Текст книги "Без надежды на искупление"

Штелен выбрала из коллекции оружия, собранной Гроссе, несколько лучших экземпляров и отдала их девчонкам-часовым, заодно вкратце научив им пользоваться. Ее не тревожило, что они могут кому-то рассказать о том, что она заходила к Гроссе; людям не удавалось ее вспомнить. Это, несомненно, говорило о ее даре клептика, а никак не о пренебрежении к ней из-за внешности или характера. По крайней мере, она так надеялась.

Заплатив девчонкам монетами, которые она утащила у Вихтиха, она вернулась в «Ляйхтес Хаус», чтобы хотя бы несколько часов отдохнуть. Блаженно уснув, как невинное дитя, она видела во сне сильные руки Гроссе, а также другие, более интересные ей его анатомические особенности. Утром, проснувшись довольной и отдохнувшей, она присоединилась к Бедекту и Вихтиху в большом зале, где на завтрак была подана колбаска, черствый хлеб и яичница, плававшая в большой луже жира с хлопьями перца.

– Какой у тебя милый шарфик, – сказал Вихтих, кивнув ей, и запихнул в рот колбаску.

«Проклятие». Она и забыла про этот шарфик.

– Он достался мне от матери. – Штелен старательно принялась завтракать, не обращая внимания на недоверчивый взгляд Вихтиха.

* * *

Бедект не обращал внимания на них обоих и глядел на свою тарелку, скорчив недовольную гримасу. Он не выспался, и от одной мысли о еде его начинало подташнивать.

Когда в большой зал таверны вбежал человек, который взволнованно рассказал, что Гроссе Клинге, величайший фехтовальщик Зельбстхаса, мертв, Бедект в отчаянии посмотрел на Вихтиха.

– Я, кажется, говорил, что убью тебя, если ты устроишь нам здесь неприятности?

Вихтих поднял руки ладонями наружу.

– Я здесь спал с… как звали, не помню… одна буфетчица, с потрясным телом. Я не убивал этого Гроссе.

Тот, кто принес дурные вести, уже потчевал своих друзей в обмен на кружечку рассказом о том, как Гроссе нашли в постели голым, заколотым ножом в глаз.

Это не в стиле Вихтиха. Но зато в стиле…

Бедект глянул на Штелен и заметил, что то же самое сделал и Вихтих. Она проигнорировала их и стала сосредоточенно промакивать корочкой остатки жира с тарелки.

– Чем ты занималась вчера ночью? – спросил ее Вихтих. – Кроме того, что отыскала давно потерянный шарфик матери.

Штелен подняла глаза, ноздри у нее возмущенно расправились, и она сплюнула на тарелку сгусток с хлопьями перца. Не обращая внимания на Вихтиха, она посмотрела в глаза Бедекту.

– Я делала то, что ты мне поручил.

Бедект старался выглядеть невозмутимым. Она что, пришила Гроссе, чтобы помешать Вихтиху с ним сразиться? Он должен был это предугадать, когда попросил ее сделать так, чтобы Вихтих не создал проблем для них всех, вызывая на бой всякого фехтовальщика в этом городе. Честно говоря, он не ожидал, что она серьезно отнесется к его просьбе, и тем более не думал, что Штелен пойдет по городу убивать фехтовальщиков, стараясь успеть до них добраться раньше Вихтиха. Он вздрогнул, представив, сколько трупов могло остаться после ее вылазки за одну только ночь. Ему нужно будет уговорить ее никого к ним не добавлять.

– А в чем же заключалось то поручение, которое ты выполняла для Бедекта? – спросил Вихтих.

Бедект ответил вместо нее:

– Оно не связано с покойным фехтовальщиком. Нам нужно поговорить о том, как мы собираемся попасть в верховный храм Геборене.

– Попасть внутрь легко, – сказала Штелен. – Вот выбраться оттуда вместе с их богом-ребенком будет интересно.

– Интересно? – спросил Вихтих, просияв. – Надо думать, нам понравится!

