Текст книги "2030. Как современные тренды влияют друг на друга и на наше будущее"

Иммигранты не крадут рабочие места, они их создают

Google, Intel, eBay, Facebook, LinkedIn и Tesla объединяют две вещи: они трансформируют экономику США, и все они основаны полностью или частично иммигрантами. Без иммигрантов мировая экономика была бы другой. Около 23 % высокотехнологичных предприятий США основаны иммигрантами, причем в некоторых штатах этот показатель еще выше: 40 % – в Калифорнии, 42 % – в Массачусетсе и 45 % – в Нью-Джерси, как следует из данных Фонда Кауфмана и Экономического института Совета региона залива Сан-Франциско. Как сообщает непартийный аналитический центр «Национальный фонд американской политики», по состоянию на 2016 г. иммигранты основали 44 из 87 американских «единорогов» – частных компаний, рыночная стоимость которых оценивается в $1 млрд и выше. Среди учредителей этих 44 предприятий 23 человека приехали в США для получения высшего и последипломного образования. В основном это выходцы из таких стран, как Индия, Канада, Великобритания, Германия и Израиль. Например, Дэвид Хиндави родился в 1944 г. в Багдаде в иракско-еврейской семье. Родители увезли его в Израиль в 1951 г., где он впоследствии отслужил в национальных ВВС. В 1970 г. он приехал в США для получения докторской степени в Калифорнийском университете в Беркли. В 2007 г. Дэвид вместе со своим сыном Орионом основал Tanium – компанию по кибербезопасности, штат которой в дальнейшем вырос до 500 человек.

Иммигранты – огромное благо для экономики, поскольку они более склонны к предпринимательству. Доклад Национальной академии показывает, что «иммигранты в большей степени новаторы, чем коренные жители», это подтверждается, в частности, количеством патентов на изобретения. «Иммигранты предлагают больше инноваций по сравнению с коренными жителями не только благодаря своим врожденным способностям, но и в связи с их большей численностью в области науки и инженерного дела», – заключают авторы документа. «Иммиграция – это предпринимательство в чистом виде, – указывал в 2013 г. в The Washington Post сооснователь LinkedIn Рид Хоффман. – Они оставляют позади все знакомое и начинают жизнь с чистого листа на новом месте. Для достижения успеха нужно развивать альянсы. Необходимо приобретать навыки. Временами нужно импровизировать. Все это весьма смелое предприятие».

Помимо предпринимательства заметен вклад иммигрантов и в американское здравоохранение. Согласно исследованию Университета Джорджа Мейсона 2016 г., иммигранты составляют около 13 % населения США, при этом на них приходится 28 % американских терапевтов и хирургов; 22 % медицинского и психиатрического персонала, а также сотрудников патронажной службы; 15 % дипломированных медсестер. Иммигранты составляют более половины всех работающих в области биотехнологий ученых-медиков. Немаловажно и то, что многие иммигранты изучали медицину на родине. Хотя некоторым обладателям иностранных дипломов для работы в США необходимо повышение квалификации в силу более высоких профессиональных стандартов в Америке, понятно, что США не готовят достаточное количество высококвалифицированных работников здравоохранения. Очевидно, что иммигранты – специалисты в области здравоохранения не соперничают с американцами за работу.

Еще один полезный для изучения показатель – нобелевские лауреаты в сфере науки. Из 85 граждан США, которые получали эту награду за достижения в химии, физике и физиологии/медицине с 2000 г., 33 человека – почти 40 % – родились за пределами Соединенных Штатов. Если США намерены сохранить за собой статус самой инновационной страны мира, то иммигранты должны продолжать играть ключевую роль в науках, особенно на фоне расширения наукоемкой экономики.

Национальная академия еще в докладе 1997 г. пришла к выводу о позитивном влиянии иммиграции на американскую экономику. В докладе 2017 г. отмечалось, что в отсутствие иммиграции в США «совокупный ВВП был бы значительно ниже, как и ВВП на душу населения. Во многом это связано с тем, что население в США было бы более старым со значительно меньшей долей активных трудоспособных людей». Приток иммигрантов обычно сопровождается снижением стоимости «ухода за детьми, приготовления пищи, уборки и ремонта домов, строительных работ». Авторы документа также отмечают, что на важнейшем для экономики США рынке недвижимости прибывающие иммигранты и их потомки создают дополнительный спрос на жилье. Кроме того, сложно представить, как будут существовать без иммигрантов, которые присматривают за детьми, многие американские семьи из среднего класса, где оба родителя имеют постоянную работу. В 2030 г. экономика США будет еще больше опираться на креативных и динамичных мигрантов, чем в настоящее время. Главное – чтобы на их пути не встали строители стен.

