Текст книги "Будь моей няней"

Глава 26
Крушение планов

И я побежала. И бежала, пока не очнулась на лекции под монотонный голос какого-то ученого, вещающего со сцены о проблеме свободы магии в экзистенциализме. Я заозиралась в поисках нужного мне человека. И обрадовалась: профессор Бэконатти был здесь и хмурил брови, слушая своего коллегу. Под конец его выступления Бэконатти не выдержал, раскритиковал выступающего в пух и прах, завязалась горячая словесная баталия, и раздраженный профессор покинул аудиторию.

Я побежала за ним. Не лучшее, конечно, время, судя по его настроению, но когда мне еще представится шанс?

– Профессор Бэконатти, профессор Бэконатти! – позвала я его.

Мы уже были на улице перед входом в здание. Он наконец обернулся и посверлил меня суровым взглядом.

– Что, милочка? – недружелюбно откликнулся он.

– Позвольте представиться, я Имма Лимманн, я много раз оставляла вам записки и просила со мной связаться.

– И что? – пожал он плечами. – Я всем всегда нужен. Кто ищет, тот найдет. Нет, вы вот слышали? Он смеет утверждать, что эмпирический, материальный мир, в котором действуют временная и пространственная разорванность и магическая причинность, находится в хаотическом состоянии. Тогда как это же полнейшая чушь, вы согласны?

– Конечно, – горячо заверила я, не поняв ни слова, и еще на всякий случай закивала головой так, что она грозилась отвалиться.

– А почему? Вот ответьте мне, почему?

– Да такого просто не может быть! Что тут думать? – воскликнула я.

– А-а-а, – махнул он рукой. – Что с вами говорить, ничего вы не понимаете. Но ведь слушали его, слушали? И восхищались, наверное?

– Да ни в коем случае! – отнекивалась я. – Я чуть не заснула, так он скучно говорил. Вот ваши дебаты сразу привели меня в чувство. Вы так защищали свою точку зрения, что сразу понятно, вы знаете, о чем говорите. А он – нет, – как могла, подливала я елея.

– Конечно, я знаю о чем говорю! У многих глубоко укоренилось убеждение, что метод философствования, опирающийся на магию, либо не может объяснить происхождение вещей, либо может. И в том, и в другом они, конечно, глубоко ошибаются, ибо нет никаких магических начал, которые могли бы яснее и полнее объяснить сущность материи и всеобщего движения, и никаких, которые с большей настоятельностью требовали бы существования всемогущего двигателя магии[5]5
  Автор произвольно процитировал идеи М. В. Ломоносова и В. С. Соловьева, преобразив их высказывания, добавив в них щепотку магической составляющей. Да простят мне великие гении маленькую вольность. – М. Х.


[Закрыть].

– Несомненно! Потрясающе. Вы так просто и доходчиво разложили все по полочкам, что даже непонятно, как находятся те, кто с вами спорит. О чем?! Это просто упрямые спорщики, не желающие признать чужую правоту.

– Так-то вот! – проворчал Бэконатти, но уже вполне благожелательно, и бросил на меня одобрительный взгляд.

Окинул с головы до ног и приосанился:

– А вы, мэлл, по какому вопросу меня искали?

– По очень важному для меня. Где хотите поговорить? Прямо здесь или позволите угостить вас чашечкой кофе для поднятия настроения? Хороший кофе – залог удачного дня, как говорит дядюшка Бонборино, а он зря не скажет.

– На чашечку кофе позвольте пригласить вас вечером, милая и хорошо воспитанная мэлл, а сейчас, увы, у меня мало времени – я еще должен выступить перед этими напыщенными идиотами. Которые ведь ни слова не поймут из того, что я им скажу. Ну да такова моя судьба – нести истину в массы. Что-то да отложится.

– Несомненно! – заверила я. – Вы разожжете искру, которая никогда не погаснет и превратится в пламя, – польстила я ему на всякий еще раз и перешла к делу: – А вопрос у меня такой, у меня есть знакомая, которая передала свой магический дар тому, кто его не имел. Обладатель ее магии умер, и магия должна была с его смертью вернуться к ней. Но она не вернулась. Значит, он ее передал кому-то другому, хотя не должен был. И теперь знакомая хочет найти того, у кого ее магия, и выяснить, как это получилось. Скажите, как ей найти носителя своей магии? Есть ли такие способы? Если кто и знает ответ на этот вопрос, то только вы.

