Текст книги "Чэнь Шаоюй – Ван Мин. Биография. Воспоминания"

6. Из работы партгруппы по культуре

В начале июня – середине августа 1930 г., когда Шаоюй был снова переведен в Отдел пропаганды ЦК референтом, он отвечал за работу партийной группы по культуре в Шанхае. По этой работе он познакомился тогда со многими коммунистами – деятелями культуры того времени.

Секретарем партгруппы по культуре был Пань Ханьнянь. К ведению этой группы относились основные партийные кадры в различных областях культуры. В заседаниях партгруппы обычно присутствовали следующие девять товарищей – коммунистов, деятелей культуры:

– Пань Ханьнянь – старый член партии, из «Общества творчества», секретарь партгруппы;

– Линь Босю – философ и социолог, профессор одного из университетов. В 1938 г. Ван Мин встречал его в Ханькоу, когда его звали «Ду Гоцян». Неизвестно, которое его имя настоящее. Умер он, кажется, в начале 1940-х гг. Был самым старшим по возрасту среди всех девяти. Говорят, сидел в тюрьме;

– Фэн Сюэфэн – литературовед;

– Кэ Бонянь – изучал политэкономию, позже преподавал в Институте марксизма-ленинизма в Яньане;

– Фэн Найчао – литературовед;

– Чжу Цзиньво – его звали еще, кажется, «Пэн Кан». Тогда в Шанхае он по поручению партии заведовал книжным магазином «Цзяннань», который служил прикрытием для деятельности партии, где распространялись прогрессивные издания, произведения левых писателей и т. д. Номинально он был хозяином магазина. Говорят, впоследствии, когда враги раскрыли роль магазина, он был арестован и посажен в тюрьму. К началу «культурной революции» он был ректором Юго-Западного университета и, по сообщениям печати, был репрессирован Мао Цзэдуном;

– Шэн Дуаньсянь – он же Ся Янь, драматург и театровед, во время «культурной революции» тоже подвергался гонениям;

– Ли Иман – в то время носил имя «Ли Минчжи», изучал литературу, занимался издательским делом;

– Ван Сюэвэнь – занимался политэкономией, позже преподавал этот предмет в Институте марксизма-ленинизма в Яньане. Был честен, немногословен, настоящий человек науки. Тоже был репрессирован во время «культурной революции». Мао Цзэдун всегда недолюбливал его, – по-видимому, из-за того, что он не был склонен к подхалимству.

Впрочем, во время «культурной революции», как известно, были репрессированы и почти все другие старые кадры партии, работавшие в области марксистской политэкономии, других областях общественных наук, в литературе и т. д.

В 1930 г. Тянь Хань не участвовал в работе партгруппы. Возможно, он вступил в партгруппу только после перевода Пань Ханьняня в 1931 г. на работу заведующим отделом пропаганды Цзянсуского провинциального комитета партии. Говорят, он стал секретарем партгруппы. В 1930 г. Тянь Хань и Хун Чэнь (беспартийный драматург) создали «Общество Южного Китая», художественную школу и другие учреждения.

Кроме того, среди коммунистов – деятелей культуры того периода можно назвать еще Цянь Синьцуня и Ху Епина, которые тогда (в 1930 г.) не участвовали в работе партгруппы по культуре. Ли Чули, старый член партии, был членом «Общества творчества», в 1930 г. его перевели в Цзянсуский провинциальный комитет партии референтом отдела пропаганды. Он в то время тоже не участвовал в работе партгруппы; хотя неизвестно, участвовал ли он в ней до этого. Партгруппой по культуре непосредственно руководил Отдел пропаганды ЦК КПК.

7. О Лиге левых писателей

Лига левых писателей была создана весной 1930 г. (точнее, 2 марта). По решению ЦК КПК ее председателем стал Лу Синь; не только потому, что Лу Синь разделял взгляды компартии, но и потому, что он не был членом КПК, и ему относительно проще действовать легально и оказывать влияние на беспартийных деятелей культуры.

Вначале Лу Синь не соглашался стать председателем Лиги левых писателей, поскольку большинство из коммунистов, участвовавших тогда в работе партгруппы по культуре и работавших в области литературы и искусства, было из «Общества творчества». Лу Синь вел с ними дискуссии и не хотел с ними сотрудничать. Только в результате проведенной с ним разъяснительной работы, особенно через Цюй Цюбо, с которым у него были близкие отношения, он дал согласие.

