслышно ступила на траву газона. Путь мой лежал через парк к западным воротам, где кучер, он же оборотень-кот, прячет разборную лестницу для побегов на ночные встречи. При помощи нее он, минуя липкий ствол хищной облепихи, взбирается на не задетые магией ветки и уже с них перекидывает лестницу за пределы ворот. Конечно, защитный контур в пять секунд уничтожает любое препятствие с границы, но если коту их достаточно для вальяжного спуска, то мне, тем более, хватит для прыжка. Одно пугало – высота. Но, ползя меж кустов к желанной свободе, я непрестанно бодрила себя злобой.

Исчезни я, кто бы тогда защитил моего сына от мечты стать «грифоном»? Кто бы отвечал раз в месяц на короткие письма этого самого сына и слал весточки его любящему отцу? Кто бы спасал воровского кардинала, ставил на место дочку мэра Фурри, помогал врачевателям и пополнял запасы всех столичных аптек? Кто бы приглядывал за моим садом и охотился на черного кролика? Сам Соро? Барон Нигье или достопочтенный Хусг со всей своей гильдией? Представила себе такой исход, и перед моими глазами, как наяву, островок зелени в Выжженной степи превратился в черное пятно, а сын последовательно облачился в униформу «грифенка», затем в щегольской костюм Тайного бюро, а после в воровское рванье, призванное слиться с серостью нищих улиц. И муж не вмешается ради спасения сына от собственных врагов, резонно решив, уж лучше лохмотья, чем погребальный костюм.

От грустных видений защипало в глазах, и нужные кусты самшита показались еще более дальними, чем были.

Пожри меня демоны! Тринадцать лет живу на поверхности и ни одного доверенного человека до сих пор не нашла. Связи не в счет. Они удобны, пока ты удобна, но стоит угодить в неприятность, и разбирайся во всем сама. За примером далеко идти не нужно, достаточно вспомнить договор Соро и советчиков, опасливо открестившихся от меня.

Я свернула, думая о том, что никто из них приютить меня не захочет. А мне-то нужно немного, всего лишь отправить весточку мужу и отсидеться где-нибудь сутки, пока в силу не вступит план B, согласно которому я в эльфийской Поднебесной в срочном порядке получаю статус ядоведа-экстраордината, а мой сын – личного стража. Ибо, по законам светлых эльфов, семьи экстраординатов должны бережно охраняться на территории других государств. Во всяком случае, именно это мне пообещал светло-эльфийский консул, чью супругу я избавила от аллергии на укусы комаров. Дело было менее полугода назад, надеюсь, он помнит об этом так же четко, как и я.

Активно работая локтями и коленями, я наконец-то добралась до кустов, свернула направо. Но через пару «гребков», вместо того, чтобы выбраться к фонтану, я вдруг оказалась в кустах перед беседкой. Пока, отфыркиваясь, из них выбиралась, ночная рубашка, поддернутая булавками с боков, вдруг превратилась в вечернее платье. Спутанная коса рассыпалась по плечам гладкими прядями. Руки из исцарапанных стали ухоженными, чистыми, а котомка обернулась искусно вышитой жемчугом сумочкой для балов. Мысль о том, что меня нашли, каленым железом прожгла область сердца, подстегнула вскочить и побежать.

Я вскочила. Я побежала. Сделала с десяток шагов, зацепилась каблуком иллюзорных туфель за не менее иллюзорное платье и с испуганным вскриком влетела в беседку. Ребра отозвались болью, я – отборной руганью, над головой вспыхнул свет ночника.

– Отличные обороты! – похвально отозвался кто-то, и в поле моего затуманенного зрения вначале появились мужские ноги в парадных туфлях, затем бутылка коллекционного вина и рука. – Вы целы? – поинтересовался неизвестный. Он помог мне встать, а затем и сесть на небольшое сиденье, отделенное от соседних витой решеткой. – Не сильно ушиблись?

– Не-е-ет, – выдохнула сквозь зубы и зашипела, остро желая выругаться еще раз.

