Текст книги "Сын лекаря. Переселение народов"

Я махнул рукой, сигнализируя оставаться на месте. Решение было принято. Отойти от стоянки достаточно далеко, чтобы устроить засаду, оставаясь незамеченными, – нереально. Такой план мог сработать только при большой удаче, а я не люблю полагаться на удачу в последнее время. Слишком часто она меня подводит. Но и оставаться возле лагеря было бы глупо. Не похоже, что первородные собираются отсюда уходить в ближайшее время. Дождавшись, когда эльфы пройдут мимо, я вновь привлек внимание напарников.

«Следуем за ними», – показал я знаками. Глаза Тимо радостно блеснули. Передав указание дальше, он шустро пополз за мной.

Сохранять ту же скорость, что и двигающиеся неспешным шагом эльфы, было очень тяжело. Мы пропустили их на две сотни шагов – больше отставать я не рисковал, боясь потерять их из виду. Если первородные решат вернуться и к тому же будут спешить, для нас их появление может стать слишком неожиданным. Но и оставаться незамеченными, находясь от них в прямой видимости, было совсем непросто. Да что там говорить, мы все просто выбивались из сил, несмотря на тренировки. Постоянно следить за каждым своим движением, чтобы оно было беззвучным, тщательно контролировать окружающее – не дай боги спугнуть какую-нибудь ящерицу или птицу, не поднимать голову над травой. И проделывать это все необходимо достаточно быстро, чтобы не отставать от тех, кого преследуем. Очень непростая задача, особенно тяжело это давалось Говорне – несмотря на то что девчонка на удивление подвижная и шустрая, для нее такой темп оказался слишком высок. Все же она не профессиональный солдат, хотя и старается поспевать везде – и в воинских умениях, и в шаманском ремесле, и в женских занятиях, в которых положено преуспевать юной гоблинше. Время от времени я с тревогой оглядывался и каждый раз видел ее пунцовое от напряжения лицо с плотно сжатыми губами, и каждый раз удерживал себя от того, чтобы велеть ей оставаться на месте и ждать нас здесь. «Нельзя, – говорил я себе. – Девочка мне этого не простит».

Я не удержался от облегченного вздоха, когда в очередной раз осторожно приподняв голову над уровнем травы, увидел, что эльфы остановились и тревожно вглядываются вперед. Показав товарищам, чтобы переползали поближе к протоптанной первородными еле заметной тропе, я достал духовую трубку и снарядил ее смазанной паралитическим ядом иглой. Несложно было догадаться, что такого тревожного увидели перед собой эльфы. Наверняка это отряд, посланный Беаром. Сейчас они посчитают количество людей и решат, что неплохо бы вернуться в лагерь и сообщить друзьям, что пора сменить место стоянки.

Мы успели. И по сторонам от тропы расположиться, и даже распределить, кто в кого стреляет. Когда эльфы стали возвращаться – надо отметить, гораздо быстрее и не так вальяжно, чем когда шли в сторону Кеймура, мы первым залпом из духовых трубок сложили пятерых эльфов, а потом сразу, еще до того, как упали пораженные ядом, разрядили в остальных арбалеты. Удачно получилось, так оно, наверное, и должно быть. Больше суток подготовки, долгое изнурительное преследование и много-много терпения, а потом две секунды, и враги мертвы. Победа вышла маленькая и, казалось бы, незначительная, но для меня она была очень важна – впервые план сработал так точно, без сбоев. Честно говоря, я был горд и видел то же чувство на лицах бойцов. Говорна и вовсе скакала вокруг, повизгивая от счастья. Странное, на самом деле, зрелище – девчонка, которая так искренне и по-детски радуется тому, что ловко убила разумных существ… Но у меня, хоть убей, не получалось ее осуждать. Не мог я воспринимать первородных за разумных, совсем не мог. Может, если бы Иштрилл была жива, я бы думал иначе, попытался бы объяснить гоблинше, что это просто работа, которую мы должны были выполнить, а вовсе не повод для радости, но сейчас я понимал, что это было бы лицемерием. Не теперь, когда еще вчера эти разумные существа убивали ее соплеменниц, которые просто обрабатывали землю. Даже не солдат, мирных женщин.

