Текст книги "Чэнь Шаоюй – Ван Мин. Биография. Воспоминания"

В Высшем коммерческом училище существовало еще Землячество аньхуэйских студентов, со своим журналом «Вань гуан» («Свет Аньхуэя»), тоже выходившим раз в месяц. «Бюллетень Научного общества ханань-анъхуэйской молодежи» и «Вань гуан» выходили более 10 номеров – вплоть до отъезда Шаоюя из Уханя в СССР в декабре 1925 г. Оба издания редактировались Шаоюем.

1925 год был первым годом Великой революции 1925–1927 гг., проходившей под руководством Компартии Китая. В Ухане очень активно выступали рабочие, учащиеся и разные слои трудящихся. Так, к годовщине со дня смерти Сунь Ятсена партийные и комсомольские организации созвали митинг его памяти у подножия знаменитой Хуанхэлоу («Башня желтого аиста») с участием представителей общественности Уханя; издавали и распространяли листовки против реакционных высказываний Ху Шичжи и Чжан Тайяня. Частный Университет Чжунхуа был цитаделью националистов, его ректор Чэнь Ши обучался в Японии. В этом университете было довольно много студентов; когда они собирались на своих митингах, Шаоюй вместе с коммунистами и комсомольцами приходили к ним, разбрасывали листовки, провозглашали лозунги против национализма.

После трагических событий «30 мая» в Шанхае молодежь Уханя под руководством и влиянием партии и комсомола поднялась на поддержку антиимпериалистического и антимилитаристского движения рабочих и учащихся Шанхая, произошло Движение 2 июня в Ухане. Секретарем Хубэйского окружного комитета КПК был Цай Ичэн, который знал Шаоюя как революционно настроенного студента, комсомольца и одного из главных руководителей Движения 2 июня. В июне 1925 г. Цай Ичэн и Сюй Хун рекомендовали Шаоюя в члены Коммунистической партии Китая (Сюй Хун ранее учился в Высшем коммерческом училище, по окончании которого служил директором торгового училища в г. Цзюцзян, а теперь вернулся в ВКУ вести партийную работу).

Движение 2 июня протекало в общих чертах следующим образом.

По инициативе партийных и комсомольских организаций учащиеся различных учебных заведений Учана избрали своих представителей (по два человека от каждого учебного заведения) для участия в работе «Комитета в поддержку Движения 30 мая в Шанхае». Комитет решил поднимать рабочих, учащихся и торговцев на забастовку – в знак солидарности с патриотическим движением шанхайских рабочих и учащихся. Вечером 1 июня в ВКУ было созвано собрание представителей студентов и школьников Учана. На собрании был официально создан «Комитет общественности Учана в поддержку Движения 30 мая в Шанхае». Цай Ичэн был избран генеральным функционером, а Шаоюй – функционером по пропаганде. Комитет принял решение об организации забастовок рабочих, учащихся, торговцев и уличных демонстраций в поддержку рабочих и учащихся Шанхая.

Когда в ВКУ избирали своих представителей, реакционные профессора (Ли Ханьцзюнь, Ху Чжунхэ и др.) выступили против забастовок. Шаоюй поднимался на трибуну и выступал с критикой их взглядов. Чжань Юйшэн, вскочив на трибуну, провозглашал лозунги: «Долой реакционеров!», «Долой предателей Родины!». В результате студенты с шумом прогнали профессоров-реакционеров. Шаоюй и Сюй Хун были избраны представителями от ВКУ.

Учащиеся всех высших и средних учебных заведений Учана тоже собирались в ВКУ потому, что в ВКУ была хорошая массовая база, которую составляли главным образом члены Научного общества хэнань-аньхуэйской молодежи. От пединститута требовалось тоже всего два человека, но они нарочно прислали восьмерых, причем все были националистами, которые тоже выступали против забастовок. Шаоюй вновь поднялся на трибуну, критиковал их позицию. Но они упорно стояли на своем взгляде и, в результате, тоже были изгнаны студентами.

Никто не предполагал, что эти националисты побегут к генерал-губернатору Сяо Яонаню с доносом.

В три часа ночи Сяо направил войска, которые заняли все магазины. Перед каждым магазином были выставлены по два солдата с заряженными винтовками для предотвращения забастовки торговцев.

