Текст книги "Люди Волка"

15

Издающий Клич ползком пробирался в проходе в нору, очищая его от наметенного ветром за ночь снега. Это не лучший способ, но времени прорыть нору поглубже на таком холоде у них не было. Ветер белым облаком поднимал снег у него за спиной. Он думал, куда им можно двигаться дальше. По ветру? Какой в этом толк? Путь пойдет через болотистое ущелье, поросшее ивняком и лиственницей. Как же они минуют его? А дети, а те, кто ослабел дорогой… Они отстанут, отобьются от отряда… и пропадут.

Он топтался на снегу, глядя на нескончаемый водоворот бури. Снизу тянуло холодом. Буря продлится еще не один день.

– Это конец, – прошептал он.

Сил охотиться у них не было. Одна надежда – найти останки еще какого-нибудь зверя. Тогда бы они еще чуток протянули.

– Может, надо было идти на север, – сказал он, глядя на спящую Зеленую Воду. Ее широкий нос редко дышал во сне.

– Прости, жена, – шептал он. – Я пошел вслед за этим дурнем – и завел тебя сюда.

Он коснулся ее руки и почуял холод. Он знал – это будет неплохая смерть. Лучше, чем от какой-нибудь гнойной болезни. В конце концов волки изгложут их тела.

«Вот в чем оказывается дело, Волк! – вдруг с горькой усмешкой подумал он. – Ты заморочил голову бедному мальчишке, чтобы он привел сюда твоим родичам на прокорм целый Народ».

Он оперся лбом на руку и тихо засмеялся.

– Что ж, так и надо. Я бы так же поступил на твоем месте. Каждый должен заботиться о своих.

– Потому что все мы – одно, муж мой, – отозвалась Зеленая Вода тем торжественным тоном, которым говаривали в былые времена отцы и деды у пылающих ночных костров. – Некогда мы все были звездами. Отец Солнце сбросил нас с неба на землю. Выхухоль увидела, что мы упали с неба в море, и принесла нам земли, чтобы наше ложе было мягким. Отец Солнце вдул жизнь в нас и другие упавшие звезды и сделал всех нас братьями. Мы едим волков. Они едят нас. И все это – единая жизнь.

– Как-то ты спокойно ко всему этому относишься. Она слабо пожала плечами.

Он лег рядом с ней, обнял и прижался к ней щекой.

– А кто помолится за нас, чтобы нас взяли назад на небо?

Ветряная Женщина завыла снаружи, струя снега ворвалась к ним в нору.

– Может, Волк…

– Надеюсь.

Она прижала к себе Издающего Клич, и он задремал. Во сне он проходил этапы своего пути сначала – и снова был юношей. Робкая улыбка и нежные, понимающие глаза Зеленой Воды преследовали его – гордого молодого охотника, который только что принес свою первую добычу. Вот он, первый его трофей, – лисья туша перед разожженным огнем. Но Зеленая Вода и тогда не теряла здравомыслия. Она все предвидела, все знала заранее. И даже смерть их первого ребенка от голода, во время Долгой Тьмы, не выбила ее из колеи. Она погоревала – и совладала со своим горем и опять стала жить будущим.

И такую женщину он погубил!

Их снова стало засыпать снегом. Сколько его намело? Пойти опять очистить вход в нору? Да нет, не стоит. Пусть вход сюда заметет, пусть они задохнутся – тем лучше. Быстрее прекратятся мучения.

Завыла собака. Ну и что, собаки всегда воют. Такая уж у них повадка. Воют, дерутся, ищут себе пропитание… Что им, собакам, еще делать?

Он покачал головой и прислушался к голодному завыванию… Собака?! Но они же съели всех собак!

– Почудилось, – пробормотал он. И вдруг у входа в нору появилась черная собачья морда и уставилась на Него.

Издающий Клич моргнул. Он явственно слышал своими ушами, как фыркает и скребется животное. Это не обман зрения. Еда! Он потянулся за копьем, чувствуя, как дрожат его ослабевшие руки. Что делает с людьми этот проклятый голод…

– Назад, Черный! – послышался резкий голос, прежде чем он успел схватить свое оружие. Зеленая Вода проснулась и сейчас сидела рядом с ним. В глазах ее светилась отчаянная надежда.

Черный пес исчез в снежном коловращении. Издающий Клич собрался с силами и пополз к выходу. И тут в лазе показалась голова старухи в кожаном капюшоне.