– Милая мэлл, вы знаете, каков процесс добровольной передачи магии?

– В общих чертах.

– В общих чертах… Хорошо, знаете ли вы, что вопрос передачи магии рассматривается Советом? С тем, кто готов отдать свою магию, проводится не менее трех собеседований с подробными разъяснениями последствий его решения и вердиктом, осознает ли свои действия лишающийся магии, и действительно ли добровольно он их лишается, а не под принуждением. Чтобы исключить такие случаи, которые имели место в прошлом и бросили тень на магов.

– Нет, в такие детали я не вникала.

– А зря. Потому что за последние пятьдесят лет нет ни одного официального зарегистрированного случая добровольной передачи магии. И если ваша знакомая это сделала, то таковая акция была незаконной. И она должна обратиться в комиссию по магическим правам и нарушениям.

– Боюсь, моя знакомая на это не пойдет. Но, повторюсь, вопрос в другом: можно ли найти носителя своей магии? То есть чужой. Ну, вы поняли.

– Конечно, понял. Но меня не поняли вы, мэлл Имма, это очень серьезный случай. Ваша знакомая должна прийти ко мне сама и все рассказать. Мы возбудим дело и найдем нарушителя.

– Я передам, конечно. Но если она не захочет? Официально?

– Если она не захочет, тогда я ничем не смогу ей помочь. Потому что преступлю этим закон. «Мы должны быть рабами законов, чтобы быть свободными», – говорил один древний мыслитель[6]6
  Высказывание принадлежит Цицерону.


[Закрыть].

– Хорошо, я вас поняла. Надеюсь, я смогу убедить знакомую, – огорченно пробормотала я.

Я попрощалась с профессором, дав обещание выпить с ним чашечку кофе в ближайшие дни.

– Милая мэлл, все, что я могу вам сказать, это то, что, если вы окажетесь рядом с носителем своей магии, вы почувствуете. Те, у кого ее забирали, описывали это как чесотку и жажду деятельности – куда-то пойти, что-то сделать. А что – не знали сами, – сказал он мне напоследок.

– Спасибо, я передам знакомой.

Ну вот, еще одна надежда вдребезги.

Глава 27
Тайны Иммы Лимманн – 1

Что мне это дает? Ничего. Не ездить же мне по всему королевству всю жизнь. То, о чем сказал профессор – что я почувствую свою магию, – я и без него знала. Именно так я и чувствовала себя рядом с Лероем, когда отдала ему свою магию.

Да, такова история наших отношений с Лероем. Как я уже упоминала, иногда и у герцогов рождаются слабые дети, не владеющие магией. А у безродных – сильные маги. Такова шутка богини. Никаким родственником герцог мне не был. Хотя кто знает… Но мама была твердо уверена в том, что магией в нашем роду наследил ее отец, какой-то там барон, любивший азартные игры, вино и бордельных девок. Он спился и умер, оставив по всему королевству кучу бастардов. В том числе и моей бабушке, молоденькой и глупенькой на момент встречи подавальщице в заведении, в котором тот встречался со своими кредиторами.

Герцог просто случайно услышал о босоногой девочке в приморском курортном городе с сильным активным даром. И у него созрел план взять девочку к себе, привязать к сыну, дать ей все то, чего она не имеет, постоянно напоминая об этом, чтобы была благодарна и понимала, как ей повезло с благодетелем.

Наблюдать, как план претворяется в действие просто потому, что девочка и сын привязались друг к другу. Почаще унижать единственного наследника на глазах девочки, все время давя на то, что тот лишен магии и поэтому ничтожество. Чтобы девочка как можно больше сочувствовала своему бедному и несчастному другу. Ведь у девочки активная боевая магия, которая ей не нужна. Королевство давно ни с кем не воюет. А даже если бы воевало, такая сила нужнее была бы хорошему воину, чем обычной девчонке. А в мирное время так и подавно.

Если бы сын герцога имел первородную стихийную силу магии огня, все бы восхищались, но на что она босоногой девчонке? Одни проблемы от нее. Вот была бы какая иная, созидающая, бытовая или целительская – другой разговор.