– Если хотите повторить недавнее высказывание, я очень даже за, – заметил догадливый незнакомец, продолжая стоять. – Хотелось бы запомнить тот в высшей степени образный отрывок между глоткой грыса и задним проходом демона.

Отрывок я вспомнила и зажмурилась. Да с такими оборотами не все портовые грузчики знакомы, не говоря уже о двадцатилетних прелестницах в бальных платьях.

– Вы этого не слышали? – не то предположила, не то предложила я смущенно, обращаясь к мужским ногам. Разогнуться и посмотреть в лицо собеседника не получалось. Пока.

– Да? В таком случае я, наверное, и не видел, как вы ползли, – тактично заметил обладатель туфель и сел слева от меня.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны.

Я опасливо скосила взгляд. Ну, что сказать, к туфлям и темному парадному костюму прибавились широкие плечи, чуть горбатый нос, цепкий взгляд из-под густых бровей и абсолютно лысая голова.

Советник Волль?

Кажется, я почти прошептала его имя, но потом одернула сама себя. У Грефрана Волля не может быть бровей, да и ресниц, к слову, тоже. И щетины, и вот тех волосков, что выглядывают из-за ворота чуть расстегнутой рубашки. А может, это просто игра теней? И передо мной не кто иной, как Блик нашего королевства? Или все-таки гость из соседней страны, где жарко и нет моды на пышные шевелюры?

– Что ж, допустим, я забыл, «как» вы ползли, – проявил он любезность, – но мне бы хотелось знать, «куда». Вы определенно спешили.

– На свободу, – нерадостно буркнула я и потерла ноющие ребра. Кажется, свобода откладывается на добрых двадцать минут.

– Дайте догадаюсь. – Он прижал пальцы к виску. – Вы направлялись к западным воротам. Чтобы найти лестницу, которую в кустах прячет кучер-кошак.

Я почти удивилась его осведомленности, как меня повторно огорошили:

– Вы напрасно спешили. Ее там нет. Я искал.

Свобода накрылась крышкой гробовой. Верно поняв мое немое удивление, а может, и прочитав все по губам, собеседник сочувственно улыбнулся и поднял початую бутылку с пола.

– Я здесь тоже не по собственной воле. Представляете, впервые взял отгул, дабы приобщиться к счастью. Но его безжалостно вырвали из моих рук. – Он показал эти самые руки с парой глубоких царапин, посмотрел на бутылку, на меня и предложил: – Хотите?

Хотела. Очень. Не дожидаясь бокалов, сделала большой глоток и поперхнулась.

Опять?.. Да что за наказанье?

– Не любите сухое? – неверно истолковал мою гримасу собеседник и выудил на рассеянный свет ночника вторую бутылку: – Может, полусладкое подойдет?

– Вряд ли, для меня все вода.

– А-а-а, попались Соро, будучи навеселе? Сочувствую. Его плетение трезвости без собственно мага не снять. А хотите торт? – спросил он, услышав мой всхлип, полный досады.

– Хочу! – Почти просияла улыбкой, получив тарелку с внушительным куском изящно украшенной радости, и вспомнила неприятное: – Но мне нельзя, иначе потеряю чувствительность рук…

– Блокиратор временного действия, – покивал головой уже почти что друг, – узнаю эту гадость. Не раз испытал на себе. В том числе и иллюзорный заслон, что скрывает сейчас ваше белое… платье?

– Ночнушку. – Я вымученно улыбнулась и поделилась наболевшим: – А еще сломанные ребра, с десяток синяков, столько же ссадин и неуемное желание отсюда сбежать.

– Не выйдет. Поверьте опыту старших, я пытался. В разное время, при разных главнокомандующих, будучи на менее почетной должности.

Он забрал тарелку с тортом и вручил мне тарелку с закусками. Не успела озвучить слова благодарности, за меня это сделал голодный желудок. Пришлось в срочном порядке его заткнуть под отеческим взглядом из-под густых бровей.

– А вы, простите, кто? – вопросила в перерыве между третьим и четвертым крекером с нежнейшим паштетом из икры и сливок. Надо же узнать имя благодетеля.

