Текст книги "Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато"

Голодные бунты в Нижнем Манхэттене произвели на него неизгладимое впечатление. В те годы порой до 20 тысяч человек стекались на Юнион-сквер и устраивали там беспорядки, потому что им нечего было есть. Не забывайте, что тогда не существовало ни пособий по безработице, ни государственных пенсий, ни социального обеспечения. Некоторым удавалось выживать только благодаря бесплатным консервам. Однажды Кас увидел какого-то парня в куртке лесоруба, который произносил речь с борта грузовика. Позже он узнал, что тот был членом Коммунистической партии. Человек продолжал говорить, когда вдруг появились конные полицейские и отметелили его. Каса поразило то, что, как только оратора начали безжалостно дубасить, в грузовик запрыгнул другой парень, хотя было очевидно – через считаные минуты он будет так же избит до полусмерти. Кас был восхищен их мужеством и самоотверженностью. Он гордился этими парнями, которые поднимали людей на борьбу и убеждали их организованно добиваться от властей удовлетворения своих требований. Дамиано постоянно предупреждал сына, чтобы тот держался подальше от протестующих, ведь они могли навлечь на него неприятности. Но я уверен, что это только подогревало интерес Каса.

Единственное, чему Кас был предан без остатка, так это помешательство на своих итальянских корнях. В этом вопросе он был настоящим фанатиком и порой доходил до крайностей. Беатрис, жена его брата Тони, была ирландкой. Однажды Бетти, их дочь, сразу после родов двойняшек экстренно попала в больницу. Кас позвонил, чтобы узнать, как у нее дела, и медсестра сообщила, что Бетти не может подойти к телефону, потому что ей делают переливание крови. Кас примчался в больницу и ворвался в палату.

– Я должен немедленно убедиться в том, что ирландские родственники твоей матери не приблизятся к тебе, – заявил он. – Не хочу, чтобы твоя кровь еще больше разбавлялась.

Кас считал, что итальянцы – это ниггеры нашего мира. Когда я только появился в Кэтскилле, он не переставая сокрушался по поводу казни итальянских анархистов Сакко и Ванцетти. С ними действительно поступили крайне паршиво, ложно обвинив в вооруженном ограблении, осудив за убийство первой степени и поджарив на электрическом стуле в августе 1927 года. Лишь в 1977 году губернатор штата Массачусетс Майкл Дукакис объявил, что Сакко и Ванцетти были несправедливо осуждены, а «их имена должны быть окончательно очищены от позора». Кас все ходил по дому и ворчал на эту тему.

Бокс стал своего рода отдушиной, деятельностью, обещавшей хоть какой-то успех итальянцам и евреям, которые во времена молодости Каса были выброшены на обочину жизни. Кас происходил из боксерской семьи. Его братья, кузены – все они увлекались этим видом борьбы. Оба его старших брата, Тони и Джерри, были боксерами. Они садились на поезд и разъезжали по стране, чтобы драться на улицах, зарабатывая на доходах от ставок. Много раз, когда Кас попадал в неприятности на улицах Бронкса, именно Джерри или Тони, самые отвязные и сильные из братьев, выручали его. Тони вообще был настолько крут, что мог сидеть на крыльце их дома со спицами в руках и демонстративно вязать. При этом он был готов бросить вызов любому, кто проходил мимо, и разделать его под орех.

В конечном итоге у Джерри появился менеджер, Боб Мельник, и Кас стал таскать сумку брата в спортзал. В то время для любого мальчишки боксеры были героями. В каждой парикмахерской лежал журнал Police Gazette, в котором целый раздел был посвящен боксу. В каждом районе был свой местный герой из числа боксеров, и когда он выходил из дома, дети следовали за ним, словно за Гамельнским крысоловом[19]19
  Гамельнский крысолов – персонаж средневековой немецкой легенды. Согласно преданию, магистрат Гамельна отказался выплатить музыканту награду за избавление города от крыс. Обманутый крысолов c помощью колдовской музыки увлек за собой всех детей.


[Закрыть].

Кас был очарован атмосферой боксерского зала. Он рассказал историю своей встречи с Джеком Демпси[20]20
  Джек Демпси (1895–1983) – американский профессиональный боксер, киноактер, чемпион мира в супертяжелом весе, известный также под прозвищем Костолом из Манассы.