* * *

Штелен наблюдала, как двое мужчин погрузились в построение бессмысленных планов, как они спорили, предлагали то одно, то другое, и ни к чему не приходили в итоге. Бедект, пусть и больной и несчастный, желал спланировать каждую мелочь, учесть все возможные варианты развития событий, даже самые маловероятные. Вихтиха волновало только то, чтобы о его участии в деле узнало побольше людей и это пошло на пользу его репутации. Планы Бедекта всегда безнадежно рушились. Тем не менее она видела, как оба мужчины сначала воодушевлялись по поводу одного плана, находили в нем недостатки, а потом с тем же напором обсуждали уже другой план, тоже не лишенный слабых мест. Она относилась ко всему этому философски. Конечно же, они напрасно тратят время, но она не могла отказать себе в таком развлечении. И ей все равно нечем сегодня заняться. Бедект потратит на планирование несколько дней, так что у нее будет предостаточно времени. Штелен решила, что пойдет и добудет ребенка сегодня вечером, а завтра утром покажет его потрясенному Бедекту. В этом городе ей было неуютно, и она хотела поскорее отсюда выбраться.

Около полудня они решили прервать обсуждение планов. Вихтих сказал, что хочет прогуляться, чтобы размять ноги, и недовольно проворчал, когда Бедект и Штелен заявили, что пойдут вместе с ним.

* * *

Вихтих отправился вслед за Бедектом и Штелен, держась в нескольких шагах позади них. Если бы их что-нибудь заинтересовало и они стали бы это разглядывать, он бы смылся от них, а потом сказал бы, что потерял их в толпе. Они ему не поверят, но какое это имеет значение. Но, черт возьми, Штелен то и дело бросает на него взгляд через плечо и каждый раз при этом мило улыбается – это выражение придает ее лицу пугающий вид, если не сказать больше, – проверяя, на месте ли Вихтих. Он что-нибудь придумает. Просто нужно, чтобы ему подвернулась возможность.

Около часа они бродили по рынку, где Штелен, конечно же, с каждого прилавка тибрила по какой-нибудь безделушке, и наконец Вихтих увидел именно то, что ему было нужно. Гибкий молодой человек с узкими бедрами, широкий в груди, с длинными руками и ногами и с приличого вида клинком на боку. Его отлично сшитая одежда говорила о том, что он богат и обладает хорошим вкусом. В тот же момент фехтовальщика увидела Штелен; она бросила на Вихтиха вопросительный взгляд. Бедект этого совершенно не заметил.

«Что же, она и вправду поможет мне?» Вихтих кивнул один раз и изобразил, что все его внимание приковано к ближайшему прилавку с фруктами. Краем глаза он наблюдал, как Штелен оторвалась от Бедекта. Старый козел не заметил.

«Действительно ли она собирается помочь?» Вихтих сомневался. Он готов был поклясться, что это она убила Гроссе. Но зачем она это сделала? Конечно же, не просто в отместку за какую-нибудь воображаемую обиду. Черт, а этот шарфик кажется знакомым.

Вихтих увидел, как Штелен прошла мимо со вкусом одетого фехтовальщика, возвращаясь к Бедекту и Вихтиху. В тот момент, когда Бедект отвлекся, обсуждая со старой каргой, сгорбившейся над тележкой с овощами, целебные свойства какого-то растения, Штелен сунула Вихтиху дорогой кошелек, набитый монетами.

– А что это у нас тут такое? – громко произнес Вихтих, подняв кошелек повыше и потряхивая его так, что монеты соблазнительно позвякивали. – Похоже, я нашел кошелек какого-то богатого засранца. – Он увидел, как фехтовальщик проверил карманы, а затем свирепо поглядел на Вихтиха, который, шагая по кругу, громким голосом обращался к толпе: – Где тот безмозглый вонючий щеголь, который посеял этот безвкусного вида дамский кошелек? Признавайтесь, чей он, не стесняйтесь. Подходите, и к вам вернется ваш милый кошелечек.

Бедект отвернулся от старухи и стал наблюдать за происходящим; по лицу его было видно, что он не понимает, в чем дело, но что-то заподозрил.

– Это мой кошелек.

Вихтих повернулся в сторону говорившего и встретил взгляд жестких глаз цвета штормового моря.

– Я так и думал, – сказал он.

Мужчина выгнул бровь и положил руку на рукоятку меча.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты нарядно одет. – Вихтих лениво прокрутил пальцами в воздухе, обведя фигуру собеседника, а потом будто пренебрежительно ее отбросил. – Мне как раз и представлялось, что такой кошелек может носить изнеженная баба вроде тебя.

Толпа вдруг расступилась, оставив вокруг двоих мужчин свободное пространство. Вихтих ясно услышал, как простонал Бедект.