– Я несчастный консультант, – с тяжелым вздохом признался мужчина, сделал глоток из бутылки и перевел вопросительный взгляд на меня. – А вы?

– А я тогда беглый агент.

– У Соро не бывает беглых, не с его пристрастием к контролю и подчиняющим договорам.

Мало того, что расстроил, так еще и хлебец с авокадо и семгой умыкнул. Закинул в рот и прожевал с видимым удовольствием. А мне почему-то взгрустнулось. С досадой подумала о несправедливости бытия, смахнула набежавшие слезы.

– Да, знаю-знаю. Все заявляют – от договоренностей не уйти, а попытки увильнуть чреваты, но…

– Почему нельзя? Очень даже можно, – перебил сосед-объедатель и, подав мне платок, коварно улыбнулся. – Чтобы увильнуть от тотального контроля, нужно подписать все листы, кроме двадцать седьмого и сто двадцатого.

– И он не заметит?

С тарелки стащили последний хлебец и ответили:

– Нет.

Счастье расправило крылья, мир заиграл новыми красками и оглох от разъяренного крика:

– Где эта сволочь?!

Невольно вздрогнула и разбила тарелку. Я, конечно, понимаю, что у Соро была тяжелая ночь, а до этого и весь день, но и у меня потрясений через край за один лишь бал. Так что можно было позвать и помягче.

– О, меня ищут, – неожиданно хмыкнул консультант, чем основательно удивил. А затем удивил повторно – отложил бутылку, поднялся, застегнул рубашку, завязал шейный платок и протянул ко мне руки. – Не соблаговолит ли юная дева спасти несчастного? Позвольте, я отнесу вас в ваши покои и тем самым отсрочу свою моральную порку.

С сомнением воззрилась на сотрапезника. Его предложение было заманчивым, но… Не может быть, чтоб вот этот статный, исполненный гордости мужчина так легко отзывался на «Сволочь».

И тут Соро выкрикнул громче:

– Гадость?!

Я криво улыбнулась и самостоятельно поднялась.

– Вы ошиблись, это зовут меня.

– Не уверен, что вы подобное заслужили.

– Я отравила Соро, – призналась как можно беспечнее, а в ответ услышала:

– А я его обсчитал! Так что мы с вами на равных, – хмыкнул консультант и подхватил меня на руки.

Я вскрикнула. Ребра промолчали. Вздох облегчения вырвался сам собой. Оказавшись в объятиях неизвестного, забыла сказать, что также я косвенно виновата в гибели посыльного ворона, в двух самосожжениях портного и принятии вето, с которым к дому главнокомандующего прибыли Ирвиния N и ее глава рода. Не открой я дверь, хранитель бы на просьбу не откликнулся…

Так что я предложила компромисс:

– Уверена, следующий крик рассудит, кто из нас нужней.

– Предлагаете дождаться?

– Да. – Меня аккуратно прижали к мужской груди и окинули теплым задумчивым взглядом. Под которым я не нашла ничего лучше, чем смущенно пролепетать: – Если вы не против.

– Я – за…

Вот только крика мы не дождались, в беседку незамедлительно влетел встревоженный и вновь запыленный лич-дворецкий. Увидев меня, радостно оскалился, сделал стремительный шаг, раскинул руки…

– Кхм, – выдал мой консультант.

И лич остановился, заметив, что я стою не одна и, вообще, не на своих ногах.

– Советник?! – Секундное замешательство, секундный обмен взглядов. – Греф, простите, я совсем забыл, что вы здесь, и не принес свои поздравления, – явно смутился Даниэль и нараспев добавил: – Счастья, искренних друзей и не менее искренних чувств, долгих лет благоденствия и службы на благо королевства.

– Спасибо, – выдавил из себя, по всей видимости, Грефран Волль, тот самый Блик королевства. Пожри меня демоны, великая честь быть с ним знакомой и тем более лежать на его руках!

– Всегда рад. А теперь позвольте, я ее заберу…

– Как? И эту тоже?!

Сдается мне, то самое счастье, вырванное у него из рук, было живым и глазу приятным, и звалось оно Ирвиния N.

