Текст книги "Сын лекаря. Переселение народов"

Я задавил в себе готовящееся вырваться «а если нет?». Боец прав, не было смысла гадать и сомневаться. У нас есть шанс, и этот шанс нужно использовать. Вместо того чтобы рефлектировать, нужно продумать наши действия как можно детальнее, по крайней мере само проникновение на обоз, раз уж после придется полагаться на импровизацию. В результате через несколько часов план был готов. Этот продукт коллективного творчества по-прежнему был крайне ненадежен и зависел от множества неподтвержденных допущений, но ничего лучшего придумать за такое время и такими силами не получилось. Единственное, что меня радовало – это то, что Говорне не придется лезть на рожон. Все же я очень переживал за девчонку, которая, так уж получилось, стала одним из двух самых родных для меня существ.

Мы заранее разделились на три неравные группы. Первая группа, самая маленькая, в нее вошли всего одна тройка и Говорна. Их единственной задачей будет обеспечить безопасность гоблинши во время камлания и, когда юная шаманка закончит нагонять туман, помочь ей эвакуироваться куда-нибудь подальше. А помощь потребуется почти наверняка – девочка сама предупредила, что опыта в этом деле у нее нет, выполнять такое камлание она будет впервые и вряд ли после него будет способна даже просто стоять на ногах, не то что бежать.

В самую большую по численности группу входили восемь троек, двадцать четыре бойца. После того как место операции затянет туманом, они постараются устроить нападение на охрану обоза, создать как можно больше шума и суеты.

Ну и последний отряд, состоящий из двух троек и меня, должен осуществить собственно нападение и уничтожение обоза – если получится, конечно. Если пороха мы не найдем, нам останется только героически погибнуть в окружении врагов, постаравшись перед смертью прихватить с собой как можно больше первородных. Довольно сомнительная перспектива, но ничего лучше я так и не смог придумать. Хуже другое – я отчетливо понимал, что даже если порох там есть, наша миссия по-прежнему отчетливо отдает суицидом. Мы, конечно, запаслись горючими стрелами и факелами, но я здорово сомневался в надежности таких снарядов. Ну не рассчитывали мы, что нам понадобится что-то горючее, поэтому пришлось придумывать на месте – надрали тоненьких лепестков березовой коры, обильно обмазали их сосновой смолой и перевязали получившиеся пучки бечевками. Часть получившихся зажигательных снарядов была укреплена на арбалетных болтах, часть прикрепили к булыжникам. И тот и другой вид конструкции доверия не вызывал, тем более что проверить их эффективность не было никакой возможности. Все, на что мы решились – это запалили один из снарядов, убедившись, что он горит уверенно и не гаснет от дуновения ветра. Как он поведет себя, если выстрелить им из арбалета – неизвестно. Как поведет себя камень – тоже. Да и зажечь с помощью огнива эти «зажигалки» оказалось не так-то просто. Вот если воспользоваться огнивом прямо над кучкой пороха – тогда да, хватит и одной искорки. Жаль только, тот, кто будет устраивать взрыв, в этом случае тоже взлетит на воздух… В общем, я надеялся, что без таких жертв можно будет обойтись.

Мне, кстати, пришлось выдержать настоящую битву с ребятами по поводу собственного участия в этой авантюре. Бойцы в упор не хотели, чтобы я стал членом третьего отряда. Большинство с настойчивостью, достойной лучшего применения, пытались убедить меня, что я буду полезнее всего в группе прикрытия Говорны или в крайнем случае – в отряде, который должен обеспечить отвлечение внимания. Но, в конце концов, здравый смысл все же возобладал – я один представлял себе, как выглядит искомое «огненное зелье». Против этого аргумента возразить было нечего.

