Текст книги "Межвремье"

Глава 19

Тревис не любил, когда учителя сравнивали его с другими.

«Берите пример со Станли. Он отлично учится и успевает участвовать во всех школьных мероприятиях».

В такие моменты, стоя перед классом с очередной грамотой за первое место, лучший ученик чувствовал себя ужасно. Он знал: некоторые одноклассники его ненавидят.

– Мало того, что все девчонки клеятся к этому ботану из-за его красоты, так еще он и учится блестяще. Бесит! – слышал он за дверями в мужскую раздевалку, когда только собирался повернуть ручку и зайти. Но каждый раз передумывал и поспешно уходил.

Друзья Тревиса из параллельных классов испытывали к нему теплые чувства, но их дружбу нельзя было назвать близкой. В ней присутствовали приятные мелочи, уходившие на второй план сразу после слова «Пока!»

Физкультура – единственный предмет, который Станли ненавидел из-за коллективных переодеваний в душном помещении, заполненном запахом тел. Уход из школы с последнего урока не обошелся без последствий: классный руководитель был слишком суров, чтобы закрыть глаза на крохотное пятнышко на фоне ослепительных заслуг лучшего ученика.

– Что с тобой происходит? – спрашивала его мама в тот день, не отрываясь от компьютера.

Она была заботливой и миловидной женщиной, пока дело не касалось отчетов, за которыми мать могла сидеть целыми вечерами.

Отец относился к сыну снисходительно, постоянно звал его в свою шумную мужскую компанию, состоящую из офисных коллег.

– С такими мозгами ты обязательно куда-то устроишься, и, если что, я тебе помогу.

Но судьба офисного планктона не привлекала Тревиса. Всю жизнь провести за бумагами, пересчитыванием чужих денег и мольбой о том, чтобы компания внезапно не обанкротилась, – не то, о чем он всегда мечтал. Парень и сам не знал, чего хочет.

Ему уже пятнадцать. Одноклассники с кем-то встречались и зачастую делали это лишь для поднятия своего статуса. По этому пункту Тревис пролетал без задержек. Отношения с отсутствием любви только ради того, чтобы не отличаться от других, – одна из наивысших степеней идиотизма и стадного поведения человека.

Несмотря на минусы жизни, он старался видеть во всем хорошее:

«Меньше друзей – меньше проблем.

Нет любви – нет растерзанных нервов.

Не делаешь того, что делают другие, – остаешься индивидуальностью».

С этими мыслями после очередного выговора за пропуск физкультуры Тревис решился подойти к двери раздевалки. Он готовился к презрительным взглядам, напряженному молчанию, шепоту – к чему годно, как вдруг до него донеслось:

– Я слышал, что ему сделали выговор. Хотел бы я посмотреть на его лицо.

– Я бы тоже хотел посмотреть.

– Все бы хотели посмотреть, Майкл. Абсолютно все.

– Я слышал, он никогда ни с кем не встречался.

– Ха, для этого не нужно слышать. Достаточно наблюдать, мы же с ним с первого класса.

– А может, он на самом деле какой-нибудь садист или что-то вроде того? Тихони обычно оказываются такими пошляками.

– Все-таки он уязвим.

Они не прекращали засыпать его ложными теориями и фактами, словно знали, что он стоит за дверью и все слышит. Обсуждение Тревиса – их любимое занятие во время переодевания. Что может быть интереснее унижения одноклассника, да еще тогда, когда твое мнение разделяют все?

– Ходят слухи, что он встречается с некоторыми учителями.

– Тогда понятно, почему он так блестяще учится.

– Не думаю, что это правда. По крайней мере, – тихий смешок, – он всегда выглядит таким аккуратным. Никогда не видел его запыхавшимся.

– Откуда ты знаешь? Может, они встречаются после учебы.

Тревис вжался в стену, противоположную от двери в раздевалку. Каждое обидное слово припечатывало его к месту лишь сильнее. Он сжал кулаки.