– Вынужден забрать, – развел руками Даниэль, – она тоже проходит свидетелем по очень важному делу. – Тут лич помолчал, пережидая бурю эмоций на лице советника, и обратился ко мне: – Лилли, мои соболезнования. Но вам нужно присутствовать при оглашении указов. Лично и немедля.

– Я пойду с ней, – вдруг заявил Волль и направился к выходу, унося меня.

– Но у вас отгул на двое суток.

– Спасибо. Свое я уже отгулял. Теперь готов вникнуть во все очень важные дела.

Не знаю, зачем меня позвали в качестве свидетеля, зачем принесли в малую гостиную и расположили напротив портала на софе. Как по мне, ехидный Соро с мрачным, как туча, Палачом прекрасно общались и без свидетелей. Они находились за пределами пространственного перехода, в небольшом кабинете, освещенном магическими пульсарами и несмелыми всполохами рассвета. Сидели на диванах у чайного стола друг напротив друга и перекрывали бумаги, как игроки карты.

К началу «игры» мы не успели, поэтому перед противниками уже лежало несколько листов, а пространство вокруг них трещало всполохами магии.

– …отрубить руку за то, что не предотвратила вспышку, – потребовал второй советник короля и положил перед собой заполненный бланк для пыток. – Подпись королевы.

– Выдать поместье за бездействие и возможность оценить силы противника, – ответил главнокомандующий, перекрыв бланк дарственной. – Подпись короля.

Несмелая догадка оборвала мое сердцебиение и заставила похолодеть. То есть тут решается моя судьба? Вот так незатейливо и просто? На рассвете в закрытом кабинете.

– Посадить на три года за то, что неподобающе говорила с братом короля принцем Авиясом, – продолжил настаивать Аффо, выуживая из папки новую бумагу. – Визировала королева-мать.

– А сам Авияс просил выдать внушительное денежное поощрение за то, что поговорила, – не сдал позиций Соро.

– Подвергнуть пыткам за то, что оскорбила принца Оррана. Морально и физически. – Последнее второй советник добавил для весомости, хотя и сам прекрасно знал, что мерзавца королевских кровей оскорбить невозможно.

Листы с приказом плавно опустились на стол. Брови Соро взлетели вверх, а лич и советник, стоящие возле моей софы и меня, перестали обсуждать, как феерично прошел торжественный вечер. Молчание затягивалось.

– А что она сделала? – Главнокомандующий наконец-то отмер, начиная торопливо просматривать свои бумаги.

– Испачкала, – сверившись с записями, заявил Аффо. – И пыталась его раздеть!

Соро замер, заинтригованно покосился на меня через портал, дернул уголком губ и ответил:

– Не аргумент. – Он выхватил три листа из своей пачки и положил их поверх приказа советника. – Принц явно был не против произвола, поэтому у меня здесь есть именной допуск в его кровать… простите, в кампус общежития при Академии Верховных.

– Допустим, но она испачкала пиджак принца Оррана. Это собственность королевства. Я требую выдать розог. Публично. Хотя бы двадцать пять.

Главнокомандующий откинулся на спинку дивана и потер подбородок.

– Ну, если каждый предмет его выходного гардероба – это собственность королевства, то, может, подвергнем пыткам вашу протеже на пост министра иностранных дел? Помнится, в прошлом году графиня Исабэ оставила на рубашке принца отпечаток нестираемой помады…

На лицо Аффо набежала тень.

– Отклонение принимается, – признал он сквозь зубы и отчего-то спрятал оставшиеся листы в портфель.

– Вы все? – наигранно изумился Соро. – А у меня тут еще имеется эквивалентная признательность короля за спасение придворных и укрепление международных связей.

Вот тут я узнала, что меня причислили к героям Грена за изъятие противоядия у лазутчика, за противостояние врагу и за косвенное содействие в укреплении связей между Греном и Залесьем. Оказывается, моя открытая схватка с врагом ничуть не покоробила правителя иной страны. И, будучи отравленным, он был рад покинуть затянувшийся бал, пусть и таким экстравагантным способом – на руках лакеев.