Как-то уставшая и вымотанная мать попросила воспользоваться силой и подсушить белье. Стояла затяжная зима, уголь для печки давно закончился, и в каморке было влажно и сыро. Белье не сохло, а значит, не стоило ждать и денег. Я не умела обращаться с огнем в том возрасте, да и никто не учил. И в результате спалила белье. Мать избила меня тогда так, что я еще долго отхаркивала кровь из легких и не могла встать с кровати, чувствуя себя так, словно меня переехала карета. С тех пор у меня остался шрам под ребрами с правой стороны. На память о том, что магия – зло, а не добро.

Той девочке не нужна была магия. А бедному несчастному Лерою, которого так же не любил отец, как ее – мать, только по обратной причине: за отсутствие дара – магия бы облегчила жизнь. Отец бы полюбил его, общество приняло, и он занял бы тот статус, который полагался ему при рождении.

Сначала я не понимала, что спектакли разыгрываются только для одного зрителя: меня.

– Ты ничтожество! Как мог уродиться у меня такой сын! Ты предаешь все наследие славных предков. Все они были сильными магами и героями. А ты… выродок. Уйди с глаз моих!

Крики герцога раздавались по всему дому, в те моменты, когда рядом не было слуг, которые могли бы потом разболтать о постоянных скандалах в доме герцога.

Зашуганный, бледный, ничего не понимающий Лерой забивался в угол своей комнаты, закрывал голову руками, чтобы не слышать оскорблений отца.

Когда мы впервые встретились, он нагрубил мне. Он бежал по лестнице от оскорблений отца, а навстречу ему попалась я, свидетель его унижений.

– Отойди, чего столбом встала. Поросенок чумазый, умылась бы, что ли. Не в своем бараке живешь, – толкнул меня белобрысый мальчишка, который пытался скрыть слезы, выступившие на глазах.

– Тебе полегчало? – бросила я ему в спину.

Тогда он убежал. А потом пришел извиниться.

– Прости, – буркнул он. – Я был не в настроении и сорвался на тебе. На…

Он протянул мне в руке какую-то скомканную меховую игрушку, видимо, из своих запасов. Но мне было приятно получить и такую. Я расправила ее. На меня черными бусинками уставился игрушечный толстый щенок, ставший моей любимой игрушкой на долгие годы. Пока я не покинула герцогский дом.

Лерой стал для меня всем. Другом, собеседником, единомышленником, братом. Пока мы не выросли и я не поняла, что испытываю к нему совсем не братские чувства. Как, впрочем, и он. И он стал моей первой любовью. Мы вместе занимались у одних учителей, даже магией – нам хотелось всегда быть вместе и не расставаться, а герцог поощрял. Играли в одни игры – Лерой стоически терпел даже занятия с устройством кукольного домика, который он смастерил мне сам под контролем своего наставника. Просто потому, что мне этого хотелось. Ну а я играла с ним в солдатики и прочие «мальчишеские» игры.

В подростковом возрасте герцог все чаще стал отсылать сына в различные путешествия, якобы для его образования и расширения кругозора. Эти отлучки становились все длиннее и чаще. Лерой и сам с удовольствием уезжал из дома, где его угнетало родительское отношение как к ничтожеству.

– Там, среди незнакомых мне людей, которые не знают мою тайну, я дышу, я живу, – говорил он мне, когда возвращался ненадолго домой, до следующего отъезда. – Меня воспринимают просто как Лероя, понимаешь?

– Понимаю, – вздыхала я, трепля его за белокурые вихры.

Он ластился к моим рукам, как котенок, положив голову мне на колени.

– Только ты и заставляешь меня возвращаться в этот дом, – говорил он. – Ты единственный человек, которого я люблю и буду любить всегда. Ах, если бы у меня была магия, как бы все изменилось. Отец ничего бы больше мне не мог сказать. Все бы меня уважали, и мое слово что-то да значило…

И когда герцог завел разговор о том, чтобы я отдала его сыну ненужный мне дар, я даже не раздумывала. Ведь Лерой также был единственным человеком, который был для меня всем – и дневным, и ночным светилом, звездами, воздухом и водой, без которых нет жизни. А мне ведь и правда этот дар ни к чему.

