Текст книги "Чэнь Шаоюй – Ван Мин. Биография. Воспоминания"

«15» По поводу указания руководства Коминтерна ЦК КПК к событиям в Сиане[62]62
  Арест Чан Кайши генералами Чжан Сюэляном (командующий Северо-Восточной армией) и Ян Хучэном (командующий 17-й армией) с целью «вынудить» его к сопротивлению японской агрессии.


[Закрыть] и о том, почему статья Ван Мина «О событиях в Сиане» была подписана псевдонимом «Джек».

В ту же ночь (12.12.1936 г.), когда произошли события в Сиане, Сталин прислал Димитрову и Ван Мину записку, написанную им своей рукой карандашом, в которой сказано: «Сианьские события играют на руку японскому империализму», и велел им немедленно дать телеграмму в ЦК КПК в качестве директивы Коминтерна относительно сианьских событий. Димитров спросил Ван Мина, какие у него соображения по поводу этой директивы. Ван Мин ответил:

– Мне кажется, что в такой директиве речь касалась бы только одной стороны вопроса. Существуют два возможных исхода решения сианьских событий. Одна возможность – лидер прояпонской группировки Ван Цзиньвэй, который только что беседовал с Гитлером и спешно возвращается в Китай, прибудет в Нанкин. И если бы ему удалось развязать в невиданных до сих пор масштабах гражданскую войну против КПК и Чжан Сюэляна и Ян Хучэна, то в таком случае события в Сиане объективно породили бы выгодные японскому империализму последствия. Другая возможность – сианьские события разрешатся мирным путем, между КПК, Чжан Сюэляном, Ян Хучэном и Чан Кайши будут достигнуты соглашения о прекращении гражданской войны и совместном сопротивлении Японии; в таком случае сианьские события принесли бы результаты, благоприятные китайскому народу и неблагоприятные японскому империализму.

Димитров сказал:

– Откровенно скажу: я согласен с вами.

Ван Мин говорит ему:

– Тогда сейчас же позвоним товарищу Сталину и попросим его принять нас, чтобы изложить ему наше мнение.

Димитров на это ответил:

– Поскольку товарищ Сталин лично прислал директиву и велел нам немедленно передать ее, то это значит, что он совершенно уверен в правоте своего мнения и не считает необходимым обмениваться мнениями с нами. В таких случаях нельзя высказывать ему никакое несогласие, можно лишь поступать согласно его указаниям.

На другой день Сталин велел Ван Мину немедленно написать статью «О событиях в Сиане» и опубликовать ее в журнале «Коммунистический Интернационал». Когда Ван Мин принес Димитрову на просмотр рукопись статьи, Димитров предложил изменить небольшую часть в начале статьи, в которой дана оценка о двух возможных исходах разрешения сианьских событий, таким образом, чтобы она в основном совпадала с содержанием оценки Сталина. Ван Мин сказал:

– Если я, как представитель КПК в Коминтерне написал бы в своей статьетолько одну оценку, – ту, что дал товарищ Сталин, то это могло бы создать большие трудности для делегации ЦК КПК, находящейся в Сиане для контактов с Чжан Сюэляном и Ян Хучэном и для совместных с ними переговоров с Чан Кайши.

– Я вас понимаю. Тогда я распоряжусь, чтобы ту небольшую часть статьи изменили, а затем ее напечатали не под вашим именем, а под именем «И. Джек», – сказал Димитров.

Увидев эту статью, Сталин спросил у Димитрова, почему статья Ван Мина напечатана под именем «И. Джек». Димитров рассказал Сталину мнение Ван Мина по поводу сианьских событий, а также обстоятельства того, почему он напечатал эту статью не под своим именем. В то время Сталин ничего не сказал по этому поводу. Через полтора месяца после мирного разрешения сианьских событий Сталин говорил Димитрову:

– Если бы наша директива ЦК КПК по сианьским событиям была составлена примерно так, как Ван Мин предлагал, было бы целесообразнее.

