Текст книги "Искушение чародея (сборник)"

Максим Хорсун. Папа навсегда!

…наша мама строит дома, и притом часто на других планетах.

Кир Булычев.

Девочка, с которой ничего не случится

Алиса была на кухне: возилась с тестом под трансляцию футбольного матча на кубок Галактического сектора. Старенький космовизор надрывался на предельной громкости, и Алиса не услышала, что я вернулся домой.

– Муки маловато, – заметил я, бросив взгляд на клейкую биомассу, расползающуюся по столешнице.

– Все делаю по рецепту, – сухо отозвалась Алиса, и я понял, что настроение у нее прескверное.

– А что это будет?

– Вареники.

– С чем?

Алиса бросила тесто, вытерла руки о передник, повернулась ко мне. Лоб, нос и подбородок – в муке. Губы сжаты, глаза блестят. Кулаки уперты в бока.

– Почему мама остановилась у Бригитты?

Я потянулся к космовизору и прикрутил громкость.

– Ты же знаешь, что мама и тетя Бригитта – лучшие подруги. Они не виделись больше года.

– Немного странно, что женщина, вернувшись из космоса, первым делом спешит к подруге, а не к мужу и не к ребенку. Ты не находишь?

Безусловно, Алиса была права. В другое время я бы отшутился, мол, с каких это пор ты называешь себя ребенком, а окрестности Сатурна – космосом? Но на душе у меня скребли кошки, и благодушие, на которое я себя настраивал несколько дней кряду, вдруг стало стремительно улетучиваться.

– Ты готовишь ужин для мамы?

– Да.

– Мама не будет есть вареники на ночь. Ей дорога фигура.

Алиса кивнула.

– Я это упустила. Что ж, так даже проще. Подай, пожалуйста, пакет для мусора. Соберу в него тесто, пока оно не затопило кухню и мы не захлебнулись в нем, как в гринпинской трясине.

Зазвонил видеофон, на экране высветился британский номер. А вот и Кира…

– Селезнев! – моя супруга выглядела взволнованной и экзальтированной. Она нервозно улыбалась, ее щечки трогательно розовели, как бывало всегда, когда Кира позволяла себе бокал-другой красного игристого мускадора. – Небритый! – укорила она меня. – А кто это там? – Она прищурилась. – Алиска!

– Мам, привет, – Алиса подошла к видеофону, помахала перед камерой испачканной мукой ладошкой.

– А я думаю, что это за барышня орудует на моей кухне! Алиска! – Кира прыснула. – А почему на тебе эта мальчиковая рубашка… Эти джинсы… Алиска! У тебя ведь точь-в-точь моя фигура! Ты не имеешь права скрывать ее под бесформенной одеждой!

– Мне так удобно, мам, – отозвалась Алиса.

– Удобно ей… – снова усмехнулась Кира. – Слишком мало времени я проводила с тобой. И вообще, – что ты в этот час делаешь на кухне? Почему ты не на танцах с ребятами? Ну, да ничего: скоро все изменится!

– Меняться начнет уже сегодня? – поинтересовался я.

– Что? – Кира нахмурилась. – Нет, не сегодня. Я останусь у Бригитты, у меня здесь свои планы, к тому же над Ла-Маншем гроза, прямые рейсы в Москву отменили…

Рядом с Кирой рассмеялись. Чуть осипший от крепких сигарет хохот писательницы Бригитты Гейл я узнал сразу; ему вторил гулкий, басовитый смех мужчины, несомненно, обладающего богатырским объемом грудной клетки.

Кира оглянулась, сделала неопределенный жест, затем снова перевела взгляд на нас.

– Так, друзья мои. Мне говорить не с руки. Всех целую, не скучайте!

Экран погас. Мы с Алисой переглянулись.

– Друзья? – Алиса подняла брови. – Мило.

