Текст книги "Приказано добиться результата. Как была обеспечена реализация реформ в сфере государственных услуг Великобритании"

Предисловие автора ко второму английскому изданию книги

Второе издание книги выходит менее года спустя после первого, поэтому изменений в нем относительно немного. Самое существенное событие, произошедшее за это время, – смена премьер-министра. Оно потребовало некоторых уточнений текста, довольно незначительных и не касающихся сути изложенного. Небольшие изменения стали необходимы и в результате издания ряда книг, тематически связанных с описываемым мною периодом. Главная из них – дневник Аластэра Кэмпбелла, на материалы которого я ссылаюсь в новом издании, в основном в сносках. Но эта книга не содержала ничего такого, что вызвало бы поправки в моем повествовании или изменило мои умозаключения. Равным образом книга «Blair Unbound» («Блэр на воле») Энтони Селдона, которая содержит ценные сведения о тогдашней обстановке, тоже не потребовала корректировки повествования или аргументации (см.: [Seldon, Snowdon, Collings, 2007]). В меньшей степени я учитывал в новом издании материалы книги Джона Дэвиса «Prime Ministers and Whitehall. 1960–1974» («Премьер-министры и Уайтхолл. 1960–1974»). Эта книга представляет собой увлекательный рассказ о том, как еще в прошлом Макмиллан, Дуглас-Хьюм, Уилсон и Хит мучились с теми же проблемами, которые встали перед Блэром в период, описываемый в моей книге (см.: [Davis, 2007]).

Ряд рецензий на книгу, а также, что более важно, соображения, высказанные в частных беседах и письмах, привели к уточнению по сравнению с первым изданием кое-каких мыслей и аналитических выводов. Так появилось совершенно новое заключение: «Postscript. Second Thoughts» («Postscriptum: переоценка»). Я признателен всем, кто прочитал первое издание и прислал свои комментарии.

Дебаты, последовавшие за изданием книги, несомненно, способствовали тому, что я смог больше сосредоточиться на главном, и в этом заключении постарался уточнить свои соображения о том, что должно произойти в будущем. Особенно я признателен своим родным, которые были свидетелями того, как я работал в Группе при премьер-министре по обеспечению реализации реформ в сфере государственных услуг (и выслушивали мои рассказы об этом!), а потом, когда я писал книгу, пережили все это со мной заново, читая мои записи. Мои отец и брат Дэвид сказали, что им было интересно узнать, чем же я занимался в течение последних лет. Мои сестры говорят, что прочли книгу с удовольствием. Карен, моя жена, утверждает – несомненно, имея на это все основания, – что ей не нужно читать книгу от корки до корки, поскольку она это все и так слышала (и неоднократно!). Моим дочерям Наоми и Анье не понравились графики, но остальные главы книги они читали с удовольствием. Зато моей младшей дочери Элис очень понравились графики, равно как и вся книга; мне радостно, что ее заинтересовал бюрократический эквивалент экстремального спорта, и я надеюсь, это не станет чрезмерным бременем в ее дальнейшей судьбе! И снова, как и прежде, от всей души я посвящаю эту книгу им.

2008 г., февраль

Предисловие автора к русскому изданию книги

Я очень рад возможности написать новое предисловие к своей книге, на этот раз – к ее русскому изданию.

Когда готовилось первое издание этой книги – в 2007 г., я надеялся, что главным образом жители Великобритании узнают из нее, как трудно было добиться радикальных перемен в сфере важнейших государственных услуг (таких как образование, здравоохранение, транспорт и борьба с преступностью) и что необходимо для достижения результата. Я надеялся также, что эта книга сможет оказать влияние на деятельность правительства – тогдашнего и будущего. Мне приятно сознавать, что хорошо информированные люди в Великобритании, включая ведущих политиков и государственных служащих, и в самом деле почерпнули что-то для себя из этой книги.

Однако, к некоторому моему удивлению, данная книга вызвала значительный интерес во всем мире. Правительства таких непохожих стран, как Канада, Австралия, Южная Африка, Либерия, Норвегия, Индия и США, сочли ее весьма поучительной. Судя по тому, что мне пришлось услышать, на то есть три причины. Во-первых, люди, занимающие руководящие государственные должности, считают, что моя книга действительно отражает суть тех непростых усилий, которые необходимы предпринять, чтобы изменить что-то в правительстве. Тем, кто работает в правительстве, знакомо чувство бессилия, возникающее подчас при попытках сдвинуть с места неподатливую бюрократическую машину, а некоторые мои истории вызывают у них улыбку понимания и сочувствия.

