Текст книги "The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире"

К концу десятилетия DRAM становятся «валютой» полупроводникового бизнеса – они были так важны для индустрии компьютеров, калькуляторов и видеоигр, что Япония, стараясь захватить американскую электронную индустрию, была вынуждена создать свои собственные SRAM.

Имея модель 1103, Intel больше не нужно было доказывать свое превосходство в бизнесе карт памяти, это устройство становилось жизненно важным для всей электроники. Меньше чем за два года компания заняла лидирующее положение в производстве биполярных и МОП SRAM и стала создателем технологии DRAM. Более того, каждое из устройств устанавливало новые стандарты в вопросах емкости, показывая, что Intel способен не только создавать новое, но и лучшее в каждой сфере. В то время Intel использовал ряд полупроводниковых компаний лишь для того, чтобы те строили их заводы и помогали достигать необходимой скорости производства. Таким образом, Intel обошел всех конкурентов. Любая фирма, желающая заниматься картами памяти, понимала, что ей придется конкурировать с Intel, так что многие выбирали более безопасный путь производства иных технологий полупроводникового мира.

Несмотря на свое позднее появление на рынке, всего за два года Intel выиграл первую войну в мире карт памяти. Однако в тайных лабораториях компании небольшая группа людей готовила новый прорыв – который должен был изменить цифровой мир настолько радикально, что революция транзисторов и интегральных схем отошла бы на второй план. Он должен был необратимо изменить мир и стать самым популярным продуктом в истории. Он должен был заставить Intel принять самое важное решение за весь период его существования. В результате яркий эпизод становления корпорации станет настолько несущественным, что выпадет даже из официальной истории компании.

Часть третья. Дух времени (1972–1987)

Глава 14. Чудо в миниатюре

Был еще один клиент, на этот раз совсем неожиданный, повлиявший на путь Intel.

Первым крупным электронным рынком, использующим полупроводники, оказались настольные вычислительные машины. Табуляторные машины были стары, как абак.

Проникновение электронных технологий в мир вычислительной техники было неизбежно. Процесс начался в ранние 50-е, когда публике был представлен первый «электронный» калькулятор, хотя к тому моменту многие еще использовали вакуумные лампы и электрические реле. Первопроходцем в этой области оказалась фирма Casio, заставившая мир заметить (хотя в большинстве своем проигнорировать), что японская электронная индустрия, до того момента ничем не выделявшаяся и даже бывшая объектом насмешек, решила заполучить себе зарождающийся мир битовой электроники. Вскоре и прочие японские фирмы, такие как Canon, Sony и Toshiba, решили вступить в игру наравне с ветеранами Olivetti, Monroe и Smith-Corona.

В 60-е, вместе с появлением дешевых карт памяти и логических чипов от Fairchild, TI и Motorola, участники гонки начали создавать маленькие и легкие настольные вычислительные машины на основе интегральных схем. Компания Friden представила первую транзисторную вычислительную машину в 1963 году. Вскоре после этого Toshiba показала свою вычислительную машину с полупроводниковой картой памяти. В 1965 году компания Olivetti выпустила первую программируемую настольную вычислительную машину – предшественницу персональных компьютеров.

Это были отличные новости для полупроводниковой промышленности, так как это означало появление нового рынка, отличного от жестко контролируемого и цикличного военного рынка MIL-AERO. Кроме того, это сыграло роль в росте спроса на дешевые карты RAM и повлияло на становление стратегии Intel.

К концу 60-х, создав прецедент для многих последующих бумов потребителей технологий, вычислительные машины испытывали вертикальный рост, так как цены оставались прежними, производительность повысилась, а продавцы (за ними – и покупатели) все больше обращались к новым домашним/офисным приборам. Кроме того, создавая причину будущих мыльных пузырей потребителей технологий, вычислительные технологии стали привлекать вначале десятки новых конкурентов, мечтающих разбогатеть в одночасье, а затем и новые сегменты субрынков.