[Закрыть]. Когда после этого события молодой Д’Амато вернулся в свой район, его друзья выстроились в очередь, чтобы «прикоснуться к руке, которая жала руку Джека». Скорее всего, это было очередным преувеличением. По словам Бетти, племянницы Каса, ее отец познакомился с Демпси в боксерском клубе в шестнадцатилетнем возрасте. Демпси попросил Тони стать его спарринг-партнером, но когда тот увидел, как свирепо Костолом из Манассы избивает своих соперников, он уклонился от предложения. Тем не менее ему удалось пожать руку знаменитого боксера. Придя домой, он заявил: «Я не буду мыть рук, потому что я прикоснулся к Джеку Демпси».

В одном из интервью Кас сказал, что это Джерри, а не Томас Пейн заставил его отказаться от идеи стать священником. Джерри действительно взял младшего брата под свою опеку и научил защищать себя. Когда Касу было шестнадцать, в семье произошла трагедия, которая потрясла всех: Джерри погиб от пули ирландского полицейского.

Кас не любил на людях обсуждать это убийство. Мне он поведал, что Джерри был любимцем в семье и его смерть «разбила отцу сердце». Кас оказался рядом, когда Дамиано узнал о смерти сына. По словам моего наставника, он никогда не забудет пронзительный вопль отца. Своему близкому другу, который писал его биографию, Кас рассказал, что Джерри присутствовал на каком-то мероприятии. Полицейский, который на тот момент не был при исполнении, начал приставать к жене Джерри. Завязалась драка, в ходе которой они разбили витрину. Вместо того чтобы «понести справедливое наказание», полицейский застрелил Джерри. Вообще, описание драки выглядит сомнительным. В официальном полицейском отчете была изложена другая версия:

«Джеральд Де Матто, белый, женат, итальянец, по профессии бармен. Был арестован патрульным Джорджем Деннерлейном по обвинению в нападении c целью грабежа… при аресте оказал сопротивление, несколько раз ударил патрульного кулаком, вырвал у него дубинку и угрожал ею». После этого Деннерлейн выстрелил в Джерри, и спустя шесть дней, в 7 часов вечера 21 октября 1924 года, тот скончался в больнице Линкольна. Далее в отчете утверждалось, что Джерри шел на юг по Форест-авеню, находясь «в состоянии алкогольного опьянения, и задел офицера плечом. Пройдя еще около пяти футов, Де Матто заметил, что офицер смотрит на него, вернулся и спросил: «Какие проблемы?» Офицер ответил, что лучше всего будет, если он пойдет домой и проспится, на что Де Матто заявил: «Ну уж нет! Давай, вмажь мне дубинкой!» Офицер повторил, что ему стоит отправиться домой, после чего Де Матто схватил Деннерлейна за руку и пригрозил: «Сейчас я сшибу тебя на землю!» Офицер арестовал его и повел в полицейский участок. Перед домом 726 Е по 161-й улице Де Матто ударил офицера кулаком и сбил с ног, а затем бросился на него и, обхватив одной рукой за шею, другой нанес несколько ударов по лицу и голове. После этого Де Матто вырвал у офицера дубинку и попытался нанести еще один удар. Офицер, понимая, что его жизнь находится в опасности, выхватил табельное оружие и произвел выстрел в левый пах Де Матто».

В ту ночь, когда в Джерри стреляли, Тони собрал друзей, и они, вооружившись битами, направились к полицейскому участку, чтобы отомстить. К счастью, Дамиано опередил толпу и смог успокоить парней. После смерти Джерри Кас встречался с местными приходскими священниками, чтобы потребовать у них ответа на вопрос, почему его брат был убит «коррумпированным» полицейским. Священники, однако, посоветовали ему «не терять веру и прекратить расспросы». Именно тогда Кас окончательно решил, что путь священнослужителя не для него и он должен «тренироваться, чтобы стать бойцом, и учить этому других».

