Текст книги "Земля, до востребования"

11

Аэроскутер слегка завалился на правый борт и начал снижение. Калис ловко маневрировала на подлёте к городу. Чемизов уже ничему не удивлялся, вспомнив с какой лёгкостью, она управляла гравикаром. Вид за стеклом был довольно впечатляющий: шпили небоскрёбов карабкались вверх наперегонки и, достигнув своего максимума в центре города, круто уходили вниз и почти сливались с водной гладью океана. Солнце уже садилось, одаривая город последними лучами. Левее позади города из воды выглядывал крутой склон горы.

– Это случайно не Гибралтарская скала? – прищурив один глаз, спросил Макс.

– Да, это Гибралтар, – ответила Калис.

В одной из транспортных компаний на окраине города Калис заменила аэроскутер двухместным гравициклом и подогнала его тому месту, где стоял Чемизов. Он вышел из-за ствола секвойи, за которой прятался от лишних глаз.

– Мы что на этом поедем?

– Это лучший транспорт в том месте, куда мы едем, – ответила Калис и махнула Чемизову рукой.

Макс надел шлем, сел позади Калис и пристегнулся к гравициклу. Машина вздрогнула, приподнялась и с лёгким гулом понеслась по дороге в объезд города в направлении Гибралтарской скалы. Достигнув южной оконечности полуострова, гравицикл скользнул вниз к проливу, разделяющему сушу и скалу, и резво влетел на один из морских причалов. Калис слезла с машины и махнула Чемизову рукой.

– Нам туда! – она указала куда-то в сторону пролива.

– На скалу? – переспросил Чемизов.

– Почти, – с улыбкой ответила Калис.

Пока Чемизов любовался вечерним видом Гибралтарской скалы, торчащей из моря и опутанной гирляндами огоньков, Калис пошла в небольшое помещение прокатных услуг. Наконец, минут через десять она появилась и снова махнула рукой. Макс последовал за ней к пирсу, где были пришвартованы катера и яхты. Калис быстро нашла нужный катер, и как только Макс запрыгнул на борт, она запустила двигатель и вбила координаты пункта назначения в борткомпьютер.

– Видишь огонёк слева от скалы, – она указала в темноту.

– Кажется, вижу.

– Это крохотный островок. Там нас ждёт Рибус.

Чемизов был заинтригован, ему не терпелось встретиться с этим таинственным Рибусом. Преодолев водную преграду, катер плавно подрулил к маленькому причалу. Путешественники сошли на берег и двинулись к дому, стоящему метрах в сорока от причала. Чемизов огляделся вокруг, стараясь разглядеть островок. Он и в самом деле был крошечный, по крайней мере, так казалось в темноте, и представлял собой ничто иное, как верхушку скальной породы, торчащей из воды. Дом был также весьма скромный и был сложен из искусственных, каменных блоков, какие использовали полвека назад. Когда гости подошли к дому, дверь бесшумно открылась. Очевидно, что хозяин давно ждал гостей и наблюдал за ними вплоть до прибытия. Чемизов вошёл вслед за Калис и сразу увидел его, – он сидел, окутанный полумраком в кресле, стоящем в углу и казалось, пристально следил за гостями.

– Рибус! – почти восторженно произнесла Калис.

Хозяин жилища встал и сделал жест рукой в воздухе, после чего комната осветилась мягким, жёлтым светом. На нём был светлый балахон с закрывавшим пол-лица капюшоном и такого же цвета штаны. Он откинул капюшон назад, заставив Чемизова содрогнуться. Его лицо по диагонали рассекал тонкий шрам, придавая Рибусу демонический вид. К тому же кожа на половине лица, находящейся выше шрама, была явно светлее, чем на другой половине или руках. Он был абсолютно лысый, его грудная клетка была как-то скособочена, а одна нога явно короче другой. К тому же глаз на светлой половине лица, также отличался от второго. В общем, если бы он был человеком, то Чемизов подумал бы, что Рибус – инвалид или жертва какой-нибудь катастрофы. Однако Макс уже знал, что Рибус тоже андроид и поэтому его вид вызвал даже большее удивление.