К 1970 году на рынке было уже больше сотни вычислительных компаний, и пока новички занимались машинками для производства печенья с четырьмя функциями, другие, более крупные и амбициозные, фирмы пытались сделать многофункциональные устройства. Уменьшить их размер так, чтобы они помещались в руке. Или настолько понизить затраты на производство, чтобы превратить в сравнительно дешевый товар основные модели, сократить прибыль конкурентов и вытеснить их при помощи капиталовложений в маркетинг и дистрибуцию. Первую тактику, как правило, применяли американские фирмы, например Hewlett-Packard. Американские и японские компании-ветераны, такие как Casio и TI, избирали вторую. А гигантские японские компании, такие как Canon, – третью. Таким образом, произошедшая индустриальная встряска коснулась каждого, и не все справились.

Одной из таких обреченных компаний оказалась японская Busicom. По крайней мере, так она называлась в 1969 году. Застав судьбу компаний-однодневок периода вычислительного бума, Busicom также известна своим участием в ETI и Nippon Calculating Machines. Busicom не была главным конкурентом в мире вычислительной техники, но не была и последним. У ее работников не было ни бизнес-хватки, ни достаточных инвестиций, чтобы выиграть, но была рисковая предпринимательская смелость. Так что когда в 1969 году многие конкуренты начали осознавать, что их ждет кризис и бизнес-забвение, Busicom отказалась сдаться, наоборот, она решила поставить все на кон, на одну технологию, способную вывести ее в лидеры.[79]79
  Michael S. Malone, The Microprocessor: A Biography (New York: Springer, 1995), 3.


[Закрыть]

В тот момент в мире полупроводниковых технологий уже начали догадываться, что можно создать такой чип МОП, который содержал бы сразу несколько функций. Более того, можно создать такой чип, который одновременно содержал бы логически/вычислительную, только для чтения ROM (для поддержки программ прошивки), кэш памяти с произвольным доступом RAM (для входящих данных исходящих результатов), управление входом/выходом и управление мощностью. В теории подобные функции можно было бы соединить на одной схеме, собрав их вместе, создать мультисхему – материнскую плату, калькулятор. Теоретики назвали этот мультичип микропроцессором – процессором на чипе, – так как он соединял все функции чипов на одном чипе, став процессором вычислительной машины.

Нет такого момента, который можно было бы назвать пиком в изобретении микропроцессора. Гордон Мур сказал бы: «Не было никакого реального изобретения (в техническом смысле). Настоящим прорывом было признание, что уже действительно можно сделать то, о чем прежде мы говорили, – когда-нибудь это станет возможным».[80]80
  Berlin, Man Behind the Microchip, 183.


[Закрыть]

В начале 1969 года микропроцессор наконец преступил черту между возможностью и реальностью, и многие компании – от огромного RCA до могучей IBM – начали прокладывать свой путь в этой сфере. Однако подобная возможность, как все понимали, могла быть ложной. Существовала масса препятствий, которые требовалось обойти: дизайн, создание чертежей, изготовление, перегрев, программирование, тестирование, уровень доходности и пр. Пока идея казалась ложной, ни одна компания не хотела тратить свои капиталы на непроверенный концепт без очевидных покупателей.

Было совершенно невозможно спроектировать и создать такое волшебное устройство, как микропроцессор, понимали в Busicom. Но что им было терять? Рынок уже начал разваливаться, так почему бы не поставить все на кон? Компания осознавала все риски. Однако стоило бы им создать устройство, и Busicom вышел бы в лидеры – с продуктом, который мог бы противопоставить конкурентам низкую цену производства и высокую стоимость на рынке. А если их постигнет неудача, производитель терпит убытки, и в лучшем случае Busicom сможет продолжать влачить свое жалкое существование в ожидании нового чуда.