Наши когнитивные предубеждения в отношении иммиграции

Иммиграция столь часто становится предметом полемики, потому что мы склонны концентрироваться на ее негативных, а не позитивных последствиях. Психологи Амос Тверски и Даниэль Канеман предположили, что во многих областях жизни мы принимаем неверные решения в силу того, что нам мешает думать «неприятие потерь». После многочисленных экспериментов исследователи пришли к выводу, что человек предпочитает избегать потерь, а не концентрироваться на равноценных выигрышах. Как ни удивительно, большинство людей предпочтут избежать потери $10, а не выиграть $10.

Норвежская исследовательница в области поведенческой экономики Тиа Виг для своей магистерской диссертации в Бергенском университете провела эксперимент, где нескольким людям демонстрировались статистические данные по занятости среди иммигрантов (показывающие потенциальную выгоду иммиграции для общества) и по воздействию иммиграции на программы социального обеспечения (показывающие возможные потери). Виг обнаружила, что люди «воспринимают потери более ярко, чем приобретения», в результате чего возникает негативное отношение к иммиграции. «Люди восприимчивы к негативному преподнесению феномена иммиграции с упором на издержки», – пишет исследовательница. В частности, «поведенческая информация об уровне занятости иммигрантов в Норвегии, который составляет 60 %, заставляет людей быть более жесткими в подходах к иммиграционной политике». Данное исследование фактически указывает, что наше восприятие иммиграции и связанные с ней возможные политические курсы могут быть заданы извне, в том числе посредством манипуляций. «Люди готовы, скорее, отказаться от преимуществ иммиграции, чем брать на себя ее издержки». В преддверии 2030 г. важно осознать, сколь искусными и влиятельными оказались попытки выставить иммиграцию в негативном свете, равно как и то, сколь эффективно они перевесили противоположные воззрения тех, кто фокусировался на положительной стороне иммиграции. В статье для The New Yorker журналист Джеймс Шуровьески замечает, что риторика в стиле «мы теряем нашу страну» убедительна как раз потому, что она соотносится с нашим неприятием потерь, и это дает преимущество на выборах выступающим против иммиграции кандидатам.

Другие изыскания в области проблемы неприятия потерь проливают свет на поведение самих иммигрантов. Так, в ходе анализа различий в поведении коренных жителей, иностранцев, которые решаются иммигрировать, и иностранцев, которые остаются жить в родных странах, было обнаружено, что именно мигранты наиболее устойчивы к риску. Возможно, именно это объясняет, почему среди иммигрантов так много предпринимателей. В то же время важно отметить, что потенциальные иммигранты, как и другие группы, более восприимчивы к негативной, а не позитивной информации о будущем состоянии экономики. Помимо прочего, иммиграция в большей мере обусловлена экономическими проблемами на родине мигрантов, чем возможностями в принимающих странах, отмечает исследователь Матиас Цайка. Этот вывод указывает, что большинство иммигрантов пытаются не просто добиться лучших условий жизни, чем на родине; они стремятся уйти от неблагоприятных и даже безнадежных экономических условий.

Ключевым фактором в иммиграции также является собственность (как ее наличие, так и отсутствие), поскольку она оказывает влияние на наш подход к риску. Опубликованное в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences исследование Уильяма Кларка и Уильяма Лисовски показало, что иммигранты тщательно взвешивают выгоды и издержки, связанные с переездом в другую страну. Люди, у которых есть в собственности дом или какая-либо другая недвижимость, с меньшей вероятностью переезжают в пределах одной страны или за рубеж. Именно поэтому перераспределение земли в бедных странах может стать более эффективным средством для сокращения миграции, нежели строительство стен.

