Текст книги "Темные архивы. Загадочная история книг, обернутых в человеческую кожу"

Библиотека Шейдов, комната, спрятанная в здании библиотеки Принстонского университета, была более похожей на то, как я представляла себе коллекцию доктора Хью, чем на типичное академическое собрание редких книг. Со вкусом подобранные персидские ковры и витражи были когда-то в доме коллекционера книг Уильяма Шейда, прежде чем он пожертвовал все это вместе с книжной коллекцией стоимостью 300 миллионов долларов. Это был самый щедрый подарок за всю историю Принстона. В стеклянных книжных шкафах хранится удивительная коллекция, в том числе оригинальный экземпляр Декларации независимости и рукописи Моцарта, Баха и Бетховена, написанные от руки самими композиторами.

Врач Джон Стоктон Хью переплел последнюю книгу писательницы Луизы Бурсье кожей своей умершей пациентки. Многие считают это пренебрежением к женскому полу.

Нидем согласился встретиться со мной, и мы устроились в двух кожаных креслах. Я спросила его, когда он впервые услышал об антроподермических книгах, и он тут же принялся рассуждать.

«Мне не нравится термин „антроподермический“, потому что я думаю, что он преуменьшает сущность таких предметов, – начал Нидем. – Это книги, переплетенные в человеческую кожу, и все остальное пытается эвфемизировать и, следовательно, отклониться от главного факта». Знакомство ученого с практикой переплетения книг в человеческую кожу было связано с творениями доктора Буланда, врача, переплетшего гарвардский экземпляр «Судеб души» в человеческую кожу, который Нидем описал как посмертное изнасилование.

Было много примеров книг, переплетенных в человеческую кожу, которые никак не затрагивали женщин. И я упомянула о своем дискомфорте, вызванном приписыванием сексуального намерения врачу, который создал артефакт, особенно когда никаких конкретных доказательств – например, писем или дневниковых записей, – чтобы подтвердить подобный мотив, не было.

«Конечно, он выбрал женщину», – возразил Нидем. По его мнению, того факта, что Буланд специально назвал пол людей, из кожи которых были сделаны переплеты, было достаточно, чтобы сделать вывод о мотиве. «Я действительно считаю, что это было надругательством над мертвым женским телом». Наши основные разногласия касались именно этого: намеревался ли Хью очернить весь женский пол своим творением или же этот бесчеловечный акт был побочным продуктом его беспечного пренебрежения к женщине как личности? В конце концов мы сошлись на том, что результаты в итоге были одинаковыми, независимо от его теперь непостижимых намерений.

Нидем получил докторскую степень по средневековой истории в Гарварде и провел много часов в Хоутонской библиотеке, где хранится первая книга в переплете из человеческой кожи, подлинность которой была подтверждена. Он был оскорблен тем, что его альма-матер не заинтересовалась предоставлением ему платформы в своем блоге для обсуждения этической ситуации, создавшейся из-за подобного предмета. Библиотека не стала поддерживать спор, который Нидем хотел разжечь. «Я очень недоволен Хоутонской библиотекой», – сказал он.

Нидем считал, что захоронение или кремация экземпляров в переплетах из человеческой кожи не считается уничтожением библиографических редкостей. Поскольку книги до эры массовых изданий всегда подвергались повторному сшиванию, рассуждал он, в них не было ничего ценного. Я утверждала, что необычность материала книги делает ее важной и такие экземпляры необходимо сохранить как свидетельство этой отвратительной практики. Мы не можем вернуться назад во времени и остановить создание антроподермических переплетов, но поскольку они существуют, то могут преподать нам важные уроки – если мы готовы считаться с их темным прошлым и всем, что оно говорит нам о культуре, в которой они были созданы. Мы все время находим новые способы учитывать этот факт. Мое исследование никогда не могло бы осуществиться, если бы вещественные доказательства были уничтожены до того, как был изобрели метод ПМД. Кто знает, что еще мы можем выяснить об этих книгах, если библиотекари вроде нас продолжат заботиться о них.