Кас никогда не забывал об этом деле. Патрульный Деннерлейн был переведен на Стейтен-Айленд, но история на этом не закончилась. Через несколько лет, когда у него появились деньги, Кас нанял частных детективов для расследования того случая. Он даже сказал мне, что знает, где сейчас живет тот самый коп, и я перепугался. Но мой наставник никогда не пытался отомстить. Меня это всегда удивляло. Потребовалось приступить к написанию этой книги, чтобы, наконец, узнать всю правду. Бетти, дочь Тони, рассказала, что полицейский не участвовал в патрулировании, он был свободен от дежурства в тот день, и они с Джерри вместе были в баре, когда произошла ссора. Драка случилась из-за жены Джерри, у которой был роман с этим копом. Возможно, именно это имел в виду Кас, загадочно заявив, что полицейский должен был «понести справедливое наказание».

* * *

Кас верил в судьбу. Еще будучи мальчишкой, он чувствовал, что когда-нибудь станет знаменитым. Его никогда не покидало ощущение, что «он не похож на остальных». У меня было точно такое же чувство. Поэтому мне казалось совершенно правильным переехать к Касу и Камилле. Учитель был просто счастлив. Я никак не мог понять, почему этот белый человек так радуется мне. Он смотрел на меня и просто истерически смеялся. Затем он звонил по телефону и говорил своим друзьям:

– Если можно так выразиться, меня дважды поразила молния. У меня есть новый чемпион мира в тяжелом весе. И ему всего тринадцать.

В один из первых вечеров, когда я остался в доме у Каса, тот отвел меня в гостиную, где мы могли спокойно поговорить наедине, и сказал:

– Знаешь, я ведь ждал тебя. Я думал о тебе с 1969 года. Если ты достаточно долго и настойчиво размышляешь о чем-то, то в голове появляется некая картинка. На этой картинке был новый чемпион, которого я создам. Я нарисовал тебя в своем воображении, и вот наконец-то ты здесь.

Глава 3

Моя жизнь переменилась 20 июня 1980 года. Если быть точным, это случилось неделю спустя. К тому времени я уже несколько месяцев ездил к Касу и выслушивал его предсказания относительно богатства и славы, ожидавших меня. Но до конца этими идеями я не успел проникнуться. У меня не было четкого представления, как стать тем парнем, о котором толковал Кас. Однако как раз тогда мы в Трайоне посмотрели в повторе первый бой между Шугаром Рэем Леонардом и Роберто Дюраном. И у меня в голове вдруг что-то перещелкнуло. Я наконец-то понял, что такое бокс. Оба этих парня действовали крайне агрессивно и в то же время не давали попасть по себе. Они дрались изо всех сил. Это было захватывающее зрелище.

Зрители неистово аплодировали, они просто сходили с ума от этих боксеров. Я был в полном экстазе. Захотелось, чтобы и мне рукоплескали так же. Я почувствовал бешеный прилив энергии. Оказалось, всю свою жизнь я шел к тому, чтобы проявить себя на ринге. В голове крутилась мысль: «Этому стоит посвятить всю свою жизнь. Если я этого не сделаю, то лучше сдохнуть».

Предполагалось, что меня выпустят из Трайона только в октябре. Однако Кас переговорил с миссис Коулман, моим социальным работником, и они решили, что, раз мне уже исполнилось четырнадцать, то будет лучше, если я начну учиться вместе с остальными с сентября. Кас безумно понравился миссис Коулман. Он был одним из тех белых, которые умели разговаривать с цветными. Я должен был пойти в седьмой класс, но меня перевели сразу в восьмой, потому что я был чертовски крупным и выглядел устрашающе.

Поначалу мне было трудно приспособиться. Парень, который принадлежал к отбросам общества и сидел в колонии для несовершеннолетних, вдруг очутился среди детей среднего класса, в районе для белых. Я старался справиться со своим новым положением, хотя порой и был немного грубоват. Ты заявился из ада – и вдруг оказываешься в раю, хотя и продолжаешь ощущать себя дьяволом. Можете поверить, что я в четырнадцать лет ни разу не видел живых роз, только по телевизору? Мне казалось, розы бывают только у богатых. Впервые попав в дом Каса, я поинтересовался у Камиллы, можно ли мне прихватить с собой несколько цветков. Я срезал их и принес в спецшколу. Что за нищим черным ублюдком я был! Мне и в голову не могло прийти, что розы продаются по два доллара за штуку. Увидев эти цветы, я решил, что нахожусь в Форт-Ноксе[21]21
  Форт-Нокс – хранилище золотого запаса США.