Комитет решил выслать студенческие пропагандистские отряды для агитации среди торговцев и солдат. Предполагалось, что три дня – 2, 3 и 4 июня – будут вести пропаганду в Учане, а три дня – 5, б и 7 июня – в Ханькоу. Но многие студенты побоялись идти. Утром 2 июня члены Научного общества хэнань-аньхуэйской молодежи во главе с Шаоюем и Юйшэном с развернутыми знаменами первыми отправились в путь. Когда они выступали на городских улицах, солдаты приветствовали их аплодисментами. Продавцы из магазинов и некоторые лавочники угощали их чаем. Постепенно стали подходить и пропагандистские отряды других учебных заведений.

Пропаганда шла три дня подряд, охватив многие оживленные улицы и площади, на которых населению Учана были сообщены сведения об антиимпериалистической патриотической деятельности шанхайских рабочих, учащихся и широкой общественности. Однако из-за вмешательства вооруженной полиции забастовку торговцев не удалось организовать.

4 июня Цай Ичэн как представитель Хубэйского провинциального управления Гоминьдана созвал совещание представителей различных учебных заведений, на котором было принято решение вести пропаганду в Ханькоу.

5 июня члены Научного общества хэнань-аньхуэйской молодежи вновь вышли авангардом и с развернутыми знаменами направились в Ханькоу. У городских ворот Ханьян на их пути оказалась рота солдат, поставленных там на страже. Увидев студенческий пропагандистский отряд, солдаты немедленно закрыли ворота. Вышел командир взвода и заявил:

– Начальство приказало – во избежание дипломатических инцидентов не пропускать студентов на тот берег заниматься пропагандой.

Подошли пропагандистские отряды и других учебных заведений, в каждом из них было несколько десятков человек. Всего около 400 пропагандистов собралось у ворот Ханьян. Но над воротами и перед ними стояло по взводу солдат, направивших на них винтовки с примкнутыми штыками.

Построив отряды студентов, Шаоюй пошел к командиру взвода на переговоры об открытии ворот. Тем временем около них собиралось все больше прохожих и рикш. Шаоюй начал выступать перед солдатами и собравшейся массой людей, рассказывал им о трагических событиях «30 мая» в Шанхае, взывая к их патриотическим чувствам. Все улицы в окрестностях ворот Ханьян, большие и малые, были запружены людьми. Многие домохозяйки слушали Шаоюя с детьми на руках; они принесли ему табуретку, чтобы он говорил, стоя на ней. Среди слушателей то и дело раздавались аплодисменты. Члены пропагандистских отрядов, пользуясь случаем, тоже занялись пропагандой среди разных групп собравшихся, которые одобрительно относились к патриотической деятельности студентов, поддерживая их выступления аплодисментами и возгласами.

Заколебались и многие солдаты. Они опустили к земле дула винтовок, направленные было на студентов. Члены пропагандистских отрядов вместе с собравшимися горожанами требовали открыть ворота, они рыдали и плакали. Из рядов солдат вышел командир роты и, отвесив выступавшему с табуретки Шаоюю поклон, спросил:

– Как ваша фамилия?

– Моя фамилия Чэнь. А ваша?

– Моя фамилия Ху. Я, ваш младший брат, во времена «4 мая» тоже был патриотом. Но теперь как человек военный не могу не подчиняться приказу начальства.

Шаоюй заявил ему:

– Воины обязаны защищать отечество и соотечественников, должны быть патриотами и защитниками народа. Ваше начальство тоже должно любить свою Родину…

В этот момент пропагандисты и зрители, подняв кулаки, скандировали:

– Солдаты-патриоты, откройте ворота!

Это было неподдельное единодушие многотысячной толпы, голос которой сотрясал всю окрестность. Комроты Ху предложил:

– Господин Чэнь, давайте условимся вот о чем: если вы распорядитесь, чтобы все пропагандисты свернули свои знамена и развернули бы их только после пересечения середины реки, то я открою ворота и пропущу вас на переправу.

Дело было в том, что по ту сторону от середины реки была уже «не его» территория. Шаоюй ответил:

– Мы можем согласиться с вашим требованием.