Я вспомнила случай, который Николсон Бейкер привел в своей книге «Двойной перегиб: библиотеки и нападки на бумагу» (Double Fold: Libraries and the Assault on Paper). Он был огорчен тем, что газеты в библиотечных фондах регулярно плохо микрофишировали[25]25
  Микрофиша – копия плоских оригиналов документа, изготовленная фотографическим способом в виде микроформы на прозрачной форматной фотопленке с последовательным расположением кадров в несколько рядов.


[Закрыть] или оцифровывали, а оригиналы выбрасывали. Помимо очевидной проблемы, заключавшейся в невозможности повторного сканирования выброшенных оригиналов с помощью улучшенных технологий, когда они были изобретены, Бейкер обнаружил свидетельства некоторых необычных случаев, когда сама бумага была исторически важной. В середине XIX века европейские поставщики тряпичной бумаги не могли угнаться за спросом со стороны постоянно расширяющегося рынка американской газетной индустрии. И по мере роста цен на бумагу такие предприниматели, как геолог доктор Исаак Дек, начали изучать альтернативные виды сырья. Самым любопытным был материал, в который оборачивали египетских мумий и который был украден из древних гробниц. Такую диковинную идею можно было бы отбросить как глупость, которая так и не осуществилась, если бы не заметка в журнале Syracuse Daily Standard от 31 июля 1856 года: «Наша ежедневная газета теперь печатается на бумаге, сделанной из тряпья, привезенного прямо из страны фараонов на берегах Нила». Бейкер обнаружил, что в большинстве мест, где он ожидал найти копии Syracuse Daily Standard, – например, в библиотеке Сиракузского университета или Публичной библиотеке Сиракуз, – выбросили газетную бумагу после того, как в 1972 году газеты записали на микрофиши. Он ездил посмотреть на легендарные издания, напечатанные на ткани, в которую оборачивали мумий, в историческую ассоциацию, которая спасла их от попадания на свалку. Ученый сообщил, что «страницы выпуска Daily Standard, напечатанные на таком материале, шуршат, когда их переворачиваешь». Не смогут ли новые или будущие научные методы – или биокодикологи и историки, интересующиеся материальной культурой, если уж на то пошло, – узнать больше об этой эзотерической практике и культуре, в которой она возникла? Разве не в наши обязанности как библиотекарей, спросила я Нидема, входит сохранение этих предметов любыми способами, для того чтобы другие исследователи смогли их изучить?

«Я согласен, что библиотекари несут ответственность за сохранение предметов старины», – сказал Нидем. Но «библиотеки постоянно нарушают это правило ужасным образом, поэтому трудно настаивать на нем, если вы применяете его только в случае одного переплета в Гарварде, когда уничтожили или выбросили десятки тысяч предметов, также представляющих исторический интерес, – возразил он. – Здесь речь идет не о том, чтобы уничтожить весь объект. Проблема не в самой книге, а в обложке».

Не все библиотекари считают, что книги из человеческой кожи представляют собой ценность.

Как два библиотекаря мы могли бы прийти к согласию трудностей проблем, с которыми сталкиваемся, когда решаем, с нашей ограниченной точки зрения, что библиотеки должны хранить, а что – выбрасывать. Все подобные организации сталкиваются с недостатками денег и места для хранения и с тем, как соотнести эти вполне реальные проблемы с потенциальными потребностями будущих исследователей.

Пол Нидем показался мне эрудированным и интересным человеком. Когда беседа подошла к концу, он заметил, что мой взгляд скользнул к столу, на котором была выставлена книга с очень богатым тиснением в комплекте с медными шишечками, которые используются для поддержки томов, оставленных открытыми в течение длительного времени. Он улыбнулся и сказал: «Хотите взглянуть на моего Гутенберга?»