Принимая в 1930 г. решение просить Лу Синя быть председателем Лиги левых писателей, партия помогала Лу Синю, и влияла на него через коммунистов – писателей. Эти члены партии, возможно, тоже не всегда во всем были правы; но они исполняли решения партии. Среди этих коммунистов были члены партии с 1920-х годов – Пань Ханьнянь, Фэн Найчао, Ли Чули, Чэн Фанъу, Го Можо и др. Были члены партии с 1930-х годов – Фэн Сюэфэн, Лоу Шии, Хун Чэнь (беспартийный), Ли Иман (Ли Минчжи) и др. Кроме Хун Чэня, все они в разное время участвовали в работе партгруппы по культуре. Многие из них сидели в тюрьме, например, Пань Цзынянь, Ли Чули, Фэн Сюэфэн и другие, которые вышли на свободу только с началом Антияпонской войны в 1937 г.

8. О судьбе одной роты

В Нанкине среди охранных войск Чан Кайши была рота, целиком находившаяся под влиянием компартии. Командир роты, многие офицеры и солдаты были негласными членами КПК. Однажды на собрании группа солдат роты случайно была застигнута агентами секретной службы. Этих солдат арестовали, повели на расстрел вместе с ранее схваченными коммунистами, среди которых были Тун Жичан и Тан Юйкунь, которые учились в КУТК и были хорошо знакомы Шаоюю. Но расстрел поручили солдатам этой же роты, поэтому все арестованные были уверены, что будут спасены своими товарищами. По дороге к месту казни арестованные и конвоиры обменивались приветствиями и даже хором пели революционные песни. Однако случилось невероятное: по приказу командира роты арестованные были расстреляны.

А ведь дело происходило на пустыре, кругом никого не было и товарищам нетрудно было устроить побег. Позже выяснилось, что командир роты получил личное указание Ли Лисаня – расстрелять приговоренных, чтобы сохранить роту в составе охранных войск вне подозрения. Он рассчитывал использовать ее как «личную» вооруженную силу во время всеобщего восстания… Финал этой трагической истории был таков: после расстрела своих товарищей все солдаты роты швырнули наземь винтовки и с душераздирающими воплями и проклятиями разбрелись кто куда – ушли не только со службы, но и от КПК. Сам командир роты самовольно выехал в Шанхай и там трое суток подряд пытался с заряженным маузером подкараулить Ли Лисаня, чтобы, как он сам говорил, «посмотреть, что это за человек и человек ли он вообще», а затем застрелить его.

9. IV пленум ЦК КПК и фактически главный руководитель партии

IV пленум ЦК КПК 6-го созыва проводился с 6 часов вечера 7-го до 7 часов утра 8-го января 1931 г. Присутствовали более 20 человек, представителем Коминтерна был один немецкий товарищ (возможно, Герхард[51]51
  Герхард Эйслер.


[Закрыть]). Сян Чжунфа выступил с докладом, в котором признавались ошибки лилисаневщины, критиковались ошибки III пленума ЦК. Открыто выступили против пленума только Ло Чжанлун и Юань Найсян. Они потребовали созыва «чрезвычайной конференции». Ло Чжанлун утверждал: «Линия КПК, начиная с конференции «7 августа», вся была неверна», «линия Ли Лисаня еще хуже, чем Чэнь Дусю и Троцкий». Они требовали провести пересмотр всех решений, начиная с конференции «7 августа», снять всех членов ЦК с того времени и исключить их из партии и т. п. Юань Найсян к тому же громко кричал и мешал проведению пленума. Только после вмешательства товарищей из Особого отдела ЦК он успокоился (подробнее об антипартийной деятельности группировки Ло Чжанлуна описано в книге Шаоюя «Борьба за дальнейшую большевизацию КПК»).

Еще до IV пленума ЦК Шаоюй и Шэн Цзэминь были приглашены участвовать в одном из заседаний Политбюро ЦК. Затем по предложению Жэнь Биши IV пленум ЦК кооптировал Шаоюя в члены ЦК и члены Политбюро ЦК, а Шэн Цзэминя – в члены ЦК. Вплоть до ареста Сян Чжунфа Шаоюй по-прежнему по совместительству выполнял еще обязанности секретаря Цзянсуского провинциального комитета партии.