К тому времени, как солнце скрылось за горизонтом, мы уже были на позициях. Потянулось долгое ожидание – для надежности решили дождаться самого темного и тихого времени за пару часов до рассвета. Впрочем, Говорна свое камлание начала несколько раньше, около полуночи, о чем сообщила мне через «промежуточный план» – я заранее погрузился в состояние, которое позволяло слышать через него. Примерно через час начали проявляться результаты ее волшбы – потянулись языки тумана. Сначала слабые, едва заметные, постепенно они становились все более плотными, сливались друг с другом, и вот уже влажная дымка укрыла землю и начала подниматься выше. «Вот будет смешно, если порох отсыреет», – я мысленно нервно хихикнул, медленно и осторожно взбираясь на заранее облюбованное дерево. Действительно медленно – я взбирался с той же скоростью, с которой поднимался туман. Мои опасения о том, что первородные заподозрят неладное при появлении нехарактерного для этого времени суток тумана, не оправдались – караульные продолжали патрулирование в прежнем порядке. Я даже стал свидетелем забавной сценки: кто-то из караульных, видимо, решил проявить инициативу и принялся разжигать факел. Реакция последовала незамедлительно – к караульному подбежали двое первородных и яростно затушили огонь. При этом эльф узнал о себе столько нового, что я и сам заслушался. Похоже, насчет пороха я все же не ошибся – иначе с чего бы обозникам так нервничать? И еще стало ясно, что они и сами испытывают почти суеверный страх перед своим грузом – часовой находился по меньшей мере в двадцати шагах от ближайших повозок, бояться пожара на таком расстоянии мог только разумный, который мало представляет себе истинные возможности пороха.

Как я ни готовился, начало нападения стало для меня неожиданным. Вот я медленно переношу вес с той ноги, которой упирался в ветку, на руку, которой ухватился за следующую, повторяя про себя как мантру: «Только не скрипни, только не скрипни…». И вдруг где-то в противоположном конце вражеского лагеря раздается шум, стоны раненых, команды наших бойцов и охранников обоза. После ватной тишины туманной безветренной ночи шум кажется оглушительным, хотя на самом деле звуки боя едва пробиваются сквозь туман. С этого момента необходимо действовать быстро. Мгновенно преодолев оставшееся расстояние до намеченного разветвления в стволе, я раскручиваю веревку с привязанной на конце кошкой, которая обмотана ветошью, чтобы как можно сильнее заглушить звук удара инструмента о дерево. Дерево-цель едва угадывается за пеленой тумана, но бросок был столько раз отрепетирован в мыслях, что и в реальности все проходит гладко. Веревка закрепилась с первой попытки, и я, притянув конец к стволу, повисаю на веревке, перебираясь через линию часовых. Веревка провисает так сильно, что я вижу под собой головы проходящих дозорных. Кажется, я могу похлопать их по макушке. Даже сейчас стражи не поддаются любопытству или панике – им, кажется, плевать, что происходит в другом конце лагеря. Похвальный профессионализм. Если бы не переполох, устроенный бойцами, меня бы точно заметили, а пока обошлось. Я благополучно добираюсь до конца импровизированного мостика и тихо сползаю с дерева. Я знаю, что где-то недалеко так же спускаются с облюбованных заранее сосен Хорст, Ян и Кай, мои бессменные напарники на время этого похода. Я их не вижу, но знаю, что они здесь – иначе быть не может, потому что если бы их заметили, эльфы уже подняли бы тревогу.

Количество повозок в лагере было посчитано давно. И, конечно, заранее намечены телеги, которые каждый из нас должен проверить. Жаль только, что в таком густом тумане ориентироваться оказалось непросто, как бы тщательно я ни запоминал их расположение до этого. Самую первую найти было несложно, но она оказалась пустышкой – в телеге были грудой свалены мешки с сушеным мясом и какой-то крупой. Мимоходом отметив, что эльфы, оказывается, тоже не брезгуют кашей, если это необходимо, я направился к следующей, молясь про себя, чтобы не перепутать направление. В следующей повозке тоже была провизия, и я почти бегом направился дальше.