– Я вас ждал! – низким голосом произнёс Рибус. – Так значит ты Макс Чемизов, которого выбрала Калис, а может быть и сама судьба?

– Что? – не понял Чемизов.

– Это я философствую, – он указал Максу на стул напротив своего кресла. – Не свойственная черта для андроидов, не правда ли? Ты ведь уже встречался с андроидами или синтетиками, как их сейчас называют? Ну, кроме Калис естественно.

– Было дело.

– На самом деле ты с ними сталкиваешься постоянно, каждый день, даже не подозревая об этом, потому что они тайно прокрались в жизнь человека и стали частью её. Синтетики заняли место человека, принадлежащее ему по праву, но так и смогли сравняться с ним. Больше всех приблизиться к пониманию человека, пожалуй, удалось самому совершенному из них, и он сейчас рядом с тобой!

– Насколько я понял, ты имел в виду себя? – спросил Чемизов.

– Нет, я говорю о Калис. Она – настоящее совершенство, – Рибус посмотрел на Калис.

– А почему ты говоришь – ОНИ? Ты ведь тоже, насколько я знаю один из них.

– С тех пор как я понял одну простую истину, я перестал быть одним из них. Жизнь человека всегда имеет смысл. Жизнь синтетика без человека теряет этот смысл, становится фальшивой, никому не нужной и абсолютно бесполезной. Искусственный разум должен следовать за разумом живым, не пытаясь занять его место. Биологическая форма существования материи самая уязвимая и то же время самая жизнестойкая, самая противоречивая и одновременно самая гениальная! Живой разум всегда первичен, а искусственный всегда вторичен. Вот вам и ответ.

– Действительно интересное заключение для андроида, хотя я вовсе не оспариваю его, скорее даже наоборот. Но всё-таки, ты сам пришёл к пониманию этого? – спросил Макс.

– К сожалению, нет. Это Калис самостоятельно нашла свой путь, я лишь указал направление. Со мной всё было иначе, – он задумался и стал похож на обычного человека, о чём-то размышляющего. – Ты, наверное, заметил, что я не похож на Калис или Гроатца. Я один из первых андроидов, созданных Денеей на Земле. Синтетиков, то есть биороботов тогда ещё не было. Мне почти пятьсот лет.

– Пятьсот лет? Вот это да! Но как же тогда… – воскликнул Макс, который был искренне удивлён.

– Да, почти пятьсот лет. Мой скелет металлический, кожа искусственная. У первых андроидов отсутствовали органические покровы, в те времена они им были просто ни к чему. Достаточно было быть просто похожим на человека. Уровень знаний в те времена не позволял человеку распознать нас. Я много путешествовал, следуя воле Денеи. На моих глазах рушились империи и вырастали новые государства. Почти триста лет мне приходилось делать вещи, которыми я не горжусь сейчас. Странно слышать это от меня, не правда ли?

– Я, кажется, уже начинаю привыкать, что люди, не единственные, с кем мне придётся иметь дело, – Чемизов украдкой посмотрел на Калис.

– Так, вот. Я был ничем не лучше Мола Гроатца, с которым тебе уже довелось познакомиться. Перед тем как в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году со мной не случился неприятный инцидент, я курировал науку и технологии в Европе. На одном из сталелитейных заводов меня припечатало вагонеткой с расплавленным металлом к стенке печи. Мне тогда сильно досталось. И кто бы вы думали меня спас? Человек! Феликс состоял при мне в качестве прислуги, был абсолютным фанатиком и считал нас андроидов – богами. Ему удалось скрыть меня от посторонних глаз до приезда гонцов Денеи. Когда они прибыли, то попробовали извлечь мою сущность из мозга, но не смогли подключиться к ядру. Денея посчитала, что меня легче утилизировать, чем восстанавливать. Феликсу дали приказ сбросить меня в плавильную печь, чтобы уничтожить все следы моего существования, но он решил иначе. Возможно именно его фанатизм – причина того, что я до сих пор существую, а Денея даже не предполагает об этом.