Во-вторых, в этой книге описывается и объясняется не разработка государственной политики, а деятельность по достижению ее результата. Изданий, посвященных такой теме, не так уж и много. Моя книга – одно из них. Конечно, копья чаще ломаются по поводу подготовки политических решений, но успех и неудачи правительства в значительно большей степени определяют результаты таких решений. Именно это имел в виду ныне покойный Виктор Черномырдин, произнеся свое знаменитое: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

В-третьих, если оценивать эту книгу с практической точки зрения, в ней предлагается простой и понятный способ обеспечить успешное (и более, чем обычно) осуществление государственной политики. Со времени публикации книги доказательства эффективности этого способа только увеличиваются. Это происходит с тех пор, как книга была опубликована, и по мере того, как во всем мире – буквально на всех континентах – правительства приспосабливают наш метод к своим условиям и убеждаются в его преимуществах.

Издание моей книги на русском языке меня очень радует. В результате своих неоднократных поездок в Россию я узнал, что во всех уголках страны есть многочисленные государственные чиновники высочайшего ранга, приверженные цели создать такую систему государственных услуг, которая позволит сделать Россию более справедливой, более благополучной, более открытой и хорошо организованной страной. Надеюсь, что такие руководители найдут эту книгу полезной и сейчас, и в будущем.

Я признателен московской Высшей школе экономики за перевод и издание моей книги. Будучи приглашенным профессором этого вуза, я регулярно пользуюсь возможностью участвовать в содержательных дискуссиях как с его руководителями, такими как Ярослав Кузьминов и Исаак Фрумин, так и со студентами, учить которых для меня большая честь. Предвижу, что этим талантливым молодым людям удастся построить ту Россию, которой они смогут гордиться; страну, которую будут высоко ценить ее друзья во всем мире. Им я и посвящаю это издание книги.

Сэр Майкл Барбер

23 марта 2011 г.

Об источниках

Настоящая книга в значительной мере основана на личных заметках, сделанных автором в ходе описываемых событий. Когда приводятся выдержки из них, делается соответствующая пометка в тексте. Если цитируются журнальные или газетные материалы, в тексте или сноске указаны соответствующие названия изданий и даты публикации материала. На все остальные источники ссылки даны в обычном порядке, а сами источники включены в библиографию, приведенную в конце книги. Не все включенные в библиографию материалы цитируются в книге.

Часть I
Учимся добиваться реализации реформ

Мандат на реформу… наказ обеспечить реализацию предвыборных обещаний о преобразованиях.

Тони Блэр – о сути всеобщих выборов, на которых он одержал безоговорочную победу. 8 июня 2001 г.

Глава 1
Каким ветром меня сюда занесло?.

Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его.

Карл Маркс. Тезисы о Фейербахе. Тезис 11

В середине 2003 г., через два года после того, как я возглавил Группу при премьер-министре по обеспечению реализации реформ в сфере государственных услуг, я едва не опоздал на заседание кабинета на Даунинг-стрит, 10. А задержался я из-за того, что пришлось уточнять пару вопросов в секретариате премьер-министра. Речь шла о совещании по ходу реформ в Министерстве здравоохранения, и вопреки обыкновению Тони Блэр не стал этим заниматься сам из-за напряженной международной обстановки.

Войдя в знаменитый зал, где с 1856 г. заседал Кабинет министров страны, я увидел на дальнем конце стола членов команды, ведающей вопросами здравоохранения, которые сидели в соответствии с занимаемыми должностями во главе с постоянным заместителем министра[7]7
  Постоянный заместитель министра в министерствах, где глава именуется Minister (англ.), непосредственно руководит деятельностью аппарата министерства, при смене правительства сохраняет свой пост. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Ближе ко мне на другом конце стола расположились те, кто обычно присутствовал на заседаниях правительства в доме № 10 по Даунинг-стрит, члены Группы и руководители Казначейства. Я знал, что в отсутствие премьер-министра мне придется взять на себя роль председателя. Но совершенно не ожидал и, признаюсь, был потрясен тем, что никто из присутствующих не занял место председателя, – кресло премьер-министра, стоящее прямо у камина, оставалось свободным. И как выразился бы Боб Дилан[8]8
  Дилан (Dylan) Боб (р. 1942) – американский рок-музыкант, певец и поэт. – Примеч. пер.


[Закрыть], меня «словно сбил товарняк»: все считали, что я должен занять именно это место. Такое случилось впервые.

Отлично помню, что, пока я шел до кресла председателя, сделав полдюжины шагов, и садился в него, меня не оставляла мысль: «А каким ветром меня сюда занесло, и что, собственно, я здесь делаю, черт подери?»