Встреча с первородным оказалась неожиданной для обоих. Видимо, не все из резерва отправились отбивать атаку, кто-то остался охранять ценный груз. Мы оба на секунду замерли, но я сориентировался быстрее, к тому же в сражении лучника с кинжальщиком все решает расстояние. Мы с эльфом оказались слишком близко, чтобы он мог что-то сделать. Короткий удар кинжалом, и я машинально подхватываю тело, мягко опуская его на землю – действие почти бессмысленное, вряд ли кто-то мог услышать падение тела на мягкую лесную подстилку за всем этим шумом. «Если здесь охрана, значит, где-то совсем близко важный груз» – мысль проскакивает по краю сознания, а я уже бегу в ту сторону, откуда шел эльф. Едва успеваю сдержать удар и уклоняюсь от ответного – силуэт, резко проявившийся из тумана, принадлежит Яну. Дальше бежим вместе, он уже осмотрел свои пять повозок, так же оказавшиеся «продуктовыми». «Сколько еды пропадает!» – едва слышно шепчет напарник. Мне тоже тяжело смотреть на такое изобилие. В Кеймуре, едва сводящем концы с концами, эта еда была гораздо нужнее. Жаль, что угнать обоз нет никакой возможности. Наконец, удача улыбается – очередная повозка заставлена дубовыми бочками, и пахнет от них отнюдь не солониной. От них пахнет смолой, которой промазаны швы – отличная защита от влаги. Вряд ли кто-то стал бы портить вкус вина смолой, так что это точно порох. Остается только придумать, как устроить взрыв. Нужно торопиться – звуки драки удаляются, того и гляди к оставленному без присмотра драгоценному «огненному зелью» отправят дополнительную охрану. Быстро осматриваем бочки. Заколочены надежно, тихо проковырять дырочку не получится никак. Пытаться разжечь костер прямо под дном телеги бессмысленно – успеют потушить до того, как пламя доберется до вкусной начинки.

– Придется выбивать дно, – шепчу я, и Ян согласно кивает. Мы оба знаем, к чему это приведет.

Проклятая бочка будто бы сделана из бронзы – звук от ударов такой звонкий, будто я колочу по колоколу. От удара круглое деревянное дно едва-едва выходит из пазов. Я бью еще и еще, порох внутри набит плотно, мешает протолкнуть деревяшку внутрь. За спиной слышны чужие торопливые шаги и крик – я не отвлекаюсь, знаю, что Ян не пропустит ко мне врагов. По крайней мере, пока жив. Я слышу удар арбалетной тетивы и крик – напарник разрядил в кого-то арбалет, в упор. Одним эльфом меньше, сейчас прибегут еще. Я продолжаю колотить по дну. Наконец-то! Деревяшка проваливается внутрь. Бочка тяжелая, но мне не нужно ее поднимать. Достаточно просто повалить на бок и дождаться, когда часть пороха высыплется на дно телеги. Скатываю ее на землю, отвлекаюсь, чтобы выстрелить в эльфа, который только что зарубил Яна. Боец еще жив. Краем глаза я замечаю уродливую рану, пересекшую лицо моего напарника. Это пока не важно, важно направить арбалет на врага, прямо так, не снимая его с крепления на поясе, прицелиться хотя бы примерно и нажать на спусковой крючок. Болт по самое оперение уходит в брюхо первородного. Других рядом пока нет, хотя слышны крики и топот. Почему они все еще не здесь? Не важно. Я забрасываю на спину потерявшего сознание напарника и пинками качу бочку подальше от повозки. Порох широкой полосой отмечает дорожку.