Он также просил Димитрова передать Ван Мину это его мнение.

«16» Телеграмма ЦК КПК III пленуму ЦИК Гоминьдана от 10 февраля 1937 г. заложила основные условия сотрудничества между Гоминьданом и КПК в совместном сопротивлении Японии.

Чан Кайши тогда созвал этот пленум ЦИК Гоминьдана главным образом для разрешения вопроса о сотрудничестве между Гоминьданом и КПК в сопротивлении Японии. Однако прояпонская группировка во главе с Ван Цзиньвэем и элементы, слепо придерживавшиеся антикоммунизма, оказывали сильное давление на Чан Кайши и III пленум ЦИК Гоминьдана. Они обвиняли Чан Кайши в том, что он после своего ареста в Сиане капитулировал перед КПК и Чжан Сюэляном с Ян Хучэном, приняв их условия. Они заявляли, что в Китае существуют два совершенно разные правительства и две совершенно разные армии, к тому же длительное время между ними ведется гражданская война. И поэтому, мол, нет возможности сплотить всю страну воедино для антияпонской войны. Они под этим предлогом препятствовали решению III пленума ЦИК Гоминьдана о сотрудничестве между Гоминьданом и КПК в сопротивлении Японии.

В это время Сталин позвонил Димитрову и велел передать Ван Мину: «Немедленно официально сообщить телеграммой в ЦК КПК выработанные прежде Ван Мином для Гоминьдана на последней стадии переговоров с ним ради сотрудничества двух партий в сопротивлении Японии так называемые три условия наших уступок». (То есть: 1-е. Во имя прекращения гражданской войны прекратить конфискацию помещичьей земли; 2-е. Во имя организации всекитайского единого правительства национальной обороны переименовать китайское Советское правительство в местное демократическое правительство; 3-е. Во имя организации всекитайской единой Объединенной антияпонской армии переименовать Китайскую Рабоче-крестьянскую красную армию в Народно-революционную армию); чтобы ЦК КПК, объединив эти условия с условиями уступок, которых мы потребуем у Гоминьдана[63]63
  Это были: 1. Прекратить все войны в стране, обратить все силы страны вовне; 2. Свобода слова, собраний, союзов, освобождение всех политзаключенных; 3. Созыв конференции представителей всех партий, групп, слоев общества и войсковых формирований, концентрация способных людей для совместного спасения Родины; 4. Немедленно приступить к полномасштабной работе по подготовке войны сопротивления японской агрессии; 5. Улучшение условий жизни народа.


[Закрыть], послал телеграмму III пленуму ЦИК Гоминьдана и тем самым разбить различные предлоги прояпонской группировки и способствовать достижению соглашений о сотрудничестве между Гоминьданом и КПК.)

Летом 1936 г. Сталин из-за недоразумения выражал несогласие с этими тремя условиями, поэтому Димитров на одном из заседаний Секретариата ИККИ того времени также высказал свою критику. Но когда Димитров доложил Сталину сделанные Ван Мином на заседании Секретариата ИККИ подробные разъяснения по этому вопросу, Сталин больше не выражал несогласия. Теперь он тем более предложил КПК послать эти три условия Гоминьдану.

При публикации добавили еще четвертое условие: во всекитайском масштабе прекратить восстания по свержению гоминьдановского правительства.

Вот какая критика прозвучала (очевидно, не без влияния первоначально неодобрительной реакции Сталина на очередную инициативу Ван Мина) в выступлении Димитрова на заседании Секретариата ИККИ (23.07.1936):

«Китайские коммунисты хорошие, храбрые ребята, дерутся прекрасно. Но нельзя сказать, чтобы в политическом отношении в такой сложной обстановке, какую мы имеем теперь в Китае, чтобы они достаточно выросли и были подготовлены. Я думаю, что критические замечания, которые т. Ван Мин сделал перед Секретариатом в отношении решений Политбюро [ЦК КПК], относятся в большой степени и к самому т. Ван Мину, а также к ряду наших китайских товарищей здесь».