Мы не успели толком перевести дух после этой маленькой победы, когда появился отряд, так напугавший первородных. Возглавлял его Беар.

– Что, не усидел? – подколол я друга. – А как же ответственность за общину? На кого ты их оставил?

– Лотар прекрасно справляется, – махнул рукой бывший вор. – Все равно эльфов больше не видно. А что ж вы не оставили хоть одного для допроса? Сейчас бы узнали, зачем они сюда приперлись, и, главное, сколько их.

– Вот тех, кто в основном лагере, и оставим, там их много, будет из кого выбрать. Главное, все сделать так же хорошо, как сейчас. Ты не многовато ли народа взял? – Бойцов было около сотни, а значит, в Кеймуре осталось всего около четырехсот солдат. Не то чтобы это было мало, но я вдруг подумал – а что, если такой лагерь здесь не один? И сейчас остальные решили напасть на город?

– Все наши сидят в городе, нос за стены не высовывают, а легионеры распределены по стенам и пялятся по сторонам. Даже если их тысяча припрется, с ходу город не возьмут. И эта громыхалка, о которой ты рассказывал, им не поможет. Нас не стены защищают, а ловушки в городе. А нам здесь численное преимущество понадобится – не хочу, чтобы кому-то удалось уйти.

В результате оставшихся на стоянке первородных мы просто расстреляли, окружив со всех сторон. И тоже дольше готовились, сама схватка много времени не заняла. Даже часовые не составили проблем – трех эльфов, сидевших на краю оврага, усыпили из духовых трубок, так что они даже не упали, так и оставшись сидеть, опустив головы. Большинство обитателей лагеря не только не успели схватиться за оружие, но даже и не проснулись, так и умерли во сне. В результате у нас набралось аж трое пленных – даже больше, чем было необходимо, причем удалось захватить командира с двумя десятниками. Раненых и усыпленных сонным зельем добили. Делать это было неприятно, но особых моральных терзаний никто не почувствовал. Можно было набрать больше пленных, но помешал вопрос – чем их кормить? У нас и без того каждая курица на счету, тратить драгоценную провизию на бесполезный балласт в ущерб своим было бы преступно. Возвращаясь обратно, я заметил некоторое даже уныние в рядах соратников. То ли из-за того, что пришлось поработать палачами, мародёрами, а потом и могильщиками, то ли потому, что военная операция, к которой так долго готовились, прошла столь быстро и легко. Слишком быстро и слишком легко. Мне и самому было не по себе от этой легкости. Казалось, за такую легкость придется расплачиваться в дальнейшем. Такое уныние необходимо было прекращать. Если бойцы поделятся своим настроением с остальной общиной, ничего хорошего это не принесет. Для нас сейчас очень важна была уверенность в своих силах, уверенность в том, что мы все делаем правильно. Своими мыслями я поделился с Беаром, отозвав его на несколько шагов от основной колонны:

– Что-то народ у нас приуныл, – тихо сказал я.

– Есть такое, дружище, – кивнул Беар. – Зря мы их прикончили при всех. Теперь люди гадают, чем мы сами отличаемся от первородных, если так же убиваем беззащитных. И ведь понимают все, что ситуация другая, что они сами к нам пришли, а вот поди ж ты, проснулось откуда-то дурное благородство. Вроде как мы-то не такие, как они, мы по-хорошему должны действовать. Не понимают, что для по-хорошему мы слишком слабые. Если бы мы взяли сейчас тот десяток раненых с собой, нам пришлось бы как минимум двадцать человек отрядить на охрану. Это я не говорю уже про еду, которую на них тратить.

– Вот и надо это людям объяснить. У нас тут дураков нет, все поймут.