– Голодаете? – спросила старуха. – Хорошенькая буря выдалась. Сейчас не время сидеть дома у огонька. Вот я и набила жиром две кишки, сделала лыжи да и пошла к вам.

Издающий Клич удивленно поглядел на нее:

– Ты – Дух Долгой Тьмы? Пришла пожрать мою душу?

– Что ты городишь? – толкнула его в бок Зеленая Вода.

Старуха присвистнула, в проеме показался черный пес, полностью загородив свет.

– Черный! – приказала старуха. – Пошел! – Она пошевелилась, и пес пустился наутек.

– Где Обрубленная Ветвь? – спросила старуха, и в глазах ее вспыхнул недобрый огонек.

– Должно быть, в следующей норе. Ты знала ее? – спросил Издающий Клич.

Она мгновение смотрела на него.

– Знала ли я ее? Двадцать пять Долгих Зим назад я поклялась убить ее, если она опять появится у меня на пути. Долго же мне пришлось ждать!

Издающий Клич тревожно поглядел на Зеленую Воду.

Холод. Пляшущая Лиса не чувствовала ничего, кроме голодного бурчания в желудке. Только слабое дыхание Старухи Кого-ток напоминало ей, что она не одна, что существуют другие люди, что в мире есть тепло, солнечный свет и веселье.

Ветряная Женщина ворошила снег вокруг них, образуя кристаллики льда на их плащах из шкур карибу. Шкуры не спасали от холода. Лежа на расстеленных на снегу в два слоя парках, они медленно коченели.

– Кто помолится за нас Блаженному Звездному Народу, кто споет погребальную песню? – вслух спросила она.

– Может, Мамонт, а? – пробормотала старуха, даже не шевельнув седой головой, лежавшей на плече у Лисы.

– Мы здесь уже четыре дня. Интересно, остался ли еще кто в живых, кроме нас?

– Чего я боюсь – так это что ты опять захочешь пи-пи, – ответила старуха. – Ты встанешь, и я окоченею.

– Придется встать. Если не выпустишь из себя лишнюю влагу, быстрее замерзнешь. Она выступит потом, и с ней уйдет последнее тепло.

– Ах, я знаю это. Но сил у меня нет подняться, девочка моя. Хрястнусь задницей в снег – и все, конец мне придет. Слаба я стала… совсем слаба.

Пляшущая Лиса закрыла глаза.

– Спасибо тебе, Кого-ток, что коротаешь время со мной. Я и не думала, что еще выпадет мне…

– Ох, – прошептала старуха. – Мне в радость быть рядом с тобой. – Повернувшись, она поглядела на звездное небо. – Жаль, что мы обе не пошли за Бегущим-в-Свете. Там была Сила. Волчий Сон.

– Я пыталась.

– Я знаю. – Старуха вздохнула, шевельнув головой. – Я… знаю.

Пляшущая Лиса услышала, как зашуршал снег рядом, и подняла угол плаща. Но отсюда, с земли, все казалось огромным белым облаком. Еще не вовсе стемнело, но она ничего не могла разобрать. Как ужасно, что душе ее именно так придется покинуть тело!

– Бегущий-в-Свете… – тихо позвала она. – Однажды, может быть уже среди звезд, мы найдем друг друга. Я найду тебя там. Я люблю тебя.

Она закрыла глаза, сморгнув слезу. Боль утраты жгла ее душу.

– Все еще зовешь моего глупенького брата? Даже сквозь предсмертную дремоту смогла она различить голос Вороньего Ловчего. Она попыталась отогнать от себя знакомый звук его голоса.

– Встань, дорогая моя Пляшущая Лиса. Откинь плащ и поешь это. – Голос звучал ясно и отчетливо. Это было наяву.

Она скинула с себя шкуру карибу; Кого-ток приподнялась вслед за ней и сквозь ледяной вихрь с благодарностью поглядела в красивое лицо охотника.

– Я нашел лагерь Бараньего Горла в одном дне пути отсюда. – Он протянул ей кусок мяса. – Сейчас они строят чум. Огонь мы можем поддерживать только пару минут. Только чтобы разогреть мясо. Будет тяжело, но, думаю, тех, кто еще жив, мы спасем. А пока – сохраняй тепло.

– Мы будем жить, – прошептала она. – Ах, Бегущий-н-Свете, я буду жить!

– Он хороший парень, этот Вороний Ловчий, – шепнула Старуха Кого-ток. – Тебе мог достаться и худший. Гораздо худший, Лиса.

Пляшущая Лиса содрогнулась, услышав эти слова.