И действительно, каким ветром меня сюда занесло? Если вспомнить прошлое, то, думаю, немалую роль в этом сыграло мое воспитание. В детстве я страстно увлекался спортом, с доходящей до абсурда одержимостью болел за «Liverpool», футбольную команду из моего родного города, и за ланкаширскую команду по крикету. По воспоминаниям матери, однажды в 1960-х она застала меня в слезах после того, как клуб Liverpool проиграл какой-то рядовой матч в Лиге на стадионе клуба West Ham[9]9
  West Ham United – лондонский футбольный клуб. – Примеч. пер.


[Закрыть]. А я отлично помню, как вскоре после этого мы с мамой ликовали и кричали от восторга, когда Клайв Ллойд, игравший за Ланкашир, набрал победные 100 очков в финальном матче Лиги на стадионе Lords[10]10
  Lords Stadium – известный крикетный стадион в Лондоне; назван в честь Томаса Лорда, купившего этот стадион в 1814 г. для Марилебонского крикетного клуба. – Примеч. пер.


[Закрыть]. У моего страстного увлечения спортом была и другая сторона: я обожал выигрывать и ненавидел проигрывать, когда играл сам. Как-то в школе, проиграв товарищескую партию в настольный теннис, я от досады разбил окно. Столь любимый мною крикет был и благословением, и проклятием одновременно: как сказал бы покойный комментатор Брайан Джонсон[11]11
  Самый известный в Великобритании комментатор игры в крикет. – Примеч. пер.


[Закрыть], я всегда вылетал посередине удачной подачи. Мое неумение проигрывать отнюдь не похвально (и думаю, иногда я просто доводил этим своих братьев и сестер до белого каления), но в то же время упорное нежелание смириться с поражением вопреки очевидным фактам оказалось весьма кстати, когда пришлось добиваться поставленных правительством целей, достижение многих из которых граничило с героизмом[12]12
  Так думаю не только я, но мало кто в этом признается. Среди тех, кто признается, тренер клуба Arsenal Арсен Венгер: «Не следует браться за такую работу, если вы не страдаете по-настоящему от каждого проигрыша… Я всякий раз ужасно расстраиваюсь» (см. его интервью газете «Times». 2007. 15 сентября). – Примеч. автора.


[Закрыть].

В моем воспитании есть еще один аспект, сильно и часто влиявший на работу. В нашей семье во многих поколениях все поголовно были квакерами. Еще детьми мы послушно посещали квакерские молитвенные собрания и научились вести себя тихо. Затем, в Йорке, я ходил в квакерскую школу Бутхэм (Bootham), где целая плеяда хороших учителей привила мне любовь к истории (хотя это и не научило меня достойно проигрывать). Но гораздо важнее, наверное, то, что в семье, в первую очередь от матери, да и в школе я перенял и усвоил квакерские ценности: понял, что многое могу изменить в этом мире, сделать его совершеннее. Меня вдохновляли и принципы, которые исповедовал отец, – большую часть войны он в качестве пацифиста-добровольца доставлял медицинскую помощь в Китай, а позже стал председателем Oxfam[13]13
  Oxford Famine Relief – Оксфордский комитет помощи голодающим; благотворительная организация с центром в Оксфорде, которая занимается оказанием помощи голодающим и пострадавшим от стихийных бедствий в различных странах. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Большое влияние оказали на меня и другие важные аспекты квакерства – например, умение ценить немногословность, способность относиться к любому человеку с уважением независимо от его социального статуса, а также убежденность в возможности ненасильственного совершенствования мира. Это очень действенное сочетание, пожалуй, даже сами квакеры не подозревают, насколько оно результативно.