В реальности существует множество оснований для концентрации нашего внимания на преимуществах иммиграции. В докладе членов правления Администрации социального страхования США за 2018 г. содержалось предупреждение, что к 2030 г. структура не выйдет на минимальный уровень «краткосрочной финансовой самодостаточности», поскольку правительство США использует фонд для выплаты социальных пособий, а не для обеспечения долгосрочной жизнеспособности системы. USA Today анонсировала публикацию доклада заголовком «Программы социального обеспечения и медицинского страхования медленно сходят на нет, но никто в Вашингтоне и пальцем не шевелит».

Оказывается, иммиграция является не вызовом, а латеральной возможностью обеспечения будущей жизнеспособности пенсионных систем. Иммигранты, в том числе те, которые не имеют документов или используют поддельные номера социального страхования, каждый год перечисляют миллиарды долларов налогов с заработной платы в систему социального страхования. По данным аналитического центра New American Economy, несмотря на то что 8 млн незарегистрированных работников заплатили налоги с заработной платы на сумму около $13 млрд в 2016 г., эти люди обычно не могут претендовать на получение социальных пособий. Более того, наибольшую сумму отчислений вносят низкооплачиваемые иммигранты, поскольку налог в фонд социального страхования по ставке 6,2 % применим исключительно к доходам, не превышающим $128 400. «Депортация нелегальных иммигрантов негативно скажется в краткосрочной и в долгосрочной перспективах на фондах социального страхования, пополнение которых напрямую зависит от прироста населения», – отмечает экономист Института экономической политики Моник Моррисси. В отчете членов правления Администрации социального страхования США указывается, что увеличение иммиграции может быть благоприятным фактором: «Сумма издержек сокращается с ростом чистого притока мигрантов, поскольку иммигрируют в основном молодые люди, что ведет к увеличению числа охваченных системой социального страхования работников в более молодом возрасте по отношению к общему числу получателей пособий».

Вывод – информационный фон имеет принципиальное значение. Если придерживаться латерального мышления, то мы сможем превратить проблему в огромную возможность. Чем больше мы будем фокусироваться на открывающихся перспективах, тем с большим успехом мы сможем адаптироваться к реальным вызовам 2030 г.

Утечка мозгов – это миф?

Даже самые непримиримые противники иммиграции согласны с тем, что высококвалифицированные иностранцы необходимы для устранения нехватки кадров в различных секторах экономики США. Не означает ли это, что мы фактически злоупотребляем ресурсами более бедных стран, которые теряют лучшие таланты? Еще в 1950-х гг. в Великобритании появился термин «утечка мозгов» для обозначения оттока человеческого капитала в такие страны, как США и Канада, где врачи, инженеры и другие специалисты находили более высокооплачиваемую работу, чем у себя дома. В последующие 30–40 лет аналогичный процесс миграции талантливых людей охватил такие развивающиеся страны, как Бангладеш, Нигерия и Филиппины. По мнению географа и политолога из Калифорнийского университета в Беркли Аннали Саксенян, цикл обнищания, возникающий из-за утечки мозгов, можно обратить в благотворный процесс «циркуляции умов», который идет на пользу как родной страны, так и страны фактического проживания мигрантов.

У Минь, например, приехал в США с Тайваня, чтобы поступить в докторантуру по электротехнике в Стэнфордском университете. После окончания обучения в 1976 г. он работал в таких легендарных компаниях, как Siliconix и Intel. Через 10 лет он стал одним из основателей компании VLSI Technology в Кремниевой долине, занимающейся разработкой и производством интегральных схем. К концу 1980-х гг. Тайвань превратился в центр производства чипов, поэтому У Минь принял решение воспользоваться своими американскими контактами для создания Macronix, одного из первых производителей полупроводников на Тайване и первой тайваньской компании, котирующейся на Nasdaq. Жизнь У Миня проходит в постоянных перелетах через Тихий океан. Его предпринимательская деятельность приносит пользу как родному краю, так и новой родине.

Джеймс Ким Джу Чин покинул Южную Корею и приехал в США в 1960-е гг. для получения образования. К моменту его прибытия в Школу бизнеса Уортона «обе части Корейского полуострова были разорены войной. Сторонний человек не может даже представить, насколько мрачным выглядело будущее для всех корейцев. Мы пребывали в предельной нищете, а наша страна лежала в руинах». В 1969 г., уже после получения докторской степени и работы в качестве профессора, Ким основал Amkor Technology, компанию по упаковке и тестированию полупроводников. В 2018 г. объем продаж компании составил $4,2 млрд. На заводах Amkor в разных районах Восточной Азии и Португалии, а также США работают почти 30 000 человек. Название компании говорит само за себя и указывает на ее истоки: Amkor – сочетание начала слов «Америка» и «Корея». Amkor способствовала превращению Южной Кореи в технологического гиганта, которым она является сегодня. «Мы выживали, мы не сдавались и в конечном счете добились процветания», – отмечает Ким.