16

Пепельные лучи вошли в отверстие норы, осветив впалые щеки сгрудившихся вместе людей. Они сидели, кутаясь в меховые плащи, и почти все время молчали. Не о чем было говорить. Не осталось никакой надежды. Всех охватило отчаяние.

– Бабушка… – произнесла Багряная Звезда, пятилетняя девочка с широкими карими глазами и исхудавшим, как у покойницы, личиком, теребя капюшон Обрубленной Ветви.

– Хм-м?

– Бабушка, мне холодно. – Девочка, ежась, прижала кулачки к щекам; в одной из ладошек она сжимала свою куколку из рыбьей кости.

Обрубленная Ветвь протерла заспанные глаза. Багряная Звезда, мигая, жалобно смотрела на нее. На волосах девочки блестели ледяные сосульки. Она протянула ладошку, словно прося, чтобы ее взяли на руки.

– Иди сюда, деточка, – нежно прошептала Обрубленная Ветвь, сажая Багряную Звезду на колени. Она прикрыла ее полой своего затвердевшего от холода плаща нежно обняла и поцеловала в лоб.

– Спасибо. – Девочка вздохнула, устало прижавшись к груди старухи. Она сняла одну из перчаток и стала сосать палец. – Есть хочу.

– Знаю, что хочешь. Но теперь уже недолго осталось. Скоро вернется Волчий Сновидец. Он нас спасет. Может, он сейчас говорит с самим Волком.

Багряная Звезда недоверчиво нахмурилась:

– Ты меня обманываешь, потому что я маленькая?

– Конечно нет! – горячо возразила Обрубленная Ветвь. – Он вернется. Вот увидишь.

– А может, он умер.

– Кто сказал тебе такое?

Багряная Звезда смущенно поглядела на нее, словно боясь сказать правду.

– Ну…

– Говори. Кому тебе рассказать, коли не мне? – упрашивала ее старуха.

– Поющий Волк сказал: может, Дедушка Белый Медведь сожрал его, а мы все сгинем, потому что пошли за ним.

Обрубленная Ветвь недовольно поджала губы:

– Ну, Поющий Волк попросту дурень. Ты меня послушай. Я его в два раза старше, и я кое-что знаю о жизни. Волчий Сновидец возвратится.

В животе у Багряной Звезды забурчало, и она стала тереть его своей ручонкой.

– Там, снаружи, такой шум, такая буря!

– Может, один из Детей-Чудищ сошел на землю и пробрался сюда, а?

Багряная Звезда недоверчиво усмехнулась:

– Ты же знаешь, они никогда не сходят с неба.

– Разве?

Девочка покачала головой:

– Никогда. Потому-то нам и не надо их бояться. Они завязли в радуге – и никогда из нее не выйдут.

Обрубленная Ветвь, улыбаясь, похлопала ее по ледяной щечке:

– Ты хорошо помнишь старые сказания, правда?

– Ты сама говорила, чтобы я хорошенько все запоминала. Ага. Когда я была маленькой. Ты грозила, что нашлепаешь меня по попке, если я что-то позабуду.

– Правильно грозила. Видишь, из этого вышел толк! Багряная Звезда прижалась щекой к меховому воротнику старухи. Ей на ум вдруг пришла еще одна мысль. Обрубленная Ветвь приподняла руку со лба девочки, чтобы разглядеть внезапно появившуюся на нем морщинку.

– Что это? Хочешь стать с виду такой же, как я? Девочка испуганно и горько взглянула на нее из-под мехового воротника:

– Бабушка, а что такое смерть? У старухи сжалось сердце. Она сдержала вздох и крепко обняла девочку. Сама она не раз думала об этом.

– Ох, это не так страшно. Разве что старику какому-нибудь…

– А если придет медведь и съест меня живьем? Обрубленная Ветвь достала из-за пояса обсидиановый нож и так повернула его, что лезвие угрожающе блеснуло в тусклом дневном свете.

– Если медведь сделает это, я распорю ему кишки и достану тебя.

– А если… если медведь убежит и ты меня не разыщешь?

– Ну, – задумчиво произнесла Обрубленная Ветвь, глядя, как тени причудливыми пятнами ложатся на снеговой свод, – это как уснуть. Все равно что тебя снегом заносит. Знаешь, так бывает: только что не спала и – бац! – вдруг уснула.

Багряная Звезда кивнула:

– Это не очень больно?

– Нет, деточка, больно, но совсем недолго.

– Всего одну минутку?

– Даже меньше. Ты и не заметишь.