Я не была готова лишь к одному – что, отдав свой дар, я стану использованной вещью, сломанной куклой, которой место на помойке.

Меня тут же попросили из дома.

– Я дал тебе образование, которого ты бы никогда не получила. Ты жила в королевских условиях. У тебя есть все, для того чтобы начать свою благочестивую жизнь, достойную девушки из приличной семьи. Я дам тебе рекомендацию, с которой ты устроишься на любую работу. Тебя ждет хорошее будущее, если ты правильно воспользуешься шансом, – сказал мне герцог.

– Но Лерой… – растерялась я.

– Лерой тебе не пара. Он тоже тяжело переживает ваш разрыв. Но ты должна понимать, что между вами пропасть. Он только вступает на путь больших свершений, у него впереди блестящее будущее. А ты тянешь его назад. Между нами говоря, он испытывает к тебе жалость и благодарность за все, что ты для него сделала. Но согласись, это никого из вас не сделает счастливым. Ты как ярмо на его шее. Лерой благороден. Да, он будет тебя жалеть, будет с тобой носиться и чувствовать свою вину за то, что не сможет ответить на твои чувства. Ты этого хочешь? Или ты хочешь, чтобы он был счастлив? Сейчас, когда он сбросил бремя ничтожества и перед ним открыты двери лучших домов высшего света, у него будет выбор невест из самых знатных аристократических семейств. Говорят, даже младшая инфанта обратила на него свой взор. Что можешь дать ему ты?

– Любовь. Разве этого мало?

– Что даст ему твоя любовь? Пост в Королевском совете? Уважение и авторитет в обществе? Признание в высшем свете?

– Я хотела бы поговорить с Лероем.

– Это невозможно. Лерой уехал. Пойми, девочка, ты здесь не ко двору. Если любишь, отпусти. Так вы оба станете счастливыми.

– То есть пока у меня был дар, я была ко двору, а сейчас резко перестала?

– Забудь о своем даре, – резко изменился в лице герцог. Из-под маски благообразного великодушного человека, которым он представал перед другими, проглянул хищник. – Ты отдала его добровольно, насильно заставить отдать дар невозможно. И учти, будешь болтать налево и направо – тебя ждут неприятности.

Когда-то, когда еще наше королевство вело войны, маги нашли способ передачи дара от одних магов другим. Сделано это было во имя благих целей и как раз для таких случаев, когда дар в одном случае бесполезен. Как, например, в моем. Женщины, старики, нездоровые и душевнобольные люди не могли использовать активный сильный дар на благо общества. А передав его воинам-защитникам, делали благое дело для спасения королевства.

Но потом, как водится, появились злоупотребления этой возможностью. Дар стал разменной монетой. Его забирали насильно, с помощью угроз, шантажа и выкупов. И когда ситуация взорвалась как нарыв на больном теле, был введен запрет на передачу магии.

Благодаря той же магии это стало возможным только на добровольном начале при искреннем желании владельца дара. Государство со своей стороны еще обезопасило этот ритуал, как поведал профессор Бэконатти.

Процедура с юридической стороны была долгой и непростой. Желающие получить и отдать дар подавали заявление в специальную магическую комиссию, где его рассматривали несколько независимых магов, встречались с подателями заявления, проводили кучу собеседований и потом выносили решение.

Герцог не хотел идти по официальному пути – это значило во всеуслышание заявить о том, что его сын не унаследовал дара предков. Он, наоборот, хотел скрыть сие недоразумение как постыдный факт.

Но клятву молчать я дала еще при передаче дара, так что его угроза была лишней. Да и не тот я человек, чтобы сдавать назад при уже принятом решении. Это моя ошибка, мой опыт.

Глава 28
Тайны Иммы Лимманн – 2

Лероя я увидела только через два года. Я не помню, как жила первый год. Он словно слился в моей памяти в один долгий мучительный день. День неприкаянности, когда не понимаешь, куда идти, что делать и ради чего. Вот вроде бы ты молода, самостоятельна, у тебя вся жизнь впереди, и ты сама можешь ее строить. Но еще совсем недавно у меня была другая жизнь, в которой был смысл и цели. Которые крутились вокруг Лероя. И вот ничего нет, кроме пустоты.