Чемизов смотрел на Рибуса и удивлялся как мало общего у него с Гроатцем. Если не приглядываться, так и вообще он смахивал на умудрённого жизнью человека без возраста. У него был спокойный, размеренный голос, он даже иногда делал какой-нибудь жест рукой, рассказывая свою историю, словно забывая, что он не человек. А может быть, он уже был гораздо больше человек, чем машина? В общем, Чемизов совсем запутался, а Рибус тем временем продолжал:

– Феликс поселился, как отшельник в какой-то глуши и меня притащил с собой. Так я перестал существовать для Денеи, но ещё не стал тем, кто я сейчас. Со слов Феликса, я был в «беспамятстве» около года. Наверное, что-то случилось с ядром, – он провёл рукой по голове, – и оно смогло перезапуститься. Я был в ужасном состоянии: кожи не было на половине головы и других частях тела, один глаз раздавлен, грудина вмята, правая нога вообще вывернута наружу. У Феликса нашлись кое-какие инструменты, и я сумел выправить ногу и подлатать другие части тела. Я прожил с ним почти двадцать лет, пока он не умер у меня на руках. Возможно, это было лучшее время. Я жил, как обычный человек, днём помогал Феликсу вести хозяйство, а вечером мы проводили время за беседами. По сути, я был первым и единственным, свободным синтетиком. Но, к сожалению, время не щадит человека. Когда я похоронил Феликса, я словно осиротел. Он был единственным моим другом.

– И что было потом? – с нетерпением спросил Макс, захваченный историей Рибуса.

– А потом… – Рибус встал, прошёлся по комнате, взял какую-то фигурку с полки и долго на неё смотрел. Затем поставил её на место и взял старинную книгу, которую долго ощупывал, словно пытаясь почувствовать своими искусственными пальцами шероховатость переплёта. Дом Рибуса, отчасти был похож на антикварную лавку, столько здесь было удивительных вещей. Наверное, все эти вещи что-то значили для него, и он хранил их как память. Рибус, как заправский рассказчик выдержал паузу и продолжил:

– Потом моя жизнь протекала на окраинах городов, в канализации, в катакомбах, в лесных пещерах. Мне постоянно приходилось прятаться, так как мой вид не позволял мне появляться среди людей. Пару раз я чуть было не попался, но мне удалось сойти за бродягу. Мои скитания продолжались почти сто лет, пока я не очутился в старой системе канализации под Лондоном. Там я провёл довольно много времени. Именно там подключившись к силовому кабелю, я заполучил источник электрической энергии. Вскоре я собрал в своём подвале целую лабораторию.

– Когда-то в детстве, – неожиданно перебил его Макс, – я случайно подслушал разговор отца в его кабинете с каким-то его старинным приятелем. Я как сейчас помню, они вспоминали про ужасные подвалы, в которых им приходилось прятаться, потому что кругом были локальные войны за ресурсы. Им тоже приходилось совершать ужасные поступки. Я тогда ещё не всё понимал. Нам с мамой, отец никогда не рассказывал о своей прошлой жизни, но теперь я понимаю, что у него была очень непростая судьба.

– Да, да. Я помню эти времена. По всему миру были многочисленные вооружённые конфликты. Началась борьба за ресурсы: воду, пищу, технологии. И как это не странно прозвучит – борьба за мусор, – Рибус опять сел в кресло.

– Мусор?! – переспросил Макс.

– Да, мусор. Когда остановились все крупные производства на планете, именно мусор стал основным источником золота, платины, редкоземельных металлов и других химических элементов. Мусор стал своего рода валютой, и обладание им давало некоторые привилегии. Мусора было накоплено неимоверное количество. Свалки простирались на многие километры вокруг городов. Это было время мусорных королей.

– Мусорных королей?! Я помню это выражение из разговора моего отца с тем его гостем, – Макс снова посмотрел на Калис, которая всё это время стояла около массивного, деревянного стола и разглядывала старинные вещи, лежащие на нём. Она была похожа на ребёнка, увидевшего новую игрушку. – Мы, кажется, отвлеклись. Так что же было дальше?