Такие предприниматели-визионеры, как У и Ким, показывают нам, насколько мощное воздействие может оказывать иммиграция на множество стран. Благодаря более дешевому транспорту и цифровым средствам коммуникации предприниматель может управлять бизнесом на территории сразу двух столь отдаленных стран, как, например, Индия и США или Китай и США, и извлекать пользу из взаимодополняющих ресурсов обеих стран. В наше время возможно взаимодействие между континентами в реальном времени как по рутинным, так и по более сложным задачам. В результате мы получаем рабочие места как в родных странах иммигрантов, так и в странах, где они фактически проживают. Хотя вплоть до недавнего времени США являлись основным рынком для подобного взаимодействия, развитие потребительских рынков в Китае и Индии открывает огромные возможности для транснациональных предпринимателей или компаний.

Циркуляция умов, описанная Саксенян, приносит разнообразные выгоды всему миру. Этот процесс направляет высококвалифицированных иммигрантов, например, в экономику США, которая зачастую испытывает нехватку кадров, и создает рабочие места для американцев в секторах будущего. Что еще более важно, она создает мост между США и крупнейшими развивающимися рынками мира, а это может принести огромные дивиденды после перемещения центра экономической активности и потребления из Северной Атлантики в сторону Азии и со временем – Африки.

Всемирный банк оценил колоссальные масштабы международного взаимодействия в рамках так называемых сетей диаспор, связывающих прибывших в США для получения образования предпринимателей и инженеров. В зависимости от страны от половины до трех четвертей этих специалистов вернулись на родину, где многие из них основали стартапы. Среди тех, кто остался в США, половина по крайней мере раз в год совершает деловые поездки на родину. Наибольшую выгоду из «сетей диаспор», в которые входят высококвалифицированные мигранты, извлекли Израиль, Тайвань и Индия. Информационные технологии представляют собой сектор экономики, который наиболее приспособлен к такому транснациональному процессу, возможно, из-за небольшого стартового капитала.

С иммиграцией связаны не только колоссальные возможности, но и определенные ловушки, если коренные жители считают, что они упускают какие-то шансы. Мы остро нуждаемся в спокойном поиске лучшей политики определения объема, сроков и состава иммиграционных потоков с тем, чтобы максимизировать возможности как для стран, поставляющих мигрантов, так и для стран, принимающих их, а также не допустить потери работы миллионами людей и деградации их сообществ. Исследования показывают, что системы квот нельзя считать оптимальным способом достижения этих целей и что более перспективными могут быть системы, учитывающие спрос на рабочую силу и определенные специальности. Канада служит отличным примером в этом вопросе: страна успешно привлекает высококвалифицированных иммигрантов, предлагая иностранным студентам в вузах возможность по окончании учебы получить рабочую визу. По оценкам ассоциации работодателей The Conference Board of Canada в 2018 г., в ближайшие 20 лет темп экономического роста может замедлиться на треть в случае введения ограничений для иммиграции: «Если бы Канада приостановила иммиграцию, то это привело бы к сокращению трудовых ресурсов, слабому экономическому росту и серьезным вызовам в финансировании таких социальных служб, как здравоохранение». Самыми динамичными экономиками в 2030 г. будут те, которые смогут извлечь пользу из активного участия иммигрантов и одновременно позаботиться о людях, которые страдают от постоянной трансформации экономики.

Младенцы, миграция и потенциал

В этой главе мы попытались понять, каким перед нами предстанет 2030 г. Юные потребители ближайшего будущего уже родились. Миграция в определенной мере будет компенсировать стремительное старение населения в отдельных регионах мира. В то же время мы будем наблюдать нарастание страха и даже гнева, поскольку с течением времени людям, постоянно отстающим от трендов, придется платить за адаптацию к новым реалиям все большую цену. Результат взаимодействия этих противоречивых процессов зависит от того, насколько гладким будет переключение с нашего сегодняшнего беспокойства на восприятие будущих благоприятных возможностей.