Даже в Busicom не предполагали, что подобная технология может быть заключена в одну-единственную микросхему, до этого было еще далеко. Ни одна полупроводниковая компания не пошла бы на риски подобного технологического скачка. Вот если бы… всего лишь небольшую плеяду десяти пользовательских чипов: для Busicom это все равно было бы выигрышем по цене и размеру, что позволило бы обойти конкурентов. Кроме того, это смогло бы убедить американские компании пойти на столь незначительный риск. Busicom решила заняться своей микросхемой в Калифорнии, которая в последнее время постоянно трезвонила о своем инновационном продукте – корпорации Intel.

К тому моменту ряд полупроводниковых компаний добились небольших успехов в вопросах производства микропроцессора. Военный подрядчик Rockwell уже создал прототип примитивного процессора. В Fairchild все тот же молодой итальянский физик Федерико Фаджин, создавший технологию кремниевых затворов, уже занимался своими разработками.

В то же время среди теоретиков индустрии шли споры о том, куда должны двигаться вычислительные технологии. БУльшая часть выступала за создание пользовательской ИС для каждого клиента. Они утверждали, что это повысит производительность вычислительных машин, сохраняя за фирмой возможность контролировать основную конструкцию дизайна. Меньшинство же утверждало, что создание чипов непосредственно под каждую вычислительную компанию окажется в конечном счете слишком дорогим (согласно Закону Мура, они станут все сложнее и сложнее). Вместо этого они предлагали иное решение, пришедшее из компьютерной индустрии: чип общего назначения, который в дальнейшем мог бы быть перепрограммирован под конкретные цели и клиента.

Оглядываясь назад, последняя стратегия объективно лучше. Не только потому, что, как отмечало меньшинство, персонально изготовленные чипы вскоре стали бы неоправданно дорогими, но и потому, что программированные под конкретные нужды микросхемы можно было вскоре продавать не только на ограниченном рынке вычислительных машин, но и в мир бытовой техники. Однако стоит помнить, что на тот момент еще не существовало иного рынка электротоваров, так что индивидуализация чипов казалась сравнительно простой.

Несмотря на то что Busicom рискнула изготовить чип из десяти составляющих по заказу CPU, когда им удалось его разработать, они стали значительно более консервативными. Они выбрали путь персонализированных микросхем.

Почему же Busicom выбрала Intel для создания нового чипа для своих вычислительных машин?

Простейший ответ – Intel все еще не был вовлечен в производство микросхем для какой-либо вычислительной компании.

Однако есть и еще одна причина, как ничто другое объясняющая, почему Боб Нойс оказался настолько важен для истории Кремниевой долины и развития корпорации Intel.

Это началось в Японии, где ему практически поклонялись за изобретение интегральной схемы – что для японских инженеров, мечтающих пробиться в мире цифровых технологий, было символом Интеллектуального достижения эпохи, – и за его главенство в Fairchild, в котором для японцев заключалось все, чему они хотели бы подражать в американском предпринимательстве. Для японцев пределом мечтаний стала поездка в Кремниевую долину, вначале в Fairchild, затем в Intel, чтобы пожать руку великому Бобу Нойсу… а затем вернуться и рассказать всем, как сильно они изменились от одного его присутствия.

Нойс так и не смог воспользоваться большей частью этого обожания. Боб принимал это всего лишь за японскую формальную вежливость… до тех, однако, пор, пока не отправился в свою первую поездку в Японию. Там, вместе с менеджером по продукции Intel Бобом Грэхемом, Нойс смог оценить уровень благоговения и почтения, с которым его принимали в Японии (адвокат Intel потом писал, что Нойса принимали как Бога). И вскоре отношение даже начало приносить прибыль: маркетолог Intel Эд Гелбах вспоминает, что японские инженеры подходили к Бобу и говорили: «Мы создали это [используя чип Intel] только из-за вас, доктор Нойс».[81]81
  Там же, 184.