После краткого разъяснения пропагандистам Шаоюй скомандовал:

– Свернуть знамена!

В считанные мгновения были свернуты десятки знамен пропагандистских отрядов. Ху со своей стороны тоже отдал приказ:

– Открыть ворота!

Тот же командир взвода вытащил из кармана большой, больше 30 сантиметров длиной, ключ и отпер ворота. Собравшиеся за два часа у ворот Ханьян более 20 тысяч человек выражали свою радость, и все предлагали одно:

«Пусть первыми переправятся пропагандисты».

Но на пристани люди с парохода сказали:

– Генерал-губернатор приказал не перевозить пропагандистские отряды студентов через реку.

Студентам пришлось сесть в лодки. Но, еще не достигнув середины реки, взбудораженные члены пропагандистских отрядов развернули знамена и продвигались вперед с песней. Увидев это, войска дали три залпа из винтовок, но все выстрелы – в воздух. Неопытные студенты вначале растерялись, но после объяснения Шаоюя успокоились, продолжая движение с песней.

Три дня подряд, с 5 по 7 июня, вели пропаганду также в Ханькоу, где рабочие, служащие магазинов и патриотически настроенные жители так же, как и в Учане, горячо приветствовали студентов. Однако, с 6 числа в Учане и Ханькоу были мобилизованы многочисленные реакционные жандармы и полицейские, и обстановка еще более ухудшилась. Пропагандисты решили рассредоточиться и отправиться в рабочие кварталы. Вместе с Шаоюем к рабочим пошли Чжань Юйшэн, У Шаои (Ян Сун), Пань Вэнью, Чэнь Динъи и другие, всего восемь человек. Они могли лишь нелегально общаться с рабочими ткацкой фабрики и железнодорожниками. Рабочие рассказывали, что со времени грандиозной забастовки «7 февраля» 1923 г., резко усилился полицейский надзор, и теперь возможны лишь мелкомасштабные действия.

7 июня руководители пропагандистских отрядов собрались на совещание в храме Бога огня в Ханькоу, на котором было решено на следующий день отправиться на набережную Янцзы для агитации рабочих на забастовку. Но 8 июня, прибыв на набережную, они услышали от расквартированных там солдат:

– Сегодня расстреляли еще восьмерых рабочих. Есть приказ начальства – вас туда не пускать.

Генерал-губернатор Сяо Яонань распорядился досрочно распустить студентов и школьников на летние каникулы, немедленно прекратить подачу питания во всех вузах и школах и запретить учащимся проживание в общежитиях учебных заведений.

V. Первый раз в Советском Союзе

Вернувшись после летних каникул 1925 г. в ВКУ, Шаоюй узнал, что московский Университет имени Сунь Ятсена объявил прием абитуриентов, причем принимают как членов Гоминьдана, так и членов КПК. Первая группа коммунистов и комсомольцев должна выехать на учебу в Советский Союз в октябре. Но говорили также, что квота абитуриентов от Хубэйского провинциального комитета КПК уже заполнена. Как раз Сюй Хун снова приехал в Ухань из провинции Цзянси. Он обещал по возвращении в Цзянси зачислить Шаоюя в квоту от Цзянси.

22 октября получена телеграмма от Сюй Хуна. В ней сообщалось, что обо всем уже договорились, и Шаоюю предлагалось немедленно отправиться в Цзюцзян, чтобы затем вместе с Сюй Хуном выехать в Наньчан для оформления документов. 26 октября Шаоюй выехал из Уханя в Цзюцзян. Но по прибытии на место узнал, что Сюй Хун только что отправился на вокзал. Когда Шаоюй спешно добрался до вокзала, поезд уже тронулся. Увидев Шаоюя из окна вагона, Сюй Хун крикнул ему; Шаоюй стремительно побежал к вагону, прыгнул на ходу, а Сюй Хун подтянул его сверху, и он наконец оказался в вагоне. С удивлением смотрели на них пассажиры. Один из них сказал:

– Еще чуть-чуть, и отстал бы от поезда!