(Документы[64]64
  См. «Принятые сокращения» в начале главы XXX (с. 765).


[Закрыть], том IV, с. 1061).

«Критики» Ван Мина, как правило, приводят только этот фрагмент из выступления Димитрова, – словно утопающие хватают за соломинку (это – единственный письменный «источник» с критикой Димитрова в адрес Ван Мина). В том же выступлении есть и другие фрагменты, по-другому оттеняющие его общую тональность в отношении Ван Мина и КПК (см. Документы, том IV, с. 1063).

И вот телеграмма Секретариата ИККИ в ЦК КПК (в ней присутствуют все три «условия уступок» Гоминьдану со стороны КПК, предложенные Ван Мином летом 1936 г., которые и породили упомянутую «критику»), отправленная 05.03.1937 по прямому указанию Сталина:

«Нам кажется, что по поводу решений III пленума Гоминьдана можно ответить примерно в такой форме: движимая волей всего китайского народа к внутреннему умиротворению в интересах сплочения всех сил для сопротивления японским захватчикам, КПК готова на основе выдвинутых III пленумом условий начать конкретные переговоры для урегулирования взаимоотношений и сотрудничества двух партий в деле подготовки и проведения совместных действий против внешних агрессоров. Изменение названия Красной армии и советов и подчинение единому командованию и Центральному правительству было предусмотрено уже в обращении КПК к пленуму Гоминьдана. Насчет трех принципов Сунь Ятсена КПК не считала их и раньше для себя неприемлемыми и она готова бороться за осуществление этих принципов национального освобождения, демократической свободы и благосостояния народа. Что касается вопроса о классовой борьбе, КПК неоднократно доказала свое искреннее стремление к объединению всех слоев китайского народа в единый национальный фронт для совместной борьбы против внешней агрессии. Для этой цели КПК уже неоднократно призывала к прекращению гражданской войны, самовольно объявила о прекращении конфискации помещичьей земли и т. д.

Секретариат ИККИ».

(Документы, том IV, С. 1098–1099).

Телеграмма, посланная ЦК КПК III пленуму ЦИК Гоминьдана, в основном сыграла названные выше ожидаемые роли. Хотя III пленум ЦИК Гоминьдана под сильным давлением прояпонской и антикоммунистической группировок принял резолюцию «Искоренить красную опасность», но, в действительности, этот пленум в видоизмененной форме в основном принял условия, содержавшиеся в телеграмме ЦК КПК, в качестве основы сотрудничества между Гоминьданом и КПК в сопротивлении Японии.

Ван Мин в статье «Ключ к спасению китайского народа» (опубликованной в журналах «Коммунистический Интернационал» и «Большевик») дал подробные разъяснения по важнейшим вопросам. Среди них: противоречие между формой и содержанием резолюции III пленума ЦИК Гоминьдана; содержание и значение телеграммы ЦК КПК; а также неотложная актуальность создания антияпонского национального единого фронта на основе сотрудничества между Гоминьданом и КПК.

«17» После «Событий 7 июля» 1937 г., когда китайская воинская часть, расквартированная в Лоугоучао под Бэпином, самостоятельно оказала вооруженное сопротивление японской армии, Чан Кайши 13 августа отдал приказ сухопутным, военно-морским и военно-воздушным силам Китая атаковать японские войска в Шанхае. Тем самым начал претворяться в жизнь отстаиваемый Компартией Китая, начиная с событий «18 сентября» (1931 г.), лозунг «Национально-революционная война вооруженного народа против японского империализма в защиту национальной независимости, государственного единства и территориальной целостности Китая».

В результате переговоров делегации КПК во главе с Чжоу Эньлаем с Чан Кайши в Лушане агентство Чжуньян («Сентрал Ньюс») Гоминьдана 22 сентября (1937 г.) обнародовало декларацию КПК о сотрудничестве между Гоминьданом и КПК. Вслед за тем Чан Кайши опубликовал интервью о сотрудничестве между Гоминьданом и КПК. Таким образом, начал осуществляться лозунг Компартии Китая о «Создании антияпонского национального единого фронта на основе сотрудничества между Гоминьданом и КПК».