Багряная Звезда с облегчением вздохнула и опять пососала палец, прижимаясь носом к своей кукле, чье личико было сделано из разрисованного меха выхухоли.

– Я так боялась…

– Я бы сказала тебе, будь что-то страшное.

– Лососевый Хвост говорил, что это больно и очень долго: стонешь и стонешь, пока не придут за тобой Пожиратели Душ.

– Ему же всего семь, – буркнула старуха. – Откуда ему знать?

– Брошенная Кость был его дядей. Лососевый Хвост говорил, что еще много дней слышал, как он плачет, после того как его сожрал медведь.

– Ба! Старина Брошенная Кость был такой больной, что у медведя от него наверняка случилось несварение желудка. Он и стонал с тоски. Вот что слышал Лососевый Хвост.

Багряная Звезда облегченно вздохнула, словно удивляясь, как это она сама не додумалась до такой простой вещи, и, моргнув, опустила глаза на обутые в кожаные сапоги ноги Обрубленной Ветви.

– А потом что?

– Ты интересуешься, что происходит после смерти? Девочка кивнула.

– Что ж, когда вырастешь, полетишь к звездам. Как Орел. Тебя возьмут в…

– И я опять буду среди Звездного Народа?

– Конечно.

Девочка серьезно покачала головой:

– Бабушка, а ты правда веришь, что к Бегущему-в-Свете пришел Волк и даровал ему Сон?

– Ни капельки не сомневаюсь, деточка моя. Я видала Сновидцев – настоящих Сновидцев. – Голос ее пресекся – ей припомнились горькие услады тех давно миновавших дней, двадцать пять лет назад. – Настоящих Сновидцев…

Из отверстия, ведущего на вольный воздух, послышались звуки – шуршание мехов, скрип шагов и… лай. Собачий дай! Багряная Звезда подпрыгнула, радостный клич сорвался с ее посиневших губ.

– Это он! – пронзительно кричала она, кидаясь к выходу. – Бегущий-в-Свете! Бегущий-в-Свете вернулся!

Обрубленная Ветвь зажмурилась и, прошептав короткую благодарственную молитву Водку, в изнеможении уткнулась лицом в ладони.

– Здравствуй! – услышала она голос Багряной Звезды. Девочка произнесла это так, словно встретила незнакомца.

– Хочешь есть, маленькая? – спросила какая-то неизвестная женщина.

– Да, у меня в животике совсем пусто.

– Ну вот. Возьми, съешь это, тебе полегчает.

– Спасибо, – ответила девочка и кинулась обратно в нору с куском набитой мясом бычьей кишки в руках.

Что-то в этом голосе напоминает… Сердце Обрубленной Ветви вздрогнуло от страха и раскаяния, слезы комком стали у нее в горле. Она с трудом сглотнула слюну и глубоко вздохнула.

– Обрубленная Ветвь! – сурово произнесла женщина. – Ты здесь?

– Да, – испуганно ответила она. – Кто это?

– Выйди-ка наружу, пока я сама не вошла.

– Кто ты?

Не услышав ответа, Обрубленная Ветвь запахнула плащ, на четвереньках подобралась к выходу из норы и выглянула наружу. Струи снега ударили ей в лицо, и она поневоле зажмурилась, едва успев разглядеть сгорбленную фигуру в плаще. Она с трудом поднялась, прикрывая изможденное лицо капюшоном; дрожащие ноги еле держали ее. И опять белое марево окружило их. Они стояли, не видя друг друга, словно сама Ветряная Женщина трясла их своими ледяными ручищами.

– Будь я проклята! – хмыкнула гостья. – Ну и нос! Когда-то был такой красивый. А сейчас – красный, как рыбий плавник, и острый, что твой наконечник копья. Ну и уродина ты стала! Что ж, я немного утешилась.

– Кто ты? – резко отозвалась Обрубленная Ветвь. – Я знаю тебя?

– Ах ты, старая ведьма! Уж конечно знаешь. Как ты можешь забыть ту, чье сердце разбила?

Тяжело и хрипло дыша, Обрубленная Ветвь вцепилась в плечи гостьи. Она была живая, она – не сон! Поджилки у нее задрожали. Ей пришлось прикрыть рукой рот, чтобы не закричать.

– Блаженный Звездный Народ… Это ты.

– Конечно, это я, – мрачно усмехнулась Цапля. – А сколько еще ты разбила сердец? Нет, я, конечно же, не знаю, – задумчиво произнесла она, – может, с тех пор ты еще многим отравила жизнь…

Обрубленная Ветвь схватила свою собеседницу за тесемки парки, изо всех сил потянула ее на себя и ощупала слабыми старческими руками, будто опасаясь, что та – призрак, который вот-вот растворится в воздухе.

