Текст книги "Волшебная ночь"

Глава 26

Шерон лежала словно в забытьи на холодной сырой брусчатке, держа на себе тело Оуэна. Прижатая его тяжестью, она с трудом могла вздохнуть. Она не ощущала холода и сырости, не чувствовала тяжести тела Оуэна, даже не чувствовала, как болит у нее голова. Одна мысль владела ее умом. Он пришел, и теперь все будет хорошо. Он пришел.

– Александр, – проговорила она, и слабая улыбка тронула ее губы.

Но в то же мгновение она увидела за его спиной алые мундиры и направленное прямо на нее дуло винтовки. Двое солдат подхватили Алекса под руки и грубо подняли его на ноги.

– Игра закончена, – с насмешкой произнес один. – Теперь вы сможете обсохнуть и охладить пыл в каталажке, ты и ты. Третий, похоже, мертв.

Один из солдат, тот, который держал ее под прицелом, ударом сапога скатил с нее тело Оуэна. Шерон посмотрела на Алекса и увидела, как он на глазах преображается. Самоуверенным, презрительным взглядом он оглянулся на державших его солдат и одним резким движением стряхнул их руки. Теперь, когда он стоял в полный рост, трудно было не заметить, что он одет дорого и элегантно. И даже если не обращать внимания на одежду, подумала Шерон, есть в нем что-то такое, почти неуловимое, что выделяет его из толпы. Солдаты нерешительно и испуганно смотрели на него.

– Я граф Крэйл, – процедил Алекс, ледяным взглядом окидывая Шерон, – владелец земель, завода и шахты в Кембране. Я прибыл сюда за своими рабочими. – Его голос звучал жестко, даже зло.

– Извините, милорд, – смущенно сказал один из солдат. – Мы как-то… не разглядели вас.

Шерон медленно села на земле, всем телом ощущая направленное на нее дуло винтовки. У нее пересохло во рту, при том, что вся она была промокшая до нитки.

– Мы заберем женщину. И этого, – сказал солдат, кивнув на тело Перри. – А вы, милорд, пройдите в гостиницу. Майор будет рад встретиться с вами. Вам не помешает сейчас выпить.

Алекс рассмеялся. Его смех был резким и неприятным.

– Я возьму ее с собой, лейтенант, – сказал он. – Я проделал долгий путь, я терпел неудобства только для того, чтобы самому наказать своих людей. Я вовсе не желаю делиться этим удовольствием с вами. Только когда я собственноручно расправлюсь с ними – только тогда я смогу счесть, что не зря бодрствовал всю ночь и вдобавок испортил свой костюм. А ну-ка живо на ноги, Шерон Джонс!

Шерон, изумленная, недоверчиво смотрела на него. Он источал ледяной холод и презрение. Куда делся Александр? Над ней возвышался граф Крэйл.

– Я все понимаю, милорд, – заговорил лейтенант. – Но до Кембрана десятки миль пути. Давайте мы заберем ее сейчас, а вы потом вернетесь на суд.

Алекс усмехнулся.

– Ничего, лейтенант. Я думаю, эта женщина сможет скрасить долгий путь, – произнес он, оглядывая Шерон сальным взглядом. Солдаты, хмыкнув, переглянулись. – Надеюсь, ты понимаешь, что от тебя потребуется? – с хриплой угрозой спросил ее Алекс. – Или тебе надо объяснять? – Он наклонился и, грубо схватив ее за локоть, одним рывком поставил на ноги. Другой рукой он с размаху отпустил ей звучный шлепок по ягодицам.

Лейтенант ухмыльнулся.

– Как вам угодно, милорд, – сказал он. – Нам есть чем заняться. Гостиница уже битком набита бунтовщиками, а сколько их еще прячется в городе. Счастливого пути, милорд. – Он козырнул и увел солдат.

– Отпустите меня! – гневно воскликнула Шерон. Ее голос дрожал. Она была потрясена. Она не хотела даже смотреть на Алекса. – Отпустите меня!