На самом деле, при активном применении этих принципов, особенно в сочетании со здравым смыслом и эпизодическим отступлением от безупречности, такая комбинация поистине беспроигрышна. Отец рассказывал мне случай из военного времени о том, как в Китае кто-то из его коллег-пацифистов из соединения содействия полевым госпиталям, воспитанный в обстановке жестокости в семье обитателей Ист-Энда и из чувства противоречия ставший квакером, был однажды послан для оказания скорой помощи в один из районов страны. Однако из-за какой-то бюрократической волокиты его с коллегой задержали на полпути. И тогда этот человек, помня о важности и срочности своего задания и потеряв всякое терпение, недолго думая вырубил низкорослого китайского бюрократа привычным хуком справа, а затем отправился дальше. «Возможно, мне не следовало этого делать», – кратко прокомментировал он произошедшее, обращаясь к своему спутнику. Пожалуй, с натяжкой такое поведение можно было бы назвать квакерством в действии, но терпение – далеко не всегда добродетель. Бывало, во время затянувшихся переговоров с кем-то из официальных лиц по поводу улучшения исполнения предвыборных обещаний я вспоминал этот случай и испытывал сильное искушение дать в челюсть, если бы умел это делать. Историк А.Дж. П. Тэйлор, чьими работами я восхищался в юности, который тоже когда-то учился в школе Бутхэм, в типичной для себя, несколько преувеличенной манере так охарактеризовал полученное там образование: «Квакеры часто раздражают. Они всегда стараются найти компромисс и неохотно признают необходимость применения силы в переносном или прямом смысле слова. И все же они – лучшие представители рода человеческого» [Taylor, 1983, p. 63]. В общем и целом я с ним согласен.

Итак, я вышел из стен школы с багажом истинно квакерских ценностей и с прямо противоречащим им упорным нежеланием мириться с поражением. Кроме прочего, окончив школу в 1973 г., я застал конец шестидесятых, самый расцвет радикализма, и был убежден, что, отрастив длинные волосы и исповедуя левые политические убеждения, смогу изменить мир. Когда спустя несколько лет я повстречал моего – великолепного! – учителя истории Питера Брэггинса, он сказал: «Выпускники вашего курса были последними идеалистами».

Поступив в Оксфорд в октябре 1974 г., я стал участвовать в любительских спектаклях, по-прежнему (преимущественно) побеждал в настольном теннисе, иногда играл в футбол и крикет, вечера проводил за разговорами и выпивкой, а затем (постепенно) увлекся историей, особенно американской, и уже на третьем курсе погрузился в нее с головой. Но по большей части я активно занимался политикой, конечно, не столько партийной, сколько студенческой. На втором курсе меня избрали президентом студенческого союза Колледжа королевы (Queen’s College Student Union)[14]14
  Колледж королевы Оксфордского университета, основан в 1341 г. и назван в честь супруги короля Эдуарда III – Филиппы. – Примеч. пер.


[Закрыть], или младшей самоуправляемой «комнаты» – Junior Common Room (JCR)[15]15
  Университет возник как сообщество нескольких колледжей-общин, среди которых существует негласная иерархия. Большинство колледжей состоят из трех самоуправляемых «комнат»: младшей (Junior Common Room), куда входят будущие бакалавры; средней (Middle Common Room), объединяющей соискателей всех последующих степеней; старшей (Senior Common Room), членами которой являются преподаватели. Кроме того, JCR является центром отдыха и развлечений для студентов, типом клуба в колледжах Оксфордского университета. Членство платное, обязательное для всех студентов колледжа. – Примеч. пер.


[Закрыть], а мой закадычный друг, Дэвид Питт-Уотсон, был его вице-президентом и казначеем[16]16
  Моя политическая платформа была до скучного умеренной. Кто-то, прочтя первое издание этой книги, прислал мне мой манифест, где говорилось: «Забастовка. последнее средство. В долгосрочной перспективе нужно добиваться хороших и продуктивных отношений с руководством и профессурой». – Примеч. автора.


[Закрыть]. И поскольку это была середина семидесятых, мы устроили забастовку по поводу платы за жилье, естественно, с мизерным успехом. Мы могли бы добиться лучших результатов и при организации референдума о введении в нашем колледже совместного для мужчин и женщин обучения. Стоит ли говорить о том, что подавляющее большинство электората из молодых людей в возрасте 18–22 лет горячо поддержали идею приема девушек в колледж. И даже большая часть преподавателей восприняли это предложение не без энтузиазма. Однако, как нам объяснил наставник – руководитель нашей группы, у начальства не было возражения против студенток, а вот перспектива, что женщина может со временем стать преподавателем или профессором, буквально ужасала.

Одно из наших важнейших достижений (вернее, достижений Дэвида) убеждает меня в том, что мы были «новыми лейбористами» уже тогда. Нам в наследство достался огромный дефицит бюджета (который, несомненно, был нормой для курса), а через год мы уже имели гигантский профицит (раньше такого никто не видывал). Если бы Гордон Браун уже в то время сформулировал свои финансовые принципы, то мы, без сомнения, их применили бы. Вообще-то добиться профицита удалось довольно простым способом – мы расходовали меньше, чем зарабатывали. Мы провели опрос среди студентов о том, какие газеты лучше. Выяснилось, что можно сэкономить, отказавшись от подписки на «Morning Star» и «Daily Express», которые никому не нравились. Кроме того, мы решили сэкономить и не делать взносы в университетский союз, а затем решили заняться доходными статьями бюджета. У нас не было места, чтобы поставить еще один автомат для игры в пинбол[17]17
  Пинбол – игра на бильярде-автомате, иногда на деньги. – Примеч. пер.