– Говорить будешь ты, – сразу открестился Беар. – Ребята в этих вопросах на тебя ориентируются просто по привычке. Все же ты у нас тысячник, а я – вор. Меня уважают, но доверять мне в вопросах морали было бы как-то странно, согласен?

Объявили привал. Я дождался, когда все расположатся и примутся за еду, а потом встал. Прошелся немного вокруг, размышляя, с чего начать. Так ничего и не придумав, решил просто пересказать свои мысли.

– Ребята, я вижу, что вам не по себе от той бойни, что мы устроили. Мне тоже неприятно. Но все вы понимаете – то, что мы сделали, было необходимо. Содержать пленных для нас сейчас просто невозможно. Мы и так стоим на пороге голода, кормить врагов – значит, лишить пищи кого-то из общины. Скорее всего, женщин и детей, потому что если бойца будет шатать от ветра, он только бессмысленно умрет. Еще хуже, если бы мы их отпустили и оставили в живых. Большинству эльфов чуждо чувство благодарности, они бы пришли снова и снова убивали бы нас и гражданских. Ребята, война – это всегда убийство. В конце концов, то, что делаем мы – в любом случае далеко от благородства и моральности. С тех пор, как сформировался наш легион, мы только и делали, что устраивали засады и били в спину. Резали глотки из-за спины. Теперь еще добиваем раненых. Это грязно и бесчестно. Я сейчас шел и думал – может быть, нужно было оставить их там, а потом кто-нибудь из нас, те, на кого вы возлагаете ответственность за принятие решений, тихо вернулись бы назад и добили их. Тогда ваша совесть была бы чиста. Но вот что я подумал: так или иначе это был бы обман. Я не хочу обманывать своих. Да, мы защищаем себя, защищаем своих близких и свою землю. Но война по-прежнему остается мерзким и грязным делом. Всегда. Даже когда все вроде бы красиво: два войска друг напротив друга, конный разбег рыцарской лавины, тучи стрел с двух сторон, всегда одни отнимают жизнь у других из-за каких-то своих желаний. Не важно, что это – желание защититься или желание ограбить. И всегда приходится решать, как далеко мы можем зайти. И в этот раз тоже пришлось. Я за это решение готов отвечать перед кем угодно – хоть перед вами, хоть перед богами, хоть перед эльфами. Считайте, что это я запачкался. Вы здесь ни при чем. Одно могу обещать – я никогда не отдам приказ убивать мирных жителей. И такой приказ не выполню, если кто-то попытается мне его отдать. И вот что еще хочу сказать. У нас здесь не королевство. Если вы с чем-то не согласны, вы можете об этом сказать – не в бою, конечно. И тогда мы просто выберем кого-то другого, кто будет принимать решения. И уж поверьте, я с радостью буду этим решениям подчиняться. Вот так.

– Неправильно ты говоришь, тысячник, – крикнул кто-то из солдат. – Насчет того, что мы ни при чем. И плевать, что ты приказ отдал – сам говоришь, если бы нас не устраивали твои приказы, мы могли другого над собой поставить. Но мы верим тебе, и Беару верим. А потому нечего на себя все брать, тысячник. И ты не гляди, что мы понурились, сам ведь говоришь, дело это плохое мы сделали. Необходимое, но плохое. Ничего, переживем. И в другой раз рука не дрогнет, как и сегодня не дрогнула. Правильно я сказал, народ?

Ответом оратору послужил согласный гул голосов, и на этом я посчитал инцидент исчерпанным.