Шаоюй был главным оратором на IV пленуме ЦК. В его выступлении содержались: поддержка линии Коминтерна, осуждение линии Ли Лисаня; осуждение антипартийной деятельности правой группировки Ло Чжанлуна под прикрытием «борьбы» против лилисаневщины, их заговорщической попытки открыть путь для возвращения в руководящие органы партии троцкистско-чэньдусюистской группировки; международное и внутреннее положение; внутрипартийная обстановка и задачи партии, и многое другое (тезисы выступления и его стенограмма были сданы в секретный архив ЦК на хранение).

Представитель Коминтерна тоже выступил на пленуме.

Было принято обращение ко всем членам партии. Ли Лисань был освобожден от обязанностей члена Политбюро ЦК.

После пленума был создан Постоянный комитет Политбюро ЦК в составе Сян Чжунфа, Чжоу Эньлая и Чэнь Шаоюя. До своего ареста и измены Сян Чжунфа оставался номинально генсеком; но, поскольку политический и культурный уровень у него был очень низок, Шаоюй был фактически главным руководителем.

Этот факт позже вынужден был признавать и Мао Цзэдун на II пленуме ЦК КПК 7-го созыва в марте 1949 г., когда он говорил:

– И Бо Гу, и Ло Фу были лишь номинальными генсеками. От антилилисаневского IV пленума ЦК до начала «Кампании по упорядочению стиля» главкомом партии был Ван Мин… Я именно решил взять (Ваше политическое положение) и заменить собой.

Это высказывание Мао Цзэдуна имело двоякий смысл. С одной стороны, он не мог не признать за Ван Мином высокий авторитет во всей партии. С другой же стороны, он хотел превратить некоторые тактические ошибки периода Временного Политбюро ЦК в Шанхае и V пленума ЦК КПК 6-го созыва в «ошибки политической линии» и, добавив туда еще собственные фальсификации, приписать все эти «ошибки» Ван Мину.

Весной 1931 г. Шаоюй от имени ЦК партии написал «Письмо ЦК КПК Бюро ЦК КПК по Советским районам по поводу исправления ошибок в борьбе против контрреволюции», которое было исключительно важным документом. В то время, после «футяньских событий», Мао Цзэдун под предлогом борьбы против «эйби-туаней» («АБ-отряды» – от «Антибольшевистские отряды») всё расширял масштаб кампании «борьбы против контрреволюции»; даже член Политбюро ЦК, бывший секретарь Бюро ЦК Сян Ин и председатель Цзянсиского провинциального Совета Цзэн Шань были заподозрены в «контрреволюции». Создалась атмосфера всеобщего страха. Жэнь Биши (тогдашний секретарь Бюро ЦК КПК по Советским районам) послал Оуян Синя в Шанхай доложить ЦК обстановку и получить указания. Содержание упомянутого письма было основано на выступлении Шаоюя на заседании Постоянного комитета Политбюро. Помимо критики порочной практики расширения кампании «борьбы против контрреволюции» в письме указывалось, что главными причинами этих ошибок были нечеткость классовой линии, слабая работа в массах. К сожалению, это письмо не доставили в другие советские районы, кроме Центрального; поэтому ошибочное расширение «борьбы против контрреволюции» имело место также в советских районах западных частей Хунани-Хубэя и Хубэя-Хэнани-Анхуэя.

Написанное Шаоюем зимой 1931 г. циркулярное письмо ЦК КПК тоже было важным документом. Оно касалось правильного использования возможностей борьбы в рамках законов и борьбы за легальность, в нем также критиковались ошибочные взгляды Ли Лисаня и других по этим вопросам.

Письмо помещалось в малоформатном журнале «Наньчжэнь» («Компас»), который совместно редактировали Шаоюй и Чжоу Эньлай в период после событий «18 сентября» 1931 г. Тогда Чжоу Эньлай печатался под псевдонимом «Су Гуан», а Шаоюй – под псевдонимом «Шао Юй»; употреблялись и другие псевдонимы. К сожалению, вышло всего лишь несколько номеров этого малоформатного журнала, после чего ввиду крайне ухудшающейся обстановки в Шанхае, когда враги объявили большие награды за поимку Шаоюя и Чжоу Эньлая, они один за другим выехали из Шанхая согласно директивам Коминтерна, и журнал прекратил свое издание.