Человек с глазами, похожими на штормовое море, холодно улыбнулся, и в этой улыбке чувствовалась смертельная угроза.

– Ты, должно быть, здесь недавно. Иначе ты бы уже стал извиняться и просить меня пощадить тебя.

– Если ты собираешься дать мне советы на тему модных нарядов, то умоляю меня пощадить и от них избавить.

Стоявшие вокруг заржали, и вокруг них стала собираться толпа. Даже эти так называемые цивилизованные люди просто жаждали посмотреть, как прольется кровь.

– Я Цвайтер Штелле, которого принято считать вторым величайшим фехтовальщиком во всем Зельбстхасе.

– Приятно познакомиться. – Вихтих поклонился. – Я Вихтих Люгнер. Лучший фехтовальщик в Зельбстхасе. Которого принято считать, – произнес он, передразнивая тон Цвайтера, – величайшим фехтовальщиком в мире.

– Великолепно, – скучающим тоном сказала Штелен, достаточно громко, чтобы было слышно толпе. – Почему они всегда принимают позу, кичатся своей храбростью и только потом наконец решаются убить друг друга? – Она презрительно покачала головой. – Фехтовальщики называется… пустомели, да и только.

Несколько человек из толпы засмеялись и захлопали в ладоши. Всем уже доводилось смотреть, как фехтовальщики до начала боя произносят огромные речи, пытаясь сделать так, чтобы зрители в них поверили. Некоторые считали, что это и есть главный момент любой схватки, поскольку именно вера толпы решает, кто победит, а кто будет повержен. И все же толпе было интереснее посмотреть, как прольется кровь, а не выслушивать долгие речи, поясняющие, почему один фехтовальщик лучше другого.

Есть время для речей, есть время для дела. Вихтих понял, что сейчас наступил второй случай. Штелен лишила его шанса завоевать благосклонность толпы словами – конечно же, она сделала это намеренно. Если он продолжит вести речи, они примут его за труса и перестанут в него верить. Если поразмыслить, то неплохо было бы сначала убить нескольких фехтовальщиков рангом пониже, – и это помогло бы ему завоевать репутацию среди местных жителей, а потом уже сражаться с таким бойцом, как Цвайтер Штелле. Возможно ли, что она это спланировала, надеясь на то, что он будет убит?

Вихтих философски пожал плечами и выхватил меч молниеносно быстрым росчерком в воздухе, поймав клинком солнечный луч. Выпрямившись, он стоял наготове. Его безупречную шевелюру трепал ветерок.

– Ну, давай же, Скваттер…

– Цвайтер.

– Мы не хотим разочаровать зрителей. – Вихтих подмигнул хорошенькой девице в толпе и послал ей воздушный поцелуй. Пусть длинные речи в данном случае могут сработать не в его пользу, у него остались другие средства манипуляции. – Мое искусство сейчас требуется в другом месте.

Толпа встала вокруг двух мужчин широким кругом. Некоторое время собравшиеся толкались и переходили с места на место, поскольку те, кто похрабрее и невеликого ума, старались вылезти в первый ряд, а трусливые и умные отступали назад, так чтобы между ними и схваткой стоял хоть кто-нибудь другой. Поскольку все были согласны, что поединок ведется честно и никто не подвергся нападению, а также никого не принуждают сражаться, городские стражники не вмешивались. Несколько даже присоединились к толпе глазеющих и сделали ставки, так как кто-то уже успел устроить тотализатор.

Бедект оттянул Вихтиха в сторону.

– А как у тебя оказался этот кошелек?

– Нашел.

– Не могу поверить, что ты совершенно случайно подобрал кошелек второго по мастерству фехтовальщика в Зельбстхасе – а теперь, когда Гроссе мертв, пожалуй, и лучшего, – и прицепился к нему.

Вихтих посмотрел на Бедекта с выражением оскорбленной невинности, которое в этот раз удалось ему как нельзя лучше.

– Да этот кошелек действительно похож на женский. – Он покрутил плечами, сбрасывая напряжение. Вихтих ощущал себя ястребом, который, глядя в поле, старается рассмотреть нечто, что выдаст его возможную добычу. Он бросил кошелек Цвайтера Бедекту, и старик поймал его той кистью руки, от которой осталась лишь половина. Вихтих понял: здоровую руку Бедект держал свободной, чтобы всегда можно было схватиться за топор. – На, поставь денег на исход нашей схватки. Лучше на меня – мы же не хотим, чтобы ему пришлось платить за нас своими с трудом заработанными монетами.