– Я думала, ты давно умерла.

– Я не могла позволить себе этого, – ответила Цапля, легонько хлопнув свою ровесницу по спине, – прежде чем снова тебя не увижу.

Обрубленная Ветвь, отклонившись назад, уставилась на длинное лицо Вещуньи. Оно еще хранило следы былой красоты – полные губы, чуть вздернутый нос…

– Ты по-прежнему хочешь убить меня? Цапля вдохнула глубоко и какое-то мгновение стояла молча, сдерживая дыхание.

– Не так сильно, как прежде.

– Это из-за моего носа, что ли?

– В общем да. Хотя я могла бы еще наложить заклятие на твои руки и ноги…

– Поздно. Кто-то другой уже сделал это до тебя. Я почти всю зиму еле хожу.

– Вот как?

Обрубленная Ветвь кивнула и виновато склонила голову.

– Знаешь, я ведь не хотела тебе зла. Я просто…

– Ох, – сурово покачала годовой Цапля. – На самом деле то, что случилось, пошло мне на пользу. Я сама никогда не решилась бы стать Сновидицей. Мне бы смелости не хватило. Нужно было какое-то большое несчастье, чтобы я покинула Народ.

– И уж я-то его тебе причинила, да?

– Да.

– Мне никогда не было хорошо после того, как ты ушла. Пусто стало на сердце.

– Потом – конечно. А когда в этом была нужда, я от тебя ничего доброго не видела.

– Разумеется, – Обрубленная Ветвь сжала челюсти, глаза ее сузились, – я тебя всегда недолюбливала.

– Ты и вообще-то была не слишком ласкова к людям. От твоего острого язычка никому не было житья. Ну а я…

– Бабушка… – Из норы высунулось личико Багряной Звезды. – Иди есть, не то тебе ничего не останется.

– Сейчас приду, деточка, минутку подожди, – через Плечо отозвалась ей старуха.

Ветряная Женщина била ее по груди, играя тесемками ее парки. Она еще раз поглядела на Цаплю. На лице колдуньи медленно проступила улыбка, глаза ее блеснули.

– Иди поешь, – добродушно сказала она. – А что до твоих костей, я смогу кое-чем помочь…

– Что? Ты используешь свою Вещую Силу, чтобы исцелить меня? Меня? Цапля покачала головой:

– Нет, у меня есть в запасе кое-что посильнее.

– Что может быть сильнее… Цапля чуть не зашлась от смеха, увидев, как расширились глаза и раскрылся рот у Обрубленной Ветви.

– Ты же не собираешься вырвать их, а?

– Могла бы, – слегка улыбнувшись, ответила Цапля. Она повернулась и указала Обрубленной Ветви на соседний сугроб. Там стоял Бегущий-в-Свете. Люди, измученные, но радостные, выбрались из своих нор и столпились вокруг него. Они славили своего молодого вождя и наперебой уверяли друг друга, что никогда и не сомневались в его Силе. Цапля направилась к ним.

Обрубленная Ветвь опустила глаза. Струи снега обвивались вокруг ее ног, словно пальцы какого-то призрачного существа.

– Будь ты проклята, – шептала она вдогонку Цапле. – Ты единственная, в чью Вещую Силу я всегда верила. В твою, да еще Бегущего-в-Свете.

Сквозь свист ветра она расслышала слова Цапли:

– Да, я нашла ее. Этой старой ведьме нипочем бы не выжить, останься она одна.

Обрубленная Ветвь закашлялась, а после умиротворенно вздохнула, впервые за последние дни. Взгляд ее скользил по радостным лицам соплеменников, толпящихся у своих снеговых ям. А вдалеке заблестели, как жемчуг, ледяные вершины гор, засверкали во внезапно пробившихся солнечных лучах летучие облака.

– Бабушка… – позвала ее Багряная Звезда. – Я тут тебе немного оставила. Только ешь скорее, а то у меня опять бурчит в животике.

Она увидела, что девочка держит в руках кусок набитой благословенной пищей кишки. Старуха стала на колени и с благодарностью приняла свою долю.

– Спасибо, милая. Ты хорошая девочка. Багряная Звезда задрала головку и поглядела на сверкающие солнечные лучи:

– Бабушка… Выходит, Сон Бегущего-в-Свете был всамделишный?

– Конечно. Разве я не говорила тебе, что он вернется?