Во время своих путешествий я видела, может быть, дюжину этих самых ранних печатных Библий, одно из самых почитаемых произведений во всем мире редких книг – но всегда под стеклом. Некоторые из них напечатаны на тряпичной бумаге, иные – на пергаменте. Одни просты, а другие искусно иллюстрированы. Все они по-своему особенные. Я старалась не разрыдаться, поглаживая 500-летнюю кожу на внешней стороне книги, и каждый раз радовалась, когда одно из ее цветных украшений раскрывалось при переворачивании страницы. Этот момент был подарком одного страстно любящего свою работу библиотекаря другому, и я запомню его навсегда.

За несколько месяцев до этого я была в Лондоне, разыскивая книгу Буланда, которую Нидем нашел еще более отвратительной, чем «Судьбы души» в Гарварде. История другого тома привела меня к его прежней владелице, Аннабель Геддес, которая не хотела, чтобы на ее книжной полке или в исследовательском институте стояла антроподермическая книга. Она желала, чтобы реликвия была звездой другого шоу – Лондонской темницы[26]26
  Лондонская темница – туристическая достопримечательность вдоль южного берега Лондона, Англия, которая воссоздает различные кровавые и мрачные исторические события.


[Закрыть]. Геддес уже не было в живых, и она не могла ответить, что ей двигало, поэтому я захотела посетить музей, чтобы понять, что было у нее на уме. Я знала, что идеальным компаньоном будет историк медицины Линдси Фицхаррис.

Библиотеки часто сталкиваются с недостатком денег и мест для хранения книг.

Нас провели в зону для фотографий, где ее голова уютно устроилась в колодках, а мне дали топор. «Почему вы казните меня в колодках?» – спросила она, кривляясь на камеру. Я ожидала такого поведения от своей умной подруги с докторской степенью по истории из Оксфорда.

Фицхаррис и я были там, чтобы немного развлечься, но мы также обнаружили, что применяем наши знания о том, как исторически эксплуатировались женские тела и продолжают использоваться для развлечения и сегодня. Сюжет истории Джека Потрошителя разворачивался во многих комнатах, где актеры предупреждали нас об убийствах, происходящих в Уайтчепеле. Одна ночная бабочка поведала нам обо всех жертвах маньяка по отдельности, в то время как окна с фотографиями их реальных трупов освещались во время каждого рассказа. Мы обе были ошеломлены. «Представь, каково это – быть жестоко убитой, – сказала Фицхаррис, – а потом, спустя десятилетия, фотография твоего мертвого тела забавляет туристов». Тревожило то, что ничто не отделяло театральную постановку от изображений реальных изуродованных трупов убитых женщин. Больше никто из экскурсионной группы, казалось, и глазом не моргнул. Действительно, это оказалось бы просто еще одним примером современного темного туризма, окружающего убийства в Уайтчепеле. Вскоре после моего визита в лондонском районе, который ранее терроризировал убийца, открылось новое заведение. То, что было прорекламировано местным жителям как музей, посвященный истории женщин в Ист-Энде, оказалось залом славы Джека Потрошителя, прославляющим мифы, окружающие человека, который злобно потрошил проституток. Когда это стало известно, местные жители начали негодовать. После нашего опыта я отлично понимала такую реакцию.