Директор наньчанской средней школы товарищ Чэнь (его имя уже трудно вспомнить) был руководителем окружного комитета партии. Он вручил Шаоюю и двум его спутникам, которые тоже направлялись в Советский Союз, два рекомендательных письма. Одно письмо было адресовано Чжу Цзицину (ответственный за набор абитуриентов от Гоминьдана), который, возможно, был председателем комиссии по набору будущих студентов. Товарищ Чэнь сказал им, что в случае возникновения трудностей они могут обратиться за помощью к товарищу Юнь Дайину (он, по-видимому, был ответственным за набор абитуриентов от КПК). Другое письмо было адресовано товарищам Вэнь Цзюаньсюэ и Фу Цинхуа, уже находившимся в Шанхае. Вэнь был руководителем среди абитуриентов-коммунистов (позже он проучился недолго в Университете им. Сунь Ятсена и вернулся на работу в провинцию Цзянси, где погиб), а Фу – руководителем среди абитуриентов-комсомольцев (какова его судьба после «культурной революции» – не известно).

Приемная комиссия в Шанхае располагалась по адресу: Хуаньлун лу, дом 24. Этот дом был пожертвован Сунь Ятсену китайцами-иммигрантами, проживавшими за рубежом Китая (хуацяо). По этому же адресу в дальнейшем проживала Сун Цинлин (вдова Сунь Ятсена).

Когда Шаоюй впервые пришел к Чжу Цзицину, тот сразу же заявил, что квота уже заполнена. С ним говорил Юнь Дайин, но он не давал согласия. При второй встрече Чжу по-прежнему отказывал. Споря с ним, Юнь Дайин заявил:

– Не дадите согласия – я сам пойду и договорюсь с советским капитаном.

Чжу был вынужден дать согласие.

Чжу Цзицин был одет в европейский костюм, в кожаных ботинках; на Юнь Дайине – синий хлопчатобумажный халат и такие же туфли на ногах. И внешность, и манеры у обоих были совершенно разными. Так что с первого же взгляда было ясно, кто из них гоминьдановец, а кто – коммунист. Хотя Шаоюй тогда увидел Юнь Дайина впервые.

Две недели прошли в Шанхае в ожидании. Наконец прибыл советский пароход.

25 декабря 1925 г. Шаоюй в первый раз прибыл на родину победившего социализма – Советский Союз. Тем же рейсом прибыли также Шэн Цзэминь, Чжан Вэньтянь, Ван Цзясян, Хуан Ли, Чжан Циньцю, Чжао Фэнпэй и другие товарищи. Вместе с ними прибыли, по делам Коминтерна и Профинтерна, некоторые ответственные товарищи, например, Цай Хэсэн, Сян Цзинъюй, Ли Лисань и другие.

Шаоюй вместе с Шэн Цзэминем, Чжан Вэньтянем и другими были первой группой студентов, прибывших в Московский университет им. Сунь Ятсена. Сразу же у них начались занятия. Но официально Университет начал свою работу 14 марта 1926 г., в день второй годовщины со дня смерти Сунь Ятсена.

Вскоре Шаоюй был избран членом бюро комсомольской ячейки, ответственным за пропаганду (Шаоюю было 21 год, и он состоял одновременно в комсомоле, из которого вышел только во второй половине 1927 г.). В течение полгода (1926 г.) он помогал Университету в издании учебных пособий на китайском языке стеклографическим способом, поскольку этим производством тогда занималась только одна женщина по фамилии Марченко, которая не успевала отпечатывать всю продукцию. В декабре 1925 г. Шаоюй начал изучать русский язык. Спустя 4–5 месяцев он, продолжая учебу, уже работал переводчиком.

В начале 1926 г. Шаоюй возглавил борьбу против правых гоминьдановцев и против «московской ячейки» КПК. Главными представителями правых гоминьдановцев в Университете им. Сунь Ятсена были Кан Цзэ – впоследствии один из главарей гоминьдановских спецслужб (возглавлял «Общество возрождения», которое называлось «Молодежный союз трех народных принципов»; был арестован после освобождения страны, но Мао Цзэдун сохранил ему жизнь и, возможно, выпустил на свободу), Ли Бинчжун и Хэ Чжунхань (позже тоже были членами «Общества возрождения»). Эти трое ранее уже были членами «Общества изучения суньятсенизма» – антикоммунистической организации в Военной школе Вампу. Кроме них, были братья Гу Чжэнган и Гу Чжэндин, посланные Ван Цзинвэем на учебу в Германию, откуда и приехали в Москву, а в Университете их притянули к чанкайшистам. Эти пятеро и были главными правыми гоминьдановцами в Университете. Вначале они требовали, чтобы перед началом любого собрания обязательно зачитывали «Завещание Президента» (Сунь Ятсена); пытались запретить критику «трех народных принципов» и каких-либо ошибок Гоминьдана. Позже они стали тайно заниматься антисоветской и антикоммунистической деятельностью, вербовали новых членов «Общества изучения суньятсенизма». Поэтому везде и всюду приходилось бороться против них. Так продолжалось до тех пор, пока Чан Кайши и Ван Цзинвэй один за другим не предали революцию, а гоминьдановцы не уехали в Китай.