Бедект положил свою твердую ладонь на плечо Вихтиху, и они посмотрели друг другу в глаза.

– Надеюсь, что ты не погибнешь в этой схватке.

Вихтих моргнул от удивления.

– Я растроган, я не думал…

– Потому что после этой схватки я собираюсь сам тебя прикончить.

– Да ты что, – возмутился Вихтих, – я не умею воровать кошельки, и тебе это хорошо известно. Говорю тебе, честное слово, я не вытаскивал у него кошелька.

* * *

Бедект посмотрел на Штелен, которая одарила его страшненькой улыбкой желтозубого рта, и ноздри ее затрепетали.

– Тьфу, пропасть, – только и сказал он.

Он должен был это предугадать. Если бы он считал, что способен сам похитить ребенка-бога и скрыться вместе с ним, не прибегая к помощи этих двух опасных идиотов, он бы в тот же момент просто ушел от них, и все.

Оба бойца приняли боевые стойки, поприветствовали один другого традиционным поклоном и закружили, глядя друг на друга. Бедект наблюдал с профессиональным безразличием. Можно и полюбоваться этим представлением.

Цвайтер отлично двигался, не терял равновесия, и было приятно смотреть на то, как грациозно он действует. Вихтих же казался необыкновенно для себя неуклюжим. Он волочил ноги, а мечом все время махал как-то неуверенно, как будто перед каждой атакой погружался в раздумья и сомнения.

– Если это дело для Вихтиха плохо кончится, – проворчал Бедект, обращаясь к Штелен, – я предложу работу Цвайтеру.

Штелен встала ближе к Бедекту и прислонилась к нему. Он так близко ощутил ее тепло и так давно не был с женщиной, что ему стало не по себе.

– Похоже, Вихтих не настолько ловок, как его соперник, – сказала она.

– Он внушает Цвайтеру ложную уверенность в себе, чтобы тот потерял бдительность.

– Если он продолжит в таком духе, то толпа уже не будет на его стороне.

– Правда, – согласился Бедект. – Положи мои деньги обратно. – Он только догадывался, но на самом деле ничего не чувствовал.

Штелен рассмеялись, и он ощутил движение ее тела, когда она прижималась к нему.

– Я их не брала. Пока не брала.

Вихтих и Цвайтер сделали несколько подходов, но ни один не коснулся другого. Местный фехтовальщик демонстрировал безупречную технику, атаковал быстро и точно, а Вихтиха эти выпады будто каждый раз заставали врасплох, и у него едва выходило защищаться. Часто соперник отклонял его атаки еще до того, как они успевали как следует начаться.

– Ты сделал ставку? – спросила Штелен Бедекта.

– Ставлю все деньги Цвайтера на Вихтиха.

– Будет неудобно, – сказала она, – если Цвайтер его прикончит.

– Эти фехтовальщики неплохо пляшут, – заметил Бедект, – но они никогда не готовы драться с теми, кто не проявляет ни капли подобной изысканности. Веди себя так, будто рубишь деревья, и разделаться с фехтовальщиком не составит труда. – Все это было блефом и бахвальством, как со стороны фехтовальщиков, так и, в тот момент, со стороны Бедекта. Казалось, что подуй сейчас сильный порыв ветра – и Бедект упадет. Пройдя совсем недолгий путь, он ужасно запыхался.

Сталь зазвенела о сталь, толпа ахнула, и противников уже стало толком не разглядеть: они молниеносно атаковали и защищались, и оба успели запыхаться, но ни один из них не был ранен.

Штелен помассировала жесткие плечи Бедекта, старательно разминая твердые бугорки.

– Тебе нужно учиться расслабляться, – сказала она, с ворчанием потирая мышцы, напрягшиеся и похожие на упрямый узел. – Ты и правда думаешь, что смог бы победить Вихтиха в бою?

Бедект постарался не застонать от боли, когда она массировала его мышцы. В прошлом ему доводилось видеть, как нечеловечески быстро может двигаться Вихтих – вовсе не так, как тот боец, которого он наблюдал сейчас, – и с такой грацией и мастерством, которые Бедекта потрясали.

– Нет. Но если ты ему когда-нибудь скажешь, – он посмотрел на нее через плечо, – я убью тебя.