[Закрыть] или «бильярд с перекладиной»[18]18
  Вид бильярда-автомата, который напоминает бильярд с препятствиями, по истечении установленного времени перекладина автоматически опускается и игра прекращается. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Но зато (явное упущение) у нас не было и автомата для продажи сигарет, который сулил очень приличный и постоянный доход. В те времена курение еще не считалось антиобщественным поведением, скорее, на него (особенно на курение сигарет «Gau-loises») смотрели как на декадентство с левым уклоном – что-то наподобие поведения Жан-Поля Сартра или Симоны де Бовуар в Cafe de Flore[19]19
  Бовуар (Beauvoir) Симона де (1908–1986) – жена французского писателя Ж.-П. Сартра (1905–1980) и сама французская писательница. Cafe de Flore – парижское кафе, популярное место встреч художников и интеллигенции левого толка. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Но даже при таком отношении студенты медицинского факультета и некурящие представляли собой мощное противоборствующее лобби. В критический момент Дэвид произнес краткую, но блестящую речь. «Всем известно, – воскликнул он, – что три самые лучшие вещи в мире – это выпивка до и сигарета после… У нас уже есть пивной погреб и автомат с “Durex”[20]20
  Название презерватива. – Примеч. пер.


[Закрыть]. И теперь нам нужно добиться третьего».

Оппозиция была сметена, а наши сундуки пополнились «неправедно» нажитым богатством[21]21
  В выпуске «Queen’s College Record» за 2006 г. (декабрь) сказано, что недавно студенты провели успешную кампанию по введению запрета на курение во всех общественных помещениях колледжа, включая и пивной погреб. Тридцать лет в политике – немалый срок. – Примеч. автора.


[Закрыть]. В конце 1970-х гг. от студенческого движения активистов до Лейбористской партии был всего один шаг. Помню, как с восхищением слушал в 1976 г. знаменитое выступление министра финансов Дениса Хили на конференции Лейбористской партии, когда он отстаивал правильность своего решения обратиться за финансовой помощью к Международному валютному фонду. За этим последовали урезание бюджета и девальвация фунта. Находясь в 1979 г. на преподавательской практике в Оксфорде, я безуспешно участвовал в предвыборной кампании лейбористов, но потом меня, как и остальных, сбила с ног волна набиравшего тогда огромную популярность тэтчеризма[22]22
  Политика правительства под руководством Маргарет Тэтчер. – Примеч. пер.


[Закрыть]. В Сент-Клеменсе продавец магазинчика, торгующего горячими чипсами и прочей снедью, так высказался на этот счет за неделю до дня голосования: «Если тори победят, то и погода улучшится»[23]23
  Этот комментарий аналогичен знаменитому высказыванию Джима Каллагана по поводу выборов 1979 г.: «Бывают времена… грандиозных политических перемен. И тогда не имеет значения ни то, что вы говорите, ни то, что вы делаете. Подозреваю, что сейчас как раз время таких перемен, поэтому все происходящее – в пользу госпожи Тэтчер». Вероятно, спустя 18 лет то же самое чувствовал Джон Мейджор. – Примеч. автора.


[Закрыть]. По крайней мере, «Liverpool» тогда выиграл первенство Футбольной лиги. А в 1983 г. результаты выборов были еще хуже.

Как получалось, что при всеобщей ненависти к Маргарет Тэтчер[24]24
  Тэтчер (Thatcher) Маргарет (р. 1925) – английский государственный и общественный деятель, министр просвещения и науки (1970–1974), премьер-министр Великобритании (1979–1990), лидер Консервативной партии (1975–1990). Проводимая ею политика предусматривала монетаризм, приватизацию и самодостаточность на местах. – Примеч. пер.


[Закрыть] она легко побеждала на выборах? Ответ на этот вопрос я получил, когда из простого подмастерья в предвыборных кампаниях с 1985 г. стал настоящим партийным активистом. В моем избирательном округе Хэкни в Лейбористской партии было полным-полно безумцев – безрассудных, но необычайно упорных[25]25
  По поводу этого утверждения моя двоюродная сестра Диана заметила: хотя они, возможно, и были безрассудными, но, «очевидно, считали, что ведут себя абсолютно логично». Ее довод понятен, однако не следует забывать, что меня и наш небольшой коллектив приверженцев Киннока называли группой здравого смысла, а это доказывает, что в глубине души они считали себя безумцами или, по крайней мере, сомневались в своей разумности. – Примеч. автора.