Главным руководителем «московской ячейки» КПК тогда был Жэнь Цзосюань, позже ставший известным троцкистом под именем Е Цин. Чэнь Дусю (генсек ЦК КПК) перевел его из Франции в Москву, чтобы он возглавил «8 боссов»[29]29
  «Восемь боссов» – Чжоу Давэнь, Юй Сюсун, Дун Исян, Лю Миньсянь, Хуэй Юйтан, Цзэн Цзыюй, Ли Пэйцзэ и Чжан Дунсяо.


[Закрыть]. Вначале все они – 8 чэньдусюистов – слушались его, поскольку его прислал Чэнь Дусю для создания «московской ячейки КПК». В политическом плане они выступали против изучения ленинизма, советского опыта и против изучения русского языка. Свою деятельность они скрывали от советских людей. В быту они наставляли учащихся направлять свое внимание на всякие мелочи, например, какая студентка лишний раз смотрелась в зеркало, кто из студентов лишний раз причесался. Если студента и студентку заставали за беседой, то считали, что они «крутили любовь». Всё это клеймили как проявления «мелкобуржуазности».

В то же время «боссы» утверждали, что каждый член партии – всего лишь винтик, а руководитель – мастер с гаечным ключом. Каждый день, при любой паузе в расписании занятий, собирали «летучки», на которых заставляли студентов заучивать наизусть написанные Жэнь Цзосюанем и отпечатанные олеографическим способом, объемом не более 3 тысяч иероглифов и пустопорожние по содержанию «Тезисы военного обучения» (назывались они также «Железное обучение»).

В организационном отношении они провоцировали коммунистов и комсомольцев на взаимные нападки, взаимную подозрительность; всем было предписано доверять только одному человеку – Жэнь Цзосюаню.

Все эти методы Жэнь Цзосюаня очень похожи на приемы Мао Цзэдуна, применяемые им от «Кампании по упорядочению стиля» в Яньане (с 1942 г.) до «культурной революции»; разница лишь в том, что у Жэнь Цзосюаня не было власти и армии.

Против Жэнь Цзосюаня стояло большинство членов партии и комсомола. Его положение стало критическим. По решению Коминтерна и ЦК ВКП(б) «московская ячейка» была распущена. Жэнь Цзосюань бежал из университета в Китай (Жэнь Цзосюань носил псевдоним Рафаил, поэтому советские товарищи, критикуя нравы в «московской ячейке», называли их «рафаильщиной»).

Шаоюй тогда входил в состав бюро ячейки ВКП(б) Университета им. Сунь Ятсена, отвечал за пропаганду, и одним из первых выступил против «московской ячейки». По решению бюро ячейки ВКП(б) он написал статью «Московская ячейка с разных сторон», которая была помещена в стенгазете университета. В ней с разных сторон разоблачены неприглядные подоплеки деятельности «московской ячейки», а также распространяемые троцкистами и чэньдусюистами клеветнические измышления. Позже, в 1937 году, эту статью мы привезли с собой в Яньань, где ее тоже читали. После того, как осенью 1941 г. Мао Цзэдун начал пресловутую «Кампанию по упорядочению стиля», а осенью 1941 и весной 1942 годов по его указке Ван Мина несколько раз отравляли, Мао, пользуясь случаем пребывания Ван Мина в больнице, послал своих людей выкрасть эту статью и некоторые наши записные книжки и рукописи. Мы не раз обращались к начальнику секретариата ЦК Жэнь Биши с просьбой об их возвращении. Он отвечал: «Председатель Мао распорядился эту статью и ваши записные книжки пока не возвращать вам». Но и в дальнейшем их так и не вернули нам (в начале «культурной революции» в 1966 г. Мао Цзэдун направил хунвэйбинов к нашему дому в Пекине, откуда они выкинули на улицу моих родителей и мачеху Ван Мина, унесли или предали огню множество рукописей и книг Ван Мина и моих…).