Некоторые кавалеры также изъявили желание меня отблагодарить, экстремальная ситуация на балу открыла им глаза на невест. Не сумев сдержать врага, я расстроила три свадьбы, укрепила один брак и нечаянно свела уже год как разведенную пару. О помолвках, которые я разорвала или укрепила, Соро ни слова не сказал, но количество благодарственных писем в его руках превышало три десятка.

К моменту, когда главнокомандующий перечислил все имеющиеся у него «карты», Палач уже собрался, успел встать, дойти до двери и даже подержаться за ручку, ожидая, когда у противника проявится совесть. Не проявилась. Аффо пришлось выслушать все дифирамбы в мою честь и только потом с хлопком двери удалиться.

– Это не конец! – бросил он.

– Вы правы, – согласился Соро, и в воздухе перед ним появилась стопка непрочитанных писем, – у меня тут еще пара благодарностей прилетела. Не хотите вернуться и послушать?

Аффо не хотел. Его стремительно удаляющиеся по коридору шаги были слышны даже за пределами портала. Я судорожно выдохнула и потерла заледеневшие руки. Кажется, все обошлось. Или не все?

Главнокомандующий медленно собрал бумаги, так же медленно поднялся с дивана и пошел на меня. Он шел идеально, но я точно знала – хромает, вот и портал преодолел с трудом. Нечитаемо глянул в мою сторону, кивнул Даниэлю, удивленно поприветствовал советника:

– Греф, какими судьбами? У тебя же отгул. – Они пожали друг другу руки. – Сорок пять лишь раз в жизни бывает. Надеюсь, торт, вино и закуски пришлись по душе?

– Закуски были прекрасны. Спасибо за лишние шесть лет к моим тридцати девяти и за украденный подарок тоже, – ехидно добавил Волль. – Впрочем, я должен быть благодарен. Не исчезни леди N, я бы так и не узнал, что за бедлам у вас здесь происходит.

– Бедлам? Это ты еще не знаешь деталей, – улыбнулся Соро. И попросив советника немного подождать, обратился ко мне: – Итак, Лиллиан, надеюсь, вы поняли, что я пригласил вас, дабы ввести в курс дела и не объяснять все по двадцать раз. Вы слышали Аффо и слышали меня. Основные претензии мы отклонили, второстепенные он даже не озвучил. А теперь подписываем это, это и вот это…

На журнальный столик передо мной опустились дарственная, несколько приказов о награждении и внушительная стопка листов, в коих я признала очередной договор Рашса с полным подчинением. На появление металлического зачарованного пера и магической печати внимания не обратила, потому что пыталась вспомнить, какие листы подписывать можно, какие нельзя. В голове – полнейший раздрай, в ушах стучит от только что пережитого ужаса.

– Постойте, – вмешался советник Волль. – Все самое важное вы уже сделали, подписи подождут до обеда. Дреб, отпусти девушку и сам возьми перерыв. Вы оба выглядите как писаные красавцы, а она еще и в бальном платье, тебе это ни о чем не говорит?

– Да не особо, – выдал главнокомандующий, покосился в зеркало, затем посмотрел на меня и скомандовал: – Даниэль?

– Слушаюсь, – ответил лич, подлетая ко мне.

– Добрых снов, – напутствовал советник.

А в следующий миг я оказалась стоящей в спальне с открытым окном.

– Это закроем. Это взобьем. Это уложим спать… – Даниэль последовательно закрыл окно, взбил подушку, повернулся ко мне и вздрогнул. – Начинаю понимать, почему Греф был обеспокоен.

– А я вот нет. Вообще! Может, объясните наконец-то?

– Позвольте!

Меня повернули к зеркалу в полный рост. Иллюзия спала. И я теперь являла собой образчик жертвы, пережившей покушение, вспышку, двойные разбирательства с Палачом и неудавшийся побег.

– Дело в том, – продолжил Даниэль, придерживая меня за плечи, – что иллюзии главнокомандующего столь же хороши, сколь объекту наложения плохо.