– И медведи нас не сожрут? Все будет хорошо? Обрубленная Ветвь взяла кусок ароматного мяса и вновь посмотрела на Цаплю. Вещунья подняла руку, призывая всех к вниманию, и заговорила. Слов ее было не разобрать – вместе с завыванием Ветряной Женщины они сливались в единый ровный и могучий гул.

– Мы спасены, деточка, – сказала Обрубленная Ветвь. Слезы замерзли на ее седых космах, превратившись в ледяные кристаллики. Она отерла их изнанкой рукава. – Наши души в руках великой Сновидицы. Более могущественных Вещих Вождей не было у нашего Народа с тех пор, как Отец Солнце сам ходил по земле. – Она похлопала Багряную Звезду по впалой щечке:

– Не бойся, деточка. Мы спасены.

17

Ночная тьма опять опустилась на землю. Народ отдыхал и отъедался. К нему опять вернулась надежда. Когда буря окончательно затихла, Цапля повела их по свежему снегу к себе домой. Черный бежал впереди, обнюхивая тропу. Нос его был весь в снегу.

На рассвете Зеленая Вода с вершины холма разглядывала владение Цапли. И впрямь оно было достойно Удивления. На мгновение вой Ветряной Женщины затих, словно чтобы дать ей разглядеть маленькую долину. Струя белой воды била из расселины, стекая в голубую заводь. Вода, окутанная густым туманом, уходила вдаль сколько глаз видел. Стволы ив глубоко увязали в снегу. Рядом виднелись проталины, поросшие зеленой травой.

– И давно ты здесь живешь? – робко спросила она у Вещуньи.

– Уж и не вспомнить, как долго, – ответила Цапля, шедшая впереди отряда. – Похоже на то, что земля здесь раскололась и эти горячие воды вышли на поверхность. Пару лет назад… погодите-ка… Да нет, дет уже двадцать прошло… Здесь было землетрясение. Я до смерти напугалась. И вот тогда-то эти горячие источники вышли на поверхность. В конце концов вода сильно поднялась. Будто что-то там, внутри земли, прорвало. Я одного боюсь: что случится, коли земля расколется снова? А пока что запомните: не подходите к этим гейзерам близко, не то сваритесь заживо. Я в них мясо готовлю, такие они горячие.

Зеленая Вода покачала головой. Она слышала такие истории. Покойный Гейзер рассказывал что-то в этом роде. Может, это здесь и было? Неторопливым шагом, стараясь держать свою тревогу при себе, Зеленая Вода стала вслед за другими спускаться к дымящимся водам. Она смутно помнила легенды, которые рассказывали некогда у костров: о том, как Цапля ушла от Народа и как спуталась она с Духами Долгой Тьмы. Невольные сомнения стали проникать в душу Зеленой Воды. Она оглянулась через плечо на белую пустыню. Нет, что бы ни грозило впереди, хуже, чем там, не будет.

Когда они подошли к берегу дымящейся заводи, Цапля исчезла в щели скалы и вернулась с несколькими шкурами карибу.

– Вот, – сказала она – у меня есть еще и другие… Стройте себе чумы, а я пока заварю вам отвар из мха и приготовлю мясо на обед.

По рядам людей прошел шепоток облегчения. Все – как бы кто ни ослабел дорогой – на скорую руку стали строить себе жилища. Когда несколько часов спустя Цапля вернулась, чумы были готовы. Колдунья одобрительно поглядела на них.

– Ну а теперь садитесь, – сказала старуха. – Нам есть о чем потолковать.

Люди расселись на берегу заводи в зарослях мягкого мха. Старая колдунья развела костер перед входом в свою пещеру. Пламя взметнулось ввысь, отбрасывая длинные тени на серые камни, янтарем отливая на фоне зеленоватой воды. Она раздала людям куски мяса и предложила им кожаные мешочки с ароматным отваром из мха.

Когда все насытились, Вещунья объявила:

– Пару недель я смогу вас прокормить. На это время у меня хватит припасов на всех. А уж потом… Поющий Волк кивнул, наполнив рог горячим густым отваром:

– А дичи здесь много? Цапля пожала плечами:

– Достаточно. Зимой по реке спускаются небольшие стада карибу. При сильном ветре они хорошо видны. Они здесь роются в ивняках, ищут мох и траву. Травы здесь почему-то каждый год все больше. Многое изменилось с тех пор, как… ну как бы сказать… Да уж ладно, все равно… С тех пор, как Обрубленная Ветвь была молода настолько, что сумела увести моего мужика.