Признание законного положения КПК и других антияпонских партий и организаций, освобождение политзаключенных во всей стране, гарантия свободы слова, печати, собраний, ассоциации и др. демократических свобод, а также свободы сопротивления Японии, – все эти требования, ранее выдвинутые КПК перед Гоминьданом, тоже начали осуществляться.

Компартия Китая со своей стороны объявила о реорганизации Китайского Советского правительства в правительство Погранрайона Шэньси-Ганьсу-Нинся; затем местные правительства различных районов также последовательно выразили готовность признать руководство со стороны национального правительства. Поскольку национальное правительство начало уже выполнять задачу войны сопротивления Японии, то лозунг Компартии Китая о создании «Всекитайского единого правительства национальной обороны» также в основном осуществлен.

Части Китайской Рабоче-крестьянской красной армии, находившиеся в северной части провинции Шэньси, были преобразованы в 8-ю армию Национально-революционной армии Китая, Чжу Дэ стал ее командармом, а Пэн Дэхуай – зам. командарма 8-й армии, которая выступила в районе Северного Китая против японских войск. Находившиеся в Южном Китае и Центральном Китае части Китайской рабоче-крестьянской красной армии были преобразованы в Новый 4-й корпус Национально-революционной армии Китая, Е Тин стал его комкором, а Сян Ин – зам. комкора, который выступил в районе Восточного Китая против японских войск. Военачальники местных воинских формирований, не являвшихся собственными войсками Чан Кайши, также дружно выразили готовность принять руководство со стороны Чан Кайши как председателя Военного комитета национального правительства в военных действиях против японских войск. Таким образом, лозунг Компартии Китая о создании «Всекитайской единой Объединенной антияпонской армии» осуществлен в форме единой Национально-революционной армии Китая.

Подчинение правительства Погранрайона Шэньси-Ганьсу-Нинся руководству национального правительства, а также подчинение 8-й армии и Нового 4-го корпуса руководству председателя Военного комитета национального правительства Чан Кайши, были лишь формальными. В действительности как органы власти Погранрайона Шэньси-Гансу-Нинся и всех образованных в последующем освобожденных районов, так и 8-я армия с Новым 4-м корпусом по-прежнему находились под руководством и командованием Компартии Китая.

Отсюда видно, что в условиях непрерывной вооруженной агрессии японского империализма против Китая основные внутренние условия успеха политики КПК по созданию антияпонского национального единого фронта на основе сотрудничества между Гоминьданом и КПК составляли:

– последовательное отстаивание КПК линии на вооруженное сопротивление Японии за спасение Родины;

– выдвижение КПК правильной политики создания антияпонского национального единого фронта;

– превращение КПК и руководимых ею вооруженных сил в мощную политическую и военную силу в жизни китайского государства;

– горячие стремления всего народа и различных воинских формирований страны к сопротивлению Японии;

– вынужденное сопротивление Японии со стороны Чан Кайши и Гоминьдана ради сохранения в их руках государственной власти.

В то же время, как всем известно, основными международными условиями успеха политики КПК по созданию антияпонского национального единого фронта на основе сотрудничества между Гоминьданом и КПК явилась прежде всего всесторонняя поддержка Коминтерна, ВКП(б) и Советского правительства политике антияпонского национального единого фронта КПК. А также понимание Чан Кайши того факта, что через сотрудничество между Гоминьданом и ИПК удобнее будет получать всестороннюю поддержку и помощь от ВКП(б), Советского правительства и Коминтерна, оказываемую ими китайскому народу и китайскому правительству в деле сопротивления Японии за спасение Родины.

Выше приведены основные факты процесса выдвижения, постепенного развития политики и вплоть до завершения создания антияпонского национального единого фронта Коммунистической партией Китая. Эти неоспоримые исторические факты показывают: до какой степени беспочвенной является фальшивая версия Мао Цзэдуна о «выдвижении» им политики антияпонского национального единого фронта.