– В общем, чем мне хуже, тем я краше, – поняла я, глядя на свое сине-желтое лицо с темными кругами под красными глазами, на расцарапанные руки, на ноги в грязи и синяках. Сглотнула, чувствуя, как мне становится до слез жалко себя, спросила: – А с платьем что не так? Чем меньше одежды на теле, тем богаче наряд?

– Именно, – ответил дворецкий и вызвал горничных вместе с доктором.

Просто так они меня в кровать не пустили. Еще раз отмыли, натянули новый лечебный корсет и, замазав все раны, привязали к кровати. Не явно – магически. Так, что незаметно встать с нее я уже не могла. Рядом мгновенно объявлялась призрачная прислуга.

* * *

Определенно, я спала дома.

Где бы еще так пьяняще пахло вереском, так мягко лежалось, так тихо жилось? Только в саду посреди Выжженной степи, где на километры ни души, а население ближайших деревушек не превышает сотни человек. Люди в основе своей взрослые и мирные. Друг с другом не воюют, громко не кричат и очень редко доносят мэру города Жемч на меня. Мэр Фурри, к слову, тоже из умиротворенных. Тихо приедет, тихо спросит, как дела, попробует чай и отбудет, не сказав ни слова. Красота!

И тут вдруг в благословенной тишине позднего утра кто-то как заорет:

– Она должна подписать!

Сон сняло как рукой, отличное настроение тоже. Я вскочила в кровати, ощутила в ребрах тупую боль и подумала, что Соро достоин травли. Узнать бы только, где он сидит и из какой чашки пьет. Накинув халат, наспех умывшись, я непричесанной пошла на голос. Умудрилась рыбкой проскользнуть мимо корзин с цветами, что заставили пол в моей спальне, и не задеть гору подарочных коробок у двери.

– Должна. Иначе ничего не выйдет!

– Нет! – громко ответили ему. И список будущих отравленцев увеличился на одну персону, независимо от следующих слов. – Дреб, говори, пожалуйста, тише. У меня не настолько плотный щит, а девушка все еще спит.

Поздно, я уже проснулась. Да и тише не вышло, Соро взревел:

– Должна! Чтобы не смогла шпионить против Грена, не подалась в бега, не отдалась врагам, не подставила под удар других агентов…

– Невысокого же ты мнения о девушке! – По легкой ехидце я признала в говорящем советника Волля.

– Высокого, – вздохнул главнокомандующий. – Она независимый ядовед-экстраординат. Чтобы привлечь ее к работе, мне пришлось использовать шантаж.

– И чем ты ее взял? – спросили у него.

– Пообещал создать небольшие неприятности для ее родных.

Зачисление в Военную Академию, где мое чадо в любой момент могут отправить шпионом в тыл врага или на войну, с небольшими неприятностями несопоставимо.

Крикуны замолчали. Но я уже нашла кабинет, в котором они скрывались. Затянув сильнее поясок на халате, почти прикоснулась к двери, как вдруг из-за нее раздалось:

– Для сохранения верности данного агента нужно использовать другие средства.

Какие именно средства – я не узнала. Дверь открылась, и советник нос к носу столкнулся с объектом спора. Теплые руки сжали мои плечи, внимательный взгляд скользнул по лицу, устремился к горловине халата, ставшего платьем, в этот раз просто выходным.

– Проснулись? – констатировал очевидное. – Как чувствуете себя?

– Отвратительно. Ребра ноют, голова гудит, мечтаю отравить двух крикунов…

Мягко улыбающийся Волль удивленно вскинул брови.

– Вы нас слышали?

– Это было несложно, – прошептала я, потирая правое ухо. – Вы кричали.

– Дреб, – через плечо обратился он к главнокомандующему, – ты был прав. Ее через подарки найдут. Где-то среди подарочных коробок уже активировалось плетение прослушки, и оно пробило мой щит.

– Грысова глотка! Посторонитесь.

– И маячок для прислуги тоже канул в небытие, – продолжил Волль уже в спину удаляющегося от нас Соро. – Иначе бы твой агент пришла в компании горничной и полностью одетой.