[Закрыть]

Но ни один из японских инженеров, с которыми встречался Нойс, не оказал на будущее компании такого влияния, как Тадаши Сасаки, руководитель Sharp, одной из крупнейших фирм и лидеров в сфере электроники на японском рынке. Он следил за Нойсом еще с периода работы того в Shockley, и именно знание технологий интегральных схем и планарной технологии повлияло на его становление в Sharp. Так что он верил, что обязан своей карьерой доктору Нойсу, и мечтал встретиться с ним. И, как нервный молодой пастушок на первом свидании, Сасаки заранее подготовил тему для разговора, которая могла бы заинтересовать Нойса: один из инженеров Сасаки недавно принес ему проект микросхемы, на которую можно было бы поместить множественные функции.

Однако свидание прошло не так, как было запланировано. Не сохранилось записей ответа Нойса на заявление Сасаки о «компьютере на одном чипе», подобные идеи носились в воздухе. Но мы точно знаем, что Сасаки был огорчен невозможностью дать Нойсу то единственное, что его интересовало, – заказ на чип от Sharp. Для этого не было никакой возможности.

Страдая от того, что огорчил своего кумира, Сасаки зовет на ужин его, Грэхема и своего старого друга по колледжу, Ёсио Коджиму, президента Busicom. Мы не знаем, что именно обсуждалось за ужином, нет даже записей о том, что он состоялся, но мы знаем результат: вскоре Busicom оставил заказ на чип в Intel. В дальнейшем Сасаки будет утверждать, что перевел 40 миллионов йен из Sharp в Busicom лишь для того, чтобы сделка состоялась.[82]82
  Там же.


[Закрыть]

Возможно, Боб Нойс не был выдающимся бизнесменом, но только его харизма смогла запустить эту цепь событий. Нойс и Сасаки. Сасаки и Коджиму. Busicom и Intel… Intel и – весь мир!

Высокий и неуклюжий, в роговых очках и с глуповатой улыбкой, Маршиан Эдвард «Тед» Хофф уже представил специальный подарок научному миру, будучи мальчишкой из Рочестера, штат Нью-Йорк. Он победил в конкурсе поиска научных талантов Westinghouse, знаменитой научной ярмарки. Затем он начал учебу в Политехническом институте им. Ренселлера в Трое (штат Нью-Йорк), а летом возвращался домой для работы в Сигнальной корпорации железных дорог. Именно там, еще не окончив учебу, Хофф зарегистрировал свои первые патенты.

Затем он отправился в Стэнфорд, где получил в 1959 году степень магистра, а в 1962 году – доктора-инженера. В соавторстве со своим профессором он создал «квадратный фильтр», устройство, которое используется, чтобы уменьшить помехи в процессе установки оборудования.[83]83
  «Least Mean Squares Filter», Wikipedia, http://en.wikipedia.org/wiki/Least_mean_squares_filter.


[Закрыть]

Тед Хофф был просто человеком, созданным для того, чтобы придумывать что-то новое, так что, получив степень PhD-EE, он тяготел к тому, чтобы его дар достался местной компании, вот и получил номер 12 в новой компании Intel в 1968 году.

В то время в Intel еще не задумывались о CPU—чипе, им было важнее выпустить свой первый продукт. Но Тед Хофф уже задумывался. И чем дольше он разбирался с проблемой, тем дальше уходил от общепринятых принципов. Он даже понимал, кому именно может понадобиться новое изобретение: принципиально новой индустрии мини-компьютеров. Эти новые мини-компьютеры могли легко создать себе нишу на рынке, и не только благодаря своим малым размерам и дешевизне по сравнению с предшественниками. В отличие от ЭВМ, обрабатывающих данные крупными партиями, мини-компьютеры работали в режиме «real-time», с только что введенной информацией.