Возвращение в Кеймур вышло триумфальным – народ радовался, что все, кто ушел, вернулись на своих ногах, дивился на пленников. К тому же мы принесли трофеи. Эльфийским оружием и одеждой никого из общины уже не удивить, а вот продовольствие оказалось очень кстати. Первородные явно готовились расположиться надолго и припасов с собой прихватили вдоволь, ограничивать себя ни в чем не собирались. Нашлось даже несколько мехов с вином, причем почему-то человеческим. Откуда оно появилось у эльфов, еще предстояло выяснить. Стихийно организовался небольшой праздник. Пиром это назвать было нельзя, режим экономии, конечно, никто не отменял. Лотар, едва завидев трофеи, тут же распорядился сложить все в погреба, так что прибавки к ежедневному рациону не получилось. Только вино решили выпить сразу и выделили детям немного эльфийских сладостей. Хватило как раз по глотку на взрослого, но даже такая малость здорово подняла общее настроение. У людей получился настоящий выходной – серьезной работой вне города сегодня никто не занимался, а вечером – праздничный ужин. Глядя на счастливые лица горожан, я отметил для себя, что им этого здорово не хватало. Все же ежедневный тяжелый труд необходимо время от времени разбавлять отдыхом. Да, все прекрасно понимают, как важно сейчас выложиться на полную, чтобы потом не голодать, но давать людям отдых все же нужно, иначе они просто перегорят.

Мне самому отдыхать не хотелось. Как только голова освобождалась от мыслей о насущном, на меня сразу наваливалась черная депрессия. Я побыл немного на празднике, а потом постарался незаметно удалиться. Нельзя сказать, что я чувствовал себя лишним, просто мне покоя не давали пленники, запертые в подвале. Очень хотелось побыстрее их расспросить. Этим я и занялся. Эльфов определили в бывшую городскую тюрьму, рассадив по камерам-одиночкам и оставив на попечении аж четырех охранников. Уже спустившись в подвал, я сообразил, что не имею ни малейшего представления, как проводить допрос. Исходя из опыта общения с оу Лэтеаром, рассчитывать на добровольное сотрудничество не приходилось. При мысли о пытках и без того не радужное настроение стало и вовсе отвратительным. Нет, я и до этого понимал, что без жестких методов допроса не обойдется, но это было чисто умозрительное знание. Теперь же, оказавшись в подвале, я понял, что мне этого, скорее всего, не избежать.

Попросив часового запереть за мной дверь, я повернулся к эльфу, который с отсутствующим лицом сидел на досках пола.

– Как вам наш прекрасный город? – я обратился к нему по-эльфийски. Этого эльф явно не ожидал, я заметил, что он вздрогнул и взглянул на меня, правда, тут же опустив глаза. Отвечать он не посчитал нужным.

– Не стоит игнорировать мое присутствие. Поверьте, я умею быть очень назойливым. Рано или поздно вы все равно начнете отвечать на мои вопросы, но чувствовать себя к тому времени будете значительно хуже. Зачем же тратить время и силы?

– Если животное научилось говорить, это не означает, что с ним нужно вести беседу, – эльф решил ответить, что для меня оказалось приятным сюрпризом. Не ожидал, что получится хоть как-то наладить контакт мирными методами, а тут такой подарок.

– А если животное готово причинять вам боль, если вы не ответите? – и прежде чем он успел задуматься об ответе: – Давно хотел поинтересоваться, как поживает доу Лэтеар? Оправился ли он от раны?

Последний вопрос уже по-настоящему выбил эльфа из колеи.

– Откуда ты знаешь о доу Лэтеаре? Кто ты такой?

– Мы познакомились в вашем лесу несколько месяцев назад. Сейчас познакомимся и с вами. Назовитесь, благородный доу!

– Я оу! С тобой, животное, говорит оу Айве. Отвечай, кто ты такой и откуда знаешь доу Лэтеара?!

– Хм. Давайте договоримся, оу Айве. Вы находитесь у меня в плену, в подчиненном положении. Вы не можете требовать ответов на свои вопросы, просто потому, что у вас нет сил заставить меня отвечать. А вот я могу, хотя предпочту обойтись без насилия. Поэтому предлагаю договор: вы обращаетесь ко мне уважительно и отвечаете на мои вопросы. Взамен я удовлетворю ваше любопытство.

Похоже, я был слишком мягок. Эльф, услышав мое предложение, издевательски расхохотался.