10. Почему Цюй Цюбо не было на IV пленуме ЦК КПК 6-го созыва

За день до открытия IV пленума ЦК КПК Постоянный комитет Политбюро ЦК и Дальбюро ИККИ провели вместе заседание, обсудили вопросы предстоящего пленума (от Дальбюро присутствовали П. А. Миф, И. А. Рыльский и немецкий товарищ – возможно, А. Эверт). Члены Постоянного комитета Политбюро ЦК Сян Чжунфа, Чжоу Эньлай, Цюй Цюбо участвовали в заседании. Неожиданно на этом заседании было решено вывести из членов Политбюро не только Ли Лисаня, но и Цюй Цюбо. Будучи недоволен этим, Цюй Цюбо не участвовал в работе IV пленума ЦК. Шаоюй узнал об этом решении лишь за два часа до начала работы пленума: на явочном пункте ЦК он увидел, что в повестку дня пленума включен вопрос об исключении Цюй Цюбо из Политбюро. Шаоюй тут же выразил сомнение по этому поводу.

Сян Чжунфа сказал:

– Цюбо тоже совершал множество ошибок.

Шаоюй возразил:

– Совершенные им в прошлом авантюристические ошибки уже исправлены VI съездом партии. Последние годы его не было в стране, он не может нести ответственность за лилисаневщину. В этот раз, по возвращении на Родину, он занял было ошибочную позицию в отношении линии Ли Лисаня. Отказывался беседовать с товарищами, выступавшими против лилисаневщины. На III пленуме ЦК признал за линией Ли Лисаня только отдельные тактические ошибки, не признавая ее как ошибочную политическую линию. После III пленума ЦК он продолжал притеснять товарищей, боровшихся против лилисаневщины, а письмо Коминтерна надолго задержал, не желая объявлять о нем партии. Все это было неправильным. Но он уже признался в этих ошибках и выразил готовность лично раскритиковать их на IV пленуме ЦК. Почему же теперь к Цюбо должно быть такое же отношение, как и к Лисаню – исключение из Политбюро? Людей с солидной марксистско-ленинской подготовкой и политическими способностями в нашей партии не так уж много. Поэтому я не одобряю исключения Цюбо из Политбюро.

Чжоу Эньлай объяснил:

– Так решило совместное заседание Постоянного комитета Политбюро и Дальбюро Коминтерна. Главной причиной послужило сообщение товарищей из Дальбюро о том, что Цюбо, будучи представителем КПК в Коминтерне, вместе с Чжан Готао, Юй Фэем и Лу Динъи тайком читали троцкистские документы и не сообщали об этом Коминтерну. Позже, узнав об этом, Малая комиссия ИККИ вызывала их на собеседования, подвергла их критике и дала каждому из них по предупреждению.

Чжоу Эньлай по этому поводу говорил еще:

– Я узнал об этом еще в прошлом году в Москве. Юй Фэй по возвращении действительно ушел с троцкистами. Поэтому с данным мнением Дальбюро мы тоже согласились. Цюбо сам тоже участвовал в этом совместном заседании.

Шаоюй сказал:

– Между Цюбо и Юй Фэем все-таки есть разница. Юй Фэй в Москве был замечен в некоторых действиях, особенно во время чистки партии, подозревался в связях с троцкистами. Потому что среди учащихся он провоцировал выступления против Коминтерна, против ВКП(б), преследовал тех китайских учащихся, которые поддерживали Коминтерн и ВКП(б). Материалы, которые читал Цюбо, по-видимому, переданы ему Юй Фэем. По возвращении Юй Фэй присоединился к Ло Чжанлуну. Но Цюбо, вернувшись, поступил иначе. Я предлагаю поговорить с товарищами из Дальбюро, чтобы оставить Цюбо в Политбюро.

Однако Чжоу Эньлай и Сян Чжунфа настаивали: уже поздно, все участники пленума уже прибыли; чтобы связаться с Дальбюро, необходимо предварительно договориться о месте и времени встречи, да и решение совместного заседания не так просто можно будет немедленно изменить.