[Закрыть]. Сразу после переезда к Касу я стащил деньги из бумажника Тедди Атласа. Это произошло на каком-то рефлекторном уровне. Тедди пришел к Касу и сказал:

– Это он украл. Пока он здесь не появился, у нас ничего не пропадало.

Кас ответил:

– Нет, это не он.

Вообще-то, я собирался грабануть и Каса. Но когда я поселился у него и осознал, какую миссию он мне прочит, я смог избавиться от этой грязи.

В новой школе я чувствовал себя довольно неловко. Мне не хотелось ходить туда прежде всего потому, что я был намного крупнее своих одноклассников. К тому времени я весил уже 210 фунтов[22]22
  Более 95 кг.


[Закрыть]. Впервые увидев меня, одноклассники решили, что я учитель. Я чувствовал себя просто дерьмово. Школа не относилась к числу тех мест, где мне хотелось оказаться. Я никогда не являлся частью этой системы. Меня интересовало только одно – стать боксером. Чернокожие дети в школе были мне незнакомы. Они составляли где-то около 20 процентов учащихся, и именно они в первую очередь отвергали меня, потому что теперь я был из белой семьи. Одноклассники прозвали меня Могучим Джо Янгом[23]23
  Могучий Джо Янг – гигантская горилла, персонаж одноименного американского фильма.


[Закрыть] из-за моего роста. В спортзале я познакомился с парой ребят, но завести новых друзей мне было нелегко – виной всему была моя застенчивость. Я подружился с другими изгоями – любителями травки. Мы тусовались по их хатам и курили. Потом я прознал, что Фрэнки, мой сосед по комнате, тоже покуривает травку, и мы стали делать это вместе.

Главная причина, по которой я ненавидел школу, заключалась в том, что она отвлекала меня от занятий в спортзале. Я просыпался около четырех утра и отправлялся на пробежку. Вернувшись в свою комнату, я делал около пятисот приседаний и отжиманий. После этого, вернувшись на улицу, я мог совершить еще с десяток спринтерских забегов, вперед – назад, вперед – назад. И все это происходило до начала уроков.

Когда Бобби Стюарт впервые пришел на спарринг со мной после моего переезда к Касу, тот предупредил его:

– Не валяй дурака с Майком. Поверь на слово, он существенно повысил свой уровень.

Уже позже мне стало известно, что Бобби тренировался дважды в день, чтобы не отставать. Мы начали спарринг, и он был гораздо лучше меня. Я жутко расстроился и не мог удержаться от слез:

– Мне так хотелось продемонстрировать свои достижения!

Я был слишком требователен к себе и изо всех сил стремился к совершенству. Если дело шло не по плану, я считал, что всему конец. Словно выдергивали вилку из розетки. Так уж были устроены мои мозги. Я отчаянно стремился к успеху. К тому же мой успех много значил для Каса. Впервые в моей жизни кто-то сказал, что лучше меня никого нет.

Кас был так же одержим боксом, как и я. Он не мог думать ни о чем другом. Мой наставник никогда не бывал в кино, не смотрел развлекательных телепередач, не знал знаменитых артистов. Все его разговоры были только о боксе. И я с удовольствием засыпал его вопросами обо всех боксерах, которые упоминались в «Энциклопедии бокса». Когда я поселился у него, Кас рассказал мне о том, как он попал в бокс.

В 1936 году, когда ему было двадцать шесть, Кас открыл спортзал Gramercy на 14-й улице в Манхэттене. Он хотел увековечить память Джерри. Кроме того, его мечтой было подготовить чемпиона мира. Одним из кумиров Каса был Макс Розенблюм, известный также как Слэпси Макси[24]24
  Макс Эверетт Розенблюм, или Слэпси Макси (1907–1976), – чемпион мира по боксу среди профессионалов в полутяжелом весе 1930–1934 годов, киноактер.