Я покинула зловонную темноту интерактивного музея и направилась в чистую, ярко освещенную библиотеку редких книг, чтобы узнать о происхождении интересующего меня артефакта. Аннабель Геддес, противоречивая женщина, вдохновившая меня на это, основала «Лондонскую темницу» в 1974 году, а позже возглавила Лондонскую туристическую компанию. На аукционе Бонэма женщина купила другую книгу доктора Буланда в переплете из человеческой кожи – она до сих пор не была научно проверена, – которая раньше принадлежала акушеру Алистеру Ганну. Геддес приобрела «Заметки о целостности и дефлорации девственниц» (De integritatis & corruptionis virginum notis, 1623), якобы переплетенные в женскую кожу, для того чтобы ее показывали в «Темнице». По крайней мере, в 2011 году было доказано, что один из скелетов Подземелья точно был настоящим, так что я предполагаю, что у Геддес была необычная тяга к подлинным предметам. Однако я не могу представить себе самый настоящий ужас такой книги, борющейся за внимание туристов в этом театрализованном музее. Скромный том в человеческой коже просто не обладает такой зрелищностью, как скелет. Может быть, Геддес тоже это понимала и именно поэтому никогда не выставляла его напоказ, пока том был в ее владении, до тех пор пока не продала «Заметки» медицинской исторической библиотеке музея Wellcome Collection в Лондоне.

В вестибюле меня встретила Эльма Бреннер, специалист Wellcome Collection по средневековой и ранней современной медицине. Она заверила меня, что теперь, когда книга находится у них, к ней относятся с величайшим вниманием. Женщина была удивлена, услышав, что некоторые другие библиотекари выступали за уничтожение таких переплетов.

Музей «Лондонская темница» посвящен истории женщин в Ист-Энде, но на деле он оказывается залом славы Джека Потрошителя, который убивал женщин.

«Это исторические артефакты. Свидетели истории. Дело в том, что в большинстве случаев мы не знаем, чья это кожа, поэтому ничего не можем с этим поделать, кроме как относиться к ним с уважением как к предметам старины. Я испытываю огромное уважение по отношению к этой книге… я чувствую, что есть женщина, которую эксплуатировали, поэтому лучше, чтобы том был здесь, где мы можем поделиться как можно большим количеством информации о нем и он не будет вуайеристически выставлен напоказ». Wellcome Collection ограничивает доступ и разрешает его только тем, кто имеет законные исследовательские цели. Они охраняют книгу от болезненного любопытства тех искателей острых ощущений, которые жаждут прикоснуться к истинному ужасу в облике невзрачной старой книги.

В 2002 году команда Wellcome Collection провела проверку двух предполагаемых антроподермических книг в своем собрании с помощью Национального фонда объектов исторического интереса либо природной красоты – благотворительной организации, которая защищает «особые места» и культурные объекты Великобритании и которая провела анализ фолликулов на коже, доказав тем самым, что том Буланда, когда-то принадлежавший Геддес, был переплетен в настоящую человеческую кожу. Я надеюсь, что в один прекрасный день музей позволит моей команде подтвердить свои результаты с помощью ПМД.

В то время как книга Буланда вызывает озабоченность по поводу эксплуатации женщин, другой предмет в Wellcome Collection поднимает расовые вопросы. Это маленький блокнот, якобы переплетенный в кожу чернокожего Гриспаса Аттокса, который был первым человеком, погибшим в Войне за независимость США. Национальный Фонд посчитал книгу фальшивкой.

По моему опыту, большинство книг, по которым можно определить расу человека, действительно оказываются подделками, хотя я не всегда понимала, почему это так. Попытка найти ответ отправила меня на путь, который показал, до какой степени медицинская профессия дегуманизировала цветных людей на протяжении всей американской истории. Это также заставило меня сильнее сомневаться в информации, которая приводится в письменных источниках.

6. Длинная тень ночных докторов

Основываясь на письменных исторических записях, бо́льшая часть того, что мы знаем о Гриспасе Аттоксе, относится к его жестокому убийству британскими солдатами. Именно он был убит первым во время стычки 1770 года, которая стала известна как Бостонская бойня, инцидент, часто упоминаемый как начало Войны за независимость США. Большинство источников сходятся во мнении, что Аттокс родился в рабстве во Фреймингеме, штат Массачусетс, в семье африканца, Принса Янгера, и коренной американки, Нэнси Аттокс. Он сбежал в 27 лет и работал китобоем под именем Майкл Джонсон. У нас есть разные сообщения о его участии в столкновении с британскими солдатами. Однако мы до сих пор не знаем, был ли это запланированный протест, который он возглавил, или запутанная уличная драка, или что-то среднее. Даже в базовом очерке его жизни есть противоречивые исторические свидетельства, которые ставят под сомнение каждый факт, который я здесь перечислила.

