Текст книги "Свадебный рэп"

В постели с…

Вечером этого же дня, после того как Саша хорошенько выспался и пришел в себя после изнурительного марафонского диалога с Викторией Грайдент, Леня отвез его еще по одному адресу из пришедших в ответ на объявление.

– Ты не суетись, но сразу сориентируйся, – напутствовал Леня Сашу, словно тренер боксера перед боем, – пойми, чего она от тебя хочет, а то видишь, какие аномалии случаются? Посмотри на обстановку, оцени достаток. Хотя сейчас по мебели судить нельзя, всяких понтов, наворотов много, а все – пластик. Лучше бы, конечно, в банковский счет заглянуть, но это как смерть Кощеева, не доберешься.

Саша нетерпеливо посмотрел на часы.

– Презерватив взял? – спросил Леня тоном командира, отправляющего бойца в разведку.

Саша достал и показал яркий пакетик.

– Один? – удивился Леня.

– А сколько же еще надо? – недоуменно пожал плечами Александр.

– На два, на всякий случай, – положил Леня в ладонь Саши еще пару пакетиков с японскими иероглифами. – Мало ли как дело пойдет, может, и этих не хватит. Да, – спохватился Леня, – с сексом не затягивай, на вопросы отвечай, а сам ручонками тянись, имитируй страсть. Может, виагру примешь?

– Зачем? – испугался Саша. – Я и без допинга могу пока.

– Ну, чтоб об этом вообще не думать и сосредоточиться только на духовном, – оправдался Леня. – Ну, ни пуха ни пера.

– К черту, – сказал Саша и решительно шагнул в подъезд, лестницы которого были устланы синтетическими коврами.

Женщина оказалась блондинкой неопределенного возраста (хотя Леня с ходу дал бы ей лет сорок и ошибся бы года на два). Блондинка, молча улыбаясь, провела Сашу по лабиринту полутемных комнат и коридоров, делающих самые неожиданные повороты, так что он не то что не увидел мебели, но даже планировку квартиры представлял себе с трудом.

Наконец Блондинка привела его в комнату с широкой плоской кроватью посредине, лишенной какой бы то ни было другой мебели, если не считать таковой музыкальный центр со специальным концертным устройством для световых эффектов.

Блондинка взяла с сервировочного столика пульт, щелкнула им во все стороны – и комната ожила.

Свет стал постепенно гаснуть, как в кинотеатре, музыкальный центр ожил и передернул винчестер компакт-дисков.

Зазвучала томная, страстная музыка, в такт которой световой автомат начал выдавать свои эффекты.

По полу повалил безвредный эстрадный дым.

Блондинка начала медленно раздевать Сашу. Саша залпом допил виски и стал помогать девушке раздеваться.

Он обнимал и, гладя ее, сдирал с нее одежду, как старую кожу со змеи. Но вдруг он заметил, что, кроме его рук, над девушкой хлопочет еще чья-то. Потом еще одна. Следующая рука погладила уже самого Сашу. Живот девушки уже гладили четыре руки. Саша отшатнулся от Блондинки и оглянулся: комната, а главное, постель были полны полуобнаженными мужиками с атлетическими фигурами. Одни из них копошились в кровати вокруг Саши и Блондинки, другие общались между собой – поглаживая друг друга по бицепсам и трицепсам, улыбаясь и тихо разговаривая.

Саша чертыхнулся сквозь зубы и полез из кровати, довольно бесцеремонно расталкивая непрошеных помощников.

Девушка, не обращая внимания на исчезновение Саши, уже плыла в других объятиях.

Подхватив свою одежду, Саша, как был в трусах, стал на ощупь искать выход. Световые сполохи не давали разглядеть эту проклятую дверь. Наконец Саша ее нашел, но, очевидно, это была не та дверь, через которую он сюда попал.

Саша очутился на кухне. Там никого не было. На столе стояли открытая бутылка «Абсолюта» и три бокала. Саша налил себе полбокала и выпил водку как воду. Вместо закуски он быстро достал из кармана брюк сигарету и глубоко затянулся.

Оглядевшись кругом и успокоившись, он включил небольшой телевизор, стоявший на буфетной стойке, переключил наугад несколько каналов и вдруг попал на трансляцию какого-то футбольного матча.