Но Алекс еще сильнее сжал ее локоть.

– Шерон, – прошептал он, быстрым взглядом окидывая двор, – тебе придется побыть моей арестанткой. Если будешь сопротивляться, мне придется ударить тебя. Пойми, тебе грозит опасность.

Шерон ошеломленно посмотрела на него, начиная понимать.

– Если ты думаешь, что я буду насиловать тебя всю дорогу до Кембрана, то ты заблуждаешься, – насмешливо сказал Алекс. – Я, конечно, намекал на это, но только чтобы развеселить солдат. Я вынужден был, иначе они забрали бы тебя с собой, – извиняющимся тоном добавил он. – А теперь пойдем, нам нужно поскорее убраться из этого города. Здесь, кажется, начинается охота на ведьм. – Он решительно потянул ее за руку.

– Нет! – отчаянно воскликнула Шерон. – Нет! Пожалуйста! – Алекс растерянно остановился и проследил за ее взглядом. Она смотрела на Оуэна. Он лежал на спине, лицо его было спокойно, невидящие глаза устремлены в небо.

– Он мертв, Шерон, – осторожно сказал Алекс. Но она высвободила руку, и он не стал удерживать ее.

Она опустилась на колени рядом с покойником и убрала влажные волосы с его лба. Потом дрожащей рукой закрыла ему глаза.

– Оуэн, – прошептала она. – Оуэн…

Она склонилась над ним и поцеловала его в холодные губы. И было непонятно, ноябрь или смерть так охладили их. Она поднялась на ноги.

– Пойдем, – сказал Алекс, обнимая ее за плечи.

– Мы не можем бросить его. – Шерон смотрела на него затравленным взглядом.

– Нам придется оставить его, – твердо сказал он, и она снова увидела перед собой графа Крэйла, но на этот раз уже не презрительного и не жестокого. – Я позабочусь, чтобы его привезли похоронить в Кембран, Шерон. Но сейчас нам нужно уйти.

– Я не могу уйти, – сказала она. – Я не знаю, что с Йестином, с Эмрисом, дедушкой. Я не могу уйти без них. Я должна найти их.

Алекс тихо чертыхнулся.

– Ты, наверное, слышала поговорку про иголку в стоге сена, – сказал он. – После утреннего погрома каждый в этом городе сейчас трясется за себя. И нам остается только надеяться, что в ближайшие несколько дней все благополучно доберутся до дома.

– Александр. – Конечно, она понимала, что он прав. Но сама она не могла руководствоваться только рассудком. Ей так хотелось надеяться на чудо. И ей хотелось, чтобы он надеялся вместе с ней. – Прошу тебя.

На мгновение Алекс закрыл глаза, а когда открыл, то увидел пятерых арестантов, понуро бредущих под прицелом винтовок к дверям гостиницы. Кембранцев среди них не было.

– Что ж, – вздохнул Алекс. – Видимо, все-таки придется нанести визит вежливости майору.

Он расстегнул верхние пуговицы плаща и вытащил шейный платок, мокрый и мятый. Он снял его, взял правую руку Шерон, завязал на ней крепкий узел, а другой конец платка привязал к своему поясу. Шерон удивленно следила за его руками.

– Меня привели сюда тоже на привязи, – некстати сказала она.

– И ради Бога, – предостерег Алекс, – ты должна быть понурой и покорной, поняла, Шерон? Если ты станешь перечить, если не будешь держать язык за зубами, то мне придется дать тебе затрещину.

– Хорошо. Я буду понурой и покорной. Как ты думаешь, они арестовали Йестина?

Господи, только бы они не арестовали его! Только не Йестина! И что они собираются делать с арестантами? Расстреляют? Повесят? Отправят на каторгу? В тюрьму? Господи, только бы они не арестовали Йестина!

– Надеюсь, что нет, – ответил Алекс, направляясь к дверям гостиницы решительной и уверенной поступью, так что Шерон пришлось бежать вприпрыжку, чтобы поспевать за ним.