Бежать тяжело, бочка укатывается далеко вперед, подскакивая на неровностях, где-то далеко впереди слышен глухой удар – опустевший сосуд ударился о ствол дерева. Мне не нужно его догонять, я останавливаюсь там, где дорожка из пороха начинает прерываться. Слишком близко от обоза. Я вдруг слышу взрыв возмущенных воплей где-то неподалеку, а сразу следом топот и хрюканье. Кто-то из товарищей добрался до тягловых кабанов и, не найдя повозки с порохом, решил хотя бы так устроить переполох. Неважно. Сбросив с плеч Яна, я лезу в карман за огнивом, бросая на землю кинжал, который, оказывается, до сих пор сжимал в левой руке. Ошибка. Мне едва удается уклониться от просвистевшей в считанных сантиметрах над головой бритвенно-острой полосы стали. Первородный один, но я безоружен – в руке только бесполезное в драке огниво. И драку надо заканчивать побыстрее, сейчас еще набегут. Удивительно, что еще не набежали. Я пытаюсь сократить расстояние, лишить первородного возможности пользоваться преимуществом – тщетно. Передо мной опытный боец, он не позволяет эмоциям взять верх, на каждую попытку приблизиться следует либо удар уруми, либо отход. Я тоже делаю несколько шагов назад – не стоит слишком удаляться от полоски черной пыли. Потом будет трудно найти ее в тумане. Первородный шагает следом и заносит руку для удара. Я понимаю, что нужно сделать. Подставляю правую руку под полосу металла, не обращая внимания на боль, сжимаю ее изо всех сил и дергаю на себя. Такого эльф не ожидал. Он проваливается вперед, теряет равновесие, наклоняется совсем немного, но достаточно, чтобы я дотянулся. Удар коленом в лицо, первородный ошеломлен. Я подхожу ближе, бью еще и еще, ногами и левой рукой. Целюсь в лицо, пытаюсь попасть в глаза. Получается. Первородный жив и даже не слишком сильно ранен, но драться не может – держится за лицо и орет от боли.

Я возвращаюсь к напарнику и пороховой дорожке. Мое огниво потеряно, но есть еще одно, то, что у Яна. Нашариваю огниво левой рукой, достаю. Пытаюсь взять кресало и понимаю, что ничего не получится. Ладонь правой руки рассечена до кости, как и пальцы. Они не гнутся, видимо, сухожилия рассечены. Как высечь огонь одной рукой? Снова поворачиваюсь к Яну. Бесполезно. Слишком глубокая рана, кровь до сих пор льется потоком, левый глаз вытек. Если и выживет, то в любом случае очнется не скоро. Звать на помощь? Если бы могли, уже помогли бы. Мы тут довольно сильно нашумели, Хорст и Кай обязательно появились бы здесь, если бы у них была возможность. На крики могут прибежать только враги. Я на секунду замираю, вспоминаю. Упражнения у Квотара, обугленный след ладони на полу. Нужно отрешиться от происходящего, успокоиться. Не самая простая задача по нынешним временам. Усилием воли давлю все мысли и эмоции, представляю теплый шар в груди. Шар все горячее, он разгорается все сильнее. Опускаю ладонь на пороховую дорожку, обильно заливая ее кровью, выпускаю жар. Вспышка. И без того пострадавшую руку обожгло. Белый огонек стремительно бежит по дорожке в обе стороны – куда-то вниз по холму, к укатившейся бочке и вверх, к повозке. Хочется упасть и не двигаться, и плевать на боль, но я игнорирую сигналы организма и вскакиваю, одновременно вцепляясь левой рукой в неподвижного Яна. Взваливая его на закорки, кричу во все горло:

– Отходим! Всем отход! Бегом!!! – и сам тоже бегу изо всех сил, со всей возможной скоростью. Взрыва я не слышу, просто в какой-то момент ноги перестают чувствовать землю, и я понимаю, что лечу. Недолго – мой полет прерывает ствол какого-то дерева, в которое я впечатываюсь так, что весь воздух вышибает из легких. Я валюсь на спину, на многострадального Яна. В ушах звон, я ничего не слышу, но я почти счастлив. Теперь бы еще убраться отсюда, да только встать никак не получается. Поэтому я ползу, продолжая тащить за собой бесчувственное тело напарника. Сам не знаю, куда – просто подальше отсюда. Куда-нибудь, где можно будет перевязать руку себе и голову Яну, переждать хотя бы пару часов, отдохнуть…

* * *

Я очнулся резко, рывком, и даже не сразу понял, что терял сознание. Просто в какой-то момент картинка перед глазами изменилась – была трава, а сейчас – небо, едва просматривающееся через кучу веток, наваленную сверху. Спине было мокро и холодно. Я попытался осторожно пошевелиться, приподнять голову, чтобы хоть немного осмотреться.

– Не шевелись и не двигайся. Дождись ночи. – Голос был мне незнаком, да и произношение было… очень уж чистое было произношение. Слишком чистое, поэтому я сделал прямо противоположное – заворочался еще активнее.