На следующий день я работал дома: писал статью для «Вестника космозоологии». Но дело шло ни шатко ни валко. Перед внутренним взором была не мышечная механика склиссов, а письмо заместителя главного архитектора «Титанстроя», моей жены, которое пришло по космонету дней десять назад.

«Игорь! – написала она. – Так дальше продолжаться не может. Надо что-то решать. Все, что происходит с нами, превратилось в вялотекущую болезнь. Пора выздороветь и позволить себе жить полной жизнью. Я покупаю билеты, чтобы быть в следующую среду на Земле. Нас ждет серьезный разговор».

Клацнул дверной замок. В прихожую вошла Кира. Я поспешил ее встретить.

– Что за запах у вас здесь, Селезнев… – она поморщилась, тряхнула плечами, скидывая красную курточку из кожзаменителя. – Ты хоть иногда проветриваешь квартиру?

– Иногда, – я решил держать дистанцию. – Не метан. Не аммиак. Непривычно в первое время, да?

Кира заглянула на кухню.

– А где Поля? – спросила она строго.

– Поля сломался, – мне не очень хотелось вдаваться в подробности и рассказывать о том, как мой совсем сбрендивший с годами домашний робот устроил переполох и чуть было не угнал машину времени. Поля вбил в голову, что, вернувшись в прошлое, он сможет устранить мнимые недоработки в собственной конструкции, которые якобы мешают ему сегодня стать человеком, и заодно – почетным членом клуба нумизматов. Бедолагу пришлось деактивировать, но я сохранил Полин жесткий диск, ведь на нем хранилось множество рецептов, полезных советов по ведению домашнего хозяйства, и еще его можно было использовать вместо пресс-папье.

– Как сломался? – опешила Кира. – Это был мамин подарок на нашу свадьбу! Сломался! – она притопнула. – И что, отремонтировать – никак?

Я развел руками. Дескать, никак.

– Вот поэтому, – Кира наставила на меня указательный палец; блеснуло новенькое кольцо из солнечного янтаря: вещества, которым по весне сочатся ядра тяжелых звезд, – я от тебя ухожу… Ну, точнее, не только поэтому, – поправилась она. – Просто так не может продолжаться дальше, понимаешь?

Я понимал. Но у меня в тот момент все еще была иная точка зрения.

– Может, ты прописала нам неверное лекарство? И вместо того, чтобы уйти от меня, тебе следует прийти ко мне? Пожить со мной и дочерью хотя бы какое-то время, не срываясь с места. Хотя бы месяц.

Кира вздохнула.

– Помнишь, когда мы только поженились… Ты пропадал в далеком космосе. Ты занимался своей карьерой космозоолога, ты жил работой и скакал, как кузнечик, с планеты на планету. А я сидела с маленькой Алиской на руках в душной квартире в компании Поли и тряслась, что тебя на Эвридике мог сожрать какой-нибудь Малый дракончик. Помнишь, ты обещал: придет время, и я смогу заняться собой? Кажется, все справедливо. Сейчас – мое время. Вселенная любит равновесие.

– То, что ты говоришь, не лишено смысла… – положа для убедительности руку на сердце, начал я.

Кира перебила:

– Потому что я права. И не стоит забывать обо всех твоих аспирантках, студентках, ассистентках. Не жил же ты эти годы монахом… – она подошла к зеркалу, поправила прическу. – Как, собственно, и я никогда не жила монахиней.

Я зашел в свой кабинет, посмотрел на недописанную статью, бездумно поправил занавески. Затем вернулся в прихожую, где до сих пор стояла, не разуваясь и не проходя в комнаты, Кира.

– Похоже, время обмена нотами и упреками прошло. Значит, хочешь развестись?

– Да, – ответила она, глядя в зеркало. – Так будет лучше. Для нас с тобой и для Алисы. Ты только посмотри, во что ты ее превратил. Ее не отличить от мальчика.

А вот это было неожиданно.

– Что ты имеешь в виду – лучше для Алисы?