Обрубленная Ветвь чуть не поперхнулась при этих словах.

– Как только начнем охотиться, – сказал, откашлявшись, Издающий Клич, – мы устроим здесь облаву:

Зеленая Вода и Заря станут справа и слева, вдоль всей линии, а между камнями поставим детей, чтобы звери двигались без остановки. Я, Поющий Волк, Прыгающий Заяц – мы, трое мужчин, пойдем вниз по реке…

– Четверо, – поправила его Цапля, указав на Бегущего-в-Свете. Сам он сидел тихо, опустив голову.

Люди тем временем вполголоса переговаривались между собой. Набив животы, они вновь стали сомневаться и звать Бегущего-в-Свете ложным Сновидцем.

Цапля подняла бровь и бросила им:

– Вы дурни. Он видит столько, что вы и понять не в силах.

Все смущенно затихли.

– Бабушка, – отозвался Бегущий-в-Свете, – не беспокойся. Я…

– Помолчи, мальчик мой. Мы с тобой еще не все сделали. – Она повернулась и в упор взглянула на него, невзирая на его смущение. – Сам еще не знаешь, кто ты? Согласись с ними – и никогда не узнаешь!

– Волчий Сон, – прошептала Обрубленная Ветвь, и глаза ее снова вспыхнули.

Цапля повернулась к ней, закинув голову:

– Ты видела это?

– Это у него в глазах.

Цапля кивнула:

– Столько изменилось с тех пор, как я ушла… Неужто у вас совсем не было Сновидцев?

Обрубленная Ветвь горько взмахнула рукой:

– Когда-то были Сны у Кричащего Петухом. Я сама видела, как он убил в себе это. Потерявший силу Сновидец – это все равно как гнилое мясо. Эти-то, молодые, они ж в жизни своей настоящего Сновидца не видали! Ты должна вернуться, Цапля. Ты нужна Народу. Нет сердца. Нет огня. Мы сбились с прежних путей, с истинных путей. Былая слава рассеялась, как дым от дуновения Ветряной Женщины.

Цапля обернулась и указала на Бегущего-в-Свете:

– Он – ваше Будущее.

Волчий Сновидец молча покачал головой. Бледный, как смерть, он встал и ушел прочь, растаяв в ночном сумраке.

Помолчав, Обрубленная Ветвь покачала головой:

– Не знаю… Дух покинул его. – Она вздохнула. – В глазах его больше нет Сна.

– Ты ошибаешься, – хмыкнула Цапля. – Как всегда.

– Он слишком молод, – подал голос Поющий Волк. – Даже брат его, Вороний Ловчий, говорит – он легко поддается заблуждениям.

– Вороний Ловчий? – взвилась Цапля, ее палец уткнулся в Поющего Волка, как копье. – Вы слушаете его? – Глаза ее гневно сузились. – Что с вами случилось? Неужто этот мерзкий Кричащий Петухом разрушил все ваши Сны? Да будьте вы прокляты! Без вещих Снов нет жизни!

Поющий Волк, не выдержав этого напора, только смущенно бормотал:

– Бегущий-в-Свете со своими Снами чуть не уморил нас до смерти.

– Дурни. – Цапля покачала головой. – Вы что думаете, вы только для того родились на свет, чтобы жрать и рожать детей, которые тоже будут только жрать, и так во веки вечные? Будьте вы прокляты! Если Народ не ищет нового, он обречен. Вам нужны Сны, чтобы выжить!

– Да, – воскликнула Обрубленная Ветвь, хлопнув в ладоши. – Видите, – указала она на Цаплю, – вот это Сила! Вот это Сновидица! Слышали, как она говорит? Видели Силу? Ха-ха! Волк привел нас сюда! Волчий Сон!

– А что же с этим мальчиком, Волчьим Сновидцем? – спросила Цапля, скрестив руки и поглядев на Поющего Волка. Тот, пристыженный, опустил глаза.

– Он чувствует себя виноватым, – взмахнула рукой Обрубленная Ветвь. – Мы потеряли в пути одну малышку. Но все остальные живы…

Цапля провела пальцем по подбородку.

– Это что, Кричащий Петухом внушил вам, что новый Сон – это так, пустячок?

Никто не ответил, но их смущенные лица говорили сами за себя.

– Нет, Сон – это не просто. Сон не приходит без боли… а иногда – без смерти. Запомните это!

Она качнулась, и седые локоны упали ей на плечи.