Они оставили Ньюпорт только к вечеру. Первоначальное чувство облегчения, которое испытал Алекс, когда обнаружил Шерон живой и почти не пострадавшей, желание поскорее убраться из злополучного города вскоре сменились беспокойством за остальных людей, и он решил, что будет искать их до последней возможности. Да и Шерон была твердо настроена найти своих родных.

Алекс понимал, что сейчас им уже ничего не угрожает. В городе больше не стреляли; кошмар начался и закончился еще до того, как он прибыл к Уэстгейтской гостинице. Его повадки и внешность, внушительный голос и правильный английский выговор были столь убедительны, что ни у кого не возникало вопросов или сомнений в том, кто он и что он собой представляет, как не возникало и желания оспорить его право на Шерон.

Майора и его свиту немало повеселил вид женщины, привязанной за руку к поясу Алекса, ее опущенный долу взгляд и поникшие плечи. Они потешались над предстоящими ей испытаниями по дороге от Ньюпорта до Кембрана, на которые неоднократно намекал Алекс за беседой. Похоже, эти мерзавцы считают изнасилование забавным и самым подходящим наказанием для женщины, с отвращением подумал Алекс.

Во дворе перед гостиницей по-прежнему лежали убитые. Кембранцев среди них не было. Шерон, бледная и отрешенная, только покачивала головой в ответ на его вопросительные взгляды. Сам Алекс еще не был уверен, что хорошо знает в лицо всех жителей Кембрана. Майор позволил ему осмотреть содержавшихся под стражей арестантов, но и среди них не оказалось ни одного знакомого им лица.

Они долго еще бродили по улицам после визита к майору. Во время обеда, на который он пригласил графа, Шерон стояла сбоку от Алекса. Он не решился попросить для нее стул. Единственное, что он позволил себе, – так это поделился с ней несколькими кусками мяса из своей тарелки. Но даже при этом он счел благоразумным насмехаться над ней и заставлять ее благодарить за каждый кусок. Майору страшно понравилось это развлечение.

Алексу оставалось только догадываться, как отреагировал бы майор, если бы вдруг узнал, что Шерон – его любовница и что сам он вовсе не такой, за кого они принимают его.

День близился к вечеру, улицы пустели на глазах. Кое-где еще можно было встретить немногочисленные группы солдат и констеблей, ведущих очередную группу задержанных, которых им удалось вытащить из укрытий. Даже законопослушные граждане не рисковали лишний раз показываться на улицах, чтобы их по ошибке не приняли за бунтовщиков.

– Думаю, кембранцам удалось спастись, – сказал Алекс, чувствуя облегчение и в то же время тревогу. Подобная удача казалась слишком невероятной. И, черт возьми, думал он, они, право, не заслуживают такой улыбки судьбы. Ведь он предупреждал их, но они не послушались его. – Вряд ли кто-то из них будет сейчас прогуливаться по улицам Ньюпорта. Нам остается только начать стучаться в дома и спрашивать, не прячется ли в шкафу кто-нибудь из жителей Кембрана.

Шерон не улыбнулась, даже не посмотрела на него. Алекс заглянул ей в лицо и понял, что она не слышит его.

– С ним все в порядке, Шерон, – сказал он, едва сдерживаясь, чтобы не обнять ее. – Он сейчас наверняка уже на полпути к Кембрану.

– Они заставили его, – заговорила Шерон дрожащим голосом, – заставили, хотя он и заявил им, что не согласен с ними. Оуэн никогда не понимал, что у мальчика свои убеждения. Он считал, что все должны думать одинаково – так, как он! – Она вздрогнула и осеклась. – Господи! Оуэн мертв.

– Он знал, чем рискует, Шерон, – сказал Алекс. – Он верил в то, что делал, и готов был умереть ради своего дела. Я не испытываю к нему теплых чувств, но должен сказать, что уважаю его.

Шерон молча смотрела в землю.

– Ты любила его? – тихо спросил Алекс.