Смириться с мыслью, что ты навсегда будешь изгоем в собственном классе? Перейти в другой, где к тебе относятся лучше? А может, хоть раз посмотреть в лицо опасности и попытаться изменить отношение обидчиков к себе? Тревис больше не мог мириться с первым и не собирался выбирать второе. Только третье.

Одноклассники удивились, увидев на пороге в раздевалку объект своих насмешек, прервавший их на полуслове. Он закрыл дверь с громким скрипом. Воцарилась тишина. Все взгляды были прикованы лишь к нему. Он собрался с духом и вложил всю свою храбрость в эти слова:

– Может, скажете мне все в лицо? Или от страха собираетесь вечно обсуждать меня за спиной?

На пару секунд на лицах ребят появилась озадаченность. Некоторые из них переглядывались.

Тревис сглотнул, стараясь выглядеть как можно грознее и злее, что выходило у него никудышно и фальшиво. Он прошел к своей кабинке.

Замок щелкнул, и дверца открылась с приглушенным скрипом. Ребята внимательно, со сдерживаемым смехом наблюдали за своим одноклассником в ожидании его реакции. То, что Тревис увидел на одной из полок своей кабинки, повергло его в шок.

Это были отфотошопленные фотографии, на которых он якобы был запечатлен с некоторыми учителями-мужчинами. Фото были настолько хорошо склеены и отредактированы, что не каждый профессионал смог бы понять, подделка это или оригинал.

– У нас таких куча! – Одноклассник помахал перед ним пачкой поддельных фото.

Тревис не мог сдвинуться с места. Он понял, что ему конец.

Никто ему не поверит. Учителей в лучшем случае уволят, в худшем – их будет ждать суд, а сам он навсегда будет опозорен из-за таких ужасных чувств, как зависть и ненависть, присущих всем его недоброжелателям.

«Но если бы они хотели показать всем эти фотографии, то сделали бы это, не демонстрируя их мне. А может, они перед этим хотели посмотреть на мою реакцию?»

Он слышал их отвратительный смех. Кто-то не обращал внимания на конфликт и слушал музыку через наушники, кто-то, устроившись в уголке, болтал со своим другом. Не все были вовлечены в это грязное дело, но никто не собирался его прекращать.

– А-ха-ха-ха! Посмотри на его лицо!

– Бедненький! Что же ты теперь будешь делать?

– Отлично, Джошуилл. Я не ожидал от тебя такого.

– Это не я, а мой хороший друг. Он просто бог фотошопа.

«Неужели я и с этим должен смириться? – размышлял Тревис. – Неужели прямо сейчас мне нужно успокоиться, закрыть на это глаза, переодеться и пойти в спортзал? А там меня будут задевать мячами, ногами и кулаками, а потом скажут, что случайно».

Тревис не нашел в себе сил противостоять наглости одноклассников.

«Никто мне не поверит».

Вечером мать, Лолла, заказала праздничный торт в честь дня, когда они с ее мужем Карвином придумали имя Тревис. Это было в марте. Настроение в доме царило такое, будто наступал Новый год. Даже этот долгожданный праздник семья Станли не праздновала так, как день, когда они придумали имя своему единственному и горячо любимому сыну.

Они были идеальной семьей. Единственная причина, по которой у них мог возникнуть конфликт, – это пропуски физкультуры Тревисом. Но сегодня парень получил заслуженный праздник. Потирая синяк выше колена от якобы случайного удара одноклассника ногой, он раскладывал чайные столовые приборы, стараясь выглядеть как можно счастливее.

Настрой мистера и миссис Станли вдохновлял его, укрывая от реальности и ожидания завтрашнего позора. В какой-то момент ему захотелось рассказать обо всем родителям, но их улыбки и смех были такими чистыми и искренними, что нарушение их печальными новостями было сравнимо с грехом.

Тревис не сводил взгляда с мамы Лоллы. Она распустила русые волосы, поправила подол платья и протянула руки к мужу, который только что вытащил из духовки порцию пирожных собственного приготовления.

Мистер Станли был высоким, не сказать, что крепко сложенным, с большими карими глазами и морщинами, придававшими его лицу немного старческий вид. Хотя он и выглядел старше своего возраста, это его не портило.