– Я заберу ее на Титан, – Кира повернулась ко мне, с легкой опаской заглянула в глаза, словно ожидала бурю негодования, и договорила: – Понимаю, что вы довольно близки, но дочь должна жить с матерью.

– Я воспитываю Алису с пяти лет… ты называешь это – «довольно близки»?

– Не цепляйся к словам, – Кира прошлась по прихожей туда-сюда. – Я подготовила справку, Алису готова принять Первая гимназия имени Гагарина, это лучшая школа в окрестностях Сатурна. Вот, – Кира достала из сумочки старомодный бланк. Протянула сначала мне, но, передумав, положила на полочку возле зеркала.

– Гм… я бы предпочел, чтобы Алиса осталась со мной.

– А вот это исключено! – глаза Киры сверкнули.

– Но почему? Пусть все остается по-прежнему! Подправим себе семейное положение и будет. Зачем срывать с места Алису?

– Странное предложение! Мы не склиссы, мы – люди, дорогой профессор. Алиса – моя дочь, и я хочу, чтоб она жила со мной. Неоправданно долго я полагалась в ее воспитании на тебя. Даже не знаю, возможно ли что-то еще исправить…

– Чем же ты недовольна? – изумился я. – Алиса – прекрасная спортсменка, она отважная, решительная. Учится хорошо, и у нее много друзей во всей Галактике.

– Вчера на кухне я видела зверька с мальчишеской стрижкой, в мальчишеской рубашонке и с запачканной мукой физиономией. Алиса – девушка, а ты растишь межзвездного авантюриста. Зачем? Чтоб она сгинула на какой-нибудь неисследованной планете? В очередном никому не нужном приключении?

– Что ж… – я отступил; я всегда отступал под напором Киры, такая вот у меня слабость. – Алиса скоро вернется, у нее семь уроков сегодня. И наша принцесса со вчерашнего дня не в духе. Я, конечно, не синоптик, но берусь предсказать, что будут гром и молнии.

– Вот, я так и предполагала. Поэтому знаешь что? Сделай-ка одолжение, введи ее в курс дела сам, – Кира отступила к дверям. – А я вернусь, когда перестанет штормить, и поговорю с ней, как женщина с женщиной.

Я хмыкнул.

– Не лучше ли будет, если мы побеседуем с дочерью вместе?

– Не-а, – Кира опустила взгляд. – Во-первых, я не одна, как ты понимаешь, приехала в Москву, и человек уже заждался во флаере, – Кира быстро взглянула на меня из-под ресниц. – Во-вторых, ты же – мужчина и справишься с таким сложным делом, как разговор с ребенком, прожившим с тобой под одной крышей восемь лет.

– Девять, – машинально поправил я.

– Тем более.

Она потянулась к дверной ручке.

– Как ты вообще? – запоздало спросил я. – Здоровье? Работа?

– Нормально, – бросила Кира. – Сдали новый терминал для сжиженных газов.

– А что случилось с мечтой возводить дворцы?

– Дворцов в Солнечной системе больше, чем общественных туалетов. Мы давно построили светлое настоящее, но чтобы его сияние не угасло, нам нужны нефть, газ, радиоактивные руды и все остальное по списку! – сказала Кира и выскользнула за порог.

В прихожей остался сладковатый запах ее духов.

Незнакомых духов уже чужой женщины.

Алиса выросла.

Остались в прошлом невероятные, почти сказочные приключения. Хочется надеяться, что эти девять лет были не самыми худшими в ее жизни. На следующем этапе рядом с ней пойдет другой, но столь же родной человек. Ну, так получилось. Ну, не как у всех… Что теперь поделать?

Жизнь течет…

– Пап, я не голодна.

Алиса пронеслась мимо, успев на ходу чмокнуть меня в небритую щеку. Бросила портфель на диван, вбежала в свою комнату, захлопнула дверь.