– Успокойся, человек. Я тебе не враг. Ты делаешь хуже себе. Мне и так непросто было укрыть тебя.

– Ты кто? – Я решил все же послушаться и перестал шевелиться.

– Тот, кого вы называете первородными.

– И что ты хочешь?

– Все мы хотим лучшего для себя и своего народа.

– И это нас роднит, поэтому ты решил мне помочь? – против воли в моих интонациях проявилась изрядная доля сарказма.

– Сомневаюсь, – хмыкнул эльф. – А помогаю я тебе потому, что не все мои сородичи правильно понимают, что для нашего народа лучше. И тем, кто понимает, нужна помощь. Вам, поселившимся в разрушенном городе, она тоже не помешает. Так почему бы и не помочь друг другу, если всем это будет выгодно?

– Отчего бы и не помочь, если цели наши совпадут. Да только совпадут ли? – Я слабо понимал, к чему клонит первородный, но мне уже стало интересно.

– Соображаешь, человек. Такие вещи нужно хорошо обсудить. В спокойной обстановке, не готовясь в любую минуту расстаться с жизнью. Сейчас, как ты понимаешь, время не очень подходящее.

– Что ты предлагаешь?

– Переговоры, что же еще. Нам есть, что рассказать людям, есть, что предложить и что потребовать взамен. Я спас тебя. За это ты передашь мои слова тем, кто управляет людьми в разрушенном городе.

– Передам, уж будь уверен. Если смогу добраться живым.

– Если хочешь жить – доберешься. После того, что вы устроили ночью, тебе лучше не попадаться, в противном случае смерть будет нелегкой. И не быстрой. Народ лесов давно не получал таких пощечин. От меня помощи больше не жди – я и так подвергаю себя риску.

– Поражен твоей смелостью. Что конкретно ты хочешь за ту помощь, что уже оказал?

– Я уже сказал. Передай вашим правителям просьбу о встрече.

– Где и как предлагаешь встретиться?

– Я не могу назначить точное время и место. Те, от чьего имени я говорю, малочисленны, нам приходится скрываться. Более того, мои единомышленники даже не знают, что я эту встречу назначаю – слишком уж неожиданно вы появились.

– То есть этого разговора бы не было, если бы мы не сорвали нападение?

– Скорее всего, – честно признался первородный. – Глупо разговаривать с мертвецами, они не отвечают. Впрочем, не надейся, что лесной народ откажется от идеи прихлопнуть вас одним ударом. Вы убили многих и уничтожили запас разрушителя камня, но осталось еще больше. Лесной народ в ярости и хочет мести. Однако теперь я уже не столь уверен, что вас растопчут. Пожалуй, у вас есть шанс отбиться. Если так и произойдет, мы пришлем того, кто будет говорить с вами. Я хочу, чтобы его не убили, как только увидят. Договоримся, что он будет идти не скрываясь, и в руках у него вместо оружия будет ветвь мэллорна.

– Не пойдет, – я ответил быстро. – Я говорю с тобой сейчас и хочу говорить с тобой же в дальнейшем. Других первородных я не знаю. Покажи свое лицо, назови свое имя и приходи потом. Когда мы отобьемся. Можешь даже без ветви мэллорна.

– Глупо. Если тебя поймают, ты расскажешь все. Опишешь мою внешность во всех подробностях.

– Тебе придется рискнуть, первородный. Доверие должно быть обоюдным. Меня ты уже видел, а я тебя еще нет.

Молчание было долгим, я даже подумал, что эльф ушел. Но вот ветви перед моим лицом шевельнулись, и я увидел в просвете первородного. Я его узнал и даже не удивился этому узнаванию – мистики в моей жизни было в последнее время столько, что удивляться было бы глупо. Этот первородный был тем самым, кого Говорна просила не убивать.

– Мое имя Донаран.

– Я запомню. Когда выйдешь из леса, и тебя встретят наши люди, скажи, что хочешь говорить с Эриком Варденом. Это я.

– Я тоже запомню, – кивнул эльф. – Теперь я ухожу. Оставайся здесь ближайшие несколько часов, пока народ лесов не устанет искать.

– Подожди, Донаран. Со мной был еще один человек. Что с ним?