[Закрыть], – в то время чемпион мира в полутяжелом весе. Кас наблюдал, как Макси разъезжал по городу в «Роллс-Ройсе» с личным шофером и все относились к нему как к королю.

– Когда ты станешь чемпионом, у тебя тоже будет «Роллс-Ройс» с личным шофером, – пообещал Кас. Моя жизнь совершенно неожиданно для меня оказалась распланирована по образцу еврейского парня Макси.

Кас нашел большую мансарду на 14-й улице и стал соображать, как ему исхитриться платить за аренду 40 долларов в месяц. За несколько лет до этого он помог одному из своих друзей, рассказав о планах строительства в Бронксе крупной автомагистрали «Бульвар Брукнера». Понимая, что там вскоре появится плотный трафик, он посоветовал другу открыть на этом участке четыре автозаправки. Приятель заработал на этом кучу денег и теперь с радостью согласился вносить за Каса ежемесячную плату. В городе работало с десяток спортзалов, но Кас чувствовал, что понимает в боксе гораздо больше, чем любой другой тренер, поэтому был уверен в успехе предприятия.

Кас получил от бывшего боксера подержанный ринг, а братья помогли ему оборудовать остальную часть спортзала. Но грянула Великая депрессия, и поначалу желающих тренироваться не нашлось. В один прекрасный день к Касу пришел комитет матерей, которые стали умолять спасти их детишек от дурного влияния улицы. Нижний Манхэттен в то время был опасным районом, а Полицейской атлетической лиги еще не существовало. Не наблюдалось и каких-либо других факторов, способных оказать хоть какое-то положительное влияние на этих ребят. У женщин не было денег, чтобы заплатить Касу, но для него это не имело значения. Фактически в течение следующих тридцати лет он не брал ни цента за спарринг в своем спортзале. Одна из причин, по которой Кас выбрал именно это место – помимо дешевой аренды, – заключалась в том, что, по его убеждению, лучшие боксеры всегда были родом из опасных районов. У Каса было одно правило: он соглашался стать твоим менеджером, если ты упорно работал и был готов выбиться в профессионалы.

Чтобы попасть в спортзал, нужно было преодолеть три пролета по шаткой лестнице. Встав у ее подножия, можно было проследить весь путь до последнего этажа. Это походило на восхождение в небеса. Поднявшись наверх, посетитель обнаруживал в двери здоровенную дыру, залатанную металлической сеткой, и огромного сторожевого пса, который бросался на нее с яростным лаем. Кас утверждал, что мог многое узнать о характере ребенка, поднявшегося по лестнице. Он даже назвал этот путь «испытанием». Если малчишка приходил один, не пугался собаки, толкал дверь и заявлял, что хочет стать боксером, Кас понимал – с ним стоит работать. Но если подростка кто-то приводил за руку, это была совсем другая история. Кас утверждал:

– Если их сопровождали, было ясно – толка от моей работы не будет. У этих парней не было ни дисциплины, ни достаточно сильного желания, чтобы прийти самим, открыть дверь и сказать: «Хочу заниматься боксом».

Мне не довелось проходить через какие-либо испытания. Я пришел к Касу, зная, что для меня это возможность изменить свою жизнь к лучшему. У меня и в мыслях не было, что со мной произойдет нечто подобное.

С самого начала Кас не собирался ограничиваться ролью тренера. Он стремился стать еще и менеджером. В одном из интервью он отметил:

– Чтобы быть настоящим менеджером, нужно знать про бокс все. Необходимо хорошо понимать эмоциональный аспект этого вида спорта, разбираться в рекламе, организационных моментах, боксерах, методах их подготовки. И прочность всей этой цепочки зависит от того, насколько устойчиво ее самое слабое звено. Менеджер обязан полностью контролировать ситуацию. Даже не делая этого лично, он должен уметь направлять нужные процессы.

Важной частью работы менеджера Кас считал подбор подходящего соперника для поединка. Он был невероятно осторожен в этом вопросе и всегда старался найти для своих боксеров тех, кого они могли бы победить. Кас считал, что поражение в самом начале спортивной карьеры может оказать разрушительное воздействие на психику бойца.

– Я занимаюсь своим делом вовсе не для того, чтобы моих парней гробили, – заявил он в интервью газете New York Times.