По иронии судьбы, Хофф разобрался в силе мини-компьютеров, используя их для содействия в разработке интегральных схем до и во время работы в Intel. Больше всего его поразила машина Digital Equipment Corp. PDP-10. Наиболее удивительным ему показалось то, как этот сырой вычислительный двигатель, контролируемый сравнительно небольшим числом команд, потенциально способен решать очень сложные задачи при правильном программном обеспечении. Именно для такой архитектуры Хофф хотел построить свой процессор общего назначения.[84]84
  Malone, Microprocessor, 7.


[Закрыть]

После того как сделка с Busicom была заключена, Хофф вызвался возглавить проектный отдел в главном штабе корпорации Intel. Однако он вскоре был разочарован работой с Busicom по созданию мультизадачного компьютера на чипе.

К тому времени трое проектировщиков Busicom решили, что вместо чипа из десяти частей они хотят создать чип из двенадцати, что расширит возможности вычислительной машины. Для этого каждый из чипов было необходимо оснастить от 3 до 5 тысяч транзисторов, в пять раз больше, чем требовалось для вычислительных машин прошлого. Более того, Busicom планировала сделать это в Санта-Кларе, с минимальной помощью Intel. Согласно контракту, после этого Intel получает 100 000 долларов за производство данного чипа и по 50 долларов за каждую партию, при минимальном заказе на 60 000 партий.[85]85
  Berlin, Man Behind the Microchip, 184.


[Закрыть]

С точки зрения Нойса, это была отличная сделка. Busicom со своим новым молодым инженером Масатоши Шимой займется всей сложной работой, а Intel лишь предоставит им свободные лаборатории и советы, если те понадобятся. Intel не ожидал больших затрат на этот проект, разве что немного времени Хоффа. Одним словом, Intel планировал переложить все риски на Busicom, то есть именно то, что хотел сделать Busicom с Intel.

Была лишь одна проблема. Буквально с первых дней Хофф был «шокирован тем, как все это сложно», он предсказывал, что Busicom не просто провалится, но и потянет за собой Intel. Наверное, в какой-то мере это было мнение человека, вложившего деньги в процесс. Но вместе с тем это была оценка выдающегося ученого, способного читать графики.

Тед Хофф оказался в ужасном положении. Intel мечтал выпустить свою собственную карту памяти, но в то же время был убежден, что Busicom вот-вот потеряет один из самых важных продуктов эпохи. Более того, он знал, как все исправить и спасти Intel в процессе: «Intel был молодой компанией, мы все вложили в него свои деньги, так что мне не хотелось тратить силы компании на что-то разрушительное».[86]86
  Там же, 185.


[Закрыть]

В итоге, вместо того чтобы тратить несколько минут в день на «присмотр» за тремя инженерами Busicom, Хофф был вынужден проводить с новичками бо́льшую часть своего времени, пытаясь исправить проект. Хофф: «У меня не было личной ответственности за проект, но вскоре я совал свой нос, куда только было возможно».

Но чем сильнее он давил, тем упрямее становилась команда Busicom. Хофф: «Я предлагал японским инженерам, как именно можно переработать проект, и они выглядели заинтересованными. Они сказали, что понимают, что устройство слишком сложное, и они работают над упрощением, однако они здесь – только для того, чтобы строить вычислительные машины, и ничего больше. Они просто не были заинтересованы».[87]87
  Malone, Microprocessor, 7–8.


[Закрыть]

Среди них, согласно Шиме, команда Busicom считала идею Хоффа о простом наборе универсальных интегральных схем с большими возможностями для программирования интересной, но слишком детальной. Для Шимы идее Хоффа «не хватало системной концепции, десятичных исчислений, доступа к клавиатуре, режима контроля в реальном времени и так далее».[88]88
  Berlin, Man Behind the Microchip, 185.


[Закрыть] Команда Busicom собиралась произвести реальный продукт, который будет соответствовать разработкам компании и станет логическим продолжением цепочки продуктов, а не пробовать какой-то непонятный, недоработанный концепт.