– Ты, Поющий Волк…

Тот посмотрел на нее с глухим негодованием:

– Что?

– Думаешь, ты охотник?

– Я лучший из всех…

– Нет, ты еще не охотник. Я покажу тебе настоящую охоту. Охоту-во-Сне. Я сама вызову карибу. Я знаю место. Облава уже готова. Они слышат меня и повинуются мне. Они помогут Народу, если я прикажу.

Поющий Волк растерянно огляделся:

– Ты хочешь сказать, что мы сами не будем на них нападать?

– Нет. Я погружу их в Сон. Не мешайте мне. – И она, повернувшись, ушла в сгущающуюся тьму по стопам Волчьего Сновидца.

Поющий Волк закусил губу. Смущение читалось на его лице. Подняв глаза, он увидел, что и Обрубленная Ветвь неловко поднялась на ноги и заковыляла во тьму. На мгновение она остановилась и устремила на него хмурый взгляд:

– Говорила я тебе, чтобы держал язычок на привязи? Он закрыл глаза.

Бегущий-в-Свете услышал неторопливые шаги. Он сдержал волнение.

– Я – не тот.

– Да? – Голос Цапли был полон силы и нежности.

– Да.

Она положила руку ему на плечо:

– Скажи мне, что ты видел.

– Я… я шел сквозь отверстие в Леднике вместе с Волком. Мы карабкаемся по камням. Там с другой стороны – зеленая долина, широкая, сколько глаз видит. Пасутся карибу, лоси, мамонты и всякие другие звери. А потом появился тот человек… из Сна. Тот Другой, которого ты назвала моим отцом.

– Я с первого часа твоей жизни знала, что ты – великий Сновидец.

Он покачал головой. Сомнения все еще не покидали его.

– Я не Сновидец.

– И никогда им не станешь, коли будешь упрямиться, – через плечо бросила она.

Его поразила злая нотка, прозвучавшая в ее голосе.

Она ушла, и Бегущий-в-Свете облегченно вздохнул.

Несколько минут спустя из темноты раздался голос Обрубленной Ветви:

– Что она тебе сказала?

Он прищурился, пытаясь разглядеть в сумерках ее фигуру.

– Сказала, что я – Сновидец.

– Так это не новость. Он покачал головой:

– Не понимаю я всего этого. Человек этот из моего Сна…

– Какой человек? Тот самый? Он кивнул.

– Цапля говорит, что Меченый Коготь мне не отец.

– А что еще она сказала?

Он почувствовал, как напрягся ее голос. Он сжал губы. Сказать ей?

– Она говорит, что мою мать изнасиловали. Что я родился первым из двух братьев и лежал в луче света. А потом появился Вороний Ловчий. И когда он вылез из материнского лона, у нее началось кровотечение, и кровь попала ему в рот. И что потом с неба упало воронье перышко, и он схватил его.

– Ха-ха, – пробормотала старуха. – Так все и было! Я ж была там. Я вам пуповину обрезала. А где… где твою мать…

– На берегу, у соленой воды. Цапля говорит – она там ракушки собирала…

Обрубленная Ветвь неторопливо опустилась на камень и, прищурясь, поглядела на луну, встававшую над горизонтом на западе и уже посеребрившую облака.

– Да, до меня доходили кое-какие слухи. – Она задрала голову и стала разглядывать звезды. – Вот что значит Сон! А тебя она видела?

Бегущий-в-Свете тяжело кивнул:

– Говорит, что я посмотрел ей в глаза.

– Ха-ха, да, знаю я, знаю… Ах, Волчий Сновидец! Ты ведь уже тогда был… особенным.

Он вскочил с места и стал сердито расхаживать.

– Я не хочу быть особенным! Я хочу быть охотником! Простым охотником. И все!

– А что еще она сказала тебе? О Народе?

– Что либо Другие нас перебьют… либо мы сольемся с ними воедино. Растворимся, как струйка крови на рыжей лисьей шкуре.

Обрубленная Ветвь покачала головой:

– Ты мог бы бросить свой Народ?

– Я – не тот! – Ему стоило труда не сорваться на крик. – Я пошел не по той дороге! Кричащий Петухом был прав.

– Однако мы все еще живы, – прошептала себе под нос Обрубленная Ветвь. Она в упор поглядела на юношу:

– Если не ты, то кто?

Он поглядел на гейзер, прислушался к его шуму. Вода била фонтаном высоко вверх, белоснежно сияя при лунном свете.

– Не знаю! – в отчаянии закричал он, уткнувшись лицом в ладони. – Не зна…