В конце 1926 г. Шаоюя избрали председателем студенческой коммуны Университета им. Сунь Ятсена. Ма Цзюнь, коммунист из дунган, был избран секретарем коммуны. Этот товарищ в конце 1927 г. вернулся в Китай на нелегальную работу, был секретарем Пекинского горкома КПК. В Пекине он был арестован и погиб смертью героя. Шаоюй тогда написал в память о нем стихи (перевод В. Швыряева):

 
Погиб мусульманин,
Замечательный сын и брат,
Герой-коммунист,
Чья доблесть не знала преград.
Тысячи тысяч
Сегодня рыдают над ним.
Скорбь близких
И мы в своем сердце храним.
 

Студенческая коммуна занималась не только вопросами быта учащихся, но главным образом содействовала партийной и комсомольской организациям в деле политического воспитания студентов.

Как только закончилась борьба против правых гоминьдановцев, тут же началась открытая борьба против троцкистов, против К. Б. Радека.

В Университете им. Сунь Ятсена раньше не было открытой борьбы с троцкистами, поскольку вначале она была лишь внутренним делом ВКП(б). И вот в 1926 г. Университет им. Сунь Ятсена позаимствовал у КУТВ (Коммунистический университет трудящихся Востока) конференц-зал для Торжественного заседания по случаю 15 годовщины дня «10 октября» (Синьхайская революция 1911 г.). Когда на трибуне выступал Радек (ректор Университета им. Сунь Ятсена), преподаватель КУТВ Б. З. Берман и другие провозглашали лозунги: «Долой Радека!», «Долой Троцкого!», «Мы за ленинизм!», «Да здравствует ЦК ВКП(б)!».

На следующий день Радек созвал заседание ректората Университета им. Сунь Ятсена. В нем участвовали: ректор Радек, проректор П. А. Миф (М. Фортус), завуч Агор, секретарь партячейки Игнатов, председатель студенческой коммуны Голубев (такой псевдоним носил тогда Шаоюй). Эти пять человек и составляли ректорат. Стенографировал на заседании Погуляев – зам. завуча и завхоз, не имевший права голоса.

Радек потребовал принятия ректоратом письма-протеста к КУТВ в связи с «обструкцией» торжественного заседания Университета им. Сунь Ятсена и «оскорблением» его ректора. При голосовании оказалось, что Миф, Агор и Игнатов были «против». Когда Радек попросил проголосовать председателя студенческой коммуны, секретарь партячейки сказал Шаоюю:

– Ты член партии, должен быть с нами.

– Я голосовать не буду, потому что не разобрался еще, – ответил Шаоюй.

– Голубев молодец! Не уяснил – не голосует, – заметил секретарь ячейки.

После заседания секретарь партячейки Игнатов подробно рассказал Шаоюю о троцкистах и борьбе с троцкистами. Он пояснил также, что ранее было решено не обнародовать этот вопрос в Университете им. Сунь Ятсена. Но теперь, с согласия ЦК партии, решено в ближайшее время развернуть эту борьбу и в Университете.

Через несколько дней было созвано для начала расширенное заседание бюро партячейки по вопросу о борьбе с троцкизмом в Университете. Из принявших в нем участие китайских товарищей, – кроме присланных Чэнь Дусю «8 боссов», – были лишь двое: Шаоюй и Шэн Цзэминь. Последний был член КПК с 1921 г., честный и прямой человек, учился тоже хорошо. Но, поскольку он не был прислан Чэнь Дусю, его не привлекали к руководящей работе в Университете; поручали ему лишь преподавание и перевод, что было неправильно. В заседании также участвовали десятки советских товарищей.