Между тем выбирать противников не всегда было легко. Однажды Кас, обманувшись в своих расчетах, согласился на бой с одним малым с Лонг-Айленда, о котором раньше ничего не слышал.

– Почти сразу же после гонга я понял, что мой парень дерется отнюдь не с новичком. Его просто избивали, десяток раз сбивали с ног, и я не переставая кричал рефери: «Останови бой! Останови бой!», не желая, чтобы у моего подопечного был навсегда подорван бойцовский дух. Когда все закончилось, я зашел в раздевалку, и мой парнишка, подняв голову, произнес: «Кас, прости, что подвел тебя». «Не ты подвел меня. Это мои требования к тебе были слишком высоки», – ответил я. Затем я пошел забрать деньги и услышал, как зазвонил телефон. Кто-то поднял трубку и сообщил, что это междугородный звонок и на том конце интересуются результатом боя. Вот тогда до меня и дошло, что наш соперник не был любителем с Лонг-Айленда. Его специально привезли из другого места.

Закончив рассказ, Кас в досаде стукнул правым кулаком по левой ладони: «Нечасто мне доводилось совершать подобные ошибки!»

Кас был готов обучать боксу кого угодно. Как-то он даже показал несколько боксерских движений группе танцовщиц, выступавших в шоу. Но еще до этого случая он заработал себе репутацию, тренируя глухонемых боксеров, или «кукол», как их называли в те неполиткорректные времена. Он считал их отличными бойцами, поскольку они отличались очень острым зрением.

– Способность видеть все – крайне важное качество боксера, а «куклы» намного лучше обычных людей воспринимают происходящее вокруг них и способны молниеносно реагировать на малейшие детали. Они мгновенно отмечают признаки того, что сейчас будет нанесен удар. Поэтому в них очень трудно попасть. Их невозможно застать врасплох, – объяснял Кас.

Для работы с «куклами» Кас выучил язык жестов. Я наблюдал, как он пользуется им. Это смотрелось довольно необычно, потому что он совершал необходимые движения динамично и быстро, почти яростно. Он словно боксировал. Приобретенное умение читать по губам оказалось очень кстати, потому что к тому времени, когда я попал к Касу, он почти оглох. Учитель часто говорил мне: «Дай-ка мне посмотреть на тебя. Вот сейчас говори». И он запросто понимал меня. Кас признавался, что в перерывах между раундами смотрит в угол противника, и если только другой тренер не стоит спиной, он таким образом выясняет, какие указания тот дает своему боксеру.

Кас был настолько известен своей работой с глухонемыми, что в боксерской среде его прозвали Дамми[25]25
  Dummy (англ.) – кукла.


[Закрыть] Д’Амато. Однако ему в то время так и не удалось оставить заметный след в бизнесе, а в 1942 году, после шести лет работы в спортзале Gramercy, его призвали в армию. Еще до поступления на службу он стал приучать себя к строгой дисциплине. В одном из интервью Кас заявил: «Я пошел в армию, готовый умереть». При этом, сдается мне, он все же был уверен, что из-за поврежденного глаза ему не доведется оказаться на поле боя. Тем не менее он принялся подвергать свое тело чертовски суровым испытаниям, чтобы быть готовым к любой неожиданности. Начал он с того, что стал спать на полу спортзала. Половину ночи, правда, он проводил на раскладушке в офисе, так что это не было таким уж тяжелым лишением. Затем он придумал заводить будильник на непредсказуемое время ночью, чтобы приучить себя просыпаться, оставаясь бодрым независимо от часа. В другой раз он в мороз вышел на улицу без пальто.

Очутившись в казарме, Кас продолжил свои практики добровольного самоистязания. Он спал на полу – что было удобно, если устраивали внезапные проверки, – брился, только используя холодную воду. Во время службы в армии к нему привязалась фраза: «Я выполню любую команду!» И он рьяно следовал этому девизу. Кас часами стоял по стойке «смирно» или как сумасшедший упражнялся отдавать честь, пока не достиг в этом совершенства. Как-то его отряд оказался в полевых условиях. Вокруг роились полчища мух, не давая нормально перекусить. Не обращая внимания на очередное насекомое, очутившееся в еде, – на сей раз это был паук, а не муха, – он накрыл его куском хлеба, зажмурился и съел! Именно благодаря Касу я достиг таких вершин. Он учил меня жесткой самодисциплине, готовности отказывать себе в удовольствиях.