– Он лежит рядом. Я перевязал его раны, но не думаю, что он сможет идти. Сейчас он спит. Тебе лучше убить его сейчас, чтобы он умер во сне и не испытывал мучений. Я не стал этого делать сам, потому что не захотел принимать решение за тебя.

– Спасибо за это, – слова благодарности давались тяжело. – Я убью его, только если нас поймают.

– Не все из народа считают вашу расу неразумными животными, – ответил первородный. – А даже если и животные… У таких, как вы, есть чему поучиться в любом случае. Считай, что я отдаю должное вашей воле к жизни, мастерству и самоотверженности.

Шагов первородного я не слышу, но откуда-то знаю, что он ушел. Вопреки его предупреждению начал шарить руками по сторонам, пытаясь нащупать Яна. Мне это удалось – оказывается, Донаран уложил его совсем рядом. Лежа под кучей веток, проверить состояние товарища трудно. На ощупь горячий – явно жар. Сделать с этим я ничего не могу, поэтому просто передаю ему энергию, как учили меня отец и Квотар. Что бы ни говорил первородный, я все же надеялся, что Ян очнется. Если мне придется тащить его на спине, шансов выбраться станет значительно меньше.

Время тянулось медленно. Первым делом я попытался связаться с Говорной, но она, похоже, была слишком далеко. По крайней мере, я изо всех сил пытался убедить себя в этом. Спустя какое-то время я прекратил попытки и полностью сосредоточился на лечении себя и напарника. Несколько раз было слышно, как где-то неподалеку переговариваются эльфы. Я в эти моменты замирал и старался даже не дышать, боясь выдать себя, но к нашему убежищу никто не приближался. Жар у Яна спал, когда стемнело, да и мою руку перестало дергать. Выждав еще несколько часов для надежности, я принялся выбираться из логова, в котором мы оказались. Небольшая, тесная пещерка в стене оврага – отличное место, скрытое кустами и валежником. Если не знать, что она здесь есть, догадаться о ее существовании невозможно. Пожалуй, если Ян не придет в себя, можно переждать здесь еще сутки, хоть и не хочется задерживаться в этом гостеприимном лесу. Я спустился к ручью, напился, умыл лицо и набрал воды во флягу – напоить Яна. Когда я вернулся, обнаружил его уже очнувшимся. Он настороженно пялился в сторону входа своим единственным глазом, и я поспешил подать голос, чтобы не заставлять напарника нервничать.

– Эрик! Ты живой! Нам удалось?

– Да, – я улыбнулся. – Думаю, от обоза ничего не осталось. Взрыв был такой, что я думал, небеса упадут на землю.

– Слава богам! Это ты меня вытащил?

– Сначала я, а потом нам помогли. Я тебе потом расскажу. – Я протянул ему флягу, и товарищ принялся жадно глотать воду. – Ты как, сможешь идти? Или пойдем следующей ночью?

– Наверное, смогу. Чувствую себя сносно, только голова болит. Эрик, слушай, а что там под повязкой?

Я замялся на секунду, не зная, что сказать, а потом чуть не выругался вслух, коря себя за нерешительность. Каково сейчас Яну ждать ответа?

– Глаз тебе выбили, дружище. И шрам останется, причем большой. Зашить его мне, сам понимаешь, было нечем.

– Ясненько. Ну, еще легко отделался, правда ведь? – преувеличенно весело ответил Ян после небольшой паузы. – Убивать первородных я смогу и с одним глазом, даже целиться будет удобнее. А на шрам плевать, я и без того красавцем не был.

Не знаю, чего стоили Яну эти слова и этот тон. Вряд ли я сам смог бы вести себя так мужественно, если бы узнал об увечье.

– И то правда. Тогда давай выбираться. Сможешь встать?

Встать Ян смог, с моей помощью. И даже идти кое-как получалось. Несмотря на то что каждый шаг давался ему с трудом, оставаться еще на одну ночь напарник не пожелал – он прекрасно понимал, что нам следует поторопиться. Эльфы могут выступить уже утром, и нам желательно их опередить.