Через пять минут и тридцать секунд я ела жареное мясо и картофельный гарнир, запивала их чаем без сахара и от нетерпения качала ножкой. Потому что не могла спокойно сидеть в своей комнате и наблюдать за тем, как Соро и Даниэль методично распаковывают коробки и рассматривают подарки, предназначенные мне. Упаковка летит в одну сторону, брошка, статуэтка, побрякушка после досмотра – в другую. Когда подношения от спасенных придворных закончились, а предмет с плетением прослушки не нашелся, лич и главнокомандующий переключились на цветы. Первый выуживал их из корзин, второй перекладывал их в вазы с водой. Один за одним, один за одним. Просматривался каждый стебель, каждый лепесток, каждая ленточка и корзинка, и, судя по словам сидящего рядом советника, они это проделывали не первый раз.

– То есть мои подарки они уже открывали.

– А затем аккуратно упаковали, – добавил Волль.

– Ради вашего блага, – тактично ответил Даниэль, а Соро просто покосился зло и продолжил цветочный досмотр.

– Я так и подумала. Вы же ни одной карточки не прочитали, значит, уже знаете, от кого.

– Карточки? Карточки мы не читали. Но проверяли. – Господа проверяющие переглянулись, прежде чем потерянно добавить: – Только бумагу…

– Плетение может быть в чернилах, – заметил советник.

– Или в крепежах. Все же на каждую карточку получатель по этикету обязан ответить письмом, а для этого ее нужно оторвать от упаковки, – хмыкнула я, вспоминая свой прощальный подарок для бабки супруга.

Улыбка на лице расплылась сама собой.

– Знакомый оскал, – нервно заметил Соро. – И кого вы так отравили?

– Не волнуйтесь, обошлось без жертв. И вот еще, в ваших руках чалый нарцисс. Цветок, бесспорно, красивый, но несколько ядовитый. Его не стоит сминать… – Цветок вспыхнул синим пламенем, а я, как назло, запоздало сообщила: – И еще опаснее сжигать!

Белое плотное облако дыма хлынуло от главнокомандующего на пол, а затем устремилось к потолку, заполняя все пространство удушливым маревом.

– Закрыть глаза, не дышать… на балкон! – скомандовала я и, ухватив мужчин за руки, вытащила их на свежий воздух. – Для меня дымка нарцисса не страшна. А для вас в ближайшую минуту важно не открывать глаза и ни в коем случае не растирать зудящую кожу. Понятно?

– Да, – ответил послушный Волль.

– Не очень, – хмыкнул удерживаемый мною Даниэль. – Но спасибо, что принимаете меня за живого.

Лич церемонно поклонился под моим ошарашенным взглядом и улыбнулся во все клыки.

– А где главнокомандующий? – прошептала чуть слышно. Если он сейчас надышится, меня же опять безосновательно обвинят в травле.

– Я здесь. И я использовал щит, – сообщил вышедший из дыма Соро. Соро с широко открытыми глазами, активно расчесывающий шею и правую щеку.

– Не поможет! Глаза! Кожа… – Но тщетно, он даже не попытался послушаться. – Вы – идиот, – простонала я и мысленно приготовилась к самому худшему.

– Спасибо на добром слове, – ответил главнокомандующий. Наградил меня надменным до презрительности взглядом, поправил ворот рубашки, поскреб подбородок, посмотрел на парк и ожидаемо выругался в голос: – Это что за…?!

– Что там? Что с ним? – одновременно обеспокоились советник и лич.

– Кратковременные галлюцинации, вызывающие агрессию, – ответила я тоскливо. Вдохнула-выдохнула пару раз и попросила: – Даниэль, предупреди остальных, что Соро в ближайшие два часа будет опасен. Пусть не подходят близко.

Лич без лишних слов исчез, но взглядом пообещал в кратчайшие сроки вернуться.

– Кто опасен? Я опасен?! Да я само спокойствие! – заявил одурманенный маг с горящими огнем глазами. А у самого волосы трещат от магии, в одной руке два огненных шара, в другой светящийся короткий клинок. – Сейчас убью дракона и буду абсолютно спокоен!

– Какого дракона? – поинтересовался зажмурившийся советник, шагнув к Соро и прикрыв меня собой.