Тревис часто задумывался над красотой и обращал внимание на каждую отличительную внешнюю черту человека с тех пор, как его единственная подруга Дженн стала впадать в депрессию, утверждая, что она некрасивая.

– Ты очень красивая, – неоднократно повторял ей Станли.

– Но другие так не считают. – Ее рыжие кудрявые волосы слипались на щеках от слез. Она неуклюже, совсем как ребенок, вытирала мокрые дорожки кулачками и продолжала хныкать.

– Для меня ты красивая. – Тревис протянул ей платок. – Тебе ведь важнее мое мнение, нежели мнение других людей?

Дженн задумалась: стоит ли верить лучшему и единственному другу? Может, он говорит это из жалости?

Но выражение его лица, тон, голос, эти мягкие движения пальцами, когда он заботливо вытаскивал салфетку из пачки и протягивал ей, не давали повода усомниться в искренности его слов.

Но она все упрямилась:

– Ты так говоришь потому, что жалеешь меня.

– Я так говорю потому, что это правда.

Глаза Дженн засияли. Она неуверенно приняла бумажную салфетку и вытерла слезы, вздыхая с облегчением. Она заставила себя улыбнуться и сказала:

– Когда я плачу из-за этого, я точно выгляжу страшной.

– С этим не буду спорить.

Вспоминая этот маленький эпизод, ставший очередной ступенькой на пути к их полному доверию, Тревис не мог сдержать улыбку. Он мог верить Дженн. Он любил ее как лучшего друга, но чувствовал ее особенную любовь к себе и не знал, что с ней делать.

На следующий день фотографии разлетелись по всей школе. Тревис не пришел. Он гулял по самым малонаселенным районам Лимерика, молясь, чтобы его не заметили знакомые родителей.

Телефон вибрировал чуть ли не каждую минуту от поступающих сообщений его одноклассников. Одни спрашивали, правда ли это, другие же сыпали унижениями. Тревис не отвечал никому.

Последнее сообщение пришло от мамы, которая, очевидно, узнала обо всем от классного руководителя. Но сын не стал читать его. Вместо этого он выключил телефон.

Он не видел смысла в том, чтобы отрицать правду.

«Никто мне не поверит».

Родители любили его, но верили фактам, а не словам. И если факты говорили против их сына, они принимали меры против собственного желания. Просто так устроены взрослые.

– Никто мне не поверит, – шептал Тревис, сидя на детской площадке.

Вдруг над ним нависла тень.

Глава 20

Тревис вернулся бледным и слабым. Незнакомец из кафе помог ему добраться до входа в дом. Там их встретили друзья.

Иона набросилась на папу с крепкими объятьями, следом подоспели и Андерсен с Амелией. Ларалайн смотрела на них с раскрытым ртом. Мысль о том, что этих детей вырастили мужчины, до сих пор не укладывалась в ее бедной голове.

Она была человеком строгих правил. Одежда, обнажающая руки и ноги, каблуки-шпильки, косметика – все это ей чуждо. В городе во время прогулки она видела женщин в шортах, брюках, джинсах, майках, топах и искренне недоумевала, как им позволили так вырядиться.

«Оденься я в такое – меня бы тут же засмеяли».

– Как ты? – спросил Кален у Тревиса.

– Все хорошо, – солгал тот. Казалось, его вывернет наизнанку. Он изредка поглядывал на отца Ионы, и тот с опаской посматривал на него в ответ.

– Спасибо, что позаботились о нем, – поблагодарил его Санни.

– А. Без проблем, да.

Он поспешил на второй этаж, не оглядываясь. О его присутствии теперь напоминал лишь сладкий запах корицы, не успевший выветриться из одежды.

Андерсен снова нахмурился, обращаясь к Амелии:

– Что это с ним?

Девочка пожала плечами.

Все направились в гостиную и начали расспрашивать Тревиса о произошедшем, но ничего толкового он рассказать не смог.