Необходимо отметить, что до того, как в 1940-х годах подготавливалась и проводилась так называемая «Кампания по упорядочению стиля», вопрос о том, кто являлся инициатором политики антияпонского национального единого фронта КПК, было ясно не только ЦК КПК и руководству Коминтерна, но и ЦК ВКП(б), и руководству братских партий.

В докладе на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), посвященном итогам VII конгресса Коминтерна, А. А. Жданов дал высокую оценку выступлению Ван Мина на VII конгрессе Коминтерна. Г. Димитров в беседе с делегацией КПК в Коминтерне накануне ее возвращения из Москвы в Китай (13 ноября 1937 г.) поручил товарищам из делегации передать ЦК КПК: «Товарищ Ван Мин выдвинул политику антияпонского национального единого фронта. Это является не только большой заслугой перед Компартией Китая, но и большой заслугой перед всем китайским народом и всей китайской нацией».

Поэтому даже Мао Цзэдун в то время в своих выступлениях на различных собраниях и в личных беседах не мог не признавать открыто: «У товарища Ван Мина две большие заслуги перед партией: во-первых, – руководил борьбой против линии Ли Лисаня, во-вторых, – выдвинул политику антияпонского национального единого фронта». Одновременно он особо подчеркивал: «Выдвинутая товарищем Ван Мином политика антияпонского национального единого фронта является великим открытием. Без этой политики наша партия и Красная армия не могли бы преодолеть трудные условия в северной части провинции Шэньси. Без этой политики не было бы антияпонской войны всего китайского народа».

Однако, когда Мао Цзэдун проводил «Кампанию по упорядочению стиля» (1941–1945 гг.), направленную на фальсификацию истории КПК, на борьбу против ленинизма, Коминтерна, Советского Союза и КПК, он изменил свои взгляды по всем вопросам истории КПК. В это время он уже совершенно беззастенчиво утверждал, что это им была выдвинута политика антияпонского национального единого фронта. По его словам, он принимал активное участие в составлении проекта резолюции «Современная политическая обстановка и задачи партии», принятой ЦК КПК 25 декабря 1935 г. в Ваяобао, в которой шла речь об антияпонском национальном едином фронте. Кроме того, 27 декабря того же года он сделал доклад по вопросам антияпонского национального единого фронта на основе вышеупомянутой резолюции на собрании активистов партии. Поэтому, он-де должен считаться инициатором политики антияпонского национального единого фронта.

Фактически же, на основе чего были принята упомянутая резолюция ЦК КПК и сделан его доклад? – На основе выступления Ван Мина на VII Конгрессе Коминтерна, в котором разъяснена политика антияпонского национального единого фронта, и «Воззвания 1 августа». Содержание обоих документов было передано ЦК КПК через Ли Фушэна (Линь Чжундань, его звали также Чжан Хао) и Ло Ина (Ван Сянбао, он же Лю Чаншэнь), которые были направлены в ЦК КПК через 4-ое управление Генштаба советской Красной Армии согласно просьбе, с которой Коминтерн и делегация КПК обратились в ЦК ВКП(б). Чжан Хао был членом ЦК КПК, постоянно участвовал в заседаниях делегации КПК в Коминтерне и помнил мнения Ван Мина, высказанные им при обсуждении «Воззвания 1 августа» по поводу антияпонского национального единого фронта. Эти два товарища имели также задание установить телеграфную связь между Москвой и ЦК КПК. В силу условий нелегальной обстановки они не имели возможности взять с собой никаких документов; могли лишь запомнить наизусть содержание документов, которые должны были передать в ЦК КПК. К чести этих двух товарищей из рабочих, память у них оказалась неплохой – после многих месяцев длительных и трудных переходов они все же сумели в основном правильно передать ЦК КПК содержание документов, благодаря чему ЦК КПК принял правильную в основном резолюцию. Они запомнили в основном даже 10 пунктов Программы Правительства национальной обороны – они безошибочно помнили восемь пунктов, два пункта не могли передать точно, и ЦК КПК разработал их дополнительно. Поэтому в упомянутой выше резолюции ЦК КПК, принятой в Ваяобао, была записана в основном такая же Программа Правительства национальной обороны, как и в «Воззвании 1 августа».