– Да, – сказала она, и его сердце оборвалось. – Любить можно по-разному. Я любила его не так, как женщина любит мужчину. И я во многом была не согласна с ним. Мне не нравилась его нетерпимость и та легкость, с которой он мог простить насилие или даже сам пойти на насилие. А вчера я даже ненавидела его – ненавидела за то, что он сделал с Йестином. Но каким-то необъяснимым образом, несмотря ни на что, я все-таки любила его. Да, я любила его. Хотя он и был среди «бешеных быков» и участвовал в той порке. Я любила его. Ты понимаешь меня?

– Да, – сказал Алекс, испытывая облегчение. Да, он понимал ее. – Шерон, нам пора идти. Может быть, мы еще догоним Йестина на дороге. А может быть, он раньше нас доберется до дома и будет сходить с ума от беспокойства за тебя.

– Да, – согласилась она. – Дай Бог, чтобы Оуэн оказался единственной жертвой этого безумства.

– Аминь, – откликнулся Алекс. – Пойдем. Мы выйдем из города, и я наконец развяжу тебя.

– Какое безумие, – повторила Шерон, идя следом за Алексом. – Сколько насилия… – Ее бил озноб. – И все во имя свободы. Александр, а есть ли она?

– Она в сердце и в разуме человека, в его отношении к жизни, – ответил он. – Человек должен найти ее в себе, в своей семье, в кругу близких ему людей. Наверное, весь секрет в том, чтобы уметь заглянуть в себя, а затем посмотреть вокруг и подумать, что ты можешь сделать, чтобы изменить мир – тот, который окружает тебя и который ты в силах изменить. Это, конечно, возможно не для всех, но для нас возможно, Шерон. Для Кембрана возможно.

– Потому что ты – наш хозяин, – сказала она. – Ах, что за слово – хозяин…

– Да, в чем-то ты права, – согласился Алекс. – Но и мне не все подвластно. Мы живем в мире, который устроен по определенным законам, Шерон. Никто не в состоянии разом изменить его. Каждый из нас может внести свою лепту, и каждый должен начинать с себя. Не обвиняй меня в том, что у меня есть деньги и власть. Сами по себе они ничего не значат. Важно, как я употребляю их – во благо или во зло.

Она вдруг рассмеялась, хотя в ее смехе не было веселья.

– Нашли же мы время и место для серьезных разговоров, – сказала она и, помолчав, задумчиво добавила: – А ведь ты сегодня действительно употребил свою власть. Чтобы дать мне свободу. Но для этого тебе пришлось привязать меня и полдня издеваться надо мной. Что за парадокс! Должна еще раз поблагодарить тебя.

– Раз ты считаешь, что я употребляю власть, – сказал Алекс, – то я торжественно объявляю тебе, Шерон: мы вышли из города, и я своей властью развязываю твои руки! – Он остановился, освободил ее запястье и улыбнулся. – Мне бы сердиться на тебя, что ты с таким безрассудством побежала спасать Йестина. Ведь ты не могла не понимать, что тебе не удастся убедить Оуэна Перри отпустить его. Но я не сержусь, а вновь, как обычно, склоняю голову перед тобой – о отважнейшая из женщин! – Он нежно погладил ее посиневшее запястье, поднес ее руку к губам и поцеловал.

Но и за городом человек, не имевший веской причины праздно прогуливаться здесь, не мог почувствовать себя в безопасности. Солдаты и констебли, вооруженные до зубов, рыскали по округе в поисках беглецов. Алекс несколько раз видел, как вели обратно в город то одного, то другого бедолагу, и мгновенно напускал на себя аристократическую важность, не забывая при этом крепко держать за руку Шерон.

– Сегодня, после всего, что случилось, – сказал он, – любой здравомыслящий человек должен пуститься без оглядки в сторону своего дома.

– Может, кому-то хотелось найти своих друзей или родственников, – ответила Шерон.