– Ему нужен отдых, – заключила Иона, вставая с дивана. – Идем, я провожу вас в комнаты.

«Отличная идея», – одобрил Кален. Плечи затекали от тяжелого рюкзака с вещами.

Каждому выделили отдельную комнату на втором этаже. Иона расселила друзей и убежала вниз, встречать второго родителя, заверив, что горничная принесет каждому ужин в комнату.

Дело близилось к ночи. Калену совсем не хотелось спать. Он был взбудоражен предполагаемой предстоящей «встречей» с Альментом. Ему хотелось с кем-нибудь поделиться переживаниями и ожиданиями. Он встал с кровати, отодвинул передвижной столик с пустыми тарелками, выглянул в коридор, чтобы убедиться, что никого нет, и постучался к Ларалайн. Она была единственной, кому он мог что-то рассказать: тревожить Тревиса – дико, а трогать Санни после их разговора – опасно.

Дверь так и не открылась. Кален опустился на колени, заглянул в проем между полом и дверью, но ничего не смог разглядеть из-за выключенного света. Даффи спала блаженным сном.

От переполняющих его мыслей Хоулмз ощущал себя накачанным воздухом шариком, который вот-вот лопнет. Тогда он решился постучаться к Санни. Принц не открывал, а дверь оказалась запертой.

– Санни, это я.

Хоулмз был почти уверен, что друг не спит, а лежит в постели и упорно не обращает внимания на стук из-за неутихающей неприязни к нему. Или плачет и не хочет, чтобы это кто-то увидел.

«А ведь именно он сделал первый шаг к нашему знакомству, но потом я стал его пугать».

Иона все еще находилась внизу с родителями и, вероятно, рассказывала им о будущей вылазке в межвремье.

– Тоже не можешь уснуть?

От испуга Кален подпрыгнул и взвизгнул. Его покой потревожил Тревис.

– А ты почему не спишь?

– Не могу. – Он сжимал в руках подушку, в его глазах разрасталась пугающая пустота. – Только начинаю засыпать – и снова эти видения.

Он кивнул в сторону своей комнаты. Кален пошел за ним.

– Так почему не спишь? – спросил Станли, опускаясь на кровать.

– Все думаю об Альменте. Если честно, мне даже немного страшно. Он знает, что я жду встречи с ним. От этого зависит все. Ариану я больше не доверяю.

– Если не ошибаюсь, ты ему никогда не доверял.

Кален поднял брови и закусил зубами губы.

– Да, ты прав… Слушай, тебя не напрягает отец Ионы?

Тревис мгновенно понял, к чему клонит друг, и лицо его приобрело холодное выражение.

– Напрягает, но что я с этим сделаю? Возможно, я его уже видел там, в своем времени, поэтому такие глюки.

– Ты же сам говорил, что они у тебя столько, сколько ты себя помнишь.

– Знаю, но… возможно, те глюки не связаны с сегодняшним случаем.

Кален решил идти напролом:

– Что ты видел в своих видениях сегодня?

Короткое молчание стало первым ответом. Тревис закрыл глаза и зажмурился, пытаясь вспомнить.

– Лес. Какой-то ангар, я его уже видел когда-то. Пистолет. Телефон. Рядом труп мужчины. И голос… – Он распахнул глаза: – «А давай… умрем вместе?.. Тогда мне уж точно будет все равно, жив ты или нет».

– Ты вспомнил продолжение фразы?

Тревис опустил взгляд. На его лбу появились капельки пота, а в глазах – слезы.

– Это говорил я. – Его голос дрожал. – Но не помню, чтобы такое когда-либо происходило.

Кален чувствовал: ответы на их вопросы – у отца Ионы.

– Нужно спросить у него.

– Нет. А если мы ошибаемся? Что он тогда?..

– А если не ошибаемся? – Хоулмз встал с кровати и направился к двери. – Если ты не можешь спросить, то спрошу я. Так будет лучше, не то снова грохнешься.