– Переоденусь и убегу, – торопливо сообщила она, гремя ящиками комода. – Погоняю с Гераскиным над Яузой, у него новый мотофлаер – тот фиолетово-черный, с золотыми стрелами, я тебе его показывала, помнишь?

Я помнил. Алиса как-то подвела меня к витрине «Спорттоваров» и призналась, что страстно влюблена в эту бескрылую стрекозу. «И без шанса на взаимность», – пошутил тогда я, поскольку не одобрял увлечение дочери высокими скоростями.

– Ты чем-то расстроен? – Алиса вышла из комнаты. Она надела черную футболку с какой-то рок-звездой, узкие джинсы, кожаную куртку. – Это из-за мамы, да? Ну, не огорчайся, ты ведь знаешь, она сумасбродка. – Алиса внимательно поглядела на меня. – Слушай, а давай я никуда не пойду? Лучше приготовлю для тебя вареников с вишней. На этот раз у меня все получится, вот увидишь.

Я через силу рассмеялся.

– Ну что ты такое говоришь! Беги, развлекайся. У меня все хорошо, только статья не пишется.

– М-да, мне кажется, кто-то слишком много работает, – глубокомысленно заметила Алиса.

Когда она ушла, я поступил не мудрствуя лукаво: откупорил бутылку «Алазанской долины», наполнил бокал, подсел к видеофону. Вывел на экран список контактов, поглядел, кто из ребят сейчас в Солнечной системе. Зеленый на Луне, а Громозека – на Меркурии. Полоскова в Сети нет, и очень жаль. Или в глубоком космосе Геннадий, или сидит в «невидимости» и не желает, чтоб его беспокоили.

Я выбрал режим конференции.

– Друзья, обрадовать вас нечем… – так начал я разговор. – Мы с Кирой решили развестись.

– Я знал, что все это добром не кончится, – пробубнил в бороду Зеленый. – Как только ты сообщил, что Киру пригласили проектировать культурный центр на Палладе, мне стало ясно, что ваш брак обречен.

– Невероятно! Я решительно не понимаю человеческих женщин! – вспылил Громозека; из-за запаздывания сигнала он включился в беседу последним. – Муж – профессор! Директор самого известного в Галактике зоопарка! Квартира в лучшем городе на Земле! Умница дочь! Ну чего ей еще не хватает?! Я сейчас же отправлюсь на Титан, в эту ледяную клоаку Вселенной, без меня вы с проблемами не разберетесь.

– Перестань, Громозека… – отмахнулся я. – К тому же мы с Кирой сейчас в Москве, а не на Титане.

– Что думаешь делать? – поинтересовался Зеленый. – Девочке на Титан категорически нельзя. Там она, как пить дать, зачахнет, не спасете.

– Селезнев, не говори мне «перестань»! – возмутился Громозека. – У меня четверо детей! Я больше иных понимаю, что значит жить ради потомства!

– Ребята, у нас здесь консилиум, – я постучал утратившим значение обручальным кольцом по бокалу. – Мне нужны конструктивные предложения.

Зеленый принялся наматывать бороду на палец, Громозека выпустил из ноздрей облако дыма и на какое-то время исчез за грязно-желтой мглой.

– Ищи адвоката, – наконец изрек Зеленый. – Ты вряд ли найдешь подходящего, но попытка не пытка. Тяжба предстоит долгая и изматывающая. Запасись валидолом, хотя не думаю, что таблетки помогут.

– Какая тяжба? – не понял я. – Я не намерен судиться с Кирой. Мы – разумные люди, мы сможем договориться.

– Ты собираешься оставить Алису или нет? – удивился Зеленый. – На твоем месте я бы хорошо подумал. Если Кире понадобятся дети, она родит себе еще. И будет счастлива. А ты – нет. Ты вряд ли сможешь жениться еще раз, потому что немолод, а еще ты давно разучился распускать павлиний хвост перед женщинами. Тебя ждет одинокая и, скорее всего, короткая старость.