– На IV пленуме ЦК я выступлю в защиту Цюбо, – заявил Шаоюй.

Сян Чжунфа и Чжоу Эньлай возразили: «Этого нельзя делать! Если вы покажете свое несогласие с нами, да еще с Дальбюро, то это может вызвать неразбериху. Отложим это дело, займемся потом».

Такое решение было неподходящим. Следовало оставить Цюй Цюбо членом Политбюро и позволить ему выступить на IV пленуме ЦК с самокритикой, что было бы гораздо лучше.

Позже и Миф упорно не соглашался оставить Цюй Цюбо в Политбюро.

Шаоюй неизменно доброжелательно относился не только к Цюй Цюбо, но и к Ли Лисаню, помогал ему, например, в углубленном изучении марксистско-ленинской теории, в исправлении допущенных ошибок, привлекал его к работе делегации КПК в Коминтерне, советовался с ним по разным поводам; никогда не относился к нему со злопамятством или дискриминацией.

11. О Гу Шуньчжане и Сян Чжунфа

«1» Арест и измена Гу Шуньчжана

В один из дней апреля 1931 г. во время заседания Политбюро ЦК Чэнь Гэн вызвал Чжоу Эньлая с заседания «на несколько слов» (поскольку Чжоу ведал работой Особого отдела ЦК). Вернувшись через некоторое время, Чжоу Эньлай сообщил:

– Гу Шуньчжан арестован и выдал 12 адресов наших органов!

Все присутствующие, пораженные услышанным, спрашивали Чжоу Эньлая, как это произошло.

– На небольшом катере Особого отдела, – сказал Чжоу Эньлай, – Гу Шуньчжан сопровождал товарищей Чжан Готао, Шэнь Цзэминя, Чэнь Чанхао и Чжан Циньцю, направлявшихся на работу в соврайон Хубэй-Хэнань-Аньхуэй. При возвращении он неизвестно зачем остановил катер у причала в Нанкине, а сам вышел на берег что-то посмотреть. Кто бы мог подумать, что на причале как раз находился Малыш Алянь, работавший прежде в Особом отделе, а затем ставший предателем; вот Гу и схватили!

«Малыш Алянь» – это кличка. Чжоу Эньлай, по-видимому, знал его настоящее имя, как и то, когда он был арестован и стал предателем. После своей измены Малыш Алянь не осмеливался действовать в Шанхае, зная о том, что группы действия Особого отдела ЦК могут его уничтожить. Он лишь отваживался вести агентурную работу для Гоминьдана в районе Нанкина.

Заседание Политбюро пришлось прервать. Постоянный комитет решил немедленно перевести в другие места все органы и явки, о которых знал Гу Шуньчжан, прервать все нити, ведущие к Гу и от него; так как он знал не только эти 12 органов, но также и места расположения партийных, комсомольских, профсоюзных и других организаций. Конечно, самыми важными из выданных Гу Шуньчжаном пунктов были адреса членов Постоянного комитета Политбюро ЦК, которым тем более необходимо было незамедлительно переселиться.

Первым об аресте Гу Шуньчжа и его предательстве сообщил в Особый отдел Лао Бао («Старина Бао», которого звали также «Ванбадань» («Черепашье яйцо») – это все его партийные клички; настоящее имя его было известно, по-видимому, Чжоу Эньлаю). Он служил начальником агентурной группы в Полицейском управлении английской концессии в Шанхае. Он был негласным членом КПК. Получив от главаря секретной службы Гоминьдана Чэнь Лифу приказ немедленно произвести облаву по выданным Гу Шуньчжаном 12 адресам, этот старый товарищ, много лет оберегавший органы и кадры нашей партии, сразу же доложил в Особый отдел ЦК об аресте и предательстве Гу Шуньчжана.

Вскоре из Нанкина в Шанхай сбежали два наших товарища – Ли Кэнун и Цянь Чжуанфэй. Оба они были членами КПК, внедренными в главное управление секретной службы Чан Кайши во главе с (братьями) Чэнь Лифу и Чэнь Гофу, а Гу Шуньчжан знал об их работе. Поэтому, услышав случайно, как кто-то позвонил Чэнь Лифу и сообщил: «Главарь агентурной службы компартии Гу Шуньчжан арестован и назвал 12 органов», они немедленно бежали. Услышанное же ими совпадало с информацией, полученной Лао Бао.