Для многих стран мира, в том числе США, выходом из сложившейся ситуации будет обеспечение баланса между потребностями и ожиданиями разных поколений. Понятно, что молодые и пожилые люди по-разному воспринимают предстоящие вызовы. Там, где одни видят пользу, другие усматривают лишь потери. В главе 2 мы поговорим о том, как извлечь положительный эффект из колоссальных демографических изменений.

2
Седина – хит сезона
Технологически продвинутые пожилые люди, отсрочка выхода на пенсию и переосмысление категорий старый/Молодой

Мое поколение перед лицом выбора между религией и экзистенциальным отчаянием остановилось на марихуане. Сейчас мы вступили в стадию Каберне.

Пегги Нунан, журналист и писатель

В настоящий момент мировое сообщество миллениалов – 2,3 млрд людей, которые родились в период между 1980 и 2000 гг., – привлекает к себе всеобщее внимание. Компании и политики стремятся залезть к ним в головы, в кошельки и в бюллетени для голосования. По данным Morgan Stanley, миллениалы сейчас являются «наиболее важной возрастной группой с точки зрения экономической активности», ведь им предстоит создавать семьи, рожать детей и тратить деньги на то, чтобы устраивать свою жизнь.

Это заблуждение.

Начнем с того, что миллениалы столь же неоднородны, как и представители других поколений. Эта возрастная группа включает в себя людей самого различного происхождения и устремлений. Некоторые из них высокообразованные люди, другие – нет. Одни из них богаты, другие еле сводят концы с концами. Часть из них страдает потребительским нарциссизмом, в то время как остальные – ярые противники всего коммерческого. СМИ обожают обобщать настроения и поведение этих людей зачастую из желания вызвать сенсацию:

«Миллениалы положили конец свиданиям».

«Миллениалы официально уничтожили бранчи».

«Миллениалы своим помешательством на розовом вине ставят крест на пивоварении».

«Миллениалы ликвидируют производство салфеток как отрасль».

«Миллениалы убивают киноиндустрию».

«Покончат ли миллениалы с концепцией домовладения?»

«Почему миллениалы не занимаются сексом?»

Однако есть еще один, гораздо более существенный фактор, демонстрирующий, что миллениалам уделяется чрезмерное внимание. Несмотря на общераспространенное мнение, миллениалы – это не самый быстрорастущий сектор мирового рынка. Вы, пожалуй, удивитесь, узнав, какая возрастная группа потребителей растет быстрее всего. Эта группа зачастую игнорируется компаниями, однако о ней пекутся политики (поскольку ее представители наиболее активно участвуют в выборах). Именно этой группе принадлежит по крайней мере половина всех существующих на планете активов (в США – около 80 %). Эта группа – люди старше 60 лет. К 2030 г. в мире будет проживать свыше 400 млн людей этого возраста, по большей части в Европе, Северной Америке и Китае. В США в эту возрастную группу входят и беби-бумеры, и «молчаливое поколение» (люди, выросшие во времена Великой депрессии и жившие или участвовавшие в военных действиях во время Второй мировой войны; Томас Брокау назвал их «величайшим поколением»). Американский историк Нил Хоу в статье для Forbes отмечает, что «сравнительный достаток пожилых людей в наши дни не имеет исторических прецедентов». Хоу можно верить, именно он придумал термин «миллениалы».

Данные Федеральной резервной системы США говорят о том, что представители «молчаливого поколения примерно в 1,3 раза богаче беби-бумеров, более чем в 2 раза богаче поколения X и в 23 раза богаче миллениалов». Как подчеркивает Хоу, «маркетологов привлекает покупательная способность [беби-бумеров], и они не жалеют денег на рекламу для привлечения потребителей, которым уже шестой или седьмой десяток». Профильное издание Advertising Age «даже осветило серию рекламных кампаний с упором на людей за 80 лет, проведенную такими мировыми брендами, как Nike и Poland Spring». Стремительный рост затрат на здравоохранение, связанный с возрастным населением США, – вымысел. Как раз наоборот, наибольшее увеличение расходов на медицину начиная с 2002 г. было связано с лицами в возрасте от 18 до 64 лет.