Саша взял пепельницу и сел перед телевизором, намереваясь досмотреть матч до конца, чтобы как-то убить время до того момента, когда прилично будет выйти к Лене, не вызывая лишних вопросов.

На мокром поле шла упорная мужская жесткая игра… двух женских команд. Трибуны пестрели клубными стягами и ходили волнами.

Один из игроков – высокая белокурая девушка – классным дриблингом обошла нескольких игроков и метров с семи вколотила мяч мимо опешившей вратарши.

Трибуны всколыхнулись.

Девушка выбежала за кромку поля и международным жестом «Я их трахнула» показала публике, как она это сделала.

На нее налетели подруги и, страстно обнимая и целуя, свалили на землю. Она стояла на коленях на дорожке стадиона и продолжала показывать рукой, как она их трахнула.

– Что делает! – не удержался от оценки Саша.

С этими словами он обернулся налить себе еще водки и застыл – сзади стояли и смотрели футбол голые мужики, очевидно, сбежавшие из спальни. Из дверей выползал еще один любовник-сачок.

Мужик тихо затворил за собой дверь, но та внезапно распахнулась.

В проеме стояла разъяренная обнаженная Блондинка.

– В чем дело, ребята? – сердито спросила она и вернулась в комнату.

Мужики с сожалением стали гасить сигареты и уныло потянулись в спальню.

Когда последний из них скрылся за дверью, Саша стал надевать брюки.

Жертва основного инстинкта

Так в напрасных матримониальных хлопотах прошло полторы недели. Саша каждый день, как на работу, ходил на свидания. За это время он познакомился с двумя десятками женщин и одним лицом, пол которого он определить затруднился.

Свидания (наверное, по вине Саши) проходили без малейшего налета романтики, весьма прозаически. Он расспрашивал новых знакомых о жизни, рассказывал о себе скучную правду, и они расставались вроде бы по-дружески, но обещание позвонить еще раз не выполнялось ни разу. От этого Саша постепенно терял уверенность, и в его поведении на встречах появились заискивающие нотки. Он с досадой это чувствовал, но поделать ничего не мог и гробил одно свидание за другим. Список, который вначале напоминал запись очередников на улучшение жилищных условий, постепенно таял и наконец стал коротким, как перечень кандидатур на замещение выборной должности папы римского.

Саша стал впадать в панику и на каждое свидание шел, как в последний бой: в чистом исподнем и с ладанкой на груди, где лежала молитва оптинских старцев. Женщины чувствовали его истерический настрой, пугались, принимая за маньяка, и исчезали, даже не выпив оплаченного Сашей кофе. Леня почувствовал апокалиптические настроения друга и поэтому перестал говорить с ним о сексе, женщинах и ограничился в общении пересказом содержания выпусков телеканала «Евроньюс», из чего Саша сделал вывод, что даже Леня не верит в успех их предприятия.

Терять было попросту уже нечего, и на последнюю встречу Саша пошел, наплевав на все свои благоприобретенные фобии. Он был в меру развязен, пошл – и дело, кажется, шло на лад. Лед тронулся, глаза девушки загорелись неподдельным интересом, она явно поощряла Сашу, но в это время раздался мелодичный перезвон его мобильника.

Звонила мама. Выслушав сокрушительные новости из дома, Саша более не был в силах ни шутить, ни улыбаться.

– Сынок, мы все знаем, – торжественно сказала мама.

– Что вы знаете, мам? – спросил Саша невинным голосом.

– Что ты попал на бабки, – сказала мама.

– Кто вам это сказал? – поинтересовался Саша, прекрасно зная ответ. И он его услышал.

– Тут приходил твой друг, Фаренгейт, он очень переживает за тебя и готов помочь. Он спрашивал, где ты. Но мы ему не могли ничего сказать, мы же сами не знаем, где ты. Я ездила вместе с ним на твою квартиру, но тебя там давно не было. Сынок, где ты скрываешься?

– Нигде я не скрываюсь, с чего ты взяла? Я просто выехал за город, живу тут на даче.

– Василий говорит, что мог бы продать твою квартиру и заплатить твой долг, – сказала мама.