Долгое же это было путешествие! За остаток ночи мы так и не успели добраться до края леса. Первородные так и не успокоились. Точнее, они, наконец, стали уделять должное внимание безопасности. Думаю, в эту ночь лес прочесывали по крайней мере половина эльфов, и делали это они с похвальным рвением. Нам с едва передвигающимся Яном пришлось очень нелегко. Если бы не запасы корня, обостряющего зрение в темноте, не думаю, что нам удалось бы пройти хоть сколько-нибудь значимое расстояние. Мы и без того, без сомнения, опаздывали – это было видно по той суете, которая царила на стоянках, мимо которых мы проходили. Первородные твердо намеревались в самое ближайшее время напасть. Им было наплевать, что теперь придется жестко экономить провизию и лезть на стены города. Народ лесов жаждал дать укорот обнаглевшим животным, которые дерзнули напасть, вместо того чтобы дрожать за стенами своей жалкой кучи камней в ожидании неминуемой смерти. Последнюю фразу я не сам выдумал, это почти точная цитата, услышанная от одного из патрульных, которые чуть не застали нас с Яном врасплох.

Я даже обдумывал некоторое время мысль пропустить первородных вперед и устроить еще одно веселье в тылу. Пожалуй, если бы со мной было хотя бы несколько бойцов и не было остро нуждающегося в отдыхе и восстановлении Яна, это можно было бы обдумать всерьез. А еще лучше было бы в отсутствие большей части боеспособного населения первородных навестить их родной лес. То-то было бы весело им по возвращении! Мысль эта захватила меня настолько, что я все никак не мог от нее отказаться. В самом деле, теперь эльфы не смогут организовать полноценную осаду Кеймура, так же как устроить молниеносный штурм, взорвав стены порохом. А в то, что они смогут штурмовать город классически, я просто не верил. Хотя бы потому, что мы с Яном так и не увидели заготовок под штурмовые лестницы. Как организовать нападение без них, я так и не придумал, и сомневаюсь, что у первородных фантазия богаче. Не сейчас, когда они в ярости и думают только о том, чтобы покарать наглых людишек. Уверен, это не хуже меня понимают их правители, но останавливать раскрученный маховик народного гнева слишком поздно. Скорее всего, горячим эльфийским парням позволят обстрелять стены Кеймура. Возможно, они тщательно пройдутся по окрестностям города, уничтожая поля и колодцы. Шутка в том, что это произошло бы в любом случае, предотвратить это мы никак не сможем. Если мои полудилетантские умозаключения верны, мое присутствие в городе просто не нужно. Мое присутствие на стенах, как и наличие лишней сотни бойцов, погоды не сделает.

Возможно, моя глубокая убежденность в необходимости срочно связаться с Говорной сыграла свою роль, а может быть, дело в том, что расстояние между нами к утру уменьшилось. Не знаю, главное, когда мы с Яном зарылись в ил на берегу какого-то болотца, и я погрузился в медитацию, голос юной шаманки я услышал практически сразу, без усилий.

«Эрик! Ты живой!»

На этом наше общение надолго закончилось. Я, кажется, догадываюсь, почему – Говорна поспешила обрадовать оказавшихся рядом бойцов. Снова услышал ее голос я только минут через пять.

«Эрик, ты где?! Мы тебя потеряли! Ты ранен?!»

«Говорна, подожди. Ты не даешь мне слова вставить. Я в порядке, из леса еще не вышел, хотя мы с Яном шли всю ночь. Он ранен, потерял глаз и много крови. Подробности потом, расскажи, какие потери?»

Потерь оказалось меньше, чем я боялся, но все равно чертовски много. Десятеро бойцов погибли во время нападения на обоз, еще пятеро, кроме нас с Яном, потерялись во время бегства и до сих пор не выбрались из леса. Разной степени тяжести ранения получили почти все, но тяжелых, кому требуется немедленная помощь, не было. Убитых могло быть гораздо больше, если бы не подоспела неожиданная помощь – оказывается, обоз кроме нас нашли еще семь троек бойцов, и когда началась драка, они присоединились к нападению. Причем не сразу, а только после того, как разобрались в ситуации, за что я им был безмерно благодарен. Трудно представить, чем закончилась бы наша авантюра, если бы кто-то начал стрелять по первородным с нашей стороны обоза до того, как мы нашли телегу с порохом, но явно ничем хорошим. Сейчас на точке сбора собралось, по словам Говорны, восемьдесят солдат и дюжина гоблинов. Довольно внушительные силы, если задуматься.