– Я знаю одного такого человека, – улыбнулся Алекс, сжимая ее руку. – Ты замерзла, Шерон, у тебя рука как ледышка. И ты совсем промокла. Мы завернем на первый же постоялый двор. Не думаю, чтобы сейчас было много путешественников, так что свободных комнат будет предостаточно. Мы наконец сможем вымыться, поесть и хорошенько выспаться.

И любить друг друга, добавил он про себя. Он бы все отдал за то, чтобы согреть ее теплом своего тела, жаром своей страсти, чтобы из ее глаз исчезли боль и страдание хотя бы на краткий миг. Да, они оба промокли, замерзли, вымотались. Но он хочет любить ее.

– Я не могу, – ответила она. – Я должна найти Йестина.

– Насколько я знаю этого молодого человека, – сказал Алекс, – в нем столько смелости и упрямства, что остается только удивляться тому, что он тебе не кровный родственник. Кроме того, он уже давно не ребенок. Он может постоять за себя.

– Да, – откликнулась Шерон, – я иногда забываю, что он уже взрослый. Я по-прежнему вижу в нем двенадцатилетнего мальчишку.

– Значит, решено. Мы остановимся в первой же гостинице, – резюмировал Алекс. – Даже если для этого мне придется применить силу. Я хочу, чтобы бы поела и выспалась, прежде чем мы отправимся дальше.

– Это звучит так заманчиво, – вздохнула Шерон. – Но это было бы несправедливо. Сейчас так много людей бегут по этой дороге, и они так же промокли и замерзли, как и мы…

– Ты неисправима, – вздохнул Алекс. – Так уж устроен мир, Шерон.

Казалось, что они миновали половину пути до Кембрана, когда наконец увидели постоялый двор – приземистый, словно присевший на корточки, дом, мало чем отличавшийся от деревенской хижины, – но Алекс понимал, что на самом деле они прошли от силы пару миль.

Неподалеку от постоялого двора стоял еще один дом, а рядом с ним каменный амбар. Уже взявшись за дверное кольцо и собираясь постучать, Алекс вдруг почувствовал тревогу. Он и сам не знал, что заставило его повернуть голову и посмотреть на этот амбар. Двое солдат в мундирах и еще несколько вооруженных людей в штатском выталкивали оттуда одного за другим пленников. Мужчины выходили с поднятыми руками, за исключением одного, который поднял только одну руку. Бедняги, подумал Алекс, снова берясь за дверное кольцо и стараясь помешать Шерон разглядеть эту сцену.

Но в следующую секунду его рука замерла на кольце.

– Черт! – пробормотал он тихо.

– Что? – спросила Шерон и проследила глазами за его взглядом. Несколько мгновений она молчала, но Алекс чувствовал, как она вся напряглась. – Боже! – тихо вымолвила она.

Все они были из Кембрана. Все до единого, и среди них ее родственники, которых они безуспешно искали целый день в Ньюпорте.

Алекс стиснул зубы.

– Кажется, дело будет непростым, – произнес он. – Не ходи за мной, Шерон. Зайди в дом и посиди у огня.

И, не оглядываясь на нее, чтобы убедиться в том, что она подчинилась ему, он направился к амбару, с каждым шагом принимая все более солидный и высокомерный вид. Приблизившись так, чтобы его могли услышать, Алекс нарочито громко чертыхнулся. Все лица обратились к нему, в глазах кембранцев мелькнул проблеск узнавания, хотя особой радости от появления Алекса они явно не испытывали.

– Так вот вы где, сукины дети! Мерзавцы! Бездельники! – набросился на них Алекс. Он стиснул зубы и прищурился, всем своим видом показывая, как он разгневан. – Решили отсидеться в тепле и сухости? Спасибо вам, сержант. – Он коротко кивнул старшему из двух солдат. – Если бы вы не потревожили их, они наверняка торчали бы здесь целую неделю, дожидаясь, пока кончится вся эта заваруха. – Он обвел выстроенных в ряд мужчин презрительным взглядом. Рука Йестина Джонса была неестественно скрючена. Юноша старался удержать ее у живота, но похоже было, что это давалось ему с большим трудом.