Преподаватель истории стран Запада Вокс на заседании выступил против развертывания борьбы с троцкистами в стенах Университета им. Сунь Ятсена. Он считал, что «борьба с троцкистами – внутреннее дело ВКП(б), не следует посвящать в нее иностранных коммунистов и учащихся». Шаоюй подверг точку зрения Вокса критике, назвав ее неправильной, страдающей национализмом. Только позже выяснилось, что Вокс сам был троцкист.

Все студенты тогда знали о Троцком и троцкизме лишь то, что говорилось в курсе истории ВКП(б)[30]30
  См. также P. S. в конце главы (с. 74).


[Закрыть]. О том же, как после кончины Ленина действовали в 1924–1926 гг. «новая оппозиция» и троцкисты, студенты не имели представления. Поэтому после расширенного заседания бюро партячейки было созвано общее собрание коммунистов и комсомольцев Университета, на котором секретарь партячейки Игнатов выступил с докладом о троцкизме. Так началась в Университете острая борьба против троцкистов.

В то время открытыми троцкистами в Университете им. Сунь Ятсена были: среди членов партии – Лян Ганцяо и Рой (гуандунец, китайское имя которого уже забыто), среди членов комсомола – Гао Хэн, Цзян Цзинго (сын Чан Кашли) и Лу Юань. Лян, Гао и Лу по возвращении в Китай пошли на службу к Гоминьдану. Были еще другие, до поры скрытые троцкисты.

7 ноября 1927 г., в день 10-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, троцкисты из Университета им. Сунь Ятсена участвовали на Красной площади в демонстрации троцкистов, даже в нападении на людей. Они избивали тех студентов, которые провозглашали лозунги в поддержку ВКП(б), в поддержку ленинизма.

Центральным вопросом, по которому происходила тогда дискуссия с троцкистами, была возможность построения социализма в одной стране – в СССР. Троцкисты считали это невозможным. Они, как позже Ли Лисань и Мао Цзэдун, стояли за то, чтобы Красная армия силой оружия завоевала победу мировой революции. В китайском вопросе их взгляды относительно характера, задач, движущих сил и прочих проблем китайской революции были целиком ошибочными. Они выступали также против Коминтерна (обо всем этом достаточно подробно говорилось в соответствующих решениях Коминтерна, а также в произведении И. В. Сталина «Об оппозиции»).

Борьба против троцкистов в Университете им. Сунь Ятсена продолжалась до конца 1929 г., когда Университет был расформирован.

Здесь нельзя не сказать о том, что в процессе борьбы против правых гоминьдановцев и троцкистов выявилось немало активистов среди коммунистов и комсомольцев, а вовсе не так называемых «28 с 1/2 большевиков», версию о которых сочинили троцкисты, а позже поддержал Мао Цзэдун. Насколько мы помним, а также согласно рассказам Шэн Цзэминя, Бо Гу, Хэ Цзышу, Ся Си, Инь Цзяня, У Юйчжана, Линь Боцюя и других товарищей, среди активистов борьбы против правых гоминьдановцев и троцкистов в 1926–1929 гг. были:

– из поступивших в 1925 г. – Шэн Цзэминь, Чэнь Шаоюй, Чжан Вэньтянь, Ван Цзясян, Ян Сун (У Шаои), Уланьфу, Фан Инь (Фан Юнъчжи), Чэнь Юаньдао, Хуан Ли (жен.), Пань Вэнью, Ма Цзюнь, Ван Ланьин (жен.), Чжао Фэнпэй (жен.), У Сюцюань, Янь Цзюньчжун, Ли Пэйцзэ (жен.), Чэнь Вэймин, Ли Цзиньюн, Чжан Циньцю (жен.), Лян Чжунмин (летом 1927 г. был переведен на учебу в военную академию), Мо Пинлань (жен.), Вэй Сюин (жен.), Цинъ Бансянь (Бо Гу), Инь Цзянь, Ян Шанкунь, Чэнь Чанхао, Чжан Гошу, Тан Юйкунь, Гань Сыци (Цзян Фэнвэй), Янь Бифан (жен.), Ли Бочжао (жен.), Ли Ичао (Чжао Имань, жен.), Кай Фэн (Хэ Кэцюань), Чжан Ханьфу;