Герцог дал мне действительно прекрасную рекомендацию, и я устроилась личным секретарем маркиза Маливейна. Этот сухонький старичок, который уже был одной ногой в могиле, хотел разобрать семейный архив и навести порядок в делах. Днем я была практически предоставлена сама себе, запертая в душном кабинете, потому что маркиз постоянно мерз и в доме поддерживалась высокая температура, комфортная ему. А вечерами дедуся предавался воспоминаниям.

Его рассказы было бы интересно слушать, если бы не несколько «но». Первое – его мучила бессонница, и он готов был провести всю ночь со мной за беседой. Второе – при этом ясность ума и памяти его уже подводила, и многие рассказы он повторял по кругу, путался в деталях и перескакивал с одного на другое, не закончив мысль. И третье – от духоты к вечеру у меня болела голова, хотелось свежего воздуха и сна.

Во всем этом был только один плюс: я полностью погрузилась в работу, выкинув из головы все мысли о Лерое. Увы, не столь радостная, но спокойная жизнь продлилась недолго, через два года маркиз скончался. И мне пришлось искать работу.

Я пришла на собеседование к графине Рамундис в назначенное время, но к ней не вовремя нагрянул племянник. Молодой повеса, сосланный семьей в поместье, не выдержал провинциальной скуки и отправился обратно в столицу на поклон к богатой тетушке, заправлявшей делами семейства. Он находился у нее уже несколько дней и чувствовал себя как дома.

День едва добрался до середины, а парень уже был нетрезв и принимал в гостиной тетушки своих друзей, таких же повес. Когда я зашла в дом, меня оставили в холле в ожидании приглашения к графине, этот сморчок заприметил меня через раскрытые двери и решил развлечься.

– О, гляньте-ка, какая цыпочка к нам пожаловала. А я только что думал отправиться на поиски. Но все решилось как по волшебству. Мои желания исполняются сами, и так будет всегда. Смотрите, друзья, и учитесь.

Раздался веселый дружный смех.

– Подойди, не бойся, мы тебя не обидим, – велел он мне.

Мне следовало развернуться и сразу уйти, но я столько лет жила среди этого общества и не привыкла к такому обращению. Я была уверена, что это ничтожество не посмеет мне что-либо сделать. И просто проигнорировала его.

Его мое поведение задело. Он вскочил и очень быстро оказался около меня, преградив выход. Я уже не могла покинуть помещение, не вступив с ним в драку.

– Какая красавица, боги услышали мою молитву, сегодня нас ждет хорошее развлечение. Бедняжка так строга и серьезна. Гляньте, как она на меня смотрит. Сейчас испепелит взглядом, – обратился он к друзьям, которые потянулись в холл вслед за своим предводителем.

И тут в этой толпе я сначала почувствовала, а потом увидела его. Возмужавший, атлетичный, голубоглазый и белокурый, словно статуя бога, он стал еще прекраснее, чем я его помнила.

– Имма? – воскликнул Лерой.

Он подошел ко мне, жадно разглядывая во все глаза.

– Остынь, Морис. Иди прохладись, – властно сказал он племяннику графини.

Тот недовольно посмотрел на Лероя, но спорить не стал, махнул рукой и нетрезвой походкой направился в гостиную. Остальные под грозным взглядом Лероя последовали за ним, оставив нас одних.

Тут же возник лакей:

– Графиня Рамундис ждет вас в кабинете, мэлл, – пригласил он меня.

– Скажите графине, что я прошу прощения, но я вспомнила, что у меня есть неотложные дела, и вообще, уже нашла другую работу, – отчеканила я.

Развернулась и поспешила на выход, благо мне никто уже не препятствовал.

– Имма, постой! Куда же ты? – помчался Лерой за мной, выбежав на февральский мороз раздетым.

– Вернись, простудишься, – процедила я, стремясь прибавить шаг и уйти от Лероя.

– Не простужусь, меня магия согревает. Прости… – спохватился он. – Имма, пожалуйста, давай поговорим. Мы ведь так давно не виделись…

Я встала, повернулась к нему и спросила, едва сдерживая клокотавший гнев:

– О чем? О чем нам говорить, Лерой?

Он сглотнул, пораженный ярой ненавистью в моих глазах.

– Обо всем. Имма, мы должны выяснить отношения…

– Отношения? Какие? Как можно обсуждать то, чего нет?