«Говорна, слушай меня внимательно. Отправь пятерку гоблинов в Кеймур, пусть скажут нашим, чтобы запирались в городе. Первородные выступают завтра, это почти точно. У них мало припасов и нет пороха, так что нашим достаточно продержаться несколько дней. Потом эльфы уберутся сами – проголодаются немного, заскучают под стенами и вернутся готовиться к новому нападению. Попроси, чтобы передали Беару особо не высовываться, только людей зря потеряют».

«Эрик, мы сейчас вернемся в лес и поможем вам выйти. Сам все это Беару скажешь!»

«Стоять, я еще не договорил», – прервал я нетерпеливую шаманку.

«На всякий случай пусть также скажут Беару, что через некоторое время после нападения на связь может выйти первородный по имени Донаран. Так что если заметят одинокого эльфа, пусть сразу не убивают, дождутся его действий. Если это будет Донаран, он скажет, что пришел говорить с Эриком Варденом. Что с ним делать, пусть Беар решает сам. Теперь главное: скажи бойцам, я хочу наведаться в эльфийский лес. Устроить им, так сказать, ответный визит, пока большая часть армии гостит у нас. Мне нужны добровольцы. Насчет себя тоже решай – либо ты очень быстро возвращаешься в Кеймур, чтобы успеть до прихода первородных, либо идешь со мной. Все поняла? И пусть те, кто пойдет в гости, захватят пайков и болтов для арбалета у тех, кто останется, хорошо?»

Говорна опять замолчала, и теперь молчание длилось еще дольше.

«Эрик, с тобой хотят все идти, даже те, кто ходит с трудом. Я сказала, что ты не разрешаешь, правильно?»

«Умница!»

«Мы скоро придем».

«Не торопитесь. Нужно дождаться, когда первородные отправятся в поход, и пропустить их».

«А как мы встретимся?»

«Я точно не знаю, где мы, так что мы с Яном этой ночью пойдем в сторону Пелары, там сориентируемся. Вы направляйтесь сразу к Сепеларе – это бывшая крепость, люди знают, где она находится. Там и встречаемся. Ты ведь, я полагаю, идешь со мной?»

«Конечно! Ты сомневался?»

«Вот, будем связываться каждую ночь. Скоординируемся как-нибудь».

«Расскажешь потом, что это за слово? Ругательное, небось?»

* * *

Рассказав Яну об изменении наших планов, я принялся старательно накачивать его энергией, чем и занимался до темноты. Я все равно предпочел бы отправить его в город, но для этого нужно было все же выбираться из леса, а мы уже никак не успевали это сделать до отправления эльфов, так что я постарался сделать все возможное, чтобы в кратчайшие сроки поставить его на ноги. Надо сказать, Ян был даже рад, что мы продолжим гостить у первородных. Как бы он ни храбрился, потеря глаза очень сильно выбила его из колеи – и больше всего он боялся стать обузой, боялся, что его перестанут считать полноценным солдатом. А тут такой замечательный повод проявить себя, доказать, что он ничуть не хуже здоровых бойцов.

К ночи лес опустел. Мы и днем натыкались на оставленные первородными места стоянок, но теперь идти можно было, практически ничего не опасаясь. Говорна, когда мы с ней связались, сообщила, что они уже пробрались в лес и так и не заметили ни одного дозорного, зато успели понаблюдать днем за выступлением эльфийской армии. Давно я не чувствовал себя так свободно! Мы с Яном, который уже достаточно окреп, не забывали о бдительности, но, похоже, в этом не было необходимости. Если бы не голод, можно было бы и вовсе наслаждаться прогулкой. Впрочем, мы и так не сильно страдали – давно уже привыкли обходиться малым, так что нам вполне хватило подмоченных и отсыревших остатков солонины.