Он выбежал из комнаты, спустился вниз, зашел в гостиную, но никого там не нашел. Холл тоже пустовал. Кален ходил взад-вперед, не зная, что делать. Комната родителей Ионы находилась на втором этаже. Если бы они туда направились, он бы наверняка услышал. Он терял надежду и решимость узнать все от отца подруги.

«Даже имени его не знаю. Вернее, не помню».

Не зря лицо молодого человека казалось ему знакомым. Верно, пару раз он видел его по телевизору, а два раза для Хоулмза – это много, учитывая, что он не любил смотреть телевизор.

«Значит, знаменитость. Интересно, а кем работает второй?»

Кален проходил мимо спуска в цокольный этаж с тем самым проклятым бассейном, в котором ему чуть не случилось утонуть. Послышались голоса:

– Не думал, что это произойдет так скоро.

– Похоже, он тебя не узнал.

Кален спрятался за стеной.

– И это хорошо, – вновь говорил первый. – Рейден, я… мне страшно. Если он вдруг вспомнит все, что будет тогда? Он ведь не зря потерял сознание, когда увидел меня. Значит, он мог что-то вспомнить.

– Даже если так, Ангела, что с того?

– Еще девятнадцать лет назад я отпустил вину за…

– Тсс, – услышал Кален над самым ухом.

Он чуть не вскрикнул от неожиданности, но Иона вовремя закрыла ему рот ладонью.

– Подслушиваешь моих родителей, да? – Она медленно убрала руку с его лица.

– А ты?

– Я тоже. Теперь.

– Из-за тебя я пропустил важную часть их разговора.

– Я все равно собиралась поговорить с ними об этом.

– О чем поговорить?

От испуга Иона и Кален издали приглушенный писк. Перед ними стоял второй родитель девушки. Как понял Хоулмз, его звали Рейден. Он был высоким и совсем молодым, с черными, зачесанными набок волосами, серыми, как у Ионы, глазами, в черной рубашке с расстегнутым воротом, подвернутыми рукавами и в черных классических зауженных брюках. На безымянном пальце левой руки красовалось кольцо, на запястье – серебряные часы.

– З-здравствуйте, – произнес Кален неуверенно.

– Здравствуй, – ответил мужчина, поглядывая на вход в цокольный этаж. – Так о чем вы хотели поговорить?

– Н-ни о чем. – Иона улыбнулась. – Мы просто проходили мимо.

Рейден мрачно усмехнулся.

– Мой вам совет, – прошептал он, слегка наклонившись, – не лезьте в это дело. Серьезно. За ним лежит долгая и не самая приятная история. Как для меня, так и для Ангелы…

– Именно поэтому мы собираемся в нее влезть, – перебил его Кален.

Холодный взгляд старшего Красса дрогнул. Он сложил руки на груди. Калену казалось, отец его подруги и так хочет рассказать им правду. Но что-то его удерживает.

– Нам нужно знать, – настаивала Иона. – Возможно, Тревис в опасности.

– Если вы узнаете, то в опасности будут все. Идите спать. Уже поздно.

– Спокойной ночи. – Иона приобняла его и устремилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Ага, спокойной, – бросил Кален.

Рейден недолго смотрел им вслед. Оказавшись на втором этаже, они наконец-то смогли вдохнуть полной грудью.

– Какой он у тебя злой, – прошептал Кален.

– Ты его совсем не знаешь. Он очень хороший, но я вижу своих родителей такими впервые.

«Девятнадцать лет назад… – вспоминал Кален слова Ангелы. – Выходит, он знал Тревиса еще тогда? Но это же невозможно! Тревису всего пятнадцать, и родился он в тот же год, что и я, то есть в 2022-м. С тех пор прошло четырнадцать лет. Сейчас Тревис – мой ровесник. Так как такое возможно?»

Иона вернулась к себе и прошептала другу, перед тем как закрыть дверь:

– Удачи на переговорах с Настоящим. – Она подмигнула и исчезла, щелкнув замком.

«Да, удача. Она никогда меня не любила».

Перед сном Калену хотелось проведать Тревиса и передать ему новую информацию. Он негромко постучал, но, не услышав ответа, открыл дверь.