Гриспас Аттокс и еще четверо мужчин, погибших во время резни, – вместе с мальчиком, умершим несколькими неделями ранее также в стычке с британскими войсками, – делят могилу на Бостонском кладбище Гранари Бераинг Граунд, где также похоронены родители Бенджамина Франклина и многочисленные лица, подписавшие Декларацию независимости. Я думала о маленьком следе, который оставила колониальная жизнь, пока шла по парку «Бостон Коммон» от надгробия Аттокса к памятнику 1888 года в честь пятерых убитых во время резни. Семиметровая статуя женщины, олицетворяющей дух революции, с разорванными цепями, символизирующими освобождение, возвышалась над головой. Торжество этого образа рассеялось для меня, когда я опустила взгляд на бронзовую табличку на уровне глаз, где было изображено безжизненное тело Аттокса. Даже в его увековечивании телесная форма Аттокса и смысл его смерти – не жизни – выставлены напоказ.

Мы знаем гораздо больше о Генри Уэллкоме, фармацевтическом магнате XIX века, который купил записную книжку с надписью «Обложка этой книги сделана из дубленой кожи негра, казнь которого вызвала Войну за независимость». Мы знаем, что, основав свою американскую фармацевтическую компанию в 1880 году, мужчина заработал огромное состояние на продаже «спрессованных лекарств». Они были более безопасными и позволяли принимать медикаменты в стандартных дозах в отличие от препаратов, созданных с помощью ступки и пестика. Он даже придумал слово «таблетка», чтобы описать их. Уэллком использовал свое состояние, чтобы собрать самую большую частную музейную коллекцию в мире, наняв небольшую армию агентов, чтобы приобрести как можно больше предметов из разных эпох и регионов. Несмотря на баснословные траты, он внимательно следил за всеми сделками с артефактами и был бдителен в отношении подделок (хотя был рад заказать копию, если оригинал не продавался, чтобы заполнить брешь в коллекции). Несмотря на внимание к происхождению каждого приобретенного им произведения, записная книжка из кожи Гриспаса Аттокса, по-видимому, не считалась потенциальной подделкой.

Научные исследования кожи не были доступны в 1929 году, когда Уэллком купил этот предмет за три фунта – на сегодняшний день примерно 170 долларов. Это кажется мне небольшой суммой для книги XVIII века – переплетенной в кожу исторически важной фигуры, – хотя предполагаю, что необычность такого предмета затруднила бы сравнение цен. Если бы у агентов были подозрения относительно подлинности, они бы прибегли к тому же визуальному осмотру фолликулов, который всегда использовали антиквары-книготорговцы, подобному тому, который Национальный Фонд провел в 2002 году. Тем не менее эта организация определила, что книга была фальшивкой. Как Кристофер Калнан, советник по сохранению органического материала, писал в письме в Фонд Уэллкома по поводу запиской книжки из кожи Аттокса, «структура волосяного фолликула состояла из набора из трех-четырех первичных отверстий, окруженных более мелкими вторичными. Зернистый рисунок не был плоским, но имел ярко выраженную приподнятую фактуру между волосяными фолликулами. Переплет не из человеческой кожи. Кожа имеет характеристики верблюжьей, лошадиной или козлиной. Толстый слой воска (?), которым заполняли прорехи, затрудняет идентификацию»[27]27
  Вопросительный знак в скобках из оригинального письма Калнана. – Прим. авт.


[Закрыть].