– Кто еще такой этот Василий? – спросил Саша.

– Фаренгейт, ты разве не знаешь, что его зовут Василием? – удивилась мама.

– Слушай, мам, держитесь от него подальше, это мой самый злейший враг. Ему-то я и должен эти деньги, а он за них и человека убить может, – объяснил Саша и тут же пожалел об этом.

– Знаю, – просто произнесла мама. – Сынок, я не знаю, где ты, но не приезжай. Я боюсь за тебя.

В трубке что-то звякнуло, Саша услышал голос отца:

– Саш, извини, маме плохо, я должен вызвать «скорую». Береги себя. – И отец положил трубку.

Саша долго сидел молча, не умея справиться с разбегающимися мыслями. Все эти натужные знакомства показались ему идиотской выдумкой. В то время как его самым близким людям угрожает реальная опасность, он отсиживается в спокойной Европе, пьет пиво и говорит барышням скабрезности, склоняя их к сожительству. Сашу замутило от нахлынувшего омерзения к самому себе.

Девушка, видя его муки, вызванные телефонным разговором, сочувственно положила руку на его сжатые кулаки и, извиняюще улыбнувшись, ушла.

С тяжелым сердцем Саша подошел к двухэтажному коттеджу и, сверившись с запиской, где был отчеркнут очередной адрес, позвонил. Дверь ему тут же открыли, и он вошел в дом, где его тут же, весело галдя, окружили пятеро негритят. Из комнаты вышла высокая стройная негритянка, приобретшая с материнством особое женственное обаяние, и улыбнулась Саше. Саша растерялся и, торопливо вручив букет, стал тыкать пальцем в записку с адресом. Женщина прочла записку, засмеялась и показала ее огромному гороподобному негру, одетому, несмотря на жару, в кабинетный шелковый смокинг. Тот тоже внимательно прочел записку и терпеливо объяснил непонятливому белому, что они живут на набережной Роз, написано «улица Роз», неужели это так трудно уяснить. Извинившись, Саша повернулся и вышел на улицу.

Он не видел, как несколько секунд спустя из дома выскочил негр и яростно затолкал букет в уличную урну. Затем из дома вышла молодая красивая негритянка и высыпали ее дети. Негр повернулся к жене и стал что-то возмущенно говорить ей на непонятном языке, яростно показывая рукой в сторону, куда ушел Саша. Негритянка в ответ только усмехнулась, забрала детей и ушла в дом. Чуть поостыв, ушел и муж.

Некоторое время спустя Саша вернулся к дому, но, увидев свой букет в урне, передумал заходить внутрь. Он еще раз сверил адрес на бумажке с планом города и отправился искать счастье на улицу Роз.

В просторном помещении не было ничего лишнего, что могло бы отвлечь от секса, – огромная кровать под кроваво-красным шелковым покрывалом, унитаз и биде. Пол был покрыт тускло мерцающим матовым металлом с выступающими рядами клепок. Рядом с кроватью возвышалась тумбочка бара-холодильника.

Саша подошел к кровати, сел на нее и попрыгал, определяя упругость конструкции.

Вскоре вслед за Сашей вошла женщина, заперла дверь изнутри на ключ и положила ключ в сумочку. Потом она задернула шторы и достала из бара бутылку водки и оловянную пивную кружку. Женщина бросила в кружку кусок льда и специальным долотом раздробила его. Бросив кусочки льда в два стакана, она налила в них водки и подала один стакан Саше, при этом неловко столкнув долото с тумбочки.

Долото с тающими на его стальной поверхности крошками льда осталось лежать на полу. Глотнув водки, Саша почувствовал, что куда-то плывет. Комната закачалась, предметы потеряли резкость.

Женщина поцеловала Сашу в губы и отпрянула, потому что он открыл глаза. Она продолжала его целовать, опускаясь все ниже и ниже.

Саша хотел обнять ее, но вдруг почувствовал, что не может пошевелить руками. Он запрокинул голову и посмотрел назад – руки были прикованы наручниками к спинке кровати.

Он превратился в беспомощное орудие удовлетворения страсти этой женщины и… смирился с этим.