С другой стороны, Хофф потратил уже очень много времени на проект Busicom. Драгоценного времени у него почти не осталось – на то, чтобы проработать все нюансы концепции микрочипа, который требовали Шима и его команда. Так что Хофф принял важное решение – он позволит японской команде продолжать разработку их проекта, как и планировалось, а сам вернется на должность советника без права вето. Но в то же время Хофф решил донести проблему (и возможное ее решение) до Боба Нойса.

«Я думаю, что мы можем сделать что-то для упрощения, – сказал Хофф Нойсу. – Я знаю, что это можно сделать. Можно сделать это для подражания компьютеру».

Нойс поддерживал Хоффа, как и всегда поддерживал своих подчиненных, но, несмотря на это, он мог признать, что ничего не знал о компьютерах. Он пришел в аналоговый мир, и, хотя разрабатывал цифровые ИС для компьютеров, мир программирования был для него загадкой. Это стало серьезным препятствием на пути Хоффа. Хорошая новость была в том, что Нойс быстро учился. Он сразу начал закидывать Хоффа миллионом вопросов: как калькулятор может быть компьютером? Как работает операционная система?.. И так далее, что Тедом Хоффом было понято как поддержка.

Снова, как и с интегральными схемами, Нойс обнаружил себя на перекрестке, где ему нужно было принять важное решение, связанное с компанией и, как в итоге оказалось, со всем миром. И снова он принял такое решение. В Fairchild, во время разработки интегральной схемы, Нойс создал две команды – с Хорни и Муром в качестве предводителей и разрешил им параллельно разрабатывать проекты. Хорни победил, попутно придумав планарный процесс. В этот раз, с микропроцессорами, Нойс выбрал такую же стратегию – но в этот раз он был еще более точен. Команда Busicom будет продолжать свой проект, а Хофф будет давать им советы. Однако самому Хоффу он сказал: «Почему бы тебе не пойти дальше и не заниматься тем же самым? Всегда хорошо иметь запасной вариант».[89]89
  Там же, 186.


[Закрыть]

Хофф, получивший свободу действий, начал разрабатывать свой проект микропроцессоров.

Единственная проблема была в том, что, вообще-то говоря, Тед Хофф должен был идти не к Бобу Нойсу, но к Энди Грову. Пойдя прямо к Нойсу, Хофф нарушил одно из правил компании, а Нойс, поддержав новый проект Хоффа, подорвал авторитет Гроува, производственного директора. Это не должно было привести ни к чему хорошему, особенно учитывая изменчивое настроение Энди Гроува.

К тому же Нойс дал Хоффу свободу именно тогда, когда ему нужно было решить, что делать со схемой 1101, чьи проблемы казались неразрешимыми. У Intel были проблемы с продуктами, однако компания должна была приносить прибыль, и был очень большой шанс разорения – и тут исполнительный директор подписывает проект разработки непроверенного продукта для главного инженера. Шансов на успех мало, потому что рынка сбыта все еще не существует.

Интересно подумать, зачем же Нойс это сделал. Возможно, это все тот же старый Боб, человек, не умеющий сказать «нет», проявивший такую же слабость, что и в Fairchild. Или, как считает Лесли Берлин, Нойс видел себя в Хоффе и не захотел разрушать амбиции молодого человека так, как Шокли пытался уничтожить амбиции Нойса.

Возможно, что сработали обе причины. Но Боб Нойс также умел искать самых лучших, включая большинство людей, которые произвели полупроводниковую революцию и стали управлять огромными компаниями. Он был проницательным судьей, он имел смелость дать человеку выбор и поддержать его в создании великих вещей. В этот исторический момент Нойс верил в Теда Хоффа. И если Хофф, зная все, что он сделал для финансового благополучия Intel, все еще хотел создать свой собственный концепт, Нойс собирался поддерживать его все время – неважно, кто ему возражал.