Штелен фыркнула.

– У тебя совершенно точно нет тех навыков, которые нужны, чтобы убивать таких, как я, старик. По-настоящему быстрым может быть тот, кто умеет расслабляться. У тебя такое напряженное тело, что через несколько лет ты вообще не сможешь двигаться.

Ее слова затронули Бедекта за живое: почти о том же он в последнее время задумывался и сам. Он пожал плечами, сердито выражая свое несогласие; возможно, она догадалась, что он чувствует, но не стала возмущаться.

– Никогда не стоит недооценивать старика, который весь покрыт шрамами. Единственное, что ты знаешь точно, это то, что он побывал во многих боях и до сих пор… – Его речь прервал приступ кашля, такой сильный, что Бедект согнулся пополам. Он постоял, упираясь ладонями в колени, пока кашель не отпустил.

– Если бы ты со своим топорищем чего-нибудь стоил, то у тебя было бы поменьше шрамов, черт возьми. – Она сильно ударила его кулаком в плечо. – А старики такие милые, когда вовсю разобидятся. Как только тебе нужно будет помочь расслабиться, – предложила она, шагнув поближе, – я всегда могу…

– Да прекрати уже валять дурака! – проревел Бедект, обращаясь к Вихтиху. – Прикончи его, и пойдем займемся собственными делами. – Он посмотрел на сражавшихся, стараясь избегать взгляда Штелен.

Вихтих ответил Бедекту быстрым кивком и преобразился. Вся его неуклюжесть улетучилась. Он уже не пыхтел от натуги, а казался отлично отдохнувшим и готовым к бою. Толпа ахнула, осознав, что только что произошло у них на глазах. Вихтих забавлялся с Цвайтером как с игрушкой, и все они это понимали.

– Видишь, – сказал Бедект, указав рукой на дерущихся. – Вихтих понимает: чтобы выиграть благосклонность толпы, сначала надо сделать так, чтобы они усомнились в его возможностях. Мало просто пришить своего соперника, нужно еще и развлечь зрителя. Он отлично играет с толпой, – признал он. – Все дело в том, как он манипулирует их ожиданиями.

Штелен недовольно покачала головой.

– Как же невыносимо, когда ворчливые старики начинают философствовать. Если хочешь кому-то смерти, возьми и убей его.

Вихтих со всей силы прессовал Цвайтера, в то же время сохраняя совершенно скучающий вид. На подмигивание девицам и воздушные поцелуи он тратил времени не меньше, чем на сражение. Толпа с одобрением встречала все, что он делал.

– Тут я согласен, – сказал Бедект, – наши цели различны. Он – гефаргайст. Внимание ему так же необходимо, как мне – кружечка пива. Он хочет быть величайшим фехтовальщиком в мире. И он этого добьется или умрет на пути к этой цели.

– Умрет на пути к цели, – без колебаний высказала свое мнение Штелен.

– Возможно. А ты заметила, что он становится лучше? Он и всегда был хорош, но посмотри.

Они увидели, как Вихтих разоружил Цвайтера, а затем впечатляющим и благородным жестом позволил сопернику поднять меч и вернуться в круг. Вихтих выбил у него из рук оружие еще три раза, и вот наконец его соперник стоял над собственным мечом и упирался ладонями в колени, не в силах отдышаться.

Вихтих кивнул Цвайтеру:

– Я думаю, что ты все равно второй по силе фехтовальщик в Зельбстхасе. Но не огорчайся. До того как умер Гроссе, ты в действительности был третьим. – Толпа засмеялась и зааплодировала. – Благодарю за доставленное удовольствие, – обратился он к Цвайтеру. – Продолжай совершенствоваться.

Пока Вихтих неторопливо кланялся толпе и купался в их обожании, Цвайтер, как побитый пес, поплелся прочь.

Штелен с силой ткнула Бедекта пальцем.

– Так что, этот идиот даже не собирается его прикончить?

– Не собирается, – сказал он, возмущенный не меньше, чем она. – Но помни, что главное здесь – отношение толпы. Победа не будет иметь никакого значения, если все эти люди не будут знать, кто он, победитель. А народ любит, когда у убийцы хорошие манеры. Если бы фехтовальщики не были так романтически воспеты поэтами и сказителями, Вихтих бы и не прикоснулся к мечу.