[Закрыть]. В том году Нил Киннок предпринял инициативу, которая положила начало перестройке в его любимой партии, хотя, чтобы добиться победы на выборах, потребовалось еще целых 12 лет. Он отказался от воинствующего подхода и начал борьбу за чистку партийных рядов. В Хэкни сразу все уяснили: отныне они, разумеется, по-прежнему ненавидели Маргарет Тэтчер, но главным врагом уже стал Киннок. Комитет южной части Хэкни (Hacney South General Committee) рассмотрел предложение об осуждении развязанной Кинноком «охоты на ведьм». Председательствующий спросил: «Полагаю, решение принято единогласно?» Однако это было не совсем так: трое из нас проголосовали против по присущей потомкам буржуазии предательской слабости – вероятно, именно так это выглядело в глазах примерно 50 членов партии, полностью солидарных с мнением «товарища» председателя.

Вскоре то же благородное собрание обсуждало возможность привлечения женщин к партийной работе. Может быть, хоть на этот раз здравый смысл возьмет верх и партийные «товарищи» увидят, какими заботами живут простые люди в Хэкни? Жилищные вопросы, образование, здравоохранение и безработица – вот что сильно тревожило обитателей округа. Однако у комитета было иное мнение, и было решено, что для привлечения женщин к более активной партийной работе необходимо провести собрание, посвященное империализму.

У меня было огромное искушение все бросить и уйти подальше от этого безумства, но природное упрямство возобладало. В 1986 г. я выдвинул свою кандидатуру в Совет Хэкни в одном из немногих маленьких городских избирательных маргинальных округов, моем собственном. Кевин Хойс и Марк Маккаллум превратили нашу партийную окружную ячейку в машину для победы на выборах, поставив ее в оппозицию к остальным членам местного отделения Лейбористской партии, и до тех пор настойчиво призывали членов партии участвовать в агитации, пока те не согласились выйти на улицы. (Нам заранее были известны все отговорки. «Я не могу заниматься агитацией в воскресенье утром; боюсь, нужно присмотреть за детьми», – попыталась увильнуть одна из активисток, пока ей не напомнили, что обоим ее детишкам уже под 20 лет.) Ко всеобщему – в том числе и моему – удивлению, я победил!

И практически сразу встал перед дилеммой. Вновь избранная группа лейбористов, которая, несмотря на свое безумие, смогла «свергнуть» бывшее руководство, получив более 50 из 60 мест в Совете округа, решила собраться в субботу в 15 часов. Потенциальный руководитель сразу зачислил меня в бунтовщики, поскольку я сказал, что в это время занят. «И чем же это?» – поинтересовался он. «Буду смотреть телевизор: финальный матч Футбольной лиги, “Liverpool” против “Everton”», – ответил я. Это было невероятным декадентством. «Liverpool» выиграл со счетом 3:1, два гола забил Иан Раш. Я наслаждался игрой от начала и до конца матча. Но на следующий день расстроился, узнав, что моему другу (и одному из наиболее разумных людей в партийной группе) не хватило как раз одного голоса, чтобы занять место председателя в Комитете по муниципальному строительству.

Я прилежно посещал вечерние заседания и особенно в первые два года уделял пристальное внимание моему городскому избирательному округу, преимущественно – муниципальному строительству. На мои еженедельные приемы приходило множество избирателей по поводу жилищных проблем, большинство из которых не удавалось решить из-за пассивности и сопротивления бюрократии. Посещая избирателей на дому, я убедился: дело не в том, что люди жаловались часто, а, наоборот, в том, что они делали это слишком редко. Из-за глухой невосприимчивости бюрократии и «безумия» Лейбористской партии люди просто отчаялись. Но при этом упорно продолжали голосовать за лейбористов. И когда в городском управлении возникла альтернатива, они все равно предпочли привычную некомпетентность неизвестности перемен. Вот что бесправие делает с людьми!