Тем не менее эта резолюция, в составлении проекта которой участвовал и Mao Цзэдун, содержала три серьезные принципиальные ошибки:

первая – тезис о том, что «не следует бояться вступления в партию карьеристов», который был раскритикован в статьях Г. Димитрова и Ван Мина к 15-летию КПК;

вторая – извращение лозунга «Национально-революционная война вооруженного народа против японского империализма», – превращение его в лозунг «Национально-революционная война вооруженного народа против японского империализма должна стать началом военных действий в Китае против всех империалистических государств»;

третья – извращение лозунга «Прекращение гражданской войны ради совместного сопротивления Японии», – превращение его в лозунг «Соединить воедино революционную гражданскую войну с национально-революционной войной».

Вторая и третья ошибки исправлялись в упомянутой статье Ван Мина, посвященной 15-летию КПК. (См. сб. «Борьба за единый национальный антияпонский фронт в Китае», Партиздат ЦК ВКП(б), 1937 г., С. 19–20, 24–27).

Поскольку доклад Мао Цзэдуна в Ваяобао содержал в себе много ошибок, он ни в 30-е, ни в 40-е годы не решался его опубликовать. Лишь спустя десяток с лишним лет, после различных исправлений и фальсификаций, он опубликовал его в 50-е годы в своих «Избранных произведениях». Но даже если судить только по этому опубликованному после исправлений и фальсификации докладу, он все же совершил крупные принципиальные ошибки.

С одной стороны, он говорил:

«…Крупные тухао, крупные лешэнь, крупные милитаристы, крупные чиновники и крупные компрадоры уже давно решили его для себя. Они говорили раньше, говорят и сейчас: революция (все равно какая революция) всегда хуже империализма. Они образовали лагерь предателей Родины. Перед ними не стоит вопрос о том, быть или не быть колониальными рабами; они уже сами поставили себя вне нации. Их интересы неотделимы от интересов империалистов. Их главарь – Чан Кайши». (См. «Избранные произведения» Mao Цзэдуна, том 1, с. 263 на русском языке, на китайском языке см. тот же том, С. 139.)

Тем самым он отнес целиком в «лагерь предателей родины», «убравших национальные границы» с империализмом, класс помещиков и придерживавшиеся американской, английской и французской ориентации компрадорские слои Китая, а также представлявшие их интересы политические партии, группировки и военные организации. Даже по отношению к национальной буржуазии он считал, что главным образом лишь левое ее крыло, возможно, примет участие в антияпонской борьбе. Об этом он говорил:

«В связи со всем этим мы считаем, что в нынешних условиях изменения в позиции национальной буржуазии вполне возможны. До какой степени может измениться ее позиция? Характерной особенностью этих изменений будут колебания национальной буржуазии. Однако на некоторых этапах борьбы одна ее часть (левое крыло) может принять участие в борьбе, другая же ее часть может перейти от колебаний к позиции нейтралитета» (См. тот же том, С. 140).

Если исходить из этих его взглядов, то у КПК совершенно не было никакой возможности создавать антияпонский национальный единый фронт с Гоминьданом и другими военно-политическими группировками. Отсюда видно, что, хотя он и озаглавил первую часть своего доклада «Особенности современной политической обстановки», но фактически не понимал «особенностей» той обстановки. А именно: японский империализм шаг за шагом усиливал процесс порабощения Китая и превращения его в свою колонию, поэтому у принадлежавших к антикоммунистическому и контрреволюционному лагерю классов и социальных слоев тоже возникли необходимость и возможность в сопротивлении Японии в союзе с КПК.