Моя команда не проверяла предполагаемые антроподермические книги Уэллкома с помощью пептидной массовой дактилоскопии, но когда я держала в руке записную книжку с черной, как смоль, зернистой обложкой и металлическими украшениями с вырезами в форме сердца и луны, то была готова согласиться с оценкой Калнана. Кожаная обложка блокнота очень напоминала мне французский молитвенник из Калифорнийского университета в Беркли, который, как оказалось, был из конской кожи, но моя интуиция ошибалась в прошлом. На самом деле есть только один способ выяснить это – проверить.

Фармацевтический магнат Генри Уэллком в XIX веке купил за три фунта записную книжку с надписью «Обложка этой книги сделана из дубленой кожи негра, казнь которого вызвала Войну за независимость».

Возможно, первоначальная скептическая оценка объясняется тем, что этот предмет просто раздражает меня. Я нахожу нелепой идею, что кто-то будет хранить кожу Гриспаса Аттокса – из американского колониального периода, во время которого не было никаких других подтверждений существования книг в человеческой коже, – и сделает из нее эту шестистраничную тетрадь. Трудно понять, почему кто-то приписал эту характеристику записной книжке, почему такой проницательный коллекционер, как Генри Уэллком, купил ее и – если это действительно подделка, как подозреваем мы с Калнаном, – зачем кому-то подделывать такую вещь.

Мысль о том, что кто-то попытается ввести коллекционеров и музеи в заблуждение относительно истинной природы предмета, наполняет меня ощущением страха, восхищения и отвращения одновременно. Фальшивомонетчиками часто движет желание отомстить за то, что они потерпели неудачу в мире искусства. Они хотят быть пойманными, доказать, что талантливы и сообразительны, а деньги – это лишь второстепенный стимул. Эта мотивация особенно применима к подделке: полноценное создание нового произведения искусства, которое якобы было сделано кем-то другим. Мошенники, торгующие книгами из человеческой кожи, могут обмануть коллекционеров с помощью ряда более простых трюков, включая добавление поддельной записки на форзаце книги, подтверждающей, что она переплетена в человеческую кожу, или придумывание «ловушки происхождения», в которой история владения артефактом со временем меняется, чтобы добавить антроподермический «поворот».

На мой взгляд, самый презренный вид ловушки происхождения включает в себя то, что кто-то оставляет ложную информацию о происхождении книги в историческом архиве, чтобы исследователи однажды нашли ее. Учитывая, как часто я натыкалась на фрагменты истории антроподермических книг в архивах, о которых никто раньше не писал, мысль о том, что моя находка могла быть помещена туда кем-то, кто хотел исказить исторические сведения только для того, чтобы подтвердить их фальшивую версию, ужасает меня. Независимо от того, как ложное утверждение привязывается к книге, мотивация, по-моему, чисто финансовая. Антроподермические реликвии продаются во много раз дороже книг в обычном кожаном переплете. Самый загадочный элемент, с которым я столкнулась, – это частота, с которой мошенники врут о расе людей, из чьей кожи делают переплет.

Я отправилась в Университет Нотр-Дам, чтобы посмотреть еще одну книгу, на этот раз с сомнительной запиской, утверждающей, что том переплетен в кожу мавританского вождя. Когда я вошла в ворота Нотр-Дам, первое, что я увидела, было кладбище, что заставило исследователя позитивного отношения к смерти почувствовать себя желанным гостем. Может быть, это было воспоминание о занятиях по катехизису, но, как истый католик, я немного нервничала, приходя туда и расспрашивая о книге, якобы сделанной из человеческой кожи. Я боялась, что сотрудники библиотеки Хесбурга не одобрят этого. Мне действительно не стоило волноваться. Возможно, они находили утешение в мощах святых, но их библиотекарей, казалось, не беспокоила идея, что у них может быть антроподермическая книга. Один удивился, что происхождение тома вообще считается спорным.

Мошенники обманывают коллекционеров книг из человеческой кожи поддельными записями на форзацах об их подлинности или придумывают истории о происхождении этих книг.