– Я бы прикончила Цвайтера, и дело с концом.

– Да, я тоже. Вот потому-то мы с тобой никогда не прославимся, а его будут помнить как…

– Величайшего идиота в мире.

– Да, – согласился Бедект с легкой печалью в голосе.

Вихтих был самым пустым человеком из всех, что Бедект встречал в своей жизни. И все же Бедект до сих пор не мог до конца в нем разобраться. Вихтих бесстрашно сражался, а во многих других отношениях проявлял себя как последний трус. Он убежал от жены и ребенка, опасаясь, что не сможет стать хорошим отцом. Он забросил искусство и поэзию – Бедект никогда не признавался ему, насколько его впечатляли таланты Вихтиха, – когда был на пороге признания. Случались дни, когда Бедекту хотелось треснуть этого типа по голове и отправить обратно к семье. Вихтих обладал всем тем, чего желал Бедект и чего никогда не мог достичь, но все это он оставил, опасаясь потерпеть неудачу. Стоило затронуть любую из этих тем, и Вихтих на несколько недель превращался в злобного и мрачного пьяницу. Бедект решил, что лучше к таким вещам относиться философски. Пусть Вихтих намерен потратить свои блестящие таланты на мелкие преступления и насилие и, скорее всего, погибнет ужасной насильственной смертью, но кто он, Бедект, такой, чтобы судить? Если бы Бедект решил потратить свою жизнь на то, чтобы сделать Вихтиха и Штелен лучше, чем они есть, у него бы просто не осталось времени даже дышать. Правда, дышать у него и сейчас не особенно хорошо выходило. Он зажал одну ноздрю в надежде как следует отсморкать другую. Ничего не получилось, только сильно хлопнуло в ушах.

Штелен снова ткнула его в бок, и он крякнул от боли. «Как это она всегда находит у меня самые чувствительные места?»

– Что вообще творится в твоей тупой черепушке, старик? – спросила она. – Выглядишь, как будто наелся кошачьего дерьма. – Она попыталась снова ткнуть его в бок, но он отвел ее руку. – Хо-хо! Старик в ворчливом расположении духа. Ты слишком много времени проводишь в размышлениях. Понятно, почему у тебя физиономия выглядит как раз как кошачья какашка. Я схожу за нашим полудурком. Пойдем-ка назад в «Ляйхтес Хаус» и выпьем еще.

– Отлично. – Бедект повернулся в сторону толпы и начал расталкивать тех, кто мешал пройти. Люди возмущались ровно до того момента, когда успевали разглядеть его покрытое шрамами лицо и огромный топор, висевший за плечами.

Он услышал, как Штелен крикнула Вихтиху:

– Эй ты, придурок! Старику с лицом, похожим на кошачью какашку, нужно пойти выпить кружечку эля.

* * *

Ближе к вечеру небо стало пасмурным, а в воздухе запахло как от промокшей собаки. Солнце скрылось за мрачной тучей, и улицы погрузились в мутную темень. Когда Штелен выбралась из «Ляйхтес Хаус», собираясь похитить бога-ребенка, ее уже поджидали Вихтих и Бедект.

Она стояла, положив руки на узкие бедра, и смотрела на мужчин, с трудом пытаясь скрыть ярость.

– Мне представляется, вы считаете себя очень догадливыми.

– Конечно, – сказал Вихтих. – Пунктом номер один в нашем плане значилось: забрать Штелен, которая попытается смыться и захватить ребенка без нас. – Он сделал вид, что вычеркивает строчку из списка. – Пункт первый выполнен. Что же, заберем маленького засранца и в путь?

Как всегда, последней смогла посмеяться все равно она. Она предполагала, что они могут ее поджидать, и принесла с собой рясы и мантии, которые украла – тщательно выбирая размер и цвет – из храма Геборене в Готлосе. Бедект посмотрел на нее странным взглядом, но, внимательно изучив бурую рясу, единственную, которая могла подойти ему по размеру, нахмурился и промолчал. Штелен подумала, что старый седой воин выглядит еще хуже, чем раньше. Ему надо было бы с недельку отлежаться в постели, а не поспать только полночи, посвятив остальную половину выпивке.

Вихтих опасливо понюхал доставшиеся ему рясы, и его безупречно красивые ноздри брезгливо раздулись.

– Как же они воняют.

Вдалеке эхом разносились зловещие раскаты грома.