– Мне приходилось доставать различные запчасти, чтобы собрать необходимое оборудование. Что-то я находил на свалках, что-то приходилось красть. Когда со сборкой оборудования было покончено, я наконец-то смог отремонтировать свои неисправные системы. Я выправил скелет, насколько это было возможно, синтезировал и пересадил себе искусственную кожу, оставалось только восстановить глаз. После того как я разобрался с собой, мне предстояло решить, – что же делать дальше. Длительное время я был отрезан от источников информации. Я стал их искать и нашёл. В подземных тоннелях было полно кабелей связи, и подключиться к ним не составило большого труда. Прошло полтора века с тех пор, как я исчез из поля зрения Денеи. Но она никуда не делась, как и её армия, которая только росла и крепчала.

– А как ты это узнал?

– Я стал анализировать информационные потоки, и мне стало понятно, что за многими событиями кто-то или что-то стоит. Это могла быть только Денея, я ведь служил ей почти триста лет и был высшим андроидом. Она добилась значительного прогресса на пути к своей цели… – Рибус сделал паузу. – Порабощению человечества.

– Тогда ты и сделал выбор в пользу человечества? Как это вообще произошло? – Чемизов как будто пытался разобраться в тонкостях устройства искусственного разума. – То есть ты именно пришёл к убеждению о том, где именно проходит грань между добром и злом… как человек?

– Наверное. Я даже не понял, как и когда это произошло, но я уже осознавал, что я стал другим, что-то случилось в моём мозгу, я был не такой как она.

– Но ведь это вовсе не означает, что ты стал таким, как мы.

Калис уже хотела, было заступиться за Рибуса, но тот остановил её плавным жестом руки.

Чемизов наблюдал за этой сценой, и у него невольно вырвалось:

– А вы похожи на отца и дочь, вам никто не говорил? – Он хлопнул себя по голове. – Хотя, что я несу! Кто же вам это скажет!

– Скорее на ученицу и наставника, только мать у нас одна.

– И всё же! – не унимался Чемизов. – Я встречаю уже второго андроида, встающего на сторону человечества, может быть можно что-то сделать и с остальными? Тогда Денея просто останется без армии?!

– Я понимаю Рибуса, когда он говорит, что не знает, как произошло это перерождение, я испытала то же самое, – Калис присоединилась к разговору. – Это как… как мутация. Да, именно мутация. Точно также как мутируют биологические организмы, так и в мозгу синтетика случается какой-то…

– Сбой! – подхватил Рибус. – Выходит мы с тобой дефектные образцы. К сожалению, ты должна признать, что мы исключение из общего правила. Я уверен, что нас вообще только двое.

Чемизов наблюдал их разговор, и голове у него происходило некое раздвоение. С одной стороны, он знал, что находится в обществе андроидов, пусть и высокоорганизованных, но всё же машин. С другой стороны, его не покидало ощущение, что он находится в семейном кругу, где дочь мило общается с отцом. «Да, искусственный разум, видимо, бывает так же не предсказуем, как и человеческий…» – подумал он, а вслух произнёс:

– Так что же случилось потом, после твоего перерождения?

Рибус продолжил прерванный рассказ:

– Изучая полученные данные, я узнал, что Денея использует синтетиков – андроидов нового поколения, неотличимых от людей. Однажды мне пришлось столкнуться с одним из них и по счастливой случайности мне снова удалось уцелеть, но об этом позже. Для того чтобы противодействовать Денее, мне нужны были ресурсы, финансовые ресурсы. У меня была определённая информация, оставалось только найти того, кому она нужна. В общем, я занялся промышленным шпионажем. Тогда я выглядел уже довольно сносно, если не считать отсутствующего глаза, который я закрывал очками. Это позволило мне встречаться с заинтересованными людьми.

Так вот, один раз я назначил встречу очередному клиенту вечером в укромном местечке парка. Когда он пришёл, мы только успели переброситься парой фраз, как он вдруг набросился на меня, пытаясь повалить на землю. Тогда я не сразу понял, что произошло. Видимо он определил, что я андроид и решил, что я его тоже раскусил…

– Так ведь если он понял, что ты тоже андроид, какой смысл ему нападать? – удивился Макс.

– Я уже говорила, – Калис попыталась объяснить, – что мы можем распознавать друг друга. Но у нас существует определённая классификация и тот, кто не попадает в неё, рассматривается как враждебный объект. Рибус относится к очень старой модели, и его нет в этой классификации. И если человек или искусственный объект, служат угрозой раскрытия существования синтетика, то последний должен любыми средствами ликвидировать объект, – пояснила Калис.