Свет был выключен, высокие окна открыты нараспашку, занавески плыли на холодном ветру. Луна стояла высоко и освещала помещение серебряным пугающим светом.

– Эй! – Кален закрыл за собой дверь. – Ты спишь?

Он внимательно смотрел на кровать. Щелчок – и комната залилась теплым светом. Кровать пустовала.

Глава 21

Кален переворошил одеяла и подушки, думая, что ему показалось. Взволнованный взгляд упал на открытые окна. Он бросился к ним, выглянул, ожидая увидеть самое худшее.

Внизу никого не было.

Может, Тревис пошел в ванную, пока они с Ионой стояли у входа в цокольный этаж? Но зачем ему это, если в каждой гостевой комнате своя ванная? Друга там тоже не оказалось.

Выходить на улицу через балкон было рискованно, учитывая высоту второго этажа. Кален спустился по водосточной трубе, надеясь, что та не оторвется и ему не придется познавать всю прелесть приземления в колючие кусты. Когда до земли остался всего метр, он спрыгнул, огляделся и обошел весь двор. Никого.

– Тревис! – крикнул Кален. Его голос еще долго разносился по фешенебельному району.

У выхода со двора прошмыгнула высокая человеческая тень.

– Эй! – Кален приближался к ней. – Какого?..

Из кустов выглянул Станли. Его бешеный взгляд охватил насторожившегося друга, и тому почудилось, что перед ним дикая кошка, готовая атаковать, чтобы защитить свою добычу.

– Что ты здесь делаешь?

– Иди в дом. Сейчас же.

– Что с тобой происходит? – Кален подошел к нему вплотную.

– Иди в дом. Прошу тебя, – приказ превратился в мольбу.

– Куда ты собрался?

Тревис осознал: просить и уговаривать бесполезно. С глубоким вздохом он признался:

– Я кое-что вспомнил. Одно место. Оно находится где-то здесь.

– И ты решил пойти пешком? – Кален покачал головой. – Я думал, ты умнее. Нельзя это сделать утром или днем?

– Мне нужно сейчас! – От нетерпения Станли едва мог стоять на месте.

– Пойдем вместе.

– Нет, я должен пойти один. Ты можешь мне помешать.

– Помешать сделать что?

– Прости за то, что я сейчас сделаю.

Тревис сбил Калена с ног, навалился на него всем телом и зажал ему рот рукой. Отпихиваться, изворачиваться и бить кулаками было бесполезно: Тревис оказался куда сильнее, чем можно было предположить. Он достал сложенный лоскуток ткани и приложил его к носу Калена. Две минуты длилось жалкое сопротивление, но веки потяжелели, глаза закрылись, и сон медленно завлек его в свои чертоги.

Космический шум. Звездный купол над головой. Постепенно тьма рассосалась, и появился холодный свет.

– Рада, что ты явился, – голос Самнии отразился от невидимых стен бескрайнего белоснежного пространства.

– Где ты?

– Это не так важно. Важно то, зачем ты здесь.

– Но почему именно здесь?

– Потому что это единственное место, в котором вы с Альментом можете встретиться.

Из пола выросли бронзовые греческие скамейки, появились глупые статуи обнаженных женщин и мужчин; фонтан и колонны, увитые виноградом.

– Все это – настоящее. Если голоден, можешь перекусить, пока не придет Альмент.

Кален не доверял причудливой еде: огромные черные и белые ягоды винограда были подозрительно хороши, но после ужина хотелось чего-то свежего, и он съел одну, затем еще и еще. Так он расправился с целой виноградной кистью.

– Приятного аппетита, – услышал он за спиной.

Из-за старого пальто военного времени Альмент походил на солдата. Высокий рост и крепкое телосложение лишь усиливали это впечатление. У Настоящего были темно-рыжие волосы, выпирающие скулы и широкая челюсть.

Кален чувствовал силу и тяжелую ауру Альмента. Тот снял кожаные перчатки, сорвал одну виноградинку, закинул в рот и вдруг просиял.

– Как всегда, Самния, они сочны. Благодарю за то, что устроила нам встречу.