Постоянный комитет Политбюро решил немедленно реорганизовать Особый отдел ЦК, усилить его руководство. Раньше вся разведывательная, оперативная и другая работа в Особом отделе находилась в руках Гу Шуньчжана, поэтому он один знал множество органов и пунктов связи, а жизнь и работу самого Гу Шуньчжана никто не контролировал и не проверял.

Теперь было решено для коллективного руководства Особым отделом создать тройку, которая должна распределить между собой обязанности и находиться под непосредственным руководством и контролем Постоянного комитета Политбюро. Учреждались должности начальника Особого отдела и его заместителя.

Начальник и сотрудники Особого отдела должны были удовлетворять требованиям: быть политически надежными и хорошо знать обстановку в Шанхае. Чжоу Эньлай предложил на должность начальника Особого отдела тогдашнего заместителя заведующего Орготделом ЦК Чжао Жуна (его настоящее имя Чжан Шаоао; только после приезда в Москву в 1933 г. его стали звать Кан Шэном). Шаоюй же предложил назначить начальником Особого отдела Чэнь Юня (Ляо Чэньюня) – в то время заведующего орготделом Цзянсуского провинциального комитета КПК, в пользу которого приводились следующие доводы: Чэнь Юнь – член ЦК, а Чжао Жун – только член ЦКК; Чэнь Юнь знает обстановку в Шанхае лучше, чем Чжао Жун. В результате проведенного обсуждения Сян Чжунфа и Чжоу Эньлай согласились, чтобы Чэнь Юнь стал начальником Особого отдела, а Чжао Жун (Кан Шэн) – его заместителем. Одновременно в Особый отдел был переведен заведующий отделом пропаганды Цзянсуского провинциального комитета КПК Пань Ханьнянь для укрепления руководства Особым отделом, на него возлагалась ответственность за связь и разведку; Пань был политически надежен и отлично знал обстановку в Шанхае. Так была образована тройка руководства Особым отделом – Чэнь Юнь, Чжао Жун и Пань Ханьнянь.

Ввиду исключительной остроты и серьезности обстановки многие учреждения партии должны были немедленно переведены в новые места, тем более что факты предательства Гу Шуньчжана непрерывно подтверждались. Его тесть, теща и жена не были членами партии и были политически отсталыми, слушались только повелений Гу. К тому же Гу часто использовал их для работы по связи между учреждениями партии и, следовательно, они знали многие органы и работников КПК, в особенности персонал Особого отдела, в случае установления связи между ними и Гу Шуньчжаном число вражеских агентов сразу же увеличилось бы на три человека. Поэтому Постоянный комитет Политбюро утвердил предложение товарищей из Особого отдела о немедленной ликвидации этих трех лиц и об обыске на квартире у Гу.

Жилище Гу Шуньчжана и его упомянутой выше семьи оказалось обставлено с большой роскошью. Кроме многих дюжин банок очень дорогих куриных и мясных экстрактов (стоимостью 4–5 юаней каждая банка) и большого свертка опиума (Гу и его родичи курили опиум), там обнаружены были также контракты на покупку земли в окрестностях Шанхая, на что Гу Шуньчжан тратил партийные деньги. На контрактах были проставлены имя и фамилия его тестя.

В момент, когда товарищи из Особого отдела пришли обыскивать жилище Гу Шуньчжана, бывшая с ним в тесных отношениях его служанка Сяо Нянъи («Маленькая тетка») уже успела скрыться. Она в дальнейшем и оказалась той нитью, которая помогла врагам напасть на след и арестовать Сян Чжунфа, поскольку она обычно ходила также в дом Сяна, обслуживала его; в особенности, она вместе с наложницей Сян Чжунфа ходила в некую швейную мастерскую на пошив одежды.