Больной глаз в конечном итоге уберег Каса от участия в боевых действиях, и он на три года попал в ряды американской военной полиции. Ему поручили охранять русских дезертиров, которые воевали на стороне немцев и попали в плен. После нескольких дежурств он отказался выполнять поставленную задачу, потому что начал сочувствовать русским, над которыми издевались американские вояки. Поскольку Кас считался образцовым солдатом, ему позволили уклониться от исполнения приказа.

Еще больше Кас был возмущен тем, насколько отвратительно относились к чернокожим американским солдатам – как военнослужащие из южных штатов, так и гражданские лица с Севера. Он тренировал боксерскую команду, состоявшую в основном из чернокожих рядовых. Как-то Д’Амато повел их в ресторан в Трентоне, штат Нью-Джерси. Парням нужно было перекусить перед отъездом в Форт-Дикс, где должны были состояться бои. Кас попросил столик для группы из десяти человек, шестеро из которых были черными. Кассир отвел его в сторону и заявил: «Мы можем обслужить вас, но не их», – указывая на чернокожих боксеров, которые были в форме. Кас психанул и начал кричать, что черные солдаты защищают таких, как кассир, и тому лучше обслужить их. К тому времени уже весь ресторан наблюдал за этой сценой, и боксерам пришлось сдерживать своего наставника. Прежде чем они вывели Каса из зала, тот успел накричать на посетителей, которые продолжали жевать как ни в чем не бывало.

Когда его команда отправилась на Юг для показательных выступлений, там дела обстояли еще хуже. Отели отказывались размещать черных боксеров, и Кас в итоге ночевал вместе с ними в общественном парке. Эти парни никогда не забыли того, что тренер сделал для них. Дискриминация тогда была в порядке вещей. Даже профессиональным чернокожим боксерам, в том числе чемпионам, оказавшимся в городе, где они никого не знали, приходилось порой ночевать в парке, а следующим вечером идти и отстаивать свой титул.

Больше всего Каса огорчал расизм военнослужащих южных штатов. Он рассказал мне историю о том, как защитил своего соотечественника, сержанта Мэрфи, от кучки неотесанных болванов. Кас получал кое-какие деньги от руководства боксерской команды, и у него было достаточно средств, чтобы иметь постоянный запас сигарет и печенья. Деревенщины приходили и клянчили у него курево и еду, а Кас им не отказывал. Однажды они напились и показали свое истинное лицо, затянув песню времен суда Линча. Кас был в ярости. Еще больше его разозлило то, что эти мужланы загнали пьяного Мэрфи в угол, вознамерившись отмутузить его. Кас собрал своих черных боксеров и спланировал миссию по спасению друга.

– Слышите, что они там распевают? – спросил он. – Мы должны помочь Мэрфи!

Чернокожие солдаты были явно напуганы, но Кас смог уговорить их, и они «спасли» Мэрфи. Кас очень гордился этим случаем и преподносил эту историю в таком свете, словно был генералом, который, сплотив и воодушевив войска, успешно выполнил стратегическую задачу.

По утверждению Каса, армия ему ничего не дала, так как он сам добился самодисциплины и мог ее поддерживать. Как-то, когда я уже жил с ним, мне пришла в голову шальная мысль: может, мне стоит пойти в армию?

– С ума сошел? – закричал он на меня. – Хочешь, чтобы вояки думали за тебя? Готов беспрекословно исполнять все, что тебе будет велено? Предпочитаешь вернуться в рабство?

Больше подобные идеи не приходили мне в голову.

* * *

Кас считался одним из первых тренеров, кто сосредоточился на психологии боксеров. На разных этапах своей карьеры он утверждал, что бокс на 50, 60 или даже 85 процентов зависит от ментального аспекта. В самом начале карьеры он начал разрабатывать теории поведения, которые можно было бы применить в боксе. Первые знания по этому вопросу он почерпнул у Зигмунда Фрейда.