Честно говоря, мне и в голову не приходило такое развитие событий. С одной стороны, профессор космозоологии, с другой – один из самых талантливых и успешных архитекторов Солнечной системы, и вот они не могут поделить дочь? Позор моим сединам!

– В некоторых дикарских племенах Чумароза до сих пор сохранился обычай поедать потомство, – проговорил Громозека сквозь серию помех, вызванных Солнцем. – Чтобы генофонд не достался конкурирующему племени.

– Не думаю, что я имею моральное право отбирать Алису у Киры, – вздохнул я. – Мать есть мать. И Кира никогда не была плохой матерью. А еще Алиса очень на нее похожа. У Алисы ведь чрезвычайно развитая интуиция. Да, она мыслит не структурированно, как я, она мыслит как Кира, как художник.

– …а на Блуке воспитанием потомства занимаются исключительно носители игрек-хромосомы, – продолжал Громозека. – После того как маленький блуканец появляется на свет, заботу о нем берет на себя один из мужей альфа-самки. И можно найти массу других примеров и аналогий. Я путешествую, я много повидал! Ты имеешь столько же прав на Алису, сколько их имеет Кира! Так что не раскисай, я сейчас же брошу экспедицию, брошу студентов, прилечу к тебе, и мы вместе что-нибудь решим.

– Ребята, по-моему, это верх эгоизма: пытаться разлучить ребенка с матерью только на том основании, что я привык видеть Алису рядом с собой. – Я пригубил вина, не заметив его вкуса. – Боюсь, что в таком случае мы с Кирой станем врагами и еще я постоянно буду чувствовать себя виноватым.

– Ладно, – буркнул Зеленый. – Вижу, ты намерен сдаться без боя. И я, если честно, этому рад. Зачем тратить время и силы, все равно – толку никакого, только здоровье надорвешь. Отключусь, с твоего позволения. У меня два генератора на верстаке: роторы искрят, сальники горят, – на таком железе «Пегас» никогда не взлетит.

– Эх, рвануть бы в другую галактику, – я потянулся, кресло подо мной заскрипело. – Подальше от этой дилеммы.

– О-о, – протянул Зеленый. – Профессор, настоящие проблемы у тебя впереди, пока ты только одним глазком взглянул на ад через замочную скважину. Если честно, не хотел бы я оказаться на твоем месте, когда начнется долгая московская зима и все сожаления встанут перед тобой стеной. Смотри, не расшиби об нее лоб! – сказав это, он повесил трубку.

Громозека всхлипнул. Теперь, когда дымовая завеса между моим другом и камерой видеофона поредела, стало видно, что Громозека плачет.

– Камни стираются в пыль, луны отдаляются от планет, звезды стареют и взрываются, галактики ускоряются, дети растут, семьи рушатся. Угораздило нас родиться в самой нестабильной из всех Вселенных!.. – он аккуратно утер глаза кончиком щупальца и попросил жалобно: – Побудь на проводе, а я раздобуду в аптеке валерьянку.

Он действительно вернулся быстро. Его щупальце обвивало наполненную до краев литровую банку.

– Селезнев, – Громозека чокнулся с камерой видеофона. – А ты спроси Алису, и поступи так, как она скажет. В намечающемся противостоянии дочь – твой главный союзник!

Я нашел Алису на крыше. Она сидела на парапете, свесив ноги. Глядела на закат, который отражался в зеркальной облицовке многоэтажек. Неподалеку кружил милицейский флаер, патрульных поведение подростка, болтающего ножками на высоте, настораживало, но приближаться они не рисковали: а вдруг испугается и спрыгнет?

Было довольно холодно, поэтому я захватил для дочери ее кожаную куртку. Уселся рядом с ней, снял на всякий случай очки, чтоб они не сорвались с носа и не брякнулись на асфальт, пролетев метров двести. Помахал милиционерам, мол, все в порядке, отправляйтесь ловить хулиганов.

Алиса не стала надевать куртку, положила ее на колени.