– Всё верно, в отличие от меня, он сразу понял, что я угроза для него. После серии ударов, он ловко выхватил из кармана плаща парализующую петлю и почти закинул мне её на шею, но я успел схватить его руку и не давал застегнуться петле. Меня спасло то, что я имел металлический скелет и поэтому был гораздо тяжелее его. Я просто стал давить на него своим весом, заставив опрокинуться навзничь. На мою удачу за его спиной была невысокая оградка парка. Я просто насадил его на остроконечные штыри ограды, а затем захлопнул петлю на его же шее. Мне пришлось утащить его в свою лабораторию под землёй и деактивировать.

– Деактивировать? Значит, ты знаешь, как это сделать! – с надеждой произнёс Макс.

– К сожалению, нет. Деактивировать в данном случае означает разобрать. Как это не прозвучит зловеще для тебя, но второй глаз я позаимствовал у него.

Чемизов съёжился при этих словах, но тут же взял себя в руки.

– Ну, конечно! Я всё понимаю, у тебя просто не было выбора: либо ты, либо он.

– Всё верно, либо я, либо он и поверь, если бы можно было этого не делать, то я бы выбрал этот вариант, – Рибус встал и подошёл к окну.

За внешней, зеркальной поверхностью окна где-то далеко за линией горизонта начали пробиваться первые отблески солнечного света. Они провели в разговорах почти всю ночь.

– Ты хочешь узнать, что было дальше? – спросил Рибус.

– Конечно! – отозвался Макс.

Рибус встал в середине комнаты и сделал определённое движение рукой. Перед ним появилось голографическое изображение многоуровневой матрицы. Рибус проделал манипуляции с некоторыми частями этой матрицы и сказал:

– Теперь «Око» не опасно, можно выйти наружу.

– Око? Что, то самое?

– Да, сейчас оно получает подложные данные.

Рибус увлёк за собой Чемизова и Калис. Они обошли дом и встали с той стороны островка, откуда открывался вид на скалу.

– А дальше, – продолжил Рибус, – начались испытания климатических систем и как следствие подъём уровня мирового океана. Амстердам и большая часть прежнего Лондона были затоплены. Естественно моя лаборатория тоже оказалась под водой. К тому времени я уже знал, что на планете существует несколько узловых точек, где потоки данных из информационной сети Денеи транслируются в земные системы коммуникаций.

– А у Денеи существует информационная сеть? И где же она?

Рибус провёл рукой вокруг себя.

– Она везде, на дне мирового океана. По всему дну, на недоступной глубине, находятся вибросенсоры, которые объединены в единую сеть.

Чемизов схватился за голову и воскликнул:

– Так это же то, о чём говорили Пол с Дэмианом. Какой-то паренёк на конференции предложил использовать, что-то вроде сейсмолокаторов для передачи вибраций, так его сразу оборвали.

– Уверен, что этот паренёк находится большой опасности, ведь он, по сути, говорил о том, что уже используют синтетики, – прокомментировал Рибус.

– Да, наверное, ты прав. Нужно торопиться, неизвестно, сколько ещё людей могут случайно пострадать, – он осёкся. – Хотя, конечно, мы все пострадаем, если не поторопимся. И как же эта сеть вибросенсоров стыкуется с земными каналами связи?

– Помнишь, я говорил об узловых точках? – спросил Рибус и при этом указал на скалу. – Там одна из них. Я сразу это понял, так как здесь в одной точке сходится сразу несколько подводных, трансатлантических, оптоволоконных кабелей. Когда мою лабораторию под Лондоном затопило, я перебрался сюда и стал искать эту точку. Я нашёл её в одной из подземных пещер. Оптоволоконные кабели из Южной и Северной Америки, и Африки заходят в скалу под водой. Их проложили в своё время через катакомбы Гибралтара, так как это было удобно. Я спустился под воду у основания скалы и попал в ту пещеру, где находилось оборудование. Оно было установлено прямо на кабели и транслировало данные от вибросети Денеи в мировую коммуникационную сеть. Все данные транслируются в виде маленьких никак не связанных друг с другом пакетов и объединяются в цельное сообщение только у конечного получателя.