Сержант кашлянул.

– Это ваши люди, сэр? – спросил он.

Алекс холодно оглядел его и надменно приподнял бровь.

– Крэйл, – поправил он. – Граф Крэйл. Хозяин Кембрана. Каждый час, что эти бездельники прохлаждаются здесь, приносит мне огромные убытки. Мне рекомендовали их как хорошо обученных констеблей. Я привел их в Ньюпорт, чтобы они собрали моих людей и вернули их на работу. Но эти мерзавцы, услышав выстрелы, в панике бросились бежать вместе с бунтовщиками.

Он закинул руки за спину и прошелся перед арестантами.

– Джонс, – рявкнул он, поворачиваясь к Хью, – где ваше оружие?

С облегчением Алекс увидел проблеск понимания в глазах мужчины.

– Не знаю, сэр, – ответил он.

– А ваше, Рис? – спросил Алекс у его соседа.

– Я потерял его, сэр, – ответил Эмрис Рис. В его глазах было полное понимание.

– А ваше? – обратился Алекс к следующему.

– Солдаты отобрали у меня винтовку, сэр.

– Мы конфисковали три винтовки, милорд, – подтвердил сержант. – Мы даже не могли предполагать, что эти люди – констебли. Мы приняли их за беглецов. Прошу прощения, вышла ошибка, милорд.

– Три винтовки, – произнес Алекс с презрением. – Три винтовки на семерых. По-видимому, сержант, я вынужден буду просить вас забрать этих трусов с собой. За такое отношение к делу им прямая дорога в тюрьму.

Сержант кашлянул.

– Мне не хотелось бы вмешиваться, милорд, – сказал он, явно испытывая неловкость. – Если вы наняли этих людей, то вам лучше самому разобраться с ними.

– Ну что ж, – произнес Алекс с ледяной улыбкой. – Если я возьмусь за них, то они пожалеют о том, что не оказались в ньюпортской тюрьме.

Сержант снова кашлянул.

– А как насчет женщины, милорд? – спросил он.

Алекс обернулся и увидел за своей спиной Шерон. Вот чертовка! Он холодно улыбнулся сержанту.

– Это моя… – сказал он, поспешно собираясь с мыслями. – Она со мной.

Сержант смущенно кашлянул еще раз.

– Тогда все в порядке, милорд, – сказал он. – И еще раз прошу простить за ошибку. – Он развернулся и, кивнув солдатам, поспешил в сторону дороги.

– Опустите руки, – устало вздохнув, сказал Алекс. – Вы же видите, я без оружия.

– Йестин! – Шерон подбежала к юноше. – Что с тобой? Что у тебя с рукой? Тебя ранили?

Парень слабо улыбнулся ей, но не успел ничего ответить. Шерон закрыла лицо руками и запричитала срывающимся голосом:

– Ох, чего я только не передумала за этот день! Мы искали вас целый день!..

Мужчины заговорили все сразу.

– Мы тоже искали тебя, – говорил Хьюэлл Рис. – Ты думаешь, почему мы все еще здесь? Мы тоже не знали, что и подумать.

– Йестин вывихнул руку, когда рвался навстречу бегущим, чтобы найти тебя, – сказал Хью. – Этот упрямец ни за что не соглашался пойти домой, пока не обшарит всю округу. Вот и сейчас – стоит бледный, как призрак, ему бы уже давно потерять сознание, а он все упрямится.

Алекс молча смотрел на них. Они говорили по-английски, как всегда в его присутствии, хотя он мог бы поклясться, что они напрочь забыли о нем. Эмрис Рис первым обратил на него внимание. Он повел рукой, и все затихли – тревожно и смущенно.

– Я не знаю, зачем вы сделали это, сэр, – резко сказал Эмрис. – Но все равно спасибо вам.

Алекс склонил голову, заметив, как остальные одобрительно закивали.