Я не собиралась приходить в День Колумба[28]28
  День Колумба – праздник в честь годовщины прибытия Колумба в Америку, которое произошло 12 октября 1492 года по юлианскому календарю.


[Закрыть], чтобы посмотреть книгу, якобы имеющую отношение к Христофору Колумбу, но мне показалось, что все получилось именно так. Я встретилась с сотрудниками отдела специальных коллекций и охраны предметов старины библиотеки Хесбурга, чтобы поговорить о «Работах Джованни Пико Мирандола» (Opera Joannis Pici Mirandule). Опубликованная в 1504 году книга включала посмертное собрание сочинений итальянского философа Джованни Пико делла Мирандолы, чья «Речь о достоинстве человека» послужит манифестом гуманистических идеалов Ренессанса после его смерти в 1494 году. История книги была просто великолепной.

Хранитель специальных коллекций Джордж Рагг сказал мне, что она принадлежала человеку по имени Себастьян Кэрролл Браганса де ла Коралла. «Итак, этот парень в какой-то момент жил в районе четырех городов[29]29
  Четыре города – городская агломерация в США на границе штатов Айова и Иллинойс на обоих берегах реки Миссисипи.


[Закрыть], – начал он, – и давал интервью прессе, описывая происхождение этой книги, а именно что там был какой-то испанский кардинал Хименес. Он убил мавра, который был особенно враждебен [по отношению к испанскому королю и королеве] Фердинанду и Изабелле, и книга была переплетена в его кожу, вот и вся история. Затем книга перешла в руки Колумба, а затем, после его смерти, нашла свой путь в Новый Свет».

«Это прям сказка», – сказала хранительница Лиз Дьюб.

«Да, для меня это звучит как выдумка», – ответила я. Мне очень понравилась эта головокружительная история и энтузиазм, с которым ее рассказывали библиотекари. Я просто не верила, что это может быть правдой. Известная историческая личность и расовая претензия? Это начало звучать знакомо.

Книжные черви – это сотни различных жуков, мотыльков и других насекомых, которые любят жевать страницы и клей антикварных книг.

Мы проговорили почти час, прежде чем я поняла, что еще даже не видела книгу, поэтому попросила Лиз и Джорджа положить ее на подставку для меня. Пятьсот лет сильно сказались на ней. Почти по всему переплету шла огромная трещина. Книжные черви (это действительно общее название для сотен различных жуков, мотыльков и других насекомых, которые любят жевать страницы и клей антикварных книг) со временем прогрызли дырки размером с карандаш в бумаге, коже и деревянных частях. Я представила себе, что линии от инструментов и розетки – сделанные путем обработки влажной кожи нагретым инструментом для образования пустых углублений, вместо того чтобы заполнить их золотом, – когда-то были великолепны, но теперь украшения были едва заметны на фоне пожелтевшей и коричневой кожи. «Какой-то грызун действительно нашел его вкусным в какой-то момент времени», – сказала Дьюб, указывая на следы укусов по краям.

К моему ужасу, прямо в центре обложки была приклеена квадратная газетная статья начала XX века под названием «Средневековая книга». Дорогой читатель, потом стало еще хуже. Я открыла обложку и обнаружила еще несколько газетных статей, вклеенных в книгу, с подчеркнутыми словами «мрачная литература из человеческой кожи», написанными наверху. Я чуть не взорвалась от ярости. А затем заметила, что в одной из статей была подчеркнута фраза о цене книги из человеческой кожи, купленной на аукционе. На мой взгляд, этот знак был неопровержимым доказательством мотивации мошенника, который хотел придать антроподермический статус уже исторически интересному и ценному артефакту.