Гу Шуньчжан (его партийная кличка «Большой босяк») в период трех восстаний шанхайских рабочих был командиром большой рабочей дружины. С тех пор, как в 1927 г. после поражения революции ЦК партии был переведен в Шанхай, он был руководителем Особого отдела ЦК. Поэтому после VI съезда КПК его избрали членом Политбюро ЦК. Хотя он проделал некоторую работу по уничтожению шпионов и предателей и охране подпольных органов и кадров партии, сам был сильно пропитан люмпен-босяцким духом, политический и культурный уровень его был очень низок. Как и в отношении других кадровых работников из рабочих, лилисаневский ЦК не уделял должного внимания его политическому и теоретическому воспитанию, ему дали бесконтрольно распоряжаться крупными суммами партийных средств. В результате он уже давно разложился. Разложился как в идейном, так и в бытовом отношениях.

Гу Шуньчжан после своего ареста одного за другим выдал врагам Ли Кэнуна, Цянь Чжуанфэя и Лао Бао, рассказав об их связях. Ли и Цянь немедленно бежали и потому избежали беды. Лао Бао, вызванный к английскому консулу на допрос, заявил там:

– Это главарь коммунистических агентов Гу Шуньчжан притворяется изменником, да еще меня хочет погубить. Я сам поеду в Нанкин к Чэнь Лифу и разъясню ему обстановку.

Прибыв в Нанкин и увидев Гу Шуньчжана, Лао Бао прежде всего влепил ему пару затрещин и сказал:

– Ах, мерзавец! Ты притворяешься перешедшим к нам, и меня еще хочешь опорочить! Ни один из названных тобой 12 адресов не оказался настоящим. Я посылал всюду людей, но никого не схватили. Это показывает, что ты только претворяешься перебежчиком!

Из-за этого враги так и не поверили полностью в измену Гу Шуньчжана. Лао Бао вернулся на английскую концессию и по-прежнему служил начальником агентурной группы. Хотя англичане и главное управление секретной службы Гоминьдана уже не доверяли ему так, как прежде, но пока и не снимали его с должности. После ареста Сян Чжунфа ЦК партии посоветовал Лао Бао отправиться в Советские районы, но он сказал:

– Сейчас уже невозможно уходить. Следят за каждым шагом, не удастся покинуть английскую концессию.

Позже англичане его уволили, но по-прежнему держали под наблюдением. Когда японцы заняли английскую концессию в Шанхае, Лао Бао руководил в Шанхае антияпонским движением, был убит японцами.

Хотя Гу Шуньчжан и не смог добиться ареста руководящих деятелей ЦК партии, но он предал врагу даже Юнь Дайиня, арестованного в апреле 1930 г. в начале осуществления линии Ли Лисаня, который содержался в нанкинской тюрьме. После поражения Великой революции (1925–1927 гг.) Юнь Дайин часто подвергался третированию и дискриминации со стороны Ли Лисаня и его окружения. В апреле 1930 г. Юнь Дайин был направлен в Восточный район Шанхая руководителем модного тогда так называемого «комитета действия». Когда Юнь Дайин в очках от высокой близорукости шел смотреть один из «летучих митингов» рабочих, он был арестован врагами просто как лицо подозрительное. Поскольку он умел себя вести в сложных ситуациях, к тому же проглотил находившиеся в кармане адреса подпольных учреждений и явок, то вследствие полного отсутствия улик враги так и не догадались, что он – Юнь Дайин. Переведя его из Шанхая в Нанкин, враги бросили его в тюрьму. Ли Лисань из-за своего сектантства не предпринимал мер к спасению Юнь Дайина. Только после IV пленума ЦК новый состав Постоянного Комитета Политбюро принял решение о спасении Юнь Дайина. Все было подготовлено, осталось всего несколько дней, и Юнь Дайин покинул бы тюрьму. И вот – неожиданная измена Гу Шуньчжана, который предает Юнь Дайина (на VIII съезде КПК в 1956 г. Ли Лисань открыто признал, что он совершал сектантскую ошибку в вопросе о Юнь Дайине).

Гу Шуньчжан заверил Чэнь Лифу, что он найдет способ арестовать Сян Чжунфа, Чжоу Эньлая и Чэнь Шаоюя. В то же время Чан Кайши объявил награду за поимку Сяна, Чжоу и Чэня, обещая за каждого из них по 100 тыс. юаней (после ареста Сян Чжунфа награда за поимку Чэня и Чжоу была увеличена до 150 тыс. юаней за каждого). На всех важнейших дорогах и улицах были расставлены переодетые шпики.