Благодаря его видению многоцелевого микропроцессора и удачной рекламе внутри компании, Тед Хофф, иногда в одиночестве, объявляется изобретателем микропроцессора. Но этого бы не случилось, если бы Боб Нойс не изменил идеалам собственной компании. Много ли директоров такое делали? Одно лишь решение по поводу микропроцессора ставит Нойса среди величайших корпоративных лидеров.

В следующие три месяца Хофф, в основном, работал один над своей концепцией – в те короткие перерывы, которые были у него между попытками спасти компанию от банкротства. Учитывая, что проект был не только секретным, но и потенциально скандальным, единственный человек, с которым он разговаривал об этом, был Нойс, который, несмотря на свои собственные многочисленные дела, служил жилеткой, советником, критиком и адвокатом дьявола. Хофф: «Он всегда меня подбадривал, всегда помогал, у него всегда были идеи». Это было прекрасное исполнение дела.

Все это время Гордон Мур тоже знал о проекте. Возможно, потому, что Нойс решил довериться своему партнеру. Гордон всегда интересовался техническими новинками, так что он исследовал проект и остался доволен. Но, как он вспоминал позже, из-за кризиса модели 1103 «мой энтузиазм не всегда был виден».[90]90
  Там же, 187.


[Закрыть]

К августу, поняв, что талантлив он, в основном, в аппаратуре, а не в программном обеспечении, Хофф ввел в курс дела 28-летнего Стэна Мэйзора, молодого программиста, который недавно уволился из Fairchild. Его работа заключалась в том, чтобы описать архитектуру программного обеспечения для четырехъядерного процессора и написать инструкции для главного арифметического процессора, названного Intel 4004.

В течение двух недель они набросали архитектуру 4004.

Позже, в тот же месяц, Нойс послал письмо президенту Busicom Коджиме, чтобы поделиться с ним своими мыслями по поводу проекта команды и об альтернативном пути Хоффа. Поездка Нойса в Японию научила его тому, что в японской бизнес-культуре очень важна дипломатия. Поэтому он начал критику со слов: «Я не критикую проект» (калькулятора Busicom), хотя начал делать именно это. Он отметил, что сложность схем калькулятора значит, что «мы не можем выпускать их по заявленной цене 50 долларов, даже самые простые будут стоить дороже». Честно говоря, продолжал Нойс, им повезет, если они смогут сделать эти схемы по 300 долларов за штуку.

В конце своей речи Нойс спросил: «Имеет ли смысл продолжать такие разработки, или стоит оставить проект?»[91]91
  Там же.


[Закрыть]

Должно быть, целый шквал писем пронесся через Тихий океан, потому что к 16 сентября Боб Грэхем, который теперь стал причастен к секретному проекту, послал Коджиме записку – снова осуждая сложность разработки, но теперь, в первый раз, предложив Коджиме и персоналу рассмотреть альтернативную версию Intel. В течение месяца несколько технических экспертов из Busicom вылетали в Маунтин-Вью.

Время было выбрано верно, потому что в этом же месяце, в октябре 1969 года, Busicom, как и предсказывали, зашла в тупик.

Хофф: «У нас была встреча, на которую пришли управляющие японской компании, чтобы посмотреть презентации нашей и их команды. Мы объяснили нашу новую идею – что новый проект будет идти гораздо дальше калькуляторов и что у него может быть множество разных способов применения. Им это понравилось, и они одобрили нашу версию».[92]92
  Malone, Microprocessor, 8.


[Закрыть]

Члены команды Intel были поражены тем, как быстро и просто Busicom нашла выход. Понравилась ли управляющим Busicom идея Intel? Конечно. Нравилось ли им то, что им придется заниматься еще и программным обеспечением? Возможно, нет. Было ли им важно то, что благодаря этому на рынке появятся новые возможности? Нет. Это был только вопрос цены. Из-за письма Нойса (а кто усомнится в словах Великого Нойса?) Коджима знал, что, даже если его команда достигнет успеха, цены на продукт будут слишком высокими, так что выбора у него не было.