Перевернув еще одну страницу, я заметила, что из-под осыпающегося переплета торчит обрывок пергамента со средневековыми нотами, с характерными красными линиями и толстым черным текстом. Переплетчики в эпоху раннего книгопечатания часто повторно использовали части других книг. И современные историки обнаруживают это только тогда, когда книга начинает разваливаться. Рядом с обрывком лежала написанная от руки записка: «Этот старый том является частью библиотечного собрания книг, которые когда-то принадлежали церкви и были приобретены с помощью грабительских прав, которые дает война. Теперь они возвращены в церковь с единственной просьбой, чтобы даритель и его покойная мать были помянуты в заупокойных и общих молитвах. Дорогой читатель, в своем милосердии помни меня. С. К. Браганса де ла Коралла». Я сразу же почувствовала, что этот человек был преступником, искажающим историю библиографических редкостей, выдумывающим небылицы о книгах из человеческой кожи.

«Не пугайтесь имени, – писал отец Поль Фойк в 1916 году, когда попросил своего друга расспросить Коралла о покупке книги для собора Парижской Богоматери. – Бойтесь самого мужчину: вы должны встретиться с ним». Месяцами раньше 74-летний «искатель приключений» Себастьян Браганса де ла Коралла должен был жениться на дочери литовского дворника в Чикаго. Вскоре после этого семья девушки переехала к нему, а родители покончили с собой. До этой ужасной сцены местные журналисты уже называли Кораллу сумасшедшим, который любил публично предсказывать, что свирепые землетрясения и извержения вулканов произойдут в таких маловероятных местах, как Чикаго. Когда одна катастрофа не произошла, пресса издевалась: «Люди занимались своими делами в этом городе так, словно мистера Кораллы и не существовало».

В эпоху раннего книгопечатания переплетчики использовали повторно части других книг. Сейчас историки обнаруживают это только тогда, когда книга начинает разваливаться.

Рассказы Кораллы о «Работах Джованни Пико Мирандола», приукрашенные связью с Христофором Колумбом и переплетом из кожи мавританского вождя, были попыткой придать книге денежную ценность. Мнимые улики, небрежно вклеенные в саму книгу, проясняли мотивы того, кто подделывал предметы из человеческой кожи. Иногда ложь срабатывает, потому что она весьма специфична и есть характеристики объекта (в данном случае очевидный возраст книги), которые могут заставить поверить во все элементы истории, которые приходят с этим предметом. Поскольку происхождение библиографических редкостей часто бывает неясным или вовсе не известным по сравнению с ценными произведениями изобразительного искусства, существует гораздо больше возможностей для того, чтобы ложь окутала эти книги.

Происхождение книги порой бывает неясным, и этим пользуются мошенники.

«Вполне возможно, что и в этих запутанных историях есть доля правды», – сказал Джордж Рагг, но он тоже не поверил утверждению о человеческой коже. «Никто из нас не склонен думать, что это так, потому что это не соответствует никаким традициям создания книг, переплетенных в человеческую кожу, и история просто невероятно витиевата».

Лиз Дьюб заинтересовалась происхождением книги из кожи около 15 лет назад, но обнаружила, что узоры фолликулов трудно различить. Когда я приехала, сотрудники библиотеки Хесбурга не знали, действительно ли книга была сделана из человеческой кожи, но вскоре после этого моя команда проверила том и обнаружила, что его обложка изготовлена из свиной кожи. Когда одна часть мифа разрушилась (и дальнейшие исследования библиотекарей Хесбурга развеяли остальные), я все еще не понимала, почему мошенники вроде Кораллы так часто обозначали расу человека, чья кожа, как утверждалось, была источником переплета. Была ли идея переплета из человеческой кожи настолько связана с меньшинствами, что это просто имело больше смысла, чем общая правда о медицинском происхождении этих книг? Неужели обманщики думали, что покупатель, который приобретет артефакт из человеческой кожи, посчитает кожу человека другой расы более привлекательной? Насколько мне известно, ни одна антроподермическая книга никогда не упоминалась как «книга в переплете из белой кожи» – возможно, потому, что здесь, как и в других местах, такой цвет был сам собой разумеющимся.