– Так вы… – Кален выпрямился, – тоже очень-очень хотели со мной встретиться?

– Очень-очень? – Альмент пригладил волосы, смотря на мальчишку снисходительно. – Я бы даже сказал, смертельно хотел с тобой встретиться. Уж прости, что выбрал твое тело, но тронь я второго кандидата, Ариан бы мне этого не простил.

Мужчина махнул в сторону скамейки, и они с Каленом уселись на нее.

– Знаешь, почему Ариан собрал именно такую команду?

– Для галочки? Чтобы отчитаться перед вашей женой?

Альмент закрыл глаза и улыбнулся:

– Нет, пожалуй, лишь одного человека из вас он выбрал случайным образом – Ларалайн. Остальных планировал забрать с самого начала.

– Но почему?

– Ариан хочет вас использовать. Каждому предназначена своя роль. Кроме, пожалуй, Ионы. Если он подвергнет ее опасности, его бывшая жена сдерет с него три шкуры. Остаетесь вы с Тревисом и тем изгнанным принцем – Санни.

– Понимаю, зачем я ему: чтобы держать при себе того, в ком может переродиться сам представитель настоящего, то есть вы. Но зачем ему Санни и Тревис?

– Как ты понял, мой мальчик, с Тревисом творится неладное. Он, пожалуй, самый ценный среди вас, после тебя, конечно же.

– И в чем заключается его ценность?

Альмент сложил руки на груди.

– Королева будущего отдала Ариану шесть камней, каждый из которых означает ваши сильные, доминирующие стороны.

– Но почему шесть? – Кален пересчитал участников команды. – Нас пятеро. Для кого шестой камень?

– Для шестого участника.

– Ариан планирует взять еще одного?

– Он уже среди вас, Кален. С самого начала. Просто вы его еще не заметили, но уже скоро он явит себя. – Взгляд Альмента потяжелел. – И тогда начнется катастрофа. Ариан сам не понимает, во что ввязался.

От услышанного закружилась голова. Кален не мог представить шестого участника-невидимку, который все это время был с ними.

«Все это время был с нами», – пронеслось у него в голове. И вместе с этой мыслью резко, словно удар молота по камню, к нему пришло осознание происходящего. Он понял, кто шестой участник, но не стал озвучивать догадку. Нужно во всем убедиться.

– Я хотел узнать о пятом сердце королевства воли.

– Да, из ваших разговоров я понял, что вы думаете, словно сердце – у Ариана. Но будь у него сердце, стал бы он возиться с королевствами и собирать команду? Он бы сделал себя признанным и закрыл глаза на крах миров. Ариан сейчас в лютой опасности. Он может умереть.

– Но что мы можем сделать?

– Вы должны найти королевство воли и узнать, куда пропало его сердце.

– Разве оно не исчезло вместе с его жителями?

– Нет, оно все еще на своем месте, но находится под сильной иллюзией, настолько мощной, что она смешалась с реальностью и королевство исчезло. Вам нужно найти лазейку и проникнуть в потерянное королевство без Ариана. Вы не должны ему доверять, особенно тот мальчишка, Санни. Скажи ему, чтобы он был предельно осторожен. Как только узнаете о расположении сердца, его необходимо использовать в правильных целях – вернуть мне мощь и предотвратить крах. Тем самым спасешься и ты.

Кален задумался, правильно ли красть сердце и бросать целое королевство. Не стоит ли вернуть королевство воли?

«Но зачем, если их сердце будет использовано и потеряно? Королевство воли погибло. Его не возродить».

– В межвремье мое влияние на тебя будет слабым. Я не смогу тебе помочь. – Альмент наклонился к Калену и прошептал: – Приглядывай за своими друзьями. Они даже не догадываются, что их ждет, – он шептал все тише. Холодные мурашки бегали по телу Калена. – Будь готов к потерям. Не вини в этом себя. Если придется выбирать между жизнью друга и жизнями миллионов, надеюсь, мне не нужно тебе объяснять, как и почему следует поступить.