Женщина быстро и умело вывела его из оцепенения, и через некоторое время она уже сидела на нем верхом, а он стонал и рвался под ней, как необъезженный жеребец.

И Саша, и женщина кончили одновременно. Саша звякнул в последний раз кандалами и блаженно закрыт глаза.

А женщина пошарила рукой по полу и нажала кнопку, загоревшуюся мягким зеленым светом. Под кроватью что-то вздохнуло, и оттуда, шурша и поскрипывая, поползла лента транспортера, на которой лежали предметы, плохо различимые в полутьме подкроватья. Сначала рука женщины нащупала долото, но она его только потрогала, определяя на ощупь, что это такое, и продолжила поиск. Вслед за долотом из-под кровати показалась электродрель, но ее она тоже не взяла.

Следующей была ножовка, дальше – отбойный молоток, ножницы для резки кровельного железа, строительно-монтажный степлер и еще какие-то инструменты, изобретенные человечеством для покорения неподдающейся природы. Инструменты выезжали из-под кровати на вращающемся демонстрационном транспортере и уезжали обратно. Женщина выбрала мотопилу, дернула шнур и включила ее.

От пронзительного визга запущенного на холостом ходу мотора Саша открыл глаза и, увидев обнаженную женщину, которая размахивала бензопилой над его черепом, сразу сообразил, что за судьба ему уготована.

Он заорал благим матом и, как был голый, выскочил в окно. Спинка кровати, сваренная из стальных прутьев и усиленная титановыми уголками, разорвалась, словно бумажная.

Кризис мужчин среднего возраста

Дежурный полицейский достал из стола ключи и повел Леню куда-то в глубь полицейского участка. Леня шел сзади с большим пакетом в руках. Наконец полицейский открыл последнюю дверь, за которой оказалась камера предварительного заключения.

Там, сжавшись в комок в углу комнаты, дрожа и стуча зубами, словно от озноба, одетый только в халат уборщицы, сидел Саша. Леня молча бросил ему пакет, и Саша стал торопливо переодеваться, вначале перепутав брюки и рубаху, потом не попадая в штанины и рукава трясущимися ногами и руками.

– Я больше так не могу, – почти прорыдал Саша. – Она меня чуть пополам не перепилила.

– Ты слышал, что сказал психиатр? – тихо и размеренно, стараясь успокоить друга, сказал Леня. – Тебе все показалось. В доме, где тебя якобы хотели расчленить, вот уже три года никто не живет. Там идет реставрация, а потом откроется художественная галерея. Ты просто устал. Мы с тобой отдохнем, погуляем. Попьем водочки, и ты придешь в себя. Ты поверишь в свои силы… и женишься наконец, мудак хренов! – закончил Леня раздраженно.

Они проехали мимо муниципалитета, где стояла небольшая группа празднично одетых людей, ожидая выхода новобрачных. Среди них Леонид узнал своего банкира и остановил машину.

– Вон как это делается у нормальных людей.

В это время в дверях показались новобрачные, но каково же было удивление друзей, когда они увидели, что новобрачные – оба мужчины и довольно пожилые.

Директор банка подошел к ним и, вручив одному из них цветы, поцеловал обоих. Стали подходить и другие гости. Среди поздравляющих друзья увидели и приказчика из магазина.

Леня тронул машину с места.

– У нормальных людей, говоришь? – не упустил возможности Саша нанести ответный удар. – Останови машину, я хоть пивка попью.

Саша и Леня вот уже полчаса сидели за столиком открытого кафе и пили пиво. Вернее, не пили, а грустно смотрели на бокалы.

– Все. Я выдохся, – сказал Саша. – Ничего у меня с бабами не получается. Второй день чего-то Москва снится. С матерью там что-то стряслось, и отец не звонит. Уж не знаю, хорошо это или совсем плохо.

– Да погоди, что ты в самом деле. Еще неделя есть.

– Неделя есть, уверенности нет. Куражу. Они же это наверняка чувствуют. Как собаки. А может, это сглаз какой? Ведь не может же так не везти всю дорогу.

– Сейчас мы этот сглаз в момент снимем, – с показным весельем заявил Леня. – Я тебя с девушкой знакомить буду. Какая тебе нравится? – Он оглядел улицу.