– из поступивших в 1927 г. – Хэ Цзышу, Цзэн Чжуншэн, Хэ Шухэн, У Юйчжан, Сюй Тэли, Линь Боцюй, Фан Вэйся, Мэн Циншу (жен.), Чжан Цзечжи, Пэй Цзихуа, Сюй Исинь, Сун Паньминь, Сунь Сяобао, Фу Вэйюй, Чжу Цзычунь (жен.), Лю Цюньсянь (жен.), Чжу Агэн, Чжу Цзыму (жен.), Гэ Яосань, Ван Шэнжун, Тань Гофу (жен.);

– из поступивших в 1928 г. – Ся Си, Не Хунцзюнь, Цай Шуфань, Цай Цземинь, Тун Жичан.

Список этот, естественно, не является полным. Годы поступления отдельных людей в Университет тоже, возможно, не совсем точны. Но бесспорно то, что многие из них стали марксистами-ленинцами, руководителями и ответственными работниками КПК. Многие из них отдали свои жизни в борьбе с империалистами, гоминьдановцами-чанкайшистами и другими реакционерами, или стали жертвами маоцзэдуновских репрессий.

Несгибаемое мужество перед лицом врага проявили женщины – бывшие студентки Университета – Хуан Ли, Ван Ланьин, Мо Пинлань, Ли Ичао (Чжао Имань), Чжао Фэнпэй и другие. Так, Чжао Фэнпэй была варварски расчленена реакционерами из ее родных мест пятью лошадьми; Хуан Ли погибла в нанкинской тюрьме, в которой она продолжала бесстрашно пропагандировать марксизм-ленинизм и Советский Союз; Ли Ичао стала комиссаром полка в Объединенной антияпоснкой армии Северо-Восточного Китая и погибла от пули японских захватчиков, став известной всей стране героиней; Ван Ланьин была схвачена в Гуанчжоу вместе с мужем – Чжан Куньди, перед расстрелом их провели по улицам города, они во весь голос провозглашали: «Да здравствует коммунистическая партия!».

Чэнь Юаньдао, Инь Цзянь, Хэ Цзышу, Чжан Гошу и Янь Бифан длительное время просидели в тюрьме, а затем были убиты. Причем Чэнь Юаньдао, Инь Цзянь, Хэ Цзышу и другие товарищи даже в тюрьме преподавали товарищам уроки основ марксизма-ленинизма (среди их слушателей был, например, Лю Гэпин).

Сунь Сяобао и Фу Вэйюй оба вышли из рабочих, во время Шанхай-Усунской обороны 1932 г. против японских захватчиков создавали антияпонские добровольческие отряды шанхайских рабочих и руководили ими в боях. Оба погибли смертью героя.

Шэн Цзэминь и Фан Юньчжи были замучены предателем Чжан Готао. Цзэн Чжуншэн отличался исключительным умом и организаторскими способностями, под его руководством Красная армия Соврайона Хубэй-Хэнань-Аньхуэй одержала множество побед над «карательными войсками» Чан Кайши. Он также написал ряд военных произведений. Тоже был замучен Чжан Готао.

Еще больше людей погибло в ходе «Кампании по упорядочению стиля» и «культурной революции» Мао Цзэдуна.

Все эти товарищи, находясь в московском Университете им. Сунь Ятсена, переименованном в конце 1927 г. в Коммунистический университет трудящихся Китая (КУТК), основательно изучали марксистско-ленинскую теорию и историю ВКП(б), активно боролись против правых гоминьдановцев и троцкистов. Они были близкими соратниками Шаоюя. Это были настоящие китайские коммунисты, китайские большевики. История борьбы каждого из них достойна специального освещения.

Зимой 1927 г., в КУТК, Шаоюй впервые познакомился со мной (Мэн Циншу).

P. S. Ван Мин рассказывал, как один раз он видел и слушал Троцкого «вживую» (кажется, в начале учебы в Москве): после долгого ожидания всего зала вдруг резко подняли занавес над сценой, и появился Троцкий, с пышной («львиной») шевелюрой. Троцкисты в зале устроили шумную овацию – кричали, хлопали в ладоши и, что крайне удивило Ван Мина, громко стучали каблуками. О чем Троцкий говорил – не отложилось в памяти, – что-то банальное. Запомнились только театральность и истеричность действа.