– Привыкаю к холоду, – буркнула она и отвернулась.

– Совсем не нужно идти на такие жертвы… Давай я еще раз переговорю с твоей мамой… – начал было я, осознавая, что польза от этих неловких фраз равна нулю. Алиса, кстати, понимала это так же отчетливо, как и я. Ее было не провести.

– Я не хочу на Титан, папа, – Алиса ударила ладонью по парапету. – Там жуткий мороз, и в школу нужно ходить в асбестовом скафандре, иначе превратишься в ледяную статую. Там солнце размером с ноготь на мизинце. Там все провоняло сырой нефтью и аммиаком.

– Да, не самое приветливое место в Солнечной системе, – не стал спорить я.

– Я не могу сказать, что не скучаю по маме, – сказала Алиса. – Наверное, мне ее не хватает даже больше, чем я позволяю себе показывать. Это ведь моя мама.

Я приобнял Алису за плечи.

– Только она же упрямая, как я, – сказала Алиса, глядя перед собой. – Она – борец и всегда добивается своего. Пап, я ведь не хочу, чтобы она тебя затаскала по судам.

– Ну что ты навыдумывала… Какие суды…

– И знаешь еще что? – на ее ресницах заблестели слезы, отражая закатный багрянец. – Космические пираты пугали меня меньше, чем то, что происходит сейчас. Этот вечерний воздух… – она глубоко вздохнула. – Этот привычный пейзаж… Как будто декорации, за которыми прячется что-то исключительно злое. Похоже, это мое самое страшное приключение. Я ощущаю, что выхода нет, и эта предопределенность меня выводит из себя!

«Интуиция… – подумал я. – Вклад Киры…»

Случилось так, как предчувствовал Зеленый.

Я не устаю удивляться прозорливости и житейской мудрости этого дубленного всеми солнечными ветрами механика.

У меня испортились отношения с коллегами на кафедре, студенты стали откровенно посмеиваться надо мной за рассеянность и вечно хмурый вид. У меня осталась одна отрада – «Космозоо». Мне казалось, что лишь многочисленные и порой страховидные животные, родившиеся за сотни и тысячи световых лет от Земли, понимают меня и даже сочувствуют. В тесном директорском кабинете я проводил свободное время, писал статьи и научные доклады, читал курсовые и контрольные работы. Домой возвращался обычно затемно. Принимал душ, пил чай и отправлялся на боковую, часто не расстилая кровать: засыпал под пледом в домашней одежде.

…В тот вечер сеял мелкий дождь, и я шел домой торопливым шагом, не глядя по сторонам. Возле подъезда я обернулся: неподалеку с громогласным ревом стартовал мотофлаер новой модели. Я успел заметить фиолетовую бескрылую стрекозу, подсвеченную габаритными огнями, прежде чем она растворилась в дождевой мгле.

В прихожей на коврике стояли туфли-лодочки на низком каблуке. Московский дождь не успел смыть с них серебристую лунную пыль. В тот миг я ощутил себя подопытным в Институте Времени. Меня словно вернули в прошлое. И в этом континууме квартира не встречала меня уже ставшими привычными темнотой и тишиной. В этом континууме продолжалась жизнь.

Алиса была на кухне: делала начинку для пиццы. Моя дочь очень вытянулась и повзрослела. Она отпустила волосы, в свете лампы их каре нежно золотилось.

– Вот так сюрприз! – улыбнулся я, раскрывая объятия.

Алиса на миг прижалась ко мне, и мы обменялись поцелуями.

– А ты потолстел, – заметила она.

– Как же я рад тебя видеть! Но каким образом… Как ты добралась?

– Пешком дошла, – рассмеялась Алиса, снова принимаясь за готовку. – Нет! – она подняла указательный палец. – Долетела автостопом на попутных кораблях! – и, видя, что я все еще в растерянности, снизошла до объяснения: – Пап, летние каникулы еще никто не отменял!