Политические представители класса помещиков и компрадорской прослойки Китая (в среде последней, кроме прояпонских, были также проамериканские, проанглийские, профранцузские и др. группы) – это как раз Гоминьдан во главе с Чан Кайши и местные власть имущие военно-политические группировки. То есть именно те, которых Мао Цзэдун назвал «крупными милитаристами и крупными чиновниками». В целях защиты положения и интересов своего господства они тоже вынуждены были принять предложения КПК о прекращении гражданской войны и совместном сопротивлении Японии. Так как ни Гоминьдан, ни КПК не были в состоянии одновременно вести и антияпонскую, и гражданскую войны.

Поэтому Мао Цзэдун не понимал также и того, что в этой меняющейся с каждым днем новой обстановке КПК необходимо и возможно создать антияпонский национальный единый фронт с этими политическими и военными силами.

С другой стороны, он обошел полным молчанием вопрос о готовности КПК вести переговоры с Гоминьданом и другими партиями и группировками для создания антияпонского национального единого фронта.

Одновременно он обошел полным молчанием и вопрос о готовности ЦК КПК и Китайского советского правительства вести переговоры с Гоминьданом и всеми антияпонскими партиями и группировками с целью создания всекитайского единого правительства национальной обороны и всекитайской единой Объединенной антияпонской армии. Таким образом, он полностью игнорировал вопрос о том, какими способами, в каких формах и при каких условиях организовать различные политические и военные силы Китая в антияпонский национальный единый фронт, по которому партия уже приняла соответствующие решения. Тем самым он фактически превратил политику антияпонского национального единого фронта партии в пустые слова, оторванные от всякой конкретной практики.

Отсюда видно, что, хотя он озаглавил вторую часть своего доклада «Единый национальный фронт», но фактически он совершенно не понимал, каким образом КПК в конкретных исторических условиях тогдашнего Китая должна была конкретно создавать с Гоминьданом и другими политическими и военными силами антияпонский национальный единый фронт.

Одним словом, хотя Mao Цзэдун озаглавил свой доклад «О тактике борьбы против японского империализма», но фактически он не понимал ни вопроса о содержании антияпонского национального единого фронта – с кем КПК должна создать этот единый фронт; ни вопроса о форме антияпонского национального единого фронта, – каким образом КПК должна создавать этот единый фронт. Поэтому о действительном понимании им тактики борьбы против японского империализма говорить не приходится; поскольку в то время, в тех особых исторических условиях, кроме единственной правильной и эффективной тактики конкретного создания антияпонского национального единого фронта, предложенной КПК, не существовало другой верной тактики борьбы против японского империализма. Что касается других ошибок и недостатков в докладе, то о них невозможно говорить в объеме настоящей критики. (По поводу этих принципиальных ошибок Мао Цзэдуна см. его «Избранные произведения» на кит. яз., Пекин, 1955 г., т. 1, С. 139–140, 147–150; на рус. яз., Москва, 1952 г., т. 1, С. 261–265, 275–281.)

Кроме того, в конце весны – начале лета 1936 г. после согласования с Г. Димитровым делегация КПК направила Пань Ханьняня к ЦК КПК в Китай, в Ваяобао (уезд Баоан, северная часть провинции Шэньси). Его поездка имела целью более подробно разъяснить ЦК КПК различных вопросов политики антияпонского национального единого фронта. Он должен информировать ЦК КПК о ходе московских переговоров между представителями Гоминьдана и КПК и помочь ЦК КПК исправить упомянутые выше ошибки в принятой в Ваяобао резолюции. Он должен еще передать ЦК КПК девять условий наших требований к Гоминьдану и восемь условий наших возможных последних уступок Гоминьдану (для завершения переговоров между Гоминьданом и КПК) в целях совместного ведения антияпонской войны. Лишь после этого в течение короткого времени у Мао Цзэдуна было относительно правильное понимание по вопросам антияпонского национального единого фронта (об этом свидетельствуют беседа Мао Цзэдуна с Э. Сноу в ноябре 1936 г. и др. материалы).