– Договариваться с животным? Уважительно обращаться с животным? Это лучшая шутка, что я слышал за последний год!

Я понял, что повел себя неправильно. Мне удалось удивить пленника, но не вывести его из себя. Не дожидаясь, пока он закончит смеяться, я несколько раз ударил его по лицу, состроив зверскую морду, пытаясь хотя бы напугать. Бесполезно. Оу Айве только поносил меня всячески, отказываясь отвечать на вопросы. Как бы ни ценил свою жизнь этот первородный, унизиться перед животным для него было невозможно. Вдруг мне пришла в голову одна идея. Я ведь не один! Постучавшись в дверь, я попросил меня выпустить и убежал, провожаемый обидным смехом эльфа. Меня это не волновало. Как бы я ни относился к первородным, пытать кого бы то не было мне претило, и теперь, получив надежду, что этого делать не придется, я стремился как можно быстрее проверить свою догадку.

Я нашел Лотара, который, сидя в компании с Беаром и Квотаром, обсуждали особенности заточки ножей.

– О, вот и Эрик. Где пропадал? – поинтересовался напарник.

– Народ, прекращайте языки чесать. Я сейчас пытался разговорить эльфа, и у меня ничего не получилось. Но у меня появилась идея! Пойдемте в тюрьму. Лотар, ты тоже, ты выглядишь самым представительным.

Друзья подхватились сразу, не задавая вопросов. Кажется, их напугал мой энтузиазм. В глазах у троицы отчетливо проступало опасение, что после моей попытки допросить первородных жить им осталось недолго, и нужно торопиться.

– Орков они еще не видели, – пояснял я на ходу. – Они вообще не знают, что остались еще орки. Но они про вас помнят. И не считают неразумными животными, так что и запираться, в случае чего, не станут. Ну, я так надеюсь по крайней мере. Не хотелось бы пытать их целыми днями, чтобы чего-нибудь добиться. – Я заметил, как мои собеседники переглянулись.

– И нечего удивляться, – немного смущенно огрызнулся я. – Я хочу убивать первородных, а не мучить их!

– Извини, Эрик, – кивнул Квотар. – Просто в последнее время тебя трудно понять. Не хочу тебя обижать, ученик, но согласись, это странно, когда разумный бежит с праздника, чтобы заняться допросом пленных, которые и так никуда не денутся.

Я ненадолго задумался. Действительно, со стороны поведение у меня не слишком адекватное. Мне и в самом деле было не до праздников, не то настроение. Но дело было не только в этом. Я вдруг сообразил, что с тех пор, как эльфы напали, меня мучают дурные предчувствия, и после того, как мы избавились от угрозы, эти предчувствия никуда не делись. Мне все казалось, что мы катастрофически опаздываем, теряем время. Вот-вот произойдет что-то плохое, и мы должны сделать все возможное, чтобы это предотвратить… Сформулировать эти неоформленные мысли не представлялось возможным, поэтому я промолчал.

На беседу с оу Айве орки отправились вдвоем. Мы с Беаром решили, что так эффект от неожиданной встречи будет более ярким. Однако далеко мы не уходили, оставались за дверью, слушая происходящее внутри. Первородный не сразу понял, что за гости появились в его камере. До сих пор он видел только людей – к тому моменту, как троих пленников поместили в камеру, они еще не пришли в сознание.

– Кто вы такие? – голос эльфа звучал ошарашенно.

– Не узнаешь? Забыли, выходит, нас старые враги? – хмыкнул шаман. – А мы вот вас помним, лесные.

– Орки! Вы – орки! – возглас прозвучал как-то обвиняюще.

– А, все же помнят, – хмыкнул Лотар. – Ну что, будешь говорить, зачем вы сюда приперлись?

– Но вы же все вымерли! Нас учили, что вас больше не осталось!

– Как видишь – нет, – ответил Лотар. – Знал бы ты, как мы рады были узнать, в каких жалких существ выродились потомки наших бывших врагов!