– Это бесполезно, – убежденно сказал Саша. – Обязательно что-нибудь у нее не так будет.

– Все будет нормально. Вон та нравится? – указал Леня на высокую блондинку в белом коротком платье, которая переходила улицу. Она выделялась среди девушек броской красотой.

Леня помахал ей рукой. Она приветливо ответила ему. Это была та девушка с Пушкинской площади.

Через полчаса друзья уже сидели с девушкой на кухне у Лени.

Сам хозяин готовил закусь, в большой спешке купленную в супермаркете, предоставив Саше инициативу и оперативный простор для ухаживания. Но Саша, верный себе, за пазуху девушке не лез, за коленки не хватал, а внимательно слушал ее исповедь, самым слабым местом которой была правдивость.

– Я здесь работаю и учусь, – устало сказала девушка, стряхивая пепел мимо пепельницы, потому что была уже нетрезва.

– Где? – с неподдельным интересом спросил Саша.

– А в этом, в университете, – показала девушка куда-то за темнеющее окно. – Потом стюардессой стану, – мечтательно добавила она. – За мной тут один ухаживает, прикинь, бабулек немерено, но, – внезапно спохватилась она, – козел, никакой духовности. Один секс на уме, учиться совершенно не дает. Зовет замуж, но я не тороплюсь, хотя, конечно, выйти надо. Я потом маму сюда вызову из Харькова.

– Тяжело ей здесь будет, – посочувствовал маме Саша, – без близких.

– В Харькове ей, что ли, легче, – горько усмехнулась девушка, – с близкими. Да ладно, Лень, что ты хлопочешь все время. Садись, – пригласила она Леню, погладив его по руке.

Они все вместе, дружно взяв закуску и выпивку, пошли в комнату.

– Ах, черт, забыл, – вспомнил Леня. – Саш, вилки захвати, – крикнул он Саше, который задержался на кухне.

В это время девушка обняла Леню сзади.

Саша достал вилки из стола, взял бутылку шампанского и пошел в комнату, но остановился в дверях, пораженный увиденным.

Леня и девушка, слившись в страстном поцелуе, шатались по комнате как пьяные, сшибая все на своем пути, пока не завалились на диван.

Саша выключил свет, вышел из комнаты и закрыл дверь. Он сел за стол и застыл в омертвелой жуткой неподвижности.

Перед ним на столе стояла бутылка шампанского и лежали три вилки. Из комнаты доносились звуки музыки, которую принято считать эротической. Иногда прорывались смех девушки и голос Лени.

Наконец хлопнула входная дверь, музыка смолкла, и в кухню вошел смущенный Леня в коротком шелковом халате на голое тело.

– Кончили? – безразлично спросил Саша.

– Да, заводная девка оказалась, Оксана ее зовут, – смущенно сказал Леня. – Ты извини, что так получилось. Ты здесь, мы там.

– Да ладно. Я уже привык. Я там, ты здесь. Какого же я дурака свалял, что тебя послушал!

– Брось, Саш. Чего ты в самом деле? Вернешься домой. Потом опять повторим попытку.

– Второй попытки не будет, – бесцветным голосом сказал Саша. – И домой я тоже не вернусь. И ты знаешь, кто меня там ждет.

– Да плюнь ты на них, – весело поддел его Леня, наливая себе водки.

Саша не выдержал и в раздражении выбил у Лени из рук стакан.

– Это ты меня заманил сюда! Я все бросил, поверил, а ты мне только подлянки кидаешь. Правильно мама говорила, что ты… – Саша в отчаянии махнул рукой.

– У русских всегда кто-нибудь виноват. Кроме них самих! Ну, заманил, обманул. Дальше что? Извольте, я готов жениться!

– Сука ты после этого! – Саша сжал кулаки, сдерживаясь, чтобы не ударить.

– А ты… – Леня хотел что-то сказать, но, оценив состояние приятеля, решил не продолжать. – Ладно, я спать пошел. Утро вечера оно мудренее. И тебе советую.

– Да пошел ты со своими советами в задницу! – в сердцах бросил Саша.

Леня ушел и закрыл за собой дверь.