– Имма, пожалуйста… Я люблю тебя, Имма.

И тут я не выдержала, развернулась и ударила его по щеке, вложив в этот удар всю мою боль, все разочарование, весь гнев, который я испытывала, но который до сих пор некуда было выплеснуть.

Лерой не стал защищаться.

– Я заслужил это. Ударь меня еще раз, если тебе полегчает. Бей столько, сколько нужно. Только прости.

С горящими глазами он схватил меня за плечи, наклонился и впился в меня жарким, ненасытным поцелуем. Куда подевался прежний Лерой, который робко и нежно меня целовал, боялся лишний раз сделать то, что мне не понравится, и спрашивал на все разрешение?

Передо мной был уже не тот юноша, которого я знала. Мужчина, знающий, чего хочет, и желающий это получить вот что бы то ни стало. Лерой сильно возмужал. Не только физически – появилась гордая осанка, делавшая его выше и шире в плечах, черты лица загрубели. Он стал увереннее, взгляд приобрел властность, а в уголках губ затаилась циничная усмешка. Только свисавшие на лоб локоны белокурых волос еще напоминали мне юного Лероя.

Я оттолкнула его. На глазах выступили слезы.

– Да как ты смеешь, после всего того, что было? После того, как вы с герцогом так поступили со мной?

Лерой не давал мне вырваться, крепко прижимая к себе.

– Поплачь, Имма. Выплачь все слезы, что душат тебя. Прости, мой малыш. Я знаю, что повел себя низко и подло. Но я ни на день, ни на час не забывал тебя. Мне просто надо было встать на ноги, понимаешь? Тогда я не мог сопротивляться герцогу, у меня не было ничего. Я был никто. Мне просто требовалось время… Я знал, что ты работаешь у маркиза Маливейна, я следил за тобой. Но что случилось? Я думал, у меня есть время…

– Он умер, – выдавила я сквозь слезы.

– Жаль, мне нужен еще год. Хотя бы полгода… Пойдем. Пойдем, малыш… здесь не место для разговоров, мы привлекаем внимание. – Осыпая мое лицо поцелуями, Лерой потянул меня за собой.

Я не видела куда, потому что была вся в слезах и прятала лицо. Как-то быстро мы оказались в комнате, то ли постоялого двора, то ли Лерой просто всучил монету первой попавшейся квартирохозяйке, потребовав для нас комнату.

Там он посадил меня рядом с собой на кровать, устланную лоскутным ярким покрывалом, обнимая и словно впитывая меня всю, зарывшись носом в мои волосы.

– Малыш… Имма, я так скучал… – шептал он мне. – Какая это пытка, жить без тебя. Знать, что ты где-то рядом, и не иметь возможности прикоснуться к тебе, вдохнуть запах твоего тела, твоих волос. Любимая моя…

Я отстранилась от Лероя. Он не желал меня отпускать, и мне пришлось силой отпихивать его.

– Прекрати! Или я буду кричать! – возмущенно вскрикнула я.

Его затуманенные глаза стали приобретать ясность. Он удивленно воззрился на меня:

– Имма, в чем дело? Разве ты не любишь меня? Разве ты не рада меня видеть?

– Ты издеваешься? – не поверила я. – Нет, Лерой. Я вычеркнула тебя и твоего отца из своей жизни. После того, как вы вычеркнули меня из своей, – напомнила я.

– Это было требование отца, Имма. Я не подчинился, и он насильно отправил меня за границу. Мне нечего было ему противопоставить. Я был никто. Мне большого труда стоило убедить его вернуть меня, пришлось вести себя идеально. Но я обещаю тебе, скоро все изменится. Мы сможем быть вместе.

– Нет, Лерой. Мы никогда не сможем быть вместе. Между нами все время будет стоять ваше предательство.

Я встала, показывая, что разговор окончен. Лерой растерянно смотрел на меня, не веря происходящему. На миг передо мной мелькнул прежний неуверенный юный «мой» Лерой, и сердце защемило.

– Хорошо, тебе нужно время… я дам его тебе… – горько сглотнув, произнес он.

– Мне не нужно времени, Лерой. Я больше никогда не хочу тебя видеть! Слышишь, никогда! – крикнула я и убежала.