Intel убедил отчаявшуюся Busicom в том, что компании нужно заставить своих разработчиков (которые предложили уже более 12 однотипных схем с 2000 транзисторов в каждом) заняться разработкой схем Intel, в которых было не более 1900 транзисторов, а также еще не созданное программное обеспечение. Только лишь статус и убедительность Боба Нойса, смешанная с паническими настроениями в команде разработчиков Busicom, позволили скрепить эту сделку.

А затем, справившись с тем, что было самым важным объектом интеллектуальной собственности цифрового века, Intel просто отстранился от проекта. Четыре месяца спустя контракт наконец был подписан. Однако Intel все еще не двигался. Только через месяц, в марте 1970 года, Busicom отправил вежливую записку Бобу Нойсу – о статусе проекта и с просьбой о том, чтобы им все-таки показали прогресс. Тогда Intel наконец стал заниматься этим проектом.

Откуда взялась задержка? У компании были проблемы, которые выражались в том числе и в паническом состоянии менеджеров. Хотя модель 1101 была сложной, 1102 была еще сложнее. Все инженеры, включая Хоффа и Мэйзора, были привлечены к тому, чтобы вернуть интегральную схему памяти Honeywell обратно на рынок или хотя бы довести ее до ума. Ситуация была настолько плохой, что, хотя Busicom все время приставала к Нойсу, уточняя статус его ИС, Intel, теряя деньги, уволил 20 работников – около 10 % всего персонала.

Были новости и похуже. С 1960 года индустрия интегральных схем постоянно расширялась. Огромные рынки сбыта появлялись один за другим – транзисторы, военная техника, космическая гонка, телевидение, мини-компьютеры, калькуляторы. Но сейчас все эти рынки были уже делом прошлого или, как в случае с калькуляторами, достигли высшей точки и не собирались расти. Полупроводниковая индустрия, будучи индикатором развития рынков электроники, тоже не имела иммунитета, и вскоре все соперники Intel тоже увидели дно копилки.

Но это не было утешением для Intel – он не просто сжигал свои накопления, но и был на пути к чистым потерям за год. К тому же председатель Арт Рок использовал каждое собрание, чтобы напомнить основателям о том, что надо быть более экономными. Энди Гроув, в свою очередь, требовал поддержки от Нойса и Мура в своей вере в то, что компания должна была собрать все ресурсы для создания 1101, исправления 1102 и построения 1103 на основе 1102, что могло бы помочь найти покупателей. Нойс и Мур слушали, но, к разочарованию Рока и ярости Гроува, выбрали свой путь.

Именно в этот момент Боб Нойс решил, что лучше больше не ждать, а наконец уронить бомбу на Гроува. Он пришел в офис Гроува и, согласно Берлин, «сел на угол стола, что сразу усилило подозрения Гроува. Каждый раз, когда Нойс вел себя не как положено в компании, Гроув был уверен, что ему не понравится сообщение. Нойс посмотрел на Гроува исподлобья. “Мы начинаем новый проект”, – сказал Нойс, засмеявшись. Позже Гроув вспоминал, что подумал: “Уходи, уходи, у нас нет на это времени. Какая компания будет начинать новый проект, когда само ее выживание под вопросом?”»[93]93
  Berlin, Man Behind the Microchip, 188.


[Закрыть]

Ответ был таков: та компания, которая не может упустить технологический прорыв.

Как предполагает цитата, для Энди Гроува это был ночной кошмар. Его самый сильный страх, связанный с присоединением к команде Intel, был в том, что это – компания без умелого лидера. Мур похоронит себя заживо в лаборатории, занимаясь техническими новинками, Нойс останется Нойсом – человеком, которому важнее быть любимым, чем успешным, на которого влияет тот человек, с которым он говорил последним, не расположенный к спорам и ищущий славы за счет доходов. И теперь, меньше чем через два года после основания Intel, Нойс, казалось, был готов вернуться к старому. Компания умирала, а святой Боб ловил ветра в поле.