– Вам будет чем отплатить мне, – тихо ответил он.

Все, в том числе и Шерон, настороженно посмотрели на него.

– Когда мы вернемся домой, я созову новое собрание, – продолжил Алекс. – Надеюсь, вы придете на него и приведете ваших жен и ваших родителей, братьев, сестер и взрослых детей – всех, кого сможете. Мы должны подумать о том, как улучшить жизнь в Кембране, мы все должны поработать над этим.

– Я приду, сэр, – слабым голосом сказал Йестин, – и приведу своих стариков.

– Я тоже, сэр, – подхватил Эмрис.

Остальные одобрительно загудели.

– Ну что, юноша, – предложил Алекс Йестину, – надо бы вправить вам руку. Пойдемте в гостиницу. Там вы обсохнете, поедите и выпьете по стаканчику – если, конечно, добрые христиане могут себе позволить такое.

Последовал взрыв хохота – и каким же странным показался им всем этот смех после пережитых волнений!

– Нет, сэр. Нам нельзя туда. – Хьюэлл Рис кивнул на гостиницу. – Нас не пустят.

– Мои констебли могут пройти везде, если я их туда посылаю, – ответил Алекс. – И кроме того, парню нужно вправить руку.

Шерон вцепилась в Йестина и держалась за него, пока они гурьбой шли к постоялому двору, и не отходила от него ни на шаг, когда Алекс вправлял ему руку и накладывал временную повязку. Она гладила его по голове и что-то лепетала ему по-валлийски, как младенцу, совершенно не замечая того, что перед ней не дитя, а отважный юноша. Алекс понимал, что, вправляя руку, он причиняет Йестину нестерпимую боль, но юноша даже не поморщился, только поглядывал с улыбкой на Шерон.

Алекс снял комнату наверху, где Шерон могла бы скинуть мокрую одежду и выкупаться, а мужчины разместились на кухне у огня в ожидании ужина, который он заказал для всех.

Он велел ей отправляться в комнату, и она повиновалась ему, но на лестнице остановилась.

– Оуэн погиб, – сказала она тихо, и те потрясенно смолкли. – Он получил выстрел в спину около Уэстгейтской гостиницы, прикрывая меня. Он умер у меня на руках.

Она повернулась и скрылась на втором этаже прежде, чем кто-нибудь смог заговорить.

Мужчины поели, выпили пива, отогрелись и обсохли у огня и вскоре засобирались домой. Казалось, они чувствовали себя неловко, испытывая такой комфорт.

– Женщины будут тревожиться, – сказал Хьюэлл Рис. – Если остальные возвратятся, а нас еще не будет, они просто с ума сойдут от тревоги. Грешно заставлять женщину беспокоиться без особой нужды. Уже два дня, как нас нет дома. Нам пора возвращаться. Тем более дождь уже перестал.

– Шерон останется здесь, – твердо сказал Алекс. – Она устала, ей нужно выспаться.

Хьюэлл Рис, Эмрис и Хью Джонс, суровый родственный триумвират, хмуро и молча смотрели на Алекса. Наконец Хьюэлл Рис кивнул и поднялся со стула.

– Завтра приведите ее домой, – вот и все, что он сказал.

Даже Йестин Джонс настаивал на ночном походе.

– Теперь, когда я поел, мне просто необходимо прогуляться на свежем воздухе, – со смехом заявил он Алексу.

Алекс потребовал у хозяина бумагу, перо и чернила и написал сопроводительную записку, в которой перечислял всех мужчин поименно и объявил их специальными констеблями графа Крэйла из Кембрана.

Он постоял на крыльце, глядя им вслед, пока они не исчезли в темноте, потом поднялся на второй этаж и открыл дверь.

Шерон сидела у огня, закутавшись в одеяло. Ее влажные после купания волосы рассыпались по плечам. Поднос, на котором ей принесли ужин, был пуст.

Она повернула к нему голову и улыбнулась. Алекс вошел в комнату и тихо закрыл дверь.