Рубикон в тумане

Наручные часы, лежавшие на тумбочке в изголовье, сыграли Гимн Советского Союза. Леня не спал. Он посмотрел на часы – было три часа ночи, – вздохнул, повернулся к стене, но не выдержал, встал и пошел на кухню.

Саша сидел перед ополовиненной бутылкой с налитой рюмкой и даже не повернул к вошедшему головы.

– Страдаешь? – с интересом спросил Леня.

– Не твое дело. Иди досыпай. У тебя на баб много энергии уходит. Тебе подзаряжаться надо, – в тон ему ответил Саша.

Считая, что любезностями они обменялись, Леня приступил к главному, ради чего он пришел:

– Саш, ты сосредоточься и раньше времени руками не маши. Хорошо?

– Ну? – осторожно заинтересовался Саша, чувствуя, что Леня что-то придумал.

– Ты знаешь, что совсем безвыходных положений не бывает. Надо только решить, от чего отказываешься.

– Ну, с этим у меня порядок. Ничего уже нет, – с наигранной веселостью сказал Саша.

– А если подумать? – спросил Леня.

Саша насторожился. Неужели ему еще есть что терять?

– Да я уже мозги сломал думавши. Не томи, Лень! Ты же чего-то изобрел, – с тоскливым ожиданием протянул он.

– Ну, в общем, так… только копытами не бей. Я предлагаю нам с тобой… пожениться, – с большими трудными паузами произнес Леня.

– Совсем, что ли, охренел? – возмутился Саша. – Ты, блин, думай, чего говоришь!

Леня сидел с каменным лицом, давая время Саше осмыслить предложение, взвесить все «за» и «против» этого радикального, как хирургическая операция, предложения. Он и сам ждал ответа Саши с волнением: вдруг тот согласится? И что тогда – в самом деле, что ли, жениться? Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь. И Леня решил идти до конца. Ему вдруг стало стыдно за себя, что он, предложив другу такой по-человечески трудный выход, втайне надеялся, что тот спасует, откажется.

– А разве это можно? – со смешанным чувством ужаса и радости спросил Саша.

– Ты согласен? – спросил Леня, все еще надеясь, что Саша испугается.

– А ты не шутишь? – продолжал Саша искать подтверждения, что его не разыгрывают.

Леня промолчал.

– Ну, предположим, мы поженимся. Предположим, – сам себе объяснял ситуацию Саша.

Леня хмыкнул.

– Но ведь ты потом всю жизнь будешь попрекать, что ради меня пожертвовал всем! – взорвался Саша.

– Правильно. А ты как нормальная жена будешь слушать и терпеть, плача ночами в подушку, – не удержавшись, съязвил Леня.

– Жена? – переспросил Саша, похолодев. – Но мы же поженимся не по-настоящему? – с надеждой спросил он.

– Здравствуй, жопа, Новый год! Приходи на елку. У них туфта не пройдет. Нами специальная комиссия будет заниматься, эмиграционная, чтобы брак не оказался фиктивным. Вот так-то… милая! – Леня налил обоим водки.

– Слушай, но ты… ради меня… – внезапно расчувствовался Саша, – ты настоящий друг, – всхлипнул он и полез целоваться.

– Погоди, еще будет время, – отстранил его Леня. – Я так и не понял: ты согласен?

– Но иначе ведь нельзя? – спросил Саша, зная ответ.

Леня пожал плечами.

– А ты-то чего так спокоен? – опять взорвался Саша. – Может, ты все специально так подстроил? А? Все так подвел к свадьбе? – юродствовал Саша.

– Все. Ты свободен. Я больше ни на чем не настаиваю. Действительно, что это я к тебе лезу? Ты сам хозяин своей судьбы: захотел – уехал, захотел – приехал. Ездец!

– Я пошутил, – устало сказал Саша.

– То-то же. Больше ты ничего путного сегодня не скажешь. Допиваем водку – и спать. Завтра тяжелый день – попробуем переменить судьбу.

– Мне чего-то даже страшно чуть-чуть, – поеживаясь, признался Саша. Ему представилось, что он стоит на краю глубокой пропасти и очень хочется туда прыгнуть.

– А мне – не чуть-чуть, – без улыбки ответил Леня.

Друзья выпили.