– Мы не выродились! – яростно выкрикнул Айве. Даже такая детская подначка от тех, в чье существование он не верил еще несколько минут назад, вывела эльфа из себя, он начал говорить громко, захлебываясь: – Мы снова научились делать зелье, разрушающее камень! Мы вспомнили, как выращивать мэллорны! Теперь мы вернем величие нашему народу, мы больше не будем голодать и ютиться в одном лесу, мы заселим весь мир! Мы уже не голодаем! И первородным, в отличие от вас, не нужно искать помощи у низших животных, мы будем идти уверенной поступью, захватывая жизненное пространство для своего народа, и вскормим телами полуразумных животных свои будущие дома! – Речь звучала странно, будто заученная. Похоже, прежде чем отправить солдат воевать, патриархи лесного народа не гнушались хорошенько промыть им мозги. Но даже из этих лозунгов можно было сделать соответствующие выводы. Я мгновенно сообразил, для чего первородным потребовалось столько мертвых тел. Все эти тысячи убитых людей, оказывается, были нужны только для того, чтобы удобрить почву для волшебных деревьев. Я вспомнил, как восхищался удобством мэллорнов, и мне стало противно.

А орки продолжали подначивать пленника:

– То-то ты сидишь здесь, в тюрьме, куда тебя бросили эти, как ты говоришь, «полуразумные животные». Действительно, уверенная поступь, ничего не скажешь!

– Это ничего не значит! Мы просто пришли на разведку. Если бы вы не подучили этих тварей, они никогда не смогли бы нас захватить. Но это ничего не значит. Мы уже очистили эти земли, и очистим их еще раз!

– Ну ты не сравнивай. Вы вырезали мирных жителей и армию, которая не умеет сражаться, – голос Квотара звучал напряженно, но первородный, похоже, ничего не заметил. – Теперь-то у вас так легко не получится.

– Мы видели, сколько вас. Не более полутора тысяч, и эти полторы тысячи больше чем наполовину состоят из самок и детенышей, которые могут только послужить пищей для наших домов. Даже если те самцы, которых вы надрессировали, смогут как-то сопротивляться, это ничего не изменит. Бойтесь, глупые орки! Уже совсем скоро сюда придут три тысячи отборных воинов леса. Эта армия и не заметит вашего жалкого сопротивления.

– Да откуда у вас три тысячи? – хмыкнул Лотар. – У вас столько воинов и нет! Думаешь, мы не знаем, что в эту войну больше чем тысяча первородных из леса не выходила.

– Ха, глупый орк! То, что они не выходили, еще не значит, что их нет. Это раньше наши братья не стремились воевать, и было трудно найти желающих сражаться, то теперь, видя успехи тех, кто решился, желающих более чем достаточно. Каждый из тех, кто очищал эту землю, получил мэллорн, пусть и молодой. Через несколько лет они смогут взять себе женщину и даже слуг из тех, кто не захотел воевать! За такую награду любой готов сражаться и рисковать!

– Когда они явятся?! – голос Лотара стал серьезным. Он уже не сомневался, что угроза нешуточная.

– Бойся! Мучайся неизвестностью, орк! Я хочу, чтобы последние дни твоей жизни прошли в страхе! Я тебе ничего не скажу. Можешь меня убить. А лучше – отпусти, тогда я замолвлю за тебя слово перед патриархами, и, возможно, тебя оставят в живых, когда сюда придут наши воины. Будешь мне прислуживать в моем мэллорне!

Дальнейший допрос не имел смысла. Догадаться, когда примерно ждать гостей, можно было и так. Достаточно было прикинуть примерно, сколько дней могут прожить сорок разумных на том количестве провизии, которая у них была, когда мы захватили их лагерь. Вряд ли подразумевались регулярные поставки продовольствия, этих сорок первородных отправили только оценить количество наших сил, перед тем как нас уничтожить. И судя по моим прикидкам, гостей ждать следует дней через десять.