Между тем на заседаниях городского Совета я наблюдал окружающее меня безумие и старался голосовать разумно. На самом деле в Лейбористской партии нас, тех, кого остальные пренебрежительно называли излишне осмотрительной партийной фракцией, было меньшинство, отчего я невольно недоумевал: кем же они сами-то себя считают? В том далеком прошлом по какой-то неведомой причине Хэкни, район Большого Лондона, был побратимом прекрасного немецкого университетского города Гёттингена, где мне довелось проучиться год. Когда на заседании Совета на голосование поступила резолюция, предписывающая нам разорвать отношения с Гёттингеном и побрататься с каким-то населенным пунктом в Никарагуа (куда ни один из обитателей Хэкни ни разу в жизни не выбрался бы), я отказался поддержать ее. С помощью оппозиции, а также из-за отсутствия некоторых членов Совета и голосования неопределившихся членов Совета резолюция не прошла. И город Гёттинген остался почему-то весьма доволен тем, что братские отношения сохранились. Оглядываясь назад, я считаю странным, что по собственной воле проводил вечера за подобными занятиями.

В 1987 г. я продолжил политическую карьеру, став кандидатом в парламент от Лейбористской партии в Хенли-на-Темзе. К тому времени партия во главе с Кинноком заняла более разумную позицию на большей части территории страны, но даже при этом шансов победить гаргантюанское по численности большинство, поддерживающее Майкла Хезелтайна, было мало. Я с подлинным энтузиазмом вступил в предвыборную кампанию. Мои родители жили в округе, где я баллотировался. И, приезжая туда, я останавливался у них. «По крайней мере, голоса двух избирателей у меня уже есть», – думал я. Мобилизовать крошечную местную ячейку Лейбористской партии было нелегко. И хотя в ней было много поистине преданных членов партии, им не хватало активности. Годы поражений сказались на моральном духе и уровне притязаний. Среди членов партии ходила мрачноватая шутка: «Вопрос: что должен сделать кандидат от лейбористов, пройдя в Совет? Ответ: добиться пересчета голосов». На одной из встреч с избирателями меня спросили, когда в последний раз лейбористы побеждали в Хенли. Отчаянно, словно хватаясь за соломинку, я ответил: «Не уверен, но, по-моему, город был занят силами парламентаристов во время Гражданской войны». А когда на Тэйм-Хай-стрит я представился какому-то прохожему кандидатом от лейбористов, в ответ мне пожелали утонуть в собственной блевотине. К концу предвыборной гонки я перестал выкрикивать лейбористские лозунги через громкоговоритель с крыши агитационного грузовичка, а вместо этого сообщал людям счет одного из международных турнирных матчей по крикету[26]26
  Обычно такие матчи проводятся между командами Англии и одной из стран Содружества, в Англии и в других странах Содружества ежегодно начиная с 1877 г. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Последнее их явно интересовало больше.

Невероятно, но мне удалось убедить самого себя, что я сумею добиться победы за последние несколько дней перед выборами. И дело не в том, что я терпеть не мог проигрывать. Выяснилось, что в 1945 г., когда лейбористы уверенно побеждали в целом по стране, партии консерваторов удалось выиграть выборы в северной части Хэкни. А это значило, что чудеса все-таки случаются! Разумеется, необходимого резкого политического поворота не произошло, и по всей стране электорат лишь слегка качнулся в сторону лейбористов. Тэтчер снова одержала убедительную победу. Значит, быть разумнее, чем четыре года назад, было уже недостаточно. Я утешался тем, что в Хенли, на юго-востоке, лейбористы знавали и более благоприятный исход выборов (3 %). Как и годом ранее в административном районе Хэкни, мы смогли добиться этого, просто убедив прийти на выборы лейбористский электорат, преимущественно проживавший в бедном районе центральной части города Беринсфилд, что причудливо раскинулся в сельской местности Оксфордшира. Кроме того, я направил большинство активистов, чтобы те поддержали лейбористов на востоке Оксфорда, где победил Эндрю Смит. Я очень многому научился: узнал, чем живет средний класс Англии, как парировать каверзные вопросы въедливых избирателей, как выступать перед большой аудиторией, и понял, что большинство членов Лейбористской партии отнюдь не так безрассудны, как их однопартийцы в Хэкни.

Однако безумства продолжались, причем не только в Лейбористской партии. Как-то один из либералов дважды пальнул из ружья в палате Совета, за что (совершенно справедливо) был арестован. В другом случае группа скваттеров[27]27
  Squaters, от squat (англ.) – поселяться на чужой земле или в чужом доме. Так называют людей, самовольно въезжающих с семьей в пустующую квартиру (часто в знак протеста против высокой квартирной платы), или участников движения бездомных и живущих в плохих жилищных условиях. – Примеч. пер.