Тот факт, что секретные органы ЦК КПК могли существовать и действовать в Шанхае после поражения революции в 1927 году, объясняется главным образом следующими обстоятельствами:

Во-первых, постоянной и регулярной информацией, поступавшей от многих коммунистов и сочувствующих, укрывшихся в различных учреждениях и организациях врага и, в особенности, благодаря связи и информации, добывающейся Лао Бао, Ли Кэнуном, Цянь Чжуанфэем и другими товарищами, которые действовали в самом сердце врага;

Во-вторых, работой Особого отдела ЦК, особенно действиями «отрядов ликвидации собак» (отряды действия), непосредственно подчиненных этому Отделу. «Отряды ликвидации собак», находившиеся под руководством Чэнь Гэна, являлись организациями, специально нацеленными на борьбу с вражескими агентами и предателями. Например, когда осенью 1929 года по тайному доносу предателя Бай Синя, являвшегося секретарем Военной комиссии ЦК, были арестованы Пэн Бай и Ян Инь, то очень скоро после этого доноса Бай Син был убит публично перед подъездом ресторана «Хуэйчжун» на улице Сымалу бойцами отряда действия Особого отдела. Это была выдающаяся операция, всколыхнувшая всю страну; сообщения о ней публиковались во всех шанхайских газетах. После этого агенты особой службы и предатели здорово перетрусили.

Вражеский агент Тан Юй скрывался в одной из партийных организаций района Худун (Восточный район) Шанхая. По его доносу в начале февраля 1831 г. был арестован Хэ Мэнсюн (Тан Юя звали также Ван Чжоуфу, а Хэ Мэнюн даже по ошибке считал его своим другом!). Он очень боялся после своего доноса возмездия со стороны «отряда ликвидации собак». Гоминьдановцы не решились оставить Тан Юя в Шанхае, перевезли его ночью на американский пароход – «на учебу» в США.

Создалось сложное положение. Гу Шуньчжан хорошо знал состояние секретной работы в органах ЦК партии и других учреждениях. Теперь он арестован и пошел на предательство. Он сорвал контрразведывательную работу самых отважных и надежных работников партии, находившихся в самом логове врага. Он также нанес большой ущерб деятельности оперативных отрядов Особого отдела, создав огромную угрозу безопасности секретных руководящих органов и руководящих деятелей партии, комсомола и профсоюзов, и в первую очередь органов и руководителей ЦК партии. Поэтому помимо принятия указанных выше мер Постоянный Комитет Политбюро ЦК решил временно прекратить созыв заседаний членов Постоянного Комитета и Политбюро ЦК

Только трем членам Постоянного Комитета разрешалось собираться поочередно на их квартирах. За текущую работу ЦК должны были отвечать Бо Гу, Чэнь Юнь, Ло Фу, Чжао Жун (Кан Шэн), а в случае возникновения важных вопросов их следовало передавать на совместное рассмотрение тройки Постоянного Комитета. Поскольку Гу Шуньчжану было известно, что Бо Гу являлся генеральным секретарем ЦК комсомола, Постоянный Комитет решил вывести Бо Гу из ЦК комсомола и перебросить на работу в ЦК партии. Ло Фу же в это время только что прибыл из Советского Союза в Шанхай и совсем недавно стал работать в органах ЦК, и Гу совершенно не знал его.

«2» Арест и измена Сян Чжунфа

В один из дней в конце мая – начале июня 1931 г., то есть примерно недели через три-четыре после ареста Гу Шуньчжана, товарищи из Особого отдела были извещены: Гу Шуньчжан и Сяо Нянъи установили между собой контакт. Сяо Нянъи побывала уже в некой швейной мастерской и наводила там справки о местопребывании Старика. Выше уже говорилось о том, что Сяо Нянъи была домработницей у Гу Шунчьжана. Получив такое известие, товарищи из Особого отдела немедленно уведомили Старика о необходимости переменить квартиру. Впоследствии стало известно, что Старик, не хотевший, чтобы товарищи из Особого отдела узнали, что он имеет любовницу, возражал против того, чтобы его вещи были перенесены на другую квартиру людьми из Особого отдела.