Усилием воли подавив желание сразу куда-то бежать и что-то делать, я дождался, когда орки закончат разговор и выйдут из камеры. В глазах Беара было заметно то же нетерпение, что и у меня. Заговорить я решился только после того, как мы вышли из здания.

– Если их действительно три тысячи, тяжело нам придется, – сказал Беар, явно преуменьшив величину проблемы. Я прекрасно понимал, что тяжело – это не то слово, которым можно описать предстоящие проблемы. Эльф был прав, такое количество первородных нас просто растопчет.

– Они сейчас, наверное, собираются, – сказал я. – Им необходимо все организовать, разбить рекрутов на отряды, решить, кто кому будет приказы отдавать. Если я правильно понял, регулярной армии-то у них нет, хотя воевать учат каждого.

– Ты думаешь… – начал Беар.

– Да. Нужно пока не поздно устроить им проблемы. Сам понимаешь, в поле с ними биться не вариант, только жизнь уродам упрощать. И если в городе запремся, только оттянем конец. Нас слишком мало, чтобы его защищать, тем более если они еще пороха притащат. Стены сломают, а дальше – только ловушки. Но надолго они не помогут. Полтыщи мы бы так удержали и победили. Тысячу – может быть. Но не три.

– Силы делить тоже не хочется, – начал Беар, тут же прервав сам себя: – Но ты прав. Один из нас должен остаться здесь.

– Ты ведь понимаешь, что это не я буду?

Друг только тяжело вздохнул.

– Эйка с Аганом и Калитишем добрались домой, – неожиданно вмешался Лотар. – Если наши не станут медлить… а они медлить не станут, то через пару недель уже будут здесь. Надо только дождаться.

– Это если добрались, – мрачно уточнил я.

– Предки говорят, что путь наших воинов был удачен. Они живы, я спрашивал, – успокоил меня шаман и тут же добавил ложку дегтя: – Но и ты, Лотар, не прав. Там ведь не отряд собрать, целый народ перевести нужно через горы, да еще как-то рептов миновать. Нельзя нам на помощь надеяться, можем не дождаться. Не знаю, когда они придут, но что через две недели – в это не верю.

– Значит, ты берешь двести человек, – кивнул Беар. – Здесь остается три сотни, да и остальные сидеть сложа руки не будут. Задержите их, насколько получится, а мы пока подготовимся.

– Сотня, Беар, – покачал я головой. – Я возьму сто человек. Там, в лесу, разница в сто бойцов будет не так заметна, как здесь.

– Понимаю, – мрачно кивнул друг. – И даже согласен. Двести – действительно много, вам будет сложнее не попадаться, а сделать больше не факт, что получится. – Беар тяжело вздохнул и все же решился: – Эрик, я верю тебе. Я понимаю, что ты не сорвешься и не будешь их резать без толку, просто ради того, чтобы отомстить. Плохо другое. Ты изменился в последнее время. Мне кажется, ты уже не так держишься за жизнь, как раньше. Как было до того, как твоя девчонка умерла. И я боюсь, что ты станешь рисковать – не ребятами, конечно. Собой. Не специально, не стремясь последовать за ней. Если бы я мог – я бы тебя не отпустил, но я понимаю, что тебя здесь не удержишь. Эрик, я не буду тебя сейчас давить ответственностью за людей и все такое. Я тебе вот что скажу. Ты мне не просто друг. Ты мне единственный родной человек в этом мире. Я только когда с тобой познакомился, начал верить, что жизнь не всегда дерьмо. Я не стану тут распинаться, что без тебя мне жизнь будет не мила и все такое. Помрешь – переживу. Просто пообещай мне, если я тоже для тебя не чужой человек, что ты не заставишь меня снова переживать твою гибель, если будет такая возможность.

– Обещаю, – прохрипел я осипшим голосом и крепко обнял друга.

– Все, хорош обниматься, пойдемте народ обрадуем.