[Закрыть] набросилась с кулаками на председателя Комитета по строительству и повалила его на землю прямо во время выступления. Постепенно, хотя и медленнее, чем хотелось бы, ситуация менялась. Избитый скваттерами председатель Комитета по строительству оказался на земле именно потому, что все-таки начал общаться с этими людьми. Введенные консерваторами строгие законы, требовавшие сбалансированности бюджета, порождали яростные выступления оппозиции. Но как бы безрассудны ни были люди, мало кто решался рискнуть ввергнуть лично себя в нищету. А тем временем руководитель Совета Эндрю Пуддефатт становился настоящей политической звездой. Он решительно принялся искоренять коррупцию и неэффективность в управлении. При сопротивлении левых, подстрекаемых профсоюзами из государственного сектора экономики (именно их члены – в первую очередь как потребители – и страдали от царящей вокруг чудовищной управленческой неразберихи), он великолепно пускал в ход субмарксистскую риторику, восклицая: «Неэффективность управления – это обворовывание рабочего класса». Наконец-то у лейбористов появился лидер, который отстаивал интересы не производителей, а потребителей.

В 1988 г. правительство ввело Закон о реформе образования (Education Reform Act), что, как потом оказалось, радикально изменило всю мою дальнейшую карьеру. А тогда на меня в первую очередь повлиял тот аспект этой реформы, который предусматривал разделение Управления народного образования центрального Лондона (Inner London Education Authority)[28]28
  Ведало образованием в Сити и 12 районах центрального Лондона. Создано в 1965 г., распущено в 1990 г. при упразднении Совета Большого Лондона. – Примеч. пер.


[Закрыть] и распределение управленческих полномочий между районами, включая и Хэкни. Я, как один из членов «излишне осмотрительной партийной фракции», баллотировался на пост председателя Комитета по образованию в Совете Хэкни. Прошел туда я отчасти потому, что был человеком со стороны, а отчасти потому, что теперь, когда безрассудство понемногу пошло на убыль, члены Совета решили, что выбор человека, разбирающегося в образовании, сулит преимущества если не для самой партии, в которой на меня по-прежнему смотрели как на неисправимого правого, то хотя бы для системы образования, где по понятным причинам ситуация сложилась очень тревожная.

Мы с талантливой Джанет Добсон (единственным человеком в Совете, который тогда занимался образованием) прилагали нечеловеческие усилия, чтобы составить план, который в соответствии с новым законом нужно было представить в Министерство образования в начале 1989 г. Я объехал весь округ, посетил десятки школ, выслушал мнения людей. Побывал я и во всех этнических общинах, выяснил, чего в действительности хотят родители из разных этнических групп (а не то, что им было нужно, по мнению преподавателей). Поражало, с каким жаром они снова и снова настаивали, что их детям необходимы качественное образование – безупречная грамотность, знание арифметики, строгая дисциплина – и уважительное отношение. Помимо этого, мы провели письменный опрос среди учеников. Одна из девочек на вопрос, чего она ждет от реформы в образовании, грустно ответила: «Мне хотелось бы не засыпать после полудня».

Я потратил немало времени, чтобы установить контакты с соседними районами, прежде всего с руководством в центре. Мне казалось, что переговоры представителей районов с министром образования Кеннетом Бейкером проходили сравнительно благополучно, пока председатель Комитета по образованию из Ламбета не явился на встречу в смехотворно яркой розовой рубашке. В противоположность ему мы с Пуддефаттом решили выглядеть достойно. Может быть, у Эндрю и был-то всего один галстук, зато настоящий – от Армани. Я воспользовался возможностью, чтобы наладить связи с благоразумными лейбористскими лидерами в сфере образования в других районах страны, и именно в это время познакомился с несколькими будущими министрами, в том числе со Стивеном Байерсом, Хилари Бенном и, среди прочих, с Джеком Строу. В то время они представляли оппозицию в области образования. На этом этапе в политике лейбористов начались подвижки (приходилось наверстывать упущенное) в том направлении, которое позже и стало партией «новых лейбористов». Строу поддерживал введение общенациональной программы обучения, отстаивал перераспределение ресурсов в пользу школ и выступал за принцип добровольного выбора типа обучения не только для верующих Англиканской и Католической церквей, но и для мусульман, ортодоксальных иудеев и представителей иных религий. В этом наши взгляды совпадали, отчасти это объяснялось тем, какие районы мы представляли. До Блэра подобный подход имел минимальную поддержку внутри партии. В октябре 2006 г. в Хэкни Тони Блэр в торжественной обстановке открыл внушительное на вид здание общеобразовательной школы для девочек иудейского вероисповедания (Yesodey Hatorah School), одной из многих, построенных во времена его правления. Это событие стало кульминацией кампании, которую вела в Хэкни община ортодоксальных иудеев в течение 18 лет и которую я активно поддерживал.