– Вон того! Красного, как закатное солнце, огнедышащего, как… как… – Аналогия не спешила посетить голову мага. В попытке подобрать слова он нервно махнул рукой, отчего разряды с нее улетели в разные стороны.

Две яркие вспышки вначале ослепительно засияли, а затем и прогремели с разницей в доли секунд. В парке стало на одну каменную беседку меньше, плюс один прекрасный серебристый дуб, протяжно скрипя, завалился набок.

– Слышите, как он ревет от ярости?! – восхитился главнокомандующий, говоря о драконе.

Он вскочил на парапет, материализовал в руке еще несколько разрядов и почти шагнул вперед, когда его за шкирку схватил объявившийся рядом дворецкий. Даниэль затушил разряды, осмотрел безумца, готового к прыжку, оценил потери в парке и выудил из-за пазухи толстый металлический трос и магические путы.

– Предлагаю обездвижить.

– И в подвале закрыть, – отозвался Волль. Он уже досчитал до шестидесяти и открыл глаза, готовый с боем вытащить Соро из иллюзорного мира.

– В этом нет нужды. Галлюцинации сейчас пройдут, останется только агрессия…

Слова не успели отзвучать, а Соро уже оставил дворецкому надвое порванный жилет, раскинул руки и… плашмя упал в кусты низкорослого колючего барбариса. Наверное, в своих иллюзиях он прыгал в пропасть или на спину летящего дракона, однако кусты его встретили всего лишь три метра спустя и с веселым хрустом приняли в свои объятия.

– Да мать твою! – одновременно высказались советник и лич. И сразу же извинились.

– Прощаю. Только не спешите его поднимать, – предупредила, хватая обоих за руки и не давая с места ступить.

– Но что тогда делать? – спросил Волль.

– А мне как быть? – вздохнул Даниэль.

– Прятаться. Вместе с цветами. Вы говорили, тут где-то есть подвал…

Перебирать цветы в подвале было не так уютно и весело, как в моей спальне, зато безопасно. О новостях с поверхности нам сообщала повариха. Чистокровная навь оказалась способной к незаметному шпионажу то ли в силу природных способностей, то ли в силу влюбленности в нерадивого хозяина и опыта многолетнего наблюдения за ним. Что примечательно, сегодня был второй день, когда она не озаботилась чесночным меню. Сообразила наконец-то – Соро не от высоких чувств меня зовет Гадиной, а по вполне взаимной неприязни.

К слову, Даниэль вышел на связь с главнокомандующим лишь раз. Получив нагоняй и пару смертоносных магических разрядов, ради спасения дома и парка он решил более не подниматься наверх. А после рассказов нави и остальных слуг, пожелавших скрываться с нами, предложил вдвое увеличить срок подвальных пряток. Слыша грохот, долетающий с поверхности, не согласиться было сложно. И чтобы совсем не унывать, мы продолжили досмотр адресованных мне даров.

В карточках, помимо прослушки, нашли еще два плетения. Приворот от какого-то хлыща и ведьминский завет побывать парализованной в лапах маньяка. Видимо, кто-то из отравленных придворных дам попал в затруднительное положение, в сравнении с которым вспышка – это лишь жалкий фейерверк. Сочувствую, но ее завет тоже похож на жалкий лепет, ибо в лапах маньяка я уже была. И он не обрадовался моей компании.

Цветы в корзинах еще могли порадовать на пакости, но были они не столь интересны, как чахлый нарцисс. Пара золотых гвоздик, чья пыльца вызывает астму, один кислотный дельфиниум, запах которого пробуждает головную боль, и останавливающая сердце татанка. Вернее, всего лишь крошечные листики татанки, аккуратно спрятанные в бутоны красных, дурманящих запахом роз. Не задымись нарцисс, не измени татанка цвет – мы бы опасную добавку не увидели, и кто-нибудь, возможно, даже я, вдохнула бы полной грудью шерстинки с ее листиков. Именно поэтому отправителя роз я отнесла к самым негативно настроенным дарителям и придерживалась этого мнения ровно до тех пор, пока мой взгляд не выхватил среди остатков непроверенной зелени черный витой стебелек.