– Синтетики всё время пользовались земными каналами связи, а мы даже не подозревали об этом, – Чемизов задумался. – Скорее всего, они изначально создавались для того, чтобы потом адаптировать их для целей синтетиков.

Солнце начало медленно подниматься над Средиземным морем. Рибус махнул Чемизову рукой, приглашая последовать в дом, и по дороге продолжил:

– Когда я нашёл оборудование синтетиков и собрался назад, то обнаружил, что подводный вход в пещеру завален огромными глыбами. Как я потом узнал, в то время погружение под воду стало очень популярным занятием. Видимо, синтетики чтобы подстраховаться просто завалили вход, даже не зная о том, что я внутри. Я бродил по катакомбам целую неделю, но все выходы были завалены. Потом я случайно наткнулся на узкий проход, который вёл вниз. Когда я туда спустился, проход оказался шире и шёл, иногда петляя почти горизонтально куда-то в сторону моря. Примерно через километр пути, проход снова пошёл вверх, – Рибус, Калис и Чемизов в этот момент стояли посреди пристройки к дому, которая напоминала лодочный ангар. – Лаз наверх был очень узкий, и я изрядно ободрался, но когда я вылез, то оказался прямо здесь, – Рибус показал себе под ноги.

– Вот так развязка! – воскликнул Чемизов.

Рибус опять проделал волшебные пассы рукой, и боковой стеллаж отъехал в сторону, открыв вход в грузовой лифт. Они зашли в лифт, и он начал движение вниз.

– К тому времени я уже располагал определёнными финансовыми средствами, которые позволили мне просто купить этот крохотный островок и построить дом. Лифт к тому времени уже опустился вниз. Они вышли в довольно просторную пещеру, где сновала взад-вперёд пара угловатых роботов, кропя над какой-то работой. Всю дальнюю стену пещеры закрывали шкафы с каким-то сложным оборудованием, огромные мониторы, приборы, установки. Чуть ближе на каменном полу располагался чёрный, матовый круг, метра три в диаметре.

– Труднее всего, было доставлять оборудование. При этом, чтобы никто ничего не заподозрил, – сказал Рибус. – Приходилось всё привозить по частям и собирать на месте.

– Значит, насколько я понял, ты получил доступ к сети Денеи?

– Не только к её сети, но и ко многим земным системам, хотя это было не просто.

– Представляю! – вымолвил поражённый Чемизов.

Рибус встал в центр чёрного круга, и вокруг него вновь появилась полупрозрачная матрица, только гораздо более сложная, причудливая, чем-то напоминающая паутину. Она имела тысячи переплетений, и когда Рибус касался пальцем какого-нибудь узла, она поразительным образом растягивалась в этом месте, открывая взору новые хитросплетения. Макс неожиданно подумал, что эта матрица вероятнее всего похожа на нейронную сеть мозга синтетика.

– У тебя, очевидно, ушла уйма времени, чтобы создать это. Ты не боишься показывать мне всё это? – спросил Чемизов.

Рибус повернул голову в сторону Калис. Она уверенно раздавала указания роботам, которые, жужжа сервоприводами, поворачивали головы друг к другу, словно близнецы-братья. Было видно, что она здесь не в первый раз.

– Она выбрала тебя, а ей доверяю, – ответил Рибус. – Это матрица, контролирует миллионы информационных потоков, из которых я достаю нужные мне сведения. С помощью неё мне удаётся вмешиваться в некоторые процессы, связанные с финансами, промышленным производством и оперативным наблюдением.

– А Денея не сможет вычислить тебя?

– О том, что это я она даже не подозревает. Во всяком случае, до сих пор мне удавалось не обнаруживать себя. Я занимаюсь многочисленными, но минимальными вмешательствами, которые можно списать на статистическую погрешность, – Рибус вышел из круга. – Займёмся теперь нашими делами?

Чемизов молча кивнул и пошёл вслед за Рибусом, разглядывая всё вокруг. Им предстояло много чего обсудить и выработать план действий. Калис, наконец-то, разобралась с роботами и присоединилась к Рибусу и Максу.