– Говорят, я штудировал Фрейда. Однако все, что я когда-либо читал из него, это десять глав в книжке – знаете, из таких, в мягкой обложке, – на которую я где-то наткнулся, – сообщил он в интервью журналу Sports Illustrated. – Я прочел эти десять глав, а все остальное было делом техники, поэтому книгу я отложил. Фрейд не сообщил мне ничего нового.

Кас всерьез взялся за мою психологическую подготовку, как только я переехал к нему. Первым делом он дал мне книгу Питера Хеллера «В этом углу». Это был отличный сборник интервью с легендарными боксерами всех времен. Кас считал такое чтение крайне важным, потому что все эти бессмертные бойцы на страницах книги признавались в своих страхах. Контролировать эту эмоцию и заставлять работать на тебя – вот что стало краеугольным камнем философии Каса. Такие исполины, как Джек Демпси, испытывали страх ничуть не меньше меня. Демпси, как и я, был Раком по зодиаку, а люди этого знака весьма эмоциональны. Но очутившись на ринге, этот боксер не проявлял и тени испуга. При этом в глубине души он считал себя трусоватым парнем – в точности как я. На ринге же он становился воплощением свирепости. Это многого стоит!

Генри Армстронг был еще одним парнем, который, как и Джек Демпси, бродяжничал во время Великой депрессии. Он разъезжал по железной дороге и, добравшись до очередного города, организовывал там боксерский поединок, чтобы добыть себе пропитание. Нередко его жестоко избивали. Так эти парни учились драться. Генри Армстронг вставал по утрам и пробегал 15 миль до своей работы. После смены он пробегал то же расстояние обратно до дома, а затем тренировался еще. А знаете, в чем состояла его работа? Он по восемь часов в день загонял в рельсы костыли для их крепления к шпалам. Вот это настоящий мужик! Он был единственным боксером, кто одновременно удерживал три мировых чемпионских титула из двенадцати общепризнанных[26]26
  В 1938 году Генри Армстронг завоевал чемпионские титулы в полулегком, легком и полусреднем весе.


[Закрыть]. Кас считал Армстронга воплощением решимости и воли, которые просто сокрушали дух его соперников.

Однако лучший пример управления страхом – история Вилли Ричи. Именно благодаря ей я понял, как важно иметь стальные нервы. Ричи был польским боксером в легком весе. В 1912 году он выиграл чемпионский титул. Ему пришлось драться с парнем, который был немного крупнее. Бой проходил крайне жестко, но в конечном итоге была объявлена ничья. Промоутер хлопнул Вилли по спине и сказал: «Эй, малыш, тебе сегодня повезло. Через две недели предстоит матч-реванш». Ричи буквально окаменел. У него не было сомнений в том, что соперник надрал ему задницу и ничья – настоящий дар небес. Он был так напуган, что на следующей тренировке ему потребовался целый час, чтобы завязать свои гребаные ботинки, надеть шорты и добраться до спортзала. На взвешивании он весь взмок от напряжения. Еда вставала у него поперк горла, его мутило. В голове крутилась мысль о том, что во время матча-реванша его просто прикончат. Плюс ко всему на взвешивании перед поединком к нему подошел менеджер соперника и заявил: «В тот раз мы просто цацкались с тобой, но сегодня все закончится быстрым нокаутом». После этих слов Вилли Ричи буквально обливался потом и стонал про себя: «О нет!» Психологически он был просто раздавлен, но никому не показывал своего страха. Он уже был готов отказаться от боя, но собрался с духом и встал на весы. Затем Ричи принялся ждать соперника. Через несколько часов стало ясно, что тот не придет. Таким образом, польский боксер получил все деньги. Из всего случившегося он уяснил, что, несмотря на жуткий испуг, – а он был в таком ужасе, словно собирался встретиться с самим Сатаной, – противник боялся его еще больше. Прочитав эту историю, я понял, что у меня есть козырь: мне было известно о чувствах соперников, но они-то ведь не знали, что происходит в моей голове. И теперь всякий раз во время боя, несмотря на весь свой страх, я думал: «Он боится меня больше, чем я его». Эта книга дала мне глубокое понимание человеческой психологии.